Страница:
цифры в голове тяжело, а так доклады у меня получались лучше. Я начал читать
доклады, только когда стал уже большим начальником: все очень ответственно,
сказанное поправить трудно. Поэтому я вынужден был поступать именно так. К
тому же видел, что все так делают, все читают... Когда, например, я
готовился к докладу на XIX съезде партии, Маленков{3} сказал мне: "Вот
такой-то и такой-то тебе приготовят доклад. Ты не обижайся. Знаешь, что я
тебе скажу? Вот сам Сталин, выступая в 1941 г. на октябрьских торжествах во
время войны, в докладе даже запятых не переставил. Ему дали этот доклад, и я
не знаю, читал ли он его до того, но абсолютно без всяких изменений зачитал
текст. Так что ты не смущайся, это у вождей бывает". Итак, приехали мы в
Ленинград. Нас разместили в лучшей гостинице. Наша делегация насчитывала
человек 60: рабочие, служащие. Постояли мы в почетном карауле у гроба, а
потом сидели в гостинице и разговаривали. Делать-то нам было больше нечего.
Все оплакивали Кирова.
Потом завертелась казенная машина. Как она вертелась, я не знаю, меня
она не касалась. Этим вопросом занимался сам Сталин. Я был вне той машины,
мое дело было лишь в том, чтобы, когда понесут гроб к вокзалу, мы
пристроились к общей процессии, а по прибытии в Москву все вместе шли с
вокзала. Потом в газетах было напечатано: "Московская организация оказала
почести тов. Кирову". Жену его я видел на похоронах в первый и последний
раз, сейчас я ее и не узнаю.
В быту Киров был очень неразговорчивый человек, но на людях-трибун. Сам
я не имел с ним непосредственных контактов и потом расспрашивал Микояна о
Кирове. Микоян хорошо его знал. Он рассказывал мне; "Ну как тебе ответить?
На заседаниях он ни разу ни по какому вопросу не выступал. Молчит и все. Не
знаю я даже, что это означает".
Я же слышал, что Киров мог "заговорить" даже голодных людей. Так он
поступал в Астрахани в 1919 г.: есть было нечего, так он людям речи
произносил, и люди слушали, забывая о голоде{4}. Он, конечно, был умным
человеком и знал, что нужно сказать. Да, он был истинный трибун! Я слушал
его на съезде партии. Он говорил без написанного текста и с отработанной
жестикуляцией. Отличный оратор.
После XX съезда КПСС была создана комиссия для детальной проверки дел
невинно осужденных лиц. Председателем комиссии \94\ был утвержден
Шверник{5}. Я предложил включить в состав комиссии Шатуновскую{6}, которая
сама отсидела ни за что 16 лет и которая была в моих глазах неподкупным,
вернейшим членом партии. Привлекли туда и еще одного товарища, который
отсидел почти 20 лет. Получилась ответственная комиссия, которая должна была
разобраться в делах и дать свое заключение: как могло случиться, что вот
такое количество честных людей погибло во времена Сталина в качестве "врагов
народа"?
Естественно, в первую очередь начали проверять, кто же такой Николаев,
как он совершил убийство Кирова и что его к этому побудило. Когда приступили
к изучению дела, то оказалось, что Николаев незадолго до убийства Кирова был
задержан чекистскими органами около здания Смольного, то есть учреждения, в
котором работал Киров. Николаев вызвал какие-то подозрения у охраны, был
задержан и обыскан. У него обнаружили револьвер. Несмотря на эту улику (а в
те времена очень строго относились к этому) и на то, что он был задержан в
районе, который особо охранялся, потому что там ходили и ездили член
Политбюро и все руководство Ленинградского обкома и горкома партии,
Николаев, как докладывала нам комиссия, был освобожден. А спустя какое-то
время Николаев убивает Кирова. Все эти обстоятельства настораживали комиссию
и нас.
Ведь Николаев стрелял в Кирова не на площади. Нет! Он проник в
Смольный, вошел в подъезд, которым пользовался только Киров, и убил его на
лестничной клетке, когда тот поднимался по лестнице. Это сразу породило
подозрения, что Николаев был подослан для совершения этого террористического
акта какими-то людьми. До этого своим поведением Николаев показался
подозрительным, и его задержали, однако он был отпущен по указанию сверху.
Более того, Николаев получил затем доступ в Смольный, находился на
лестничной клетке обкома партии, где работал Киров, там встретил и убил его.
Без помощи лиц, обладавших властью, сделать это вообще было невозможно,
потому что все подходы к Смольному охранялись, а особенно охранялся подъезд,
которым пользовался Киров. Организовать это могли лишь те, которым был
доступен вход в данный подъезд.
Мы все были потрясены. Стали разбираться дальше. Может быть, кое-кто из
присутствующих и знал ранее все обстоятельства дела, но теперь молчал.
Конечно, кое-что знали, несомненно, Молотов и Ворошилов, которые ездили в
Ленинград со Сталиным. Комиссия доложила, что она получила сведения о
допросе Николаева лично Сталиным. Об этом рассказал кто-то из \95\ старых
большевиков, но, естественно, никаких документальных данных на этот счет
быть не могло. Якобы дело обстояло так: когда к Сталину привели Николаева,
тот бросился на колени и стал говорить, что он сделал это "по поручению", от
имени партии. Следует отметить, что до разговора со Сталиным Николаев
отказывался отвечать на вопросы следователей и требовал, чтобы его передали
представителям центрального аппарата ОГПУ. Он утверждал, что ни в чем не
виноват, а почему он так поступил, в Москве знают. Было ли дано ему
"поручение" или не было, мне трудно судить. Если да, то он выполнил
поручение. Но чье оно могло быть?
Конечно, не лично Сталин поручал дело Николаеву. Для этого Николаев был
слишком мал. Но у меня нет сомнений, что по поручению Сталина кто-то его
подготовил. Это убийство было организовано сверху. Я считаю, что оно было
подготовлено руководителем ОГПУ Ягодой{8}, который, в свою очередь, мог
действовать только по секретному поручению Сталина, данному, как говорится,
с глазу на глаз. Если принять именно такую схему рассуждений, то Николаев,
наверное, надеялся на какое-то снисхождение. Но по-настоящему рассчитывать
на это было слишком наивно. Не такой уж большой человек этот Николаев: он
выполнил поручение и думал, что ему будет дарована жизнь. Просто глупец. Как
раз после исполнения такого поручения для сохранения тайны требовалось
уничтожить исполнителя. И Николаев был уничтожен.
Когда заседала комиссия, еще был жив Ворошилов, а Молотов живет и
сейчас*. Но мы не были настолько наивны, чтобы спрашивать их об этом. И тот,
и другой с возмущением отвергли бы соответствующий вопрос, потому что
сознаться - означает признать соучастие в заговоре и убийстве Кирова. Они не
настолько были глупы.
*Когда произносились эти слова. Молотов был еще жив.
Комиссия установила далее, что во время пребывания Сталина, Молотова и
Ворошилова в Ленинграде при расследовании дела об убийстве Кирова Сталин
потребовал привести к нему комиссара ОГПУ, который в тот день охранял
Кирова. В те же дни было объявлено партактиву, что когда комиссара везли в
автомобиле на допрос, то в результате неисправности рулевого управления
машина (а везли его на грузовой машине) ударилась об угол дома, и он погиб.
Мы поручили комиссии попросить людей, которые везли этого комиссара, чтобы
они рассказали, \96\ при каких обстоятельствах произошла авария и как при
этом погиб комиссар, начальник охраны Кирова. Стали искать этих людей. Их
было трое, мне называли их фамилии. Двое сидели в кузове грузовой машины
вместе с комиссаром, охраняя его, а третий находился в кабине с шофером.
Всех троих не оказалось в живых: они были расстреляны. Это вызвало у нас еще
больше подозрений, что все было организовано свыше и что авария автомашины
оказалась не случайной.
И я предложил: "А вы поищите, не остался ли в живых шофер?". Никаких
надежд я не питал, потому что видел, как было организовано дело, и считал,
что шофера как свидетеля, видимо, тоже уничтожили. Но, на счастье, шофер
остался жив. Его допросили. Он подтвердил, что был шофером на той машине, и
рассказал: "Ехали мы. Рядом со мной сидел чекист и все время понукал меня,
чтобы я ехал быстрее, дабы скорее доставить арестованного. На такой-то улице
при повороте он вдруг схватил руль и направил машину на угол дома. Но я был
крепкий человек, молодой, перехватил руль. Машина вывернулась и только
помяла крыло. Никакой аварии не произошло. Однако я слышал, как при нашем
столкновении раздался наверху какой-то сильный стук. А потом объявили, что
"при аварии" этот комиссар погиб". Таким образом, показания шофера еще
больше раскрывали подробности заговора с целью убийства Кирова.
Конечно, самого Кирова нет, и тут порвались связующие нити, которые
могли как-то выявиться и обнаружить, что перед нами именно заговор. Все
свидетели были убиты. Правда, шофер остался. Я поражался этому. Убийцы были
квалифицированными людьми, а всего не предусмотрели. Почти всегда
преступление оставляет за собой след, в результате чего и раскрывается. Так
случилось и с шофером: все как будто предусмотрели, троих чекистов
уничтожили, комиссара убили (комиссар, конечно, мог многое сказать: видимо,
он имел какие-то указания, потому что отстал от Кирова, когда они вошли в
подъезд и Киров стал подниматься по лестнице), а о шофере забыли.
Потом мы стали искать Медведя{9}, начальника областного ОГПУ
Ленинграда. Он был, как говорят, ближайшим другом Кирова. Они вместе ходили
на охоту и дружили семьями. Может быть. Медведь что-то скажет? Обнаружили,
что Медведь сначала был сослан на Север, а потом расстрелян. Это тоже
прерывало след. Он, близкий к Кирову человек, мог иметь свое суждение об
убийстве. Комиссия докладывала также, что нашелся какой-то человек, который
утверждал, что есть женщина, врач больницы, в которой \97\ лежал Медведь и
что-то ей рассказывал, чтобы она в будущем передала его рассказ в ЦК партии.
"А я, - сказал он, - не доживу, буду уничтожен". Однако мы не сумели найти
лица, с которым беседовал Медведь, мы нашли лишь ниточку, да и она
оборвалась. Все это установил Шверник через комиссию.
Теперь я подхожу к главному: почему же "выбор" пал на Кирова? Зачем
Сталину была нужна смерть Кирова? Киров был человек, близкий к Сталину. Он
был послан в Ленинград после разгрома Зиновьевской оппозиции и провел там
большую работу, а Ленинградская организация состояла прежде в своем
большинстве из сторонников Зиновьева. Киров повернул ее, и она стала опорой
Центрального Комитета, проводником решений ЦК. Все это сам Сталин ставил в
заслугу Кирову. Кроме того, Киров - это большой массовик. Я не стану тут
касаться всех тех его качеств, которые высоко ценились в партии. Напомню
лишь, что он был прекрасным оратором и, как мог, боролся за идеи партии, за
идеи Ленина, был очень популярен в партии и в народе. Поэтому удар по Кирову
больно отозвался и в партии, и в народе. Кирова принесли в жертву, чтобы,
воспользовавшись его смертью, встряхнуть страну и расправиться с людьми,
неугодными Сталину, со старыми большевиками, обвинив их в том, что они
подняли руку на Кирова. О Николаеве в те дни говорили, что он когда-то был
троцкистом. Возможно, это правда, но никакими документами не подтвержденная
ни при жизни Сталина, ни после его смерти, хотя комиссия Шверника имела
доступ ко всем материалам: она не обнаружила связи Николаева с троцкистами.
Спрашивается: зачем же была нужна Сталину расправа со старыми
большевиками? Комиссия при расследовании обстоятельств убийства Кирова
просмотрела горы материалов и беседовала со многими людьми. При этом
выявились новые факты. В то время в партии занимал видное место секретарь
Северо-Кавказского краевого партийного комитета Шеболдаев{10}. Шеболдаева я
знал, хотя близко с ним знаком не был. В 1917 г. он находился в царской
армии на Турецком фронте и вел среди солдат очень активную агитационную
работу. Как стало теперь известно, этот-то Шеболдаев, старый большевик с
дореволюционным стажем, во время работы XVII съезда партии пришел к товарищу
Кирову и сказал ему: "Мироныч (так называли Кирова близкие люди), старики
поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать его,
то есть передвинуть Сталина, как рекомендовал Ленин, на какой-нибудь другой
пост, а на его место выдвинуть человека, который более терпимо относился бы
к окружающим. Народ поговаривает, \98\ что хорошо бы выдвинуть тебя на пост
Генерального секретаря Центрального Комитета партии".
Содержание этого разговора дошло до комиссии Шверника, о чем она и
доложила Президиуму ЦК. Что ответил на это Киров, я не знаю. Но стало
известно, что Киров пошел к Сталину и рассказал об этом разговоре с
Шеболдаевым. Сталин якобы ответил Кирову: "Спасибо, я тебе этого не
забуду!". Вот заявление, характерное для Сталина: в этом "спасибо" нельзя
понять, благодарит ли он Кирова за сообщение или же угрожает ему. Этот
эпизод приоткрывает занавес над причиной, почему была организована затем
мясорубка.
Комиссия проявила интерес и к тому, как проходило голосование на XVII
партийном съезде. Стали искать членов счетной комиссии. Некоторые из них
остались в живых. Мы нашли товарища Андреасяна{11} и некоторых других.
Андреасяна я хорошо знал, он работал секретарем райкома партии в Октябрьском
районе Москвы в то время, когда я был секретарем на Красной Пресне.
Андреасян был близок к Микояну: они в былые времена вместе учились в
духовной семинарии. Андреасян тоже "отбыл срок", просидев не то 15, не то 16
лет. Эти члены счетной комиссии XVII партийного съезда доложили о том, что
количество голосов, поданных тогда против Сталина, было не шесть, как это
сообщили на съезде, а не то 260, не то 160. И та, и другая цифра очень
внушительна, особенно принимая во внимание положение Сталина в партии, его
самолюбие и его характер. На съезде же было объявлено, что против
кандидатуры Сталина проголосовали шесть человек.
Кто дал счетной комиссии директиву фальсифицировать результаты выборов?
Я абсолютно убежден, что без Сталина никто бы на это не пошел. Если связать
результаты голосования и беседу Шеболдаева с Кировым, о которой узнал
Сталин, и учесть известное предупреждение Ленина, что Сталин способен
злоупотреблять властью, то все становится на свои места. Получают логическое
объяснение и убийство Кирова Николаевым, и убийство комиссара, который
охранял Кирова, и убийство трех чекистов, которые везли комиссара. Сразу
становится ясным, почему это произошло. Сталин - умный человек, и он
понимал, что если на XVII партсъезде против него проголосовали 260 или 160
человек, то это означает, что в партии зреет недовольство. Кто мог
голосовать против Сталина? Это могли быть только ленинские кадры. Нельзя
было даже предположить, что Хрущев или подобные ему молодые люди, которые
выдвинулись при Сталине, боготворили Сталина и смотрели ему в рот, могут
проголосовать против него. Этого никак не могло быть. \99\ А вот старые
партийцы, которые общались с Лениным, работали под его руководством, хорошо
знали Ленина и чье завещание всегда оставалось в их памяти, конечно, не
могли мириться с тем, что Сталин после смерти Ленина набрал к XVII съезду
партии такую силу и перестал считаться с ними, стал вовсю проявлять те черты
своего характера, на которые указывал Владимир Ильич. Вот они-то, видимо, и
решили поговорить с Кировым и проголосовать против Сталина. Сталин понял,
что старые кадры, которые находятся в руководстве, недовольны им и хотели бы
его заменить, если это удастся. Эти люди могли повлиять на делегатов
очередного партсъезда и добиться изменений в руководстве. И вот Киров был
убит, а затем началась массовая резня.
Были казнены многие военные. Насчет военных я не могу сказать, что
здесь обязательно имелась прямая связь с беседой Шеболдаева и Кирова.
Возможно, военные стали жертвой провокации Гитлера, который подбросил
чехословацкому президенту Бенешу "документ" об их "связи" с фашистами. Бенеш
переслал этот "документ" Сталину. Первой жертвой стал Тухачевский{12}.
Тухачевский - очень талантливый полководец. В 27 лет он во время Гражданской
войны уже командовал войсками Западного фронта. Он вообще подавал большие
надежды, и, с одной стороны, это радовало, а с другой - настораживало: не
захочет ли Тухачевский воспользоваться примером Наполеона, чтобы стать
диктатором?
Тухачевский пользовался тогда большим доверием Сталина. Фактически
строительством Красной Армии занимался Тухачевский, а не нарком Ворошилов,
потому что первый был лучше подготовлен и более организован. Ворошилов
занимался представительством на парадах, на всяких маневрах и главным
образом саморекламой. Поэтому Ворошилов тоже был заинтересован в устранении
Тухачевского.
Если поднять сейчас фамилии тех, кто был тогда арестован, то прежде
всего это коснулось старых большевиков, людей Ленинской школы, которые
занимали ведущее положение в партии и были расставлены на решающих участках.
Сталин правильно определил, кто голосовал против него. И вот полетели головы
старых большевиков. Они объявлялись врагами народа, и все наши граждане, и
партийные и беспартийные, одобряли это. Сейчас* в Китае Мао Цзэдун делает то
же самое, только называет этих людей не "врагами народа", а противниками
культурной революции.
*То есть в конце 1960-х годов.
Я еще раз перечитал воспоминания Крупской о Ленине. Когда \100\ я
читал, перед моими глазами как бы проходили все те люди, которые приезжали к
Ленину за границу, жили у него, получали его директивы. Это были самые
близкие к Ленину люди. А где они сейчас? Их нет. Как они закончили свою
политическую карьеру? Они оказались в списках "врагов народа". Крупская
пишет о Варейкисе{13}, о Пятницком{14} (это человек, который занимался
связями Ленина с Россией), называет Петерса{15}. Я Петерса знал очень
хорошо, потому что, когда работал секретарем Московского партийного
комитета, он возглавлял контрольную партийную комиссию Московской области.
Пишет Надежда Константиновна и об одном болгарине. Недавно в
"Известиях" о нем была опубликована заметка. Там не сказано, как он погиб;
теперь поступают просто: жил, и нет его, на небо вознесся. Я сейчас не помню
его фамилии. Этот человек, когда Ленину нужно было получить нерусские
документы, доставал болгарские паспорта Ильичу и Надежде Константиновне.
Потом уже, после революции, Ленин пригласил его в Россию, и он тут работал.
К концу своей жизни он был, кажется, директором треста хлебозаводов. Этот
человек тоже погиб. Почему? Потому что начиналась чистка близких к Ленину
людей не только в Центральном Комитете и среди делегатов XVII съезда:
убирались и те, кто мог быть с ними связан или мог сочувствовать им.
Сколько же людей, с кем общался Ленин, оказались "врагами народа"!
Косиор, член Центрального Комитета, член Политбюро. Рудзутак{16}, кандидат в
члены Политбюро, старый большевик, влиятельный человек, к которому Ленин
относился с большим уважением. Межлаук{17}, крупнейший экономист и
организатор. Он возглавлял Госплан. Я считаю, что из председателей Госплана
он был лучшим после Куйбышева. Чубарь Влас Яковлевич, тоже очень уважаемый
человек, старый большевик, близкий к Ленину. Петровский. Он умер своей
смертью, но был отстранен от прежних должностей и послан на третьестепенную
работу. Петровский после революции не считался активным организатором в
партии. Он, так сказать, выполнял роль партийной иконы. Поэтому Петровский
не был опасен для Сталина, и оказалось достаточно упрятать его в Музей
революции. Постышев Павел Петрович - активный человек. Эйхе - секретарь
Новосибирского крайкома, а потом нарком земледелия. Когда его арестовали,
Сталин сказал: "Вот, считали Эйхе коммунистом, а когда стали его
допрашивать, то он говорит: "Что вы пристали ко мне, я не коммунист и
никогда коммунистом не был". Это сочинялось Сталиным для того, чтобы через
нас распространить свою версию... Варейкис. \101\ О нем тоже говорили, что
он "провокатор". Одним словом, всех людей, которых арестовывали, порочили и
объявляли, что это были не коммунисты, а провокаторы.
Вот, собственно говоря, истоки той мясорубки, которую затеял Сталин,
тем самым подтвердив беспокойство Владимира Ильича насчет того, что если
Сталин останется на своем посту, то он будет способен злоупотреблять
властью. Партия не послушалась Ленина и поплатилась за это. Но уничтожались
не только партийные кадры: косили всех. Если кто-нибудь "под настроение"
что-то ляпнул, то и этого было достаточно, чтобы попасть в соответствующие
списки и потом быть высланным или уничтоженным.
Хочу высказать еще одну мысль. Некоторые люди в беседах со мной
говорили: "Товарищ Хрущев, а как вы считаете: следовало ли рассказывать о
Сталинском терроре, о том, что не было оснований для того, чтобы казнить
этих людей, что это были честные люди? Может быть, можно понять и простить
Сталина, принять случившееся как историческую необходимость?". Я
категорически против этого. Я поднял эти вопросы на XX съезде партии, я по
поручению руководства партии делал доклад по этим же вопросам на XXII
съезде, на различных митингах и собраниях, разоблачал и клеймил Сталина за
то, что он учинил расправу над строителями партии и руководителями нашего
Советского государства. И я горжусь этим, считая, что тем самым я сделал
что-то полезное для партии и для своей страны.
Зло, которое было причинено Сталиным, нанесло большой вред нашей
стране, а всякое зло должно быть заклеймено. Нельзя уповать на то, что, мол,
все уже в прошлом. Нет! История может в какой-то степени и повторяться. От
разоблачения злоупотреблений наше государство не ослабло, влияние нашей
партии не уменьшилось. Ее мощь, наоборот, возросла, потому что мы очистились
от преступлений, которые совершил Сталин, и показали: чтобы утвердить
Советскую власть и утвердить идеи марксизма-ленинизма, не требовалось такого
кровопролития. Другое дело, когда совершилась революция и когда стоял вопрос
о завоевании власти рабочим классом. Тогда жертвы были почти неизбежны. В
Гражданскую войну четыре года сражались русский против русского, брат против
брата, сын против отца. И это тогда было оправдано: шла историческая ломка,
ломался и свергался капиталистический строй, утверждались новые законы,
новая идеология, к власти приходили рабочий класс и трудовое крестьянство.
То были оправданные жертвы: их требовала революционная целесообразность.
\102\ Но во времена Сталина в этом уже не было никакой необходимости.
Гражданская война давно закончилась, вредительство - тоже. Выросли новые
кадры, промышленность была на подъеме. Правда, сельское хозяйство еще не
набрало силы, но не по причине вредительства, а из-за нашей отсталости: были
мы слабы в вопросах сельского хозяйства. Я очень обеспокоен, что сейчас
притупилась борьба с культом и проскальзывают статьи, в которых стараются
замолчать его, забыть об этих фактах. Из истории ничего выбросить нельзя!
Можно лишь выбросить людей, которые настаивают на продолжении разоблачений
злоупотреблений Сталина, но самый факт не сможет исчезнуть. Нельзя замолчать
XX и XXII съезды партии.
Я встречаюсь со многими людьми, и многие выражают мне благодарность,
присылают письма и открытки, где благодарят за то, что я поднял эти вопросы.
Они пишут: "Вот у меня тот-то погиб, а я сама сидела, или я сам сидел, а
теперь вернулся, восстановил свое доброе имя, раньше я был братом "врага
народа" (или была женой "врага народа"), а теперь я получил права
гражданства". Ну что может быть приятнее, чем такое признание? Я все это
охотно принимаю, потому что да, именно я был инициатором этого процесса,
именно я провел большую работу по разоблачению Сталина. Но я был тут не
одинок: это сделал Центральный Комитет, это сделал XX съезд партии. Нельзя
говорить: "Хрущев захотел, Хрущев сделал". Можно ведь захотеть, но не найти
поддержки, и тогда ничего не выйдет. Эти вопросы созрели, и их нужно было
поднять. Если бы я их не поднял, их подняли бы другие люди, и это стало бы
причиной поражения партийного руководства, которое не прислушалось к велению
времени.
Яркий пример тому - Чехословакия 1968 года. Я много раз советовал
президенту Новотному{18} (он честный коммунист и преданный пролетарий):
"Поднимите занавес, разоблачите злоупотребления, если они у вас были". А они
были, я знаю, что они были. Я сам был свидетелем того, как Сталин давал
определенные поручения чекистам, которые были посланы в Чехословакию
"советниками". Эти методы уже были отработаны в 1937 г., и они применялись
во всех социалистических странах. Везде были наши "советники"... Новотный
сердился и говорил: "Товарищ Хрущев, у нас ничего подобного не было". Я ему
отвечал: "Если это не сделаете вы, то это сделают другие, и вы окажетесь в
очень незавидном положении". Новотный не послушался меня, и все знают, к
чему это привело и его самого, и всю Чехословакию. \103\ Если бы мы не
разоблачили Сталина, то у нас, возможно, произошли бы более острые события,
чем в Чехословакии. Мы бы не миновали этого. Надо было сказать народу и
партии правду. Что же, тогда действительно были враги? Враги были и есть
сейчас. Это вполне понятно. Не может историческая ломка при переходе от
капитализма к социализму пройти без борьбы, без крови. И с той, и с другой
стороны предпринимаются острые шаги вплоть до террора и прочего. Но удар был
доклады, только когда стал уже большим начальником: все очень ответственно,
сказанное поправить трудно. Поэтому я вынужден был поступать именно так. К
тому же видел, что все так делают, все читают... Когда, например, я
готовился к докладу на XIX съезде партии, Маленков{3} сказал мне: "Вот
такой-то и такой-то тебе приготовят доклад. Ты не обижайся. Знаешь, что я
тебе скажу? Вот сам Сталин, выступая в 1941 г. на октябрьских торжествах во
время войны, в докладе даже запятых не переставил. Ему дали этот доклад, и я
не знаю, читал ли он его до того, но абсолютно без всяких изменений зачитал
текст. Так что ты не смущайся, это у вождей бывает". Итак, приехали мы в
Ленинград. Нас разместили в лучшей гостинице. Наша делегация насчитывала
человек 60: рабочие, служащие. Постояли мы в почетном карауле у гроба, а
потом сидели в гостинице и разговаривали. Делать-то нам было больше нечего.
Все оплакивали Кирова.
Потом завертелась казенная машина. Как она вертелась, я не знаю, меня
она не касалась. Этим вопросом занимался сам Сталин. Я был вне той машины,
мое дело было лишь в том, чтобы, когда понесут гроб к вокзалу, мы
пристроились к общей процессии, а по прибытии в Москву все вместе шли с
вокзала. Потом в газетах было напечатано: "Московская организация оказала
почести тов. Кирову". Жену его я видел на похоронах в первый и последний
раз, сейчас я ее и не узнаю.
В быту Киров был очень неразговорчивый человек, но на людях-трибун. Сам
я не имел с ним непосредственных контактов и потом расспрашивал Микояна о
Кирове. Микоян хорошо его знал. Он рассказывал мне; "Ну как тебе ответить?
На заседаниях он ни разу ни по какому вопросу не выступал. Молчит и все. Не
знаю я даже, что это означает".
Я же слышал, что Киров мог "заговорить" даже голодных людей. Так он
поступал в Астрахани в 1919 г.: есть было нечего, так он людям речи
произносил, и люди слушали, забывая о голоде{4}. Он, конечно, был умным
человеком и знал, что нужно сказать. Да, он был истинный трибун! Я слушал
его на съезде партии. Он говорил без написанного текста и с отработанной
жестикуляцией. Отличный оратор.
После XX съезда КПСС была создана комиссия для детальной проверки дел
невинно осужденных лиц. Председателем комиссии \94\ был утвержден
Шверник{5}. Я предложил включить в состав комиссии Шатуновскую{6}, которая
сама отсидела ни за что 16 лет и которая была в моих глазах неподкупным,
вернейшим членом партии. Привлекли туда и еще одного товарища, который
отсидел почти 20 лет. Получилась ответственная комиссия, которая должна была
разобраться в делах и дать свое заключение: как могло случиться, что вот
такое количество честных людей погибло во времена Сталина в качестве "врагов
народа"?
Естественно, в первую очередь начали проверять, кто же такой Николаев,
как он совершил убийство Кирова и что его к этому побудило. Когда приступили
к изучению дела, то оказалось, что Николаев незадолго до убийства Кирова был
задержан чекистскими органами около здания Смольного, то есть учреждения, в
котором работал Киров. Николаев вызвал какие-то подозрения у охраны, был
задержан и обыскан. У него обнаружили револьвер. Несмотря на эту улику (а в
те времена очень строго относились к этому) и на то, что он был задержан в
районе, который особо охранялся, потому что там ходили и ездили член
Политбюро и все руководство Ленинградского обкома и горкома партии,
Николаев, как докладывала нам комиссия, был освобожден. А спустя какое-то
время Николаев убивает Кирова. Все эти обстоятельства настораживали комиссию
и нас.
Ведь Николаев стрелял в Кирова не на площади. Нет! Он проник в
Смольный, вошел в подъезд, которым пользовался только Киров, и убил его на
лестничной клетке, когда тот поднимался по лестнице. Это сразу породило
подозрения, что Николаев был подослан для совершения этого террористического
акта какими-то людьми. До этого своим поведением Николаев показался
подозрительным, и его задержали, однако он был отпущен по указанию сверху.
Более того, Николаев получил затем доступ в Смольный, находился на
лестничной клетке обкома партии, где работал Киров, там встретил и убил его.
Без помощи лиц, обладавших властью, сделать это вообще было невозможно,
потому что все подходы к Смольному охранялись, а особенно охранялся подъезд,
которым пользовался Киров. Организовать это могли лишь те, которым был
доступен вход в данный подъезд.
Мы все были потрясены. Стали разбираться дальше. Может быть, кое-кто из
присутствующих и знал ранее все обстоятельства дела, но теперь молчал.
Конечно, кое-что знали, несомненно, Молотов и Ворошилов, которые ездили в
Ленинград со Сталиным. Комиссия доложила, что она получила сведения о
допросе Николаева лично Сталиным. Об этом рассказал кто-то из \95\ старых
большевиков, но, естественно, никаких документальных данных на этот счет
быть не могло. Якобы дело обстояло так: когда к Сталину привели Николаева,
тот бросился на колени и стал говорить, что он сделал это "по поручению", от
имени партии. Следует отметить, что до разговора со Сталиным Николаев
отказывался отвечать на вопросы следователей и требовал, чтобы его передали
представителям центрального аппарата ОГПУ. Он утверждал, что ни в чем не
виноват, а почему он так поступил, в Москве знают. Было ли дано ему
"поручение" или не было, мне трудно судить. Если да, то он выполнил
поручение. Но чье оно могло быть?
Конечно, не лично Сталин поручал дело Николаеву. Для этого Николаев был
слишком мал. Но у меня нет сомнений, что по поручению Сталина кто-то его
подготовил. Это убийство было организовано сверху. Я считаю, что оно было
подготовлено руководителем ОГПУ Ягодой{8}, который, в свою очередь, мог
действовать только по секретному поручению Сталина, данному, как говорится,
с глазу на глаз. Если принять именно такую схему рассуждений, то Николаев,
наверное, надеялся на какое-то снисхождение. Но по-настоящему рассчитывать
на это было слишком наивно. Не такой уж большой человек этот Николаев: он
выполнил поручение и думал, что ему будет дарована жизнь. Просто глупец. Как
раз после исполнения такого поручения для сохранения тайны требовалось
уничтожить исполнителя. И Николаев был уничтожен.
Когда заседала комиссия, еще был жив Ворошилов, а Молотов живет и
сейчас*. Но мы не были настолько наивны, чтобы спрашивать их об этом. И тот,
и другой с возмущением отвергли бы соответствующий вопрос, потому что
сознаться - означает признать соучастие в заговоре и убийстве Кирова. Они не
настолько были глупы.
*Когда произносились эти слова. Молотов был еще жив.
Комиссия установила далее, что во время пребывания Сталина, Молотова и
Ворошилова в Ленинграде при расследовании дела об убийстве Кирова Сталин
потребовал привести к нему комиссара ОГПУ, который в тот день охранял
Кирова. В те же дни было объявлено партактиву, что когда комиссара везли в
автомобиле на допрос, то в результате неисправности рулевого управления
машина (а везли его на грузовой машине) ударилась об угол дома, и он погиб.
Мы поручили комиссии попросить людей, которые везли этого комиссара, чтобы
они рассказали, \96\ при каких обстоятельствах произошла авария и как при
этом погиб комиссар, начальник охраны Кирова. Стали искать этих людей. Их
было трое, мне называли их фамилии. Двое сидели в кузове грузовой машины
вместе с комиссаром, охраняя его, а третий находился в кабине с шофером.
Всех троих не оказалось в живых: они были расстреляны. Это вызвало у нас еще
больше подозрений, что все было организовано свыше и что авария автомашины
оказалась не случайной.
И я предложил: "А вы поищите, не остался ли в живых шофер?". Никаких
надежд я не питал, потому что видел, как было организовано дело, и считал,
что шофера как свидетеля, видимо, тоже уничтожили. Но, на счастье, шофер
остался жив. Его допросили. Он подтвердил, что был шофером на той машине, и
рассказал: "Ехали мы. Рядом со мной сидел чекист и все время понукал меня,
чтобы я ехал быстрее, дабы скорее доставить арестованного. На такой-то улице
при повороте он вдруг схватил руль и направил машину на угол дома. Но я был
крепкий человек, молодой, перехватил руль. Машина вывернулась и только
помяла крыло. Никакой аварии не произошло. Однако я слышал, как при нашем
столкновении раздался наверху какой-то сильный стук. А потом объявили, что
"при аварии" этот комиссар погиб". Таким образом, показания шофера еще
больше раскрывали подробности заговора с целью убийства Кирова.
Конечно, самого Кирова нет, и тут порвались связующие нити, которые
могли как-то выявиться и обнаружить, что перед нами именно заговор. Все
свидетели были убиты. Правда, шофер остался. Я поражался этому. Убийцы были
квалифицированными людьми, а всего не предусмотрели. Почти всегда
преступление оставляет за собой след, в результате чего и раскрывается. Так
случилось и с шофером: все как будто предусмотрели, троих чекистов
уничтожили, комиссара убили (комиссар, конечно, мог многое сказать: видимо,
он имел какие-то указания, потому что отстал от Кирова, когда они вошли в
подъезд и Киров стал подниматься по лестнице), а о шофере забыли.
Потом мы стали искать Медведя{9}, начальника областного ОГПУ
Ленинграда. Он был, как говорят, ближайшим другом Кирова. Они вместе ходили
на охоту и дружили семьями. Может быть. Медведь что-то скажет? Обнаружили,
что Медведь сначала был сослан на Север, а потом расстрелян. Это тоже
прерывало след. Он, близкий к Кирову человек, мог иметь свое суждение об
убийстве. Комиссия докладывала также, что нашелся какой-то человек, который
утверждал, что есть женщина, врач больницы, в которой \97\ лежал Медведь и
что-то ей рассказывал, чтобы она в будущем передала его рассказ в ЦК партии.
"А я, - сказал он, - не доживу, буду уничтожен". Однако мы не сумели найти
лица, с которым беседовал Медведь, мы нашли лишь ниточку, да и она
оборвалась. Все это установил Шверник через комиссию.
Теперь я подхожу к главному: почему же "выбор" пал на Кирова? Зачем
Сталину была нужна смерть Кирова? Киров был человек, близкий к Сталину. Он
был послан в Ленинград после разгрома Зиновьевской оппозиции и провел там
большую работу, а Ленинградская организация состояла прежде в своем
большинстве из сторонников Зиновьева. Киров повернул ее, и она стала опорой
Центрального Комитета, проводником решений ЦК. Все это сам Сталин ставил в
заслугу Кирову. Кроме того, Киров - это большой массовик. Я не стану тут
касаться всех тех его качеств, которые высоко ценились в партии. Напомню
лишь, что он был прекрасным оратором и, как мог, боролся за идеи партии, за
идеи Ленина, был очень популярен в партии и в народе. Поэтому удар по Кирову
больно отозвался и в партии, и в народе. Кирова принесли в жертву, чтобы,
воспользовавшись его смертью, встряхнуть страну и расправиться с людьми,
неугодными Сталину, со старыми большевиками, обвинив их в том, что они
подняли руку на Кирова. О Николаеве в те дни говорили, что он когда-то был
троцкистом. Возможно, это правда, но никакими документами не подтвержденная
ни при жизни Сталина, ни после его смерти, хотя комиссия Шверника имела
доступ ко всем материалам: она не обнаружила связи Николаева с троцкистами.
Спрашивается: зачем же была нужна Сталину расправа со старыми
большевиками? Комиссия при расследовании обстоятельств убийства Кирова
просмотрела горы материалов и беседовала со многими людьми. При этом
выявились новые факты. В то время в партии занимал видное место секретарь
Северо-Кавказского краевого партийного комитета Шеболдаев{10}. Шеболдаева я
знал, хотя близко с ним знаком не был. В 1917 г. он находился в царской
армии на Турецком фронте и вел среди солдат очень активную агитационную
работу. Как стало теперь известно, этот-то Шеболдаев, старый большевик с
дореволюционным стажем, во время работы XVII съезда партии пришел к товарищу
Кирову и сказал ему: "Мироныч (так называли Кирова близкие люди), старики
поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать его,
то есть передвинуть Сталина, как рекомендовал Ленин, на какой-нибудь другой
пост, а на его место выдвинуть человека, который более терпимо относился бы
к окружающим. Народ поговаривает, \98\ что хорошо бы выдвинуть тебя на пост
Генерального секретаря Центрального Комитета партии".
Содержание этого разговора дошло до комиссии Шверника, о чем она и
доложила Президиуму ЦК. Что ответил на это Киров, я не знаю. Но стало
известно, что Киров пошел к Сталину и рассказал об этом разговоре с
Шеболдаевым. Сталин якобы ответил Кирову: "Спасибо, я тебе этого не
забуду!". Вот заявление, характерное для Сталина: в этом "спасибо" нельзя
понять, благодарит ли он Кирова за сообщение или же угрожает ему. Этот
эпизод приоткрывает занавес над причиной, почему была организована затем
мясорубка.
Комиссия проявила интерес и к тому, как проходило голосование на XVII
партийном съезде. Стали искать членов счетной комиссии. Некоторые из них
остались в живых. Мы нашли товарища Андреасяна{11} и некоторых других.
Андреасяна я хорошо знал, он работал секретарем райкома партии в Октябрьском
районе Москвы в то время, когда я был секретарем на Красной Пресне.
Андреасян был близок к Микояну: они в былые времена вместе учились в
духовной семинарии. Андреасян тоже "отбыл срок", просидев не то 15, не то 16
лет. Эти члены счетной комиссии XVII партийного съезда доложили о том, что
количество голосов, поданных тогда против Сталина, было не шесть, как это
сообщили на съезде, а не то 260, не то 160. И та, и другая цифра очень
внушительна, особенно принимая во внимание положение Сталина в партии, его
самолюбие и его характер. На съезде же было объявлено, что против
кандидатуры Сталина проголосовали шесть человек.
Кто дал счетной комиссии директиву фальсифицировать результаты выборов?
Я абсолютно убежден, что без Сталина никто бы на это не пошел. Если связать
результаты голосования и беседу Шеболдаева с Кировым, о которой узнал
Сталин, и учесть известное предупреждение Ленина, что Сталин способен
злоупотреблять властью, то все становится на свои места. Получают логическое
объяснение и убийство Кирова Николаевым, и убийство комиссара, который
охранял Кирова, и убийство трех чекистов, которые везли комиссара. Сразу
становится ясным, почему это произошло. Сталин - умный человек, и он
понимал, что если на XVII партсъезде против него проголосовали 260 или 160
человек, то это означает, что в партии зреет недовольство. Кто мог
голосовать против Сталина? Это могли быть только ленинские кадры. Нельзя
было даже предположить, что Хрущев или подобные ему молодые люди, которые
выдвинулись при Сталине, боготворили Сталина и смотрели ему в рот, могут
проголосовать против него. Этого никак не могло быть. \99\ А вот старые
партийцы, которые общались с Лениным, работали под его руководством, хорошо
знали Ленина и чье завещание всегда оставалось в их памяти, конечно, не
могли мириться с тем, что Сталин после смерти Ленина набрал к XVII съезду
партии такую силу и перестал считаться с ними, стал вовсю проявлять те черты
своего характера, на которые указывал Владимир Ильич. Вот они-то, видимо, и
решили поговорить с Кировым и проголосовать против Сталина. Сталин понял,
что старые кадры, которые находятся в руководстве, недовольны им и хотели бы
его заменить, если это удастся. Эти люди могли повлиять на делегатов
очередного партсъезда и добиться изменений в руководстве. И вот Киров был
убит, а затем началась массовая резня.
Были казнены многие военные. Насчет военных я не могу сказать, что
здесь обязательно имелась прямая связь с беседой Шеболдаева и Кирова.
Возможно, военные стали жертвой провокации Гитлера, который подбросил
чехословацкому президенту Бенешу "документ" об их "связи" с фашистами. Бенеш
переслал этот "документ" Сталину. Первой жертвой стал Тухачевский{12}.
Тухачевский - очень талантливый полководец. В 27 лет он во время Гражданской
войны уже командовал войсками Западного фронта. Он вообще подавал большие
надежды, и, с одной стороны, это радовало, а с другой - настораживало: не
захочет ли Тухачевский воспользоваться примером Наполеона, чтобы стать
диктатором?
Тухачевский пользовался тогда большим доверием Сталина. Фактически
строительством Красной Армии занимался Тухачевский, а не нарком Ворошилов,
потому что первый был лучше подготовлен и более организован. Ворошилов
занимался представительством на парадах, на всяких маневрах и главным
образом саморекламой. Поэтому Ворошилов тоже был заинтересован в устранении
Тухачевского.
Если поднять сейчас фамилии тех, кто был тогда арестован, то прежде
всего это коснулось старых большевиков, людей Ленинской школы, которые
занимали ведущее положение в партии и были расставлены на решающих участках.
Сталин правильно определил, кто голосовал против него. И вот полетели головы
старых большевиков. Они объявлялись врагами народа, и все наши граждане, и
партийные и беспартийные, одобряли это. Сейчас* в Китае Мао Цзэдун делает то
же самое, только называет этих людей не "врагами народа", а противниками
культурной революции.
*То есть в конце 1960-х годов.
Я еще раз перечитал воспоминания Крупской о Ленине. Когда \100\ я
читал, перед моими глазами как бы проходили все те люди, которые приезжали к
Ленину за границу, жили у него, получали его директивы. Это были самые
близкие к Ленину люди. А где они сейчас? Их нет. Как они закончили свою
политическую карьеру? Они оказались в списках "врагов народа". Крупская
пишет о Варейкисе{13}, о Пятницком{14} (это человек, который занимался
связями Ленина с Россией), называет Петерса{15}. Я Петерса знал очень
хорошо, потому что, когда работал секретарем Московского партийного
комитета, он возглавлял контрольную партийную комиссию Московской области.
Пишет Надежда Константиновна и об одном болгарине. Недавно в
"Известиях" о нем была опубликована заметка. Там не сказано, как он погиб;
теперь поступают просто: жил, и нет его, на небо вознесся. Я сейчас не помню
его фамилии. Этот человек, когда Ленину нужно было получить нерусские
документы, доставал болгарские паспорта Ильичу и Надежде Константиновне.
Потом уже, после революции, Ленин пригласил его в Россию, и он тут работал.
К концу своей жизни он был, кажется, директором треста хлебозаводов. Этот
человек тоже погиб. Почему? Потому что начиналась чистка близких к Ленину
людей не только в Центральном Комитете и среди делегатов XVII съезда:
убирались и те, кто мог быть с ними связан или мог сочувствовать им.
Сколько же людей, с кем общался Ленин, оказались "врагами народа"!
Косиор, член Центрального Комитета, член Политбюро. Рудзутак{16}, кандидат в
члены Политбюро, старый большевик, влиятельный человек, к которому Ленин
относился с большим уважением. Межлаук{17}, крупнейший экономист и
организатор. Он возглавлял Госплан. Я считаю, что из председателей Госплана
он был лучшим после Куйбышева. Чубарь Влас Яковлевич, тоже очень уважаемый
человек, старый большевик, близкий к Ленину. Петровский. Он умер своей
смертью, но был отстранен от прежних должностей и послан на третьестепенную
работу. Петровский после революции не считался активным организатором в
партии. Он, так сказать, выполнял роль партийной иконы. Поэтому Петровский
не был опасен для Сталина, и оказалось достаточно упрятать его в Музей
революции. Постышев Павел Петрович - активный человек. Эйхе - секретарь
Новосибирского крайкома, а потом нарком земледелия. Когда его арестовали,
Сталин сказал: "Вот, считали Эйхе коммунистом, а когда стали его
допрашивать, то он говорит: "Что вы пристали ко мне, я не коммунист и
никогда коммунистом не был". Это сочинялось Сталиным для того, чтобы через
нас распространить свою версию... Варейкис. \101\ О нем тоже говорили, что
он "провокатор". Одним словом, всех людей, которых арестовывали, порочили и
объявляли, что это были не коммунисты, а провокаторы.
Вот, собственно говоря, истоки той мясорубки, которую затеял Сталин,
тем самым подтвердив беспокойство Владимира Ильича насчет того, что если
Сталин останется на своем посту, то он будет способен злоупотреблять
властью. Партия не послушалась Ленина и поплатилась за это. Но уничтожались
не только партийные кадры: косили всех. Если кто-нибудь "под настроение"
что-то ляпнул, то и этого было достаточно, чтобы попасть в соответствующие
списки и потом быть высланным или уничтоженным.
Хочу высказать еще одну мысль. Некоторые люди в беседах со мной
говорили: "Товарищ Хрущев, а как вы считаете: следовало ли рассказывать о
Сталинском терроре, о том, что не было оснований для того, чтобы казнить
этих людей, что это были честные люди? Может быть, можно понять и простить
Сталина, принять случившееся как историческую необходимость?". Я
категорически против этого. Я поднял эти вопросы на XX съезде партии, я по
поручению руководства партии делал доклад по этим же вопросам на XXII
съезде, на различных митингах и собраниях, разоблачал и клеймил Сталина за
то, что он учинил расправу над строителями партии и руководителями нашего
Советского государства. И я горжусь этим, считая, что тем самым я сделал
что-то полезное для партии и для своей страны.
Зло, которое было причинено Сталиным, нанесло большой вред нашей
стране, а всякое зло должно быть заклеймено. Нельзя уповать на то, что, мол,
все уже в прошлом. Нет! История может в какой-то степени и повторяться. От
разоблачения злоупотреблений наше государство не ослабло, влияние нашей
партии не уменьшилось. Ее мощь, наоборот, возросла, потому что мы очистились
от преступлений, которые совершил Сталин, и показали: чтобы утвердить
Советскую власть и утвердить идеи марксизма-ленинизма, не требовалось такого
кровопролития. Другое дело, когда совершилась революция и когда стоял вопрос
о завоевании власти рабочим классом. Тогда жертвы были почти неизбежны. В
Гражданскую войну четыре года сражались русский против русского, брат против
брата, сын против отца. И это тогда было оправдано: шла историческая ломка,
ломался и свергался капиталистический строй, утверждались новые законы,
новая идеология, к власти приходили рабочий класс и трудовое крестьянство.
То были оправданные жертвы: их требовала революционная целесообразность.
\102\ Но во времена Сталина в этом уже не было никакой необходимости.
Гражданская война давно закончилась, вредительство - тоже. Выросли новые
кадры, промышленность была на подъеме. Правда, сельское хозяйство еще не
набрало силы, но не по причине вредительства, а из-за нашей отсталости: были
мы слабы в вопросах сельского хозяйства. Я очень обеспокоен, что сейчас
притупилась борьба с культом и проскальзывают статьи, в которых стараются
замолчать его, забыть об этих фактах. Из истории ничего выбросить нельзя!
Можно лишь выбросить людей, которые настаивают на продолжении разоблачений
злоупотреблений Сталина, но самый факт не сможет исчезнуть. Нельзя замолчать
XX и XXII съезды партии.
Я встречаюсь со многими людьми, и многие выражают мне благодарность,
присылают письма и открытки, где благодарят за то, что я поднял эти вопросы.
Они пишут: "Вот у меня тот-то погиб, а я сама сидела, или я сам сидел, а
теперь вернулся, восстановил свое доброе имя, раньше я был братом "врага
народа" (или была женой "врага народа"), а теперь я получил права
гражданства". Ну что может быть приятнее, чем такое признание? Я все это
охотно принимаю, потому что да, именно я был инициатором этого процесса,
именно я провел большую работу по разоблачению Сталина. Но я был тут не
одинок: это сделал Центральный Комитет, это сделал XX съезд партии. Нельзя
говорить: "Хрущев захотел, Хрущев сделал". Можно ведь захотеть, но не найти
поддержки, и тогда ничего не выйдет. Эти вопросы созрели, и их нужно было
поднять. Если бы я их не поднял, их подняли бы другие люди, и это стало бы
причиной поражения партийного руководства, которое не прислушалось к велению
времени.
Яркий пример тому - Чехословакия 1968 года. Я много раз советовал
президенту Новотному{18} (он честный коммунист и преданный пролетарий):
"Поднимите занавес, разоблачите злоупотребления, если они у вас были". А они
были, я знаю, что они были. Я сам был свидетелем того, как Сталин давал
определенные поручения чекистам, которые были посланы в Чехословакию
"советниками". Эти методы уже были отработаны в 1937 г., и они применялись
во всех социалистических странах. Везде были наши "советники"... Новотный
сердился и говорил: "Товарищ Хрущев, у нас ничего подобного не было". Я ему
отвечал: "Если это не сделаете вы, то это сделают другие, и вы окажетесь в
очень незавидном положении". Новотный не послушался меня, и все знают, к
чему это привело и его самого, и всю Чехословакию. \103\ Если бы мы не
разоблачили Сталина, то у нас, возможно, произошли бы более острые события,
чем в Чехословакии. Мы бы не миновали этого. Надо было сказать народу и
партии правду. Что же, тогда действительно были враги? Враги были и есть
сейчас. Это вполне понятно. Не может историческая ломка при переходе от
капитализма к социализму пройти без борьбы, без крови. И с той, и с другой
стороны предпринимаются острые шаги вплоть до террора и прочего. Но удар был