Алифанов Леонид. Хмельницкий. Книга третья

атаманов-помощников, сколько хорошего советчика-друга.
- Кажется, и просторно на Низу, но у тебя тут тесновато. - Вешняк
окинул взглядом шелюги и осокори. И сколько мог охватить взором - всюду
между деревьями слонялись воины.
- Мы собираемся уходить отсюда вон в те леса.
- Видел я и там людей. Разумно поступаешь, Богдан. Воинам необходим
простор. По совету Дорошенко, мы там оставили и новичков.
- Чигиринцы или сборные люди? - поинтересовался Богдан.
- Большинство наших казаков, с которыми мы воевали под Дюнкерком. А с
ними и чигиринские новички, ирклеевские казаки, подброшенные нам Карпом.
- А это случаем не Демко из сотни Пушкаренко, который воевал тоже под
Дюнкерком? - спрашивал Богдан, присматриваясь к казаку, стоявшему рядом с
ним.
- А кто же другой, как не он, пан атаман? Демко и есть, - засмеялся
казак, поглаживая черные усы. - Да нас тут у Федора Якубовича наберется
немало. А там еще ирклеевские добровольцы пристали. Сейчас, с наступлением
весны, на обоих берегах Днепра поднялось столько людей. Прослышали от
кобзарей, что вы, полковник, к какому-то походу готовились?
- Хоть какой-нибудь, лишь бы поход? - поинтересовался Богдан, улыбаясь
Вешняку.
- Да уж как заведено. Без военных походов казак хиреет, - поддержал
Вешняк и оглянулся на своих товарищей.
Казаки ответили на слова атамана дружным хохотом. Засмеялся и Тимоша.
Ведь он тоже чувствовал себя частицей этого товарищества. Рядом с ним его
отец, казацкий полковник, а вокруг сотни вот таких Демко с улыбающимися
лицами, с решимостью во взгляде. И вон атамана какого подобрали себе,
крепкого, как дубовый комель. Опережая весну, они тянутся на степные
просторы, ища свободы и независимости от коронной шляхты. У каждого из них
мушкет, привезенный из-под Дюнкерка, длинная, с бронзовой рукояткой
драгунская сабля на кожаном ремне. Да и одеты все как один в добротную
форменную одежду. Из-под смушковых шапок поблескивают бритые затылки, за
правым ухом свисают оселедцы. Казаки!
И снова заговорил Вешняк, словно продолжал давно начатый разговор с
Хмельницким:
- Люди на Приднепровье и в степях ждут освобождения. Там такую кашу
заварили коронные гетманы... - В эти слова Вешняк хотел вложить все свое
неудержимое желание освободиться от панского ярма, от иезуитских ксендзов
и даже от власти Польской Короны... - Ведь польские войска подошли уже к
Корсуню, заполонили украинские села.
- Дышать не дают они нам, пан Богдан, - поспешил дополнить Демко.
Дубравы и шелюга на островах кишели вооруженными людьми. От их
сдержанного шума, казалось, гудела промерзшая земля. С востока поднимались
тучи, наступала оттепель. На острове все дышало военным предгрозьем.
- Все ли перебрались на остров? Тесновато становится здесь осокорям да
вербам, - промолвил Богдан, по-хозяйски окидывая взглядом оживленных
казаков, окружавших его.
- Почему все? Разве не видишь по вооружению, что большинство прибывших
на это свидание - участники боев под Дюнкерком? А это... - продолжал Федор
Вешняк, посмотрев на высокого, в шляхетском бурнусе мужчину.
- Это я, Горуховский, уважаемые панове, Янчи-Грегор Горуховский,
наконец-то добрался сюда вместе с подолянами. И привел с собой немало
польских жолнеров. Они там. - Он наугад указал рукой в сторону заросшего
многолетними камышами рукава Днепра.
Богдан оживился:
- Вот уж кого не ожидал! Рад видеть пана часового мастера воином на
наших островах. Только что же это пан без оружия? - И подошел к слуге
Радзиевского, корчмарю. "Может быть, он подослан шляхтой" - мелькнула
мысль. - Был слугой корчмаря, почему бы не стать еще и шпионом?" Богдан
посмотрел на Вешняка.
- Оружие мне не по силам, уважаемый пан полковник. Прежде часовым
мастером был, а век думал доживать, служа в корчме, - рассудительно
промолвил Горуховский.
- А теперь еще казаком-нетягой захотел стать? Или, может быть, с
каким-нибудь поручением от пана Иеронима прибыл?
- Обреченный и я... Пану Иерониму надо было самому как-то
выкручиваться, заметать следы своих тайных услуг королю. Если уж и пришел
с поручением ваш покорный слуга, только от простых польских жителей из-под
Варшавы. Я благодарен пану старшине за то, что он разрешил мне
присоединиться к его отряду.
Слова Гороховского напомнили Богдану о волнениях поляков, угнетенных
шляхтой. Поэтому и острова с каждым днем пополняются людьми, как Днепр
водами во время весеннего половодья. Люди идут на эти заброшенные острова,
надеясь на что-то лучшее. Неужели только в военных походах на турок будут
искать утешения изгнанники из родных, отцовских селений? Точно пчелы за
первым весенним взятком, устремляются воины на Запорожье!
Богдан и сам не мог разобраться, что больше всего волновало его,
заставляло задумываться: или несметное количество воинов, которые шли к
нему на острова, или то, что вместе с украинцами к отрядам восставших
присоединяются и польские крестьяне и мещане. И до них дошла весть о том,
что обиженный субботовский полковник королевской службы ушел на Сечь.
Давно уже, еще со времени гибели Ивана Сулимы, у взбунтовавшихся
казаков, впитавших с молоком матери дух свободолюбия и товарищества, не
было вожака, которому бы так же чувствительно, как и им, шляхта разила
душу. Томаковский Рог притягивает их, как тепло весеннего солнца. Идут
сюда старшины, сотники, куренные атаманы. Сама судьба надоумила и Вешняка,
прислав его на помощь. Их сплачивали жажда мести за поражение у
Кумейковских озер и беспросветная жизнь, а победы и угрозы гетмана
Потоцкого принуждали объединяться в воинские отряды.
- Вижу, Федор Якубович, что вы совсем оголили Корсуньский полк...
Вместо Вешняка поспешил ответить Богдану кто-то из прибывших казаков:
- Мы не корсунцы, а черкасцы. А вон те из Умани, а за ними, кажется,
белоцерковцы. В волостях стали формировать полки, забирая всех поголовно.
Даже тех казаков, которые исключены были из реестров. Прошел слух, что
коронные полковники поведут их на острова - искать бунтовщиков. Вот люди и
воспротивились.
Богдану было над чем задуматься. Ведь людей надо было накормить,
вооружить, обеспечить порохом. А с кем посоветуешься? Разве что с сыном,
который стоит рядом, нервно подергивая саблю в ножнах. Ему тоже досталось:
прикидывался татарчонком, подружившись с пленником, лишь бы не пронюхали
коронные, чей он сын.
- А не побоитесь коронных гончих? - вдруг громко спросил Богдан. Он
обращался сразу ко всем - к ирклеевцам, к черкасцам, к уманцам и
подолянам, держа свою руку на плече Вешняка, словно впившись в него.
- Да что ты говоришь, полковник! - откликнулся белоцерковец. - Нашим
людям теперь не страшен сам дьявол из пекла. Они достаточно натерпелись от
польских шляхтичей, которые разоряют и уничтожают их! Наши хлопцы советуют
громче кликнуть тех, которые в селах и хуторах только и ждут подходящего
момента. А такой момент наступил для украинцев. Смогут ли наши кобзари
всюду побывать, - ведь край большой, людей вон сколько наплодилось. Ведь
многие до сих пор ничего не ведают о твоих, полковник, распрях с Короной.

9

Нынешняя зима не так морозами и обильными снегами донимала коронного
гетмана Потоцкого, как зловещим оживлением простых людей. Даже в Галицию
добрались кобзари. Поэтому коронному гетману приходилось посылать в
староства своих урядников с грозными приказами:
- Повелеваю выловить всех злостных кобзарей, зачинщиков хлопского
бунта, и посадить их на колы.
Коронному гетману Потоцкому снова надо было готовиться к военному
походу на приднепровские степи. Дозорные гетмана доносили о том, что
кобзарей в селах не уменьшается, их бунтарские голоса раздаются и на
дорогах. С каждым днем их становится все больше. Они в своих думах и
песнях призывают людей к неповиновению.
Даже в Бродах вдруг услышали кобзарскую думу о коронном гетмане:

Та наверны ока, который з Потока, идеш до Славуты,
Невыннии души хапаеш за уши, вольности одиймаеш,
Короля не знаеш, рады не дбаеш, сам соби сэймуеш...
Булавою, як сам хочэш, кэруеш!..

Помимо этого, ежедневно получаемые сообщения с Низа не только вселяли
тревогу в душу гетмана, но и пугали его своей угрожающей неотвратимостью.
...Поднимается люд не только на Томаковском Роге. В рвах крепости,
построенной накануне Нового года воинами Хмельницкого, в землянках
выступила подпочвенная вода. Под лучами весеннего южного солнца быстро
таял снег, широко разлился полноводный Днепр.
В приднепровских лесах наскоро сооружались новые курени, шатры по
татарскому образцу. Низовье Днепра, как река талой водой, заполнялось
людьми. На дорогах, в селах кобзари своими думами призывали народ уходить
на Низ:

Ох, грае-грае морэ веснянои,
Козак пить жадае воды днипровои,
Ой, маты-маты!
Нэ шкодуй голосу сынам, щоб весну оспиваты,
Щоб хмэлэм-хмилыною в гаях им проростаты!..

Эти новые думы и песни уже звучали не только в городах и селах, но и на
Днепре. Долетали они и на острова, на Запорожье, поднимая воинственный дух
не только у молодых, но и у пожилых казаков, воодушевленных идеей
вольности, военных походов. Теперь уже не Богдан Хмельницкий искал
куренного атамана, а он сам вместе с сечевыми старшинами шел к нему на
Томаковский Рог.
- Тесновато уже тебе, Хмель, на Томаковском Роге, - старались они
завязать разговор с полковником.
- Не весна ли вон натягивает шатры и на побережье Днепра, рядом с
островами, - отвечал Богдан. - Люди ищут путей для спасения, а приходят к
нам. Да разве всех разместишь на острове? Вижу, что мне не усидеть тут.
Казаки рвутся в поход.
- Как раз пришла пора начать поход против турок. Ведь сам знаешь,
татары в друзья напрашиваются. Туган-бей со своей вооруженной саранчой
стоит у ворот Крыма. Если и в самом деле собираешься идти войной на турок,
то лучше бы двинуться по суше, в обход. Туган-бей снова присылал к нам
своего посла, да и сам собирается приехать для переговоров. Мы живем с ним
в мире, вот он и набивается к нам в кумовья.
- Вижу, живется вам тут несладко, коль уже и крымчаки союз предлагают.
Лучше бы уж с Москвой сближаться, чем с татарами, или уйти на поселение...
- С Москвой советуешь сближаться? Были уже наши и на поселениях. А как
же свой родной край? Оставить на разорение шляхте? Не то советуешь,
полковник, - горячился куренной атаман. - Ты прав, одних нас уничтожат.
Тебе самому хорошо известно, что шляхтичи начали строить свои фольварки
уже далеко за пределами Чигирина. Кажется, они хотят еще потуже затянуть
петлю на шее нашего народа. Они преградили запорожцам все пути к родному
дому, поставив дозорными над нами таких же, как мы, только реестровых
казаков. Думаешь, нам легко вступать в союз с Туган-беем? А все же мы
советуем тебе не трогать крымчаков. Сейчас не время нам ссориться с
Туган-беем. Именно в интересах мира мы вынуждены дружить с ним. А что он
настойчиво добивается союза с казаками, нам на руку. Он сейчас готовится к
войне со шляхтой, поднял тысячи воинов, вооруженных только мослаками.
- Известно ли об этом коронному гетману или запорожцы помогают татарам
скрыть от ляхов их замысел?
- Чтобы Потоцкий да не знал!.. - по-заговорщицки улыбнулся Лутай. -
Говорил же тебе, что караулят сейчас у нас черкасские казаки, которые все
выспрашивают у нас о Туган-бее... Если ты, полковник, собираешься в
морской поход, так надо бы тайком готовить чайки. У нас на островах их
мало припрятано... Может, кликнуть сюда мастеров да приступить к постройке
судов? Мы видим, как люди все идут и идут к тебе.
- Горе их гонит сюда, братья казаки. А мастера для стройки чаек
найдутся. Мать наша, Украина, вдосталь пришлет их!
- Ты словно какую-то мудрую загадку задаешь нам, полковник, -
многозначительно улыбались запорожцы.
- Зачем нам гадать, словно мы боимся кого-нибудь? Коль надо на турок,
так и на них пойдем. К тому же по суше легче обойти их, да и дороги нам
знакомы. Болгары поддержат, давно нашей помощи ждут. Вот послал недавно
Вешняка своим наказным атаманом в прибрежные леса, ибо тесновато стало нам
на островах, надо уходить отсюда...
Запорожские старшины верили Хмельницкому. Ведь каждый из них знал,
какое дело поручил король субботовскому полковнику! Но почему полковник
Хмельницкий говорил об этом как бы шутя? Не хлебнул ли он случайно для
настроения, чтобы веселей и оживленней беседовать с наказным атаманом и с
запорожскими старшинами? Ведь он заранее знал, что они приедут к нему за
советом. Однако запорожцы по-своему смотрели на то, что Хмельницкий
сосредоточивает полки в лесах на правобережье Украины.
- Что и говорить, столько казаков никогда не собиралось на Низу.
Старшины черкасских казаков из Кодацкого гарнизона все спрашивают у нас:
для чего, мол, полковник Хмельницкий собирает на Запорожье всю украинскую
голытьбу?
- Только ли поэтому мы мозолили им глаза?.. Скажите им, что и сам
полковник стал голытьбой по воле коронного гетмана. Но если мы
объединимся, нам не страшны не только Кодацкая крепость, но и сам гетман
Потоцкий. Не по душе и мне эти непрошеные хозяева на Низу. Нечего
реестровым казакам вмешиваться в жизнь запорожцев. Идут люди в Запорожье -
пускай идут, горькая судьба гонит их сюда.
- Давно известно, что горе объединяет людей, укрепляя их силу, -
добавил один из сечевых полковников.
И Богдану Хмельницкому показалось, что запорожцы не зря приехали на
Томак на такой большой чайке.
- Тут, брат Богдан, такое дело, - наконец начал серьезно запорожский
атаман Григорий Лутай. - Вчера мы созывали совет. Казаки, старшины и
атаманы пришли к такому единодушному мнению: вооруженных казаков под твоим
началом собралось, почитай, в три раза больше, чем в Запорожском
гарнизоне. Оружие у нас что надо, пороха достаточно, да и полковники у
тебя - Вешняк, Ганджа Иван, Дорошенко - все как на подбор. Так не пора ли
тебе завести казацкие порядки на Низу? Наше низовское войсковое
товарищество решило передать тебе булаву и старшинские клейноды. Коронные
старшины из Кодака слишком уж интересуются тобой.
- О том, что коронные старшины интересуются мной, я знаю. Думаю, что
казаки Черкасского и Корсуньского реестровых полков скорее поддержат нас,
а не ляхских старшин. Но мы уйдем с островов. Не будем мозолить глаза
шляхте, вот она и успокоится. Надо заводить казацкие порядки и крепить
Запорожскую Сечь, да так, чтобы паны шляхтичи дрожали перед пей да
ума-разума набирались. Правильно решил совет. Реестровые казаки, несущие
службу в Кодаке, не пойдут супротив сечевиков. А что касается булавы, то,
может, вы несколько поспешили. Об этом узнают старшины в Кодаке,
немедленно донесут коронному гетману. Это создаст лишние хлопоты и для
нас. О черкасских казаках, которые находятся у вас, беспокоимся мы тоже,
уверен, что они пойдут вместе с нами... А булава пускай побудет немного у
запорожцев. Уйдем с островов, наладим добрые отношения с реестровыми
казаками не только из гарнизона Кодацкой крепости, но и с теми, что в
волостях. Вот тогда соберем и общий круг, изберем наказного атамана. На
мне ведь свет клином не сошелся. Думаю, что хорошим атаманом на Низу был
бы Максим Кривонос...
В курень, где Богдан Хмельницкий разговаривал с запорожскими
старшинами, протиснулся Петр Дорошенко.
- Ну что там, Петр, в Чигирине, рассказывай, пусть и запорожские
старшины послушают. А где молодые старшины твоих охочекомонных? - спросил
Богдан.
- Вот я и привел их, но по дороге немного задержал Вешняк. А о Чигирине
многое надо рассказать. Там полковник... Да вот и они прибыли...
- Дети здоровы? Как пани Мелашка справляется с ними?
- С пани Мелашкой и девочками все хорошо. Юрко рвется к отцу. Но тут
вот еще напасть...
- Какая еще напасть, говори, Петр. Видите, братья запорожцы, мой
старшина, по своей же земле, как злодей, пробирался в наш Чигирин. Только
что вернулся оттуда, привел с собой людей... Но что за напасть
приключилась?
- Чуть было до вооруженной стычки не дошло. Тут крымский мурза, сам
перекопский бей, разыскивает запорожских старшин. На двух челнах приплыли
к нам на остров. Мурза добивается встречи с наказным атаманом. Сказывают,
что он со всем своим татарским войском подошел к Перекопу. Намеревается
отомстить чигиринскому старосте Конецпольскому за нападение на них. Да
остерегается запорожцев.
Богдан вопросительно посмотрел на запорожских старшин.
- Может, его примете тут? И нам интересно послушать. А ты, Петр,
предупреди своих пушкарей, чтобы присмотрели за челнами Туган-бея. Да
сообщи Вешняку, что прибыли крымчаки.
Запорожцы переглянулись между собой, удивленные такой напористостью
задиристого Туган-бея.
- Конечно, примем его тут. Еще несколько дней тому назад он прислал к
нам своих послов с просьбой встретиться с наказным нашего войска. Да уж
принимай его ты, хватит быть гостем. Все равно от булавы тебе не
отвертеться. Принимай Туган-бея. А старшинские клейноды и булава войска
запорожского вон в челне.
- Как же это называется? - спросил Богдан и поднялся, чтобы снять со
стены хоругвь с золотым орлом Короны, подаренную королем Владиславом.
- Это как в песне поется: "Да не жури меня, мать..." - засмеялись
запорожцы.
- Хорошо, пускай будет как в песне. Желающих принять булаву запорожцев
сейчас не так много, это я знаю. Ну что же, тогда созовем еще совет, там и
решим, кому держать булаву. А сейчас вместе с вами примем мурзу Туган-бея.
Петр, пригласи сюда мурзу!

10

Уверенный в своих силах, храбрый мурза с гордо поднятой головой вошел в
курень Хмельницкого. Он был в расшитом бархатном жупане на дорогом меху, с
украшенным золотом поясом. По-видимому, гордился им и нарочито выставил
свой живот, чтобы казацкие старшины обратили внимание на трофейное золото
на поясе. Резная золотая табакерка-рожок, как и персидский пистоль,
торчали за поясом с левого бока, справа же висела кривая далматинская
сабля на разукрашенной цепочке. Колчан со стрелами и упругий лук несли за
мурзой два пленных перса. С мурзой вошел и толмач, приближенный турок,
который когда-то воевал на стороне казаков.
Войдя в курень, мурза остановился. Он знал почти всех присутствовавших
здесь старшин. Однако навстречу ему вышел не полковник Лутай, хотя именно
к нему и приехал мурза, как к наказному атаману.
- Рады приветствовать нашего соседа-гостя, брата мурзу Туган-бея! Пусть
аллах благословит тебя на нашей земле! - обратился к нему Хмельницкий на
турецком языке.
Мурза был поражен его прекрасным стамбульским выговором, как и
движением руки от чела до пояса. Так обычно приветствовали знатных людей
во дворце у турецкого султана.
- Пусть аллах благословит дом сей, - растерянно ответил Туган-бей, не
ожидавший такого приветствия Хмельницкого.
Движением руки он дал знак толмачу, что обойдется и без него, раз
атаман запорожцев так прекрасно говорит по-турецки. Он сразу же понял, что
перед ним находится изгнанный из Чигирина Богдан Хмельницкий, собравший на
островах огромное войско.
Мурза подумал о том, следует ли ему говорить запорожцам о цели своего
рискованного приезда на вооруженных галерах. Особенно с таким бесстрашным
полковником.
- С благословения всемогущего аллаха приехал я к вам, запорожцам, по
весьма важному делу, - наконец, поразмыслив, произнес Туган-бей.
- Мурза окажет мне, полковнику казачьего войска, находящегося тут на
острове, большую честь, если изложит суть дела в присутствии всех наших
атаманов. Высокочтимые кошевые атаманы поручили мне вести переговоры с
вами, прославленным перекопским беем, - важно произнес Богдан Хмельницкий.
Туган-бей быстрым взглядом окинул атамана Лутая, и Богдан понял, что
мурза до сих пор еще не может осмыслить, что произошло на островах.
- У меня тоже есть дело к нашему гостю мурзе Туган-бею, и я очень рад
случаю обсудить его здесь, - продолжал Богдан Хмельницкий, подзадоривая
крымчака.
- Что за дело, мой уважаемый хозяин, пусть благословит аллах богатство
твоего ума! - горячо заинтересовался Туган-бей.
- Казаки подарили моему сыну пленного юношу, сына какого-то крымского
бея. Мне хотелось бы...
- Мехмет-бала? Да это же сын одного из храбрейших крымских беев -
Солимана-кара! - поторопился Туган-бей. - Мурза Солиман-кара приготовил
большой выкуп за сына.
- Нам не нужно никакого выкупа, мурза-ага! Казаки не торгуют ясырем. К
тому же Мехмет-бала подружился с моим сыном, который пообещал ему, что он
вернет его к родителям.
Эта неожиданная весть совсем обезоружила воинственно настроенного
Туган-бея, который тут же изменил план и решил по-дружески поговорить с
казаками. Только теперь он охотно сел рядом с Богданом Хмельницким на
ковер, разостланный казаками посреди куреня. У казаков нашелся и кальян
для гостя, и турецкий чай. Богдан велел разыскать Тимошу и привести его
вместе с татарчонком.
- Мурза Туган-бей намекнул нам а своей войне с королевскими войсками, -
продолжал разговор Богдан.
Но мурза тотчас возразил:
- Не о моей войне, о разбойничьем нападении чигиринского старосты
Конецпольского на крымские земли. Мы в это время воевали с персами, а бей
Конецпольский напал на наших пастухов, разгромил аулы, убил много людей,
пленил моих соотечественников, угнал их скот. Известно ли полковнику,
какое значение имеют овцы, лошади, буйволы для Крыма и его населения? И
особенно сейчас, в такой засушливый год, в Крыму, и когда мы воюем с
персами...
- Все это мне известно... - сказал Богдан, гостеприимно подливая мурзе
в пиалу горячего чаю. - Известно мне также, что убито много мирных жителей
перекопских аулов. Не так давно и наши и ваши люди переживали подобные
нападения, терпели убийства, грабежи и бесчинства. Мы, запорожцы,
договорились прекратить всякие набеги на вас и будем свято придерживаться
договора. Вот и мурзу Туган-бея сейчас принимаем у себя как своего гостя.
- Правду говоришь, благородный бей: вот уже два года, как мы не воюем с
казаками. А староста Конецпольский бросил на нас реестровых казаков.
Крымский народ именем аллаха заклинает нас, воинов, отомстить
Конецпольскому и отобрать у него ясырь. И клянусь, - мурза грозно поднял
руку с золотыми браслетами и перстнями, - что до тех пор, покуда эта рука
не поставит шляхту вместе с Конецпольским на колени, мы, правоверные
мусульмане, не успокоимся... Вот поэтому, по поручению крымского хана, я и
прибыл к вам, низовым казакам, договориться о том, чтобы вы не мешали нам
отомстить нашим кровным врагам - ляхам.
Хмельницкий поставил пиалу на ковер. Обвел глазами казацких старшин:
- Слышали, братья старшины, казаки? Сами шляхтичи провоцируют эти
страшные набеги татар на нашу украинскую землю! - И, обращаясь к
Туган-бею, продолжал: - Казаки, как и все люди нашей веры, любят труд и
справедливость. Но коронная шляхта все больше и больше притесняет нас,
расправляется с нашими людьми, как ей хочется. После поражения у
Кумейковских озер украинские казаки считают коронных шляхтичей своими
самыми лютыми врагами. Таким образом, враги татарского народа стали и
нашими врагами! Так зачем же нам мешать справедливой мести обиженных
ляхами людей? Когда речь идет о справедливости, Туган-бей может полностью
положиться на нас, как на порядочных соседей. В сложившейся обстановке
борьба за народное дело выводит нас на одну дорогу - к свободе!
Доложили о приходе Тимоши с сыном татарского бея. Казаки расступились,
пропуская двух юношей, одинаково одетых и с одинаковым оружием. Высокий
ростом Тимоша, как взрослый воин, гостеприимно пропустил вперед своего
друга Мехметку. И казаки смотрели на это как на проявление естественной
привязанности сверстников. В этот момент никто из них не думал ни о вере
юношей, ни о их оружии.
Туган-бей вскочил с ковра. Хищного Туган-бея словно подменили,
мгновенно исчезла заносчивость мурзы, его напыщенность, на какое-то время
он стад добрым отцом, соседом. По женоподобному, ожиревшему лицу его
покатились слезы.
- Мегмеджи-бала! - воскликнул он, протягивая руки к юноше.
Испуганный юноша обернулся к Тимоше. В его взгляде он уловил
человеческую теплоту. Тимоша одобрительно кивнул головой, даже слегка
подтолкнул Мехметку к Туган-бею.
Запорожцы выходили по одному из куреня. Они присоединялись к шумной
толпе казаков, заполнившей подворье коша. В эту раннюю весеннюю пору,
среди зеленеющих осокорей и шелюги, росшей на берегу, стояли посланцы от
добровольцев-казаков с великой Украины.
- Ну как, брат Туган-бей, не обманул я, что у меня есть дело к крымским
воинам? А чтобы укрепить нашу дружбу и действительно жить как добрые
соседи, мой сын охотно проводит юношу к его отцу. Пусть он тоже погостит у
своего крымского друга. Ведь таким юношам, как они, здесь жить нельзя.
Вместе с Туган-беем поедет и наш старшина Иван Ганджа. Думаю, что по
дороге в Крым, а скорее - там, у отца вашего юноши, вы и договоритесь обо
всем с нашим старшиной. Вполне возможно, если этого пожелает крымское
воинство, там окончательно и решите, как осуществить то, о чем говорили
нам вы. Завтра и выезжайте к себе домой. Поручаю вам своего сына,
полагаясь на воинскую честь батыра Туган-бея...

11

Ротмистру Ежи Скшетускому не впервые за последние два года бывать в
Чигирине. И каждый раз он въезжал в этот город как победитель. В Чигирине
он чувствовал себя как в завоеванной крепости. В эту зиму прибрежные села