Каплан Виталий. Круги в пустоте

   Свет зажигать Хайяар, конечно, не стал. Будь у него даже обычные глаза, все равно лунного сияния достаточно. Все видно. Надо лишь мысленно произнести несколько слов древней речи, потом сходить на кухню, плеснуть в стакан воды из пузатого графина...
   Боль накатила внезапно - оранжевая, жгучая, совершенно особенная боль. Не сердце - при чем тут сердце? Ревущий костер угнездился в голове, нет, глубже - там, где все три души срастаются, скрепленные стержнем геллглу. Вспыхнул и опал страх, вместо него пришло холодное, горькое понимание: случилось! Там, в Олларе, что-то стряслось. Огненная боль была не чем иным, как заклятьем "последнего вызова". Значит, кто-то дотянулся до него сквозь Тонкий Вихрь, дотянулся без положенного обряда, без серебряной чаши и Слов Силы, сжигая себя дотла, до средоточия душ. Такое возможно, но лишь единожды. После маг перестает быть магом, гаснет в нем дар Высоких Господ, та жгучая искорка, что отличает его от обычных людей.
   Будь сейчас у Хайяара больше собственной силы - наверное, не пришлось бы корчиться на коленях, цепляясь одеревеневшими пальцами за крышку стола. Но кто же знал... вызов пришел как нарочно сейчас, когда он пуст... и еще дня два будет пуст. Кто же это? Неужели...
   Да, страшная догадка подтвердилась. Когда схлынула боль, зазвенели в мозгу слова, прерывистые, торопящиеся. Их было совсем немного, слов, они скоро кончились, и ватная слабость сковала тело. Чего ему стоило подняться! Добрести до кровати, сесть, привалившись к скомканной подушке. Еще раз мысленно повторить услышанное...
   Итак, парнишка все же попался. Сейчас он в темнице у негодяя Диу, прикован к стене, ждет казни. Единственное, что он успел - это открыть перед лемгну Темную Дорогу, бросить его туда. Что из этого получится, куда тот сумет добрести - неизвестно. Зато известно, что будет с самим Хартом. Дакассар хоть и ранен, но, увы, несмертельно. Не дорос еще бедняга Харт, чтобы убить мага, прошедшего Глубинным Посвящением. Тем более, такого мага, как Диу-ла-мау-Тмер. Никакие заряженные силой камни тут не помогут. Еще большой вопрос, удалось бы это самому Хайяару...
   Но Харт! Как же ему все-таки удалось пробиться? Обольщаться нечего маг из парнишки получался никакой. Так, простейшие вещи, уровень ученика, не больше. Да, Хайяар оставил ему немало предметов Силы, но ведь наверняка княжьи слуги все их отобрали. Или не все? Может, он предусмотрительно вставил один из мелких камушков вместо выпавшего зуба? Так иногда делали, но тут ведь искусник нужен, самому Харту не справиться. Может, кто из тхаранских помог? Ладно, как бы то ни было, "последний вызов" сработал.
   Что ж, теперь многое становится ясным. Князь Диу, черный плащеносец, предал Тхаран. У него в плену сын полковника, а значит, и ключик к его, Хайяаровой, жизни. Один ключик сбежал - лемгну Митика, зато остался другой. И пускай князь не знает, что замка к этому ключику уже нет - тем не менее в любой момент он может умертвить ребенка. И потирая пухлые ручки, ждать, когда сработает тламмо.
   Оно, правда, не сработает. Здесь оно лежит, разряженное, в том же ящике стола. Странный все-таки человек этот Виктор Михайлович. Чего угодно ждал от Стражи Хайяар, только не визита бородатого Ген-Нау. Тот явился позавчера, рано утром, в квартиру заходить не стал, поговорили на лестничной площадке, около лифтов. Бородатый протянул ему тламмо - то самое, подлинное, струящееся гибельной силой тламмо, и от имени полковника попросил взамен о сущем пустяке. Связаться с Тхараном, чтобы те выпустили всех узников-единян из башни Аита-Нгоо. Дескать, полковник там, в Олларе, кому-то пообещал и готов заплатить чем есть. Мысленно усмехнувшись столь неравноценному обмену, Хайяар коротко кивнул - сделаю. С чем бородатый и нырнул в раззявившуюся пасть лифта.
   Просьба и впрямь была пустяковая, в Тхаране даже удивились, предположив здесь хитрую интригу. Но Хайяар настоял - выпускайте, обещано. Наверное, выпустили. Никого из ценных там, в Аита-Нгоо, не было - сплошь мужичье, рванина. Таких при случае и не обменять, даже если бы единянские власти когда-нибудь и согласились на обмен пленных. Пока что они прут напролом, чуя силу, и ни на какие переговоры не идут. В любом случае Тхаран немного потерял. Ну, одной публичной казнью меньше, ну, государев наместник в Аита-Меел поморщит нос - только-то. В здешней игре, шахматах, к которым Хайяар когда-то давно пристрастился, такое сравнимо с обменом пары пешек на вражеского ферзя.
   Да, но князь-то ни о чем таком не подозревает! И как, в случае чего, смотреть полковнику в глаза? Если, конечно, полковник вернется. А это очень хорошо, если бы вернулся. Тогда и Тема отправится восвояси, перестанет отираться возле Ани.
   А самое главное все-таки - Харт. Не для того он спасал мальчишку двадцать лет назад, чтобы сейчас бросить. Это же его хаграно, это больше, чем просто ученик. Это, как ни крути, сын - пускай им, тхаранским, и запрещено иметь сыновей по крови.
   Все одно к одному. Но как же не вовремя! Именно сейчас, когда в теле звенящая слабость, когда до переноса осталась всего неделя. А не идти тоже нельзя, тогда вообще все становится бессмысленным, тогда уж лучше сразу остановить сердце и мутной тенью сойти в нижние пещеры.
   Что ж, значит, идти как есть. Может, все-таки у бессердечных Высоких Господ проснется наконец совесть, помогут. Или еще что-нибудь случится...
   Он встал с кровати, сунул ноги в тапки. Щелкнул выключателем, комнату затопило жидким, неприятным светом. Подошел к раскладушке, решительно растолкал пацана. Парой затрещин привел его, сонного и разлохмаченного, в чувство.
   - Слушай внимательно. Времени у нас почти нет, так что препираться некогда. Случилось так, что мне надо срочно уйти в Оллар. И я даже не знаю, вернусь ли сюда.
   - То есть как? - не до конца соображая, протянул Сиура-Минну. - А как же в Древесный? Вы ж, дядя Костя, говорили, уже скоро.
   - А так. - "Дядю Костю" он ему простил, некогда было воспитывать. Случилась беда с хаграно, который охранял моего лемгну. Ты, конечно, слышал о почтенном члене Совета Старцев, черном плащеносце Диу-ла-мау-Тмере. Ну так вот, предателем он оказался, ла-мау этот. Мой ученик у него в плену, и скоро его казнят. Если не помешать. Вот я туда и отправлюсь сейчас, мешать. Если успею. Чем все это кончится, не знаю. Надеюсь я, конечно, на Высоких Господ, но вот согласятся ли они выступить против Тиура-Гьянни-Лоу, Господина мрака? А ведь князь Диу - его слуга.
   - Во блин! - высказался парнишка. - Значит, вы его замочить собрались?
   - За языком следи! - одернул его Хайяар. - И слушай внимательно. Оповестить Тхаран я уже не успею, да и толку? Пока Старцы раскачаются, пока проверят и поверят... будет уже поздно. Имей в виду, что все это касается и тебя. Твой лемгну там, в замке князя Диу. В любой момент князь может его убить... не спрашивай, там сложная цепочка, в конечном счете это для того, чтобы сорвать перенос. А коли умрет твой напарник-лемгну, умрешь и ты. Очень быстро, но весьма мучительно. Тебя раздавит этим миром, точнее, разорвет изнутри. Так что вытаскивать нужно и Харта, и ребенка... да, твой лемгну ребенок, лет десяти, наверное.
   - А как же у вас получится? - перебил Сиура-Минну. - Кого вместо себя вы сюда перекинете?
   - Еще не знаю. Найду кого-нибудь. Только перенос ведь силы требует, а я сейчас пустой. Почти пустой. Все на Древесный ушло. А ведь мне еще придется тратиться на прокол Тонкого Вихря, да и там, дома, перестраивать свою имну-глонни... На пару часов, может, меня и хватит. Ах, ты же еще не знаешь, что такое пульсация Круга... Ладно, неважно. Важно то, что сейчас я уйду, а ты останешься здесь. Поскольку одного тебя оставлять нельзя, опять к своим лохматым друзьям удерешь, придется поручить тебя заботам местной Стражи. Есть там такой Геннадий Александрович, сейчас я ему позвоню и он за тобой заедет.
   - Ну вот еще! - скривился парень. - Что я, типа мелкий, что я, сам не могу?
   - Не можешь! - отрезал Хайяар. - Геннадию Александровичу расскажешь все, что сейчас услышал от меня. И еще добавишь - мой лемгну, Дмитрий Самойлов, сумел уйти из замка. Харт отправил его Темной Дорогой. Что такое Темная Дорога, знаешь? А, вас этому еще не учили... Ладно, может, он сообразит. Главное, где парень сейчас и угрожает ли ему опасность - неизвестно. Но в замке его нет.
   - Круто! - потрясенно протянул Сиура-Минну, слезая с раскладушки.
   Хайяар уже не слушал его. Торопливо набрал номер, переждал долгую череду гудков.
   - Геннадий? Узнали? Вот и хорошо. Вернее, все очень плохо. Бросайте все и приезжайте ко мне. Нет, людей брать необязательно. Плохо в Олларе, и я сейчас туда ухожу. Позаботьтесь о мальчике. Он вам расскажет подробнее. Нет, я ухожу прямо сейчас, дожидаться некогда. Поверьте, все действительно очень изменилось. Прощайте!
   Он бросил трубку, неодобрительно взглянул на пацана.
   - Будешь мне сейчас помогать. Я возьму немножко твоей силы. Не волнуйся, не помрешь, и даже больно не будет... вернее, будет умеренно. Геннадий Александрович приедет, снимет. Просто мне сейчас нужна каждая капля. Ох, как же это не вовремя!. Ведь чем меньше живой силы тратишь, тем медленнее идешь... сколько у меня получится? Часы? Дни? Никогда не знаешь заранее. Как бы не опоздать, парень...
   - Да хоть все берите, - проворчал Сиура-Минну. - Я ж понимаю, не дурак.
   - Пока еще дурак, - отмахнулся Хайяар, - но это временно. Смотри, я сейчас делаю круг и огораживаю его барьером "зеленых волн". Это для того, чтобы, раскрывшийся в Тонком Вихре канал не расширялся, а то может в себя и весь дом затянуть... Теперь давай руку и терпи, я перекачаю в себя часть твоей живой силы. Когда увидишь синие искры перед глазами, скажешь. Это значит, достаточно.
   - А чего же слова Силы не говорите? - удивился парень.
   - Мне это не обязательно. Все слова нужны только чтобы собрать воедино волю, сами по себе они ничто. Пройдешь Великое Посвящение - тоже так сумеешь. Ну как, терпимо?
   - Типа да, - кусая губу, просипел Сиура-Минну. Он сидел на краю раскладушки, в одних лишь трусах, растрепанный, и кожа его покрылась мелкими бугорками. Все правильно, когда отдаешь силу, озноб неизбежен.
   А за невидимой чертой уже сгущалось темное облако - будто из ничего, из пустоты возникали клубы тяжелого, густого дыма, накладывались друг на друга, переплетались, образуя большой, в человеческий рост, шар.
   - Вот, это истончается ткань Круга, - размеренным тоном, словно ведя учебное занятие, пояснил Хайяар. - На самом деле то, что кажется дымом - это исчезновение первого слоя. И ты это видишь. Но разрывы в других слоях пока недоступны твоим глазам. Скоро уже будет готово. Голова кружится?
   - Есть немного, - признался парень.
   - Значит, хватит с тебя, - решил Хайяар. Он откинул его руку, безвольно упавшую на простыню, быстро оделся, рассовал во внутренние карманы куртки несколько сберегаемых на крайний случай камней. Увы, их сила была такова, что для создания канала не годилась. Вот в магическом бою от камушков, возможно, и выйдет польза.
   - Ну все, проход открылся, - сказал он, внимательно разглядывая клубящееся облако. - Я ухожу. Не знаю, увидимся ли когда-нибудь... Веди себя хорошо, не позорь Тхаран. Да будут благосклонны к тебе Высокие Господа...
   - Которые? - несмотря на охватившую его бледность, съязвил парнишка. - Наши, олларские, или которого Тема тогда в парке позвал?
   - Вернусь - выдеру, - пообещал Хайяар и, преодолев мгновенную слабость, шагнул прямо в темное облако, которое жадно, словно пламя костра, охватило его фигуру. Свет померк, вернее, превратился в маленькое желтое пятнышко, в готовый погаснуть огонек свечи, и оттуда слабо донеслось:
   - Возвращайтесь!
   16.
   Насколько же расширилась Темная Дорога! В прошлый раз, когда Митька пробирался неизвестно куда, шарахаясь от призраков ("которые даже и не призраки"), ему казалось, достаточно раскинуть руки - и упрешься в черные стены. Теперь же под ногами было целое шоссе, и по четыре в ряду тянулась по нему техника - тупорылые БМП, ощетинившиеся стволами пулеметов, на броне солдаты в серо-зеленом камуфляже... Блин! Он покрутил головой, и наваждение исчезло. Не броневики - кони, мохнатые, спокойные кони, и в поводу их ведут солдаты... не в камуфляже, конечно. Серые куртки из какой-то очень плотной ткани, на которую к тому же нашиты бронзовые пластины. За спиной у каждого овальный выпуклый щит, на поясе - длинный и слегка изогнутый меч, такой был у кассара. К лошадиным седлам приторочены копья.
   Идет хандара. Пять тысяч воинов, опытных, умелых рубак. То-то будет подарочек князю... если, конечно, тот еще не загнулся от волшебного камня, что, взорвавшись, разворотил ему кишки. Правда, старый Тми-Наланси сомневается. "Эх, Митика, - усмехнулся он ночью, у костра, когда, вымывшись и обсохнув, Митька сидел на конской попоне и ел только что испеченное на углях, невероятно вкусное мясо. - Это было бы слишком просто. Ведь князь Диу, дакассар - не простой человек, он маг, и не простой маг, а Глубинного Посвящения. Он столь тесными узами связан с врагом нашим, противником Бога Единого, что обычными средствами его не умертвить. Спасет его Противящийся, которого рабы идолов зовут Господином мрака. Спасет, залечит раны. Нужен ему князь, ведь врагу не дано своею лишь силою действовать, нужно через человеков... сынов погибели. Им-то он и дает могущество, дает власть. Потому и сокрушим мы негодяя не железом и не огнем, а молитвою к Единому. И вот когда растает магия, иссохнут потоки живой силы - тогда время заговорить мечу.
   - А детей-то спасти получится? - Митька сразу перешел к главному. Ну, про которых я рассказывал? Которые за невидимыми стенками...
   - По милости Единого, - кивнул старик. - Стенки рухнут, ведь в замке больше не останется магии. Только удастся ли всех их исцелить? Бывают же такие раны и такие муки, что бессильно искусство любого целителя. Тут уж смотря как решил о них Единый. Будем надеяться на Его милость, на то, что явит чудо.
   Митька тоже надеялся на чудо, потому что именно чудом было все, случившиеся с ним за этот бесконечно длинный день. Битва кассара с князем, ужасы Темной Дороги, потом - болото, неминуемая, казалось бы, смерть. Как говорилось еще в детском саду - "буль-буль, карасики". А вместо этого звездное небо над головой и множество - сотни, если не тысячи костров, куда ни кинешь взгляд. Кругами стоят темные шатры, в низине пасутся стреноженные кони, черными тенями скользят по границе лагеря сторожевые. Хандара все вместе называется. Пять тысяч воинов. А всего у государя Айлва-ла-мош-Кеурами семьдесят хандар. Правда, основные силы движутся иным путем - покорять безбожный Оллар. А замок Айн-Лиуси в стороне, и брать его решено двумя хандарами. Вторая тоже движется, с другой стороны, и завтра они встретятся у стен замка. Вернее, в самом замке, если удастся план Посвященного Тми-Наланси. - Как же вы тогда спаслись? - все недоумевал Митька. - Ведь колодец же, наверное, глубокий был, а сверху камни кидали. Вся деревня кидала.
   - Кидала, - согласился старик. - Знали ведь, не кинешь - самого казнят. Надо очень сильно полюбить Единого, чтобы не испугаться за свою жизнь. А они, бедняги, еще не успели полюбить. Весть только-только коснулась их умов и не успела еще проникнуть в сердца. Зерно, и то не сразу прорастает... Ну ничего, слово было сказано - и слово начало в них жить.
   - Между прочим, я камень не кидал, - с некоторой гордостью сообщил он.
   - Знаю, - кивнул Тми-Наланси. - Только тебе-то смерть никак не угрожала. Хаграно этот скорее сам бы десять раз умер, чем это допустил. Уж что-что, а это прочитать в его сердце было несложно.
   - Зато потом мне все равно от него досталось, - зачем-то возразил Митька.
   - А ты бы хотел иначе? - усмехнулся вдруг старик. - Знаешь, наверное, это было тебе полезно. За все приходится платить, за смелость, за верность, за совесть... Не будь этой платы, чего бы оно стоило, наше добро? Но как злая вода отличает истинное золото от поддельного, так и здесь... Посылает нам Единый испытания, кому легче, кому тяжелее, но всякому по силе его. Что наше земное страдание перед лицом Вечности? Миг, пылинка в столбе света. Но без него мы явились бы перед лицом Единого болтунами и хвастунами. В чем, спросил бы Он, проявилась наша любовь? В красивых словах? Но красивые слова ничего не стоят, это лишь сотрясение воздуха. В добром поведении? А чего стоит доброе поведение, если оно ничего не стоит? Нет, Митика, Вечность достигается усилиями, трудами и болью. Чтобы кирпич получился крепкий, его приходится обжигать в печи. Иначе никак.
   - А все-таки? - Митька не хотел отклоняться от самого интересного. Что с вами там было, в колодце?
   - Да как обычно, - пожал плечами Тми-Наланси. - Думаешь, это случилось впервые? Меня два раза жгли на костре, пять раз били палками до смерти, кидали в муравьиную яму, сажали на кол. Все это очень больно, мальчик. Очень больно и очень страшно. И никогда не знаешь, чем кончится. Просто молишься Единому, чтобы укрепил душу и повернул все так, как нужно для спасения всех. И видишь, пока Он меня хранит. А колодец был почти сухой, лишь на дне плескалось немного воды, по колено. Потом полетели камни, я упал под их тяжестью, трещали кости... А камни всё падали, но чем дальше, тем их стук делался тише. Потом пришла тишина, белая, огромная... Она раскинулась во все стороны, до горизонта. Под ногами у меня было что-то вроде рассыпанной муки... только более рыхлое и очень холодное... холоднее воды из горного ручья. Над головой - небо, затянутое серыми облаками. И я понял - Единый вновь держит меня в Своей руке. Я вознес ему благодарение, но не знал, куда идти. А потом сквозь облака проступил солнечный блеск, и я пошел туда, где солнце, увязая когда по колено, когда по пояс. Никогда раньше не знал я такого холода. И... и не помню, что случилось дальше. Просто пришел в себя, лежа в степной траве... как быстро в мое тело возвращалось тепло! И пошел на север, уже к вечеру выйдя к городу Иохара-Кангу, это уже сарграмские земли. Почти на тысячу тианну севернее той деревни, где мы с тобой встретились.
   - Здорово... - выдохнул Митька. - Вот бы мне так, чтобы сразу и домой... В мой мир...
   - Будь вон в той навозной куче самоцветные каменья, так была бы то не куча - государева казна, - мягко заметил Тми-Наланси. - Единый - это тебе не магический камень, дабы желания твои выполнять. Он творит не твою, а Свою волю, и Его воля на самом-то деле для тебя куда полезней. Он привел тебя в наш Круг с какой-то целью, и выведет, когда потребуется, не раньше. Вот сам посуди только здесь, от нас, которых в уме почитаешь дикарями, узнал ты о Едином Боге, ощутил над собою Его спасающую руку. А ведь там, в Железном Круге, ты и не задумывался о Нем. Хотя, казалось бы, там встретиться с Ним проще, чем у нас... Он ведь, согласно преданиям, сперва пришел к вам, открыл вам Себя, дал путь. Я никогда не был в вашем Круге, мальчик, я ведь не маг... но слышать приходилось. Наш Направитель, Вестник Алам, в прошлом был в Тхаране... прошел Великое Посвящение, овладевал тайными искусствами... пока не открылась ему истина. Так вот он многое знает о Железном Круге... он может даже сообщаться с кем-то оттуда. И судя по его рассказам, плохо там у вас... лишь немногие сохранили верность Единому. Большинство же отвернулось от Него и живет только этой, временной жизнью. Так что не случайно ты оказался тут - иногда приходится совершить путь в сотню тианну, чтобы узнать новость, давно известную в твоем селении.
   - И что же? - насторожился Митька. - Мне, значит, надо ждать, когда этот самый Хайяар закончит у нас свои дела и вернется сюда? А может, он их никогда не закончит?
   - Дела его нам известны, - пожевал губами старик, - и Единому они неугодны. Маги хотят улизнуть от положенного им воздаяния, хотят властвовать над дикими и слабыми народами, неспособными постоять за себя. Хотят накопить силу и вернуться обратно, в Оллар... чтобы мстить. Так что уж не знаю, малыш, как оно получится. Почему-то кажется мне, что никогда не закончит меккос Хайяар своей работы.
   - То есть его убьют? - уточнил Митька. - Но кассар говорил, тогда и я умру.
   - И это возможно, - согласился Посвященный. - Мы не можем в точности знать волю Единого. Может, и умрешь, и сразу войдешь в светлое царство... а может, он сохранит тебе жизнь, ибо есть у него насчет тебя иная воля. Вернет ли Он тебя домой? Моли Его об этом, как знать, может, твоя мольба совпадет с Его желанием. Тот путь, о котором ты знаешь от магов - он же не единственный. Захочет Господь - и без всякого лемгну перенесет тебя домой. А не захочет никакие маги не помогут. Их сила - или от естества природного, или от содействия темных духов. Единый же превыше этого, Он, сотворивший Круги, может все. Видишь, Митика, я откровенен с тобой. Я не хочу внушать тебе ложных надежд, единственное, на что тебе стоит надеяться - это на Бога Единого. Ни на магов, ни на владык, ни на хитрые искусства не возлагай упования, неминуемо ошибешься.
   Митька помрачнел. Услышанное оказалось чем-то вроде ледяного душа когда ты моешься, и вдруг неожиданно отключат горячую воду. Раньше-то хоть какая-то определенность была, кассар говорил - месяц, от силы два... А теперь, значит, все отменяется и сидеть в этом Олларе до смерти? До, возможно, очень скорой смерти, если лысого колдуна на Земле замочат. Или не на Земле, а в этом самом Древесном Круге. Сожрет его какой-нибудь пещерный медведь или саблезубый тигр - и готово дело.
   - Не расстраивайся, - старик положил ему сухую ладонь на макушку, и отчего-то стало тревожно и горячо. - Единый видит, как ты хочешь домой. Проси его, и я тоже попрошу... Я же понимаю... Есть у нас такая поговорка: в гостях хорошо, а дома лучше.
   - У нас тоже она есть, - вздохнул Митька. Но все же тоска съежилась, отступила. Он, конечно, понимал, что не навсегда. На время.
   Сердце сжималось от радостного возбуждения. Скоро, наверное, уже скоро Темная Дорога окончится, и господин князь будет очень поражен. Неприятно поражен, смертельно. Что не сделал кассарский камушек, сделают единянские клинки. Ну и молитвы, само собой.
   Приятно было ощущать на поясе тяжесть клинка. Пускай это не настоящий боевой меч, а скорее длинный кинжал, но все-таки оружие, не хуже того, что когда-то подарил ему кассар. Того, что так и остался на полу в "раборатории".
   Клинок ему выдал хмурый, неразговорчивый сотник Минсо-Йаммо. Митьке даже просить не пришлось - с утра, едва лишь спев молитвы Единому и позавтракав горячей жирной кашей, хандара начала готовиться к штурму. Всадники проверяли упряжь коней, стрелки чем-то мазали тетивы луков, иные точили клинки. На первый взгляд лагерь напоминал муравейник, в котором поворошили палкой, на самом же деле каждый знал, что и зачем делать. На рассвете натянуло готовые пролиться дождем облака, но после их раскидало ветром, солнце вырвалось на волю и жарило точно так же, как и всегда.
   Командующий, Оорта-ла-Мирру, довольно молодой еще мужчина, подошел к шатру, возле которого, не зная чем заняться, сидел Митька. Складывать шатер это в одиночку не выйдет, это целая наука, а все бегают озабоченные, про него вроде как и забыли.
   Оказалось, не забыли.
   - Что, отрок, маешься? - прогудел Оорта-ла-Мирру. - А на тебя вся надежда.
   - Это как? - не понял Митька, но на всякий случай встал.
   - Видишь ли, - появившись из-за командирского плеча, начал Тми-Наланси, - до замка Айн-Лиуси примерно десять тианну. Это если по земле. Но мы пойдем совсем не так. Мы пойдем той самой Темной Дорогой, которой ты и выбрался из замка. И ты нам ее откроешь.
   - Да я же не умею, - испугался Митька.
   - Уметь ничего не нужно, мы все сделаем сами. Самое главное - найти точное место, где тебя выбросило в мир. Там, на болоте. Именно там остался вход... отверстие в ткани сущего... прошло немного времени и оно до конца не затянулось. А уж открыть мы сумеем, если будет на то воля Единого. И придем в замок, без всякой осады, без лишней крови. Понял?
   - Так я же не помню, где, я же долго по болоту шел... пока тонуть не стал.
   - Вспомнишь, - веско произнес Оорта-ла-Мирру. - Тело само вспомнит. Да и Посвященный Тми-Наланси поможет.
   - Это все просто, - вновь заговорил старик, - ты, главное, не волнуйся, а просто вспоминай. А я буду держать тебя за руку. Как только ошибешься, не туда пойдешь, я это по руке почувствую.
   - Да, и вот что, - не оборачиваясь, щелкнул пальцами командующий, и из-за его спины вышел сутулый пожилой сотник. - Друг Имсо-Йаммо, выдай отроку меч... какой ему по руке. На всякий случай... Когда придем в замок, пристально посмотрел он в глаза Митьке, - никуда не соваться. Находиться рядом с Посвященным Тми-Наланси. Нарушишь этот приказ... - он замолчал, кусая тонкие губы, и Митька ждал, что же последует дальше. Что посулят - муравьиную яму, кол или, по милосердию великому, всего лишь прутья лиу-тай-зви?
   - Так вот, нарушишь этот приказ - прольется кровь. Или твоя, или чужая... тех, кто будет тебя охранять, рискуя своими жизнями. Нам это надо, Митика?
   - Все понял, - прошептал Митька. Оорта-ла-Мирру умел говорить убедительно.
   Никаких призраков или глюков на сей раз не обнаружилось. И справа, и слева тянулась плотным занавесом тьма, ее не разгоняли даже факелы в руках воинов-"тмаланни" - "светоносцев". Они, эти воины, шли без доспеха, без мечей в одних лишь длинных белых плащах, босые. Несли факелы и негромко пели что-то заунывное - слов Митька, сколько ни пытался, разобрать не сумел. Но, видимо, именно их пение разогнало призраков, и оттого Темная Дорога больше не казалась страшной - вроде бы обыкновенный туннель, как в метро, только куда шире и без рельсов.
   Тми-Наланси шел рядом, в таком же, как у светоносцев, плаще. Меча у него тоже не было, и Митька чувствовал - меч Посвященному попросту не нужен, как не нужны костыли спортсмену.