Страница:
Есть у японского сервиса и теневые стороны. Отмечу две. Во-первых, очень дорог стал этот сервис. Огромные затраты человеческого труда в сфере услуг и торговле компенсируются высокой стоимостью услуг. Американские туристы в Японии не перестают возмущаться дороговизной гостиничных номеров, завтраков и обедов: они здесь гораздо дороже, чем в США Но основная тяжесть материальных трудностей, связанных с дороговизной обслуживания, лежит на широких слоях японского населения. Далеко не каждому японцу доступны комфортабельные отели, рестораны и т.д. Блага сервиса здесь, как и всюду в капиталистическом обществе, пожинают его состоятельные "верхи".
Во-вторых, условия труда большинства японцев в сфере сервиса значительно хуже, чем в сфере производства. Сервис - это удобства для тех, кого обслуживают, но не для тех, кто обслуживает. У рабочих и служащих в сфере услуг длиннее рабочий день (как правило, более восьми часов), меньше выходных, короче отпуска (до шести дней в году), ниже заработки и уровень пенсий, большая зависимость от произвола хозяев. Ведь основная масса предприятий в сфере услуг - это мелкие и средние заведения, где законы о труде зачастую игнорируются, так как влияние профсоюзов весьма слабое. Чаще всего они там вообще отсутствуют. Именно среди японцев, занятых в сервисе, сохраняется еще немало чуждых современности нравов и пережитков полуфеодальных взаимоотношений. Сфера японского сервиса являет собой поэтому удивительное сочетание ультрасовременных методов обслуживания с допотопными полуфеодальными методами эксплуатации и выжимания прибыли.
Впечатляя наблюдателя, японский сервис в то же время чем-то напоминает нарядный фасад неблагоустроенного дома. За ним скрываются такие невидимые постороннему глазу явления как теснота рабочих жилищ, низкий уровень социального обеспечения, хронические прорехи в бюджетах многих семей, а также тревога за будущее в связи с угрозой безработицы .
Трудно сказать, кто внес большой вклад в развитие японского сервиса: владельцы ли предприятий с их неуемным стремлением к опережению конкурентов или же рядовые работники, трудолюбивые, добросовестные, честные и аккуратные. В любом случае достижения индустрии услуг неправомерно считать, как это пытаются иногда делать здешние политики и журналисты, капиталистическим феноменом. И в условиях капиталистической экономики и при социализме сервис может быть и плохим, и хорошим. В какой-то мере его качество зависит, по-видимому, от национальных традиций и общего культурного уровня населения. Но главное в другом - в отношении организаторов сервиса к своему делу. Преуспевают в этой сфере там, где организаторы глубже вникают в технологию сервиса и лучше информированы о мировых достижениях в этой области. Сервис плох там, где его работники руководствуются собственными удобствами, не проявляют должного внимания к нуждам клиентов, где невнимательны к мелочам, где нет рвения, выдумки, выучки и профессионального мастерства. Японцы пока в этом деле остаются на высоте".
Памятуя неблагоустроенность наших автомобильных дорог, я вскоре отправил в редакцию статью, в которой описал свои впечатления от поездок по автотрассе Томэй-Мэйсин, соединяющей Токио с Нагоей, Киото, Осакой и Кобэ. Трасса эта, протянувшаяся более чем на 500 километров, не могла не удивлять наших соотечественников смелостью инженерной мысли и колоссальным объемом человеческого труда, вложенного в нее строителями. Она и сегодня представляет собой шедевр автодорожной техники. Две ее параллельные широкие асфальтовые ленты, местами двухрядные, а на большом протяжении трехрядные, ложатся на грунт лишь на отдельных участках. Чаще же они пролегают по эстакадам, распростершись над полями, поселками и промышленными сооружениями. В горах те же две асфальтовые полосы, как лезвия ножей, прорезают хребты, исчезая в тоннелях, появляются затем на кручах и зависают над ущельями и долинами на ажурных фермах гигантских мостов. Для удобства водителей строители магистрали, несмотря на гористый рельеф, сумели на всем ее протяжении избежать крутых поворотов, подъемов и спусков. И, самое главное, на протяжении 540 километров этой трассы на пути водителей нет ни одного перекрестка, ни одного светофора. От начала и до конца полотно магистрали обнесено прочным проволочным забором, что полностью исключает появление на ней пешеходов или каких-нибудь случайных препятствий: въехать на трассу или съехать с нее можно только на 36 контрольно-пропускных пунктах. Все это позволяет водителям двигаться по трассе на высоких скоростях и преодолевать расстояние от Токио до Кобэ за каких-то 6 часов.
Описывая эту великолепную по нашим стандартам магистраль (теперь таких дорог в Японии построено еще несколько десятков), я основное внимание в своей статье обратил на ту систему обслуживания всех едущих по ней, в которой оказались предусмотрены любые потребности автомобилистов, любые мелочи, способствующие комфорту и безопасной езде. Отмечал я нахождение на магистрали большого числа автостоянок со столовыми и закусочными с огромным числом посадочных мест, с разветвленной сетью телефонов-автоматов, с авторемонтными мастерскими и бензоколонками, со всеми прочими удобствами, необходимыми для людей, находящихся в пути. Отмечался в статье также и тот факт, что нигде на стоянках и в зонах отдыха не продавали ни пиво, ни тем более другие алкогольные напитки. В то же время обратил я внимание читателей на такой малоприятный для водителей автомашин момент как высокая стоимость пользования автомагистралью: 18 650 иен (133 доллара) за проезд от Токио до Осаки95.
В дальнейшем от изложения общих впечатлений от достижений Японии в сфере обслуживания я перешел в своих корреспонденциях к ознакомлению советских читателей с теми техническими новшествами в организации управления производством, которые Япония стала вводить в практику значительно раньше, чем наша страна. Цель таких корреспонденций состояла в том, чтобы показать нашим консервативно настроенным партийным боссам необходимость безотлагательного и повсеместного оснащения компьютерами и прочей оргтехникой как производственных предприятий, так и административно-управленческих учреждений. Одна из опубликованных тогда моих статей, озаглавленная "Белые воротнички и компьютеры"96, была написана под впечатлением посещения в Токио выставки новой аппаратуры, применяемой для автоматизации управленческой и конторской работы. В нескольких больших павильонах этой выставки меня впечатлило огромное количество разнообразнейших аппаратов и машин, способных вносить радикальные, по сути дела революционные изменения в труд администраторов-управленцев, рядовых конторских служащих, научных работников, инженеров и других категорий работников умственного труда. Там было все, что позднее, в 90-х годах, вошло наконец-то и в наш деловой обиход: и персональные компьютеры, и процессоры текстовой обработки, и копировальные машины, и факсимильные аппараты и т.д. Но тогда за редким исключением вся эта оргтехника в советских управленческих учреждениях еще не применялась.
Чтобы показать миллионам читателей "Правды", насколько широко вошла в деловую жизнь Японии вся эта аппаратура, я привел в статье ряд данных японской статистики, в соответствии с которыми уже в середине 80-х годов 84 процента японских фирм располагали персональными компьютерами, 58 процентов - крупными компьютерами, 83 процента - копировальными машинами, 98 процентов - факсимильными аппаратами, 89 процентов - процессорами текстовой обработки, 77 процентов - бумагоизмельчающими машинами.
В ходе подготовки названной статьи я побывал в научно-исследовательском институте Японской ассоциации по вопросам административного управления, членами которой состояли около 2 тысяч частных компаний и учреждений страны. Директор этого института Синодзаки Норикацу, ставший в дальнейшем моим хорошим знакомым, рассказал мне о том, как Япония, значительно отстававшая прежде от Запада по интенсивности и широте применения ЭВМ в конторских работах, упорно и целеустремленно преодолевала это отставание и как она вскоре добилась перевода миллионов работников управленческих аппаратов частных фирм и государственных ведомств на работу с компьютерами и прочей "умной техникой". Цель моей статьи состояла в том, чтобы показать нашей общественности на примере Японии недопустимость дальнейшего промедления с повсеместным освоением нашими предприятиями и учреждениями компьютерной техники. Заключил я свою статью такими словами: "Умелые и точные исполнители воли человека - компьютеры в сочетании с другими машинами обеспечивают японским предприятиям и учреждениям большую информированность в делах, высокий рабочий ритм, оперативность в принятии решений и их оптимальность. Управлять по-старому, "на глазок", без этих надежных помощников фирмы и учреждения сегодня уже не могут. В противном случае им грозило бы неминуемое поражение в жестокой конкурентной борьбе"97.
В 90-х годах, после того как в России произошла смена власти, потоки зарубежных ЭВМ и прочей оргтехники хлынули в страну, и теперь вся эта аппаратура стала уже привычным атрибутом наших государственных и частных учреждений. Поэтому сегодня мои тогдашние статьи выглядят лепетом ребенка, сообщающего взрослым азбучные истины. Но тогда, лет пятнадцать тому назад, эти азбучные истины, к сожалению, не были еще известны значительной части взрослого населения нашей страны. И публикация их на страницах самой массовой и влиятельной советской газеты рассматривалась и мной и руководством редакции как дело полезное и своевременное.
Сознание необходимости скорейшего преодоления нашей страной отставания в освоении ЭВМ и прочей оргтехники побуждало меня и в дальнейшем неоднократно возвращаться в своих статьях к той же проблеме. В статье "Япония и компьютеры", опубликованной в "Правде" 27 июля 1990 года, я рассказал читателям о работах японских ученых по созданию на базе ЭВМ искусственного интеллекта, способного в той или иной мере дублировать человеческое мышление. Конкретный материал для написания этой статьи дало мне посещение специального научного центра под названием "Искусственный интеллект", расположенного в одном из высотных зданий столичного квартала Хамамацутё. Как выяснилось из моих бесед с работниками этого центра, уже в 1982 году японские специалисты-электронщики приступили к конструированию ЭВМ "пятого поколения", способных частично выполнять некоторые функции человеческого мозга. Отличие компьютеров пятого поколения от всех предыдущих заключалось, по словам моих собеседников, в том, что ведя, как и другие ЭВМ, цифровые подсчеты, эти компьютеры должны были в то же время "осмысливать" вложенные в них базовые данные и делать некие примитивные "логические выводы", что существенно расширяло бы возможности их применения в различных областях науки и техники. Тогда эти планы казались фантастикой, однако сегодня они частично уже реализуются.
Побывал я в те дни и в стенах Государственного института по созданию ЭВМ новых поколений. Особенно интересной показалась мне тогда беседа с директором этого института профессором Фути Кадзухиро, чье имя хорошо известно и в Японии и за рубежом. Некоторые высказывания этого именитого японского ученого не утратили своего познавательного значения, как мне кажется, и по сей день. А сказал он тогда следующее:
- Развитие науки достигло сейчас того рубежа, когда возможности существующей компьютерной техники недостаточны для решения многих новых проблем. На данном этапе созданные нами опытные образцы искусственного интеллекта еще очень примитивны и не идут ни в какое сравнение с человеческим мозгом. Потребуется, по-видимому, еще более 500 лет, чтобы люди смогли создать технику, способную "думать" на уровне человека. Наш мозг обладает огромным и сложным комплексом самых различных функций, прекрасно сочетающихся одна с другой. Максимум, на что мы пока можем рассчитывать,- это воспроизведение с помощью компьютеров лишь каких-то отдельных функций головного мозга. На сегодняшний день, например, немалый прогресс достигнут в воспроизводстве компьютерами присущей нашему мозгу счетной функции. Теперь же поставлена следующая задача - придать ЭВМ способность делать быстрые логические выводы. Решением этой задачи мы и занимаемся. Замечу, что некоторые из простейших функций человеческого мозга могут выполняться компьютерами быстрее и лучше, хотя и здесь компьютеры целиком подменить человека не могут - они остаются лишь его помощниками и слугами.
- А считаете ли вы,- спросил я тогда профессора Фути,- что японским ученым в этой конкретной области высокой технологии принадлежит авангардная роль?
И вот что услышал в ответ:
- Трудно сказать. Поиск путей создания искусственного интеллекта ведется в наши дни в ряде стран. Этим заняты сегодня тысячи наших зарубежных коллег. Среди них есть немало замечательных умов. Многое сделано, например, американскими учеными, издавна опережающими других в фундаментальных исследованиях. Не исключено поэтому, что в отдельных узких вопросах вырвались вперед и некоторые зарубежные исследователи. Но это вовсе не означает, что Япония отстает. Наше преимущество по сравнению с другими состоит, пожалуй, в умении лучше и быстрее учитывать и включать в общее целое достижения отдельных исследователей.
Оценки профессором Фути достижений Японии в развитии исследований в сфере компьютерной науки и техники показались мне тогда довольно объективными. Примечательно, что я не услышал в его высказываниях никакой благодарности в адрес японского правительства, щедро оплачивавшего в то время (и продолжающего оплачивать и сейчас) расходы по созданию ЭВМ пятого поколения. Для японских ученых государственное содействие их исследованиям было и остается в порядке вещей. Но именно в этом содействии кроется, пожалуй, самый важный секрет быстрого и неуклонного развития в Японии высоких технологий. Именно щедрые бюджетные отчисления японского государства на развитие экономики, науки и техники создали надежную почву для быстрого выдвижения Японии в число наиболее развитых стран мира.
Ведущая роль японского государства в развитии ряда престижных отраслей науки и техники отмечалась не раз в моих статьях, посвященных экономическим и научно-техническим достижениям Японии. Примером тому могла служить статья "На очереди - космос". Сообщая о намерениях японских ученых и инженеров преодолеть отставание своей страны от США и Советского Союза и осуществить в начале XXI века запуски в космос космических кораблей многоразового использования, я писал: "Обращает на себя внимание неуклонный рост государственных расходов Японии на развитие национальных космических исследований... Знаменательно, что в последнее время в решениях правительства все больший упор делается на самостоятельное конструирование и производство Японией своих космических аппаратов и ракет для их запусков. Словом, фактов, говорящих о недвусмысленном намерении Японии войти в ближайшие годы в число ведущих космических держав мира, достаточно. Учитывая нынешние финансовые возможности этой страны и ее высокий научно-технический потенциал, следует думать, что намерения эти вполне осуществимы"98.
При написании этой статьи я хотел между строк довести до читателей "Правды" мысль о том, что огромные затраты нашего советского государства на космические исследования, включая исследования военного характера, не были таким никчемным делом, как склонны были думать в то время некоторые мои соотечественники, критически настроенные в отношении колоссальных затрат Советского Союза на сохранение своего лидерства в освоении космоса. Советским людям, как мне думалось тогда, следовало знать, что в тяжелейшей для нашей страны гонке вооружений, включая космическое оружие, на пятки нам собирались наступать не только США, но и их союзники в лице стран Западной Европы и Японии и что иного пути как продолжение этой гонки у нас тогда не было.
Но это вовсе не означало, что я во всех вопросах внутренней политики нашей страны придерживался тогда консервативных, ретроградских взглядов. Так, поначалу вполне сочувственно относился я к курсу горбачевских реформаторов на создание благоприятных условий для возникновения и развития фермерских хозяйств, создававшихся теми из наших соотечественников, которых почему-либо не устраивала работа в совхозах и колхозах. В привлечении энергичных, предприимчивых людей к самостоятельному сельскому труду мне виделась возможность дополнительного освоения значительной части тех земельных угодий, которые по причине своей небольшой площади или неудобств в их обработке крупной сельскохозяйственной техникой оставались пустующими и заброшенными. Отчасти поэтому я счел тогда своевременным ознакомить читателей газеты с той малогабаритной сельскохозяйственной техникой, которую успешно применяли японские крестьяне на своих крохотных участках земли. Результатом этих благих намерений стала моя статья "Карлики" сильнее "великанов", опубликованная в "Правде" 10 апреля 1989 года. Вот что писал я в той статье:
"Когда приезжаешь из Советского Союза в Японию, то в первые дни и в городах, и в сельских районах страны обращаешь внимание на особенность здешних транспортных средств, строительных механизмов и сельскохозяйственных машин. Уж очень много среди них "миниатюрной" по нашим понятиям техники. На городских улочках и в кривых переулках на небольших пятачках земли работают карлики-экскаваторы. По стальным каркасам строящихся многоэтажных зданий карабкаются вверх маленькие, но ухватистые подъемные краны, позволяющие строителям обходиться практически без стройплощадок. По сельским дорогам страны торопливо снуют пигмеи-грузовички, способные проехать по самым узким полевым дорогам. А на полях копаются гномы-культиваторы, малютки-тракторы и всякие другие движимые моторчиками орудия труда, столь малые по своим размерам, что невольно хочется сравнивать их с кузнечиками, пауками, стрекозами и прочими насекомыми.
Сначала это обилие миниатюрной техники вызывает недоумение у наших людей, приученных считать, что чем мощнее механизм, тем выше его производительность, больше экономическая эффективность его применения. Но потом, глядя на труд японцев, начинаешь понимать, что в городском строительстве, в области сервиса, в работе службы связи и транспорта, в сельском хозяйстве мощность и большие габариты средств производства далеко не всегда обеспечивают наилучшие экономические и качественные результаты труда.
Нет слов, наши могучие комбайны, тракторы, бульдозеры, возможно, в какой-то степени отвечают своему назначению на просторах кубанских, украинских и казахстанских полей, на лесоразработках в тайге, при прокладке магистральных газопроводов и разработке карьеров и т.д. Но всегда ли оправдывает себя наша богатырская техника в условиях небольших полей-полян Нечерноземья, на огородных и приусадебных участках, в горных районах на малых по площади и труднодоступных террасах? А всегда ли эффективно работают могучие наши бульдозеры, громоздкие снегоуборочные машины, экскаваторы в тесноте городских улиц, переулков и скверов? И так ли уж экономически разумно гонять трехтонки или пятитонки, чтобы привезти с оптовой базы в торговую палатку или с огорода на рынок несколько мешков картофеля или десяток плоских ящиков болгарских яблок?"
Поставив все эти вопросы, я рассказал далее читателям названной статьи о своем посещении в городе Урава завода компании "Кубота" - одной из крупнейших японских компаний, производящих сельскохозяйственную технику. Более всего, как отмечалось в статье, поразил меня там широчайший ассортимент производимой заводом продукции, включавший десятки моделей тракторов и культиваторов, начиная от крупных агрегатов, близких по мощности нашим тракторам и комбайнам, и кончая самыми малюсенькими "блохами" мощностью от девяти с половиной до двадцати лошадиных сил. В этой связи я привел данные официальной статистики, согласно которым в 1985 году из 4376 тысяч крестьянских хозяйств Японии мини-тракторами и культиваторами обладали 3164 тысяч хозяйств, а общее количество такого рода миниатюрной техники, находившейся в индивидуальном пользовании крестьян, составляло 4295 тысяч машин. Сообщил я также в статье и общие характеристики ряда малогабаритных машин и механизмов, применяемых в крестьянских хозяйствах. А в заключение поделился с читателями следующими соображениями:
"Конечно, массовое производство в Японии малогабаритной сельскохозяйственной и транспортной техники рассчитано прежде всего на мелкие индивидуальные хозяйства. Может быть, именно поэтому советские технические специалисты и пресса не уделяли прежде этой продукции большого внимания, учитывая иную экономическую структуру нашей страны, в которой вот уже почти пять десятилетий доминируют крупные государственные и колхозные хозяйства. Но сегодня положение меняется: постепенное включение в наше общественное производство все большего числа индивидуальных производителей, а также многих сельских семей, намеренных работать на условиях арендного подряда, наверняка будет порождать массовую потребность в мини-технике, способной освободить людей от многих видов ручных работ и во много раз увеличить производительность и экономическую эффективность их труда. Ведь многие формы производственной деятельности, получившие в ходе перестройки право на существование, неотвратимо и настоятельно требуют и новых средств труда.
Так, в частности, в условиях семейного арендного подряда требуются совсем иные орудия производства, чем те, которые до сих пор поставляло в огромных количествах государство колхозам и совхозам. Ведь такие могучие "стальные великаны" как наши комбайны и трактора экономически не оправдывают себя в этом случае. Куда нужнее для людей, взявшихся за обработку делянок на лесных опушках, за освоение заброшенных приусадебных участков, за выращивание на небольших площадях садово-огородных культур, те самые "карлики", "гномы" и "малютки", которые так широко применяются в сельском хозяйстве Японии". Ведь не случайно же в Японии нельзя увидеть ни покрытых лопухами пустошей, ни заросших бурьяном обочин дорог, ни затоптанных и запущенных окраин населенных пунктов, ни невозделанных склонов холмов - обработке здесь подвергаются практически все пригодные для посевов и выращивания садово-огородных культур земельные площади. Юркие, легкие и умелые миниатюрные механизмы стали для японцев в этом деле неоценимым подспорьем"99.
Из приведенных выше цитат о пользе малогабаритной техники вовсе не следует, что в дни горбачевской перестройки я превратился в противника колхозов и совхозов и стал склоняться в пользу превращения всех сел и деревень Советского Союза в безбрежное море единоличных хозяйств. Отнюдь нет. Во-первых, я считал, что малогабаритные сельскохозяйственные машины нужны были нашим коллективным хозяйствам не меньше, чем единоличникам. А во-вторых, в индивидуальных фермерских хозяйствах я видел лишь полезное дополнение к сложившейся в нашей стране системе колхозов и совхозов. Более того, считая уместным появление фермеров-единоличников там, где колхозы и совхозы оказались не в состоянии освоить в ближайшем будущем окрестные земельные массивы, я уже тогда сомневался в жизнеспособности этих хозяйств. Такие сомнения подкреплялись впечатлениями от моих поездок в сельские районы Японии, ибо чем далее знакомился я с жизнью японских крестьян, тем очевиднее становился для меня тот факт, что в современной капиталистической Японии крестьяне-единоличники в нашем понимании этого слова уже не существуют. Сегодня японские крестьяне поголовно и давно превратились в членов различных сельскохозяйственных кооперативов, осуществляющих, с одной стороны, поставки в крестьянские хозяйства кормов, удобрений и всего того, что требуется для производства овощей, фруктов, молока и мяса, а с другой реализующих на рынках страны произведенную крестьянами продукцию.
В соответствии с официальной статистикой, полученной мной тогда же, в Японии насчитывалось в общей сложности около 9 тысяч крестьянских кооперативов. Общий штат всех их наемных конторских работников, включая персонал Центрального совета сельскохозяйственных кооперативов и первичных низовых объединений, достигал 370 тысяч человек. О том, какую роль играла в экономике Японии сельскохозяйственная кооперация, говорили следующие цифры. Через кооперативные объединения на внутренний рынок страны поступало 95 процентов риса, 96 процентов прочих зерновых, 98 процентов картофеля, 50 процентов фруктов, 48 процентов овощей, 90 процентов молока, 52 процента говядины, 38 процентов свинины и 30 процентов яиц. Многие из японских сельских кооперативов, как я выяснил тогда же, вышли в своей деятельности далеко за рамки посреднических оптовых операций. Активно вторгаясь в сферу розничной торговли, они создали в ближайших районах свои супермаркеты, целью которых стало установление непосредственных связей с потребителями.
В этой связи обращал я внимание в одной из своих статей на тот факт, что кооперирование крестьян способствовало в Японии общему подъему культуры производства в сельском хозяйстве страны. Логика конкурентной борьбы крестьянских кооперативов с многочисленными торговыми фирмами, а также их конкуренции друг с другом на продовольственном рынке страны потребовала непрерывного улучшения качества и жесткой стандартизации продукции. Наглядное представление о том, сколь далеко продвинулись кооперативы в деле обработки, упаковки и хранении своей продукции в те годы можно было видеть на Токийском оптовом рынке (район Цукидзи), куда многие кооперативы поставляли и поставляют теперь огромное количество овощей и фруктов. Лавки оптовиков на этом рынке уже тогда внешне выглядели как склады промышленной продукции. Большая часть находившихся там товаров представляла собой ровные штабеля картонных коробок с фирменными знаками и наименованиями тех или иных сельскохозяйственных кооперативов. В твердых целлофановых сотах в них были упакованы (и так это делается и по сей день) точно подобранные по размерам яблоки и помидоры. Другие же коробки содержали тщательно уложенные в ровные стопки и кучки огурцы и морковь, а третьи - расфасованный по 10 и 20 килограммов картофель.
Во-вторых, условия труда большинства японцев в сфере сервиса значительно хуже, чем в сфере производства. Сервис - это удобства для тех, кого обслуживают, но не для тех, кто обслуживает. У рабочих и служащих в сфере услуг длиннее рабочий день (как правило, более восьми часов), меньше выходных, короче отпуска (до шести дней в году), ниже заработки и уровень пенсий, большая зависимость от произвола хозяев. Ведь основная масса предприятий в сфере услуг - это мелкие и средние заведения, где законы о труде зачастую игнорируются, так как влияние профсоюзов весьма слабое. Чаще всего они там вообще отсутствуют. Именно среди японцев, занятых в сервисе, сохраняется еще немало чуждых современности нравов и пережитков полуфеодальных взаимоотношений. Сфера японского сервиса являет собой поэтому удивительное сочетание ультрасовременных методов обслуживания с допотопными полуфеодальными методами эксплуатации и выжимания прибыли.
Впечатляя наблюдателя, японский сервис в то же время чем-то напоминает нарядный фасад неблагоустроенного дома. За ним скрываются такие невидимые постороннему глазу явления как теснота рабочих жилищ, низкий уровень социального обеспечения, хронические прорехи в бюджетах многих семей, а также тревога за будущее в связи с угрозой безработицы .
Трудно сказать, кто внес большой вклад в развитие японского сервиса: владельцы ли предприятий с их неуемным стремлением к опережению конкурентов или же рядовые работники, трудолюбивые, добросовестные, честные и аккуратные. В любом случае достижения индустрии услуг неправомерно считать, как это пытаются иногда делать здешние политики и журналисты, капиталистическим феноменом. И в условиях капиталистической экономики и при социализме сервис может быть и плохим, и хорошим. В какой-то мере его качество зависит, по-видимому, от национальных традиций и общего культурного уровня населения. Но главное в другом - в отношении организаторов сервиса к своему делу. Преуспевают в этой сфере там, где организаторы глубже вникают в технологию сервиса и лучше информированы о мировых достижениях в этой области. Сервис плох там, где его работники руководствуются собственными удобствами, не проявляют должного внимания к нуждам клиентов, где невнимательны к мелочам, где нет рвения, выдумки, выучки и профессионального мастерства. Японцы пока в этом деле остаются на высоте".
Памятуя неблагоустроенность наших автомобильных дорог, я вскоре отправил в редакцию статью, в которой описал свои впечатления от поездок по автотрассе Томэй-Мэйсин, соединяющей Токио с Нагоей, Киото, Осакой и Кобэ. Трасса эта, протянувшаяся более чем на 500 километров, не могла не удивлять наших соотечественников смелостью инженерной мысли и колоссальным объемом человеческого труда, вложенного в нее строителями. Она и сегодня представляет собой шедевр автодорожной техники. Две ее параллельные широкие асфальтовые ленты, местами двухрядные, а на большом протяжении трехрядные, ложатся на грунт лишь на отдельных участках. Чаще же они пролегают по эстакадам, распростершись над полями, поселками и промышленными сооружениями. В горах те же две асфальтовые полосы, как лезвия ножей, прорезают хребты, исчезая в тоннелях, появляются затем на кручах и зависают над ущельями и долинами на ажурных фермах гигантских мостов. Для удобства водителей строители магистрали, несмотря на гористый рельеф, сумели на всем ее протяжении избежать крутых поворотов, подъемов и спусков. И, самое главное, на протяжении 540 километров этой трассы на пути водителей нет ни одного перекрестка, ни одного светофора. От начала и до конца полотно магистрали обнесено прочным проволочным забором, что полностью исключает появление на ней пешеходов или каких-нибудь случайных препятствий: въехать на трассу или съехать с нее можно только на 36 контрольно-пропускных пунктах. Все это позволяет водителям двигаться по трассе на высоких скоростях и преодолевать расстояние от Токио до Кобэ за каких-то 6 часов.
Описывая эту великолепную по нашим стандартам магистраль (теперь таких дорог в Японии построено еще несколько десятков), я основное внимание в своей статье обратил на ту систему обслуживания всех едущих по ней, в которой оказались предусмотрены любые потребности автомобилистов, любые мелочи, способствующие комфорту и безопасной езде. Отмечал я нахождение на магистрали большого числа автостоянок со столовыми и закусочными с огромным числом посадочных мест, с разветвленной сетью телефонов-автоматов, с авторемонтными мастерскими и бензоколонками, со всеми прочими удобствами, необходимыми для людей, находящихся в пути. Отмечался в статье также и тот факт, что нигде на стоянках и в зонах отдыха не продавали ни пиво, ни тем более другие алкогольные напитки. В то же время обратил я внимание читателей на такой малоприятный для водителей автомашин момент как высокая стоимость пользования автомагистралью: 18 650 иен (133 доллара) за проезд от Токио до Осаки95.
В дальнейшем от изложения общих впечатлений от достижений Японии в сфере обслуживания я перешел в своих корреспонденциях к ознакомлению советских читателей с теми техническими новшествами в организации управления производством, которые Япония стала вводить в практику значительно раньше, чем наша страна. Цель таких корреспонденций состояла в том, чтобы показать нашим консервативно настроенным партийным боссам необходимость безотлагательного и повсеместного оснащения компьютерами и прочей оргтехникой как производственных предприятий, так и административно-управленческих учреждений. Одна из опубликованных тогда моих статей, озаглавленная "Белые воротнички и компьютеры"96, была написана под впечатлением посещения в Токио выставки новой аппаратуры, применяемой для автоматизации управленческой и конторской работы. В нескольких больших павильонах этой выставки меня впечатлило огромное количество разнообразнейших аппаратов и машин, способных вносить радикальные, по сути дела революционные изменения в труд администраторов-управленцев, рядовых конторских служащих, научных работников, инженеров и других категорий работников умственного труда. Там было все, что позднее, в 90-х годах, вошло наконец-то и в наш деловой обиход: и персональные компьютеры, и процессоры текстовой обработки, и копировальные машины, и факсимильные аппараты и т.д. Но тогда за редким исключением вся эта оргтехника в советских управленческих учреждениях еще не применялась.
Чтобы показать миллионам читателей "Правды", насколько широко вошла в деловую жизнь Японии вся эта аппаратура, я привел в статье ряд данных японской статистики, в соответствии с которыми уже в середине 80-х годов 84 процента японских фирм располагали персональными компьютерами, 58 процентов - крупными компьютерами, 83 процента - копировальными машинами, 98 процентов - факсимильными аппаратами, 89 процентов - процессорами текстовой обработки, 77 процентов - бумагоизмельчающими машинами.
В ходе подготовки названной статьи я побывал в научно-исследовательском институте Японской ассоциации по вопросам административного управления, членами которой состояли около 2 тысяч частных компаний и учреждений страны. Директор этого института Синодзаки Норикацу, ставший в дальнейшем моим хорошим знакомым, рассказал мне о том, как Япония, значительно отстававшая прежде от Запада по интенсивности и широте применения ЭВМ в конторских работах, упорно и целеустремленно преодолевала это отставание и как она вскоре добилась перевода миллионов работников управленческих аппаратов частных фирм и государственных ведомств на работу с компьютерами и прочей "умной техникой". Цель моей статьи состояла в том, чтобы показать нашей общественности на примере Японии недопустимость дальнейшего промедления с повсеместным освоением нашими предприятиями и учреждениями компьютерной техники. Заключил я свою статью такими словами: "Умелые и точные исполнители воли человека - компьютеры в сочетании с другими машинами обеспечивают японским предприятиям и учреждениям большую информированность в делах, высокий рабочий ритм, оперативность в принятии решений и их оптимальность. Управлять по-старому, "на глазок", без этих надежных помощников фирмы и учреждения сегодня уже не могут. В противном случае им грозило бы неминуемое поражение в жестокой конкурентной борьбе"97.
В 90-х годах, после того как в России произошла смена власти, потоки зарубежных ЭВМ и прочей оргтехники хлынули в страну, и теперь вся эта аппаратура стала уже привычным атрибутом наших государственных и частных учреждений. Поэтому сегодня мои тогдашние статьи выглядят лепетом ребенка, сообщающего взрослым азбучные истины. Но тогда, лет пятнадцать тому назад, эти азбучные истины, к сожалению, не были еще известны значительной части взрослого населения нашей страны. И публикация их на страницах самой массовой и влиятельной советской газеты рассматривалась и мной и руководством редакции как дело полезное и своевременное.
Сознание необходимости скорейшего преодоления нашей страной отставания в освоении ЭВМ и прочей оргтехники побуждало меня и в дальнейшем неоднократно возвращаться в своих статьях к той же проблеме. В статье "Япония и компьютеры", опубликованной в "Правде" 27 июля 1990 года, я рассказал читателям о работах японских ученых по созданию на базе ЭВМ искусственного интеллекта, способного в той или иной мере дублировать человеческое мышление. Конкретный материал для написания этой статьи дало мне посещение специального научного центра под названием "Искусственный интеллект", расположенного в одном из высотных зданий столичного квартала Хамамацутё. Как выяснилось из моих бесед с работниками этого центра, уже в 1982 году японские специалисты-электронщики приступили к конструированию ЭВМ "пятого поколения", способных частично выполнять некоторые функции человеческого мозга. Отличие компьютеров пятого поколения от всех предыдущих заключалось, по словам моих собеседников, в том, что ведя, как и другие ЭВМ, цифровые подсчеты, эти компьютеры должны были в то же время "осмысливать" вложенные в них базовые данные и делать некие примитивные "логические выводы", что существенно расширяло бы возможности их применения в различных областях науки и техники. Тогда эти планы казались фантастикой, однако сегодня они частично уже реализуются.
Побывал я в те дни и в стенах Государственного института по созданию ЭВМ новых поколений. Особенно интересной показалась мне тогда беседа с директором этого института профессором Фути Кадзухиро, чье имя хорошо известно и в Японии и за рубежом. Некоторые высказывания этого именитого японского ученого не утратили своего познавательного значения, как мне кажется, и по сей день. А сказал он тогда следующее:
- Развитие науки достигло сейчас того рубежа, когда возможности существующей компьютерной техники недостаточны для решения многих новых проблем. На данном этапе созданные нами опытные образцы искусственного интеллекта еще очень примитивны и не идут ни в какое сравнение с человеческим мозгом. Потребуется, по-видимому, еще более 500 лет, чтобы люди смогли создать технику, способную "думать" на уровне человека. Наш мозг обладает огромным и сложным комплексом самых различных функций, прекрасно сочетающихся одна с другой. Максимум, на что мы пока можем рассчитывать,- это воспроизведение с помощью компьютеров лишь каких-то отдельных функций головного мозга. На сегодняшний день, например, немалый прогресс достигнут в воспроизводстве компьютерами присущей нашему мозгу счетной функции. Теперь же поставлена следующая задача - придать ЭВМ способность делать быстрые логические выводы. Решением этой задачи мы и занимаемся. Замечу, что некоторые из простейших функций человеческого мозга могут выполняться компьютерами быстрее и лучше, хотя и здесь компьютеры целиком подменить человека не могут - они остаются лишь его помощниками и слугами.
- А считаете ли вы,- спросил я тогда профессора Фути,- что японским ученым в этой конкретной области высокой технологии принадлежит авангардная роль?
И вот что услышал в ответ:
- Трудно сказать. Поиск путей создания искусственного интеллекта ведется в наши дни в ряде стран. Этим заняты сегодня тысячи наших зарубежных коллег. Среди них есть немало замечательных умов. Многое сделано, например, американскими учеными, издавна опережающими других в фундаментальных исследованиях. Не исключено поэтому, что в отдельных узких вопросах вырвались вперед и некоторые зарубежные исследователи. Но это вовсе не означает, что Япония отстает. Наше преимущество по сравнению с другими состоит, пожалуй, в умении лучше и быстрее учитывать и включать в общее целое достижения отдельных исследователей.
Оценки профессором Фути достижений Японии в развитии исследований в сфере компьютерной науки и техники показались мне тогда довольно объективными. Примечательно, что я не услышал в его высказываниях никакой благодарности в адрес японского правительства, щедро оплачивавшего в то время (и продолжающего оплачивать и сейчас) расходы по созданию ЭВМ пятого поколения. Для японских ученых государственное содействие их исследованиям было и остается в порядке вещей. Но именно в этом содействии кроется, пожалуй, самый важный секрет быстрого и неуклонного развития в Японии высоких технологий. Именно щедрые бюджетные отчисления японского государства на развитие экономики, науки и техники создали надежную почву для быстрого выдвижения Японии в число наиболее развитых стран мира.
Ведущая роль японского государства в развитии ряда престижных отраслей науки и техники отмечалась не раз в моих статьях, посвященных экономическим и научно-техническим достижениям Японии. Примером тому могла служить статья "На очереди - космос". Сообщая о намерениях японских ученых и инженеров преодолеть отставание своей страны от США и Советского Союза и осуществить в начале XXI века запуски в космос космических кораблей многоразового использования, я писал: "Обращает на себя внимание неуклонный рост государственных расходов Японии на развитие национальных космических исследований... Знаменательно, что в последнее время в решениях правительства все больший упор делается на самостоятельное конструирование и производство Японией своих космических аппаратов и ракет для их запусков. Словом, фактов, говорящих о недвусмысленном намерении Японии войти в ближайшие годы в число ведущих космических держав мира, достаточно. Учитывая нынешние финансовые возможности этой страны и ее высокий научно-технический потенциал, следует думать, что намерения эти вполне осуществимы"98.
При написании этой статьи я хотел между строк довести до читателей "Правды" мысль о том, что огромные затраты нашего советского государства на космические исследования, включая исследования военного характера, не были таким никчемным делом, как склонны были думать в то время некоторые мои соотечественники, критически настроенные в отношении колоссальных затрат Советского Союза на сохранение своего лидерства в освоении космоса. Советским людям, как мне думалось тогда, следовало знать, что в тяжелейшей для нашей страны гонке вооружений, включая космическое оружие, на пятки нам собирались наступать не только США, но и их союзники в лице стран Западной Европы и Японии и что иного пути как продолжение этой гонки у нас тогда не было.
Но это вовсе не означало, что я во всех вопросах внутренней политики нашей страны придерживался тогда консервативных, ретроградских взглядов. Так, поначалу вполне сочувственно относился я к курсу горбачевских реформаторов на создание благоприятных условий для возникновения и развития фермерских хозяйств, создававшихся теми из наших соотечественников, которых почему-либо не устраивала работа в совхозах и колхозах. В привлечении энергичных, предприимчивых людей к самостоятельному сельскому труду мне виделась возможность дополнительного освоения значительной части тех земельных угодий, которые по причине своей небольшой площади или неудобств в их обработке крупной сельскохозяйственной техникой оставались пустующими и заброшенными. Отчасти поэтому я счел тогда своевременным ознакомить читателей газеты с той малогабаритной сельскохозяйственной техникой, которую успешно применяли японские крестьяне на своих крохотных участках земли. Результатом этих благих намерений стала моя статья "Карлики" сильнее "великанов", опубликованная в "Правде" 10 апреля 1989 года. Вот что писал я в той статье:
"Когда приезжаешь из Советского Союза в Японию, то в первые дни и в городах, и в сельских районах страны обращаешь внимание на особенность здешних транспортных средств, строительных механизмов и сельскохозяйственных машин. Уж очень много среди них "миниатюрной" по нашим понятиям техники. На городских улочках и в кривых переулках на небольших пятачках земли работают карлики-экскаваторы. По стальным каркасам строящихся многоэтажных зданий карабкаются вверх маленькие, но ухватистые подъемные краны, позволяющие строителям обходиться практически без стройплощадок. По сельским дорогам страны торопливо снуют пигмеи-грузовички, способные проехать по самым узким полевым дорогам. А на полях копаются гномы-культиваторы, малютки-тракторы и всякие другие движимые моторчиками орудия труда, столь малые по своим размерам, что невольно хочется сравнивать их с кузнечиками, пауками, стрекозами и прочими насекомыми.
Сначала это обилие миниатюрной техники вызывает недоумение у наших людей, приученных считать, что чем мощнее механизм, тем выше его производительность, больше экономическая эффективность его применения. Но потом, глядя на труд японцев, начинаешь понимать, что в городском строительстве, в области сервиса, в работе службы связи и транспорта, в сельском хозяйстве мощность и большие габариты средств производства далеко не всегда обеспечивают наилучшие экономические и качественные результаты труда.
Нет слов, наши могучие комбайны, тракторы, бульдозеры, возможно, в какой-то степени отвечают своему назначению на просторах кубанских, украинских и казахстанских полей, на лесоразработках в тайге, при прокладке магистральных газопроводов и разработке карьеров и т.д. Но всегда ли оправдывает себя наша богатырская техника в условиях небольших полей-полян Нечерноземья, на огородных и приусадебных участках, в горных районах на малых по площади и труднодоступных террасах? А всегда ли эффективно работают могучие наши бульдозеры, громоздкие снегоуборочные машины, экскаваторы в тесноте городских улиц, переулков и скверов? И так ли уж экономически разумно гонять трехтонки или пятитонки, чтобы привезти с оптовой базы в торговую палатку или с огорода на рынок несколько мешков картофеля или десяток плоских ящиков болгарских яблок?"
Поставив все эти вопросы, я рассказал далее читателям названной статьи о своем посещении в городе Урава завода компании "Кубота" - одной из крупнейших японских компаний, производящих сельскохозяйственную технику. Более всего, как отмечалось в статье, поразил меня там широчайший ассортимент производимой заводом продукции, включавший десятки моделей тракторов и культиваторов, начиная от крупных агрегатов, близких по мощности нашим тракторам и комбайнам, и кончая самыми малюсенькими "блохами" мощностью от девяти с половиной до двадцати лошадиных сил. В этой связи я привел данные официальной статистики, согласно которым в 1985 году из 4376 тысяч крестьянских хозяйств Японии мини-тракторами и культиваторами обладали 3164 тысяч хозяйств, а общее количество такого рода миниатюрной техники, находившейся в индивидуальном пользовании крестьян, составляло 4295 тысяч машин. Сообщил я также в статье и общие характеристики ряда малогабаритных машин и механизмов, применяемых в крестьянских хозяйствах. А в заключение поделился с читателями следующими соображениями:
"Конечно, массовое производство в Японии малогабаритной сельскохозяйственной и транспортной техники рассчитано прежде всего на мелкие индивидуальные хозяйства. Может быть, именно поэтому советские технические специалисты и пресса не уделяли прежде этой продукции большого внимания, учитывая иную экономическую структуру нашей страны, в которой вот уже почти пять десятилетий доминируют крупные государственные и колхозные хозяйства. Но сегодня положение меняется: постепенное включение в наше общественное производство все большего числа индивидуальных производителей, а также многих сельских семей, намеренных работать на условиях арендного подряда, наверняка будет порождать массовую потребность в мини-технике, способной освободить людей от многих видов ручных работ и во много раз увеличить производительность и экономическую эффективность их труда. Ведь многие формы производственной деятельности, получившие в ходе перестройки право на существование, неотвратимо и настоятельно требуют и новых средств труда.
Так, в частности, в условиях семейного арендного подряда требуются совсем иные орудия производства, чем те, которые до сих пор поставляло в огромных количествах государство колхозам и совхозам. Ведь такие могучие "стальные великаны" как наши комбайны и трактора экономически не оправдывают себя в этом случае. Куда нужнее для людей, взявшихся за обработку делянок на лесных опушках, за освоение заброшенных приусадебных участков, за выращивание на небольших площадях садово-огородных культур, те самые "карлики", "гномы" и "малютки", которые так широко применяются в сельском хозяйстве Японии". Ведь не случайно же в Японии нельзя увидеть ни покрытых лопухами пустошей, ни заросших бурьяном обочин дорог, ни затоптанных и запущенных окраин населенных пунктов, ни невозделанных склонов холмов - обработке здесь подвергаются практически все пригодные для посевов и выращивания садово-огородных культур земельные площади. Юркие, легкие и умелые миниатюрные механизмы стали для японцев в этом деле неоценимым подспорьем"99.
Из приведенных выше цитат о пользе малогабаритной техники вовсе не следует, что в дни горбачевской перестройки я превратился в противника колхозов и совхозов и стал склоняться в пользу превращения всех сел и деревень Советского Союза в безбрежное море единоличных хозяйств. Отнюдь нет. Во-первых, я считал, что малогабаритные сельскохозяйственные машины нужны были нашим коллективным хозяйствам не меньше, чем единоличникам. А во-вторых, в индивидуальных фермерских хозяйствах я видел лишь полезное дополнение к сложившейся в нашей стране системе колхозов и совхозов. Более того, считая уместным появление фермеров-единоличников там, где колхозы и совхозы оказались не в состоянии освоить в ближайшем будущем окрестные земельные массивы, я уже тогда сомневался в жизнеспособности этих хозяйств. Такие сомнения подкреплялись впечатлениями от моих поездок в сельские районы Японии, ибо чем далее знакомился я с жизнью японских крестьян, тем очевиднее становился для меня тот факт, что в современной капиталистической Японии крестьяне-единоличники в нашем понимании этого слова уже не существуют. Сегодня японские крестьяне поголовно и давно превратились в членов различных сельскохозяйственных кооперативов, осуществляющих, с одной стороны, поставки в крестьянские хозяйства кормов, удобрений и всего того, что требуется для производства овощей, фруктов, молока и мяса, а с другой реализующих на рынках страны произведенную крестьянами продукцию.
В соответствии с официальной статистикой, полученной мной тогда же, в Японии насчитывалось в общей сложности около 9 тысяч крестьянских кооперативов. Общий штат всех их наемных конторских работников, включая персонал Центрального совета сельскохозяйственных кооперативов и первичных низовых объединений, достигал 370 тысяч человек. О том, какую роль играла в экономике Японии сельскохозяйственная кооперация, говорили следующие цифры. Через кооперативные объединения на внутренний рынок страны поступало 95 процентов риса, 96 процентов прочих зерновых, 98 процентов картофеля, 50 процентов фруктов, 48 процентов овощей, 90 процентов молока, 52 процента говядины, 38 процентов свинины и 30 процентов яиц. Многие из японских сельских кооперативов, как я выяснил тогда же, вышли в своей деятельности далеко за рамки посреднических оптовых операций. Активно вторгаясь в сферу розничной торговли, они создали в ближайших районах свои супермаркеты, целью которых стало установление непосредственных связей с потребителями.
В этой связи обращал я внимание в одной из своих статей на тот факт, что кооперирование крестьян способствовало в Японии общему подъему культуры производства в сельском хозяйстве страны. Логика конкурентной борьбы крестьянских кооперативов с многочисленными торговыми фирмами, а также их конкуренции друг с другом на продовольственном рынке страны потребовала непрерывного улучшения качества и жесткой стандартизации продукции. Наглядное представление о том, сколь далеко продвинулись кооперативы в деле обработки, упаковки и хранении своей продукции в те годы можно было видеть на Токийском оптовом рынке (район Цукидзи), куда многие кооперативы поставляли и поставляют теперь огромное количество овощей и фруктов. Лавки оптовиков на этом рынке уже тогда внешне выглядели как склады промышленной продукции. Большая часть находившихся там товаров представляла собой ровные штабеля картонных коробок с фирменными знаками и наименованиями тех или иных сельскохозяйственных кооперативов. В твердых целлофановых сотах в них были упакованы (и так это делается и по сей день) точно подобранные по размерам яблоки и помидоры. Другие же коробки содержали тщательно уложенные в ровные стопки и кучки огурцы и морковь, а третьи - расфасованный по 10 и 20 килограммов картофель.