Алифанов Леонид. Хмельницкий. Книга третья

и хутора, да и город были запружены жолнерами. В воздухе пахло неминуемой
войной.
Прежде молодой шляхтич непременно проезжал по людным улицам города,
отчитывая гуляк, толпившихся возле корчмы:
- Все празднуете, лодыри! Вам, приднепровским хлопам, только бы святки
да масленицы!..
Сейчас же он ехал молча. Гетман Потоцкий именно его, а не отца, послал
в Чигирин. "Сын полковника более оперативен, как и подобает молодежи", -
оправдывал Потоцкий принятое решение даже перед самим собой. Он послал
ротмистра Скшетуского в Чигирин как свой авангард. И сам собирался вскоре
выехать туда.
Ежи Скшетуский с улыбкой на устах вспомнил напутственные наставления
коронного гетмана. Ему казалось, что лишь по укоренившейся привычке гетман
поручал старшему Скшетускому подготовить свои полки для военного похода на
приднепровскую Украину. В нем же, Ежи Скшетуском, гетман видел своего
единомышленника, которому близки его военные, а с ними и политические
идеалы. Особенно в вопросах подавления украинского сепаратизма, который
дошел уже до союза с не разгаданной им до сих пор Москвой.
Оставшись наедине с ротмистром, Потоцкий наставлял его:
- Пан ротмистр понимает, что сегодня или завтра я тоже двинусь с
войском в эти края. Для нас дорога каждая минута, надо немедленно
предотвратить угрожающее бегство украинских хлопов на Низ. Пан должен
расположиться со своими гусарами в Чигирине, навести порядок в этом
городе, зараженном духом хмельнитчины, и преградить путь на Запорожье. Как
я уже говорил пану ротмистру, трудно поверить, чтобы так просто сама
охрана взяла и выпустила из темницы Хмельницкого. Чигиринцы известны своим
предательством, тем более следует учесть, что устранение нами Хмельницкого
они считают оскорблением их национального достоинства. У полковника
Кричевского слишком близкие отношения с этим бунтовщиком. Не причастен ли
он к освобождению Хмельницкого?
- Понимаю вас, пан гетман. Кроме охраны возле холодной, где сидел
Хмельницкий, во дворе подстаросты, как я помню, всегда шатались какие-то
праздные люди.
Гетман воспринимал эти слова Скшетуского как доброе предзнаменование
начала кардинальной акции. Он одобрительно кивал головой, благословляя
расторопного ротмистра на розыски настоящих виновников бегства
Хмельницкого.
Маршалок двора то и дело докладывал гетману Потоцкому о прибытии
полковников, воевод с коронными войсками. Прибыл даже гонец от самого
польного гетмана Калиновского с сообщением о том, что он выступает со
своими войсками на Украину, к Днепру. Потоцкий молчал, не возражал и не
соглашался, прежде всего думая о своем престиже.
Только приезд вызванного им по неотложным делам полковника Пшиемского
сразу поднял его настроение. Он помахал рукой ротмистру Скшетускому,
благословляя его, как родного сына, на такое воинское дело, как усмирение
казаков. Потоцкий даже сам удивлялся: на полковника Скшетуского возлагал
очень трудное дело подготовки жолнерских полков для похода на Украину, а
наиболее деликатные дела поручал его сыну Ежи. Полковник является
воспитанником Конецпольского, от него заразился духом либерализма, став
сторонником фатальной идеи короля поднять казаков в поход на Турцию, чтобы
избавиться от зависимости и покончить с уплатой дани султану. А Ежи
Скшетуский сначала отрубит голову казацкой гидре, устрашая этим
султанов...
- Пригласите полковника Пшиемского! - приказал Потоцкий, проводив
ротмистра до двери кабинета. В данный момент ему нужен именно Пшиемский,
как своя рука, которую коронный гетман протягивает к Владиславу IV. В
создавшейся политической ситуации король становится помехой в
осуществлении шляхтой кардинальных мер. В делах, которые связаны с
обезвреживанием короля, нужны именно такие неудачники-воины, каким стал
полковник Пшиемский, оказавшийся в немилости у Владислава!
Потоцкий стоял глубоко задумавшись, словно сомневался, можно ли
доверить этому полковнику самую большую тайну в своей великой служебной
карьере. Король нервничает, читая письма коронного гетмана. Пшиемский тоже
поедет к нему с письмом, кажется уже с последним.

12

В Чигирине ротмистр Скшетуский разместил своих гусар на постой в самых
лучших домах.
- Хлопы должны знать, что гусары несут в Чигирине военную службу! -
кричал он на чигиринцев, обремененных чрезмерными постоями. Ротмистр
Скшетуский носился по дворам, как победитель в завоеванной стране.
А сам он умышленно остановился на постой у подстаросты,
воспользовавшись помощью Сидора Пешты, который и привел его к Чаплинскому.
Пешта настойчиво уговаривал подстаросту Чаплинского согласиться на это,
подчеркнув, что ротмистр Скшетуский всегда может пригодиться ему.
- Чует мое сердце, что скоро снова будем воевать. Поднепровье, пан
Данило, к сожалению, не стало еще такой надежной волостью, как, скажем,
Волынь. Нетрудно понять, что любое волнение в Чигирине начнется с
нападения на дом подстаросты.
В первый же вечер ротмистр долго и придирчиво расспрашивал подстаросту
о чигиринцах. Когда подстароста ответил на интересующие его вопросы, гость
вдруг потребовал от него, чтобы он "откровенно" рассказал о своем доме и
дворовых людях.
- Да что вы, уважаемый пан ротмистр, и на маковое зернышко утаивать от
вас нечего, - убеждал ротмистра Чаплинский.
- Маковое зернышко... Тоже нашел чем клясться пан шляхтич,
позаимствовав божбу у украинского плебса. Я ни в чем не обвиняю пана
подстаросту, а только предупреждаю. Средь бела дня сбежал здрайца
Хмельницкий из холодной, охраняемой четырьмя вооруженными детинами. Не
задумался ли пан Чаплинский над этим и не показались ли ему странными
обстоятельства этого побега? Окно целое, открыт засов. Подстаросте давно
следовало бы поинтересоваться этим, ведь нет никакого сомнения в том, что
открыл дверь доброжелатель преступника. Кто он, не действует ли он и
сейчас в Чигирине, может, и под боком у пана подстаросты? Я послал одного
человека, чтобы поговорил с этими бездарными часовыми.
- Так они, по-видимому, у Хмельницкого...
- Не следует пану подстаросте верить всяким хлопским слухам. Они долгое
время находились у Полторалиха, но сейчас могли переправиться и к
Хмельницкому. Трое из них охраняли семью преступника Хмельницкого, только
четвертый... Четвертый уже просит у пана подстаросты помилования.
- Пан ротмистр считает, что он признается?
- Это уж моя забота. Пускай пан забудет об этом разговоре. Чигирин
сейчас что бочка с порохом, брось искру - и вспыхнет.

13

Доверенный коронного гетмана вселял тревогу в душу и так уже
напуганного Хмельницким Данила Чаплинского. Расстроенный подстароста не
опомнился, как сам и привел-ротмистра в комнату Гелены.
- Наш уважаемый гость с отрядом гусар охраняет покой нашего дома, -
сказал он Гелене.
Девушка улыбнулась гостю, окинув его благодарным взглядом.
Гелена чувствовала, что в ее сердце зарождается нечто большее, чем
благодарность ротмистру. После первой встречи с ним она все время думала о
нем и с нетерпением ожидала новой встречи, томимая новым, неизведанным
чувством. Ротмистр был чрезмерно любезен и внимателен к ней, но она не
могла понять, искренен ли он. Молодой шляхтич был поглощен своими
служебными делами, и за ними скрывались его подлинные чувства. Живой и
изысканный кавалер, Ежи Скшетуский казался ей настоящим красавцем, и
теперь ее пугала настойчивость Чаплинского, торопившего с венчанием.
Подстароста упорно добивался своего.
- Уже давно прошли рождественские праздники, Гелена, проходят и
таинства крещения. До каких же пор мы будем откладывать свадьбу?
- Это зависит не от меня, - с женской хитростью изворачивалась девушка.
- Ведь я только прошу пана. Сейчас такое тревожное время, не знаешь, то ли
к венчанью готовиться, то ли к смерти... Поэтому я и прошу пана Данила
привезти какого-нибудь знаменитого ксендза, хотя бы из того же Лупка.
Какая невеста согласится сейчас ехать на край света в костел?
Чаплинский удивлялся здравым рассуждениям и зрелости своей будущей
супруги. Вокруг Чигирина и далеко за пределами Черкасщины стоят войска,
дороги забиты вооруженными людьми, назревает буря. Теперь только на
погибель свою поедешь, а не на венчанье. Пан староста приказал Чаплинскому
держать в Чигирине хорошо вооруженный гарнизон. А Чигиринский полк
реестрового казачества получил приказ немедленно выступить из города,
чтобы перерезать приднепровские дороги, идущие с Запорожской Сечи.
Поэтому Чаплинский был рад, что в его доме остановился на постой
ротмистр Скшетуский с гусарами. Он даже разрешил Гелене выходить на
прогулку, но обязательно вместе с любезным ротмистром. Ежи Скшетуский
охотно сопровождал Гелену во время прогулок, все больше очаровываясь ее
красотой. Он не ожидал, что в этом глухом уголке встретит такую
прелестную, девушку!
Гелена повеселела, на ее осунувшихся щеках появился румянец. Во время
прогулок с молодым, исключительно внимательным к ней ротмистром, в
щегольском мундире бравого мазура она порой забывалась и в порыве чувства
прижималась к кавалеру, опираясь на его сильную руку.
- А пан Ежи не боится бури, которая поднимается на Низу? - игриво
спрашивала она у ротмистра.
- О чем спрашивает паненка? Сейчас еще большая буря поднимается в самом
Чигирине. Гелена боится?.. Но я прибыл сюда именно для того, чтобы
поддерживать порядок, - с достоинством ответил Скшетуский.
- Об этом я и спрашиваю пана Ежи. - И она еще крепче прижималась к
этому сильному и привлекательному мужчине. - Ах, словно свою возлюбленную,
ведет пан чужую невесту в танец, - и стыдливо прикрыла рукой глаза, в
которые так страстно посмотрел молодой ротмистр.
- После нашей первой встречи, когда паненка убежала из-за стола, я
часто вспоминаю вас... Геленка, как...
- Как же? Нехорошо, наверно, вспоминает пан дикарку сироту? - словно
поторапливала его девушка. Она еще не училась скрывать свои мысли за
пеленой лукавства и по девической наивности говорила то, что думала.
- Хорошо, бардзо хорошо вспоминаю эти румяные щечки, нежные уста и
гибкий стан, этот голос...
- О, уважаемый пан, я впервые слышу такие слова о себе. Почему же пан
сразу не сказал этого? Столько потеряно...
- А что изменилось бы от этого? Паненка ведь скоро пойдет под венец с
подстаростой... Да тут еще и дела такие сложились. Я не могу поверить,
чтобы полковник так просто сбежал из-под ареста.
Гелена испуганно посмотрела прямо в глаза ротмистру. Такой неожиданный
разговор!.. Посмотрела и не выдержала его испытующего взгляда,
отвернулась. Неужели и он не безразличен к тому, что ее принуждают
выходить замуж? И по ее щеке медленно скатилась слеза.
Скшетуский тоже отвел глаза от Гелены, еще крепче сжав ее руку.
- Прошу вас, мой добрый пан Ежи, освободите меня от этого турецкого
брака, - тихо промолвила она.
- Но ведь... отчим тоже вдовец, как и пан Данило, - продолжал ротмистр.
- Я всегда называла его отцом, хотя он и не шляхтич. Пан ротмистр не
хочет понять меня или насмехается над сиротой... - И она освободила руку,
направилась к дому.
- Нех паненка простит меня за необдуманные слова. Известно ли вам,
панна Гелена, что я полюбил вас с первой встречи?
- Пан полюбил?! Матка боска, почему же я... если бы я знала... - И
пошла молча, как слепая, задумавшись над тем, что сулит ей судьба. Вдруг
она решительно обернулась и горячо произнесла: - Нет, не быть этому браку
с паном подстаростой, не быть! Убегу в Польшу, среди шляхтичей, может
быть, найду свою судьбу...
- А где же еще найдешь ты ее, моя любимая Геленка?
Бравый мазур тоже поддался нахлынувшим чувствам, теряя над собой
власть.
- Пусть пан Ежи сам устроит судьбу сироты. Ведь я тоже полюбила вас
своей первой девичьей любовью! А иначе... что остается мне делать?
Наложить на себя руки или убить палача подстаросту, - что же еще я могу?
Но не буду его невольницей!
Успокоилась и покорилась. Безвольно оперлась на руку ротмистра,
прижимаясь к нему всем телом. Она послушно шла, стараясь взять себя в
руки. Она должна была еще раз пройтись по саду, ожидая, пока сгустятся
сумерки. Тогда ей легче будет скрыть от Чаплинского свои слезы радости или
отчаяния.

14

О чем хотел рассказать Богдану Петр Дорошенко, вернувшись после поездки
в Чигирин и в Матреновский монастырь? Он и сам еще не решил, стоит ли все
рассказывать Богдану? "О детях, собственно, я рассказал ему все", -
оправдывался он сам перед собой.
...Чигирин вновь просыпался от недолгого затишья. С каждым днем в
городе становилось все теснее и теснее, на валах крепости теперь стояли
жолнеры вместо чигиринцев. Целых десять лет минуло после кровавого
Кумейковского сражения, а в сердцах побежденных казаков не утихала боль
позорного поражения. Но и у победителей еще не зажили раны после нелегкой
победы у Кумейковских озер. Гетманы, сенаторы видели, что, даже став на
колени, побежденные не смотрели в глаза победителям. С той поры казачество
лелеяло надежду отплатить врагу и с беспримерным упорством тайком
готовилось к этому.
А с тех пор как Хмельницкий с несколькими сотнями отчаянных казаков
сбежал из Чигирина, пришедшую в ярость шляхту охватил еще больший военный
психоз.
Жители Поднепровья сразу почувствовали, что разгорается пламя великой
борьбы не на жизнь, а на смерть. Они не только украдкой перешептывались
друг с другом по уголкам, но и помогали казакам. За несколько недель до
прихода отрядов гусар и пеших жолнеров чуть ли не в каждой хате
отогревались пришедшие из далеких селений и хуторов вооруженные казаки.
Некоторым из них крестьяне давали оружие, сухари, пшено для кондера,
толченное в ступах.
Кому, как не бойкому Дорошенко, было знать об этом. Но он, забыв об
осторожности, слишком интересовался домом подстаросты, стремясь повидаться
с Геленой. Предупрежденный подстаростой, Комаровский вместе со своими
гайдуками зорко следил за этим подворьем. Первым увидел Дорошенко
Комаровский, зять подстаросты, узнал его и поднял шум.
- Чего ты, разбойник, шныряешь по Чигирину, подстаросту выслеживаешь,
шпионишь для своего проходимца? - заорал он.
Протянул руку, чтобы схватить казака, рассчитывая на свою силу. Все
знают, что Комаровский мог любому быку скрутить рога и повалить его на
землю. Дорошенко выхватил из ножей саблю, и он вынужден был отскочить в
сторону.
- Эй, стража! - заорал во всю глотку Комаровский.
Гайдуки окружили Дорошенко, один из них с обнаженной саблей бросился на
него.
- Стой, болван, надо взять его живым, как велел подстароста! -
предупредил Комаровский.
Но у "болвана" сабли уже не было в руке, ее ловко выбил убегающий
Дорошенко.
- Ну хватали бы хоть мертвого, дураки, живым все равно не дамся.
Берегись, увалень, рассеку, - отбивался Дорошенко от гайдука, который
пытался преградить ему путь.
Тот отскочил в сторону, а Дорошенко перепрыгнул через плетень и скрылся
в темноте.
Двое гайдуков были ранены саблей Дорошенко.
- Догнать его! - приказывал Комаровский.
- Пусть леший догонит его! Ищите теперь ветра в поле, раз хотели взять
живым...
О появлении в Чигирине Петра Дорошенко узнал и полковник Кричевский,
только что вернувшийся из Белой Церкви после свидания с сыном коронного
гетмана. Полковник тоже был удручен из-за неприятностей по службе.
Чаплинский сваливал всю вину за бегство Хмельницкого на Кричевского,
ссылаясь на его недостойную шляхтича дружбу и кумовство с казаком.
Подстароста жаловался сыну коронного гетмана, а его отцу послал письмо,
подробно описав это загадочное происшествие. "Трудно было устеречь
ребелизанта, когда в городе вся власть перешла в руки его ближайшего
кума..." - писал подстароста гетману Потоцкому.
О приезде Дорошенко в Чигирин знали уже и Пешта и Чаплинский, которому
подробно рассказал об этом отважном казаке Комаровский. Его выслеживали
гайдуки в густом лесу возле монастыря святой Матрены. Но Дорошенко
хотелось, чтобы о пребывании его здесь узнала и Гелена, потому что именно
из-за нее он и задержался тут, настойчиво ища встречи с ней. Петр хотел
объясниться Гелене в любви и рассказать о своем замысле. А замысел его был
простой: по-казацки увезти ее из дома подстаросты Чаплинского и
обвенчаться с ней в монастыре.
- Вишь, захотелось беззубому старцу сухарь сгрызть! Но не так-то просто
обвенчаться, если Девушка не захочет. Ведь она католичка, а какой
священник согласится взять на свою душу такой грех? - отговаривала Петра
Мелашка.
- А если бы не захотела, тогда... Вон турчанки тоже по доброй воле не
венчаются с казаками. А какого казака родила и вырастила жена Нечая! И ни
бог, ни люди не проклинают ее.
Мелашка укоризненно покачивала головой. Ее сын Мартын такой же горячий
и непоседливый... Ей хотелось отрезвить хоть эту буйную голову, опьяневшую
от любви. Но только рукой махнула.
- Скоро мы все турками станем при такой жизни. Ты, жених, хотя бы
поговорил с нею, как полагается при сватанье. Девушка, может быть, и не
догадывается.
- Как же с ней поговоришь, когда она сидит взаперти, как в турецком
гареме, у этого проклятого Чаплинского! Только сын полковника Скшетуского
пользуется доверием у подстаросты. Передавали мне соседи подстаросты, что
Чаплинский разрешил Гелене прогуливаться по двору вместе с ротмистром, да
и то ненадолго.
Об этом говорил Дорошенко и с полковником Кричевским. А тот
снисходительно улыбнулся, выслушивая подручного полковника Хмельницкого,
озабоченного сейчас далеко не военными делами.
- Надо, чтобы в Чигирине поспокойней стало, казаче, вот тогда и думать
об этом будем, - отсоветовал Кричевский. - Девушка и сама не спешит
становиться под венец с подстаростой. Боюсь, что пан Комаровский из
чрезмерной угодливости своему тестю может и ребра поломать какому-нибудь
ухажеру засватанной девушки. Да и ротмистр гетмана Потоцкого что-то уж
больно зачастил в Чигирин, засиделся у пана подстаросты. С целым отрядом
гусар прибыл сюда. Ты должен предупредить Богдана, что коронный гетман
тоже направился со своими войсками на Украину. Сейчас Богдану, пожалуй,
лучше отправиться куда-нибудь в поход на Турцию...
- Весной отправимся, пан Станислав, в настоящий казацкий поход!..
Очевидно, пан коронный гетман не особенно доверяет полковникам реестрового
казачества, коль сам выступил с королевскими войсками на Украину?
- Реестровые казаки тоже всякие бывают... Да и разбросаны они-по разным
местам. Уманским реестровым казакам приказано подавить восставших крестьян
под водительством Кривоноса и Богуна на Подольщине. Очевидно, им придется
столкнуться и с выкрестом Назруллой. Он вернулся в Уманские леса откуда-то
с запада, у него целый полк казаков. Да и сынок пани Мелашки полковник
Мартын Пушкаренко ведь не без дела сидит у донских казаков... А черкасские
и половина корсуньских казаков стерегут на Запорожье какого-то дьявола под
корягами в низовьях Днепра. О чигиринцах, пожалуй, ничего и не говори
Хмельницкому. Потоцкий ведет на Украину несколько тысяч коронных войск и
всю королевскую гусарию. Достаточно у него и конницы. Так и передай
Хмельницкому. Воеводы Речи Посполитой тоже выставили свою конницу, и
тяжелые пушки установлены на возах. А на Поднепровье коронный гетман
послал наемника Шемберга и своего сына с гусарами и кавалерией, состоящей
из украинцев. И для большей уверенности в успехе назначил Шемберга
заместителем командующего войсками Стефана Потоцкого. Кстати, вчера
ротмистр Скшетуский очень интересовался сосредоточивающимися в чигиринских
лесах отрядами. Это, очевидно, и есть сборное войско пана Дорошенко?
- Ну, не совсем так, - смущенно отвечал старшина, потому что ему не
хотелось говорить неправду такому искреннему полковнику. - Что сборное,
возможно, и верно. А мое ли оно, сказать не могу. Народ стал объединяться,
почувствовав беду. Снова Голгофой пахнет, как и под Кумейками...
- Им надо бы выбрать другое место для объединения. Шли бы куда-нибудь,
на Низ, что ли. Видишь, вон Пушкаренко нашел, где приложить казацкую
военную силу, помогая донским казакам потрошить турецкое Приазовье... Мне
приказано, пан Петр, помочь пану ротмистру Скшетускому схватить всех
казаков, находящихся в лесу. Схватить и казнить. А сынок бывшего адъютанта
Станислава Конецпольского не станет нянчиться с ними. Конечно, пан
Дорошенко сам командовал полком во Франции и знает, как поступить с этим
сборным войском. Кстати, и вам советую быть более осмотрительным
женихом...
Кричевский и Дорошенко вскочили на оседланных коней, стоявших во дворе,
и в сопровождении чигиринских казаков двинулись в путь. Темной
предвесенней ночью воинам легче ускользнуть от охраны на заставах. Когда
въехали в лес, повеселевший полковник Кричевский заговорил с Дорошенко,
умышленно отделившись от сопровождавших их конников:
- Мне кажется, что пану Петру надо навсегда распрощаться с Геленой.
Девушка она красивая, но слишком ветреная. Она льнет к ротмистру, ходит с
ним на прогулки. А живет ли она с подстаростой как с мужем, в этом я не
уверен. Не такая жена нужна для такого воина, как пан Петр.
- Полковник отговаривает меня?
- Хватишь ты горя с ней. Она втемяшила себе в голову, что является
настоящей шляхтянкой, - так какой же казак, хоть и старшина, ровня ей? Ты
подумай лучше о том, какие войска сосредоточивает сейчас коронный гетман
на Украине. Да и без этого уже ясно, что шляхтичи и казаки непримиримые
враги. Как же ты, пан Петр, будешь защищать жену-шляхтянку от кровной
ненависти казаков к шляхте? Ты должен все хорошо взвесить, прежде чем
становиться с ней под венец.
- Получается, что шляхетство хуже мусульманства. А как любил полковник
Нечай свою жену-турчанку!..
Кричевскому и самому стало не по себе от такого разговора. Ведь он тоже
был шляхтичем из старинного украинского рода. Во всем угождал Станиславу
Конецпольскому, добросовестно выполняя свои служебные обязанности, ничем
не запятнал своего имени воина. Действительно, шляхетство в условиях
жестокой борьбы против украинского народа давно уже перешагнуло границы
сословных различий, превратилось в касту. Шляхетство, пропади оно
пропадом, это символ кровавой вражды!
- А впрочем, пан Петр, поступай как знаешь, тебе виднее. Будь здоров,
воин, да не забудь же, что завтра коронные войска начнут наступление на
ваши сборные отряды казаков в чигиринском лесу.
- Спасибо, пан полковник. Завтра в Этом лесу ни единого казака уже не
будет, а ежели попытаются преследовать - ни за понюшку табаку погибнут
сотни жолнеров. Казаки будут драться не на жизнь, а на смерть. Вспомним
хотя бы и эту злосчастную битву под Кумейками... У нас единственный выбор:
коль и умереть, то на трупах наших врагов!
Станислав Кричевский восхищенно слушал Дорошенко, веря, что так и
будет. Улыбнулся в усы: вот это и есть настоящие "чинчинато, от сохи
призванные к власти", вспомнив высказывания о казаках своего друга
Окольского. У них все так просто, но как убедительно и трагично!
- Хорошо, - коротко ответил. - Ну а как же с Геленой?
- А с ней будет так, пан полковник, как распорядится судьба. Успеет
Чаплинский до весны обвенчаться с ней в костеле, тогда придется иметь дело
со вдовой.
- Ото! Так предупредить ее, что ли?
- Нет, предупреждать не надо. Благодарю за хорошее отношение к нам, наш
добрый друг полковник! Передавать ли Богдану привет или, может, еще
что-нибудь?
- А как же, непременно! Я желаю ему здоровья, здоровья и ума!
Понимаешь, Петр, я желаю своему куму побольше ума в сложном единоборстве
его с коронным гетманом! Да постой, чуть было не забыл. Сюда приезжала
сестра полковника Золотаренко, спрашивала о Богдане. Ей это чуть не стоило
жизни.
И Кричевский резко повернул своего коня. Но остался на месте, словно
решал что-то. Потом поскакал галопом, нырнув в черную бездну ночи.

15

Кодацкая крепость действительно стала преградой на пути казаков к
свободной жизни. Сечь невольно превращалась в своеобразную рыбацкую мотню.
Из нее не вырвешься на Украину по привычной днепровской дороге, разве что
вынут, как неосмотрительных карасей. А вынуть есть кому, об этом
позаботятся гетманы шляхты.
- Вижу, братья казаки, что вы поняли меня, хотя и не сразу. Да, может,
это и лучше для дела, - рассудительно говорил Хмельницкий на большом
казачьем совете. - Действительно, мы вначале считали, что нам без обмана
сторожевых собак, засевших в Кодацкой крепости, не выйти живыми с этих
диких островов. К сожалению, обман - это старый, но не всегда надежный
способ спасения. Чтобы вернуться в родные хутора, мы должны прибавить к
этому еще военной смекалки и вооруженной силы.
- Давай говори, гетман, когда это сбудется?! - крикнул один из младших
старшин. - Куда стелются нам военные дороги?
- А дорога у нас одна, казаки. До каких пор нам прятаться с нашими
тяжелыми думами, откармливая в плавнях злых комаров? Говорю же вам -
двинемся на волю, к своим родным, на Украину, на широкие просторы наших
степей. В собственной хате и ухваты послужат.
- К родным! Слава-а! - воскликнули стоявшие вблизи казаки. А те, что
находились поодаль, прислушивались, переспрашивали. Наконец закричали все,
одобряя сказанное новоизбранным гетманом.
- Слава гетману украинского казачества! - подхватили и старшины,