Коллинз Джеки. Лаки

   Хочешь чего-нибудь выпить, детка? – спросил Джино.
   Виски со льдом, – пошутила Бриджит.
   Встряску со шлепаньем, – усмехнулся Джино.
   Стюардесса улыбнулась свысока, обнажив очень крупные белые зубы. Бриджит решила, что ей следовало бы рекламировать зубную пасту.
   – Как насчет стакана молока, дорогая? – засюсюкала Большие Зубы.
   Бриджит надулась. С ней разговаривали как с маленькой. Она терпеть не могла, когда взрослые обращались к ней с высоты своих лет. Неужели им не ясно, как глупо они сами тогда выглядят? Ей же четырнадцать лет, а не четыре.
 
   Олимпия наконец решилась сесть на строгую диету. Правда, несколькими фунтами больше или меньше – не имело особого значения для ее слоновьей фигуры, но она делала вид, что дело обстоит именно так. Последнее время она стала нервной и страдала бессонницей. Ее неисчерпаемый запас кокаина вдруг перестал давать ей такую встряску, какая ей требовалась. Она по телефону пожаловалась одному из своих поставщиков, что он сплавляет ей некачественный товар.
   Давайте встретимся, красавица, – заворковал тот. – Я знаю, что делать, чтобы вы взлетели высоко и надолго.
   Мне нужно что-то такое, что даст мне приятные ощущения и уменьшит мой аппетит. Мне надо сбросить пару фунтов, – заявила она, как будто беседуя с уважаемым доктором.
   У меня есть как раз то, что вам нужно, красавица. Но я должен показать вам, как им пользоваться.
   Они договорились о встрече на следующий день в отеле «Голливуд». Олимпия не волновалась. Она вообще ни из-за чего и никогда не волновалась.
   Поставщик оказался сорокалетним мужчиной с худым лицом, крашеными волосами и дыркой на месте передних зубов. Олимпия вышла на него через нью-йоркского поставщика Флэша. У него неприятно дергалась щека, и он распространял запах застарелого табачного дыма. Когда Олимпия вошла в номер, он включил телевизор и запер дверь.
   – Что у вас есть? – нервно спросила она.
   Поставщик оглядел толстую белокурую наследницу и понял, что здесь пахнет хорошими деньгами.
   – Лучше спросите, чего у меня нет, красавица.
   Час спустя Олимпия ушла, ступая пружинистой походкой и с выражением удовлетворения на лице. Она всю сумочку набила товаром. Героин оказался в сто раз лучше кокаина.
   Ленни работал у себя в кабинете, когда она вернулась домой.
   – Куда ты ездила? – спросил он, довольный, что она наконец-то выбралась из четырех стен.
   Олимпия мечтательно улыбнулась.
   Прошлась по магазинам, – сказала она. – Я худею на глазах. Для поездки в Нью-Йорк мне придется купить новые вещи.
   Хорошие новости.
   Да, вот еще, Ленни, – величественно добавила она. – Закажи самолет. Я не собираюсь лететь в Нью-Йорк на рейсовом самолете.
   Она выплыла из кабинета.
   Нет, только он мог жениться на женщине, для которой сказать: «Закажи самолет» – так же просто, как для другой – попросить купить консервов для собачки.
   Ленни попытался еще с часок поработать, но у него не шло, поэтому он отправился на второй этаж. Он нашел Олимпию в ее спальне посреди разбросанной повсюду одежды.
   Бриджит приезжает сегодня вечером, – напомнил он. – А в понедельник мы уезжаем. Не кажется ли тебе, что надо оставить кого-нибудь присматривать за ней помимо
   слуг?
   Кого ты имеешь в виду? – спросила она, озирая целую коллекцию просторных балахонов.
   Он прошел взад и вперед по комнате.
   Может быть, Джесс?
   А разве она не уматывает в Атлантик-Сити к тому типу, с которым она обручена?
   Ах да! – Он забыл, что Джесс теперь сновала челноком.
   Олимпия держала перед собой голубое шелковое платье. Голубой цвет очень шел к ее глазам. Будь она немного похудее – ну не так уж и немного, следует признать, – никто не сравнился бы с ней красотой. А красивых девушек трахают. Ей надоел Ленни с его жалкими отговорками.
   Я твердо решила, – заявила она торжественно.
   Что?
   Олимпия обычно забывала о своих твердых решениях уже через десять минут.
   – Я собираюсь лечиться во сне, чтобы похудеть по-настоящему.
   Когда они вернутся из Нью-Йорка, она перестанет быть его проблемой. Он дал ей достаточно. Развод, и точка.
   Отлично, – отозвался он, надеясь, что она сдержит слово ради своего же блага.
   Отлично, – передразнила она. – Интересно, как ты запоешь, когда я снова возьму свою жизнь в собственные руки.
   Слушай – именно этого я и хочу.
   Она сверкнула глазами:
   Что?
   Он почувствовал признаки надвигающегося скандала. А кому он нужен? Скоро приедет Бриджит. Они не видели ее больше года, и ей совсем ни к чему попадать в накаленную атмосферу.
   – А как насчет Алисы? – предложил он, схватившись ради перемены темы за первую попавшуюся мысль, которую при более здравом размышлении сам признал бы безумной. Он все силы прикладывал к тому, чтобы удерживать Алису подальше от своего дома, а не приглашать ее сюда.
   Олимпия тоже не была настроена на скандал.
   Гм-м... Они ладят. Бриджит она нравится, к тому же твоя мать умеет водить машину. Пусть свозит ее в Диснейленд, на Волшебную Гору и во всякие такие детские места. Пусть кто-нибудь из секретарш позвонит ей.
   Да, отличная идея. – Он потянулся. – Сейчас съезжу к Райдеру, у нас назначена встреча.
   Олимпия насупилась.
   – Почему ты всегда к нему ездишь? Почему он никогда не приезжает к тебе?
   – Потому что ты не любишь гостей.
   Она прищурилась.
   А ты и рад, да? В результате твоя свобода ничем не ограничена. Верно? – Она швырнула голубой балахон на пол. – Давай, пользуйся моментом, муженек. Но очень скоро все изменится. Довольно тебе держать меня взаперти.
   Я держал тебя взаперти? – сердито фыркнул он. – Я? Да мне приходилось целый заговор сочинять только затем, чтобы вытащить тебя к твоему же хирургу.
   Но Олимпия была сегодня слишком благодушно настроена.
   До свидания, – коротко бросила она.
   Прощай, – пробормотал он.
   Что?
   Он выбежал из дому, хлопнул дверцей «порше» и рванул с места.
   Райдера Вилера он нашел на корте. Тот отбивал мячи, летевшие в его сторону из машины.
   Ленни уселся в кресло у бара под открытым небом и принялся наблюдать.
   Райдеру удалось сделать два отличных удара. Тут он заметил Ленни и направился к нему.
   – Ты всегда играешь сам с собой? – саркастически поинтересовался Ленни.
   Райдер сдернул полотенце со спинки стула и повесил его себе на шею.
   – Только когда Пейж нет в городе.
   Как будто услышав, что о ней говорят, Пейж вышла из дома. На ней было короткое алое платье и туфли на очень высоких каблуках. Выглядела она как марсельская проститутка.
   Привет, соблазнительница, – крикнул Ленни.
   Я и не знала, что у вас назначена встреча, – сказала она, подходя поближе и целуя Ленни в лоб.
   А мы ничего и не назначали, – ответил Ленни. – Но мне позарез требовалось вырваться на свободу.
   Как и все остальные, Пейж часто задавалась вопросами относительно его брака. Все слышали об Олимпии Станислопулос, но никто никогда ее не видел. Она ни разу не появилась на людях, и Ленни ничего не объяснял, в том числе и журналистам, которые умирали от любопытства. По словам Джесс, они пока тянули семейный воз. Больше Пейж ничего не могла выяснить.
   – Свободы ты здесь найдешь сколько угодно. Я отправляюсь на галеры. – Она клюнула Райдера в щеку. Пока, милый.
   На минутку задержалась, по очереди глядя то на одного, то на другого, и таинственно добавила:
   Расскажи Ленни о своем новом проекте. Не жалей красок. Кто знает? Вдруг ты уговоришь его сняться в эпизоде?
   Что за новый проект? – спросил Ленни, проводив взглядом Пейж.
   Райдер взял сливу с тарелки, нажал кнопку селектора, заказал горячий кофе и, откинувшись на спинку кресла, заявил:
   Я снимаю порно.
   Что? – Ленни показалось, что он ослышался. После двух последних его картин Райдер Вилер стал одним из ведущих продюсеров Голливуда.
   Мягкое порно, конечно, – быстро добавил Райдер. – Красивое. Я сам буду режиссером.
   Ленни расхохотался.
   – Я не верю своим ушам.
   Райдер развел руками.
   Я всего достиг. Я богат. Поэтому мне захотелось сделать что-то такое, о чем я всегда мечтал в глубине души.
   Ты меня разыгрываешь?
   Нет. Совершенно серьезно.
   – Но ты не режиссер Ты прекрасный продюсер – но режиссер... Да ты что?
   Райдер поковырял в зубах зубочисткой.
   В работе режиссера нет ничего таинственного. Если ты соберешь хорошую команду, считай, девяносто процентов успеха у тебя в кармане. А если ты к тому же умеешь обращаться с актерами и не ошибешься с распределением ролей, то дело вообще сделано. Кроме того, если уж кому-то надо рассматривать вблизи женские прелести, то пусть этим кто-то буду я.
   Да что тебе женские прелести? Ты единственный из моих знакомых, который не бегает за юбками.
   Я взялся за это дело не потому, что я озабочен, – терпеливо пояснил Райдер. – Если я захочу трахнуться, в нашем городе стоит только свистнуть. – Он помолчал. – Дело в том, Ленни, что снять порно – моя неосуществленная мечта. Кроме того, один из моих инвесторов полностью
   финансирует картину, а я получу немалый процент от прибыли, которая – если учитывать пересъемку на видео – обещает быть огромной.
   – А как же твоя репутация?
   Райдер от души расхохотался.
   Репутация в нашем городе зависит только от того, сколько денег ты зарабатываешь. Черт побери, Ленни, для такого крутого парня ты порой говоришь ну прямо как бойскаут.
   Да пошел ты.
   Райдер расплылся в улыбке.
   – Как-нибудь приходи на съемочную площадку. Там тебе понравится больше, чем на теннисном корте.

ГЛАВА 102

   Кофе подали в тонких фарфоровых чайных чашках с большими грубыми ложками. Кэрри про себя решила подарить ему на Рождество набор изящных серебряных чайных ложечек, однако, зная Фреда Лестера, можно предположить, что он так никогда ими и не воспользуется.
   Фред во второй раз откашлялся и провел ладонью по лысине.
   Кэрри закинула ногу на ногу. У нее были по-прежнему красивые ноги. Время не состарило их – пока что. Иногда, глядясь в зеркало, она с горечью отмечала в своем облике приметы неумолимого времени. Но она жива, а следовательно, ей повезло. Она часто задумывалась о своих знакомых времен юности, о проститутках и стриптизерках, о сутенерах и жуликах. Дотянули ли они до сегодняшнего дня? Маловероятно. Они вели суровую жизнь, и выживали только действительно сильнейшие.
   – Ваша книга – чудо, – наконец сказал Фред Лестер. – Сияющий луч честности в нашем бесчестном мире.
   – Спасибо, – благодарно пробормотала Кэрри.
   Фред был первым человеком, давшим оценку ее книге.
   Она до сих пор не рассказала о ней Стивену.
   Лестер свел вместе кончики пальцев обеих рук. Он смотрел в противоположный угол комнаты, избегая встречаться с Кэрри глазами.
   – Могут возникнуть юридические проблемы в связи с некоторыми из упоминаемых вами имен. Не представляется возможным... гм... использовать только истинные имена. – Он неестественно засмеялся. – Особенно Фредди Лестера.
   Она тоже засмеялась.
   – Я никогда вам не говорила, но именно его имя привело меня к вам.
   Он внимательно изучал свои ногти.
   В самом деле?
   Да. Видите ли, когда я все-таки рассказала Стивену правду, он зациклился на том, чтобы выяснить, кто его отец – Джино Сантанджело или Фредди Лестер.
   Вы ходили к Джино Сантанджело?
   Почти. Мы прилетели в Калифорнию, но что-то заставило Стивена прекратить поиски. И слава Богу.
   На улицах Нью-Йорка шел дождь, и неугомонные капли без умолку стучали в окно офиса.
   – Сколько Фредди Лестеров вы нашли? – спросил Фред. – И почему исключили меня?
   Она отпила из чашечки. Кофе был крепкий и не слишком горячий.
   – А что? – пошутила она. – Уж не хотите ли вы сказать, что Фредди Лестер – это вы?
   В воздухе повисло ледяное молчание, а потом раздался искренний смех издателя.
   – Увы, – сказал он.
   – Не говорите так, – сказала она внезапно изменившимся, твердым голосом. – Тот человек – животное, не заботившееся ни о ком, кроме себя самого. – Ее голос дрожал. – Он изнасиловал меня. Даже если я и была тогда потаскухой, но я все же обладала какими-то правами, разве нет?
   Он принялся ее успокаивать.
   Конечно, обладали, дорогая. Конечно.
   Она встала и подошла к окну.
   – Я до сих пор помню испытанную мной тогда боль, – проговорила она горько. Невидящими глазами она смотрела на поток машин, ползущих по залитым дождем улицам внизу. – Я жила одна. Без денег, без работы, а внутри меня рос ребенок. Передо мной оставалась одна дорога. Чтобы выжить, мне пришлось вернуться к занятию единственной профессией, которую я знала. Я не имела выбора. Он не оставил мне выбора.
   Фред встал и подошел к ней.
   – Но у вас замечательный сын. Хоть что-то в той боли обернулось добром.
   Кэрри никогда раньше не думала о случившемся с такой точки зрения. Она устало кивнула, и вновь сомнения охватили ее.
   Стивен ничего не знает о моей книге. Я не хотела бы огорчать его.
   Если его огорчает ваша жизнь – это его проблема.
   Не знаю. Но...
   Хотите, я ему расскажу?
   Она покачала головой.
   Я должна все сделать сама. Завтра поговорю с ним.
   – Возможно, мне следует присутствовать при вашей беседе.
   Что-то в его тоне насторожило ее. Она отодвинулась от окна и внимательно посмотрела на него. Постепенно истина дошла до ее сознания.
   Это вы, правда? – прошептала она наконец. – Это вы. Так вот почему вы платите полмиллиона долларов. Из чувства вины. Это вы!
   Да, – признался он, и тяжкий груз упал с его плеч.

ГЛАВА 103

   Привет, – весело сказала Бриджит, пытаясь скрыть шок, испытанный ею при виде разжиревшей матери.
   Как ты выросла! – воскликнула Олимпия. – Ой! Рядом с тобой я чувствую себя такой старой! А я ведь совсем не старая, – добавила она быстро.
   Почему ты не прилетела на дедушкины похороны? – укоризненно спросила Бриджит, сразу беря быка за рога.
   Я ненавижу похороны, – ляпнула Олимпия.
   Твоя мама болела, – вступил в разговор Ленни.
   На мой взгляд, она прекрасно выглядит, – сказала Бриджит, поблескивая темно-синими глазками.
   Так скажи ей об этом, – мягко проговорил Ленни. – Ей делали пересадку кожи, пластические операции и Бог знает что еще. Скажи маме, что она снова красивая.
   Ты в самом деле красивая, мама, – неохотно проговорила Бриджит. – Мне никто не звонил?
   А кого ты ждешь? – спросила Олимпия, расстроенная тем, что ее дочь в свои четырнадцать лет выглядит такой зрелой и оформившейся.
   У меня здесь есть друзья, – туманно пояснила Бриджит. – По школе и все такое.
   Хорошо, – сказала Олимпия.
   Прекрасно, – подхватил Ленни.
   Нам надо в Нью-Йорк, – быстро пояснила Олимпия. – Скоро приедет Алиса и побудет с тобой.
   Кто?
   Алиса. Да ты помнишь. Мать Ленни. Она тебе нравилась.
   Бриджит зевнула и потянулась.
   – А, ну да.
   «Та старая карга, – подумала она. – Ну она-то моей свободы не ограничит».
   На сколько вы уезжаете, мама? – спросила она невинно.
   Ровно на столько, сколько необходимо, – ответила Олимпия. И добавила про себя: «Ровно на столько, чтобы убедиться, что эта сука Лаки не получит больше, чем она заслуживает. Что, если от меня что-то зависит, будет равняться нулю».
 
   Тим Вэлз расстался со своим любовником в первый же день, как начал сниматься у Райдера Вилера в картине «Жара». Его любовник начал обращаться с ним так, будто он хуже собачьего дерьма. Зачем ему такое удовольствие? Подумаешь – паршивый продюсер, а ведет себя как второе воплощение Кларка Гейбла.
   Тим снова работал и мог сам платить по своим счетам. Хотя главная роль в «Жаре», конечно, не то что в «Великом Гэтсби», все же картина обещала стать заметным явлением. По многим причинам.
   В первый съемочный день он столкнулся лицом к лицу со своей партнершей. Взглянул раз, потом еще. Идеи Антонио.
   Вы знакомы? – спросил Райдер, заметив выражение лица Тима.
   Нет, – бросила Идеи и отвернулась.
   «Лживая сука, – подумал Тим. – Впрочем, она всегда была лгуньей. И сукой».
   Тим перебрался в Нью-Йорк из Детройта в возрасте девятнадцати лет. Он искренне верил, что перед ним распахнутся двери всех театров. Ведь он актер, и совсем неплохой. Единственными дверьми, распахнувшимися для него, оказались двери машин, чьи владельцы раскатывали по Таймс-сквер в поисках приключений. Он вышел на панель не ради удовольствия, но потому, что таким образом мог неплохо зарабатывать, а днем – посещать школу актерского мастерства.
   Среди других учащихся выделялась Идеи Антонио. Никогда еще он не видел такой красивой женщины. Причем не только красивой, но и красноречивой и мудрой – стоило послушать, как она говорила. Он буквально смотрел ей рот, ибо Идеи обладала классом и стилем – всем тем, чем жизнь обделила Тима Вэлза.
   Время от времени они вместе разыгрывали сценки. Она не слишком хорошо играла, но ее экзотическая красота компенсировала недостаток мастерства. Несмотря на то что Идеи была на несколько лет старше него, они скоро подружились и, хотя он знал, что она живет с каким-то парнем, стали любовниками.
   Однажды она явилась в класс с выражением решимости на лице.
   Слушай, – сказала она. – Не знаю, как тебе, а мне здесь надоело. Я хочу отправиться в Лос-Анджелес и попробовать прорваться в кино. Поехали вместе?
   А твой приятель? – спросил он.
   Что мой приятель? – ответила она.
   После того как решение было принято, она предоставила ему всю техническую сторону вопроса. Ему удалось кое-что скопить. Единственное хорошее в проституции – деньги. Наличными, и никаких налогов. Идеи не сомневалась, что он возьмет все расходы на себя. Что и произошло.
   Два билета первым классом.
   – Я хочу, чтобы все было на уровне, – заявила Иден. – Номер в «Беверли Хилтон».
   Несколько новых туалетов для Иден, чтобы поразить агентов.
   Четыре недели в отеле – и никакой работы. Тим иссяк.
   – Жаль, – бросила Иден и однажды дождливым лос-анджелесским утром, когда он ушел за покупками, выехала из номера и из его жизни, оставив Тима наедине с гостиничным счетом в три тысячи долларов и без малейшей возможности оплатить его.
   Он был убит. Но зато сразу многое понял о классных и стильных женщинах.
   Тим улизнул не заплатив и вернулся к единственному знакомому ему способу зарабатывать на жизнь.
   Снимать клиентов на бульваре Санта-Моника оказалось не труднее, чем на Таймс-сквер.
   В двадцать один год его подцепил знаменитый киноактер, чья личная жизнь представляла великую тайну. Он имел жену и детей, но тем не менее снял для Тима квартиру, купил ему отличный гардероб и взялся оплачивать все его расходы. Тима вполне устраивал такой расклад. Теперь он мог не бродить по улицам, развлекать девочек в отсутствие благодетеля и сконцентрироваться на занятиях по мастерству.
   Его настойчивость себя оправдала, и в 1980 году он получил главную роль в фильме – к великому негодованию своего приятеля. Они расстались отнюдь не друзьями.
   Восторженные отзывы и кассовый успех не привели ровным счетом ни к чему. Покинутый киногерой имел немалый вес и воспользовался им для того, чтобы восходящая звезда Тима Вэлза закатилась в сортир.
   Там он и оставался, пока не подвернулось предложение Райдера Вилера.
   – Материальчик с душком, – предупредил его агент. – Но съемки пойдут на высоком уровне и при отличной финансовой поддержке.
   Тим согласился. Ему нечего было терять – кроме скромности, а о ней он никогда особо не заботился. Сценарий отдавал чистой порнографией. Но, поскольку за дело взялся Райдер Вилер, Тим надеялся, что в итоге получится нечто большее. Он уже изведал вкус славы; ему не терпелось вкусить ее еще.
   Иден Антонио. Сексуальная, как сам фильм. На вид – сдержанная и холодная. Тим так и не смог забыть ее. Но теперь он стал старше и гораздо мудрее. На сей раз Иден не сможет обвести его вокруг пальца.
   Она воплощала собой идеал классной сексапильной женщины несмотря на всю свою худобу. Довольно странный выбор героини для фильма, в котором должны показывать много плоти.
   – Все будет нормально, – сказал ему его гример. – Остальные крошки такие, что рядом с ними Долли Партон покажется гладильной доской.
   Тиму не терпелось. Девочки, мальчики. История всей его жизни.
   Ему никогда не предоставлялось возможности выбирать.
   Теперь они снимали фильм, и он был рад, что согласился. В конце концов, если Ричарду Гиру можно раздеться на экране, то почему нельзя ему? Хотя он, конечно, делал гораздо больше, нежели просто раздевался.
   Райдер Вилер сказал, что они снижают кино будущего.
   – Зрители хотят увидеть все от начала до конца, – убеждал он актеров. – Сегодня это вы, завтра на вашем месте окажутся Берт Рейнольдс и Джессика Ланж.
   Тим испытывал кое-какие сомнения на сей счет. Однако его агент не соврал – все делалось на высоком уровне и при отличной финансовой поддержке.
   В первый раз оставшись с ним наедине, Иден спросила:
   Итак, у тебя тоже ничего не вышло?
   Какая ты деликатная, – ответил он.
   Одно из главных моих достоинств.
   Разговор происходил в ее гримерной. Он захлопнул дверь и овладел ею по старой памяти.
   – Мой приятель убьет тебя за это, – прошептала она. – Если узнает.
   – Ты хочешь ему рассказать?
   Такой знакомый хрипловатый, грудной смех.
   – А ты как думаешь?
   Когда пошла вторая неделя съемок, Тим увидел «спонсора», Сантино Боннатти. Он расхаживал по площадке с таким видом, будто весь мир со всем населением принадлежал ему. Без всякого сомнения, ему принадлежала Иден, которую при всей съемочной группе он любовно называл «мокрощелкой».
   Он и есть твой приятель? – задал Тим совершенно необязательный вопрос.
   К сожалению, да, – ответила она.
   На площадке они буквально высекали искры. Иден Антонио и Тим Вэлз. А они еще не добрались до самых смелых сцен.
   Райдер понял это, просмотрев первые отснятые ролики. Он позвонил Пейж и вызвал ее в просмотровую.
   Она увидела Тима и Иден и сразу с ним согласилась.
   Мы должны держаться на уровне, – сказал Райдер. – Я хочу, чтобы у нас получилось «Последнее танго» в стиле восьмидесятых годов, а не повторение «Глубокой глотки».
   Пока у тебя так и получается, разве нет? – спросила Пейж.
   Пока да, но с Боннатти возникнут проблемы. Вот увидишь.
   И действительно, после нескольких недель съемок Сантино потребовал большего.
   Я хочу, чтобы было больше сисек. Больше жоп. Больше лизания и больше трахания.
   Не ходите вокруг да около, – ответил Райдер. – Скажите, чего вы на самом деле хотите.
   Сантино злобно сверкнул глазами. Он вкладывал деньги в порнофильм, а ему постоянно подсовывают дальние планы, трюки с освещением и прочую артистическую муру.
   – Снимайте что надо, – предупредил он. – Или убирайтесь из моего фильма.
   Что Райдер Вилер и сделал через два дня.
   Для Тима Вэлза и Иден Антонио его уход стал ударом. Их настроение еще ухудшилось, когда Сантино привел известного своими грязными фильмами режиссера, который, не теряя времени, приступил к съемкам смелых сцен – даже более чем смелых.
   В перерывах, когда Сантино не ошивался поблизости, а неизменно присутствовавший Зеко гонялся за другими артистками, Тим утешал Иден в тиши его или ее гримерной. Они сошлись со страстью – Иден, взвинченная, издерганная и изголодавшаяся по нормальному мужчине, и Тим, сам не ожидавший, что способен испытать чувства, которые он считал давно умершими в нем.
   Сантино не потребовалось много времени, чтобы начать что-то подозревать. Он наблюдал за ними на съемочной площадке и не возражал против того, что происходило перед камерами, – потому что тогда он контролировал ситуацию, а Иден воспринимал как свою собственность. Но после съемок он не позволял им даже разговаривать друг с другом.
   Тебе надо бежать от него, – предупредил ее Тим.
   Я знаю, – согласилась Иден.
   Тим Вэлз сам не понимал, зачем ввязывается в это дело. Ему бы сняться и мотать удочки. Сантино Боннатти опасен – весьма серьезный тип.
   – Если бы мне удалось раздобыть побольше денег, мы могли бы убежать в Мексику и спрятаться там, – предложил Тим.
   Иден кивнула. Откуда Тиму Вэлзу взять столько денег, чтобы обеспечить им безопасное исчезновение?
   В тот же вечер он порылся в своем чемодане – том самом, с которым в последний раз ездил в Атлантик-Сити со своим бывшим любовником. В углу валялся скомканный листок бумаги. На нем было написано: «Бриджит Станислопулос» и номер телефона.
   Тим не испытывал колебаний.

ГЛАВА 104

   Бриджит скучала. Кто угодно завоет, если его запрут в особняке на Бель Эйр в обществе сумасшедшей Алисы и целой армии слуг. Она приехала навестить мать и Ленни, но стоило ей появиться на пороге, как они, толком не поздоровавшись, умчались в Нью-Йорк. Да – очень, видать, они хотели ее видеть.
   Некоторое время она развлекалась, роясь в гардеробе Олимпии, во всех ее ящиках и шкафах. Потом сунулась в кабинет Ленни, но он имел привычку все запирать, так что там она не много почерпнула.
   Алиса предложила:
   – Хочешь в Диснейленд, дорогая?
   Диснейленд! Бриджит смерила ее уничтожающим взглядом.
   Алиса поняла. Диснейленд исключался. Вместо него они сходили на весьма смелый фильм на бульваре Голливуд, а потом устроились на заднем сиденье «роллс-ройса» Олимпии и шофер в форме повез их на бульвар Сансет смотреть на проституток.