Каплан Виталий. Круги в пустоте

   - Конечно. Года три поупражняешься - и сможешь, - обнадежил его Синто. - Если, конечно, будешь каждый день заниматься. Но вообще это чепуха, это никакое не дьордо-хмангу. Такие трюки бродячие потешники выделывают. На постоялых дворах, на базарах. Всякие там дубинки подбрасывают и ловят, в воздухе крутятся, на руках ходят. Тут никакой хитрости, только сноровка.
   - Слушай, - восхищенно попросил Митька, - а покажи что-нибудь настоящее, а?
   Синто несколько секунд колебался. Видно, что-то смущало его. Потом он, решившись, сказал:
   - Ну ладно. Вот смотри, я стою напротив тебя. Попробуй меня схватить.
   Митька прикинул на глаз расстояние - шага два-три. Одного прыжка хватит. Правда, прыгать с прокушенной ногой не хотелось, и он попросту, выставив вперед руки, двинулся на Синто.
   Тот и не думал уворачиваться, стоял спокойно, чуть улыбаясь. А потом вдруг почему-то его не оказалось перед Митькой. Будто и вовсе не было. Митька резко обернулся - но и сзади никакого Синто не обнаружилось. Что за бред? Растерянно глядя по сторонам, Митька вертелся на месте.
   Спустя минуту он ощутил осторожное прикосновение к своему плечу.
   - Синто?!
   - Здесь я, - отозвался Синто. Он стоял рядом с Митькой, загорелый, жилистый, веселый, в серых глазах его плясали лукавые искорки.
   - Вот это уже действительно дьордо-хмангу, - улыбнулся он, глядя на растерянного Митьку. - Тоже не что-то особенное, я так уже в пять лет умел.
   - Ты что, по-настоящему можешь становиться невидимым? - ошалело вытаращился на него Митька. - В самом деле?
   - Ну, это как сказать... - вздохнул Синто. - Понимаешь, если тебя не видят, это еще не значит, что ты невидимка. Это же смотря кто не видит. Вот ты сейчас меня не увидел, а наставник Харриму-Глао увидел бы. И князь Диу бы увидел, и этот твой господин Харт-ла-Гир. Я бы, наверное, мог и от него укрыться, но не от князя и не от Наставника. Наставник - он Наставник, понимаешь? Он мастер. А князь - маг. А господин Харт-ла-Гир хоть и тоже искусству дьордо-хмангу обучался, но он поздно начал. Лет, наверное, с тринадцати. А это уже почитай что и без толку... если, конечно, не придорожных разбойников гонять, а к вершинам стремиться.
   - Между прочим, он пальцами стрелы ловит, - слегка обиделся за кассара Митька.
   - Эка невидаль, - пренебрежительно отмахнулся Синто. - Да у нас все ребята это умеют. Наставник Харриму-Глао, бывало, поставит тебя к стенке, встанет шагах в тридцати с боевым луком - и давай стрелы метать. И попробуй хоть одну не поймай! За каждую пропущенную стрелу - один удар витой плетью. А он знаешь как больно лупит!
   - А если в тебя попадет? - поразился Митька. - Тогда и пороть некого будет.
   - Да не попадет ничего! Наставник не дурак! Он прежде чем стрелять, заклятье "щита" налагает. Не пробьет стрела заклятье, на толщину волоса не долетит, наземь шмякнется. Только, понимаешь, мы об этом заклятье потом уже узнали... когда ловить стрелы научились. А так трусили, конечно. Ты хоть понимаешь, что такое стрела из тяжелого боевого лука? Она и медный панцирь пробивает, а ежели в живот попадет, все кишки наружу выворотит.
   - Круто! - только и нашелся Митька. - А вас, значит, каждый день гоняют?
   - Конечно, - удивленно отозвался Синто. - А как же иначе? С утра и до заката.
   - Каникул, значит, не предусмотрено...
   - Что такое "каникулы"?
   - Да, все с тобой понятно... Ну ничего, теперь хоть отдохнешь слегка.
   - Господин... Митика, - замялся Синто, - ты только не обижайся, но... мне же действительно нельзя пропускать. Потом ведь не нагонишь... Ты мне разрешишь хотя бы несколько часов в день ходить к нашим, упражняться?
   - Ну о чем вопрос, конечно! - Митьке самому сделалось неловко. - А мне можно будет как-нибудь прийти посмотреть на ваши занятия?
   - Не знаю, - вздохнул Синто. - Наставник Харриму-Глао нипочем бы не разрешил, будь ты хоть самый лучший княжеский друг. А как сейчас, не знаю. Спрошу. Может, и не отлупят за дерзость... Жалко Наставника, - неожиданно заключил он.
   - Значит, говоришь, он в темнице? - переспросил Митька. - Слазить бы туда... Может, этот твой наставник чего интересного про князя расскажет? А то что кассар, что ты - намеками отделываетесь. А мне интересно, кто же он такой по правде?
   - И не думай, Митика! - всполошился Синто. - И сам пропадешь, и других погубишь!
   7.
   Впервые Хайяар подумал, что, может быть, здешние "таблетки" - не такая уж глупость. Не будешь ведь всякий раз тратить живую силу, когда сердце заноет. Расточительство это и потакание себе. Но сейчас оно, сердце, не то что ныло, а прямо-таки болело по-настоящему. Проклятый щенок! Это надо же, до чего довел! Старость! Как унизительно ее принимать, как долго ты прячешься от нее, отгораживаешься стенками - магией, силой, язвительным языком. Но приходит день, и хотя стенки еще крепки, но ты понимаешь: они стеклянные, прозрачные. И пускай ветер оттуда пока не пробился сквозь стекло, но стучит своей тяжелой когтистой лапой. Рано или поздно стекло покроется паутиной трещин, потом со звоном вылетит - и все. Придется покидать тело и отправляться вниз, во тьму, в те самые пещеры, откуда не вернешься, где встретит тебя сидящая на спине седого тигра Высокая Госпожа Маулу-кья-нгару. И вряд ли общение с ней доставит удовольствие. Долг... да, свой долг ты исполнишь. И перед Тхараном, и перед Высокими... Только что тебе в этом проку? Именно тебе? Есть ли вообще хоть в чем-то смысл, если в итоге всем - туда?
   Хайяар раздраженно взглянул на угрюмого, закаменевшего в углу Сиура-Минну. Нет, ну до чего же наглое создание! Мало того что не пал к ногам с покаянными воплями, так еще и трепыхаться вздумал, сопротивлялся заслуженному вразумлению. Пришлось попросту скрутить сопляка, перекинуть через колено и отстегать на славу. Небось, неделю сидеть не сможет, да и спать ему придется на животе. Все-таки как же быстро разлагает людей этот Железный Круг... Нескольких дней хватило, чтобы вытравить из мальчишки все, вложенное годами учения. Ладно, вобьем обратно. Пустую голову наполняют через зад.
   - Какой же ты все-таки дурак, - Хайяар аккуратно убрал ремень в платяной шкаф и презрительно взглянул на Сиура-Минну. - Неужели трудно понять, что твоего здесь пребывания - месяц, от силы два? А потом назад, в Оллар, и там уж придется ответить за все твои здешние непотребства. Присягу ученика давал? Давал. И что? Нарушил. Нужны Тхарану такие ученики, как сам мыслишь? Вот то-то. Розгами не отделаешься, не маленький. Муравьиная яма тебе светит, любезный.
   - Да нафиг мне вообще вся эта байда: Тхаран, присяга? - огрызнулся мальчишка. Красный, зареванный, он тем не менее держался нагло. И специально говорил на местном наречии, как будто и не существует великого и могучего олларского языка.
   - Никуда я возвращаться не буду, - добавил он, облизнув губу. - Мне и здесь нравится. Здесь классно, а в Олларе один голимый отстой.
   - Да кто тебя, сопливого, спрашивать будет? - хмыкнул Хайяар. - Как только придет пора возвращать твоего лемгну, сейчас же тебя назад отправлю. И вслед - послание наставнику Тауру-Лихья о твоем поведении.
   - Ну как же, разбежался ты, дядя, - возразил негодный ученик. - Стану я этого дожидаться. Слиняю я от тебя, и все дела.
   - Ты уже слинял, - заметил Хайяар. - И что? Нашли. И снова найдем, если потребуется. Найдем, выдерем на прощание - и домой, держать ответ перед Собранием наставников.
   - Хрен вам, не найдете! - заявил сидевший в углу на корточках Сиура-Минну. - Я не дурак, теперь я по-настоящему прятаться стану. И тебе некогда будет искать, ты же, блин, рабочий человек, типа как в командировке тут... Нафиг тебе мудохаться, живую силу на меня тратить?
   - Другие напрягутся, - Хайяар подошел к мальчишке и с удовольствием отвесил крепкую затрещину. - Тоже мне, неуловимый разбойник Дзоу. Ты что, воображаешь, здесь, в Железном, и магов нет, и ты здесь вроде одноглазого в стране слепых? Да местная Стража тебя выловит между супом и компотом.
   - Западло это, ментов на помощь звать, - глухо сообщил Сиура-Минну.
   - Быстро же ты усвоил здешнее варварское наречие, - грустно сказал Хайяар. - Ну ничего, это излечивается посредством ремня. И я этим займусь. Думаешь, в ином Круге над тобой и тхаранской власти нет? Думаешь по своей воле жить? Послушай-ка, любезный, как оно на самом деле будет. Из квартиры этой ты теперь и шагу ступить не смеешь, разве что в моем присутствии. Поскольку в честности твоей я сомневаюсь, то наложу сильное заклятье. Разговаривать, ежели не при посторонних, только правильной олларской речью. Телефоном не пользоваться. Готовить пищу будешь ты, для ученика самое подходящее занятие. И самое главное - продолжишь учебу. Уж как-нибудь выкрою время от работы, позанимаюсь с тобой. Как мне сообщил Тауру-Лихья, твои познания в умопостигаемой магии весьма посредственны.
   - Ну ты приколист, дядя, - неожиданно прыснул пацан. - Нафиг учиться-то, если в Олларе меня сразу в муравьиную яму?
   - Ну, - слегка замешкался Хайяар, - может, и не сразу... Может, и не в яму... Наказать тебя, понятное дело, придется сурово, но тут уж все от твоего дальнейшего поведения зависит. В конце концом, на первый раз можно и простить, если осознаешь и исправишься. Но смотри у меня, чуть какой малейший взбрык сразу ремня получишь.
   - Ну вот, уже сразу и ремня, - скривился мальчишка. - Тут, между прочим, это и законом запрещено, мне говорили.
   - Да, - кивнул Хайяар, - тут дикие, варварские обычаи. Но мало ли что здесь принято? Мы олларцы, и жить будем как положено, по заветам Высоких.
   - А по-моему, все наоборот, - упрямо заявил Сиура-Минну. - Это у нас дикость, а тут цивилизация, культура... Мы от них, от Железных, на тысячи лет отстали.
   - Пойми, олух, - с трудом сохраняя терпение, сказал Хайяар, - этот Круг тяжело болен. То, что они называют цивилизацией - это раковая опухоль, это гниение... Когда-то они были здоровы, но уклонились в погибель... И то же самое сейчас грозит нашему Оллару. Именно этой заразе и противостоит Тхаран... а ты городишь чепуху... Надо же - культура!
   - А что, нет? Типа они тут не знают ни огня, ни железа? Типа им неизвестна грамота?
   - И что же ты считаешь здесь культурой? - ехидно осведомился Хайяар. - Тот чудовищный вой и лязг, от которого млеют здешние юнцы и который недостоин именоваться музыкой?
   - Классная музыка! Не, ну я понимаю, всякая там кислота, Децл, рэп это полный отстой. Но вот "Король и шут", или "Рамштайн" - это круто!
   - Ты мне эти словечки брось, - проворчал Хайяар. - А то, гляжу, мало получил. Можно и добавить. Уяснил?
   Парнишка хмуро кивнул.
   - Ну и все, закончили. Вспомни лучше все нити, которыми сплетены смыслы четвертого яруса... И какие сияния с какими смыслами связаны. Вечером спрошу.
   - А завтракать? - обеспокоился юный наглец. - Меня сюда, между прочим, менты голодного приперли.
   Хайяар, сверкнув глазами, хотел уже было сказать о пользе голодания но тут в прихожей задребезжал звонок.
   Анечка была ослепительно хороша. В блузке кофейного цвета, с румяными щеками, она так и лучилась бодростью и радостью жизни. Ну не делать же ей, такой прекрасной, замечание: мол, сперва надо бы по телефону созвониться... Ясно ведь, что мысль проведать доброго старого соседа явилась ей внезапно... Представив, что было бы, явись она хотя бы четвертью часа раньше, Хайяар мысленно застонал.
   Сзади отсвечивал молчаливый Тема, улыбался своим скуластым, подозрительно олларским лицом. Нет, какое там Душанбе! Не смешите духов семи стихий...
   - Доброе утро, дядя Костя! Мы не помешали? Я просто волновалась, вы вчера плохо себя чувствовали...
   - Все чудесно, Анечка, - против воли расплылся в улыбке Хайяар. Проходите! Сейчас как раз и позавтракаем... У меня, кстати, интересные новости. Можно сказать, прибавление в семействе.
   - Это как? - Анины глазки округлились столь трогательно, что Хайяару захотелось коснуться губами... нет, об этом грешно и думать! ну хотя бы пыль, на которой она оставила отпечатки своих темно-сиреневых туфелек. Пыли, кстати, изрядно... надо бы прибраться... или, вернее, пускай парнишка потрудится, тем более он низкого рода...
   - Ну, не в прихожей же, - добродушно ответил Хайяар. - Проходите на кухню. Нет, Артем, ботинки снимать совершенно незачем. Только носки свои свежекупленные испачкаете.
   8.
   Ежась от холода, Митька в который раз пожалел, что полез сюда раздетым. Слишком уж привык он к олларской жаре. Вот и лязгай теперь зубами. Да, конечно, одежду не стоило пачкать - заметят, заподозрят. И ладно бы только Синто заметит, а вот не приведи Боже князь? Ни с того ни с сего этой серой глиной не измажешься, нет такой нигде в замке. Только тут, в подземельях.
   Впрочем, спускаясь сюда, Митька еще ни про какую глину не знал. Просто подумал, что внизу должно быть грязно, а грязная одежда - это подозрительно. Стирать? Интересно, как это удастся сделать в тайне от Синто? А что узнает Синто, то может узнать и князь Диу.
   Он оставил себе одну лишь набедренную повязку. Подаренный кассаром короткий меч брать не стал - прицепить некуда, а руки нужны свободные. Хорошо, со светом проблемы не возникло, в кладовой напротив отведенной им горницы обнаружился нехилый запас факелов. Спичек, правда, не нашлось, до спичек тут осталось каких-нибудь две-три тысячи лет. Зато имелись кресало и трут. Особого опыта в обращении с ними у Митьки не было, раньше, когда странствовали по степи, огонь всегда зажигал кассар, а в городе и того проще - пламя в очаге никогда не гасло. Но теперь пришлось осваивать новую науку, под руководством Синто. Еще вчера тот научил Митьку правильно высекать искру, подносить трут. Удивлялся, правда - как это люди таких простых вещей не знают? Что за странные земли такие? Пришлось рассказать ему про газовые зажигалки, и Синто надолго замолчал. Потом, правда, задумчиво произнес: "То же огниво, только маленькое, и труд из горючего воздуха".
   Нет, со светом порядок. Одного факела хватает более чем на час, а Митька их три штуки взял. Больше трех часов отлучаться незачем. А то еще Синто успеет вернуться со своей бойцовской тренировки, поднимет шум...
   Самое смешное, однако - факелы вообще не потребовались. Кассарский изумруд в темноте светился сам, мягким, слегка пульсирующим светом. Не как факел, конечно, но вполне достаточно, чтобы разбирать, куда идешь.
   Этот изумруд вообще поражал. Действительно, по-настоящему волшебный предмет. Небось, он умеет куда больше, чем показывать скрытые двери и работать фонариком. Знать бы только, как им пользоваться? Кассар, несомненно, знает. Ну что ему мешало объяснить подробнее? Нет, промолчал. Дескать, носи при себе - и все дела.
   Мысль, в общем, была простейшая. Раз тут имеется вход в подземелье, то вряд ли это запертая на сто замков дверь. Когда враг ворвется внутрь, некогда ведь будет за ключами бегать. Значит, не амбарные замки, а магия. Чтобы заклинание сказать, наверное, много времени не нужно. А оставленный кассаром камушек, между прочим, эту самую магию нейтрализует. Типа как лед огнем растопить, или как кислоту щелочью... Значит, надо походить с камушком внизу, глядишь, тайная дверь в конце концов и отыщется. А там - уж как-нибудь.
   Было жутковато, но безумно интересно. Он едва ли не час бродил уже по пустынным, пыльным коридорам, радуясь, что Синто убежал на тренировку, и до обеда не появится. Свобода! Пускай и недолгая.
   И ведь все оказалось правильным! Дверь обнаружилась! Низкая, скрипучая, незапертая. Зачем ее запирать, если всякому другому вместо нее видится глухая стена, и не просто видится, а можно сколько угодно толкаться ничего, кроме холодного камня, не найдешь. Но вот если по стене, там, где изумруд начинает мерцать, поводить им... Сначала радужно начинает переливаться воздух, слышится легкое потрескивание, потом на сером фоне проступает едва различимый контур. Несколько секунд - и вот она, дверь. Толкай и шагай.
   Разумеется, так вот сразу шагать он не стал. Сперва сходил за факелами, потом спрятал в горнице одежду. Подумав, отложил меч. Ну нафиг он там? С кем сражаться-то? Если его зацапают стражники, то много против них все равно не навоюешь, а больше вроде и некого там рубить. Не дождевых же червей?
   Единственное, что оказалось неожиданным - это холод. Не мороз в сорок градусов, конечно, но зябко, мурашки по коже, ледяные коготки скребут по спине. И ведь помнил же, что в пещерах всегда холодно, но как-то не связал с подземельем. Пещеры - это что-то дикое, природное, а подземелье людьми вырыто. Хотя на самом деле - те же яйца, вид сбоку.
   Грязно, впрочем, тут было лишь неподалеку от входа, точнее, там, где кончалась спускавшаяся во тьму винтовая лестница. И может быть, грязь эту развели со смыслом. Следить, не отпечатает ли кто свои ступни? Не сунется ли кто сюда недозволенно? Наверняка у князя есть и специальные люди, которые за этим наблюдают. Возможно, здесь, внизу, есть и охрана. Магия магией, а кто-то ведь должен стоять на страже возле дверей камер, кто-то должен носить узникам еду. А может, и допросы тут проходят?
   Он вновь передернул плечами. На сей раз вовсе даже не от холода.
   Сколько же лет ушло, чтобы вырыть все это! Небось одной земли вынули столько, что хватило бы на целую гору. И ведь не просто земли - тут долбили камень. То ли это гранит, то ли базальт - Митька не слишком разбирался. Главное, что твердый. Народу, наверное, полегло...
   Но зато получилось почти как в метро. Никаких тебе узких извилистых лазов - тоннели здоровенные, тут грузовик бы проехал и не задел стен. И потолки высокие, даже если руку вытянуть, не заденешь. Разве что прыгнуть?
   Митька прыгнул. Пальцы встретили пустоту, зато мимо лица прошуршало что-то быстрое. Летучие мыши, что ли? Ой, не хотелось бы. Он испытывал к этим тварям необъяснимое отвращение. То ли фильмами ужасов навеянное, то ли какими-то позабытыми уже книжками. Вроде, они к тому же и кровь сосут. Вцепится такая дрянь в волосы, прокусит кожу... Нет, такого подарочка не надо. Уж лучше обычные крысы. Во всяком случае, там, на корабле, они вели себя вполне вежливо. Не то что в ту ночь, когда выбирались с кассаром из города... Перед глазами явственно нарисовалась мерзкая оскаленная зверюга. Впрочем, тогда-то они сами превратились в гномиков, вот крыса и почуяла себя в своем праве...
   Крыс тут, однако, не обнаружилось, да и летучие мыши больше никак себя не проявляли. В слабом, синевато-зеленом свете изумруда виднелись только стены. Пол - и тот не был виден. Конечно, если присесть на корточки, то разглядишь плотно пригнанные друг к дружке каменные плиты.
   Тишина стояла жуткая. Давила на уши словно многометровая толща воды. Ни тебе срывающихся с потолка капель, ни осторожных шорохов, ни приглушенного звука шагов. За это, кстати, спасибо. Правда, непонятно кому.
   Митька, конечно, отмечал в памяти боковые ответвления, повороты, но пока ничего интересного не было. Длиннющие ходы, и никаких дверей. Ну где же эта самая темница? Пора бы ей, наверное, быть.
   Сейчас он уже сомневался, а так ли уж ему надо эту самую темницу посмотреть? Ну да, чего не сделаешь со скуки, да и с Харриму-Глао, наставником Синто, интересно было бы потолковать. Раз его князь в тюрьму зафигачил, значит, у него на князя зуб имеется. Значит, может что-нибудь полезное рассказать. С другой стороны, чем дальше, тем сильнее его охватывала жуть. Росла тяжелым комом в горле, покалывала в животе, клубилась в душном воздухе.
   Он уже всерьез подумывал повернуть назад, когда обнаружилась первая дверь.
   На вид тяжелая, низкая, но очень широкая, она была сколочена из плотных брусьев. Дерево, но, видать, окаменевшее от времени. Никакого замка Митька не обнаружил, как эта дверь открывалась, было загадкой. Он посмотрел на изумруд - тот светился ровно, не пульсировал. Значит, никакой тут магии. Неинтересно.
   Двери начали попадаться примерно через каждые сорок шагов. Все они были по левую руку, все однотипные - низкие, плотные, на вид совершенно непробиваемые. Сидел ли кто за ними, оставалось загадкой. Впрочем, однажды он услышал вой. Едва различимый, монотонный. Похоже, женский. Так и представилась скованная цепями старуха в истлевших тряпках, давным-давно обезумевшая, уподобившаяся животному. За что ее? Может, это поварихи, приготовившая господину князю невкусный суп? Или заартачившаяся наложница? У князя наверняка ведь имеется гарем.
   Возле очередной двери изумруд предупреждающе вспыхнул. Так, уже интереснее. Митька приложил ухо. Ни звука. Нащупав железную скобу, он наудачу толкнул дверь вовнутрь. Та вдруг, недовольно скрипнув, подалась. Сперва образовалась узенькая щелочка, потом, когда Митька навалился плечом - щелочка выросла до вполне приемлемой ширины.
   Он шагнул внутрь. На миг сделалось страшно - а ну как дверь за его спиной захлопнется, щелкнет незаметный запор, и он останется здесь навсегда? Или, что ничуть не лучше, до прихода разносящих еду стражников.
   Дверь не захлопнулась - вместо этого кто-то молча и решительно прыгнул на него из темноты. Жаркое дыхание обожгло щеку, едкая вонь ударила в нос, а в горло впились острые ногти.
   Нападающий не издавал ни звука, и от этого было особенно страшно. Что делать? Сердце бухало тяжеленным маятником, мозги затопило волной липкого, тошнотворного ужаса. Не видя врага, нельзя было и понять, как сопротивляться, да и возможно ли вообще сопротивление? Может, это зомби какой-нибудь? Или вампир, жаждущий свеженькой крови?
   Впрочем, чисто интуитивно Митька сделал самое разумное - крепко сжал изумруд в кулаке. Не дай Бог потерять камушек - без него обратно не выйдешь. Ну что же делать-то? Он с трудом подавил крик. Вот только не хватало сейчас звать кого-то на помощь. Стражники прибегут, помогут... и объясняйся потом с князем в пыточной, зачем сюда полез.
   Будь тут кассар, он бы живо скрутил невидимого узника. С такими-то мышцами, с таким опытом боя это, наверное, несложно. А Митька барахтался на полу, со всей силы отталкивая руками нападавшего. Очень волосатого, кстати. Едва ли не как медведь. Если судить по весу, то уж точно медведь, без вопросов. Ну чего стоило взять с собой меч! Он бы сейчас оказался куда полезнее изумруда. Совершенно некстати вспомнился вдруг анекдот про грузина, чей сын обменял подаренный отцом пистолет на швейцарские часы. "Вот придет, Гиви, в твой дом враг, зарэжет твоих детей, возьмет твою жену, и что ты ему скажешь? Полшестого?"
   Он непроизвольно хрюкнул, не в силах сдержать смех. Совершенно идиотский сейчас смех. Правда, чем больше было смеха, тем слабее делался страх, и мозги начинали мало-помалу отмерзать.
   Митька на миг ослабил усилия, позволил врагу приблизиться почти вплотную - и резко, со всей дури врезал ему коленом. Куда пришелся удар, толком было не понять, но судя по короткому, прерывистому вздоху - место оказалось подходящим. Не теряя времени, он вскочил на ноги и опрометью метнулся к двери. Вернее, туда, где, как ему помнилось, должна была находиться дверь. Правда, там ее почему-то не обнаружилось.
   А коварный невидимка, наверное, уже подбирается вновь. Такого амбала одним ударом не вырубишь. То есть кассар вырубил бы. И Синто, наверное, тоже. А восьмиклассник Самойлов - вряд ли. Даже если ему нарисовали годовые оценки и возвели в сан девятиклассника.
   И что теперь? Митька наудачу разжал ладонь. Ну хотя бы посмотреть на этого злобного узника. Хотя бы узнать перед смертью, кто именно перегрызет ему горло.
   Зеленый свет вырвался из пальцев, озарил пространство камеры. Первое, что увидел Митька - это гостеприимную дверную щель. А потом уже привалившегося к стене, хрипло дышащего врага.
   И вот тут уже сдержать вопль не удалось. Ужас моментально вернулся, заполнил всего его с ног до головы, и Митьки хватило лишь на то, чтобы крысой метнуться в дверной проем, вылететь в коридор - и с бешеной силой ухватиться снаружи за скобу. Удалось. Тяжеленная, окованная железными полосами дверь не спеша приняла исходное положение. Ну почему тут нет засова? Ведь узник сейчас вырвется!
   Почему он не вырывался раньше, сейчас размышлять было некогда. Митька тянул дверь на себя - дрожащий, потный. Босые пятки елозили по каменному полу, ноги тряслись в коленках. Из оцарапанной шеи сочилась кровь, но нечего было и думать обтереть ее.
   Странно, но почему-то узник не шебуршился с той стороны. Митька честно держал дверь несколько минут, но больше сил не было. Он отскочил в сторону и вновь посмотрел на зеленый кристалл. Тот светился ровно, не вспыхивая, не тускнея. Что, кончилась магия? А не магия ли, кстати, вообще открыла эту дверь? С чего бы это тюремщикам держать камеру незапертой?
   Это было глупо, но Митька, выждав какое-то время, попробовал слегка толкнуть дверь. Бесполезно. С тем же успехом можно толкать плечом танк Т-34 или статую Петра Первого. Обошлось.
   Он шумно вздохнул и поспешил убраться отсюда. Самым лучшим было бы навсегда забыть то, что видел несколько мгновений в слабом свете изумруда. Но вряд ли у него это получится. Только бы по ночам не снилось, тоскливо подумал Митька.
   Наверное, лучше всего было бы повернуть обратно. Время, наверное, уже иссякло, скоро его начнут искать. Тут ведь, без часов, запросто всякий счет потеряешь. Особенно после таких вот приключений.
   Но Митька все-таки не поворачивал. Как-то обидно это было, получается, что все впустую. Тем более, больше такого шанса может и не представиться. Если Синто что-то заподозрит, то ведь не отвяжется. Забьет на свои тренировки и будет ходить как прилипший.
   И Митька все-таки шел вперед - медленно, осторожно, водя изумрудом вдоль стен. По-прежнему донимал холод, саднила оцарапанная шея. Надо бы заранее придумать какое-то объяснение. Ни с того ни с сего царапины не возникают.
   Изумруд вел себя спокойно, никак не реагируя на очередные двери. Один раз вдалеке послышались шаги, и Митька испуганно замер, зажав камень в кулак, чтобы скрыть свет. Ноги сделались ватными, а сердце бухало так, что, казалось, его слышно на километры.