Страница:
– Нет проблем, – заявил Куинн.
– А вы, прекрасная леди, останется с нами? – поинтересовался Витос. Его жгучие глаза таяли от страсти.
– Естественно, – коротко отозвалась она. – Мистер Боннатти настаивал, чтобы я не уходила.
ГЛАВА 72
ГЛАВА 73
ГЛАВА 74
ГЛАВА 75
– А вы, прекрасная леди, останется с нами? – поинтересовался Витос. Его жгучие глаза таяли от страсти.
– Естественно, – коротко отозвалась она. – Мистер Боннатти настаивал, чтобы я не уходила.
ГЛАВА 72
Лаки поспешила назад на яхту. Она нашла Димитрия и Франческу на верхней палубе, с головой ушедшими друг в друга и в партию в триктрак. Больше никого не было видно.
Франческа красовалась в зеленом сарафане и в платке того же цвета, который почти полностью скрывал ее ярко-рыжие волосы. Димитрий по-прежнему оставался в шортах цвета хаки и в спортивной рубашке.
– Я боялась опоздать на обед, – объявила Лаки, переводя дух.
Франческа не повернула головы. Димитрий бросил на нее короткий взгляд, пробурчал: «Обед в восемь» – и снова сосредоточился на игре, не спросив «Где ты пропадала целый день?» или «Почему ты опоздала?». Не сказав даже «Здравствуй».
Последние остатки чувства вины испарились мгновенно.
– А где все остальные? – спросила она.
– Ага... попался, – проскрипела Франческа, делая решительный ход.
– Ты полагаешь, женщина? – пробасил Димитрий, отвечая ударом на удар. Оба рассмеялись.
Лаки почувствовала почти физическую боль. Снова, как и всю ее жизнь, ее отметали в сторону. Ну и черт с ними. Если они так нужны друг другу – на здоровье.
– Пойду приму душ, – сухо бросила она.
Димитрий махнул рукой. Жест красноречиво говорил:
«Не мешай, я занят».
– Обед в восемь, – повторил он.
– Уж не знаю, дождусь ли, – саркастически пробормотала Лаки.
Она навестила Роберто. Мальчуган играл в своей желтой ванной, счастливый и довольный, под присмотром всегда улыбающейся Чичи.
Лаки крепко прижала к себе его мокрое тельце.
– Привет, красавец, – пропела она. – Как поживает мой мальчик? Как поживает моя детка?
– Мама! – пропищал он радостно. – Милая мамочка.
– Он себя сегодня очень хорошо ведет, – ласково сообщила Чичи. – Этот ребенок никогда не плачет.
– Как и его мама, – тихо вздохнула Лаки.
– Простите?
– Нет, ничего.
Вернувшись в мрачную каюту Димитрия, она разделась и встала под горячий душ. Закрыв глаза, Лаки отдалась успокаивающему щекотанию воды по коже. На какое-то мгновение она позволила себе вспомнить о Ленни и об их невероятно эротичном и нежном свидании.
На сей раз он принял ее правила игры. Никаких слов, никаких глупых расспросов. Только восхитительно раскованный, молчаливый секс.
Она вздохнула. Ни разу после Марко она не получала от мужчины такого удовольствия.
Алиса хотела пожаловаться Олимпии. Она постучала в ее дверь под вечер, когда та в ярости расшвыривала вещи по комнате.
– Что случилось, дорогая? – спросила она, вмиг забыв о собственных проблемах.
– Ничего, – скривилась Олимпия. – А вам что надо?
– Хорошо же ты разговариваешь со свекровью, – закудахтала Алиса. – А я-то думала, что мы друзья.
– Что? – рявкнула Олимпия. Она была совершенно не в том настроении, чтобы ублажать эксцентричную мамашу Ленни.
Алиса сразу перешла к делу.
– Я очень оскорблена, – заявила она, отковыривая краску с ногтей.
– Чем?
– Неужели я, Алиса Голден, бывшая звезда Лас-Вегаса – все, что Ленни знает, он унаследовал от меня, – недостойна сидеть за одним столом с остальными высокими гостями?
– Это вопрос?
– Это утверждение, дорогая. Утверждение. – Она выдержала драматическую паузу. – Я обедала с королями, танцевала перед принцами. За кого меня здесь принимают – за бесчувственную деревяшку?
– Ради Бога, Алиса. У меня раскалывается голова. Чего вы хотите?
– Обедать вместе со своим собственным сыном.
– Вы здесь для того, чтобы присматривать за Бриджит, – напомнила Олимпия.
– Из чего следует, что я не могу находиться с Ленни за одним столом? Бриджит ложится спать в восемь. А потом мне что делать – сидеть с прислугой?
Олимпия тяжело вздохнула. Ну где Ленни черти носят как раз тогда, когда он ей так нужен?
– Ну, не знаю, – раздраженно бросила она. – Поступайте как знаете.
Водянистые глаза Алисы блеснули торжеством.
– Спасибо дорогая, – сказала она, уже на ходу прикидывая, какими именно историями очарует общество во время обеда.
Джино не нравилась Франция. Он не понимал языка, находил людей грубыми. Здесь стояла слишком сильная жара. Торчать все время на яхте ему тоже не улыбалось. И еще он скучал по Пейж.
Сьюзан, общительная как всегда, настояла, чтобы сегодняшний день они провели у ее друзей, владевших летней виллой в горах неподалеку. Глава семьи, кинозвезда, обладал грубым профилем, желтоватыми зубами и плохо подкрашенными черными волосами. Его жена оказалась язвительной европейкой, которая в течение дня разделала в пух и прах всех, кого знала, включая и своих лучших друзей.
Джино едва дотерпел до конца визита, о чем и сообщил Сьюзан по пути на яхту.
– А я прекрасно провела время, – ответила она.
– Ты не так бы прекрасно чувствовала себя, если бы могла слышать, что сейчас о тебе говорит эта стерва, – отозвался он.
– Что ты имеешь в виду?
– Да нет, ничего.
Он понял, что ни за что на свете не выдержит целых две недели такого путешествия.
– Я выиграла, – объявила Франческа.
– Как всегда, – рассмеялся Димитрий.
– Да, правда.
– Надо идти готовиться к обеду.
– Да. – Она прикоснулась своей белой рукой с длинными кроваво-красными ногтями к его подбородку.
– Зачем ты женился на ней, Димитрий? Зачем ты так меня унизил?
– Франческа, но ты же замужем, – напомнил он.
– Тут совсем другое дело. Гораций просто следит за моими удобствами. У нас скорее не брак, а договор.
– Разведись с ним.
– Не могу. Его сердце не выдержит.
– Тогда о чем мы говорим?
– О твоей измене.
– Я тебе не изменял.
– Изменял.
– Я женился на Лаки, чтобы дать моему сыну законное имя.
Франческа легонько провела ногтями там, где, как она знала из опыта, ему приятнее всего.
– Теперь ты можешь развестись с ней, – предложила она.
Избавившись от Алисы, Олимпия снова дала волю ярости. Ну, черт же побери, где Ленни? Ей необходимо было на ком-нибудь сорвать зло. Зачем вообще муж, если, когда он тебе нужен, его нет под рукой?
Голова у нее болела так, что казалось, вот-вот расколется. Еще бы, кто спокойно отреагирует на известие, что у него появился сводный брат? Не говоря уж о том, что Димитрий женился на Лаки Сантанджело.
Лаки и Димитрий! Невероятно! Поразительно! Ужасно!
Она пошла в спальню, решительно направилась к тайнику и приняла весь оставшийся запас кокаина. Затем проглотила пару таблеток и села решать, в чем встретить свою новую мачеху.
Мачеха!
Какая ирония! Лаки Сантанджело. Подруга.
Та еще подруга.
Франческа красовалась в зеленом сарафане и в платке того же цвета, который почти полностью скрывал ее ярко-рыжие волосы. Димитрий по-прежнему оставался в шортах цвета хаки и в спортивной рубашке.
– Я боялась опоздать на обед, – объявила Лаки, переводя дух.
Франческа не повернула головы. Димитрий бросил на нее короткий взгляд, пробурчал: «Обед в восемь» – и снова сосредоточился на игре, не спросив «Где ты пропадала целый день?» или «Почему ты опоздала?». Не сказав даже «Здравствуй».
Последние остатки чувства вины испарились мгновенно.
– А где все остальные? – спросила она.
– Ага... попался, – проскрипела Франческа, делая решительный ход.
– Ты полагаешь, женщина? – пробасил Димитрий, отвечая ударом на удар. Оба рассмеялись.
Лаки почувствовала почти физическую боль. Снова, как и всю ее жизнь, ее отметали в сторону. Ну и черт с ними. Если они так нужны друг другу – на здоровье.
– Пойду приму душ, – сухо бросила она.
Димитрий махнул рукой. Жест красноречиво говорил:
«Не мешай, я занят».
– Обед в восемь, – повторил он.
– Уж не знаю, дождусь ли, – саркастически пробормотала Лаки.
Она навестила Роберто. Мальчуган играл в своей желтой ванной, счастливый и довольный, под присмотром всегда улыбающейся Чичи.
Лаки крепко прижала к себе его мокрое тельце.
– Привет, красавец, – пропела она. – Как поживает мой мальчик? Как поживает моя детка?
– Мама! – пропищал он радостно. – Милая мамочка.
– Он себя сегодня очень хорошо ведет, – ласково сообщила Чичи. – Этот ребенок никогда не плачет.
– Как и его мама, – тихо вздохнула Лаки.
– Простите?
– Нет, ничего.
Вернувшись в мрачную каюту Димитрия, она разделась и встала под горячий душ. Закрыв глаза, Лаки отдалась успокаивающему щекотанию воды по коже. На какое-то мгновение она позволила себе вспомнить о Ленни и об их невероятно эротичном и нежном свидании.
На сей раз он принял ее правила игры. Никаких слов, никаких глупых расспросов. Только восхитительно раскованный, молчаливый секс.
Она вздохнула. Ни разу после Марко она не получала от мужчины такого удовольствия.
Алиса хотела пожаловаться Олимпии. Она постучала в ее дверь под вечер, когда та в ярости расшвыривала вещи по комнате.
– Что случилось, дорогая? – спросила она, вмиг забыв о собственных проблемах.
– Ничего, – скривилась Олимпия. – А вам что надо?
– Хорошо же ты разговариваешь со свекровью, – закудахтала Алиса. – А я-то думала, что мы друзья.
– Что? – рявкнула Олимпия. Она была совершенно не в том настроении, чтобы ублажать эксцентричную мамашу Ленни.
Алиса сразу перешла к делу.
– Я очень оскорблена, – заявила она, отковыривая краску с ногтей.
– Чем?
– Неужели я, Алиса Голден, бывшая звезда Лас-Вегаса – все, что Ленни знает, он унаследовал от меня, – недостойна сидеть за одним столом с остальными высокими гостями?
– Это вопрос?
– Это утверждение, дорогая. Утверждение. – Она выдержала драматическую паузу. – Я обедала с королями, танцевала перед принцами. За кого меня здесь принимают – за бесчувственную деревяшку?
– Ради Бога, Алиса. У меня раскалывается голова. Чего вы хотите?
– Обедать вместе со своим собственным сыном.
– Вы здесь для того, чтобы присматривать за Бриджит, – напомнила Олимпия.
– Из чего следует, что я не могу находиться с Ленни за одним столом? Бриджит ложится спать в восемь. А потом мне что делать – сидеть с прислугой?
Олимпия тяжело вздохнула. Ну где Ленни черти носят как раз тогда, когда он ей так нужен?
– Ну, не знаю, – раздраженно бросила она. – Поступайте как знаете.
Водянистые глаза Алисы блеснули торжеством.
– Спасибо дорогая, – сказала она, уже на ходу прикидывая, какими именно историями очарует общество во время обеда.
Джино не нравилась Франция. Он не понимал языка, находил людей грубыми. Здесь стояла слишком сильная жара. Торчать все время на яхте ему тоже не улыбалось. И еще он скучал по Пейж.
Сьюзан, общительная как всегда, настояла, чтобы сегодняшний день они провели у ее друзей, владевших летней виллой в горах неподалеку. Глава семьи, кинозвезда, обладал грубым профилем, желтоватыми зубами и плохо подкрашенными черными волосами. Его жена оказалась язвительной европейкой, которая в течение дня разделала в пух и прах всех, кого знала, включая и своих лучших друзей.
Джино едва дотерпел до конца визита, о чем и сообщил Сьюзан по пути на яхту.
– А я прекрасно провела время, – ответила она.
– Ты не так бы прекрасно чувствовала себя, если бы могла слышать, что сейчас о тебе говорит эта стерва, – отозвался он.
– Что ты имеешь в виду?
– Да нет, ничего.
Он понял, что ни за что на свете не выдержит целых две недели такого путешествия.
– Я выиграла, – объявила Франческа.
– Как всегда, – рассмеялся Димитрий.
– Да, правда.
– Надо идти готовиться к обеду.
– Да. – Она прикоснулась своей белой рукой с длинными кроваво-красными ногтями к его подбородку.
– Зачем ты женился на ней, Димитрий? Зачем ты так меня унизил?
– Франческа, но ты же замужем, – напомнил он.
– Тут совсем другое дело. Гораций просто следит за моими удобствами. У нас скорее не брак, а договор.
– Разведись с ним.
– Не могу. Его сердце не выдержит.
– Тогда о чем мы говорим?
– О твоей измене.
– Я тебе не изменял.
– Изменял.
– Я женился на Лаки, чтобы дать моему сыну законное имя.
Франческа легонько провела ногтями там, где, как она знала из опыта, ему приятнее всего.
– Теперь ты можешь развестись с ней, – предложила она.
Избавившись от Алисы, Олимпия снова дала волю ярости. Ну, черт же побери, где Ленни? Ей необходимо было на ком-нибудь сорвать зло. Зачем вообще муж, если, когда он тебе нужен, его нет под рукой?
Голова у нее болела так, что казалось, вот-вот расколется. Еще бы, кто спокойно отреагирует на известие, что у него появился сводный брат? Не говоря уж о том, что Димитрий женился на Лаки Сантанджело.
Лаки и Димитрий! Невероятно! Поразительно! Ужасно!
Она пошла в спальню, решительно направилась к тайнику и приняла весь оставшийся запас кокаина. Затем проглотила пару таблеток и села решать, в чем встретить свою новую мачеху.
Мачеха!
Какая ирония! Лаки Сантанджело. Подруга.
Та еще подруга.
ГЛАВА 73
Димитрий отличался отменным гостеприимством. О его летних круизах ходили легенды. Он не жалел средств, лишь бы гости отлично провели время.
Закончив партию с Франческой, он поспешил принять душ и переодеться, и, когда гости поднялись на верхнюю палубу, чтобы выпить перед обедом, он уже стоял там во всем своем великолепии и приветствовал их. Его сопровождала Лаки. Она выглядела ослепительно в белом смокинге от Сен-Лорана и с небрежно распушенными волосами. Джино в одиночестве притулился у бара. Лаки тут же подошла к нему.
– Я хочу убраться отсюда, – объявил он.
– И я тоже.
– Эй, может быть, мне сочинить какое-нибудь семейное дело, которое требует нашего немедленного присутствия в Нью-Йорке? Знаешь, дочка, я очень по нему скучаю.
– А я думала, тебе нравится в Беверли-Хиллз.
– Там слишком размеренная жизнь для меня. Надоело.
– В самом деле?
– Мне нравятся более оживленные места.
– А как же Сьюзан?
– Я еще не говорил, но я подумываю о том, чтобы купить дом в Нью-Йорке.
– И жить то здесь, то там?
– А почему бы и нет.
– На мой взгляд, отличная идея.
– Мы так интересно провели сегодняшний день, – сообщила Сьюзан графине, щедро намазав крекер белужьей икрой и лихо отправив его в рот.
– В самом деле? – переспросила графиня. – А я жутко скучала. Я люблю играть в баккара. Не могу дождаться, когда же мы наконец приплывем в Монте-Карло. Я просто умираю от желания поиграть.
– При жизни моего покойного мужа, Тини Мартино, мы часто ездили в Монте-Карло, – подхватила Сьюзан, надеясь произвести впечатление. – Тини ведь дружил с Райнерами. Они с Грейс очень сблизились.
Графиня подняла подведенную бровь.
– Как, вы были замужем за Тини? – переспросила она.
– Двадцать пять лет, – гордо отрапортовала Сьюзан. И кокетливо добавила: – Я очень рано вышла замуж.
Графиня улыбнулась и похлопала ее по руке.
– Как и все мы, милочка.
Сьюзан ждала, когда же та снимет с ее руки свою довольно жаркую ладонь с пальцами, отягощенными кольцами с бриллиантами впечатляющих размеров.
Но она ее все не убирала.
Олимпия очень сердилась, что Ленни куда-то запропастился. Она не намеревалась сидеть и ждать. Если он опоздает на обед, ему же хуже. Кроме того, ей просто не терпелось увидеть Лаки. Тощую, наивную Лаки Сантанджело. Бывшую лучшую подругу. Бывшую хранительницу всех ее секретов. Ха! Никогда нельзя делать людям добро. Они всегда воспользуются твоей добротой и при первой возможности сделают тебе гадость.
Сама мысль о Димитрии и Лаки в постели казалась ей отвратительной. Она, Олимпия, научила Лаки всему, что знала. Пятнадцать лет назад Лаки приехала в Швейцарию еще девочкой нецелованной! Олимпия просветила ее насчет мужчин и жизни вообще и как получать удовольствие. И посмотрите, как ее отблагодарили.
Она надела дорогой золотистый костюм от Унгаро, который великолепно смотрелся бы на высокой плоскогрудой манекенщице, но совершенно не шел Олимпии. Украсила уши, пальцы и шею огромными бриллиантами. Потом взбила свои длинные белые кудри и отправилась туда, где ей предстояло встретиться с врагом лицом к лицу.
– Я ни разу не бывала в Париже, – исповедовалась Алиса Горацию, мечтательно глядя вдаль.
– В самом деле? – Он все время озирался в ожидании появления Франчески. Она заставила его идти первым под тем предлогом, что он постоянно путался у нее под ногами.
– Ах, волшебный Париж, – вздохнула Алиса. – О-ля-ля.– Она ухватила горячий канапе с подноса у проходившего мимо официанта. – Возможно, я поеду туда с сыном. Он очень гордится мной. Только истинный талант может до конца понять другой талант, и он меня понимает. – Она кивнула в подтверждение своей мысли. – Да, конечно, понимает.
– Не сомневаюсь, – согласился Гораций.
– Скоро я собираюсь выступить в «Мерв Гриффин шоу». – Она с довольным видом пережевывала фаршированную оливу. – Мне нравится Мерв. Он такой душевный.
– Да, хороший.
Она наклонилась к нему поближе.
– Очень хороший, – подмигнула она многозначительно. – Очень, очень хороший.
– Прекрасно.
– Да.
– Да.
Олимпия вошла в бар. Остановилась. Огляделась. Сразу же заметила Лаки. Взглянула на нее еще раз. С трудом поверила своим глазам – неужели ее худенькая, маленькая, невзрачная подружка превратилась в такую красавицу. И нигде ни грамма жира.
Лаки перехватила ее взгляд, их глаза встретились на мгновение, и они снова стали детьми, прогуливавшими вместе уроки, тайком приводившими к себе мальчишек и игравшими с ними в «почти» – игру, которую, как им казалось, придумали они сами.
Большую часть жизни Лаки провела в одиночестве, без подруг, без матери, без кого-нибудь, с кем она могла бы похихикать или поболтать, только однажды, давным-давно, у нее была Олимпия.
Она бросилась к ней через всю комнату, раскрыв объятия.
Олимпия отшатнулась.
Лаки инстинктивно поняла, что та не в восторге от ее замужества. Ничего странного. Действительно, произошло нелепое совпадение. Вместо объятий она потрепала бывшую подругу по плечу.
– Олимпия! Сколько лет, сколько зим. Ты прекрасно выглядишь.
Олимпия лихорадочно соображала, как получше ответить. Слишком большая доза кокаина затуманила ей мозги. Она хотела казаться холодной и вести себя так, будто ей все равно, хотя ей было совсем не все равно, что Лаки бросила ее и ни разу не попыталась найти, даже когда они обе выросли и могли встречаться с кем угодно.
– Маленькая Лаки Сант, – ледяным тоном процедила она, обращаясь к ней так, как ее звали в школе. – Ты явно подросла.
– Надеюсь.
– Ты всегда была такой глупой гусыней.
– Спасибо.
– Разве на правду можно обижаться?
Лаки заговорила потише:
– Давай не будем устраивать сцен, хорошо?
Олимпия вскинула голову.
– А кто устраивает сцены? Уж конечно, не я. С чего мне их устраивать?
Лаки спасло появление Франчески. Она надела красное, в тон волосам, бальное платье. На ее шее сияло ослепительное рубиновое ожерелье. Гораций вздрогнул. Он никогда раньше не видел этого ожерелья. Значит, его подарил ей Димитрий – следовательно, роман продолжался вовсю.
– Черт, – пробормотал он.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на Берджесса Мередита? – спросила Алиса, играя фальшивыми ресницами. – Я всегда находила его таким привлекательным мужчиной.
На обратном пути в порт Ленни проголосовал, и его подвезли два загорелых немца-гомосексуалиста. Они не знали ни слова по-английски, а он не говорил по-немецки, но они обменялись множеством вежливых кивков и улыбок.
На борту яхты он первым делом встретил капитана Пратта.
– Хорошо погуляли, сэр? – поинтересовался тот.
Ленни так и не понял, показалось ему или нет, но он готов был поклясться, что капитан понимающе подмигнул.
– Спасибо, да, – ответил он.
– Вы немного опоздали, – добавил капитан. – Все как раз садятся обедать.
– Я переоденусь за пять минут. Не окажете ли вы мне любезность сообщить моей жене, что я уже здесь?
– Разумеется, сэр. – Еще одно заговорщицкое подмигивание. – Должен сказать, сэр, ваша мать – замечательная женщина.
«О, черт. Капитан хочет трахнуть Алису. Извини, приятель, ты лет на двадцать старше, чем требуется, чтобы понравиться Тростинке Алисе».
– Да, – уклончиво отозвался Ленни.
Гости коротали время в вежливых беседах, пока слуги заканчивали сервировку стола и разливали изысканные вина в серебряные кувшины. Олимпия обнаружила, что ей отведено место рядом с Джино Сантанджело. Она изо всех сил выпятила грудь и начала отчаянно флиртовать с ним. Он, конечно, старик, но, если Лаки можно заполучить Димитрия, почему ей нельзя вскружить голову ее отцу?
Она наклонилась к нему поближе.
– Держу пари, вы даже не помните, когда мы с вами встречались в последний раз, – прошептала она.
Он как раз помнил. Та картина навечно врезалась в его память. Шестнадцатилетняя Олимпия Станислопулос с торчащей вверх розовой попкой, сосредоточенно делающая минет своему тогдашнему приятелю.
– Знаешь, ты права, я действительно не помню.
Она поджала губки.
– Да бросьте! Как вы могли забыть!
Он знал, что он действительно хотел бы забыть. Нынешнюю поездку. И всех собравшихся. Завтра же он организует телеграмму, срочно вызывающую его в Нью-Йорк.
Олимпия предупреждала: «Мы переодеваемся к обеду». Интересно, что она имела в виду? Ленни неохотно облачился в костюм. Что за идиотизм! Почему он мирится совсем этим? Одного вчера хватит за глаза. Он с завтрашнего дня решил брать с собой в город Олимпию. Там наверняка масса отличных ресторанов, он не собирается проводить весь отпуск, разыгрывая из себя надутого индюка на радость этим толстосумам.
Ленни погляделся в зеркало и подумал, успеет ли он выкурить «косячок». На миг ему показалось, что в зеркале рядом с ним возникло отражение той девушки с пляжа. Смуглая, таинственная, сексуальная... Ему всегда нравились блондинки, но с ней он забыл о всех блондинках на свете, даже об Иден.
Неужели он наконец свободен? Да!
Но почему он по крайней мере не выяснил, как ее зовут?
Ленни ослабил узел галстука, взъерошил рукой волосы, закурил «косячок», пару раз глубоко затянулся и отправился на обед.
– Бизнес есть бизнес, – декламировал Сауд Омар. – А женщины есть женщины. И вместе им не сойтись.
– Что за старомодная чушь, – воскликнула Лаки. – Где вы прятались последние пятьдесят лет?
Сауд растерянно замигал, он не привык, чтобы женщины ему противоречили. Кроме того, он вовсе не к Лаки обращался, а просто делал общее замечание.
– Я согласна с вами, Сауд, – пискнула Флафф. – Я вовсе не хочу работать. Нет, ни за что. Фу!
– И тебе никогда не придется, мой персик, – вставил Дженкинс Уайлдер. – Умненькие девочки все имеют, даже не поднимая пальчика.
– Только попочку, – пробормотала Лаки.
Алиса прыснула.
Франческа многозначительно посмотрела на Димитрия.
Сьюзан сказала:
– По-моему, всем женщинам следует учиться в школах искусству ведения дома. Готовке, шитью, вообще всему, что нужно для содержания дома в порядке.
– А как насчет траханья? – добавила Лаки. – Уж если ходить в школу только для того, чтобы научиться, как заботиться о мужчине, так надо научиться всему. Вы не согласны, Сьюзан?
Димитрий осуждающе зыркнул на Лаки, но она не обратила на него внимания.
Сьюзан покраснела как свекла.
Джино сказал:
– Эй, дочка...
Графиня расхохоталась.
Олимпия скривилась. Маленькая тощая Лаки не научилась сдерживать свой язык.
Ленни вошел в комнату, увидел Олимпию и сразу же направился к ней.
– Где ты был? – спросила она сердито.
– Прошу прощения за опоздание. Я никак не мог поймать машину от пляжа, – объяснил он.
– От пляжа! – фыркнула Олимпия, как будто Ленни произнес непечатное слово.
– Да, знаешь ли. Это такое место, где собираются крестьяне, – не у всех есть яхты.
– Очень смешно. Может, ты все-таки сядешь? – Она обратилась к собравшимся. – Я хочу представить вам моего мужа, Ленни Голдена.
Он видел перед собой сплошные бриллианты и старые мужские лица. Еще, к своему великому огорчению, он видел Алису.
– Так, значит, – продолжала Олимпия, разыгрывая роль прекрасной хозяйки. – Вот графиня Жебровски и Сауд Омар, мистер и миссис Дженкинс Уайлдер, Сьюзан и Джино Сантанджело, Франческа и Гораций Ферны, а с моим отцом ты уже встречался. – Она замолчала, прикидывая, сойдет ли ей с рук, если она проигнорирует Лаки. Нет, слишком откровенно. – Ах да, а это Лаки. – Она отказалась давать дальнейшие пояснения.
– Моя жена, – сказал Димитрий.
– Ваша жена, – повторил Ленни.
Он смотрел на нее. Она смотрела на него. Время, казалось, остановилось.
Закончив партию с Франческой, он поспешил принять душ и переодеться, и, когда гости поднялись на верхнюю палубу, чтобы выпить перед обедом, он уже стоял там во всем своем великолепии и приветствовал их. Его сопровождала Лаки. Она выглядела ослепительно в белом смокинге от Сен-Лорана и с небрежно распушенными волосами. Джино в одиночестве притулился у бара. Лаки тут же подошла к нему.
– Я хочу убраться отсюда, – объявил он.
– И я тоже.
– Эй, может быть, мне сочинить какое-нибудь семейное дело, которое требует нашего немедленного присутствия в Нью-Йорке? Знаешь, дочка, я очень по нему скучаю.
– А я думала, тебе нравится в Беверли-Хиллз.
– Там слишком размеренная жизнь для меня. Надоело.
– В самом деле?
– Мне нравятся более оживленные места.
– А как же Сьюзан?
– Я еще не говорил, но я подумываю о том, чтобы купить дом в Нью-Йорке.
– И жить то здесь, то там?
– А почему бы и нет.
– На мой взгляд, отличная идея.
– Мы так интересно провели сегодняшний день, – сообщила Сьюзан графине, щедро намазав крекер белужьей икрой и лихо отправив его в рот.
– В самом деле? – переспросила графиня. – А я жутко скучала. Я люблю играть в баккара. Не могу дождаться, когда же мы наконец приплывем в Монте-Карло. Я просто умираю от желания поиграть.
– При жизни моего покойного мужа, Тини Мартино, мы часто ездили в Монте-Карло, – подхватила Сьюзан, надеясь произвести впечатление. – Тини ведь дружил с Райнерами. Они с Грейс очень сблизились.
Графиня подняла подведенную бровь.
– Как, вы были замужем за Тини? – переспросила она.
– Двадцать пять лет, – гордо отрапортовала Сьюзан. И кокетливо добавила: – Я очень рано вышла замуж.
Графиня улыбнулась и похлопала ее по руке.
– Как и все мы, милочка.
Сьюзан ждала, когда же та снимет с ее руки свою довольно жаркую ладонь с пальцами, отягощенными кольцами с бриллиантами впечатляющих размеров.
Но она ее все не убирала.
Олимпия очень сердилась, что Ленни куда-то запропастился. Она не намеревалась сидеть и ждать. Если он опоздает на обед, ему же хуже. Кроме того, ей просто не терпелось увидеть Лаки. Тощую, наивную Лаки Сантанджело. Бывшую лучшую подругу. Бывшую хранительницу всех ее секретов. Ха! Никогда нельзя делать людям добро. Они всегда воспользуются твоей добротой и при первой возможности сделают тебе гадость.
Сама мысль о Димитрии и Лаки в постели казалась ей отвратительной. Она, Олимпия, научила Лаки всему, что знала. Пятнадцать лет назад Лаки приехала в Швейцарию еще девочкой нецелованной! Олимпия просветила ее насчет мужчин и жизни вообще и как получать удовольствие. И посмотрите, как ее отблагодарили.
Она надела дорогой золотистый костюм от Унгаро, который великолепно смотрелся бы на высокой плоскогрудой манекенщице, но совершенно не шел Олимпии. Украсила уши, пальцы и шею огромными бриллиантами. Потом взбила свои длинные белые кудри и отправилась туда, где ей предстояло встретиться с врагом лицом к лицу.
– Я ни разу не бывала в Париже, – исповедовалась Алиса Горацию, мечтательно глядя вдаль.
– В самом деле? – Он все время озирался в ожидании появления Франчески. Она заставила его идти первым под тем предлогом, что он постоянно путался у нее под ногами.
– Ах, волшебный Париж, – вздохнула Алиса. – О-ля-ля.– Она ухватила горячий канапе с подноса у проходившего мимо официанта. – Возможно, я поеду туда с сыном. Он очень гордится мной. Только истинный талант может до конца понять другой талант, и он меня понимает. – Она кивнула в подтверждение своей мысли. – Да, конечно, понимает.
– Не сомневаюсь, – согласился Гораций.
– Скоро я собираюсь выступить в «Мерв Гриффин шоу». – Она с довольным видом пережевывала фаршированную оливу. – Мне нравится Мерв. Он такой душевный.
– Да, хороший.
Она наклонилась к нему поближе.
– Очень хороший, – подмигнула она многозначительно. – Очень, очень хороший.
– Прекрасно.
– Да.
– Да.
Олимпия вошла в бар. Остановилась. Огляделась. Сразу же заметила Лаки. Взглянула на нее еще раз. С трудом поверила своим глазам – неужели ее худенькая, маленькая, невзрачная подружка превратилась в такую красавицу. И нигде ни грамма жира.
Лаки перехватила ее взгляд, их глаза встретились на мгновение, и они снова стали детьми, прогуливавшими вместе уроки, тайком приводившими к себе мальчишек и игравшими с ними в «почти» – игру, которую, как им казалось, придумали они сами.
Большую часть жизни Лаки провела в одиночестве, без подруг, без матери, без кого-нибудь, с кем она могла бы похихикать или поболтать, только однажды, давным-давно, у нее была Олимпия.
Она бросилась к ней через всю комнату, раскрыв объятия.
Олимпия отшатнулась.
Лаки инстинктивно поняла, что та не в восторге от ее замужества. Ничего странного. Действительно, произошло нелепое совпадение. Вместо объятий она потрепала бывшую подругу по плечу.
– Олимпия! Сколько лет, сколько зим. Ты прекрасно выглядишь.
Олимпия лихорадочно соображала, как получше ответить. Слишком большая доза кокаина затуманила ей мозги. Она хотела казаться холодной и вести себя так, будто ей все равно, хотя ей было совсем не все равно, что Лаки бросила ее и ни разу не попыталась найти, даже когда они обе выросли и могли встречаться с кем угодно.
– Маленькая Лаки Сант, – ледяным тоном процедила она, обращаясь к ней так, как ее звали в школе. – Ты явно подросла.
– Надеюсь.
– Ты всегда была такой глупой гусыней.
– Спасибо.
– Разве на правду можно обижаться?
Лаки заговорила потише:
– Давай не будем устраивать сцен, хорошо?
Олимпия вскинула голову.
– А кто устраивает сцены? Уж конечно, не я. С чего мне их устраивать?
Лаки спасло появление Франчески. Она надела красное, в тон волосам, бальное платье. На ее шее сияло ослепительное рубиновое ожерелье. Гораций вздрогнул. Он никогда раньше не видел этого ожерелья. Значит, его подарил ей Димитрий – следовательно, роман продолжался вовсю.
– Черт, – пробормотал он.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на Берджесса Мередита? – спросила Алиса, играя фальшивыми ресницами. – Я всегда находила его таким привлекательным мужчиной.
На обратном пути в порт Ленни проголосовал, и его подвезли два загорелых немца-гомосексуалиста. Они не знали ни слова по-английски, а он не говорил по-немецки, но они обменялись множеством вежливых кивков и улыбок.
На борту яхты он первым делом встретил капитана Пратта.
– Хорошо погуляли, сэр? – поинтересовался тот.
Ленни так и не понял, показалось ему или нет, но он готов был поклясться, что капитан понимающе подмигнул.
– Спасибо, да, – ответил он.
– Вы немного опоздали, – добавил капитан. – Все как раз садятся обедать.
– Я переоденусь за пять минут. Не окажете ли вы мне любезность сообщить моей жене, что я уже здесь?
– Разумеется, сэр. – Еще одно заговорщицкое подмигивание. – Должен сказать, сэр, ваша мать – замечательная женщина.
«О, черт. Капитан хочет трахнуть Алису. Извини, приятель, ты лет на двадцать старше, чем требуется, чтобы понравиться Тростинке Алисе».
– Да, – уклончиво отозвался Ленни.
Гости коротали время в вежливых беседах, пока слуги заканчивали сервировку стола и разливали изысканные вина в серебряные кувшины. Олимпия обнаружила, что ей отведено место рядом с Джино Сантанджело. Она изо всех сил выпятила грудь и начала отчаянно флиртовать с ним. Он, конечно, старик, но, если Лаки можно заполучить Димитрия, почему ей нельзя вскружить голову ее отцу?
Она наклонилась к нему поближе.
– Держу пари, вы даже не помните, когда мы с вами встречались в последний раз, – прошептала она.
Он как раз помнил. Та картина навечно врезалась в его память. Шестнадцатилетняя Олимпия Станислопулос с торчащей вверх розовой попкой, сосредоточенно делающая минет своему тогдашнему приятелю.
– Знаешь, ты права, я действительно не помню.
Она поджала губки.
– Да бросьте! Как вы могли забыть!
Он знал, что он действительно хотел бы забыть. Нынешнюю поездку. И всех собравшихся. Завтра же он организует телеграмму, срочно вызывающую его в Нью-Йорк.
Олимпия предупреждала: «Мы переодеваемся к обеду». Интересно, что она имела в виду? Ленни неохотно облачился в костюм. Что за идиотизм! Почему он мирится совсем этим? Одного вчера хватит за глаза. Он с завтрашнего дня решил брать с собой в город Олимпию. Там наверняка масса отличных ресторанов, он не собирается проводить весь отпуск, разыгрывая из себя надутого индюка на радость этим толстосумам.
Ленни погляделся в зеркало и подумал, успеет ли он выкурить «косячок». На миг ему показалось, что в зеркале рядом с ним возникло отражение той девушки с пляжа. Смуглая, таинственная, сексуальная... Ему всегда нравились блондинки, но с ней он забыл о всех блондинках на свете, даже об Иден.
Неужели он наконец свободен? Да!
Но почему он по крайней мере не выяснил, как ее зовут?
Ленни ослабил узел галстука, взъерошил рукой волосы, закурил «косячок», пару раз глубоко затянулся и отправился на обед.
– Бизнес есть бизнес, – декламировал Сауд Омар. – А женщины есть женщины. И вместе им не сойтись.
– Что за старомодная чушь, – воскликнула Лаки. – Где вы прятались последние пятьдесят лет?
Сауд растерянно замигал, он не привык, чтобы женщины ему противоречили. Кроме того, он вовсе не к Лаки обращался, а просто делал общее замечание.
– Я согласна с вами, Сауд, – пискнула Флафф. – Я вовсе не хочу работать. Нет, ни за что. Фу!
– И тебе никогда не придется, мой персик, – вставил Дженкинс Уайлдер. – Умненькие девочки все имеют, даже не поднимая пальчика.
– Только попочку, – пробормотала Лаки.
Алиса прыснула.
Франческа многозначительно посмотрела на Димитрия.
Сьюзан сказала:
– По-моему, всем женщинам следует учиться в школах искусству ведения дома. Готовке, шитью, вообще всему, что нужно для содержания дома в порядке.
– А как насчет траханья? – добавила Лаки. – Уж если ходить в школу только для того, чтобы научиться, как заботиться о мужчине, так надо научиться всему. Вы не согласны, Сьюзан?
Димитрий осуждающе зыркнул на Лаки, но она не обратила на него внимания.
Сьюзан покраснела как свекла.
Джино сказал:
– Эй, дочка...
Графиня расхохоталась.
Олимпия скривилась. Маленькая тощая Лаки не научилась сдерживать свой язык.
Ленни вошел в комнату, увидел Олимпию и сразу же направился к ней.
– Где ты был? – спросила она сердито.
– Прошу прощения за опоздание. Я никак не мог поймать машину от пляжа, – объяснил он.
– От пляжа! – фыркнула Олимпия, как будто Ленни произнес непечатное слово.
– Да, знаешь ли. Это такое место, где собираются крестьяне, – не у всех есть яхты.
– Очень смешно. Может, ты все-таки сядешь? – Она обратилась к собравшимся. – Я хочу представить вам моего мужа, Ленни Голдена.
Он видел перед собой сплошные бриллианты и старые мужские лица. Еще, к своему великому огорчению, он видел Алису.
– Так, значит, – продолжала Олимпия, разыгрывая роль прекрасной хозяйки. – Вот графиня Жебровски и Сауд Омар, мистер и миссис Дженкинс Уайлдер, Сьюзан и Джино Сантанджело, Франческа и Гораций Ферны, а с моим отцом ты уже встречался. – Она замолчала, прикидывая, сойдет ли ей с рук, если она проигнорирует Лаки. Нет, слишком откровенно. – Ах да, а это Лаки. – Она отказалась давать дальнейшие пояснения.
– Моя жена, – сказал Димитрий.
– Ваша жена, – повторил Ленни.
Он смотрел на нее. Она смотрела на него. Время, казалось, остановилось.
ГЛАВА 74
Стивен с радостью вернулся в мир реальных вещей и дел. Он никогда не поддавался искушению работать в крупных, дорогих адвокатских конторах и предпочитал должность помощника прокурора округа и государственного обвинителя, которая не приносила больших денег. Но со временем он стал старше и мудрее, и зарабатывать много казалось ему теперь задачей достойной внимания. Не то чтобы он с радостью ухватился за что угодно – Джерри уверял его, что он сможет спокойно выбрать себе любого из многочисленных богатых клиентов, нуждавшихся в помощи.
– То, что у них водятся денежки, вовсе не означает, что они все мерзавцы, – жизнерадостно объяснял Джерри. – А почему бы тебе не взять дело Мэри Лу Мур? Она – отличная темнокожая актриса, снимается на телевидении и очень популярна у семейной части аудитории. Она собирается подать в суд на какой-то порнографический журнальчик, который недавно опубликовал грязные фотографии, снятые еще до того, как к ней пришел успех. Мы начинаем судебное преследование на этой неделе.
Мэри Лу Мур. Стивен несколько раз видел ее в комедийных ролях по телевизору. Он помнил забавную комедию положений, действие которой происходило в Коннектикуте. Мэри Лу играла там приемную дочь белых родителей. Совсем молоденькая, лет восемнадцати-девятнадцати, и очень хорошенькая.
– Никак ты собираешься передать мне всех чернокожих клиентов? – в шутку съехидничал он.
– Только тех, кого ты сам захочешь. Но здесь – многообещающее дело. Несчастная героиня против мерзких дельцов. Прямо специально для тебя придумано. Она ничего не подписывала. И,вообще-то, утверждает, что на фотографиях ей пятнадцать лет и их сделал ее тогдашний приятель просто из озорства. Как считаешь, верное дело?
– По-моему, его нельзя проиграть.
– Так вперед. Требуй больших денег для потерпевшей. Таких ребят можно трясти как грушу.
Решив вопрос с работой, Стивен сообщил жильцам, снимавшим его квартиру в кирпичном особняке, что он собирается снова жить там. Ему повезло – глава семьи, инженер, только что получил работу на Ближнем Востоке и мог съехать в любую минуту. Потом он разобрался с платой за квартиру (еще небольшой заем у Джерри, но скоро уже придет время отдавать долги) и вернулся домой.
Он и в самом деле возвращался домой после трех потерянных лет. Какое чудесное ощущение!
Кэрри познакомилась с Анной Робб, литературным помощником, рекомендованным Фредом Лестером. Она оказалась аккуратной сорокалетней женщиной маленького роста в соответствующих ее возрасту туфлях и в свободном шерстяном свитере. Анна, казалось, неотделима от магнитофона «сони», который включила, как только вошла в жизнь Кэрри.
– Просто говорите, и все, – сказала она одобряюще. – Обо всем, о чем хочется. Потом я отберу, что нам нужно.
И Кэрри говорила. Сначала об одежде, потом о стиле, затем перешла к развлечениям. Скоро она уже рассказывала о своей жизни с первым мужем, Бернардом Даймсом.
– Нас окружали люди искусства, звезды балета, писатели. Бернард знал всех. Он был очень интересный человек.
– А как вы встретились? – поинтересовалась Анна, попивая чай с лимоном, которым угостила ее Кэрри.
– Я предпочла бы не касаться этого вопроса, – быстро ответила та.
Как опытный интервьюер, Анна тут же сменила тему.
За неделю они провели три сеанса записи, каждый по четыре часа. К концу срока Кэрри чувствовала себя совершенно свободно в обществе Анны и сказала, что может еще поболтать о моде, стиле, секретах красоты и диете. Анна ответила, что у нее уже есть все, что требуется.
– Как все оказалось легко! – воскликнула Кэрри.
– Для вас, – подчеркнула Анна. – Для меня настоящая работа только сейчас и начинается. Сначала я напишу книгу, затем разобью ее на части. Мы просмотрим, что у меня получилось, чтобы у вас не возникало замечаний. Затем начнем отбирать фотографии и решим, какие еще следует сделать.
– Как интересно! – восхитилась Кэрри.
– Если книга становится бестселлером, действительно нет ничего интереснее. – Анна улыбнулась. – Если она проваливается, нет ничего ужаснее.
– А как сделать так, чтобы вышел бестселлер? – наивно спросила Кэрри.
– Если бы я знала, Фред Лестер сейчас работал бы на меня, а не наоборот.
– Расскажите о нем, – попросила Кэрри. – Он производит очень хорошее впечатление. Он женат?
– Он вас интересует? – поддразнила ее Анна.
Кэрри растерялась. Почему он должен ее интересовать? Разведясь с Эллиотом Беркли, она больше не смотрела в сторону мужчин, и сейчас она слишком стара и слишком привыкла к одиночеству, чтобы начинать думать о новой связи. Кроме того, если у нее снова появится мужчина, ей придется рассказать всю правду о своем прошлом. А кто захочет иметь с ней дело, узнав о ней все?
Нет. Связи исключались. К ней снова вернулся Стивен, благодарение Богу. У нее есть друзья, немного, но есть. Чего еще остается желать?
– Конечно, нет, – ответила она сухо.
– Он вдовец, – сообщила Анна, укладывая магнитофон в сумку. – Но должна предупредить вас, что он живет с женщиной.
Кэрри умирала от желания узнать об этой женщине, но не стала развивать тему. Как стыдно, если Анна решит, что она домогается ее босса. Кэрри быстро заговорила о чем-то другом.
– То, что у них водятся денежки, вовсе не означает, что они все мерзавцы, – жизнерадостно объяснял Джерри. – А почему бы тебе не взять дело Мэри Лу Мур? Она – отличная темнокожая актриса, снимается на телевидении и очень популярна у семейной части аудитории. Она собирается подать в суд на какой-то порнографический журнальчик, который недавно опубликовал грязные фотографии, снятые еще до того, как к ней пришел успех. Мы начинаем судебное преследование на этой неделе.
Мэри Лу Мур. Стивен несколько раз видел ее в комедийных ролях по телевизору. Он помнил забавную комедию положений, действие которой происходило в Коннектикуте. Мэри Лу играла там приемную дочь белых родителей. Совсем молоденькая, лет восемнадцати-девятнадцати, и очень хорошенькая.
– Никак ты собираешься передать мне всех чернокожих клиентов? – в шутку съехидничал он.
– Только тех, кого ты сам захочешь. Но здесь – многообещающее дело. Несчастная героиня против мерзких дельцов. Прямо специально для тебя придумано. Она ничего не подписывала. И,вообще-то, утверждает, что на фотографиях ей пятнадцать лет и их сделал ее тогдашний приятель просто из озорства. Как считаешь, верное дело?
– По-моему, его нельзя проиграть.
– Так вперед. Требуй больших денег для потерпевшей. Таких ребят можно трясти как грушу.
Решив вопрос с работой, Стивен сообщил жильцам, снимавшим его квартиру в кирпичном особняке, что он собирается снова жить там. Ему повезло – глава семьи, инженер, только что получил работу на Ближнем Востоке и мог съехать в любую минуту. Потом он разобрался с платой за квартиру (еще небольшой заем у Джерри, но скоро уже придет время отдавать долги) и вернулся домой.
Он и в самом деле возвращался домой после трех потерянных лет. Какое чудесное ощущение!
Кэрри познакомилась с Анной Робб, литературным помощником, рекомендованным Фредом Лестером. Она оказалась аккуратной сорокалетней женщиной маленького роста в соответствующих ее возрасту туфлях и в свободном шерстяном свитере. Анна, казалось, неотделима от магнитофона «сони», который включила, как только вошла в жизнь Кэрри.
– Просто говорите, и все, – сказала она одобряюще. – Обо всем, о чем хочется. Потом я отберу, что нам нужно.
И Кэрри говорила. Сначала об одежде, потом о стиле, затем перешла к развлечениям. Скоро она уже рассказывала о своей жизни с первым мужем, Бернардом Даймсом.
– Нас окружали люди искусства, звезды балета, писатели. Бернард знал всех. Он был очень интересный человек.
– А как вы встретились? – поинтересовалась Анна, попивая чай с лимоном, которым угостила ее Кэрри.
– Я предпочла бы не касаться этого вопроса, – быстро ответила та.
Как опытный интервьюер, Анна тут же сменила тему.
За неделю они провели три сеанса записи, каждый по четыре часа. К концу срока Кэрри чувствовала себя совершенно свободно в обществе Анны и сказала, что может еще поболтать о моде, стиле, секретах красоты и диете. Анна ответила, что у нее уже есть все, что требуется.
– Как все оказалось легко! – воскликнула Кэрри.
– Для вас, – подчеркнула Анна. – Для меня настоящая работа только сейчас и начинается. Сначала я напишу книгу, затем разобью ее на части. Мы просмотрим, что у меня получилось, чтобы у вас не возникало замечаний. Затем начнем отбирать фотографии и решим, какие еще следует сделать.
– Как интересно! – восхитилась Кэрри.
– Если книга становится бестселлером, действительно нет ничего интереснее. – Анна улыбнулась. – Если она проваливается, нет ничего ужаснее.
– А как сделать так, чтобы вышел бестселлер? – наивно спросила Кэрри.
– Если бы я знала, Фред Лестер сейчас работал бы на меня, а не наоборот.
– Расскажите о нем, – попросила Кэрри. – Он производит очень хорошее впечатление. Он женат?
– Он вас интересует? – поддразнила ее Анна.
Кэрри растерялась. Почему он должен ее интересовать? Разведясь с Эллиотом Беркли, она больше не смотрела в сторону мужчин, и сейчас она слишком стара и слишком привыкла к одиночеству, чтобы начинать думать о новой связи. Кроме того, если у нее снова появится мужчина, ей придется рассказать всю правду о своем прошлом. А кто захочет иметь с ней дело, узнав о ней все?
Нет. Связи исключались. К ней снова вернулся Стивен, благодарение Богу. У нее есть друзья, немного, но есть. Чего еще остается желать?
– Конечно, нет, – ответила она сухо.
– Он вдовец, – сообщила Анна, укладывая магнитофон в сумку. – Но должна предупредить вас, что он живет с женщиной.
Кэрри умирала от желания узнать об этой женщине, но не стала развивать тему. Как стыдно, если Анна решит, что она домогается ее босса. Кэрри быстро заговорила о чем-то другом.
ГЛАВА 75
Лаки понятия не имела, как ей удалось досидеть до конца обеда. Она старалась не смотреть на Ленни и знала, что он тоже избегает глядеть на нее, но все оказалось напрасно. Их глаза постоянно встречались, и тогда, казалось, комната вот-вот полыхнет пламенем от пробегавших между ними электрических разрядов.
В течение обеда оба кое-что для себя прояснили.
Лаки, которая кроме книг читала в основном только « Ньюсуик», «Уолл стрит Джорнал» и «Блюз энд Соул» и никогда не смотрела телевизор, узнала, в основном от Алисы – та трещала без умолку, – что к Ленни пришел успех и он стал известной личностью и телезвездой.
– Разве ты не читала о нашей свадьбе? – воинственно спрашивала Олимпия. – О нас писали газеты всего мира.
– Нет. Мне как-то ничего не попалось на глаза, – вежливо ответила Лаки.
Олимпия обиженно надулась.
– А как же мой Ленни на обложке «Пипл»? Уж это-то вы видели?
– Простите, нет, – виновато призналась Лаки.
– Пусть он сам просит прощения, – мрачно заявила Алиса. – Он совсем выпустил меня из интервью. Но они скоро напишут и обо мне. Возможно, я и не попаду на обложку, ведь невозможно же получить от жизни все, что хочешь, не правда ли, дорогая?
Ленни точно знал теперь, кто такая его таинственная незнакомка. Она не только замужем за отцом Олимпии, но ее звали Лаки Сантанджело – та самая Лаки Сантанджело, что пинком под зад вышвырнула его из отеля «Маджириано» два года назад.
В течение обеда оба кое-что для себя прояснили.
Лаки, которая кроме книг читала в основном только « Ньюсуик», «Уолл стрит Джорнал» и «Блюз энд Соул» и никогда не смотрела телевизор, узнала, в основном от Алисы – та трещала без умолку, – что к Ленни пришел успех и он стал известной личностью и телезвездой.
– Разве ты не читала о нашей свадьбе? – воинственно спрашивала Олимпия. – О нас писали газеты всего мира.
– Нет. Мне как-то ничего не попалось на глаза, – вежливо ответила Лаки.
Олимпия обиженно надулась.
– А как же мой Ленни на обложке «Пипл»? Уж это-то вы видели?
– Простите, нет, – виновато призналась Лаки.
– Пусть он сам просит прощения, – мрачно заявила Алиса. – Он совсем выпустил меня из интервью. Но они скоро напишут и обо мне. Возможно, я и не попаду на обложку, ведь невозможно же получить от жизни все, что хочешь, не правда ли, дорогая?
Ленни точно знал теперь, кто такая его таинственная незнакомка. Она не только замужем за отцом Олимпии, но ее звали Лаки Сантанджело – та самая Лаки Сантанджело, что пинком под зад вышвырнула его из отеля «Маджириано» два года назад.