Коллинз Джеки. Лаки

   На Бриджит их вид произвел впечатление.
   Им действительно за это платят? – спросила она, умирая от любопытства.
   Натурельман, ма шер, – ответила Алиса.
   Она перенимала французские словечки у весьма хорошо развитого карлика-иностранца, с которым познакомилась в одном баре. Его звали Клаудио, и он выступал в цирке.
   И что они делают? – требовательным тоном спросила Бриджит.
   Чего только они не делают, – ответила Алиса таинственно. – О-ля-ля!
   Они вернулись в особняк и сели играть в карты. Каждый день Бриджит ждала телефонного звонка, ибо она не сомневалась, что Тим Вэлз обязательно позвонит, а Алиса тем временем размышляла, рискнуть ли ей пригласить в дом Клаудио. Ленни оставил очень четкие инструкции. «Чтобы здесь не было никаких твоих друзей – ни женщин, ни мужчин, ни нормальных, ни извращенцев. Никого».
   Бедный маленький Клаудио. Он такой нежный и тихий. И конечно, очень сексуальный для такого малыша. Разумеется, Ленни не отказал бы Клаудио от дома.
   – Я заколебалась, – постоянно жаловалась Бриджит. – Неужели хотя бы для разнообразия мы не можем сделать чего-нибудь чумового? Неужели ты не знаешь каких-нибудь интересных людей?
   Алиса точно не знала, что значит «заколебалась» и «чумовое» – и то и другое казалось ей грубым. Она вздохнула. Молодость теперь совсем не та, что в ее время. Бриджит производит впечатление слишком рано созревшей девочки.
   А может быть, они сейчас все такие. Повинуясь импульсу, она позвонила Клаудио и пригласила его в гости.
   Ко мне придет друг, – сообщила она Бриджит.
   «Молодцы», – пробормотала про себя девочка.
   Он сводит нас куда-нибудь.
   Алиса кивнула в подтверждение своих слов. Хватит ей разыгрывать из себя нянечку. Когда Ленни позвонил ей и позвал в гости, она пришла в восторг. Она хотела держаться поближе к своему знаменитому сыну, а не оставаться навечно вычеркнутой из его жизни. Но присматривать за беспокойным четырнадцатилетним подростком – совсем не то, что она предвкушала. Клаудио определенно добавит веселья в ее жизнь.
   – Будет очень мило увидеть хоть кого-нибудь, – пробурчала Бриджит.
   Она очень злилась на Тима Вэлза. Прошло уже несколько недель, а он все не звонил. Скоро ей предстоит вернуться в школу. Что он о себе думает?
   – Да, – счастливо защебетала Алиса. – Клаудио здорово развлечет нас.
   Блестяще, – сказала Бриджит.
   Алиса кокетливо улыбнулась.
   Сделаем что-нибудь чумовое!
   Бриджит хихикнула. Алиса постоянно смешила ее своими птичьими повадками, крашеными волосами и нарумяненными щеками.
   – Точно, бабуся!
   Улыбка сбежала с лица Алисы.
   – Не называй меня так, дорогая, а то я чувствую себя такой старой.
 
   В Нью-Йорке разгорелось сражение. Завещание Димитрия Станислопулоса представляло собой длинный и запутанный документ. Ко всеобщему удивлению, он оставил большую часть денег, акций и недвижимости Лаки, чтобы она передала их Роберто, когда он достигнет возраста двадцати одного года.
   Олимпию Димитрий не исключил из завещания совсем. Ей полагалось получать всю жизнь по миллиону долларов в год, что она восприняла как неприкрытое издевательство. Бриджит дед завещал вдвое больше плюс двадцать пять миллионов в двадцать один год.
   – Как он только посмел! – воскликнула Олимпия, едва они вышли из конторы адвоката. – Как посмел этот выживший из ума сукин сын так со мной поступить!
   Ленни не интересовали истерические жалобы жены. Он только что впервые за три года встретился лицом к лицу с Лаки и чувствовал себя так, словно его ударили в живот окованным железом ботинком. Она была прекрасна в своем просторном черном костюме с зачесанными назад волосами.
   Лаки подошла к ним и хотела сочувственно обнять Олимпию. Та остановила ее холодным взглядом.
   Он не знал, что сказать. Все слова казались пустыми. Да, кинозвезда проглотил язык.
   Как поживаешь? – выдавил он наконец из себя.
   Она едва взглянула в его сторону.
   Прекрасно, спасибо. – Безразличный голос.
   И все, весь разговор, а потом несколько часов скуки, пока читалось завещание.
   Он пытался перехватить ее взгляд, но она сидела с отстраненным, отсутствующим видом, что окончательно добило его. Похоже, что Лаки решила окончательно порвать с ним. И пока он женат на Олимпии, он не сможет ее переубедить.
   – Во всем эта сука виновата, – бушевала Олимпия. – Она запудрила ему мозги. Она обвела его вокруг пальца. Но пусть не рассчитывает, что ей все так просто сойдет с рук.
   Ни фига. Мои адвокаты оспорят все, что возможно, – абсолютно все.
   Газетчики слетелись как мухи на мед, и Лаки, которой всегда удавалось держаться более или менее в тени, вдруг оказалась в центре внимания. Будучи миссис Станислопулос, она не выделялась из толпы. Но, став вдовой Станислопулоса и наследницей большей части состояния Димитрия, она против воли стала знаменитой. Запестрели совершенно ей не нужные газетные заголовки. Откуда-то выкопали фотографии тех времен, когда она была невесткой сенатора Ричмонда, а также с церемоний открытия «Маджириано» и совсем недавно – «Сантанджело».
   «Дочь бывшего гангстера напала на золотую жилу», – гласил один заголовок. «Дочь Сантанджело вмиг разбогатела», – вторил другой.
   Прошло еще немного времени, и тщательные розыски вытащили на свет божий попытку изнасилования, совершенную Энцо Боннатти, и последовавшую затем стрельбу. Шесть лет назад убийство прошло незамеченным, а теперь вдруг оно стало сенсацией. «Наследница Станислопулоса застрелила насильника».
   Вмешательство в личную жизнь взбесило ее, а когда одна из газет опубликовала фотографию Роберто, играющего в бассейне отеля «Маджириано», где он жил с Джино, она окончательно вышла из себя и тут же позвонила отцу.
   Что там происходит? – рявкнула она. – Почему ты позволил им фотографировать Роберто?
   Никому я ничего не позволял, – мрачно буркнул Джино. Его тоже не радовала нежелательная реклама. – Я приказал охране вышвыривать вон газетчиков, но я не могу контролировать туристов с их аппаратами, – пожаловался он.
   Увози Роберто, – приказала Лаки. – И немедленно.
   – Знаю, – согласился Джино. – Я тоже об этом думал.
   Он посвятил ее в свои планы. Коста и Риа сняла на месяц дом в Беверли-Хиллз. В тот же вечер они вылетали в Лос-Анджелес, и он намеревался прихватить Роберто и Чичи и присоединиться к ним.
   Я не могу больше терпеть то, что здесь творится, – сказал он. – А так никто не будет знать, где мы, и мы обретем покой.
   По-моему, неплохо, – согласилась Лаки. – А я приеду к вам как только смогу.
   Не торопись, – успокоил ее Джино. – Со мной Роберто в безопасности.
   Я знаю, – спокойно ответила она. – Но я соскучилась по нему.
   Так оно и было. Отель не заменит ребенка.
   Они поболтали еще, и к концу разговора Лаки почувствовала себя лучше. Наконец-то она снова может обратиться за помощью к Джино в трудный момент. Он понимал ее и всегда был готов протянуть ей руку. Как раз сейчас она нуждалась в поддержке.
   Ленни.
   Все еще женат на Олимпии.
   С чего она вбила себе в голову, что их что-то ждет в будущем?

ГЛАВА 105

   Иден знала, что, если бы ей только удалось добраться до Ленни, он одолжил бы ей достаточно денег, чтобы вырваться из вцепившихся в нее мертвой хваткой лап Сантино Боннатти. После ухода из фильма Райдера Вилера дела на площадке шли все хуже и хуже. Сцены с Тимом не представляли для нее проблемы. Пусть грязные, но она справлялась, потому что рядом был именно он. Но, когда Сантино настоял на возвращении сцены изнасилования, она поняла, что ее ждут неприятности.
   На съемочной площадке появился нескладный артист, переигравший во многих порнофильмах, – исполнитель роли насильника. И она чувствовала, что Сантино наверняка приказал режиссеру выжать из сцены все.
   Прежде чем уйти, Тим сунул ей несколько пилюль.
   – Прими их, – шепнул он. – Так тебе покажется легче.
   Она последовала его совету и тут же почувствовала себя лучше.
   Сантино околачивался поблизости, когда ее вызвали на площадку. Он уселся в кресло режиссера с мерзкой усмешкой на лице. В зубах у него дымился окурок вонючей сигары.
   – Успеха, детка, – напутствовал он ее, как заботливый друг.
   Она уклончиво улыбнулась. Таблетки унесли ее в другой мир, где все это не имело значения.
   Режиссер, нью-йоркец с крашеными волосами и узкими глазенками, сказал:
   Играй как играется, дорогая. Живи происходящим, чувствуя все, как будто на самом деле. Сначала я сниму весь эпизод средним планом, а потом займемся крупными.
   Как я выгляжу? – пропела она.
   Потрясающе, киска. Все мужики обкончаются.
   Она облизнула свои тонкие губы в ожидании волшебной команды: «Мотор!»
   Режиссер подал команду, и все отступило на второй план.
   Она шагнула на площадку с видом профессионала.
   Иден Антонио.
   Красотка киноэкрана.
   На ней была надета только атласная ночная рубашка.
   Нескладный актер прохаживался за занавеской в ожидании своего выхода. По знаку режиссера он вышел в круг, огромный и зловещий. Он тут же схватил ее. В его медвежьих объятиях Иден чувствовала себя беззащитной тряпичной куклой.
   Она расслабилась и безвольно повисла в его руках.
   Сопротивляйся! – прошипел режиссер.
   Ага, сопротивляйся, – повторил Сантино, подавшись вперед. Лоб его усеяли капельки пота.
   А зачем ей бороться? Ничего уже не изменишь, сопротивляйся или нет.
   Непослушными руками она начала отбиваться.
   Насильник довольно заурчал. Он рванул на ней атлас, грубо поднял ее и бросил на кровать.
   Таблетки сгладили остроту ощущений. И прекрасно. В мечтах о кино она никогда не думала, что ее будут насиловать перед камерой.
 
   Привет, малютка.
   Тим!
   О, какая прекрасная память!
   Почему ты так долго не звонил?
   Я полагал, что таким богатым молоденьким девушкам не стоит связываться с разорившимся актером.
   Ты разорился?
   Почти. Но думаю, что смогу наскрести достаточно мелочишки, чтобы пригласить тебя на обед сегодня вечером.
   Честно?
   Конечно. Ты ведь свободна?
   О да.
   – Жду тебя в баре ресторана «Трейдер Вик» в восемь.
   Бриджит повесила трубку и запищала от радости. Она знала, что Тим Вэлз в конце концов позвонит, и так оно и вышло. Великолепно!
   Он назначил ей свидание, и она пойдет.
   Только вот...
   Как ей выбраться из дому?
   Алиса деликатно похрапывала перед огромным телевизором.
   Бриджит растормошила ее.
   – Где я? – не сразу сориентировалась Алиса.
   – Здесь моя школьная подруга, – объявила Бриджит.
   – Где? – испуганно вскричала Алиса, мигом вскочив и оглядываясь по сторонам.
   – Да не здесь, глупая. В Лос-Анджелесе. В гостях.
   Алисе снился Джон Траволта. Где-то она вычитала, что он предпочитает женщин постарше. Она знала, что стоит ему ее увидеть, как вспыхнет любовь с первого взгляда. Миссис Алиса Траволта. Вот уж Ленни удивился бы.
   – Как мило, – сказала она неопределенно.
   – Она хочет, чтобы я у нее переночевала, – соврала Бриджит.
   Алиса расцвела.
   – Замечательно, – погладила она по голове девочку.
   Вечером к ней собирался Клаудио, и теперь они смогут побыть наедине. Присматривать за Бриджит, конечно, надо, но нельзя же совсем забрасывать собственную половую жизнь. Клаудио – чрезвычайно талантливый малыш, и ей не хватало знаков его темпераментного внимания.
   – Я не хочу ехать к ней в «роллс-ройсе», – заявила Бриджит. – Это будет бестактно.
   Что до Алисы, так она вообще всегда и всюду разъезжала бы только в «роллс-ройсе». Все-таки Бриджит странный ребенок.
   А как ты доберешься? – поинтересовалась она.
   Возьму такси.
   Но Ленни сказал...
   Ну пожалуйста, Али, ну пожалуйста! Если ты не скажешь Ленни, то и я тоже промолчу.
   Алиса не видела ничего страшного в том, что девочка поедет на такси.
   – Ну хорошо. Но не разговаривай с шофером. Они ведь все иностранцы без законного вида на жительство, сама знаешь.
   Бриджит усмехнулась про себя. То, что она собирается сделать, тоже незаконно, ну и что?
   Она помчалась в гардеробную Олимпии и начала лихорадочно рыться в ее одежде. Свитера и блузки, платья и юбки, шарфы и пояса, пиджаки и брюки. Разбирать туалеты Олимпии – все равно что копаться в магазинном развале. Какой у матери, однако, ужасный вкус – Бриджит не смогла подобрать ничего подходящего, кроме поношенного шарфа под леопарда, который висел в дальнем углу. Она могла бы поспорить, что он некогда принадлежал Флэшу.
   Бриджит радостно схватила его. Облегающие джинсы, один из пиджаков Ленни и шарф – особенно если его действительно когда-то носил Флэш – составят клевый ансамбль.
   Когда она потянула на себя шарф, раздался тихий свистящий звук и часть стены ушла в сторону, открыв за собой потайную комнатку.
   Бриджит удивилась, но скоро пришла в себя. Она решила, что наткнулась на тайник, где ее мать хранит драгоценности.
   Сгорая от любопытства, она отпихнула одежду в сторону и вошла в крошечную комнатку. Вдоль стен тянулись полки. А на полках стояло множество пузырьков с разноцветными таблетками, стеклянные пиалы, коробочки с чем-то резко пахнущим, коричневым, похожим на табак, и пакетики с белым порошком.
   Бриджит наморщила лоб.
   Наркотики?
   А чьи?
   Ленни? Он – кинозвезда. А ни для кого не секрет, что все кинозвезды – заядлые наркоманы. Она читала про это то ли в «Энкуайрере», то ли еще где-то.
   Из интереса Бриджит взяла пакетик с белым порошком. На вид он напоминал сахар, но она поняла, что это кокаин. С волнением она вспомнила свою встречу с Тимом Вэлзом. Он нюхал кокаин и рассердился на нее, когда она чихнула и рассыпала свою долю. Интересно, что он скажет, если она принесет ему подарок? Он наверняка обрадуется. А больше всего на свете она хотела порадовать его.
   Привет, малютка! – сказал Тим Вэлз, привстав.
   Мне восемнадцать, – соврала Бриджит. – Так что не зови меня малюткой.
   Он склонился к ней поближе:
   – Я всегда завожусь в полинезийских ресторанах. А ты?
   У нее дрожали коленки, но она старалась не подавать виду.
   – Что ты пьешь? – спросила она, бросив взгляд на его бокал.
   – Неразбавленное виски.
   – Закажи мне то же самое, – попросила она, моля Бога, чтобы у нее не спросили документов.
   Как будто читая ее мысли, Тим сказал:
   – Тебе всего восемнадцать, а по закону с тобой можно будет пить, только когда тебе стукнет двадцать один. Хочешь, чтобы меня арестовали?
   Знал бы он всю правду!
   – Я закажу тебе что-нибудь детское, а втихаря ты сможешь отхлебнуть мое виски. Пойдет?
   Она счастливо кивнула. Какой он замечательный! И все понимает!
   Обед был великолепен. По крайней мере, он выглядел великолепно. Бриджит от волнения не могла проглотить ни кусочка. Ей все не верилось, что она действительно сидит в ресторане в компании Тима Вэлза.
   – Расскажи мне о себе, – попросил он за цыпленком. – Ты в самом деле внучка Димитрия Станислопулоса?
   Она кивнула.
   – Он умер, знаешь?
   Да, читал где-то, – бросил он небрежно. На самом деле он прочитал все, что возможно. – Богатый был старикан, да?
   Наверное.
   Наверное. Он смотрел на хорошенькую белокурую девочку и прикидывал, как бы получше ее использовать. Угрызений совести Тим не испытывал. Она же его использует. Самой четырнадцать лет, а выдает себя за восемнадцатилетнюю. Уголовное дело. Серьезное уголовное дело. Опасное уголовное дело. Ей наплевать, что из-за ее вранья он может очутиться за решеткой. Если бы! С самого рождения ей все подносили на серебряной тарелочке и будут подносить всю жизнь. Он начинал немного не так, поскромнее. В четырнадцать Тим отбивался от отчима в сортире на дворе. Мисс Станислопулос, со своими большими голубыми глазками и золотистыми кудрями, возможно, даже не знает, что такое сортир на дворе.
   Он задумался, какой у нее есть доступ к полагающимся ей деньгам. Четырнадцать – еще маловато. Без сомнения, ее окружают разные опекуны, и глаз они с нее не спускают.
   Но если с нее не спускают глаз, то почему же она сейчас рядом с ним – хлещет его виски и ждет с нетерпением, когда же он ее трахнет?
   Он задал ей еще несколько вопросов, выясняя, с кем она живет в Лос-Анджелесе, и получил полную информацию о чокнутой Алисе, матери Ленни Голдена.
   А как ты добралась сюда? – полюбопытствовал он.
   Ну... в такси. – Она замялась. – Я бы и сама доехала, но сейчас моя машина в ремонте.
   Ах, вот как. И что же с ней случилось?
   Что-то с двигателем. – Она отхлебнула из его бокала.
   Хорошо бы он перестал задавать вопросы.
   Какой марки твой автомобиль? – настаивал он.
   Бриджит вспомнила о «порше» Ленни.
   «Порше», – быстро сказала она.
   Он играл с ней.
   А какая модель?
   Она встала.
   Мне надо в дамскую комнату.
   Он тоже приподнялся, сама вежливость.
   – Пожалуйста.

ГЛАВА 106

   Джерри Майерсон с размаху швырнул на стол Стивена глянцевый журнал. На обложке принадлежащего Боннатти издания под названием «Кончай!» красовалась Мэри Лу Мур в черных чулках, подвязках – и больше ничего. Она смотрела прямо в камеру. Влажные губы, мрачный взгляд, вызывающая поза.
   – Вот, полюбуйся, – указал Джерри на броский заголовок, что был рядом с изображением фактически обнаженной девушки: «Мэри Лу без прикрас... смотрите, слушайте... пять незабываемых страниц».
   Стивен полюбовался. Ругнулся. Раскрыл журнал в поисках остальных фотографий.
   Ты знал? – спросил Джерри.
   Конечно, нет, – бросил Стивен сквозь сжатые зубы, глядя на иллюстрации.
   – Ей следовало бы предупредить тебя, – буркнул Джерри. – Теперь все наши усилия пойдут ко всем чертям. Судьи пересмотрят решение, и ей самой придется платить Боннатти.
   Стивен молча изучал мерзкие фотографии. Вот Мэри Лу в пустой ванне, одна нога небрежно свисает с края. Вот Мэри Лу в шезлонге, ноги раздвинуты, из одежды – только боа из перьев. И так далее. Каждая фотография, в лучших традициях определенного рода журналов для мужчин, подробно показывала самые интересные места.
   Проклятие, – охрипшим голосом пробормотал Стивен.
   Понимаю, – сочувственно проговорил Джерри. – Для тебя это удар. Ты-то полагал, что она – милый ребенок, и все такое. Но поверь мне – с женщинами никогда не знаешь, что они выкинут через минуту. Я...
   Оставь при себе свою жалкую философию, – сердито прервал его Стивен, не отрывая взгляда от фотографий. – Это не Мэри Лу.
   Стивен, я знаю, что ты увлечен ею, но...
   Это не Мэри Лу, – повторил он. – Фотографии – подделка.
   Что ты хочешь сказать?
   Подделка. Монтаж, – взволнованно продолжал Стивен. – Ее лицо и чье-то тело. Ну неужели непонятно? Я же ясно говорю.
   Ты уверен, что они не настоящие?
   Джерри, дорогой. Я с ней живу. Уж кому, как не мне, знать, как она выглядит без одежды. – Он помахал журналом в воздухе. – Это определенно не Мэри Лу.
   Ну так нам остается только представить доказательства, – логично заявил Джерри. – И снова передать дело в суд, на сей раз потребовав настоящую компенсацию. Если ты прав, дружище, то мы имеем дело с подарком судьбы. Они заплатят будь здоров сколько.
   На все уйдет три, если не четыре года, – заметил Стивен. – Опять показания, бумаги, встречи, задержки. Всевозможные законные махинации.
 
   Зачем ты рассказываешь то, что мне давным-давно известно?
   Потому что я не уверен, пожелает ли Мэри Лу снова проходить через все круги ада. Скорее всего, ей захочется, чтобы эти фотографии никогда не увидели свет.
   Невозможно. Журнал поступит в продажу с минуты на минуту.
   А что бы ты чувствовал, если бы кто-нибудь так поступил с тобой? – яростно бросил Стивен.
   Джерри рассмеялся.
   Не думаю, что мои фотографии вызовут такой интерес.
   Дубина. Для тебя все шуточки, да?
   Есть вещи, которые невозможно контролировать. Для подобных инцидентов и существует судебная система, частью которой, смею напомнить, являешься и ты. Так что либо поступай по закону, либо проглоти свои неприятности.
   Пошел ты к черту! – взорвался Стивен. – На сей раз я не пущу это на самотек.
   Джерри передернул плечами.
   Ты ничего не сможешь поделать.
   Увидишь, – мрачно обронил Стивен.

ГЛАВА 107

   Самое большое удовольствие получаешь от процесса, а не от результата. Достигнув цели. Лаки заскучала. Она построила «Сантанджело». Он получился именно таким, каким она мечтала его увидеть. Ее отель. Ее гордость. Но она не собиралась сидеть в Атлантик-Сити и считать выручку. Ей требовалась новая головоломка, новое приключение.
   Большой консорциум изъявил желание купить отель. Они предлагали гораздо больше, чем те двести миллионов, которые стоил «Сантанджело».
   «Продам», – решила Лаки. Хватай бабки и беги, как сказал бы Джино. Не то чтобы она нуждалась в деньгах – в самых смелых мечтах Лаки никогда не видела себя такой богатой, как сейчас. Чего она хотела, так это свободы. Оставаться всю оставшуюся жизнь привязанной к Атлантик-Сити – нет уж, увольте, не о таком она мечтала. Лаки проинструктировала своих адвокатов, чтобы они начали готовить сделку.
   – Олимпия Станислопулос оспаривает завещание, – предупредили они ее.
   Ничего удивительного.
   – Передайте ей, что я удвою ту долю, которую положил ей отец, – великодушно решила Лаки. – И вдобавок пусть берет яхту.
   Олимпия ответила коротко и ясно:
   – Нет.
   Лаки предприняла еще одну попытку.
   – Я утрою ее долю и прибавлю квартиру в Нью-Йорке. Если она не примет моего предложения в течение десяти дней, я его сниму, равно как и предыдущее.
   Олимпия не замедлила с ответом:
   – Зачем ждать десять дней? Когда я вытащу эту суку в суд и докажу, что она убила моего отца и вынудила его изменить завещание, я получу все.
   Адвокаты радостно потирали руки. Газетчики тоже.
 
   – Я ухожу от тебя, – объявил Ленни.
   Олимпия смерила его яростным взглядом.
   – Не пори чепухи. Ты не сможешь отказаться от меня и от всего того, что я могу тебе дать.
   Уже несколько недель, с самого дня оглашения завещания, они непрерывно ругались. В особняке в Бель Эйр он еще мог от нее скрыться. Но в нью-йоркской квартире он был лишен такого счастья. Ленни знал, что больше не способен терпеть. И вообще, чего он ждет? Олимпия снова выглядит как прежде – пластические операции не оставили на ее лице ни одного шрама. Да, она толстая. А он-то здесь при чем? Неужели она думает, что из чувства жалости он останется при ней навечно?
   Мне ничего от тебя не надо, – сказал он устало. – Можешь взять назад все свои подарки. Машины, дом, обстановку. Я уйду от тебя с пустыми руками.
   Ах, с пустыми руками? – завопила она. – А как насчет заработанных тобой денег?
   Так ведь их заработал я, не так ли? Они мои.
   Только до тех пор, пока я с тобой, – отчеканила она. – Не забывай про законы штата Калифорния. Половина всего твоего имущества – моя.
   И наоборот. Но мне ничего твоего не надо. Так что оставь меня в покое, и я отвечу тебе тем же.
   Паскуда!
   О, какая воспитанная леди!
   Заткнись. Ты оставляешь меня только потому, что я оказалась не такой богатой, как ты рассчитывал.
   Деньги тут совершенно ни при чем, и ты сама прекрасно это знаешь.
   Ну конечно, – издевательски рассмеялась она. – Но погоди, ты еще пожалеешь. Завещание пересмотрят, и я стану самой богатой женщиной в мире, черт побери. Вот тогда
   ты начнешь кусать себе локти.
   Он кинул свои вещи в чемодан, захлопнул его и направился к двери.
   – Прощай, Олимпия.
   Она бросилась за ним следом и швырнула в него хрустальную пепельницу, которая просвистела в нескольких сантиметрах от его головы.
   Ленни распахнул двери и шагнул навстречу свободе.
   Уже давно ему следовало так поступить.

ГЛАВА 108

   – Ну, как провела время, дорогая? – весело спросила Алиса, когда около полудня Бриджит подкатила в такси к дверям особняка. – Обрадовалась тебе подруга?
   Не дожидаясь ответа, Алиса затараторила:
   Звонил Джино. Он здесь, в Беверли-Хиллз, вместе с Роберто, и твой маленький дядя хочет тебя видеть. – Она хихикнула. – Чудно – иметь дядюшку четырех с половиной лет. Джино пришлет его сюда вместе с Чичи сегодня днем.
   Но почему они здесь? – недружелюбно буркнула Бриджит.
   Не знаю, – прощебетала Алиса, абсолютно счастливая после ночи, проведенной со своим крохотным любовником. – Же не сэ па.
   Бриджит поморщилась. А она-то рассчитывала спокойно провести день в одиночестве, думая о Тиме. Какой вечер они провели! Самый замечательный вечер в ее жизни. Тим Вэлз – такая душка.
   Она влюбилась в него.
   И сделает для него все, что угодно.
   Он покорил ее.
 
   Только в гримерной Тима они чувствовали себя в безопасности.
   – Как все прошло? – спросил он Идеи.
   Под ее глазами лежали тени, а тело покрывали синяки.
   Один раз – перед камерой, а второй – с Сантино, когда он привез меня домой, – горько пожаловалась она. – Будь у меня револьвер, я убила бы его.
   Не обязательно заходить так далеко. Я сейчас разрабатываю одну идею, которая поможет нам выкрутиться по первому классу. Как бы ты отнеслась к перспективе провести
   зиму в Акапулько?
   – Я должна вырваться от него, – твердо заявила Иден. – Я больше не могу.
   – Не беспокойся. Все идет как надо.
   Она обвила его шею своими изящными руками и поцеловала тонкими губами. Как она похожа на ребенка, с которым он провел ночь, но насколько привлекательнее. Иден Антонио умеет нажимать на все те кнопки, на какие нужно. Он не знал никакой другой женщины, кроме нее, с которой ему никогда не бывало скучно.