Коллинз Джеки. Лаки

   В комнате стояла жуткая тишина. Только гул, доносившийся с улицы, нарушал гнетущее молчание.
   Нехотя он сделал еще шаг вперед и посмотрел на Флэша, лежавшего с открытым ртом, выставляя напоказ свои гнилые зубы.
   Вороватым движением он попробовал с пальца белый порошок из полупустого пакета у кровати.
   Кокаин.
   Он быстро сунул пакет в карман.
   Потом перевел взгляд на блондинку. Пухлое лицо, кожа в красных пятнах. Где-то он ее уже видел.
   За окном взревела полицейская сирена, и он вздрогнул, потом прислушался – остановятся они или нет? Проехали мимо. Звук растаял вдали – обычный звук нью-йоркских улиц.
   Пожалуй, надо что-то предпринимать, подумал он. Господи. Теперь всю ночь ни минуты покоя – газетчики и так далее. Наверное, пресса сойдет с ума. Между прочим, они могут захотеть взять у него интервью. Обязательно.
   Он бросил последний взгляд на несчастную парочку и взялся за телефон.
 
   Новость распространилась как раз вовремя, чтобы попасть в десятичасовой обзор вечерних новостей в Нью-Йорке. В Лос-Анджелесе было семь вечера.
   Как пресса любит смерти именитых. А две смерти сразу – еще больше.
   А в этой было все.
   Деньги.
   Секс.
   Наркотики.
   И рок-н-ролл.
   Чего еще остается желать?

ГЛАВА 142

   Раздевайся, цыпа, – приказал Сантино.
   Оставьте меня в покое, а не то пожалеете, – предупредила Бриджит, смотря на него глазами, полными страха.
   Сантино расхохотался. Он запер дверь, а ключ положил в карман. Повседневный мир остался по ту сторону двери, а он оказался наедине с этой маленькой белокурой попочкой, до которой ему так не терпелось дорваться.
   О... не совсем наедине. Еще в комнате находился мальчик. Сын Лаки Сантанджело.
   В самых смелых мечтах он не придумал бы ничего лучше.
   Он снял пиджак, похрюкивая от восторга.
   Бриджит не отрывала глаз от короткоствольного револьвера, что торчал из кобуры у него под мышкой. По коже ее пробежали мурашки, а ноги подкосились, когда она увидела, как он склонился над видеокамерой, установленной на треноге объективом на кровать.
   – О'кей, хватит ломаться. Раздевайся, – рявкнул он, включив камеру и направив револьвер на скрючившегося и замершего в углу Роберто. – Живее, детка, или парень распростится с мозгами.
   От ужаса она не могла шевельнуться. Нет, все это происходит не с ней. Это только кошмарный сон. Она начала плакать.
   – Поверти задом перед камерой, – приказал Сантино.
   Медленно она подчинилась.
   Внезапно Роберто вскочил на ноги и бросился на него, молотя по его ноге своими крошечными кулачками.
   – Перестань! Перестань! Перестань! – кричал мальчик.
   Сантино грубо отшвырнул ребенка, толкнув его так, что тот кувырком полетел через всю комнату.
   Рыдания Бриджит стали еще громче, но они не произвели на Сантино ни малейшего впечатления. Он смерил ее похотливым взглядом.
   – Раздевайся. И быстро. Или я пристрелю этого скандального спиногрыза прямо на твоих больших голубых глазах.
 
   Донателла проехала мимо дома на Блю Джей Уэй и сразу же узнала машину Сантино. Она разразилась потоком итальянской брани, добавив туда и пару крепких выражений по-английски.
   Лживый, мерзкий, похотливый Казанова!
   Как он посмел! Как он только посмел!
   Отец ее детей, верный муж – как он всегда утверждал. Она отдала ему лучшие годы своей жизни, а он оказался вонючей отвратительной падалью.
   Она заглушила двигатель и с разъяренным видом вылезла из просевшей под ее весом машины.
   Когда Донателла вышла из своей «тойоты», перед фургоном наблюдения затормозил «линкольн».
   Выпрыгнувшую из автомобиля Лаки встретил Боджи.
   Сантино в доме. С ним еще трое мужчин, – быстро отрапортовал он. – Еще там есть женщина. Вот что я предлагаю. Дикарь и Стражник отвлекут на себя внимание спереди, а я тем временем прокрадусь с черного хода.
   А мне что делать? Вязать? – едко спросила Лаки.
   Ты должна оставаться в машине. Я обеспечу безопасность детей. Можешь мне довериться.
   Твой план никуда не годится, – холодно бросила она. – Я иду с тобой.
   Ты меня только задержишь, – запротестовал он.
   Ерунда. Я пойду следом. Если отстану – сама виновата.
   Там может оказаться опасно.
   Она смерила его уничтожающим взглядом.
   – Ты что, не знаешь меня, Боджи? Совсем не знаешь?
   Не было смысла спорить дальше. Лаки Сантанджело никогда не слушала ничьих приказов.
   – Я расскажу ребятам, как все будет происходить, – сказал он. – И мы тронемся.
 
   Бормоча себе под нос ругательства, Донателла тяжело шагала по короткой гравиевой дорожке к дому. Перед отъездом она сменила халат на мрачный коричневый костюм и надела массивные туфли с низкими каблуками. Еще она расчесала волосы, подкрасила губы ярко-алой помадой и нанесла на веки голубые тени. Донателла так и не сумела освоить искусство макияжа и сейчас являла собой впечатляющее зрелище.
   Все еще ворча, она нажала кнопку звонка у двери дома на Блю Джей Уэй, уже не сомневаясь, что найдет там своего мужа в объятиях какой-то дешевой шлюхи.
 
   Что это за женщина? – удивился Дикарь, глядя на Донателлу.
   Неважно, – ответила Лаки. – Она нам только поможет отвлечь внимание. Ты войдешь за ней следом – заведи спор, придумай что-нибудь, чтобы у передней двери завязался разговор. А мы тем временем проникнем в дом сзади.
   – Как вы смотрите на трюк с ФБР? – спросил Стражник, доставая свое фальшивое удостоверение.
   – Отлично, – одобрила Лаки. – Вперед, ребята.
   Следом за Боджи она скрылась в густом кустарнике.
 
   На Голливудских холмах ничего не стоит заблудиться. Там столько извилистых улочек, да все с тупиками и поворотами, а за ними – другие извилистые улицы.
   Стивен потерял из виду желтую «тойоту» Донателлы, когда та свернула с бульвара Сансет на Дохени драйв, и теперь никак не мог отыскать ее снова.
   Впрочем, неважно. Он вернется к дому Боннатти и станет ждать, ибо знал, что сделает с негодяем, когда они наконец окажутся лицом к лицу.
 
   – Что он делает с этими детьми? – спросила Идеи у Блэки, который бродил по кухне в поисках чего-нибудь съестного.
   Блэки пожал плечами. Сегодня – пусть всего на несколько мгновений – он владел миллионом баксов. Что за чудесное ощущение!
   Он уже благополучно забыл, что сегодня еще и убил человека. Хладнокровно и даже с удовольствием выстрелил ему в голову.
   – Я тебя презираю, – заявила Иден голосом, полным отвращения. – Ты работаешь не на человека, а на мерзкое ничтожество. И не просто работаешь, а лижешь ему задницу. – Она повернула лицо к свету. – Смотри, что он со мной сделал. Что ты можешь сказать о мужчине, способном
   на такое?
   Блэки мельком взглянул на нее.
   – А мне-то какое дело? – пробормотал он и отправил в свой слюнявый рот большой кусок сыра.
   Иден услышала звонок и затаила дыхание.
   – Кто там? – подозрительно спросил Зеко, чуть-чуть приоткрыв дверь.
   Донателла с чувством пнула дверь ногой, отбив себе при этом пальцы.
   – А вот что ты здесь делаешь? – рявкнула она. – Куда ты дел моего мужа?
   У Зеко отвисла челюсть.
   Миссис Боннатти! – заикаясь, проговорил он.
   Да. Я – миссис Боннатти. И что? И сейчас я заходить внутрь. С дороги, остолоп.
   Зеко растерялся. Что-то теперь скажет босс? Он отпустил дверь и не заметил, что за спиной Донателлы маячили фигуры двух мужчин.
   – ФБР, – объявил один из них, сунув ему под нос удостоверение. – Мы ведем следствие по поводу одного из ваших соседей. Будьте добры ответить на несколько наших вопросов.

ГЛАВА 143

   Бриджит лежала, сжавшись в комочек, посреди большой кровати. Слезы ручьями текли по ее щекам. Отвратительный, мерзкий человек раздел ее догола, трогал ее, заставлял позировать перед камерой. А теперь он раздевал Бобби, покряхтывая от удовольствия, в то время как малыш вырывался и отбивался изо всех силенок.
   Она с содроганием представила себе, что сейчас последует. Раздеваясь до трусов, он во всех подробностях рассказал ей, что собирается проделать с Бобби. Он носил трусы с аппликацией в виде сердечек, и его возбуждение было очевидным и отвратительным.
   Бобби кричал, и его отчаянные вопли как ножом ранили ее сердце. Это из-за нее Бобби попал сюда. Из-за нее.
   Сантино не смотрел на Бриджит, сосредоточив все внимание на ребенке. Сейчас он совершит что-то такое ужасное... такое подлое...
   Боджи быстро и тихо спускался среди зарослей кактуса, сорной травы и кустарника.
   Лаки удавалось не слишком отставать. Она не обращала внимания на кусты и свисающие ветви, которые цеплялись и царапали ей руки и лицо.
   Они подходили к черному ходу. Перед ними простирался большой бассейн, а вокруг него – несколько стеклянных дверей, ведущих в глубь дома.
   Ворвемся здесь, – пробормотал Боджи, доставая револьвер. – Мы вот-вот освободим детей. Обещаю тебе, Лаки. Вот-вот.
   Миссис Боннатти? – спросила Иден, проскользнув мимо Зеко и встав перед толстухой.
   Донателла уставилась на нее.
   У тебя здесь моя муж? – прогремела она. – Моя Сантино?
   Да. Он здесь, – ответила Иден. – Но прежде, чем вы его увидите, нам с вами надо поговорить.
   Он спать с тобой? – спросила Донателла. – Говорить правду.
   Стражник воспользовался моментом и протиснулся мимо Донателлы в дом.
   – Подожди-ка... – начал было полностью сбитый с толку Зеко.
   Но идущий следом за Стражником Дикарь вытащил револьвер и проговорил:
   Помалкивай, милейший. Где дети?
   Кто эти люди? – бушевала Донателла. – Что здесь происходит?
   Станьте к стене и молчите, – скомандовал Дикарь. Он махнул рукой Иден: – Тебя это тоже касается, киска.
   Громко топая, из кухни вышел Блэки. Дикарь знаком приказал ему присоединиться к остальным. Блэки попытался улизнуть назад, но Дикарь предупредил его:
   – Еще одно движение, и ты труп, понял?
   Блэки замер.
   В глубине дома раздался оглушительный грохот. А затем – выстрел.
   Один.
   Другой.
   Третий.

ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Май 1984 года

ГЛАВА 144

   Воздух в зале суда сгустился от напряженной тишины.
   Лаки смотрела куда-то вдаль. Никакие чувства не отражались в ее черных глазах, хотя внутри лихорадило от неудержимого волнения и ожидания.
   Секретарь суда начал гнусавым голосом читать преамбулу.
   – Сегодня, четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года... в штате Калифорния...
   Слова. Как много слов. А к чему они все ведут?
   Она быстро оглядела зал и остановила взгляд на сидевшей в первом ряду Бриджит. На серьезном бледном лице юной девушки невозможно было прочесть никаких эмоций. Белокурые волосы заплетены в тугую строгую косу.
   Лаки рассердилась, что ей разрешили прийти. Пережитый кошмар остался для Бриджит позади – так зачем ей снова напоминать о прошедшем?
   Секретарь суда продолжал гнусавить.
   Лаки затаила дыхание. Ей оставалось только надеяться... и молиться...
   Никто не сомневался, что ее признают виновной. Газеты давным-давно распяли ее. Лаки Сантанджело. Дочь гангстера. Джино расстался с преступной жизнью уже более двадцати лет назад, но пятно оставалось.
   Лаки гордо вскинула голову. Она не сломается. Она достойно встретит любой приговор.
   – ... И мы, присяжные, – нараспев читал секретарь, – признали подсудимую Лаки Сантанджело... – пауза – виновной в совершении убийства второй степени.
   Вердикт как током пронзил все ее тело. Тишину в зале суда взорвал шум множества голосов.
   Голоса.
   Шум.
   Топот тысячи ног.
   От шума у нее заложило уши, нос, горло, пелена закрыла глаза.
   Она задыхалась от шума.
   Стеклянным взором Лаки смотрела на возникшую в зале сутолоку. Мельтешащие фигуры... крысы... Господи, ну куда они все бегут?
   Телефоны. Сроки. Гонка за право первым передать новость. Скорее бросить жаждущей толпе новую кость.
   Вдруг пронзительный отчаянный крик раздался в зале суда. Бриджит вскочила на ноги.
   – Не-ет! – кричала девочка. – Нет! Нет! Нет! Лаки Сантанджело невиновна. Я сделала это. Это я убила Сантино Боннатти. Это я во всем виновата!

ЭПИЛОГ

   День первого сентября 1984 года идеально подходил для свадебного торжества. Безоблачное голубое небо, яркое, но не чересчур жаркое солнце. Белый дом посреди буйно разросшегося сада, полного цветов, казался таким мирным и приветливым.
   Роберто, теперь уже мужчина пяти с половиной лет, важно расхаживал среди гостей. Бесспорно симпатичный крепыш с пронзительными глазами в обрамлении длинных ресниц, с черными кудрявыми волосами. Внимательная Чичи не сводила с него глаз, равно как и охранники, окружавшие дом по периметру, и детективы в штатском, затерявшиеся в толпе и ощупывающие взглядом прибывающих гостей.
   Коста, Риа и их дочка приехали одними из первых. Алиса бросилась им навстречу. Она вплела ленты в свои рыжие крашеные волосы и надела ярко-зеленое платье из тонкого шелка. Совсем недавно ее сфотографировали для журнала «Пипл», и успех кружил ей голову. Место Клаудио занял Герман Рольф, состарившийся поп-певец с острыми зубками и привычкой беспрерывно насвистывать.
   Джесс и Матт появились чуть позже. Матт – в строгом сером костюме, а Джесс едва умещалась в просторном сарафане в горошек. Она ожидала близнецов с минуты на минуту и, как бесцеремонно пошутил Ленни, напоминала спелый арбуз, готовый вот-вот лопнуть.
   Стивен Беркли подъехал в бронзового цвета «роллс-ройсе», свадебном подарке его жены Мэри Лу, которая сидела рядом с ним. Они поженились через неделю после того, как ее выписали из больницы.
   С ними приехала и Кэрри, элегантная, как всегда. Журнал «Уилин'з уэр дэйли» только что включил ее в почетный список самых хорошо одевающихся дам.
   В качестве свадебного подарка Кэрри вручила Стивену копию своей рукописи.
   – Тебе решать, печатать ее или нет, – сказала она.
   И наконец сообщила ему имя его настоящего отца, потому что он имел полное право знать это.
   Стивен и Мэри Лу провели медовый месяц в Европе, где он и прочитал историю жизни своей матери. По возвращении он заявил Кэрри, что, по его мнению, было бы преступлением не напечатать ее книгу. Потом он отвез экземпляр рукописи и основные документы, касающиеся факта его рождения, в Калифорнию, где навестил в тюремной камере Лаки Сантанджело.
   Газеты требовали устроить над Лаки показательный процесс. В конце концов, она однажды уже отвертелась от ответственности за убийство, и они твердо решили бороться, чтобы никакие деньги и связи не купили ей свободу вторично. Особенно учитывая то, что обвиняли ее в убийстве человека, являвшегося сыном ее первой жертвы.
   «ГАНГСТЕРСКАЯ ВЕНДЕТТА, – вопили заголовки. – НИКАКОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ ДЛЯ ЛАКИ САНТАНДЖЕЛО».
   Стивен рассказал ей все.
   – Наши судьбы, похоже, постоянно переплетаются, – заметил он на прощание. – Не знаю, захотите ли вы когда-нибудь признать факт нашего родства, но я горд иметь такую сестру. И сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.
   Не только Лаки признала его – она еще и Джино убедила, что у него есть сын. И, хотя прошло несколько месяцев, прежде чем он ей поверил, в конце концов согласился встретиться со Стивеном и, возможно, – но только возможно – установить с ним какую-то форму отношений.
   Бриджит надела белое платье. Платье цвета невинности. Платье подружки невесты. Она выглядела обворожительно – белая кожа, огромные голубые глаза, великолепная фигура.
   Сейчас она считалась одной из самых богатых девушек в мире. Она унаследовала все состояние матери плюс собственные огромные средства, а также свою долю наследства покойного дедушки.
   Бриджит училась в частной школе для девочек в Коннектикуте, а выходные проводила с Лаки, которая охотно взяла на себя роль ее официальной опекунши.
   Раз в месяц она отмечалась у инспектора по делам несовершеннолетних – чистая формальность, нужная только для того, чтобы пресса не подняла шум, будто она отделалась легким испугом, поскольку приходится внучкой Димитрию Станислопулосу и имеет деньги и могущественные связи.
   Иногда Бриджит мучили ночные кошмары. Снилось ей всегда одно и то же.
   Тим Вэлз.
   Улыбающийся.
   Счастливый.
   Говорит ей: «Как дела, малышка?»
   А потом она видела его мертвое тело на полу квартиры, а Сантино Боннатти срывает с нее одежду и делает всякие ужасные вещи.
   Она помнила тот жуткий день со всеми его кошмарными подробностями.
   Револьвер.
   Револьвер Сантино.
   Лежит на столе.
   Сантино. Сосредоточенно пытается изнасиловать Бобби. На его мерзком лице застыла ухмылка. Она должна остановить его...
   Всхлипывая, Бриджит поползла по кровати. Потянулась к оружию.
   Детский голосок Бобби с крика перешел на вопль ужаса.
   Дрожащими руками она взяла револьвер.
   Его револьвер.
   Автоматически она прицелилась и нажала на курок.
   Удар пули отбросил Сантино назад, и кровь потоком хлынула из зияющей раны на его плече. Он посмотрел на нее с удивлением и дикой яростью.
   – Ах ты, маленькая... – начал он.
   Она нажала курок во второй раз и в третий.
   Густая темная кровь забрызгала все вокруг, когда он, не говоря больше ни слова, рухнул на пол.
   Именно эту сцену застала Лаки, ворвавшись в комнату.
   А потом все смешалось. Лаки вынула револьвер из ее дрожащих рук, начисто протерла рукоятку, вытащила кассету из видеокамеры и приказала Боджи увести детей.
   А потом в дверях появилась огромная женщина и начала истерично вопить, указывая пальцем на Лаки:
   – Это ты сделать! – орала она. – Ты, шлюха. Ты застрелить моего мужа. Ты убить его. Я видеть!
   В последовавшей затем суматохе Боджи подхватил Бриджит и Роберто, завернул их в одеяла и отнес к ожидавшей у дома машине. Их быстро отвезли в Бель Эйр, дали успокоительного и предупредили, чтобы они никогда не говорили о происшедшем.
   И вдруг Лаки арестовали по обвинению в убийстве. Бриджит молчала, но наступил миг, когда она больше уже не могла хранить свою тайну. На суде она призналась. Она и раньше бы это сделала, но слишком боялась. После ее признания все опять смешалось. Но в конечном итоге истина выплыла наружу, отыскалась решающая улика – видеокассета. Лаки отпустили на свободу, а Бриджит, учитывая ее несовершеннолетний возраст, осудили только на год условно. Помимо всего прочего, тут имела место чистой воды самозащита.
   Она была рада, что призналась. Сначала Лаки сердилась, но однажды взяла ее за руки, посмотрела в глаза и сказала:
   – Спасибо. Ты совершила очень смелый поступок. Я очень тебе благодарна.
   Теперь жизнь вошла в нормальную колею. Хотя и не все было идеально. Она скучала по матери. Олимпия... ей действительно очень ее не хватало.
   Эй, – сказал Джино. – Ты отлично выглядишь. – Он похлопал Косту по плечу.
   А вот чувствую я себя плоховато, – пожаловался Коста с траурным видом.
   Всегда ноешь, – рассмеялся Джино. – А самому сноса нет.
   Меня замучил артрит, – простонал Коста. – И в плечо стреляет. И...
   Прекрати! – воскликнул Джино. – Кого интересует список твоих проблем? Думай о себе как о здоровом. Веди себя как здоровый. Иначе нельзя, приятель.
   Джино служил ходячим подтверждением своих слов. Он выглядел намного моложе своих лет, хотя волосы его наконец поседели, а легкие приступы бурсита порой напоминали ему, что он тоже из плоти и крови. Но он наслаждался жизнью. У него прекрасная дочь, внук – продолжатель семейной традиции, прекрасное здоровье. Ах да – еще у него вновь обретенный сын. Странная история, но сомнений нет. Стивен оказался сложным и интересным человеком: он только начал привыкать к нему.
   Чего у него не было, так это Пейж Вилер. Из всех женщин, которых он когда-нибудь знал, ею одной он никогда не обладал полностью.
   Они по-прежнему встречались. Днем в отеле «Беверли Уилшир», иногда проводили вместе уик-энды. Однако она наотрез отказывалась расстаться с Райдером.
   Но Джино не сдавался. Перед ним стояла трудная задача. А именно трудные задачи делают жизнь интересной.
   Ленни оглядел себя в зеркале. Он нервничал, как тигр на арене цирка. И в то же время чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Восхитительное ощущение возбуждения и радости.
   Второй раз в жизни он совершал этот шаг. И на сей раз полностью отвечал за свои поступки. И на сей раз знал, что это – навсегда.
   Лаки Сантанджело.
   Опасная.
   Упрямая.
   Сильная.
   Сумасбродная.
   Чувственная.
   Непредсказуемая.
   Он думал когда-то давно, что Иден – его женщина. Бедная, жалкая Иден, которая в суде давала показания о том, что произошло в спальне дома на Блю Джей Уэй, хотя сама ничего не знала. Он, конечно, приехал слишком поздно. Когда он туда добрался, все уже закончилось. Лаки решила проблему по-своему.
   Однажды у дверей зала суда они с Иден столкнулись лицом к лицу.
   – Ленни, – сказала она, дотронувшись до его руки и заглядывая ему в глаза. – Я так по тебе скучала, но Сантино держал меня там, как в тюрьме. Представляешь, как трудно мне было?
   Он ничего не почувствовал. Как будто и не было тех совместно прожитых лет.
   – Я хочу всегда видеть тебя, Ленни, – промурлыкала она многообещающе. – Кажется, я уже почти готова связать свою жизнь надолго с одним человеком.
   Он попробовал вежливо уклониться от дальнейшего разговора. Но Иден не признавала такого понятия, как вежливость.
   – Высоко вознесся, да? – злобно прошипела она. – Я так и знала, что ты обязательно задерешь нос.
   Иден теперь в прошлом.
   Он поправил галстук. Шелковый галстук. Белый шелковый галстук. Черный строгий костюм. И черные кроссовки.
   Что ж – никто и никогда не мог упрекнуть его в заурядности.
   – Эй, доченька. – Джино просунул голову в дверь. – Мы как, уже почти готовы?
   Лаки повернулась к отцу.
   – Ты никогда так не называл меня раньше, – тихо сказала она.
   Как не называл?
   Она улыбнулась.
   Доченькой.
   Он вошел в комнату.
   Знаешь что?
   Что?
   Я как-то всегда забывал сказать тебе – да, наверное, это и не так уж важно, – ты ведь и сама все знаешь.
   Ну?
   Я люблю тебя, детка. Действительно люблю тебя. И горжусь тобой. Очень горжусь.
   Она сдержала слезы, ибо нельзя плакать в день собственной свадьбы, и бросилась к нему в объятия.
   Я тоже люблю тебя, папочка.
   Эй, – он шутя оттолкнул ее. – Ты помнешь мне костюм.
   Джино. Такой франтоватый. Такой импозантный. Ее не волновало его прошлое – что с того, что из-за него и его дурной репутации ее не отпустили под залог? Семь месяцев в тюремной камере за преступление, которого она не совершала, дались ей нелегко, но Лаки все выдержала – она ведь Сантанджело. Что имело для нее значение – так это какой Джино человек. И какой отец. Она любила его и теперь могла открыто признаться в своих чувствах.
   – Почему бы нам не пойти к гостям? – спросил Джино. – Они ждут, и моя рука тоже.
   Он вежливо предложил ей руку, и она с радостью пошла с ним.
   Ленни ждал.
   Они поженились в саду дома в Ист-Хэмптоне. Лаки Сантанджело и Ленни Голден.
   Лаки не сводила глаз со своего будущего мужа, идя ему навстречу. Он отвечал ей горящим взглядом.
   Казалось, в воздухе между ними сверкнула молния. Им на роду было написано гореть вместе.
   Джино отдавал свою дочь.
   Роберто выполнял функции пажа.
   Бриджит – подружки невесты.
   А Джесс – свидетеля со стороны жениха.
   То была идеальная свадьба.