Каплан Виталий. Круги в пустоте

   18.
   Никого не хотелось видеть. Бодрые слова, что не все потеряно, он и сам говорить умел. Толку-то от них? Уже несколько часов, как сбылась мечта - он домчался-таки, добрался до вожделенного замка Айн-Лиуси. Поднесли, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Вот, высокие серые стены, круглые, похожие на шахматные ладьи, башни, можешь сколько угодно щупать руками. Но, как в тех же шахматах, что толку от сильных фигур, когда ходить нечем? Вернее, некуда.
   Лешку отыскать не удалось. Замок, понятное дело, огромен, но и народу в обеих хандарах тоже немало. И уж, казалось бы, все облазили, в каждую щелочку потыкались, каждую стенку простучали. И нашли, много чего интересного нашли, только вот Лешки - ни следа. И здешнего хозяина, князя Диу, тоже ни следа. Магия? Но все Посвященные дружно уверяли, что никакой магии в замке не осталось, вся развеялась по молитве к Единому. Виктор Михайлович не спорил им, наверное, виднее, что там развеялось, что нет. Только ведь и сына нет, и что тогда выходит? Или они изначально шли не туда, то есть тхаранские маги спрятали Лешку где-то совсем в другом месте, а Айн-Лиуси - камушек в кусты, или, что не менее скверно, князь, удирая отсюда, взял ребенка с собой. Ищи теперь ветра в поле.
   А как мчались, как понукали и без того взмыленных коней, когда на горизонте показались угрюмые серые стены! Собственно, можно было и не гнать, все равно ведь предполагалась осада. Кто же знал, что хандара Оорта-ла-Мирру сумеет ворваться внутрь? Илси-Тнаури, кстати, едва заметно хмурился, видно, очень уж ему хотелось быть первым. Ничего, перетерпит, не гонки на кубок Европы.
   Фактически, хандара Илси-Тнаури оказалась лишней. Все уже сделано ключевые пункты заняты, княжеские войска обезоружены и заперты в казармах, подземные темницы обследованы. С военной точки зрения все уже было закончено. Достаточно оставить здесь гарнизон до подхода регулярных войск государя Айлвы, и можно бы возвращаться. Только вот Лешка... и князь. Упускать этакую змею никак нельзя.
   Упускать никто и не собирался. Высланные в степь конные разъезды стрелами разлетелись во все стороны, сотники Аун-Минна и Хъярри-Гломму вели сейчас допросы. Пока результатов ноль. Никто ничего не слыхал про Лешку, не было такого, говорят. Впрочем, воины и слуги мало что знали. Мало кого из них допускали в княжеские покои, а те, кого допускали, видели доступное лишь обычному, человеческому глазу. И теперь, когда магия вроде бы отключена, становится ясно, сколько же здесь такого, о чем никто никогда и не подозревал. Чего стоит один лишь колодец, доверху заполненный детскими скелетами! А бесконечная череда залов, галерей, тайных хранилищ... По-хорошему, сюда бы весь УКОС командировать на полгода - и это только чтобы разобраться, что к чему.
   Многое, конечно, мог бы рассказать Дима Самойлов. Как удачно вышло, что его нашла хандара Оорта-ла-Мирру! Казалось бы, одной головной болью меньше. Но именно что казалось - парень вскоре куда-то исчез. Вот уже несколько часов никто не знает, где он. То ли обиделся на излишне опекавших его единян и забился в какой-то глухой угол, то ли захотелось приключений... Ясно только, что за ворота замка он не выходил, а больше отсюда никак. Обычные пути перекрыты, а магических, надо полагать, больше нет.
   По словам Посвященного Тми-Наланси, мальчишку упустили, уже выйдя из подземелья. Стоило старику на минуту отвлечься - и на тебе. Впрочем, Посвященный не слишком по этому поводу дергался. "Да не переживай ты, Вик-Тору, - говорил он слегка усталым голосом, - найдется отрок, никуда не денется. Нелегко ему сейчас на сердце, вот и носит его где-то". Тми-Наланси вкратце рассказал и о том, чем именно отягощено отроческое сердце.
   - А что, никак нельзя было оставить этого Харта в живых? раздраженно поинтересовался Петрушко, в упор глядя на Посвященного. Обязательно нужна кровь?
   Тми-Наланси спокойно выдержал его взгляд, не моргнул.
   - Кассар Харт из рода Гиров убил беззащитного ребенка, и хуже того принес его в жертву темному демону. По нашим установлением сие подлежит смерти, - строго разъяснил он. - Никаких скидок и уверток тут не предусмотрено. Закон Единого прям как стрела, отступить от него в малом означает отступиться и от всего упования нашего.
   - Этак вы, ребята, далеко пойдете, - бросил в душный воздух Петрушко. - Если уже сейчас, едва лишь получив государево покровительство, вы наладились кровь лить, так посмотрел бы я, что из вас получится через пару сотен лет. Запылают, боюсь, костры, полетят клочки по закоулочкам. У нас так было, кстати, и ничем хорошим не кончилось. В рай, как говорится, на аркане не тянут. - Рука Единого убережет нас от пути зла, - убежденно заявил старик, и Виктор Михайлович понял, что спорить тут бессмысленно. Фанатик есть фанатик, да и некогда богословские диспуты разводить. Умен Посвященный и по-человечески симпатичен, но если уж на чем-то его заклинит... остается лишь умыть руки.
   - А друга его так и не нашли? - помолчав, спросил он.
   - Нет, - вздохнул Тми-Наланси. - Тоже как в воздухе растворился. Камера его пуста, цепи валяются, ошейник бронзовый пополам разломан... Похоже, это еще до нас, ибо пахнет магией... Ну да будет воля Единого, сыщется.
   Гораздо интереснее оказался разговор с освобожденным узником, стариком Харриму-Глао. Правда, освобождать старика солдатам не пришлось - он вышел им навстречу сам. Жуткий вид, струпья, раны, грива волос - но ведь сумел же как-то освободиться от цепей, открыл как-то дверь камеры. Это при отключенной-то магии! Впрочем, как он сам утверждал, прямого отношения к магии его искусство "дьордо-хмангу" не имеет. Просто проникание в суть вещей. "Суть вещей", конечно, вызвала у полковника Петрушко профессиональную настороженность, но опять же, не время было отвлекаться.
   Старика он допрашивал сам, не доверил сотникам. И правильно сделал полезный и знающий оказался старик. Отмытый и накормленный, с перевязанными ранами, Харриму-Глао охотно пошел на контакт. Какой там допрос - так, беседа двух умных людей с параллельными целями. А что за дверями горницы подпирают стенку двое солдат с копьями - так это ничего, это для проформы.
   Полагалось, конечно, все вызнать про этого старика, все-таки наставник княжеских боевиков - фигура ценная. Только не стал Виктор Михайлович ни о чем выспрашивать, слишком муторно было внутри и глупыми казались все эти игры в "психологические типы", "эмоциональные подстройки" и "ментальные привязки". Да и не УКОС тут - совсем иной, странный и страшный мир. Обманчиво похожий на Землю, но иной, совсем иной... Он просто рассказал старику главное скупо и четко, словно делая доклад в кабинете Вязника. То, что Харриму-Глао оказался магом, сильно упрощало дело. О переходах между Кругами объяснять не пришлось.
   Старик сидел на плетеной из каких-то местных зеленых прутьев циновке, молча слушал, время от времени кивая головой, отчего его густая борода опускалась ниже пояса. Возможно, при иных обстоятельствах это выглядело бы и комично... но сейчас горечь и досада начисто лишили его даже тени юмора.
   - Что ж, - пожевал губами Харриму-Глао, выслушав "отчет", - дело-то еще хуже, чем думалось мне. Князь наш не таков, чтобы вот так просто сбежать. Стало быть, замыслил он некую хитрую пакость. Здесь он где-то, поганец Диу, неподалеку. Прячется, выжидает.
   - Как это здесь? Как прячется? - не поверил Петрушко. - Ведь единяне сняли всю здешнюю магию, о чем ты говоришь?
   - Дело я говорю, чужак! Дело! - с неудовольствием посмотрел на него старик и вновь тряхнул бородой. - Магию они, понимаешь, сняли... Ага, ну как же, как же... Так просто княжескую магию не снимешь... это они, друзья твои единяне, только внешние барьеры убрали... те, что силою стихийных духов выставлены. Да и то, мнится мне, ненадолго. Духи эти, понимаешь, точно крысы. Ногой на них топнешь, они шмыг по углам, затаились вроде как, а после опять... Но не то главное, чужак. Есть много чего, духам неподвластного... Князь-то хоть сердцем и гриб поганый, а зато разумом велик. Глубоко он проник в тайны естества, освоил мертвые, слепые силы. Не по зубам твоим выскочкам-единянам законы естества отменять. Духов припугнули, да и только. Хотя тоже дело, конечно... Я ведь потому из камеры-то и вышел, что воздушные духи, коих к моим цепям приставили, в оммо-тло сбежали. А уж от простых-то цепей избавиться дело плевое, чужак.
   - Значит, думаешь, здесь прячется?
   - То и думаю, - оскалился старик. - Только не думаю, что хватит у вас силенок отыскать его. Ты ведь и дитя свое найти не можешь, хоть людишки все облазили да обнюхали. А мальчонка-то здесь. Не такой человек князь, чтобы спесивым старцам тхаранским такой вкусный кусок отдать. Догадываюсь я даже, для чего дитя ему нужно. Нет, не убить, и не думай, - поспешно добавил он, увидев Петрушкины глаза. - Ключик он, твой сын. К тебе ключик, к твоему Кругу, к твоей службе. И потому не отдаст он тебе его ни за что... пока ты ему нужен, все будет тянуть да обещать... а как сделаешься бесполезен, так обоих того... вроде как меня, на цепь заговоренную. Или еще проще, выпить живую силу и забыть. Только это нескоро. У князя-то, видать, большие расчеты имеются на твой Железный Круг. Потому и земляка твоего, парнишку этого, обхаживал. А ведь силен парнишка оказался, - неожиданно рассмеялся Харриму-Глао, обнажая черные осколки зубов. - Утек от дакассара нашего, и от единян утек. Говоришь, тут он где-то бродит? Ну-ну... Ох, чувствую, найдет он таки Черный Камень. Только хватит ли духу воспользоваться?
   - Какой-какой камень? Ты о чем, почтенный Харриму-Глао? - не понял Петрушко.
   - Ох, - вздохнул старик, - неужели тебе друзья-единяне ни о чем не рассказали? Хотя оно и понятно, демонские штучки это по их понятиям, а стало быть, незачем и язык поганить. Ну, слушай, у тебя, я гляжу, в ушах пробок нету... Магическую силу из человека можно в камень перелить, и камень такой многое способен. Как это делается, разговор долгий и неприятный, да не о том мы сейчас. Любит наш князь такие камушки, собирает их... Которые сам сделал, которые купил, которые и отобрал. Много у него камней... Целый зал на то отведен, все стены переливаются, от камушков-то. И все как на подбор в себе силу хранят. Но есть у князя и особенные камни, могучие. Их всего-то три, и вся сила их только на один раз... зато и огромная сила. Черный камень, к примеру, может человека куда угодно перенести, хотя бы и в другой Круг.
   - Это как же? - заинтересовался Петрушко. - А теория трех душ? Колебания этой самой имну-глонни как же? Не разорвет человека в чужом-то мире?
   - Ничуть, - старик поерзал, принимая позу поудобнее. Видимо, болели все-таки раны.
   - А почему?
   - Почему, знает лишь князь, который сей камень и сотворил, - отрезал старик. - Мнится мне, однако, что-то такое случается с имну-глонни, какое-то превращение, и не страшны ей уже никакая дрожь Кругов. Вот я парнишке про камень-то и рассказал. Какой-никакой, а единственный для него выход. Чем при князе оставаться, лучше уж сразу в петлю... да только хитер князь, и такого не допустит.
   - Значит, уважаемый, ты полагаешь, мальчик сейчас по замку шастает, волшебный камень ищет?
   - Видать, так, - подтвердил Харриму-Глао. - Ежели бы он просто поплакать убежал, так и нашли бы его давно уже. А он, постреленок, видать, в княжеские покои прямиком. Там колдовская защита особая, не от духов, ее твоим единянам не снять... вот и не находите его. Другое странно, как это ему удалось... при том, что даже малой искорки магического дара у него нет. Разве что сразу ему удалось камень найти, пока еще не хватились его? А уж с камнем-то нипочем не найдете, камень его такой завесью покроет, что и сильный маг не справится... Разве что ежели кто Великого Посвящения.
   - Алама, что ли, сюда вызвать? - вслух задумался Петрушко. - Он вроде говорил, у него великое...
   - Как же, как же, - ехидно заметил старик, - побежит сюда Алам... Он ведь отступник, проклял он и посвящение свое, и дар свой магический. Целиком все выкинул, отдался Единому. Не пойдет он вспять, не из таковских... Я ведь его, Алама, видал... Ох, давно это было... - на старческих глазах блеснула слеза, и Петрушко опасливо подумал, не начнется ли сейчас вечер воспоминаний. Но нет - старик дернул головой и внимательно взглянул на него.
   - А еще у князя Диу есть Белый камень, - проговорил он негромко и со значением.
   - И что из этого следует? - в тон ему протянул Виктор Михайлович.
   - Тебе бы сей камень пригодился, Вик-Тору, - пояснил старый маг. Белый камень многое может, к примеру, перенести к тебе человека, которого больше всего хочешь видеть. Откуда угодно - из дальней страны, из другого Круга... Может, даже и из нижних пещер, из страны тьмы смертной, да только правда ли, никому неведомо. Не проверяли. Так что гляди, найдешь камень - он тебе и сына вернет. А уж как потом в свой Круг вернуться, сам решай, камень на том силу свою утратит.
   - Да дальше-то как раз понятно, - нетерпеливо отмахнулся Петрушко, дадим домой Хайяару знать, обменяет Лешку на здешнего юношу, лемгну его. Ты лучше скажи, как мне этот Белый камень найти?
   - Ну что я тебе отвечу? - прикрыл глаза старик. - Где князь свои особенные камни прячет, никому не ведомо. Думаю, однако, что у себя в покоях. Вряд ли на виду, и вряд ли без охраны.
   - Какая еще охрана? - перебил Петрушко. - Вся охрана у нас в казармах под замком сидит. Пуст замок, ни одного стражника.
   - Да не такая охрана, - усмехнулся Харриму-Глао. - Магическая, и единянским молениям, думаю, неподвластная. Да вот только такие камни не очень-то любят лежать в тайнике... есть у них некое подобие воли... Так что, быть может, камень и сам к тебе потянется. Ты, главное, думай о нем неотступно... Вот и все, что могу сказать.
   - Что ж, благодарю и за это, - поднялся он с кресла. - Что сделать для тебя, почтенный Харриму-Глао? Я, конечно, не командую хандарами, но думаю, к слову моему тут прислушаются.
   - А ничего не надо, - просто ответил старик. - Что нужно тому, кто очень скоро помрет? Тишина. Здесь тихо.
   - Это ты брось? Зачем помирать, тут, как мне сказали, есть искусные целители, ты еще не дряхл... зачем ты так, куда торопишься?
   - Не тороплюсь я, просто знаю. Мне бы давно уже полагалось спуститься в нижние пещеры, видишь следы пыток? Смертные это пытки, чужак. Да только сие неинтересно князю, нужен я ему был... вот он и приставил ко мне духов земли, воздуха и камня, дабы удерживали они во мне жизнь, а заодно и стерегли. Теперь единяне их прогнали, и все пойдет по естеству... Сегодня я еще увижу закат, а вот будет ли мне завтрашний, сомневаюсь. Это нестрашно, поверь. Это грустно, но истинный человек сильнее своей грусти. Прощай, Вик-Тору. Если ты в кого-то все-таки веришь, пускай тот и поможет тебе. А я устал, я сейчас буду спать... в тепле, в сухости...
   И повернувшись к стене, старик замер.
   Виктор Михайлович осторожно вышел, тихо прикрыл за собой дверь. Подозвал стражников, отдал несколько коротких распоряжений. И пошел по винтовой лестнице вниз... Вход в княжеские покои был в другой башне.
   Он и сам удивлялся своей прыти. Взрослый человек, полковник, муж, отец - а точно мальчишка поверил сказке доброго дедушки... или не очень доброго... очень добрых здесь не бывает по определению. Зверский мир, жестокость у всех в крови. Даже эти слуги Единого, без пяти минут христиане - и то заражены все тем же неистребимым зверством. Пускай трупов во дворе замка немного, но ведь есть они, есть. И ладно бы только княжеские воины, до последнего защищавшие своего господина... кстати, хладнокровно предавшего их господина. Так нет же - к телам воинов добавились и прочие. Старик-управляющий, правая рука князя, самодержец во всем, что касается здешнего хозяйства. Его выдали обозленные рабы, притащили избитого к воеводе, бросили к ногам. И готово дело - вывели старичка во двор, предложили отречься от идолов, а когда тот сухо отказался, поставили на колени и деловито, умело отсекли голову. Потом еще и кассар этот, Харт-ла-Гир. То же самое... ему, говорят, прострелили голову из тяжелого боевого лука, такие на полкилометра бьют... только здесь едва ли десяток метров был... а наконечник стрелы здоровый, пальца в два шириной. Небось, полголовы снесло... Лежит сейчас кассар Харт, накрытый какой-то грубой тканью, и вьются над ним мухи. И все, разумеется, во славу Единого... В самом деле, что же дальше-то здесь будет? Можно понять злосчастных магов, намылившихся в Древесный Круг. Нет, рано, слишком рано принесли этим дикарям монотеизм. Не доросли, не успели еще сами ужаснуться своей жестокости... Впрочем, если допустить на минуту, что Бог действительно есть и действительно достучался до этого мира, то кто он такой, Виктор Михайлович Петрушко, чтобы судить Бога, чтобы чертить Ему график работ? С собой бы разобраться, Лешку бы найти... или хотя бы тот самый сказочный камушек.
   Суета за несколько часов уже рассосалась, жизнь входила в новую колею. Разместили воинов, приставили к обычной своей работе слуг - прежде всего поваров и конюхов. Все-таки лишних десять тысяч человек даже для такого огромного замка многовато. Караулы, дозоры, все как положено. И подземная темница тоже не пустует - одних узников выпустили, других посадили. Всех княжеских телохранителей, всех командиров как из личной княжеской дружины, так и размещенного тут тхаранского гарнизона... Потом, видимо, кого-то и выпустят, но пока, из соображений бдительности...
   Он прошел через двор, радуясь, что никто из знакомых не попался на пути. Не хватало еще объяснять, куда и зачем идешь. Впрочем, у дверей в княжеские покои стояло двое копьеносцев, но Петрушко, не снисходя до каких-либо объяснений, молча прошел мимо них. Воины, видать, были себе на уме, препятствовать не стали. Небось, все знают, что с загадочным Вик-Тору, другом самого государя, лучше базар не затевать.
   Винтовая лестница казалась бесконечной, хотя со двора княжеская башня выглядела не столь уж высокой. Наверное, это нетерпение заставляло его принимать минуты за часы. Он сам понимал, что это глупо - впереди долгие поиски, что толку экономить на мелочах? Но, перескакивая через две ступени, упрямо рвался наверх, искать иголку в стогу сена.
   Внутри оказалось пусто. Видимо, наскоро пробежавшись по княжеским покоям и не найдя ничего интересного, единяне решили отложить детальное обследование до завтра. Да, видать, все-таки прокололись они, прав старик Харриму-Глао. Не всю магию сняли, вот ведь и Диму Самойлова до сих пор не нашли, и детей этих несчастных, о которых тот рассказывал Посвященному Тми-Наланси.
   Виктор Михайлович скоро по-настоящему заблудился. Комнаты и коридоры все были похожи друг на друга, и не чувствовалось тут никакой системы. Хорошо хоть догадался взять с собой несколько факелов. Солнце уже клонится к закату, а поиски грозят затянуться надолго... Поиски... Можно ли так назвать бессмысленное блуждание из комнаты в комнату, беглые, оценивающие взгляды? Толку-то? Камень если спрятан, так уж действительно спрятан, не такой же князь дурак, чтобы держать его на туалетном столике. Скорее всего, камушки он вообще прихватил с собой. Не золото же ему брать. Золота, кстати, нашли немало, и немало монет успело перекочевать в солдатские походные мешки, пока яростный Оорт-ла-Мирру не прекратил это безобразие, пригрозив отрубить несколько наиболее загребущих рук. Подействовало - слово воеводы, по всему видать, не расходилось с делом. У дверей сокровищницы поставили стражу, завтра как положено произведут опись...
   Думать о камне, думать непрерывно... Лучше бы старик велел не думать, тогда, по известному психологическому закону, все мысли вертелись бы только вокруг запретного. А тут... Что только ни лезло в голову - и Настя, которой скоро надо бы снова "позвонить", и всякие ужасы, которые вполне могли приключиться с Лешкой, и навязчивое желание набить Хайяару морду... И уж совсем несуразное, неуместное сейчас - есть хотелось. В суете да горячке поисков об этом как-то не подумалось, а теперь вот слабая плоть брала свое. Ощутимо булькало в животе, и думалось о жареной баранине, о жирной каше и пахучем хлебе.
   Камень... Белый камень, мгновенно переносящий из дальней дали того, кого любишь... Как им пользоваться, интересно? Надо было старика спросить, да вряд ли знает. Знал бы - сказал. Ладно, главное найти. Ну где же ты, чертов камень?
   ...То ли слабое движение воздуха, то ли звук на пределе слышимости. Нет, показалось, наверное. Зря рука потянулась к поясу - не с кем тут, похоже, сражаться, и железки тут без толку. Или?.. Дыхание, скрип двери... наверное, все-таки это крик. Едва различимый, сдавленный. Где?
   Рукоять сама прыгнула в, откровенно говоря, не слишком привычную к ней ладонь. Похоже, кричали в конце коридора. Осторожно выглянув, он не обнаружил никого. Пыльный воздух, подсвеченный заходящим солнцем. Так... Коридор, оказывается, изменился, пока он шарил в богато обставленной комнате. Теперь стены с обеих сторон стали стеклянными. Самое настоящее стекло толстое, слегка зеленоватое, и солнечный свет, проникая в его толщу, разливался жидким изумрудом. Красиво, ничего не скажешь, только некогда красоту оценивать - там, вдали, кто-то отчетливо стонет. И голос, похоже, детский.
   Длиннющий коридор он преодолел несколькими прыжками - и замер перед внушительного вида дверью. Звук доносился оттуда. Тонкий, дрожащий плач - и изредка густое рычание. Впрочем, скорее все же это речь - но бас такой низкий, почти на границе инфразвука.
   Он подергал дверь - без толку. Казалось, намертво вделана в розовую мраморную стену. Навалился плечом... Будь он танком или на худой конец бульдозером... Но если твой вес - пятьдесят пять кило, изображать бульдозер глупо. Надо как-то иначе. Интересно, дверь просто так заперта, на обычный замок, или тут какая-то особая магия? Интерес, конечно, сугубо теоретический ни мастерством взломщика, ни мага Виктор Михайлович не владел. Значит, надо зайти с другого конца. Так... Если невозможно открыть отсюда, пускай открывают оттуда. Ради веской причины.
   Вескую причину необходимо было сделать. Чертыхнувшись, он с третьей попытки зажег факел, подождал, пока пламя охватит промасленную древесину - и сунул под дверь, к узкой, пальцу не пройти, щелочке. Дверь хоть и мощная, а тоже деревянная. И горит дымно. Очень заметно горит.
   Расчет оправдался - спустя пару минут с той стороны раздалось лязганье засова, дверь утянулась внутрь. На самую малость - но худенькому Петрушко много было и не надо. Скользящее движение - и вот он, в месте своего назначения.
   Темный и грязный чулан, маленькое окошко под самым потолком. И пусто. Ни загадочной жертвы, ни мучителя. Кто же тогда отодвинул здоровенный, в руку толщиной, засов? По коже пробежали мурашки. Может, невидимый Диу-ла-мау-Тмер стоит в метре от него и усмехается? Ладно, пускай, сейчас с дверью разобраться бы. Настоящий пожар нам не нужен...
   Полковник вздохнул и применил пионерский метод. Тем более, жидкость и так просилась наружу. Да, неприлично, но гореть тоже неприлично. Да и кого стесняться? Невидимого врага? Так далеко интеллигентность Виктора Михайловича не простиралась.
   Отчего-то стало заметно светлее, сумерки, царящие в чулане, уже не казались столь мрачными. Что такое?
   Он резко обернулся - и столь же резко замер. В дальнем углу, на грубо сколоченном табурете, мягким снежным сиянием мерцал он - Белый камень. Почему-то Петрушко сразу понял, что ничем иным эта огромная светящаяся жемчужина быть не может. Размером с большое яблоко, гладкий и матовый, камень лучился изнутри светом.
   Вздрогнув, он сглотнул слюну, непривычной рукой перекрестился и осторожно поднял камень. Тот оказался теплым на ощупь, словно это и не камень, а чье-то маленькое тело.
   - Вот ты, значит, какой, братец, - шепнул полковник. - И как же с тобой положено управляться?
   - Легко, - раздался голос, и ноги у Виктора Михайловича сразу сделались ватными. На всякий случай он опустился на тот самый табурет.
   Голос был явно детский. И что добавляло жути - звучал он внутри полковничьей головы. Так, словно на грани яви и сна ты уже не в силах различить, действительно ли это чужие голоса, или твои выплывшие из подсознания мысли.
   - Кто? Кто говорит? - прошептал Петрушко, уже заранее зная ответ.
   - Я это... ты меня держишь.
   - Так... понятно... - полковнику, конечно, ничего еще не было понятно, но привычка сдерживаться брала свое. - Камень, значит. А кто здесь плакал? И кто рычал?
   Несколько секунд было тихо. Потом камень отозвался:
   - Я плакал... На волю просился. А рычал страж-держатель.
   - Ну, дела... - Петрушко хрустнул пальцами левой руки. - И где же он, держатель этот?
   - Ты его спугнул... и он вернулся в оммо-тло... где меня спрятал господин...
   - Что еще за оммо-тло? Я ваших дел не знаю, я не отсюда.
   - Да я понял, - снова раздался детский голос. - У тебя чужая имну-глонни, я вижу. Она сидит на тебе... - в голосе проявился едва заметный смешок, - точно взрослое млоэ на мальчишке. А оммо-тло - это внутренний слой... тебе не понять. Я бы и сам не понял... когда был живой.
   - А сейчас?
   - Сейчас я камень. Белый камень. И господин спрятал меня в оммо-тло, и приставил удерживающего духа... такой злобный... как бешеный пес.
   Ай да единяне, ай да молодцы, усмехнулся Виктор Михайлович. Сняли, называется, магию, изгнали, значит, стихийных духов. Работнички...
   - Так где же это самое оммо-тло? - ровным голосом спросил он.
   - Ну... - свет камня чуть дрогнул, - оно везде... и нигде. Это же не слева и не справа, ни вверху, ни внизу. Говорю же - внутри. Сейчас вот мы с тобой на внешней стороне Круга, тут солнышко, звезды... а оммо-тло - это внутренняя сторона. Холодно там, и туман... липкий такой, тяжелый. И этот держатель сидит... зубастый. Может укусить...