Петров (Бирюк). Юг в огне

   На следующий день, рано утром, Буденный повел свою бригаду на Давыдовку, намереваясь с налета атаковать противника. Но ошеломить белых, как задумал Буденный, не удалось. Противник, видимо кем-то уведомленный, подготовился к бою.
   Буденный был раздосадован неудачей. Превосходство белых было явное. Продолжать с ними единоборство бессмысленно. Буденный отвел бригаду к селу Песковатке и сейчас же связался по телефону со штабом армии. К телефону подошел Ворошилов. Слышимость была плохая.
   - Товарищ командующий! - кричал в трубку Буденный. - Товарищ Ворошилов!.. Вы меня слышите?.. Я - Буденный... Буденный...
   - Слышу, но плохо, - комариным писком отзывалась трубка. - Что вы мне хотите сказать, товарищ Буденный?..
   - Я нарвался на крупные силы противника, - кричал Буденный. - На крупные силы... Слышите?.. Двое суток, как львы, дрались мои конники... Но силы белых слишком велики... Пришлось отойти...
   - Именем революции приказываю вам не делать этого. Держитесь, товарищ Буденный... Слышите, держитесь!..
   - Слушаюсь, товарищ командующий. Буду держаться. Но я настойчиво прошу ускорить присоединение ко мне бригады Булаткина.
   - Разве она еще не вошла в ваше подчинение?
   - Нет.
   - Сейчас же прикажу Булаткину присоединиться к вам. Что еще надо?
   - Прошу обязательно прислать пару автоброневиков. Вы слышите меня, товарищ командующий, два автоброневика.
   - Слышу... Хорошо, товарищ Буденный, подумаю... Все?..
   - Все, товарищ командующий.
   - До свидания, товарищ Буденный! Желаю удачи.
   - Спасибо! До свидания.
   Но Буденный не дождался присоединения кавбригады Булаткина - белые атаковали бригаду - и начал действовать. В этом сражении Буденный добился большого успеха. За один только день его кавбригада у Песковатки, Давыдовки и Дубовки разгромила два пехотных и пять кавалерийских вражеских полков...
   К концу сражения подошла бригада Булаткина.
   Вечером того же дня от Ворошилова был поручен приказ: из кавбригад Буденного и Булаткина образовать кавалерийскую дивизию. Начальником дивизии* назначался Буденный, политкомом Мусинов.
   _______________
   * В гражданскую войну командиры дивизий назывались начальниками.
   Обстановка вокруг Царицына по-прежнему складывалась в пользу белых. Они активно развивали наступление, все плотнее сжимая кольцо своих войск вокруг героического города. Они оттеснили части красных к Гумраку и станции Ельшанке. На правом фланге захватили Сарепту и перешли Волгу.
   Теперь белогвардейцы могли свободно обстреливать из пушек все уголки Царицына. И они воспользовались этой возможностью, открыв яростный артиллерийский обстрел по железнодорожной станции и штабу армии.
   Хотя положение создалось исключительно напряженное, но в городе все было спокойно и об эвакуации никто не помышлял.
   XI
   На заседании Реввоенсовета X присутствовало много приглашенных начальников дивизий и командиров бригад. Буденный докладывал план действий своей конницы по разгрому белых.
   Было сильно накурено. Ворошилов, посматривая на синий табачный дым, морщился, но молчал.
   В комнате было холодновато, все сидели в полушубках, бекешах, кожанках, шинелях...
   Стоя около развешенной на стене карты, Буденный говорил:
   - Против нашего правого фланга действует мощная конная группа противника. Цель этой группы - прорвать наш фронт, всей своей массой хлынуть к нам в тыл, внести замешательство в наши ряды, парализовать действия...
   - Правильно, - кивнул Ворошилов.
   - Я прошу, - продолжал Буденный, - чтобы не допустить такого положения, разрешить мне пойти с моей дивизией в тыл этой белогвардейской группировки, попытаться разгромить ее... А затем мы совершим ряд налетов с тыла на каждую группировку белых в отдельности. Я убежден в удаче такого рейда... Вот смотрите, товарищи, - повел он карандашом по карте, - условия для такого рейда благоприятствуют нам. Вот здесь мы проходим балкой незаметно для белых, затем вот этим леском заходим в тыл белой коннице... Охраны здесь у них нет, они и не подумают подозревать нас... Разгромив эту группировку, мы с налета атакуем вот эту группу...
   Десятки глаз присутствующих внимательно следили за движениями карандаша Буденного.
   - Хорошо здесь растабаривать, в кабинете штаба, - проворчал кто-то скептически. - А там, на поле сражения, оно другое может показать.
   Ворошилов задумчиво смотрел на карту.
   - Нет, почему же, - сказал он. - Товарищ Буденный, по-моему, совершенно прав. Если мы поставим перед его дивизией задачу, - подойдя к карте, стал он водить карандашом по ней, - ударом через Дубовку, Иловлю, Качалинскую на Гумрак разгромить противника перед нашим правым флангом, то это значит, что при удаче, - а я не сомневаюсь, что она будет достигнута, - мы сумеем разомкнуть кольцо вражеского окружения... Я считаю, товарищи, - повеселевшим взглядом окинул он присутствующих членов Военсовета и командиров, - что мысль товарища Буденного правильная и ее надо поддержать. Если товарищ Буденный успешно справится с возложенной задачей, то это даст возможность развить успех и всем частям нашего фронта... Мы тогда сумеем перейти в наступление по всему фронту...
   Почти все были согласны с Ворошиловым и Буденным.
   Когда заседание Военсовета было закончено, Ворошилов сказал Буденному:
   - Семен Михайлович, вы не знакомы со своим тезкой? - указал он на молодого, плечистого командира.
   Буденный внимательно посмотрел на командира.
   - Нет, не знаком.
   - Тогда прошу познакомиться, - предложил Ворошилов. - Товарищ Тимошенко, Семен Константинович.
   - Слышал, - пожал руку командиру Буденный. - Рад познакомиться. Говорят, рубака замечательный.
   - Врут, - усмехнулся Тимошенко. - Против вас, товарищ Буденный, в рубке не гожусь.
   - Ну, если так заявляет товарищ Тимошенко, - засмеялся Ворошилов, то придется вам, товарищ Буденный, взять его к себе на выучку.
   - Не возражаю, - засмеялся и Буденный. - Только, мне кажется, товарищ Тимошенко сам кое-чему может научить.
   - А вот это и хорошо, - уже серьезно произнес Ворошилов. - Семен Михайлович, товарищ Тимошенко направляется в ваше распоряжение. Как вы его можете использовать?
   - Я о товарище Тимошенко много слышал хорошего, - сказал Буденный. Если не ошибаюсь, вы командовали Крымским полком?
   - Да, - просто ответил Тимошенко.
   - Так вот, товарищ командующий, - обратился Буденный к Ворошилову, если не возражаете, я могу предложить товарищу Тимошенко командование второй кавбригадой.
   - Как вы считаете, товарищ Тимошенко? - взглянул на него Ворошилов.
   - Самого себя рекомендовать затруднительно, - улыбнулся Тимошенко. Но, прямо скажу, что под командованием товарища Буденного охотно буду служить и должность командира бригады приму. Надеюсь оправдать ваше доверие.
   - Ну и замечательно, - удовлетворенно сказал Ворошилов. - Вопрос ясен. Сейчас же и езжайте вместе... Там, у себя, договоритесь обо всем... Но я хочу вам рекомендовать еще одного товарища...
   - Кого же, товарищ командующий? - поинтересовался Буденный.
   - Фому Котова. Боевой казак... У меня тут служил... А теперь просится в кавалерию, хочется ему воевать... Возьмите его, товарищ Буденный, замечательный ординарец будет...
   - Хорошо, товарищ Ворошилов, возьму.
   * * *
   Приехав из штаба армии с Тимошенко и Фомой Котовым в свою дивизию, Буденный узнал, что генерал Голубинцев собрал у хутора Прямая Балка несколько кавалерийских полков, с которыми намеревается произвести прорыв позиции красных для того, чтобы зайти в тыл защитникам Царицына.
   Буденный решил предотвратить эту опасность... В полночь под 22 января он отдал приказ по дивизии о выступлении...
   К рассвету передовой эскадрон достиг Сухой Балки, находившейся в пяти верстах южнее Прямой Балки. Буденный приказал сделать остановку.
   Сидя на высоком, лысолобом рыжем коне, плотно запахнувшись в бурку, Буденный с пригорка наблюдал за тем, как подтягивались последние эскадроны.
   - Товарищ Мусинов, - негромко позвал он политкома дивизии.
   - Я вас слушаю, товарищ начдив, - простуженным голосом отозвался Мусинов, подъезжая к Буденному.
   - Как ваше самочувствие? Лучше вам или нет?..
   Политком зябко поежился.
   - Чепуха, - отмахнулся он. - Немного ломает... Пройдет.
   - Нет, не говорите так, товарищ Мусинов, - строго проговорил Буденный. - Эта болезнь каверзная... Отлежаться надо вам денька два...
   - Что вы, Семен Михайлович! - испуганно отмахнулся политком. Мыслимое ли дело сейчас отлеживаться?.. Не обращайте внимания на мою болезнь... Пройдет.
   - Не храбритесь, товарищ комиссар, - сказал Буденный. - Я вам приказываю, поезжайте к врачу.
   - Хорошо, Семен Михайлович, съезжу.
   - А перед тем, как поехать к врачу, я хочу с вами посоветоваться...
   - Слушаю вас, Семен Михайлович.
   - Вам уже известно, что по рекомендации товарища Ворошилова командиром второй бригады я назначил товарища Тимошенко?
   - Известно, товарищ начдив. Теперь надо нам укрепить командование первой бригады. Есть мнение комбригом первой назначить Оку Ивановича Городовикова...
   - Я не возражаю и предлагаю ему хорошего комиссара. Есть на примете человек.
   - Кого вы имеете в виду, товарищ Буденный?
   - Прохора Ермакова. Знаете его?
   - Как же. Он тут в бою отличился, генерала Кравцора зарубил. Замечательный вояка.
   - Он не только вояка, - заметил Буденный. - Но и комиссаром отличным будет... Только что из Петрограда приехал, политические курсы там окончил. Парень неплохой, знаю я его еще с австрийского фронта... Вот, может быть, молод...
   - Разве это беда? - возразил Мусинов. - Я знаю двадцатилетних военкомов дивизий. Отлично справляются со своим делом. О Ермакове политотдел армии самого хорошего мнения.
   - Поговорите в политотделе насчет Ермакова. Жалко, если его от нас возьмут.
   - Обязательно поговорю, сегодня же свяжусь. Если не возражаете, я, может быть, съезжу в штаб.
   - Хорошо, - согласился Буденный. - Только вначале поезжайте к доктору, а я вызову Городовикова, поговорю с ним.
   - Строгая вы нянька, товарищ начдив, - засмеялся Мусинов. - Ничего не поделаешь, придется поехать к лекарю.
   Проводив больного комиссара к врачу, Буденный позвал своего нового ординарца:
   - Товарищ Котов!
   Фома галопом подскакал к Буденному, приложил руку к папахе:
   - Слушаю, товарищ начдив.
   - Поезжай, товарищ Котов, разыщи Городовикова.
   - Сей мент, товарищ начдив, - снова козырнул Фома и, подтолкнув каблуками под бока лошадь, рванулся во мглу туманного утра.
   Где-то за леском, видимо в Прямой Балке, голосисто перекликались петухи. Приглушенно лаяли собаки. Изредка, как дождевые капли о дно пустого ведра, стучали выстрелы.
   Буденный, глядя на дорогу, по которой в сумеречном рассвете утра, как тени, мелькали кавалеристы, думал о предстоящем сражении. Нужно было взвесить все до мельчайших деталей, чтобы как можно меньше было потерь в людях и больше достигнуто результатов.
   Подъехал начальник штаба дивизии - хоперский казак Зотов.
   - Товарищ начдив, - сказал он, - разведчики доставили "языка". Прикажете привести?
   - Вы его допросили?
   - Так точно.
   - Что он говорит?
   - Говорит, что в хуторе Прямая Балка и близ него находятся первый, тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый, семнадцатый кавалерийские и один пехотный белогвардейские полки...
   - Это, значит... тысяч шесть-семь сабель и штыков?
   - Надо полагать, так, товарищ начдив.
   - Выходит, что у белогвардейцев вдвое больше сил?
   - Совершенно верно.
   - Вы уточнили расположение белогвардейских полков?
   - Уточнил. Разрешите показать по карте, - и начальник штаба, вынув из планшетки карту, развернул ее перед Буденным.
   Было еще темно, но они внимательно рассмотрели на карте расположение вражеских полков.
   Подъехал Городовиков.
   - Здравствуй, Ока Иванович! - поздоровался с ним Буденный. - Как нога? Зажила?
   - Лучше стало, Семен Михайлович, - ответил Городовиков. - Хромаю, но хожу... Ничего...
   - Ну, если ничего, то придется тебе, брат, принимать командование бригадой.
   - Какой бригадой?
   - Свою бригаду примешь. Ваш комбриг ранен, отвезли в госпиталь.
   Городовиков засмеялся.
   - Ты чего смеешься?
   - Да как же, Семен Михайлович, не смеяться? Мыслимое ли дело, совсем простой человек, и вдруг на тебе - комбриг... Это же, можно сказать, генеральский чин. Куда мне?.. Когда я был на действительной службе, то у нас командиром бригады ученый генерал был... Генерал Просвиров. Может, слышал?.. А я - кто?.. Простой калмык, пастух...
   - Ты меньше рассуждай, Ока Иванович, - сердито проговорил Буденный. Знаю я тебя, хитрец большой... Пастух он, не ученый. А я, по-твоему, кто?.. Граф, что ли?.. Или я академию генерального штаба кончал?.. Сам знаешь, вечным батраком был... А теперь вот, видишь, дивизией командую... Раз революция требует, чтобы мы с тобой командирами были, значит, надо подчиняться... Плохой тот солдат, который не думает быть генералом...
   - Да это-то хоть так, - согласился Городовиков. - Но, боюсь, не справлюсь...
   - Полком-то ты командуешь? Справляешься?.. Да еще как справляешься...
   - Полком-то кое-как, - хитро сощурил глаза Городовиков.
   - Не обманывай, Ока Иванович. Не кое-как, а командуешь полком прекрасно. Не прикидывайся простачком. Принимай бригаду живо, без разговоров.
   - Ну, не ругайся, начдив, - засмеялся Городовиков. - Принял бригаду.
   - Вот так и давно бы... А комиссаром у тебя будет Прохор Ермаков.
   Городовиков от изумления свистнул.
   - Чего свистишь? - хмуро спросил его Буденный.
   - Ермаков - военный комиссар?
   - А что тут удивительного? - пожал плечами Буденный.
   - Да молод он еще.
   - Молод, - усмехнулся Буденный. - Этот молодой прошел огонь, воду и медные трубы, как говорится... Мы вот с тобой, Ока Иванович, пока еще беспартийные, а Ермаков уже давно коммунист... У товарища Ленина бывал. Политические курсы окончил... А рубака какой!..
   - Ермаков боевой, - согласился Городовиков.
   - А у нас комиссары должны быть боевые.
   - Но его же нету. Он, говорят, в распоряжении штаба армии находится...
   - Верно, - сказал Буденный. - Наш политком дивизии товарищ Мусинов сегодня поедет к начальству хлопотать, чтоб утвердили Ермакова твоим военкомом... Да утвердят, конечно... Так вот, Ока Иванович, - вынув карту, стал объяснять Буденный. - Ты с бригадой сейчас зайдешь с запада. А Тимошенко со своей частью пойдет прямо в лоб противнику... Он оттянет на себя все силы врага, а ты в это время действуй с тыла. Понятно?.. А как действовать, тебя учить нечего, ты сам можешь любого научить... Хитрый же ты.
   - Будь спокоен, Семен Михайлович, - усмехнулся Городовиков. - До свиданья, товарищ начдив! - хлестнул он плетью своего коня.
   - Желаю успеха! - крикнул вслед ему Буденный.
   XII
   Налет дивизии Буденного на белогвардейские полки генерала Голубинцева был стремителен. Белые растерялись.
   В хуторе Прямая Балка, где расположился со своим штабом генерал Голубинцев, началась паника. Казаки и офицеры выскакивали из хат почти в одном белье. Автоброневики красных, ворвавшись в хутор, в упор расстреливали их. Если кому из белогвардейцев и удавалось выскочить из хутора в поле, то такой попадал под острые клинки конников Тимошенко.
   Буденный вместе с политкомом Мусиновым, сопровождаемый взводом конников, влетел в хутор. Ординарцы не отставали от него. Фома Котов глаз не спускал с начдива.
   Белые, несколько оправившись от паники, встретили их ружейным огнем. Фома увидел, как начдив вздрогнул.
   - Товарищ начдив, вы ранены? - подскочил он к Буденному.
   - Пустяки, Котов, - поморщился Буденный. - Пустяки... За мной! крикнул он, сворачивая направо в уличку. - Комиссар, не отставай!
   Конники хлынули в уличку вслед за Буденным и Мусиновым.
   Здесь было тише, пули сюда не долетали, Буденный спросил у комиссара:
   - Вы не знаете, где Тимошенко?
   - Видел, когда он атаковал хутор, - ответил Мусинов. - А сейчас не знаю, где он...
   - Ах, черт побрал! - выругался Буденный. - Упустили из хутора Голубинцева. - Привстав на стременах, он оглянулся. - Котов!
   - Слушаю вас, товарищ начдив, - подскочил Фома на своей живой, резвой лошадке.
   Но Буденный не успел ему сказать. Из переулка выскочил на невзрачной рыжей лошаденке странный всадник в старенькой дубленой шубейке и в лихо взбитом набекрень треухе. Ехал он без седла, взмахивая руками.
   - Сто-ой! - осадив лошаденку, воинственно заорал этот всадник.
   - Ты что за командир такой? - подъехав к нему, спросил Буденный. Что кричишь?
   - Не командир я, - ответил парень, - а батрак поповский... Вы красные ай не? - испытующе оглядел он Буденного и его спутников.
   - Красные.
   - Во! - обрадовался парень. - Их-то мне и надобно. А кто у вас заглавный?
   - Я заглавный, - ответил Буденный.
   - А не врешь? - недоверчиво посмотрел на него парень.
   - Не вру. Говори скорее, в чем дело?
   - Да не, ты в самом деле заглавный? - снова спросил парень и перекинул взгляд на Мусинова. - Не брешет он, а?..
   - Он правду говорит, - сдерживая смех, ответил комиссар. - Это начдив Буденный.
   - Слыхал о Буденном, - обрадованно проговорил парень. - Да, вишь, какое дело-то, начальник... Меня Ванькой зовут... Толкушкин Ванька... У попа я батраком работаю... Ныне ночью у нашего попа генерал Голубинцев ночевал со своими офицерьями... А ныне поутру, как толечко зачалась стрельба, генерал-то этот с своими офицерьями вскочили с постелей - да на коней... Поп меня разбудил: "Ванька, говорит, проводи генерала за хутор балочкой". Вот я этого толстопузого генерала да его офицерьев проводил по балке - да сюда, думаю, может, встречу где заглавного красных, чтоб, мол, поймать этого сатану-то, Голубинцева... Ей-богу, правда!..
   - А ты можешь нас провести к этой балке? - спросил Буденный.
   - А почему нет? - усмехнулся парень. - Конечно, могу.
   - Пошел! - крикнул Буденный. - Веди, Иван!
   Парень толкнул ногами под бока свою лошаденку и снова, подбрасывая локти, помчался по улице. Буденный, комиссар Мусинов и все остальные поскакали вслед за ним.
   - Не подведет? - спросил Мусинов у Буденного, указывая на парня.
   - Такие не подводят, - ответил Буденный.
   Проехав сады, парень нырнул в небольшую балку и, не останавливаясь, молча указал Буденному на свежие лошадиные следы на снегу.
   Выскочив из балки на заснеженную степь, парень радостно вскричал, указывая на группу всадников, удалявшуюся от хутора:
   - Вон они, проклятые!..
   - За мной! - закричал Буденный и, обгоняя парня, с места в карьер, крупным наметом помчался вслед за белогвардейцами.
   Чистокровный дончак Буденного сразу же выдвинулся вперед. Далеко отстали комиссар Мусинов и только что прибывший молодой командир Лемешко, назначенный адъютантом к Буденному. Не отставал лишь от начдива Фома Котов на своей бойкой маленькой лошаденке. Буденный с удивлением посматривал на него, потом, не утерпев, спросил:
   - Какой породы лошадь у тебя, Котов?
   - Кабардинской, товарищ начдив.
   - Хорошая лошадь.
   - Неплохая, товарищ начдив.
   И они продолжали мчаться молча. Проскакав версты две по сугробам, Фома почувствовал, что вспаренный его конь долго не выдержит такой бешеной езды.
   - Товарищ начдив, - крикнул он. - Лошадей загоним.
   - А вон видишь, - указал обнаженной шашкой вперед Буденный.
   Они нагоняли нескольких белогвардейцев на заморенных лошадях.
   - Стой! - загремел Буденный.
   Белогвардейцы покорно остановились и, подняв руки, испуганно смотрели на приближавшихся Буденного и Котова.
   - Где генерал Голубинцев? - спросил у них Буденный.
   - Впереди скачет, - охотно ответили пленные.
   - Вперед! - крикнул Буденный Фоме и они снова помчались.
   "Падет мой конь", - с тоской думал Фома, но отставать от начдива не посмел.
   - Смотри, Котов! - крикнул Буденный, указывая на пригнувшегося к гриве всадника в защитной бекеше, скакавшего впереди на тяжелой лошади, кажись, офицер?
   - Так точно, товарищ начдив, - подтвердил Фома. - Офицер. Я его сейчас зарублю, - поднял он шашку.
   - Не надо, - сказал Буденный. - Возьмем так.
   Поравнявшись с офицером, он тупой стороной шашки ударил его по спине.
   - Сдавайся.
   Офицер, рябой, смуглолицый, передернулся в седле от ужаса.
   - Где Голубинцев?!
   - Там... там... - указывая вперед, пробормотал офицер, тяжело склоняясь над лошадью.
   Буденный снова рванулся вперед. Глаза его горели. Больно уж заманчива была мысль забрать в плен генерала Голубинцева.
   Фома, сожалеюще оглядывая своего коня и сокрушенно покачивая головой, не отставал от начдива...
   По посвисту пуль над головой Фома догадался, что их обстреляли с пригорка.
   - Товарищ начдив! - встревоженно крикнул он. - Дальше нельзя. Обстреливают!
   Но Буденный сам это уже понял и остановился, с сожалением глядя на отдалявшихся всадников.
   - Ускакали, гады.
   Он поднял руку и посмотрел на нее. Сквозь шерстяную перчатку выступали капли крови.
   - Товарищ начдив, - вскричал Фома, - вы ж ранены!
   - Ранен, - болезненно усмехнулся Буденный. - Я уже два раза сегодня ранен.
   - И вы молчите?
   - А разве в таком случае нужно кричать?.. Сижу в седле - значит, все в порядке... Ах, черт! - снова с сожалением посмотрел он в сторону ускакавших белогвардейских всадников. - Удрал Голубинцев. Счастлив на этот раз... Но ничего, другой раз не убежит...
   Подъехали конники во главе с комиссаром Мусиновым.
   - Начдив два раза ранен, - сказал ему Фома.
   - Семен Михайлович! - встревожился комиссар. - Вам плохо?.. - Он соскочил с лошади, хотел помочь ему слезть с коня, но Буденный отмахнулся.
   - Не беспокойтесь, товарищ политком. Я ранен легко, доеду сам до околотка.
   - Товарищ начдив, - произнес Мусинов. - От Тимошенко коннонарочный прискакал... Хутор Прямая Балка в наших руках, враг разгромлен, много пленных, большие трофеи...
   - Замечательно! - радостно сказал Буденный. - Я в этом был убежден. А где наши пленные? Там среди них, кажется, офицер был...
   - Здесь, товарищ начдив, - отозвался адъютант Лемешко, подводя к Буденному трех пленных казаков и одного офицера с есаульскими погонами. Офицер едва держался на ногах, его поддерживали под руки два казака.
   - Что он пьян, что ли? - удивился Буденный.
   - Он тяжело ранен, господин командир, - ответил один из пленных.
   - Не господин, а товарищ, - внушительно поправил Фома.
   - Извиняюсь, товарищ командир, - смутился казак.
   - Ранен? - переспросил Буденный. - Гм... тогда надо устроить его на подводу... Как фамилия, есаул? - взглянул он на офицера.
   - Крючков, - тихо ответил офицер.
   - Крючков? - с интересом взглянул на него Буденный. - Уж не Козьма ли?
   - Козьма, - кивнул офицер.
   - Вот птица-то какая знаменитая к нам попала, - усмехнулся Буденный. - Это же, товарищи, тот самый Козьма Крючков, про которого буржуазные газеты легенды писали, что будто он чуть ли не эскадрон австрийцев зарубил... Ну да дело не в этом. Человек раненый, надо его в госпиталь отправить...
   Достали подводу, уложили в сани Крючкова, повезли в госпиталь. Но довезти его не удалось, дорогой он умер...
   XIII
   Выйдя из госпиталя, Константин отправился на освидетельствование медицинской комиссии, в душе тая надежду, что его признают непригодным для фронтовой службы и определят для службы в тылу. Ему не только надоела война, но он стал ее бояться.
   Будучу человеком суеверным, Константин внушил себе мысль, что его преследует рок и если снова попадет на фронт, то уж на этот раз его непременно убьет Прохор. Но медицинская комиссия не знала представшего перед ней полковника да и имела строгие указания начальства меньше обращать внимания на разные болезни военнослужащих и направлять всех на фронт. Она предоставила Константину две недели отпуска для поправки здоровья, после чего он снова должен быть направлен в строй.
   Пришел он домой хмурый, удрученный.
   - Что с тобой, мой мальчик? - приласкалась к нему Вера. - О чем грустишь?
   Константин пожал плечами:
   - Ты ошибаешься, Верусик, я совершенно ни о чем не грущу.
   - Но у тебя вид какой-то хмурый, грустный...
   - Да просто так... Ранен же я был, болел...
   - Милый мой вояка, - звонко расцеловала его Вера. - Ну, поживешь дома, поправишься, станешь снова веселым. Твоя женушка сумеет тебя развеселить...
   Константин вздохнул и промолчал.
   Вера взобралась к нему на колени и начала плаксиво:
   - Костик, твоя женушка ходит, как кухарка... У других дам новые прекрасные платья, лаковые французские туфли... Шикарные шляпы... Я уж не говорю о драгоценностях. А я, бедная, ничего абсолютно не имею... Старые платья перешиваю... перчатки все изодранные... Стыдно среди людей показываться... - И она заплакала.
   Константин сморщился, как от зубной боли.
   - Не скули, Верочка, ради бога! - замахал он руками. - Разве мне до этого сейчас?.. Вот если б случилось так, как я хотел, тогда б другое дело... Все б у тебя было, родная, даже собачка на серебряной цепочке... А то ведь получается все не так, как хочешь...
   - А что случилось, милый, скажи?
   Константин вынужден был признаться жене:
   - Пойми меня, родная Верочка, как мне не хочется снова идти на фронт!.. Хватит, черт побрал! Я уже вдоволь нахлебался этой войны. Я предчувствую, что Прохор доконает меня... Я в последнее время убеждаюсь, что судьба уготовила мне смерть от руки брата... Какой я дурак, что не повесил его. Отца с матерью пожалел...
   - Костенька, а тебе никак нельзя отделаться от фронта?
   - Как же, Верочка? Дорого я б дал, чтобы отделаться... Но это невозможно. Думал, что, может быть, медкомиссия могла что-нибудь сделать... Ничего не получилось. Знакомых в комиссии - никого... Плохо без протекции.