Коллинз Джеки. Лаки

 
   Витос проснулся под звуки собственного голоса. Он любил возвращаться к реальности, слушая нежное, ласковое пение. Магнитофон-будильник сработал ровно в полдень. Витос перевернулся на другой бок и некоторое время балансировал на грани между бодрствованием и сном, затем встал, сделал зарядку, принял душ, побрился, приклеил парик на место и вызвал прислугу и своего менеджера. Они явились одновременно.
   Пока Витос расправлялся со свежим грейпфрутом, яйцами всмятку и лимонным чаем (ему все время приходилось следить за своей диетой), его менеджер нервно ходил взад и вперед по комнате. Он открыл Витоса несколько лет назад, когда застал свою служанку-мексиканку плачущей над его песней, которая передавалась одним из каналов испанского телевидения.
   – Эти американски женщина, они так много меня любят, – протянул Витос, задумчиво прихлебывая чай.
   – Да, – согласился менеджер, гадая, как поделикатнее преподнести новость, о которой жужжал весь отель.
   – Иногда бывает так трудно изобрести международную языку любви. Я думает, все меня так хорошо понимает?
   –Да.
   – О, – Витос вздохнул. – Женщина. Они меня любят.
   – А где Олимпия? – спросил менеджер быстро, воспользовавшись моментом.
   – Ты получал мои бумага из Испании? – поинтересовался Витос, встав из-за стола и любуясь собой в зеркало.
   Он попробовал улыбнуться, остался довольным результатом и приступил к упражнениям для мышц лица, гарантирующим спасение от второго подбородка. Не то чтобы он у Витоса уже появился – но никогда нельзя расслабляться.
   – Бумаги еще не пришли.
   – Плохо, – Витос выдвинул вперед и убрал подбородок. – А может, не так и плохо. Этот женитьба, ты уверен, он мне нужен? Каждый женщина – как вы говорите – сидит на черт.
   – В женщине.
   – Что?
   – Нет, ничего.
 
   – Доброе утро! – Олимпия распахнула дверь в душ. – Как ты себя чувствуешь сегодня?
   Ленни посмотрел на свою молодую жену, которая явно не испытывала мук похмелья. Она выглядела свежей, яркой и исключительно хорошенькой, разве только немножко толстоватой.
   – Я себя чувствую, как верблюжье дерьмо, – ответил он печально. – Мы в самом деле сделали то, что мне припоминается?
   Она выбрала большое полотенце и подала ему.
   –Да.
   – О черт!
   – Ты ведь не жалеешь? – Она пошире раскрыла свои голубые глаза, ухитрившись напустить на себя одновременно обиженный и беззащитный вид.
   – Не знаю.
   Ленни обернулся полотенцем и попытался спокойно разобраться в ситуации. Вот он – в ванной лас-вегасского отеля, рядом одна из самых богатых женщин мира, с которой он знаком менее суток, и они уже женаты! Ему казалось, что он вот-вот проснется. В настоящей жизни такого не случается. Как со свойственным ей красноречием отметила Джесс, это – безумие.
   – Нам надо поговорить, – сказал он, перейдя в спальную и озираясь в поисках сигарет. – Кх-м... Не знаю, как ты, но я прошедшей ночью вообще ничего не соображал. То есть полностью отключился. И... ну... при свете дня наше решение не кажется таким уж забавным, не так ли?
   Он бросил на нее взгляд в надежде встретить понимание. Он мечтал, что она согласится с ним и скажет: «Какую ошибку мы совершили! Я пришла сообщить тебе, что я уже обо всем позаботилась и дала делу обратный ход. Мы больше не связаны законом».
   Вместо этого она заявила:
   – Я назначила прием на сегодня на три часа дня. Думаю, не стоит закатывать еще один праздничный вечер, достаточно свадебного пирога, ну и фотографы придут. – Она весело рассмеялась. – Иначе что за свадьба? Да, и моя дочурка Бриджит так расстроится, если мы вообще ничего не устроим. Она очаровательна, ты, несомненно, полюбишь ее. Сейчас она пошла со своей няней покупать праздничное платье.
   – Я не знал, что у тебя есть ребенок, – сказал он тупо.
   – Есть масса всего, чего мы не знаем друг о друге, не правда ли? – Она обласкала его невинной улыбкой. При случае Олимпия могла блистательно разыграть невинность. – Но в том-то и вся прелесть, да? Каждый день открывать для себя что-то новое. – Она нежно обняла его. Я купила тебе кое-что из одежды. Она там, в соседней комнате, где... эта девушка, твой... э-э… менеджер. Я подумала, что для свадьбы тебе потребуется обновить гардероб. О, Ленни, я так рада. За одну ночь ты переменил всю мою жизнь. Я испытывала такую тоску. Не могу даже сказать, как несчастлива я была. – Она опустила ресницы и понизила голос. – Я даже подумывала о самоубийстве, – прошептала она. – Но ты все изменил. Похоже, мы нашли друг друга очень вовремя.
   Ему было что сказать, но он не мог выдавить из себя ни слова. Ну как заявить ей, что все происшедшее – ошибка? Как пойти на попятную сейчас? Спасибо большое, Иден, смотри, во что я вляпался из-за тебя на сей раз. Женат на абсолютно незнакомой женщине, и ничего уже невозможно изменить.

ГЛАВА 60

   Счастье возвращалось вновь. И Атлантик-Сити являлся именно тем местом, где Лаки хотела сейчас находиться. Она оставила Роберто в Нью-Йорке под присмотром Чичи и в прекрасном расположении духа отбыла в Атлантик-Сити.
   Она знала, что ей нужно, и торговцы недвижимостью с нетерпением ожидали ее приезда. К сожалению, тот участок, что присмотрели они с Джино, давно ушел. И цены подскочили на головокружительную высоту. Атлантик-Сити развивался быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Она и раньше знала, что так и случится. Чертов Джино. Они могли бы насладиться ролью первопроходцев. Но – ладно. Она построит самый хороший отель в мире. Она создаст легенду, сказочный замок. И назовет его «Сантанджело».
 
   Два дня спорили Джино и Сьюзан. Он категорически отказывался даже обсуждать свое участие в круизе, если только Лаки лично не пригласит его. А Сьюзан настаивала, что она ни при каких обстоятельствах не может упустить такой случай.
   Джино уже понял для себя, что его женатой жизни пришел конец. Сьюзан, теплая и замечательная женщина, на которой он женился, на поверку оказалась пустышкой.
   Заводишь пружинку – и она наряжается.
   Нажмешь кнопку – и она дает шикарный обед. Подтолкнешь ее в нужную сторону – и она начинает тратить деньги с такой скоростью, будто завтра они выйдут из моды.
   Лаки была абсолютно права насчет нее. Почему он сам ничего не видел? Она обвела его вокруг пальца.
   Он много думал о Лаки. И скучал по ней. Но назад дороги нет. Она вышла за Димитрия, родила ребенка. И ни разу не спросила его совета.
   Он позвонил Косте в Майами и излил свою обиду.
   – В жизни что даешь, то и получаешь, – философски отметил Коста. – Что ты дал Лаки, чтобы она чувствовала необходимость обращаться за советами к тебе?
   Джино в ярости бросил трубку. Коста явно выжил из ума.
   – Мы поедем в твой чертов круиз, – объявил он Сьюзан. – Я хочу побыть вместе с моим внуком и, похоже, другой возможности мне не представится.
   Сьюзан улыбнулась.
   – Да, дорогой, – ответила она спокойно. И помчалась поскорей тратить еще несколько тысяч долларов.
 
   Едва Димитрий закончил телефонный разговор с Франческой, как секретарь сообщил, что звонит Олимпия.
   – Где ты была? – проревел он в трубку. – Я пытался отыскать тебя.
   – Я в...
   – Так нельзя, Олимпия. Ты не должна исчезать на несколько дней подряд. Откуда мне знать – может, вас с Бриджит похитили. Ты – Станислопулос, и ты должна всегда...
   – Я снова вышла замуж.
   – Господи, помилуй! – вскричал он. – Живи со своим дегенератом-струнодером, если тебе так нравится. Но женитьба исключена!
   – Я вышла замуж не за него.
   Она всегда была совершенно невыносима. Избалованная, безответственная...
   – Тогда за кого? – прорычал он.
   – Посмотри на обложку журнала «Пипл». Ленни Голден. Он комик.
   – Комик!!!
   – Перестань кричать. Он лучше, чем те трое. Ну, мне пора, у нас прием. Сделай мне, пожалуйста, одолжение, скажи маме сам.
   – Мать не знает?
   – Узнает, если ты ей скажешь.
   – Олимпия...
   – Пока, папуля, увидимся в круизе.
   Димитрий расхаживал взад и вперед по офису. Олимпия глупа до безобразия!
   Он связался со своей бывшей женой, которую новость нисколько не взволновала.
   Он послал секретаря за номером «Пипл» и долго смотрел, как очередной охотник за его состоянием ухмыляется ему с обложки. Он позвонил в Мюнхен Франческе, и она долго смеялась.
   Олимпия, Олимпия. Бог не наградил его умной дочерью.
 
   Лаки вернулась поздно вечером, радостно возбужденная. Димитрий только что пообедал в одиночестве и пребывал не в лучшем настроении.
   – Я нашла как раз то, что надо, – поделилась она. – Восхитительный участок, и фактически уже наш. Ты должен подключить своих адвокатов немедленно. – Она обвила его шею руками. – Я так счастлива. Давай пойдем в спальню и отпразднуем успех. Удачные сделки меня очень заводят.
   – Ты говоришь, как дешевая шлюха, – сказал он резко, высвобождаясь из ее объятий.
   – Что? – она в удивлении уставилась на мужа.
   – Ты теперь моя жена. Постарайся не забывать об этом ни на минуту.
   Она отодвинулась от него.
   – Кажется, я плохо расслышала твои слова.
   – У меня был на редкость тяжелый день, – продолжал он. – И не надо усугублять положение.
   Он не заметил опасных огоньков в ее глазах. Приближалась гроза.
   – Олимпия опять вышла замуж, – коротко объявил он. – Она не знакома с чувством ответственности. Она заслуживает того, чтобы лишить ее наследства.
   – Эй, мужик, – грубо сказала Лаки с интонациями нью-йоркской уличной девки. – Ты чё, не слышал? У меня свербит. Хочешь вставить?
   Его лицо стало похоже на маску из гранита.
   – Прошу прощения?
   – Да, мужик. И еще можешь поцеловать меня в задницу.
   Не оборачиваясь, она ушла в спальню и захлопнула за собой дверь. Пусть не думает, что с ней безнаказанно можно говорить таким тоном.
   Он последовал за ней. Димитрий не привык встречать сопротивление.
   – Убирайся с дороги, – вспыхнула она.
   – Что с тобой? – спросил он.
   – Подумай.
   – И думать нечего. Я сделал замечание относительно твоего поведения.
   – Мне замечание? Замечание мне? С кем ты, по-твоему, разговариваешь?
   – С моей женой, матерью моего ребенка. И я не позволю тебе выражаться языком уличной девки.
   – Ну и ну! Офигеть можно.
   Он дал ей пощечину. Она бросилась на него и вцепилась ему в лицо ногтями. Выступила кровь.
   Он был большим, сильным мужчиной, Он прижал ее руки к телу, и они оба тяжело рухнули на кровать.
   Лаки не могла поверить в происходящее. Она знала Димитрия два года, и он никогда не открывался перед ней с такой стороны. Она выходила замуж за ровню себе, а не за покровителя, который станет учить ее, как говорить и как себя вести.
   Она попыталась ударить его коленом в низ живота, но он оказался слишком силен для нее. Лаки занималась спортом, и, уж конечно, никто не назвал бы ее слабенькой, но, по мере того как он удерживал ее в лежачем положении, силы начинали ее оставлять.
   И тут это случилось. Она почувствовала его возбуждение, но ей уже не было нужно. Так она не хотела. Не после такой безобразной сцены.
   Не отпуская Лаки, он попытался расстегнуть молнию на брюках.
   Ей удалось резким движением освободить одну руку, и она ударила его под подбородок.
   Он закричал от боли.
   Мгновения оказалось достаточно, чтобы выскользнуть из-под него и запереться в ванной. Ее всю трясло от ярости.
   Он больше не стал ее преследовать.

ГЛАВА 61

   Хорошие дни сменялись плохими и наоборот. Теперь, когда с поездкой в Калифорнию все определилось, Стивен чувствовал себя несколько лучше. Он жил в однокомнатной квартире на Третьей авеню. Свое прежнее комфортабельное жилье Стивен сдал в наем перед отъездом в Европу.
   Его жизнь пошла наперекосяк, и он сам знал это. Некогда честолюбие переполняло его, но Кэрри разрушила все своими злосчастными откровениями. После возвращения в Америку он ничего не делал, только раздумывал о себе и о своих проблемах. Спать ложился поздно, ел кое-как и без толку торчал в своей однокомнатной дыре, тупо уставясь в телевизор. Единственный друг, которому он дал о себе знать, был Джерри Майерсон. И то только затем, чтобы занять денег.
   Ему стало все равно, какая женщина рядом. Некогда такой привередливый в отношении прекрасного пола, он теперь был рад любой девушке, лишь бы с ней не требовалось много разговаривать. Какая огромная разница по сравнению с его прежней жизнью. Молодой перспективный Стивен Беркли. Трудолюбивый, уже помощник окружного прокурора, с прекрасными возможностями для карьеры. Жизнь – странная штука. С горечью он вспомнил тот роковой день в 1977 году, когда он явился в лонг-айлендский особняк Энцо Боннатти, готовый к решительным действиям.
   Но Лаки Сантанджело опередила его.
   Та самая Лаки Сантанджело, вместе с которой он застрял в лифте несколькими днями ранее, во время большого энергетического кризиса.
   Та самая Лаки Сантанджело, которая может, только может, оказаться его сестрой по отцу.
   Лаки.
   Ее нелегко забыть, с ее чувственным ртом и цыганской внешностью.
   Лаки.
   Какое счастье, что они не...
   Он даже думать не хотел о том, что едва не произошло между ними.
   Интересно, что она испытает, если выяснится, что они действительно брат и сестра. Вообще, вспомнит ли она его?
   «О да, вспомнит», – говорила его гордость.
   Какая еще гордость?
   Выглядит он ужасно. Надо собраться, снова начать работать и оставить прошлое позади.
   Да, уже скоро.

ГЛАВА 62

   В общем и целом, Витос Феличидаде достаточно стойко перенес удар. Впрочем, что еще ему оставалось, кроме как улыбаться репортерам (которых слетел ось великое множество) и делать вид, что именно он способствовал возникновению и развитию «любви с первого взгляда».
   Оставшись один, он мучительно размышлял. Что с ним такое? Почему Олимпия отвергла его? Причем дважды. Неужели она сумела увидеть то, что скрывалось за его блестящей внешностью? Неужели она одна знала, что маску неугомонного секс-символа носил неуверенный в себе, заурядный и неинтересный человек?
   Витос гнал от себя подобные мысли. Он около часа поприсутствовал на свадебном приеме, а потом удалился к себе в номер, где долго сидел, погруженный в мрачное молчание.
   Джесс повела себя менее стоически. Она отыскала Матта и принялась горячо жаловаться ему. Он с ней полностью согласился, но отметил, что теперь уже ничего не поделаешь.
   В отеле «Сэндс» Иден молча глядела в окно, в то время как за ее спиной Зеко раскладывал пасьянс. Тем утром она ускользнула с твердым намерением встретиться с Ленни, но только собралась сесть в такси, как рядом словно из-под земли вырос Зеко и объявил, что босс приказал ему всюду ее сопровождать. Она чуть не закричала от разочарования. Ей оставалось только холодно улыбнуться и позволить тупому громиле тащиться за ней по дюжине ярко разукрашенных, но дешевых магазинчиков. Лас-Вегас – такая дыра. Скорее бы убраться отсюда.
   Пейж пригласила ее на ленч, и Иден получила разрешение пойти. Но за салатом из тунца по ресторану разнеслась весть об Олимпии Станислопулос и Ленни Голдене.
   Свежая сплетня.
   Ее чуть не стошнило. И вот теперь она смотрела на неоновые огни и на пустыню и спрашивала себя, правильный ли выбор сделала.
   Сантино Боннатти.
   Ленни Голден.
   Она надеялась, что поставила на фаворита.
   Сейчас у нее зародилось ужасное подозрение, что фаворит – совсем другой.
 
   – Ты вонючка, – прищурилась Бриджит.
   – Не может быть. Я специально помылся перед встречей с тобой, – невозмутимо ответил Ленни.
   – А я говорю, ты – вонючка, – повторила Бриджит.
   – У тебя внутри что, пластинку заело?
   Она посмотрела ему в лицо. Глаза цвета сапфира (как у матери) на личике сердечком.
   – Я тебя ненавижу, – объявила она с чувством.
   Он состроил пренебрежительную гримасу.
   – На всех не угодишь, – заметил он с чарующей улыбкой.
   Няня Мейбл, сгорая от стыда, проговорила:
   – Пожалуйста, простите, мистер Голден. Она устала, уже поздно, и...
   – Перестаньте, – добродушно перебил Ленни. – Время – полпятого. Если девочка хочет меня ненавидеть, нечего извиняться, пусть ненавидит на здоровье. – Он наклонился к ребенку: – Знаешь что? Бриджит – очень симпатичное имя, а ты очень симпатичная молодая леди.
   Бриджит замолчала. Почему этот разговаривает с ней?
   Обычно, когда она обзывала их «вонючками», они сперва злобно на нее глядели, а потом переставали замечать, и ей не нужно было никогда больше с ними разговаривать, что вполне ее устраивало. «Мамины приятели – все свиньи». Она их всех ненавидела.
   Ленни не стал дожидаться ответа. Он повернулся и исчез. Олимпия созвала столько журналистов, сколько собирается только на презентации кассового фильма, и наслаждалась вовсю, позируя фотографам, как профессионал. Впрочем, она и есть профессионал. Она выросла в окружении фотографов. Олимпия Станислопулос. Наследница. Лакомый кусок для фоторепортеров и авторов колонок светской хроники со всего мира.
   Каким-то образом она ухитрилась превратить их свадьбу в крупное событие. Пирог, увенчанный миниатюрной фигуркой танцующей пары, был истинным произведением искусства. Танцевальная зала «Маджириано» преобразилась в волшебную страну цветов. Рекой лилось дорогое шампанское.
   У Ленни озноб пробежал по коже при мысли о том, сколько все это может стоить. А вдруг платить придется ему? Или «Маджириано» взял на себя расходы?
   Грустная Джесс пожала плечами, когда он спросил ее.
   – Не знаю, – ответила она вредным голосом.
   Ей все здесь не нравилось. Он тоже не испытывал особого восторга, но что сделано, то сделано. И кто знает? Возможно, из этого что-нибудь да выйдет. Более странные вещи случались.
   Это точно.

ГЛАВА 63

   Идти на компромисс былоне в характере Лаки. Она не собиралась сидеть и ждать, пока Димитрий извинится. Он должен понять, и чем быстрее, тем лучше, что она никому не позволит вытирать об себя ноги.
   На следующее после драки утро Лаки уехала в Ист-Хэмптон вместе с Роберто и Чичи. Если говорить правду, ее очень обеспокоило его поведение. Она хотела равного партнерства, а не подчинения мужчине, считающему, что последнее слово всегда должно оставаться за ним. С грустью Лаки поняла, что совершила ошибку, выйдя за Димитрия. Они принадлежали к разным поколениям, и между ними лежала непреодолимая пропасть. И она никогда не станет играть ту роль, которую он отводил ей в своих планах.
   Лаки совсем не обеспокоило, что он целых три дня не пытался связаться с ней. Она хладнокровно позвонила адвокатам Димитрия и поручила им провести переговоры относительно земельного участка, который она хотела приобрести в Атлантик-Сити. Затем обратилась к своим собственным адвокатам и перепроверила, что все идет как надо. Димитрий подписал официальный документ. Что бы ни случилось, отель будет построен.
   Он приехал к ней через три дня.
   – Прости, – сказал он, стоя в дверях с букетом ее любимых роз и коробочкой от Тиффани.
   Она знала, как тяжело Димитрию произносить извинения. Лаки, конечно, могла задать ему жару, но вместо этого она впустила его, и они прошли в сад и там все обсудили насколько, конечно, можно все обсудить с таким человеком, как Димитрий. Типичный представитель своего поколения, он не выносил долгих аналитических бесед.
   Она открыла коробочку от Тиффани. Там лежало великолепное бриллиантовое колье с подвеской в виде сердечка. Димитрий застегнул замочек у нее на шее и нашел, что все в порядке. Он чмокнул ее и сообщил, что Сьюзан и Джино приняли приглашение погостить на его яхте.
   О Боже! Ни за что в жизни Лаки не поверила бы, что Джино согласится. Она сама не понимала, почему она так огорчилась. Ей трудно было разобраться в своих чувствах к отцу. Порой она любила его больше всего на свете, а порой он становился ей совершенно безразличен. И так было всегда.
   – Ты ведь рада? – спросил Димитрий.
   Лаки скрыла свои истинные чувства.
   – Ну конечно, – спокойно ответила она.
   Она вовсе не была в восторге при мысли о круизе. Друзья Димитрия. Франческа Ферн со своим занудой-мужем. А теперь еще и Сьюзан с Джино. И все – на замкнутом пространстве яхты. Какой большой бы ни оказалась эта яхта Димитрия, все равно она не бесконечно велика. Никуда не денешься от обязательных ленчей и обедов.
   Возможно, Олимпия и ее новый муж, кем бы он ни был, спасут положение. Лаки забыла расспросить о нем, а теперь Димитрий уже умчался назад в Нью-Йорк, оставив ее готовиться к двухнедельному круизу. Она с неохотой принялась за сборы.
 
   Джино часто замечал, что теперь он просыпался в хорошем настроении только в те дни, когда предстояла встреча с Пейж. Она внесла хоть какое-то разнообразие в его жизнь. Пусть вульгарная и аморальная, но зато с ней весело.
   Он едва дождался ее возвращения из Лас-Вегаса и в пятницу приехал в «Беверли Уилшир» за час до назначенного срока. Пейж объявилась с получасовым опозданием, как всегда, пахнущая мускусом, одетая в белую юбку с разрезом чуть ли не до пупа.
   – Тебе когда-нибудь говорили, что ты одеваешься, как шлюха? – улыбнулся он, сидя на краю кровати.
   – Да, – она продолжала начесывать свои вьющиеся волосы. – И именно это тебе и нравится.
   Одним быстрым движением Пейж расстегнула юбку на поясе и та упала на пол. Трусиков под ней не было.
   – Эй, – рассмеялся он.
   – Быстрое обслуживание, – с милой улыбкой сказала Пейж, подходя к нему. – И, пожалуйста, оставьте пятьдесят долларов на столе.
   – Что-то дешево, – заметил Джино, наслаждаясь игрой.
   – Потому что ты – почетный клиент, – отозвалась Пейж, прижимаясь к его лицу жестким кустиком лобковых волос.
   Он не стал терять времени. Именно благодаря сексу он не старел – в этом он не сомневался. Болячки старости не для Джино Сантанджело. Секс не давал застаиваться его жизненным сокам. Пока он мог возбуждаться, он чувствовал себя непобедимым, а Пейж Вилер заводила его больше, чем кто-либо за долгие годы.
   Как сложилась бы его жизнь, если бы он женился на такой женщине, как Пейж? Бесспорно, гораздо интереснее, чем та, что проходит в постоянном общении со Сьюзан.
   Они долго наслаждались друг другом. Пейж требовалось больше одного оргазма, в отличие от Сьюзан, которая считала, что, после того как она кончила, продолжать уже не следует, и скидывала его.
   Пейж любила экспериментировать. Иногда он хотел бы стать помоложе и посильнее. Но, похоже, ей и так нравилось. По крайней мере, он знал, что доставляет ей удовольствие.
   – Как тебе Лас-Вегас? – спросил он, когда Пейж наконец-то угомонилась.
   Она лежала, раскинувшись, на постели, абсолютно нагая.
   – Интересно, – ответила она.
   – А именно?
   – Ну... Я сходила на премьеру программы Витоса Феличидаде и Ленни Голдена в твоем отеле.
   – Ну и как?
   – Что, обслуживание или шоу?
   – И то и другое.
   – Замечательно. Ленни Голден – вообще нечто особенное. И у Витоса тоже есть своеобразное европейское очарование. Естественно, все только и говорили о том, что на следующий день после премьеры Олимпия Станислопулос и Ленни Голден поженились. Она же приехала с Витосом, сам знаешь.
   – Да?
   – Ты разве ты не читаешь светскую хронику?
   – Только когда там пишут обо мне.
   – Каждый вечер устраивались вечеринки. И еще я немного играла в карты.
   – Выиграла?
   – Проиграла.
   – Жалко, меня там не было. Я не дал бы тебе проиграть.
   Он дотронулся до волос между ее ног. Она сладострастно потянулась.
   – Я скоро уеду на пару недель, – объявил он. – Ты как, сможешь без меня?
   – Попытаюсь, – ответила она шутливо. – Куда ты едешь?
   – Не помню, говорил ли я тебе, но моя дочь Лаки – она немного с приветом, вроде меня – вышла замуж за другого Станислопулоса – за отца, Димитрия. Можешь себе такое представить? Он почти такой же старик, как и я. Когда-то Лаки ходила с Олимпией в одну школу. – Он вздохнул. – Нет, она ненормальная.
   – Что ненормального в том, чтобы выйти за одного из самых богатых людей на земле?
   – Лаки не нуждается в его деньгах, – отрезал Джино, убирая руку.
   – Положи на место! – цыкнула Пейж.
   Джино подчинился.
   – Гм-м... – Пейж вся отдалась чувственному наслаждению.
   Джино почувствовал, что она хочет еще, и склонился над ней. Через несколько секунд Пейж уже громко стонала и еще раз кончила.
   Несмотря на весь свой богатый опыт, Джино не мог припомнить второй такой неутомимой женщины.
   Она сама поцеловала его и сказала:
   – Спасибо. А теперь рассказывай о своей дочери.
   Он передернул плечами.
   – А что тут рассказывать? Она вышла за него, и они пригласили нас принять участие в их круизе. Сьюзан хочет ехать.
   – Ну естественно.
   – А я еду, потому что тогда смогу видеть парнишку.
   – Какого парнишку?
   – Я дедушка.
   – О нет! – Пейж вскочила с кровати, изображая притворный ужас. – Я сплю с дедушкой!
   – Эй, – усмехнулся он. – Ты тоже не весенний цветок.
   – Мне сорок с лишним. А я еще не готова трахаться с дедушками.
   – Пошла ты...
   – Куда прикажете.
   Они начали смеяться. Он встал, обнял ее, и они вдвоем захохотали.
   – Знаешь что? – сказал он наконец. – Ты телка в моем вкусе.
   – Нас разделяет несколько десятилетий, – задумчиво протянула она. – Но мы оба выросли на нью-йоркских улицах.
   – Ты никогда мне об этом не рассказывала.
   – Ты никогда и не спрашивал. Кроме того, я не очень-то люблю распространяться о своем происхождения.