Страница:
Разочарованные японцы поспешили уйти.
— Куда же, вы девали винтовки? — удивился Звонарев.
— Дерево пожгли, а дуло поломали и побросали в море, — весело осклабился Блохин. — У меня, вашбродь, имеется к вам просьба, — сразу посерьезнел он.
— Говори, в чем дело.
— Дозвольте мне вступить в закон с Ликсандрой Назаренко.
Прапорщик открыл рот от удивления.
— Так ведь ребенок…
— Мой, вашбродь, — строго проговорил Блохин.
Звонарев понял, что Блохин решил помочь Шуре, все приняв на себя.
— Хорошо! Я доложу капитану. Только надо торопиться. Завтра или самое позднее послезавтра мы уйдем из Артура, — предупредил он.
Вечером того же дня состоялась скромная свадьба Вари. Кроме двух-трех знакомых и близких друзей, никого не было. Варя была в простеньком беленьком платье, Звонарев в сюртуке, за неимением мундира. В церкви присутствовали и представители утесовцев.
Вслед за Звонаревым венчался Блохин с Шурой.
— Я и не знала, что ты такой хороший человек, — крепко расцеловала Варя солдата. — Не беспокойся, мы с Сережей не оставим вас, поможем, если нужно, Шуре.
— Филипп Иванович первеющий человек в мире, — убежденно проговорил Родионов.
С утра 23 декабря русские войска со всех сторон двинулись к большой площади под фортом номер пять, за Новым городом. Стояла прекрасная солнечная погода. Чуть тянул с моря теплый влажный ветер. Японцы уже заняли Старый город, и по улицам маршировали их патрули, наблюдая за порядком. Рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком непрерывным потоком медленно текли русские части по разбитым артурским мостовым. Среди них были тысячи раненых, выписанных и просто убежавших из госпиталей. Тяготы и лишения осады сблизили всех, и расставаться друг с другом не хотелось. Некоторые из солдат были так слабы, что товарищи вели их под руки. Офицеров почти не было видно, а у тех, которые шли в строю, был изможденный, болезненный вид; многие сильно хромали и опирались на палки.
Но вот на солнце блеснула медь оркестра, и раздались бодрящие звуки военной музыки. Это шел Восточносибирский стрелковый полк. Несмотря на то, что в полку было очень много раненых, все же солдаты твердо держали ногу, сохраняя равнение в рядах, и двигались бодрым широким шагом. Впереди полка, по-старчески семеня ногами, шел Надеин, а за ним, прихрамывая, с перевязанной головой и рукой, следовал Стах Енджеевский. По тротуару ковылял неизменный Капитоныч.
Как только оркестр смолк, Енджеевский подал знак рукой, и тысячный солдатский хор грянул:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отметить неразумным хазарам,
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и поларам.
Японцы сразу встревожились, с их лиц исчезли улыбки, они забегали, и к месту сдачи тотчас же подошла из ближайшей казармы рота пехоты.
— Какая часть? — подлетел японский офицер к полку.
— Двадцать пятый Восточносибирский генерала Кондратенко полк, — отчеканил Стах. — Надеюсь, вам имя этого генерала известно?
Японец заулыбался и, смешно приседая, зашипел.
Двадцать пятый полк отвели несколько в сторону и окружили плотным кольцом часовых.
— Посадили под арест сразу весь полк, — шутили солдаты.
За стрелками шли артиллеристы. Утесовцев вел Звонарев. Совершить шестидесятиверстный переход пешком до Дальнего он, конечно, был не в силах, но все же решил проводить своих солдат до границ Артура, а затем его сменил Гудима. Шествие замыкали моряки в черных бушлатах, в лихо заломленных набекрень бескозырках. Но лица матросов и офицеров были хмуры и суровы. Они не спускали глаз со своих затопленных на мелководье внутреннего рейда кораблей, на которых уже, как муравьи, копошились японцы. Едва вступив в Артур, они сразу же кинулись в порт и приступили к осмотру судов, ликвидации пожаров, где они были, водолазы приступили к работам по подъему захваченных кораблей.
— Эх, отдали мы японцам наши кораблики! Взорвать даже их как следует не сумели!
— Говорят, генерал Стесселев нарочито до самого конца нашим адмиралам ничего не сообщал, чтобы, значит, корабли мы не испортили заранее.
— Дали бы нам, матросикам, волю, зубами бы на части суда порвали, а японцам не дали! — ворчали моряки.
К Звонареву, стоявшему с утесовцами несколько поодаль, подошел, опираясь на палку, Сойманов.
— Рад тебя видеть на ногах, — приветствовал он прапорщика, — а равно и поздравить с законным браком, — кивнул лейтенант на обручальное кольцо на руке Звонарева.
— Спасибо. Быть может, и ты заглянешь к нам с Варей в Артиллерийский городок. Тесть мой что-то заболел, и я еще на несколько дней задержусь в Артуре.
— Кораблики-то наши скоро воскреснут под японским флагом, к великому нашему стыду и позору, — грустно кивнул лейтенант на гавань.
— Сейчас мне сказали, что Григорович сдал японцам большое количество продовольствия, а как оно нам было нужно последнее время! Это он, верно, сохранял к рождественским праздникам. Ведь завтра уже сочельник. Мы, артиллеристы, тоже не успели уничтожить всего. Одних снарядов сдаем свыше двухсот тысяч, — правда, годных к стрельбе из них всего около двадцати тысяч, да и то мелких калибров.
— Но остальные-то японцы быстро исправят и могут использовать против Маньчжурской армии.
— Да, наше начальство, как морское, так и сухопутное, оказалось не на высоте, — примирительно произнес Звонарев.
— По-моему, просто преступным. И прежде всего Стессель и наши адмиралы, — пылко произнес Сойманов.
Невдалеке стояла небольшая палатка, на которой красовалась надпись: «Место клятвы». Здесь давали подписку о дальнейшем неучастии в войне офицеры, возвращавшиеся в Россию.
Когда появился Надеин, японский офицер пригласил его зайти в палатку и протянул ему бланк для подписи. Разобрав, в чем дело, старик возмутился.
— Я пятьдешят лет шлужу в армии и никому никогда не давал таких пожорных обещаний. Я не Штешшель. — И рассерженный генерал вышел из палатки.
Несмотря на солнце, ему было холодно, и он подсел к одному из костров, разведенных стрелками.
— Надо погреть штарые кошти, — улыбнулся он беззубым ртом. — Капитоныч, ты бы хоть водочки разжилшя!
Кавалер тотчас исчез.
К месту сдачи гарнизона никто из генералов, кроме Надеина, не прибыл.
У Стесселя в это время собирались гости на торжественный банкет. Вера Алексеевна в парадном шелковом платье, затянутая в корсет, со сложной прической, последний раз зорким хозяйским взглядом окидывала накрытый стол.
В гостиной сам генерал-адъютант вместе с «истинными друзьями и помощниками»— Фоком, Никитиным, Рейсом и Водятый — занимал гостей. Ждали «самого победителя Артура»— генерала Ноги и начальника его штаба генерала Идзити, но они что-то запаздывали. Стессель нетерпеливо посматривал на часы. Опоздание уже принимало явно оскорбительный характер. Но вот подкатила парная коляска, и из нее легко выскочили два военных в японской форме. Генерал-адъютант и его супруга ринулись в переднюю встречать гостя. Но вместо Ноги они неожиданно увидели перед собой расплывшуюся в радостной улыбке физиономию генерала Танаки.
— Ваше превосходительство, генералы барон Ноги и Идзити просят их извинить, по оба они не совсем здоровы и поэтому не могут воспользоваться вашим любезным приглашением, а поручили мне представительствовать их особы, — расшаркался Танака.
Супругам Стессель ничего не оставалось, как выразить свое сожаление и пригласить гостей к столу. Чтобы заполнить свободные места за столом, были приглашены два-три случайно попавшихся на улице японских офицера. Один из них оказался артурским часовщиком Ито, а другой — бывшим куафером наместника Жаном, превратившимся в капитан-лейтенанта Кабаяси. Не прибыли также к обеду без всяких объяснений Горбатовский,
Балашов и Костенко. Стессель впервые почувствовал, что его звезда начинает закатываться.
Чтобы поднять настроение, Никитин изрядно подливал вино в бокалы. Один за другим следовали тосты за русского и японского императоров, за обе воюющие армии, за Ноги и Стесселя. Начались взаимные комплименты.
— Я бесконечно счастлив, что мне пришлось еще раз встретиться с вашим превосходительством в более удобной обстановке, чем в предыдущий раз, — рассыпался Танака. — Я твердо помню, что обязан вашему превосходительству жизнью, и буду до гроба хранить в своем сердце самурайскую благодарность к вам.
Господин Шубин, ставший майором Тодзима, вел деловой разговор с Фоком, который, как всегда, ничего не пил, кроме воды. Попросив разрешения встать, они отправились в кабинет.
— Имею честь передать вашему превосходительству чек на обусловленную сумму на японский банк. На нем вы увидите подпись самого принца Коноэ, члена нашей божественной императорской фамилии, — протянул он листок, исписанный иероглифами.
— Хотя бы небольшой аванс наличными, — попросил генерал.
— В счет аванса мы засчитали те золотые вещи, которые хранились в Артуре после китайского похода и которые сейчас упакованы вместе с вещами генерала Стесселя, — бесстрастно ответил японец.
— В первый раз слышу, — удивленно пробормотал Фок.
— Наведите справки у Веры Алексеевны, — предложил Тодзима.
«Обжулили», — возмущенно подумал Фок, но возражать не посмел.
После обеда гости перешли в соседнюю комнату, и тут Стессель вспомнил, что сейчас гарнизон покидает Артур.
— Я хочу проститься с солдатами, — проговорил он. — Быть может, ваше превосходительство пожелает посмотреть на наших артурских героев? — обратился он к генералу Танаке.
— Я на них вдоволь насмотрелся в свое время, — ответил японец, вспоминая полученные им при аресте тумаки и подзатыльники.
— Тебе нельзя туда ехать, Анатоль. Солдаты так разнуздались, что могут тебя и убить, — вмешалась Вера Алексеевна.
— Ваш супруг находится уже под охраной императорской японской армии, следовательно, ему не грозит никакая опасность, — высокомерно ответил Танака.
Прощаться с гарнизоном от имени Стесселя отправился полупьяный Никитин.
Части еще продолжали стоять на прежнем месте, когда он подъехал к пятому форту. Приказав им построиться, генерал поздоровался с солдатами и пожелал «веселого плена». Стрелки зашумели.
— Пьян в стельку, поэтому тебе и весело, а нашего брата вчера за полбутылки японцы расстреливали на месте! — кричали солдаты.
— Доберемся мы еще до генерала Стесселя и его дружков!
Никитин поспешил уехать.
К солдатам подошел Капитоныч. Старик был сильно выпивши, шапка сбилась набекрень, и единственная нога вместе с деревяшкой выписывала мыслете. Заметив унылые лица солдат, Капитоныч заорал:
— Смирно! Слухать меня, как самого генерала Стесселева!
Стрелки захохотали.
— Не журись, ребята! Я в Севастополе воевал с англичанами, французами, турками, сардинцами и знаю, что супротив русского солдата никто не может устоять! Купили японцы Артур у генерала, а русского солдата им вовек не победить!
Несколько японских солдат из караула тотчас же набросились на него и поволокли, не обращая внимания на уговоры Надеина.
Белый и Звонарев уезжали, из Артура в сумрачный серый день 29 декабря. До разъезда на девятнадцатой версте они должны были ехать в экипаже, а дальше по железной дороге через Дальний и морем в Японию. Проводить их, кроме родных, пришли учительницы Пушкинской школы, Шура и Надя Акинфиева, вся в черном. Тут же вертелся Вася, окончательно переселившийся к Белым.
Генерал поцеловал жену и дочерей, пожал остальным руки и сел в экипаж. Звонарев, простившись со всеми, подошел к Акинфиевой.
В это время подбежала, опираясь на костыль, Оля Селенина. Лицо ее сияло радостью, и на ходу она размахивала каким-то листком бумаги.
— Жив, жив! — уже издали кричала она своим друзьям.
— Кто? — удивленно спросил Белый.
— Мой Боря! Сейчас получила официальную справку у японцев. Эвакуирован из Дальнего в Японию.
— Олечка, миленькая! — бросилась к подруге Варя. — Как я рада, что наш Медведь нашелся живой!
— Слава тебе господи! — набожно закрестилась Мария Фоминична.
Даже лицо Акинфиевой прояснилось.
— Немедленно разыщите его, Сережа, и передайте от всех нас самый искренний привет, — попросила она Звонарева.
— Пора ехать, — заторопился Белый.
— Будь здоров и не смей ухаживать за японками! — И Варя на прощанье поцеловала мужа.
Экипаж тронулся.
На сигнальной мачте, возвышавшейся на Золотой горе, опустился русский военный флаг и взвился японский.
Грохот салюта потряс воздух.
Артурская эпопея окончилась.
1939 — 1941 — 1944 — 1958
ПРИМЕЧАНИЯ
— Куда же, вы девали винтовки? — удивился Звонарев.
— Дерево пожгли, а дуло поломали и побросали в море, — весело осклабился Блохин. — У меня, вашбродь, имеется к вам просьба, — сразу посерьезнел он.
— Говори, в чем дело.
— Дозвольте мне вступить в закон с Ликсандрой Назаренко.
Прапорщик открыл рот от удивления.
— Так ведь ребенок…
— Мой, вашбродь, — строго проговорил Блохин.
Звонарев понял, что Блохин решил помочь Шуре, все приняв на себя.
— Хорошо! Я доложу капитану. Только надо торопиться. Завтра или самое позднее послезавтра мы уйдем из Артура, — предупредил он.
Вечером того же дня состоялась скромная свадьба Вари. Кроме двух-трех знакомых и близких друзей, никого не было. Варя была в простеньком беленьком платье, Звонарев в сюртуке, за неимением мундира. В церкви присутствовали и представители утесовцев.
Вслед за Звонаревым венчался Блохин с Шурой.
— Я и не знала, что ты такой хороший человек, — крепко расцеловала Варя солдата. — Не беспокойся, мы с Сережей не оставим вас, поможем, если нужно, Шуре.
— Филипп Иванович первеющий человек в мире, — убежденно проговорил Родионов.
С утра 23 декабря русские войска со всех сторон двинулись к большой площади под фортом номер пять, за Новым городом. Стояла прекрасная солнечная погода. Чуть тянул с моря теплый влажный ветер. Японцы уже заняли Старый город, и по улицам маршировали их патрули, наблюдая за порядком. Рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком непрерывным потоком медленно текли русские части по разбитым артурским мостовым. Среди них были тысячи раненых, выписанных и просто убежавших из госпиталей. Тяготы и лишения осады сблизили всех, и расставаться друг с другом не хотелось. Некоторые из солдат были так слабы, что товарищи вели их под руки. Офицеров почти не было видно, а у тех, которые шли в строю, был изможденный, болезненный вид; многие сильно хромали и опирались на палки.
Но вот на солнце блеснула медь оркестра, и раздались бодрящие звуки военной музыки. Это шел Восточносибирский стрелковый полк. Несмотря на то, что в полку было очень много раненых, все же солдаты твердо держали ногу, сохраняя равнение в рядах, и двигались бодрым широким шагом. Впереди полка, по-старчески семеня ногами, шел Надеин, а за ним, прихрамывая, с перевязанной головой и рукой, следовал Стах Енджеевский. По тротуару ковылял неизменный Капитоныч.
Как только оркестр смолк, Енджеевский подал знак рукой, и тысячный солдатский хор грянул:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отметить неразумным хазарам,
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и поларам.
Японцы сразу встревожились, с их лиц исчезли улыбки, они забегали, и к месту сдачи тотчас же подошла из ближайшей казармы рота пехоты.
— Какая часть? — подлетел японский офицер к полку.
— Двадцать пятый Восточносибирский генерала Кондратенко полк, — отчеканил Стах. — Надеюсь, вам имя этого генерала известно?
Японец заулыбался и, смешно приседая, зашипел.
Двадцать пятый полк отвели несколько в сторону и окружили плотным кольцом часовых.
— Посадили под арест сразу весь полк, — шутили солдаты.
За стрелками шли артиллеристы. Утесовцев вел Звонарев. Совершить шестидесятиверстный переход пешком до Дальнего он, конечно, был не в силах, но все же решил проводить своих солдат до границ Артура, а затем его сменил Гудима. Шествие замыкали моряки в черных бушлатах, в лихо заломленных набекрень бескозырках. Но лица матросов и офицеров были хмуры и суровы. Они не спускали глаз со своих затопленных на мелководье внутреннего рейда кораблей, на которых уже, как муравьи, копошились японцы. Едва вступив в Артур, они сразу же кинулись в порт и приступили к осмотру судов, ликвидации пожаров, где они были, водолазы приступили к работам по подъему захваченных кораблей.
— Эх, отдали мы японцам наши кораблики! Взорвать даже их как следует не сумели!
— Говорят, генерал Стесселев нарочито до самого конца нашим адмиралам ничего не сообщал, чтобы, значит, корабли мы не испортили заранее.
— Дали бы нам, матросикам, волю, зубами бы на части суда порвали, а японцам не дали! — ворчали моряки.
К Звонареву, стоявшему с утесовцами несколько поодаль, подошел, опираясь на палку, Сойманов.
— Рад тебя видеть на ногах, — приветствовал он прапорщика, — а равно и поздравить с законным браком, — кивнул лейтенант на обручальное кольцо на руке Звонарева.
— Спасибо. Быть может, и ты заглянешь к нам с Варей в Артиллерийский городок. Тесть мой что-то заболел, и я еще на несколько дней задержусь в Артуре.
— Кораблики-то наши скоро воскреснут под японским флагом, к великому нашему стыду и позору, — грустно кивнул лейтенант на гавань.
— Сейчас мне сказали, что Григорович сдал японцам большое количество продовольствия, а как оно нам было нужно последнее время! Это он, верно, сохранял к рождественским праздникам. Ведь завтра уже сочельник. Мы, артиллеристы, тоже не успели уничтожить всего. Одних снарядов сдаем свыше двухсот тысяч, — правда, годных к стрельбе из них всего около двадцати тысяч, да и то мелких калибров.
— Но остальные-то японцы быстро исправят и могут использовать против Маньчжурской армии.
— Да, наше начальство, как морское, так и сухопутное, оказалось не на высоте, — примирительно произнес Звонарев.
— По-моему, просто преступным. И прежде всего Стессель и наши адмиралы, — пылко произнес Сойманов.
Невдалеке стояла небольшая палатка, на которой красовалась надпись: «Место клятвы». Здесь давали подписку о дальнейшем неучастии в войне офицеры, возвращавшиеся в Россию.
Когда появился Надеин, японский офицер пригласил его зайти в палатку и протянул ему бланк для подписи. Разобрав, в чем дело, старик возмутился.
— Я пятьдешят лет шлужу в армии и никому никогда не давал таких пожорных обещаний. Я не Штешшель. — И рассерженный генерал вышел из палатки.
Несмотря на солнце, ему было холодно, и он подсел к одному из костров, разведенных стрелками.
— Надо погреть штарые кошти, — улыбнулся он беззубым ртом. — Капитоныч, ты бы хоть водочки разжилшя!
Кавалер тотчас исчез.
К месту сдачи гарнизона никто из генералов, кроме Надеина, не прибыл.
У Стесселя в это время собирались гости на торжественный банкет. Вера Алексеевна в парадном шелковом платье, затянутая в корсет, со сложной прической, последний раз зорким хозяйским взглядом окидывала накрытый стол.
В гостиной сам генерал-адъютант вместе с «истинными друзьями и помощниками»— Фоком, Никитиным, Рейсом и Водятый — занимал гостей. Ждали «самого победителя Артура»— генерала Ноги и начальника его штаба генерала Идзити, но они что-то запаздывали. Стессель нетерпеливо посматривал на часы. Опоздание уже принимало явно оскорбительный характер. Но вот подкатила парная коляска, и из нее легко выскочили два военных в японской форме. Генерал-адъютант и его супруга ринулись в переднюю встречать гостя. Но вместо Ноги они неожиданно увидели перед собой расплывшуюся в радостной улыбке физиономию генерала Танаки.
— Ваше превосходительство, генералы барон Ноги и Идзити просят их извинить, по оба они не совсем здоровы и поэтому не могут воспользоваться вашим любезным приглашением, а поручили мне представительствовать их особы, — расшаркался Танака.
Супругам Стессель ничего не оставалось, как выразить свое сожаление и пригласить гостей к столу. Чтобы заполнить свободные места за столом, были приглашены два-три случайно попавшихся на улице японских офицера. Один из них оказался артурским часовщиком Ито, а другой — бывшим куафером наместника Жаном, превратившимся в капитан-лейтенанта Кабаяси. Не прибыли также к обеду без всяких объяснений Горбатовский,
Балашов и Костенко. Стессель впервые почувствовал, что его звезда начинает закатываться.
Чтобы поднять настроение, Никитин изрядно подливал вино в бокалы. Один за другим следовали тосты за русского и японского императоров, за обе воюющие армии, за Ноги и Стесселя. Начались взаимные комплименты.
— Я бесконечно счастлив, что мне пришлось еще раз встретиться с вашим превосходительством в более удобной обстановке, чем в предыдущий раз, — рассыпался Танака. — Я твердо помню, что обязан вашему превосходительству жизнью, и буду до гроба хранить в своем сердце самурайскую благодарность к вам.
Господин Шубин, ставший майором Тодзима, вел деловой разговор с Фоком, который, как всегда, ничего не пил, кроме воды. Попросив разрешения встать, они отправились в кабинет.
— Имею честь передать вашему превосходительству чек на обусловленную сумму на японский банк. На нем вы увидите подпись самого принца Коноэ, члена нашей божественной императорской фамилии, — протянул он листок, исписанный иероглифами.
— Хотя бы небольшой аванс наличными, — попросил генерал.
— В счет аванса мы засчитали те золотые вещи, которые хранились в Артуре после китайского похода и которые сейчас упакованы вместе с вещами генерала Стесселя, — бесстрастно ответил японец.
— В первый раз слышу, — удивленно пробормотал Фок.
— Наведите справки у Веры Алексеевны, — предложил Тодзима.
«Обжулили», — возмущенно подумал Фок, но возражать не посмел.
После обеда гости перешли в соседнюю комнату, и тут Стессель вспомнил, что сейчас гарнизон покидает Артур.
— Я хочу проститься с солдатами, — проговорил он. — Быть может, ваше превосходительство пожелает посмотреть на наших артурских героев? — обратился он к генералу Танаке.
— Я на них вдоволь насмотрелся в свое время, — ответил японец, вспоминая полученные им при аресте тумаки и подзатыльники.
— Тебе нельзя туда ехать, Анатоль. Солдаты так разнуздались, что могут тебя и убить, — вмешалась Вера Алексеевна.
— Ваш супруг находится уже под охраной императорской японской армии, следовательно, ему не грозит никакая опасность, — высокомерно ответил Танака.
Прощаться с гарнизоном от имени Стесселя отправился полупьяный Никитин.
Части еще продолжали стоять на прежнем месте, когда он подъехал к пятому форту. Приказав им построиться, генерал поздоровался с солдатами и пожелал «веселого плена». Стрелки зашумели.
— Пьян в стельку, поэтому тебе и весело, а нашего брата вчера за полбутылки японцы расстреливали на месте! — кричали солдаты.
— Доберемся мы еще до генерала Стесселя и его дружков!
Никитин поспешил уехать.
К солдатам подошел Капитоныч. Старик был сильно выпивши, шапка сбилась набекрень, и единственная нога вместе с деревяшкой выписывала мыслете. Заметив унылые лица солдат, Капитоныч заорал:
— Смирно! Слухать меня, как самого генерала Стесселева!
Стрелки захохотали.
— Не журись, ребята! Я в Севастополе воевал с англичанами, французами, турками, сардинцами и знаю, что супротив русского солдата никто не может устоять! Купили японцы Артур у генерала, а русского солдата им вовек не победить!
Несколько японских солдат из караула тотчас же набросились на него и поволокли, не обращая внимания на уговоры Надеина.
Белый и Звонарев уезжали, из Артура в сумрачный серый день 29 декабря. До разъезда на девятнадцатой версте они должны были ехать в экипаже, а дальше по железной дороге через Дальний и морем в Японию. Проводить их, кроме родных, пришли учительницы Пушкинской школы, Шура и Надя Акинфиева, вся в черном. Тут же вертелся Вася, окончательно переселившийся к Белым.
Генерал поцеловал жену и дочерей, пожал остальным руки и сел в экипаж. Звонарев, простившись со всеми, подошел к Акинфиевой.
В это время подбежала, опираясь на костыль, Оля Селенина. Лицо ее сияло радостью, и на ходу она размахивала каким-то листком бумаги.
— Жив, жив! — уже издали кричала она своим друзьям.
— Кто? — удивленно спросил Белый.
— Мой Боря! Сейчас получила официальную справку у японцев. Эвакуирован из Дальнего в Японию.
— Олечка, миленькая! — бросилась к подруге Варя. — Как я рада, что наш Медведь нашелся живой!
— Слава тебе господи! — набожно закрестилась Мария Фоминична.
Даже лицо Акинфиевой прояснилось.
— Немедленно разыщите его, Сережа, и передайте от всех нас самый искренний привет, — попросила она Звонарева.
— Пора ехать, — заторопился Белый.
— Будь здоров и не смей ухаживать за японками! — И Варя на прощанье поцеловала мужа.
Экипаж тронулся.
На сигнальной мачте, возвышавшейся на Золотой горе, опустился русский военный флаг и взвился японский.
Грохот салюта потряс воздух.
Артурская эпопея окончилась.
1939 — 1941 — 1944 — 1958
ПРИМЕЧАНИЯ
Александр Николаевич Степанов (1892 — 1965) в детстве был свидетелем и участником героической обороны Порт-Артура. Отец его, Николай Иванович Степанов, был командиром батареи Электрического Утеса, а затем Суворовской мортирной батареи на Тигровом полуострове. Двенадцатилетний Саша все видел, запоминал, старался быть полезным — был связным у своего отца, подвозил вместе с другими ребятами воду на ослах к передовым позициям. Он был контужен, едва не лишился ног, их вылечил молодой тогда еще врач С. Р. Миротворцев, известный впоследствии ученый, с которым А. Н. Степанов, будучи уже писателем, вел дружескую переписку. И не только о нем, о многих участниках героической обороны А. Н. Степанов сохранил живые, теплые воспоминания. А видел он много. Он «лично знал Стесселей, Белых, Никитина, Кондратенко и многих других. У Белых видел Макарова, с мичманами забирался на броненосцы; мечтал стать моряком и т.д.». Оборона Порт-Артура на всю жизнь осталась самым ярким его воспоминанием.
После капитуляции крепости А. Степанов с отцом в числе военнопленных попал в Нагасаки и лишь оттуда вместе с ранеными и медицинским персоналом был отправлен пароходом вокруг Азии в Одессу, к матери.
Мать А. Н. Степанова, Лидия Николаевна, преподавала русский язык в гимназии, под ее влиянием будущий писатель с детства полюбил книги и научился записывать свои впечатления. Дневники он вел всю жизнь.
Эта привычка сослужила писателю большую службу. Повседневные записи событий позволили ему накопить большой материал. Прекрасная память помогала ему восстанавливать «обстановку, при какой делал некоторые записи почти тридцать лет назад», — признавался А. Н. Степанов в 1944 году. И не случайно все произведения писателя в большей или меньшей степени связаны с его биографией.
В 1913 году А. Н. Степанов окончил Петербургский технологический институт, но вскоре был призван на военную службу, всю первую мировую войну провел на фронте. Это позволило ему позже создать хранящиеся в архиве писателя «Записки гвардейца», повести «Поход в Восточную Пруссию»и «Артиллеристы», а также многие страницы романа «Семья Звонаревых».
В 1917 году А. Н. Степанов был послан в Артиллерийскую академию в Петроград. После Октября он — в рядах Красной гвардии, принимал участие в разгроме Юденича, участвовал с отрядом путиловских рабочих в боях под Нарвой 23 февраля 1918 года (впоследствии он написал об этих событиях в повести «Стальной рабочий отряд» (1958), командовал артиллерийским дивизионом, воевал против деникинских полчищ под Ростовом и Екатеринодаром.
В ночь на 17 марта 1921 года, во время штурма Кронштадта, при подавлении кронштадтского мятежа А. Н. Степанов провалился под лед Финского залива, тяжело заболел и вынужден был уехать лечиться на юг, в Краснодар.
В Краснодаре А. Н. Степанов жил до 1942 года, работал инженером, преподавал в вузах и техникумах. В 1932 году бруцеллез надолго приковал его к, постели. У него появилась возможность вспомнить, передумать и заново перечувствовать пережитое. Все его мысли теперь заняты Порт-Артуром. Начал писать воспоминания и понял, что одних личных впечатлений мало. Помогали записки, которые вел во время обороны Порт-Артура отец писателя, но и этого было недостаточно. Тогда он начал читать о Порт-Артуре и русско-японской войне все, что мог достать в Краснодаре, получал книги и из Москвы и других городов.
Позже А. Н. Степанов писал: «Передо мной стояли три основные задачи: показ героизма солдат и младших офицеров артурского гарнизона, показ развала и разложения руководящей верхушки артурских властей, показ тесно связанного с ними широко разветвленного в Артуре японского шпионажа. На примере Артура легко было демонстрировать всю гниль правящей Россией самодержавной клики».
Статья В. И. Ленина «Падение Порт-Артура» (январь 1905 г.) помогла А. Н. Степанову осмыслить и правильно оценить собранный мм огромный фактический материал. В. И. Ленин писал: «Несовместимость самодержавия с интересами всего общественного развития, с интересами всего народа (кроме кучки чиновников и тузов) выступила наружу, как только пришлось народу на деле, своей кровью, расплачиваться за самодержавие…
Падение Порт-Артура подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны и которые будут обнаруживаться теперь еще шире, еще более неудержимо».
Анализируя причины, приведшие царизм к поражению, Ленин утверждал: «Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, превратившуюся в войну старого и нового буржуазного мира. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма».
Через пять лет напряженной работы А. Н. Степанов посылает рукопись своих воспоминаний о порт-артурской обороне признанным мастерам исторического романа А. С. Новикову-Прибою и С. Н. Сергееву-Ценскому. Рукопись они одобрили и посоветовали А. Н. Степанову продолжить работу над романом.
Первая книга романа «Порт-Артур» была опубликована в 1940 году в Краснодаре, вторая — там же в 1912 году.
А. С. Новиков-Прибой писал А. Н. Степанову после выхода первой книги, 8 февраля 1941 года: «… книга имеет большое познавательное значение и, я уверен, будет принята читателем с большим интересом. Вашу книгу» Порт-Артур»я прочитал с большим удовольствием. Написана она правдиво, хорошо «.
Один из первых рецензентов романа — генерал-майор А. А. Игнатьев, участник русско-японской войны, — вскоре после выхода первой книги» Порт-Артура» отметил «великолепные батальные сцены как на море, так и на суше», «живость и правдивость изображения», превосходное знание автором материала, что позволило ему «не только избежать ошибок, но и передать самую технику войны» 3.
В 1944 году роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» был переиздан большим тиражом и получил всенародное признание. В 1946 году А. Н. Степанову была присуждена за него Государственная премия.
Во многих театрах страны шла пьеса «Порт-Артур», написанная А. Н. Степановым в соавторстве с драматургом И. Ф. Поповым по мотивам романа. А. Н. Степановым также был создан киносценарий «Порт-Артур».
Писатель получал сотни писем от читателей. Участники обороны Порт-Артура делились своими воспоминаниями, сообщали неизвестные факты героических эпизодов, боев. Используя новые материалы, А. Н. Степанов постоянно совершенствовал свое произведение, уточняя характеристики, дописывая новые главы и сцены.
В 1953 году А. Н. Степанов включил в роман эпилог, в котором рассказывалось о последующей судьбе героев романа и о процессе над Стесселем и другими виновниками сдачи Порт-Артура японцам, происходившем в Петербурге в 1907 — 1908 годах. В дальнейшем при переизданиях романа этот эпилог не печатался, а был использован в романе «Семья Звонаревых», над которым писатель трудился до конца своей жизни.
Роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» вошел в золотой фонд советской литературы. Он издавался семнадцать раз тиражом более миллиона экземпляров. Роман переведен на языки народов СССР и на многие иностранные, в том числе на английский, французский, венгерский, китайский, японский и другие.
В настоящем издании текст романа дается по изданию Гослитиздата 1960 года — последнему, над которым автор тщательно работал и где сделал значительные исправления.
Порт-Артур (Люйшунь) — город, незамерзающий порт и военно-морская база Китая на юго-западе Ляодунского полуострова — Квантунском полуострове, у входа в заливы Ляодунский и Бохайвань. Порт и крепость построены в 80 — х годах XIX века на месте рыбацкой деревни Люй-шунь-коу.
В 1894 году во время японо-китайской войны 1894 — 1895 годов Порт-Артур был взят японскими войсками, многие крепостные сооружения были ими разрушены. По Симоносекскому договору 1895 года Порт-Артур отошел к Японии, но под давлением России, Германии и Франции был возвращен Китаю.
15 (27) марта 1898 года в Пекине была подписана Россией и Китаем конвенция, по которой Квантунский полуостров с крепостью Порт-Артур передан России в аренду на двадцать пять лет.
Квантунский полуостров и прилегающие к нему острова образовали Квантунскую область, которая в 1903 году вместе с Приамурским генерал-губернаторством вошла в состав наместничества на Дальнем Востоке. Во главе наместничества был поставлен адмирал Алексеев.
После окончания русско-японской войны по Портсмутскому мирному договору 1905 года арендные права на Порт-Артур перешли к Японии. Японская оккупация длилась до 1945 года, когда советские войска разгромили японские самурайские части. В настоящее время Порт-Артур принадлежит КНР.
26 января 1904 года — все даты в тексте даны по старому стилю.
Алексеев Евгений Иванович (1843 — 1918) — адмирал, генераладъютант, в 1903 — 1905 годах — царский наместник на Дальнем Востоке с подчинением ему Приамурского края, Забайкальской области, Маньчжурии и Квантунской области. С началом русско-японской войны назначен главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке. После поражения русских войск на реке Шпхэ в октябре 1904 года был освобожден от обязанностей командующего и заменен генералом Куропаткиным.
Флаг-офицер-офицер, состоящий при флагмане, ведающий сигнальным делом и выполнявший адъютантские обязанности.
…телеграммы о разрыве дипломатических сношений с Японией. — Начиная военные действия против России без объявления войны, Япония, считаясь с мировым общественным мнением, проявила некоторую осмотрительность: 24 января (6 февраля) 1904 года были прерваны русско-японские переговоры в Петербурге, прекращены дипломатические отношения с Россией. Однако, чтобы использовать преимущество внезапности нападения, японское правительство создало впечатление, что это не означает начала войны, а является лишь средством давления на царское правительство. В связи с этим адмиралу Алексееву была послана телеграмма с указанием соблюдать осторожность, чтобы не спровоцировать военные действия.
Ламсдорф (Ламздорф) Владимир Николаевич (1841 — 1907) — граф, дипломат, служивший в министерстве иностранных дел с 1866 года. В 1900 — 1906 годах — министр иностранных дел. Сторонник мирного урегулирования с Японией корейско-маньчжурского вопроса.
…военный союз с Японией, направленный в основном против России и Китая. — Речь идет об англо-японском союзном договоре 17 (30) января 1902 года, по которому договаривающиеся стороны обязались соблюдать нейтралитет, если одна из сторон, защищая свои интересы в Китае, окажется в состоянии войны с третьей державой, и о военной помощи в случае столкновения с двумя и более державами.
В газетах промелькнуло сообщение, что японский объединенный флот вышел в море… — В тот же день, когда были прерваны дипломатические отношения с Россией — 24 января (6 февраля) 1904 года — японский объединенный флот действительно вышел в море и направился к Порт-Артуру. Однако в печати сообщение об этом не могло появиться, так как одновременно в Японии было введено строжайшее запрещение посылать телеграммы за границу, и даже русская миссия и ее военно-морской атташе не смогли сообщить в Петербург о выходе эскадры.
Микадо — дословно — «возвышенные ворота»— титул японского императора; в самой Японии более распространен титул тенно — божественный «.
Того Хейхатиро (1847 — ?) — вице-адмирал, командующий японским соединенным флотом, блокировавшим Порт-Артур в 1904 году, и разбивший эскадру адмирала Рожественского в Цусимском проливе.
Стационер — судно, постоянно находящееся на стоянке в иностранном порту.
Белый Василий Федорович (1854 — 1913) — русский генерал от артиллерии, один из доблестных защитников Порт-Артура. Участник русско-турецкой воины 1877 — 1878 годов. В 1886 — 1902 годах служил в крепостной артиллерии Карса, Севастополя, с 1902 года — начальник Квантунской крепостной артиллерии.
Старый город — Порт-Артур рекой Лунхэ делился на Старый город, на берегу Восточного бассейна, и Новый город, на берегу Западного бассейна. Восточное Старого города располагался Новый китайский город.
Стессель Анатолий Михайлович (1848 — 1915) — генерал-лейтенант. Участвовал в подавлении Ихэтуаньского народного восстания 1899 — 1901 годов в Китае. Комендант крепости ПортАртур. С марта 1904 года — начальник Квантунского укрепленного района. За сдачу Порт-Артура японцам был отдан в 1906 году под суд вместе с другими виновниками сдачи крепости — генералами Фоком, Рейсом, Смирновым. Следствие выявило полную бездарность Стесселя, сознательно подготовлявшего крепость к сдаче. Верховный военно-уголовный суд 7 февраля 1908 года приговорил Стесселя к расстрелу, замененному десятилетним заключением в Петропавловской крепости, но уже 6 мая 1909 года он был освобожден по распоряжению Николая II и уехал за границу.
После капитуляции крепости А. Степанов с отцом в числе военнопленных попал в Нагасаки и лишь оттуда вместе с ранеными и медицинским персоналом был отправлен пароходом вокруг Азии в Одессу, к матери.
Мать А. Н. Степанова, Лидия Николаевна, преподавала русский язык в гимназии, под ее влиянием будущий писатель с детства полюбил книги и научился записывать свои впечатления. Дневники он вел всю жизнь.
Эта привычка сослужила писателю большую службу. Повседневные записи событий позволили ему накопить большой материал. Прекрасная память помогала ему восстанавливать «обстановку, при какой делал некоторые записи почти тридцать лет назад», — признавался А. Н. Степанов в 1944 году. И не случайно все произведения писателя в большей или меньшей степени связаны с его биографией.
В 1913 году А. Н. Степанов окончил Петербургский технологический институт, но вскоре был призван на военную службу, всю первую мировую войну провел на фронте. Это позволило ему позже создать хранящиеся в архиве писателя «Записки гвардейца», повести «Поход в Восточную Пруссию»и «Артиллеристы», а также многие страницы романа «Семья Звонаревых».
В 1917 году А. Н. Степанов был послан в Артиллерийскую академию в Петроград. После Октября он — в рядах Красной гвардии, принимал участие в разгроме Юденича, участвовал с отрядом путиловских рабочих в боях под Нарвой 23 февраля 1918 года (впоследствии он написал об этих событиях в повести «Стальной рабочий отряд» (1958), командовал артиллерийским дивизионом, воевал против деникинских полчищ под Ростовом и Екатеринодаром.
В ночь на 17 марта 1921 года, во время штурма Кронштадта, при подавлении кронштадтского мятежа А. Н. Степанов провалился под лед Финского залива, тяжело заболел и вынужден был уехать лечиться на юг, в Краснодар.
В Краснодаре А. Н. Степанов жил до 1942 года, работал инженером, преподавал в вузах и техникумах. В 1932 году бруцеллез надолго приковал его к, постели. У него появилась возможность вспомнить, передумать и заново перечувствовать пережитое. Все его мысли теперь заняты Порт-Артуром. Начал писать воспоминания и понял, что одних личных впечатлений мало. Помогали записки, которые вел во время обороны Порт-Артура отец писателя, но и этого было недостаточно. Тогда он начал читать о Порт-Артуре и русско-японской войне все, что мог достать в Краснодаре, получал книги и из Москвы и других городов.
Позже А. Н. Степанов писал: «Передо мной стояли три основные задачи: показ героизма солдат и младших офицеров артурского гарнизона, показ развала и разложения руководящей верхушки артурских властей, показ тесно связанного с ними широко разветвленного в Артуре японского шпионажа. На примере Артура легко было демонстрировать всю гниль правящей Россией самодержавной клики».
Статья В. И. Ленина «Падение Порт-Артура» (январь 1905 г.) помогла А. Н. Степанову осмыслить и правильно оценить собранный мм огромный фактический материал. В. И. Ленин писал: «Несовместимость самодержавия с интересами всего общественного развития, с интересами всего народа (кроме кучки чиновников и тузов) выступила наружу, как только пришлось народу на деле, своей кровью, расплачиваться за самодержавие…
Падение Порт-Артура подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны и которые будут обнаруживаться теперь еще шире, еще более неудержимо».
Анализируя причины, приведшие царизм к поражению, Ленин утверждал: «Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, превратившуюся в войну старого и нового буржуазного мира. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма».
Через пять лет напряженной работы А. Н. Степанов посылает рукопись своих воспоминаний о порт-артурской обороне признанным мастерам исторического романа А. С. Новикову-Прибою и С. Н. Сергееву-Ценскому. Рукопись они одобрили и посоветовали А. Н. Степанову продолжить работу над романом.
Первая книга романа «Порт-Артур» была опубликована в 1940 году в Краснодаре, вторая — там же в 1912 году.
А. С. Новиков-Прибой писал А. Н. Степанову после выхода первой книги, 8 февраля 1941 года: «… книга имеет большое познавательное значение и, я уверен, будет принята читателем с большим интересом. Вашу книгу» Порт-Артур»я прочитал с большим удовольствием. Написана она правдиво, хорошо «.
Один из первых рецензентов романа — генерал-майор А. А. Игнатьев, участник русско-японской войны, — вскоре после выхода первой книги» Порт-Артура» отметил «великолепные батальные сцены как на море, так и на суше», «живость и правдивость изображения», превосходное знание автором материала, что позволило ему «не только избежать ошибок, но и передать самую технику войны» 3.
В 1944 году роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» был переиздан большим тиражом и получил всенародное признание. В 1946 году А. Н. Степанову была присуждена за него Государственная премия.
Во многих театрах страны шла пьеса «Порт-Артур», написанная А. Н. Степановым в соавторстве с драматургом И. Ф. Поповым по мотивам романа. А. Н. Степановым также был создан киносценарий «Порт-Артур».
Писатель получал сотни писем от читателей. Участники обороны Порт-Артура делились своими воспоминаниями, сообщали неизвестные факты героических эпизодов, боев. Используя новые материалы, А. Н. Степанов постоянно совершенствовал свое произведение, уточняя характеристики, дописывая новые главы и сцены.
В 1953 году А. Н. Степанов включил в роман эпилог, в котором рассказывалось о последующей судьбе героев романа и о процессе над Стесселем и другими виновниками сдачи Порт-Артура японцам, происходившем в Петербурге в 1907 — 1908 годах. В дальнейшем при переизданиях романа этот эпилог не печатался, а был использован в романе «Семья Звонаревых», над которым писатель трудился до конца своей жизни.
Роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» вошел в золотой фонд советской литературы. Он издавался семнадцать раз тиражом более миллиона экземпляров. Роман переведен на языки народов СССР и на многие иностранные, в том числе на английский, французский, венгерский, китайский, японский и другие.
В настоящем издании текст романа дается по изданию Гослитиздата 1960 года — последнему, над которым автор тщательно работал и где сделал значительные исправления.
Порт-Артур (Люйшунь) — город, незамерзающий порт и военно-морская база Китая на юго-западе Ляодунского полуострова — Квантунском полуострове, у входа в заливы Ляодунский и Бохайвань. Порт и крепость построены в 80 — х годах XIX века на месте рыбацкой деревни Люй-шунь-коу.
В 1894 году во время японо-китайской войны 1894 — 1895 годов Порт-Артур был взят японскими войсками, многие крепостные сооружения были ими разрушены. По Симоносекскому договору 1895 года Порт-Артур отошел к Японии, но под давлением России, Германии и Франции был возвращен Китаю.
15 (27) марта 1898 года в Пекине была подписана Россией и Китаем конвенция, по которой Квантунский полуостров с крепостью Порт-Артур передан России в аренду на двадцать пять лет.
Квантунский полуостров и прилегающие к нему острова образовали Квантунскую область, которая в 1903 году вместе с Приамурским генерал-губернаторством вошла в состав наместничества на Дальнем Востоке. Во главе наместничества был поставлен адмирал Алексеев.
После окончания русско-японской войны по Портсмутскому мирному договору 1905 года арендные права на Порт-Артур перешли к Японии. Японская оккупация длилась до 1945 года, когда советские войска разгромили японские самурайские части. В настоящее время Порт-Артур принадлежит КНР.
26 января 1904 года — все даты в тексте даны по старому стилю.
Алексеев Евгений Иванович (1843 — 1918) — адмирал, генераладъютант, в 1903 — 1905 годах — царский наместник на Дальнем Востоке с подчинением ему Приамурского края, Забайкальской области, Маньчжурии и Квантунской области. С началом русско-японской войны назначен главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке. После поражения русских войск на реке Шпхэ в октябре 1904 года был освобожден от обязанностей командующего и заменен генералом Куропаткиным.
Флаг-офицер-офицер, состоящий при флагмане, ведающий сигнальным делом и выполнявший адъютантские обязанности.
…телеграммы о разрыве дипломатических сношений с Японией. — Начиная военные действия против России без объявления войны, Япония, считаясь с мировым общественным мнением, проявила некоторую осмотрительность: 24 января (6 февраля) 1904 года были прерваны русско-японские переговоры в Петербурге, прекращены дипломатические отношения с Россией. Однако, чтобы использовать преимущество внезапности нападения, японское правительство создало впечатление, что это не означает начала войны, а является лишь средством давления на царское правительство. В связи с этим адмиралу Алексееву была послана телеграмма с указанием соблюдать осторожность, чтобы не спровоцировать военные действия.
Ламсдорф (Ламздорф) Владимир Николаевич (1841 — 1907) — граф, дипломат, служивший в министерстве иностранных дел с 1866 года. В 1900 — 1906 годах — министр иностранных дел. Сторонник мирного урегулирования с Японией корейско-маньчжурского вопроса.
…военный союз с Японией, направленный в основном против России и Китая. — Речь идет об англо-японском союзном договоре 17 (30) января 1902 года, по которому договаривающиеся стороны обязались соблюдать нейтралитет, если одна из сторон, защищая свои интересы в Китае, окажется в состоянии войны с третьей державой, и о военной помощи в случае столкновения с двумя и более державами.
В газетах промелькнуло сообщение, что японский объединенный флот вышел в море… — В тот же день, когда были прерваны дипломатические отношения с Россией — 24 января (6 февраля) 1904 года — японский объединенный флот действительно вышел в море и направился к Порт-Артуру. Однако в печати сообщение об этом не могло появиться, так как одновременно в Японии было введено строжайшее запрещение посылать телеграммы за границу, и даже русская миссия и ее военно-морской атташе не смогли сообщить в Петербург о выходе эскадры.
Микадо — дословно — «возвышенные ворота»— титул японского императора; в самой Японии более распространен титул тенно — божественный «.
Того Хейхатиро (1847 — ?) — вице-адмирал, командующий японским соединенным флотом, блокировавшим Порт-Артур в 1904 году, и разбивший эскадру адмирала Рожественского в Цусимском проливе.
Стационер — судно, постоянно находящееся на стоянке в иностранном порту.
Белый Василий Федорович (1854 — 1913) — русский генерал от артиллерии, один из доблестных защитников Порт-Артура. Участник русско-турецкой воины 1877 — 1878 годов. В 1886 — 1902 годах служил в крепостной артиллерии Карса, Севастополя, с 1902 года — начальник Квантунской крепостной артиллерии.
Старый город — Порт-Артур рекой Лунхэ делился на Старый город, на берегу Восточного бассейна, и Новый город, на берегу Западного бассейна. Восточное Старого города располагался Новый китайский город.
Стессель Анатолий Михайлович (1848 — 1915) — генерал-лейтенант. Участвовал в подавлении Ихэтуаньского народного восстания 1899 — 1901 годов в Китае. Комендант крепости ПортАртур. С марта 1904 года — начальник Квантунского укрепленного района. За сдачу Порт-Артура японцам был отдан в 1906 году под суд вместе с другими виновниками сдачи крепости — генералами Фоком, Рейсом, Смирновым. Следствие выявило полную бездарность Стесселя, сознательно подготовлявшего крепость к сдаче. Верховный военно-уголовный суд 7 февраля 1908 года приговорил Стесселя к расстрелу, замененному десятилетним заключением в Петропавловской крепости, но уже 6 мая 1909 года он был освобожден по распоряжению Николая II и уехал за границу.