Степанов Александр Николаевич. Порт-Артур. Том 2

   — Всем хорош был покойник, да больно мягок со всякой сволочью, вроде Чижа, — проговорил он.
   Совсем уже поздно прибыл ординарец из Управления артиллерии с приказом направить Чижа в распоряжение Белого.
   Штабс-капитан прежде всего потребовал возвращения себе оружия и хотел расправиться с Харитиной, но она уже ушла с батареи. Тронуть же солдат Чиж не решился и, не прощаясь с Звонаревым, пошел пешком в город.
   Ночь выдалась темная, туманная. Чиж не заметил, как за ним неотступно двигались две тени. Когда он проходил по глухому, пустынному району около Пресного озера, перед ним неожиданно появились двое. Штабскапитан принял их за ночной патруль и крикнул:
   — Штабс-капитан Чиж идет по делам службы в Управление артиллерии.
   — Молись богу, вашбродь, смерть твоя пришла, — прозвучал грудной голос Харитины, переодетой уже в солдатскую одежду.
   — Да как ты, сволочь, смеешь! — выхватил Чиж из кармана наган.
   Но в то же мгновение другой солдат сбил его с ног ударом приклада.
   Офицер ткнулся лицом в грязь и заверещал:
   — Братцы, пощадите!..
   Харитина, деловито нацелившись, всадила штык под левую лопатку Чижа. Короткий стон, хрип, и все было кончено.
   Труп оттащили в ближайшую воронку. Брлохин положил ему на грудь бомбочку и поджег фитиль.
   — Теперь тикаем, Харитина. — И они исчезли в ночном мраке. Через мгновение раздался глухой взрыв.
   Наутро патруль обнаружил труп неизвестного офицера, у которого была снесена голова и верхняя часть туловища.
   Следствием установили его личность и определили, что он погиб от случайного снаряда.
   Ночью Звонарев получил приказ срочно прибыть в штаб генерала Горбатовского. Прапорщик нехотя встал с постели и, выйдя из блиндажа, позвал старшего фейерверкера Родионова.
   — Я отправляюсь в штаб. Ты останешься старшим на батарее, — распорядился он. — Утром доложи об этом поручику Борей ко.
   Стояла мутная ноябрьская ночь. Шел мокрый снег. Изредка срывался ветер. По дороге уныло тянулись темные силуэты солдат, матросов, повозок. После почти часового путешествия пешком Звонарев наконец попал в штаб. Там он застал капитана Степанова с воспаленными от бессонницы глазами, бегающего от одного телефона к другому. Тут же находился окончательно поглупевший от переутомления генерал Горбатовский.
   — Па форту номер три ранены Булганов и Соломонов и большие потери в людях. Туда двинуты» баянцы» во главе с лейтенантом Соймановым. Отправляйтесь немедленно и примите на себя командование всей артиллерией форта. Японцы в настоящий момент лезут на бруствер, им удалось захватить капонир, и, кроме того, они засели во рву, — дал указание Степанов.
   Прапорщик попросил разрешения взять с собой на форт своих солдат. Капитан охотно согласился, и Звонарев тут же отправил записку Борейко с просьбой прислать Блохина, Юркина и Лебедкина.
   Спотыкаясь в темноте на каждом шагу, прапорщик только к рассвету добрался до места назначения. Занималось туманное, серое утро. Окрестные горы сливались с небом. Продолжал идти мокрый снег.
   На форту прапорщика встретили матросы и проводили его с Сойманову.
   — Японцы подготовляют взрыв переднего бруствера форта, — взволнованно проговорил лейтенант. — Слышны стук и возня во рву. Боюсь, что взрыв может произойти каждую минуту, и не знаю, что мне предпринять.
   — Отводи солдат в казармы и к горжевому рву, а впереди оставь только часовых, — посоветовал Звонарев.
   Лейтенант тотчас же отдал необходимые распоряжения. Затем оба офицера прошли во внутренний дворик форта. С помощью стрелков и матросов артиллеристы сделали бруствер из мешков, заполненных землей. Здесь же установили три полевых пушки, возле них положили картечь и картузы с порохом. За наводчиков около орудий Звонарев поставил подошедших утесовцев. С ними пришла и Харитина в солдатском обмундировании.
   — Дозвольте, вашбродь, остаться при вас, — попросила она.
   — Вы опять перешли на солдатское положение? — удивился Звонарев.
   — После смерти Егорушки мне жизнь совсем опостылела. Я решила вернуться на позиции, только теперь артиллеристом, а не стрелком.
   Матросы также обратили внимание на Харитину. Коекто даже попытался поухаживать за ней, но, получи, в решительный отпор, незадачливые кавалеры поспешили ретироваться.
   — С огоньком, — улыбнулся Сойманов, издали наблюдая за Харитиной.
   Наступило утро. Холодное ноябрьское солнце осветило окрестности Артура.
   Звонарев каждые четверть часа ходил в потерну, ведущую в передний капонир, и там прислушивался к стуку, доносившемуся из подземного коридора. Двое часовых зорко следили за происходившим во рву.
   — Японец дюже торопится. Вот-вот взорвет мину, — тревожно докладывали они прапорщику, но продолжали оставаться на своих местах.
   Около трех часов дня стук прекратился. Звонарев понял, что момент взрыва приближается. Он отвел всех солдат к тыловой казарме, велел зарядить орудия. Сам стал за наводчика у правой пушки.
   — Стрелять только тогда, когда японцы взберутся на бруствер, — предупредил прапорщик Блохина, Юркина и Лебедкина.
   Прошло несколько томительных минут. Звонарев уже начал думать, что он ошибся, ожидая немедленного взрыва, как вдруг земля вздрогнула, передний бруствер чуть колыхнулся и сразу глубоко осел. В то же время из переднего рва поднялось густое облако темно-сизого дыма. Стало очевидно, что вследствие слабой забивки камуфлет прорвался в ров и вызвал лишь частичное оседание бруствера.
   Вслед за взрывом раздались крики «банзай», и японцы ринулись на штурм. На переднем бруствере сначала показались два офицера, которые обнаженными шашками указывали путь своим солдатам.
   — Не торопись стрелять, — еще раз напомнил прапорщик.
   Блохин ерзал от нетерпения на месте, его лицо разгорелось от возбуждения. В правой руке он держал вытянутый шнур, в левой — свою трофейную винтовку.
   У Юркина постукивали зубы, и он беспокойно вертел головой то в сторону прапорщика, то в сторону японцев.
   Между тем с каждой секундой на бруствере появлялось все больше японцев. Вскоре они заполнили весь передний вал. Офицеры взмахнули саблями, и несколько сот человек со штыками наперевес ринулись внутрь форта.
   — Пли! — скомандовал Звонарев.
   Картечь с визгом врезалась в густые ряды наступающих, все сметая на своем пути. Когда дым рассеялся, артиллеристы увидели перед собой десятка полтора японских солдат. Остальные усеяли своими телами всю переднюю часть дворика. Дружным залпом моряки добили уцелевших.
   Артиллеристы снова зарядили орудия. Не прошло и пяти минут, как новая волна штурмующих нахлынула на форт, но и она была сметена картечью. Огромные потери, понесенные японцами, их все же не смутили. Через несколько минут во рву раздались воинственные звуки горна, слившиеся с оглушительными криками «банзай», и третья, еще более многочисленная колонна кинулась во внутренний дворик. Ни картечь, ни ружейные залпы не смогли уничтожить всех японцев. Вокруг орудий завязалась рукопашная схватка. Звонарев с кучкой артиллеристов отбивался от наседавшего врага. Харитина очутилась рядом с прапорщиком, она с яростью орудовала штыком и приколола несколько человек. Блохин схватился врукопашную с японским офицером, опрокинул его на землю, пытаясь задушить, но тут на него налетел солдат, и, не ударь его Звонарев штыком, смерть Блохина была бы неизбежной.
   Подошедшие стрелки опрокинули японцев и отбросили их. Вместе с моряками, на плечах японцев, они ворвались в ров и перекололи почти всех отступающих.
   Наступили ранние зимние сумерки. Артиллеристы со стрелками принялись за уборку множества трупов, лежавших на дворике и брустверах. Убитых сбрасывали в левый ров, где их складывали, как дрова, штабелями, чтобы они не мешали обстрелу.
   Харитина принесла Звонареву банку консервов, галеты и бутылку коньяку.
   — Наши все целы? — справился у нее прапорщик.
   — Все, только Блохину японец чуть нос не откусил. И так был некрасив, а тут и вовсе на черта стал бы похож, — улыбнулась она.
   Вскоре появился Блохин с перевязанной физиономией, но в сильно приподнятом настроении.
   — Я, вашбродь, решил сегодня попробовать сходить в разведку! Не знаю, что из этого выйдет, — проговорил солдат.
   — Только не в эту ночь. Мы будем заняты исправлением повреждений на форту, — предупредил его Звонарев.
   Вечером на форт прибыл водовоз со своей сорокаведерной бочкой, запряженной парой мулов. Вместе с ним появился Вася с неизменными судками.
   — Кто тебе позволил прийти сюда? — набросился на него прапорщик. — Узнает об этом тетя Варя, попадет тебе от нее.
   — Я вас шукал на «ли гербе». Ведмедь хотел было весь обед отобрать, да я не дал. Насилу узнал, где вы.
   — Записка от тети Вари есть?
   — Нет. — И Вася хитренько улыбнулся. — Пусть, грит, он думает, что я еще сердюсь. А как прочитали ваше письмо, так аж запрыгали на месте и сейчас меня послали до генеральши Стесселевой купить курицу. Но я ее и гак достал, — опять хитро сощурился мальчик.
   — То есть как? Украл, что ли?
   — На удочку поймал.
   — Какую удочку?
   — Абнакновенную, што рыбу ловлють. Крючок с леской, только без удилища. Куры-то ходят по двору за забором. Я их подзову и кидаю крючок с хлебом. Они начинают клевать, а я их тут подсекаю, дергаю за леску. Смотришь, крючком и зацепило какую-нибудь. Ташу через забор, она, конешно, верещит. Тут я ей голову сворачиваю, да и деру, — неторопливо рассказывал Вася.
   — Дознается тетя Варя, по головке тебя не погладит за такие художества, — неодобрительно покачал головой прапорщик.
   — А вы ей не сказывайте.
   Все же суп из курицы пришелся Звонареву по вкусу, равно как и куриные котлетки. Харитина наградила Васю несколькими банками консервов, найденными у японцев.
   — Ты скажи барышне Варе, чтобы она за Сергея Владимировича не беспокоилась. Нас японец кормит, — улыбнулась она.
   Вася попросил оставить его на форту до утра.
   — Хочу поближе посмотреть на японца, какой он с виду.
   — Во рву не одна сотня дохлых валяется, можешь и сейчас на них полюбоваться, — ответила Харитина. — Да и не место здесь малому дитю. Подрастешь, тогда и сам пойдешь на войну, всего насмотришься.
   Огорченный мальчик вместе с водовозом отправился в обратный путь. Как особую драгоценность, он нес японскую фляжку и перочинный ножик с несколькими лезвиями.
   Ночь на форту прошла спокойно. Перед рассветом Звонарев отправился в обход постов. На гласисе японцы рыли новую траншею, а в десятке шагов от них русские из мешков с землей выкладывали бруствер. Изрядно морозило. Солдаты согревали дыханием руки и топали ногами.
   Днем японцы произвели еще две вялых атаки на форт, которые легко были отбиты Так же безуспешны были их попытки овладеть фортом номер два и укреплением номер три. Понеся большие потерн, осадная армия вернулась в исходное положение.
   Прибывший на форт номер три новый комендант капитан Усенко, немолодой уже человек с длиннейшими запорожскими усами, неторопливо обошел укрепления, познакомился с солдатами и решил с наступлением темноты произвести вылазку с целью узнать, что делается у японцев.
   Приехавший позже капитан Степанов нашел, что достаточно послать в разведку двух-трех солдат, а не целый взвод, как предполагал Усенко.
   — Поскольку прапорщик Звонарев лучше остальных офицеров знаком с расположением и обороной форта, то он и назначается мною временным комендантом его. Капитан же Усенко будет его непосредственным помощником и заместителем, — распорядился Степанов
   Капитан поморщился, но возражать не посмел. Сойманов дружески похлопал прапорщика по плечу.
   — Ты делаешь карьеру не но дням, а по часам, дорогой Сережа. Этак к концу осады окажешься по меньшей мере комендантом крепости, если не заместишь самою Стесселя!
   Вечером Звонарев вызнал охотников из числа стрелков и матросов, но желающих не оказалось. Тогда вышли вперед Блохин, Юркин.
   — Мы охочи, вашбродь, с японцами потрать в кошки-мышки, — осклабился Блохин.
   Прапорщик хотел было отговорить Харитину от намерения идти в разведку, но она решительно настаивала на своем.
   Уже за полночь трое разведчиков вышли из своего рва и поползли в сторону японцев. Звонарей с десятком стрелков и матросов взобрался на наружный скит правого рва. Наблюдая за движением разведчиков, он ежеминутно готов был подать им помощь. Сначала все было тихо, раздавались только ружейные выстрелы. Затем у японцев тявкнула собака, за ней другая.
   — Почуяли, сволочи! — забеспокоились стрелки.
   Но лай вскоре прекратился. Прошло несколько томительных минут. Вдруг справа раздался грохот взрыва, отдельные вскрики и вспыхнула сильная ружейная перестрелка.
   «Влопались», — мелькнуло в голове Звонарева.
   — Смотри теперь, ребята, в оба, где наши! — крикнул он солдатам.
   Стрелки и без напоминания старательно вглядывались в окружающую темноту. На фоне мутного неба промелькнула тень, и тотчас же показался запыхавшийся Блохин.
   — Харитину ранило, упала недалеко, подсобите ее вынести, — прохрипел он, едва переводя дух.
   Разорванный рукав шинели Блохина постепенно темнел.
   — Тебя что — ранило? — спросил Звонарев.
   — Не извольте беспокоиться, вашбродь, зацепило малость. Харитину бы вот вытащить…
   Пули свистели в воздухе, громко щелкая при ударе о мерзлую землю. Солдаты замялись.
   — Переждать надо, вашбродь, пока японец малость поуспокоится, — заметил кто-то из них.
   — Пойдем со мной, Блоха, — неожиданно предложил Звонарев и выскочил из-за укрытия.
   Блохин мгновенно оказался рядом с ним.
   Пробежав шагов двадцать, солдат приостановился.
   — Где-то тут, в темноте не разберешь. Харитина, отзовись! — вполголоса позвал он.
   Ружейная трескотня заглушила его голос. Прапорщик опустился на землю и стал ощупью шарить вокруг себя. Немного в стороне он вскоре наткнулся на что-то.
   — Харитина, это вы? — тихо спросил он.
   В ответ послышался слабый стон. Звонарев подхватил молодую женщину на руки и побежал по направлению рва. Но не успел он сделать и десяти шагов, как что-то сильно ударило его по ногам, и он упал, выронив свою ношу. Харитина громко охнула и смолкла. Прапорщик попытался было встать, но с удивлением почувствовал, что ноги ею не слушаются. Тогда он ощупал их и тотчас же почувствовал на ладони горячую липкую жидкость.
   «Ранен», — мелькнула мысль, и он сразу ослабел.
   — Харитина! — чуть слышно позвал он, но не получил ответа.
   Собрав последние силы, Звонарев пополз к форту. Вскоре он свалился в глубокую воронку от снаряда.
   Варя кипятила инструменты в операционной, когда перед ней неожиданно вырос запыхавшийся Вася. Он был в шинели, фуражке и грязных сапогах.
   — Как ты смеешь в таком виде входить сюда! — набросилась на него девушка.
   — Тетя Варя, они пропали! — только мог ответить мальчик.
   — Кто, где?
   — Сергей Владимирович! Пошли ночью в разведку с тетей Харитиной. Тетю-то убило, а они пропали, не нашли их.
   Варя выронила банку из рук и опустилась на табуретку.
   — Когда это случилось? — глухо спросила она.
   — Этой ночью. Я был в штабе, смотрю: лежит тетя Харитина, совсем мертвая, лицо в крови, а рядом солдаты о ней горюют. А я и спросил о Сергее Владимировиче. Они и говорят — пропал он безо всякой вести. Не то убит, не то японец к себе уволок.
   Варя побежала к главному врачу госпиталя и попросила разрешения уйти с работы.
   — Мы вас, мадемуазель, никогда не неволим — ведь вы работаете добровольно. Но что случилось, на вас лица нет!
   — Погиб близкий мне человек…
   — Неужели этот розовощекий, веселый прапорщик?! Как жаль беднягу, — начал было Протопопов… Варя разразилась громкими рыданиями и торопливо ушла.
   — Пойдем сейчас же со мной в штаб, — позвала она Васю.
   Через минуту они шлепали по мокрой дороге, направляясь к фортам.
   — Господин капитан, скажите, ради бога, где Звонарев? — не здороваясь, обратилась Варя к Степанову, когда они добрались до штаба Восточного фронта.
   — К величайшему сожалению, мадемуазель, ничего не могу вам ответить на этот вопрос. Известно только, что прапорщик был ночью ранен и остался между окопами. Утром его на поле не обнаружили. Вероятнее всего, он попал в плен к японцам.
   — Я хочу лично отправиться на поиски Звонарева. В меня-то, женщину, представительницу Красного Креста, японцы стрелять не станут.
   — Они не позволяют подбирать раненых и всегда обстреливают наших санитаров из ружей и пулеметов.
   — Но ведь это варварство!
   Степанов пожал плечами.
   Варя позвонила по телефону Борейко.
   — Наш Сереженька пропал без вести, — сообщила она.
   — Только для вас или на самом деле? — попытался пошутить поручик.
   — Он не вернулся из ночной разведки…
   — Надо немедленно принять меры к его розыску, — забеспокоился Борейко. — Я сейчас пришлю к вам Родионова с несколькими солдатами. А где же Блохин, как это он не усмотрел за своим офицером? Кроме того, ведь там была и Харитина.
   — Ее уже нет в живых. Спасая ее, Сережа и погиб.
   Варя не могла спокойно сидеть на месте и в ожидании
   Родионова решила взобраться на Скалистый кряж, чтобы осмотреть окрестности форта в бинокль.
   — Там далеко не безопасно, — предупредил ее Степанов.
   Но девушка только досадливо махнула рукой. Вася не замедлил присоединиться к ней.
   — Тетю Харитину уже схоронили в общей могиле с солдатами, — сообщил он и всхлипнул.
   Варя ласково погладила его по голове и прижала к себе.
   — Осиротели мы с тобой, мой мальчик, — проговорила она, утирая слезы.
   Со Скалистого кряжа форт номер три и его окрестности были видны как на ладони. Вся земля вокруг была изрыта тысячами больших и малых воронок. Между ними лежали трупы русских и японцев. Но как ни вглядывалась Варя, среди них не было ни одной светло-серой офицерской шинели. Девушка со вздохом опустила бинокль. Вася тоже тщетно искал Звонарева. Над их головами то и дело с визгом пролетали снаряды. Иногда поблизости вздымался черный столб дыма, но ни Варя, ни мальчик не обращали на это внимания.
   Опечаленные, они вернулись обратно в штаб. Вскоре подошли утесовцы — Родионов, Кошелев, Белоногов, Жиганов, Смекалов, Братовский.
   — Не кручиньтесь, барышня, — утешал Варю фейерверке? — Не может того быть, чтобы мы своего прапорщика не нашли. На дне морском и то сыщем. Только бы его японец к себе не уволок.
   Вместе с артиллеристами Варя отправилась на форт номер три. Там их встретил уже предупрежденный штабом Сойманов и повел девушку в офицерское помещение Усенко, узнавший от лейтенанта, кто такая Варя, старался по мере возможности быть любезным и предупредительным.
   — Где Блохин и Юркин? — прежде всего спросила девушка.
   — Мы здесь, барышня! — Юркин и Блохин, уже успевший оправиться от легкой раны, остановились перед ней.
   Варя заставила их рассказать об обстоятельствах исчезновения Звонарева.
   — Что же предполагаете предпринять дальше? — спросила она у офицера.
   — Как стемнеет, вышлем усиленную разведку и под ее прикрытием обыщем весь район, где нашли труп Харитины. Прапорщик должен быть поблизости от этого места.
   Уговорились, что моряки со стрелками будут прикрывать утесовцев, которые взялись обыскать весь участок, где можно было предположить присутствие Звонарева.
   Как Варю ни отговаривали, она все же поднялась на внутренний дворик форта и попыталась с бруствера осмотреть местность. Но японцы быстро заметили ее и открыли огонь из ружей. Сойманов почти насильно увел девушку в казарму.
   Родионов с утесовцами, собравшись в углу, обсуждали подробности предстоящей ночной разведки.
   К вечеру на форт пришел Борейко.
   — Отпросился у начальства в город на отдых, а сам решил поискать Сережу, — объявил он, здороваясь с Соймановым и Варей.
   Затем поручик отправился осматривать форт.
   — Здесь надо подправить бруствер, в передних углах дворика установить противоштурмовые пушки для обстрела рвов, в тыловом рву разместить пулеметы и скорострельные орудия, — делал он указания стрелкам и матросам.
   — Комендантом форта ведь состоит капитан Усенко, а не ты. Он будет на тебя в претензии за твое самоуправство, — предупредил поручика Сойманов.
   — В таком случае можешь передать ему от меня, что он глупец. Коль своего ума не хватает, так попроси у других.
   Ни стрелки, ни моряки не знали, кто такой этот большой и решительный поручик, зачем он явился на форт, но все стремительно бросились исполнять отданные им распоряжения.
   — Откуда такой? — спросили они у артиллеристов.
   — Прапорщиков дружок, наш Ведмедь, — с гордостью ответил Блохин. — Самый башковитый офицер в Артуре и водку хлещет, как воду.
   — Ишь ты! А как насчет солдатской морды?
   — Не обижаемся. Без дела в рыло не дает.
   Обойдя форт, Борейко в сопровождении Блохина и
   Родионова отправился на расположенную сзади Прожекторную горку и отсюда осмотрел то место, где предположительно мог находиться Звонарев.
   — На поиски пошлем три группы. Одна пойдет прямо вперед, другая левее, а третья — вправо. За старшего поставим Блохина, Белоногова и Лебедкина. Ты, Софрон, останешься со мной, — распределил роли поручик, вернувшись на форт.
   — Я тоже хочу отправиться на поиски, — заикнулась было Варя.
   — Попробуйте только, запру в пороховом погребе, а затем прикажу совсем увести с форта, — пригрозил Борейко.
   — Вы не имеете права… — начала было Варя.
   — Я буду действовать без всяких прав, но мешать нам не позволю, — внушительно говорил поручик.
   Варя хотела было ответить дерзостью, но Борейко уже повернулся к ней спиной и продолжал разговаривать с солдатами.
   Вася, вертевшийся тут же, только таращил глаза от удивления. Никто еще так дерзко не обращался с его повелительницей, и она все это молчаливо сносила.
   — Приготовьте лучше носилки и перевязочные средства для Сережи, — обернулся Борейко к обиженной девушке. — Они ему, наверно, пригодятся.
   Около девяти часов вечера поручик разрешил начать поиски. Сам он расположился в правом рву. Тут же с носилками поместилась и Варя. Она то и дело поднималась наверх, стараясь что-нибудь увидеть в окружающей темноте.
   Стояла безлунная, чуть морозная ночь. Временами налетал густой туман. У японцев было тихо. Только изредка тявкали их сторожевые собаки. Время тянулось томительно долго. Борейко начал сердито посапывать носом, Сойманов нервно курил папиросу за папиросой. Один Усенко, также пришедший в ров, лениво позевывал.
   Наконец вернулась первая партия солдат.
   — Своими руками обшарил все ямки и воронки, нигде прапорщика нет, — сокрушенно доложил Лебедкин.
   — Передохнете и пойдете еще раз, — распорядился поручик.
   Вскоре также ни с чем вернулся Белоногов.
   Вертевшийся около своей «тети» Вася, наскучив бездеятельностью, взобрался на наружную стенку рва. Перед ним в темноте чуть проступали колья проволочного заграждения, за которыми тянулись японские траншеи. Мальчик с сильно бьющимся от волнения сердцем осторожно пополз вперед. Он боялся японской пули и гнева своей свирепой повелительницы, по все же потихоньку двигался. Он легко прополз под проволокой, обогнул колья и камни и оказался за линией проволочных заграждений. Перед каждой ямой или воронкой мальчик задерживался, тихонько окликал Звонарева и шарил руками. Незаметно для себя он отполз настолько далеко, что бруствер форта стал чуть заметен в ночной темноте. Где-то вблизи тявкнули собаки в японских траншеях. Вспомнив о них, Вася испугался, решил поскорее возвращаться назад, но сбился с прежнего направления и пополз напрямик.
   Неожиданно он оказался перед большой глубокой воронкой.
   — Сергей Владимирович, — тихонько окликнул он больше для очистки совести.
   — Я, — вдруг отозвался слабый голос. — Это кто, Блохин?
   — Нет. Это я — Вася. Тетя Варя с Ведмедем вас шукают и никак не могут найти. Ползите за мной, тут недалече.
   Звонарев пошевелился и громко застонал.
   — Не могу. У меня ранены обе ноги. Дай мне напиться…
   — Воды нету. Подождите чуток, я мигом доползу до форта и приведу сюда солдат. Только вы о себе голосом подавайте сигнал, а то дюже трудно. — И Вася исчез.
   Теперь он уже передвигался быстрее, не обращая внимания на острые камни и колючую проволоку. Добравшись до рва, он чуть не кувырком скатился в него, прямо к ногам Вари.
   — Да перестань ты шалить, негодный мальчишка! — рассердилась на него девушка.
   — Я их нашел, тетя! Они туг недалече, в воронке, живые, только без ног, то есть ходить не могут и пить просют, — без передышки выпалил мальчик.
   — О господи, да говори толком! — встряхнула его за плечи Варя.
   Тогда Вася уже подробно рассказал обо всем сначала девушке, а потом Борейко и остальным офицерам. Поручик отнесся с недовернем к его рассказу.
   — Ты не брешешь, хлопец? — сурово спросил он.
   — Да нет же! Он никогда ничего не выдумывает! Надо скорей послать туда носилки, — вступилась за своего воспитанника Варя.
   — Блохин, Белоногов, отправляйтесь с мальцом, — распорядился Борейко. — Он уверяет, что нашел прапорщика.
   Там, где легко и свободно пролезал Вася, взрослые солдаты застревали и, тихо ругаясь, должны были двигаться в обход. Еще труднее был обратный путь. Звонарева пришлось нести на руках. При каждом движении он слабо стонал, особенно когда его переносили через проволоку. Шорох привлек внимание японцев, которые открыли ружейный огонь. Последние несколько шагов прапорщика пришлось просто волочить по земле. От боли и потери крови он потерял сознание и, неподвижный, как труп, наконец был доставлен в ров.