Алифанов Леонид. Хмельницкий. Книга третья

движется к Днепру с целым полком храбрых казаков на помощь вам.
- С целым полком?.. Петр! Эй, казаче, джура, немедленно ко мне Вешняка
или Петра Дорошенко! Мы идем на Желтые воды, пропади они пропадом! Хватит
блуждать по этим татарским тропам! Теперь-то уже на Желтые воды, на
казацкие дороги!
Казаки, пришедшие вместе с Лукашем, поднялись.
- И мы хотим кое-что сказать пану гетману. Ночью в Чигиринском полку
встретились мы с Карпом Полторалиха. Томится казак, подговаривает людей
идти на Запорожье, и просил передать, что, кроме полков сына гетмана
Потоцкого, посланных прибрежными дорогами вам навстречу, коронный гетман
отправил по Днепру сотню больших байдаков с несколькими тысячами
реестровых казаков. На байдаках пушки, возы с порохом. Не преградить,
говорят, дорогу с Низа приказал им гетман, а с корнем уничтожить все
казачество на Запорожье. Сказывают, что сам генеральный есаул Иван Барабаш
вместе с Караимовичем возглавили этот поход, дав клятву коронному гетману.
Хмельницкий обвел взглядом окруживших его старшин. И казалось, что за
вихрем мыслей, пронесшихся в голове после такого грозного сообщения, он
никого и не видит. Но длилось это лишь мгновение. Увидев Ганджу,
соскочившего с коня, сразу обратился к нему:
- Вот что, Иван... - и посмотрел на клонившееся к закату солнце. - Бери
полсотни своих смертников и мчись наперерез плывущим по Днепру
реестровцам. - Помолчал немного, и на его лице засветилась ласковая,
скорее отцовская, чем гетманская, улыбка. - Не воевать с ними посылаю
тебя, нет... отвлеки их своими льстивыми разговорами, просись любой ценой
к ним в отряд, прикинься дурачком или предателем... Только задержи их!
Барабашу передай от меня, его кума, сердечный привет. Не бойся покривить
душой, на войне это - оружие в опытных руках...
- Сказать куму, что ты возвращаешься на Украину, или утаить? - прервал
Ганджа, заставив Хмельницкого еще раз задуматься.
В самом деле - говорить или скрыть? А может быть, было бы лучше с
Желтых вод повернуть на Дунай. Болгары вон как ждут нашей помощи, чтобы
освободиться от турок. А тогда бы уже вместе с болгарами, с придунайскими
славянами ударить по польским шляхтичам...
Иван Ганджа стоял, держа коня в поводу, в ожидании ответа. Какой же
ответ дать ему?
- Не я возвращаюсь, Иван, а казаки, люди наши, скажи, идут на Украину
спасать своих близких от шляхетского нашествия!..

19

Всякие песни пели кобзари. На каждом байдаке разные, но все об одном и
том же. Для казаков-гребцов с их тяжелыми думами только и развлечения что
песня. Затягивали кобзари и "Марусю Богуславку", поглядывая на старшин.
Особенно кобзари были осторожны на байдаке Илляша Караимовича и на байдаке
Ивана Барабаша.

Гэ-э-эй, козачэ сыро-омо!.. -

словно военный призыв, покатилось по Днепру.

Та не пый мэду, горилочкы...
На свит билый роздывыся,
До долэнькы козачои,
Гэ-э-эй, сиромашный, прыгорныся!

Казаки улыбались, переглядывались, словно ласкали глазами изменчивую
чернобровую шинкарочку. А белый свет... вот он перед ними в волнах Днепра,
в манящих безграничных просторах, на заросшем шелюгой берегу да в
неразгаданном завтрашнем дне.

Ой, куды плывеш, човнэ-дубэ,
Дэ прыстанэш, мий голубэ?..
Там прыстану, дэ гуляють
Запорожци, що про волю,
Гэ-эй, гэй, про людськую волю дбають!..

- А что это за песни такие, пан кобзарь? Не замолчал бы ты?
Атаману Илляшу Караимовичу, у которого рука была тяжелой да и нрав
крутой, хотелось многое сказать смелому кобзарю. Но в руке у него была
плеть из восьми ремней. Как только зазвучали первые аккорды кобзы на
переднем байдаке, Илляш поднялся. Кобзарь запел о воле, а о какой воле?
Какая воля нужна им на байдаке генерального есаула?
Он уже замахнулся плетью, - возможно, и ударил бы кобзаря. Но рядом с
кобзарем, словно из днепровской пучины, вдруг вынырнул странный казак -
женщина в жупане.
- А это и ты тут, Кривоносиха, все-таки пролезла к казакам? - закричал
Караимович. - Ведь уже старая, на что надеешься?..
- На погибель вашу надеемся, презренные ляхские прихлебатели! -
ответила Василина Кривоносиха.
Еще в Черкассах Караимович узнал о том, что она появилась среди
казаков. Тогда он не поверил этим слухам. Поэтому и сейчас таращил на нее
глаза, словно перед ним стояло привидение. Но занесенная атаманом плеть
мозолила ему ладонь, и рука не сдержалась. Удар не удался, или рука
дрогнула, или Кривоносиха отвела голову - нагайка хлестнула ее по плечу.
Возмущение казаков принимало, угрожающий характер. Казаки заслонили
женщину от ударов, которые теперь сыпались на них. Они стали защищаться.
И вспыхнул бунт, как вспыхивают сухие щепки от искры кремня. Казаки
взялись довезти храбрую Кривоносиху к Хмельницкому. Сам Максим благословил
ее на это дело. Он призывал народ к открытому восстанию, отправляясь с
тремя тысячами своих воинов к Днепру на помощь Хмельницкому. Данило Нечай,
Иван Богун, сын Кривоноса и Назрулла с Вовгуром ведут эти полки, чтобы
спасти своего побратима Богдана!..
Шум, поднявшийся на байдаке Караимовича, услышали и на других байдаках,
услышал и ротмистр Самойлович. А на байдаке Джеджалия услышали и свист
нагаек, и возгласы жолнеров, охранявших Караимовича. Особенно
прислушивался к тому, что происходит на байдаке Караимовича, Джеджалия,
ибо именно он помогал Кривоносихе сесть в этот байдак... Направляя свой
байдак ближе к Караимовичу, он призывал и остальных казаков последовать
его примеру.
Самойлович понял, что Караимович затеял недопустимую в военном походе
стычку с кобзарями. Сначала за борт полетела кобза, а следом за ней был
выброшен жолнерами и кобзарь. Ведь для этого у генерального есаула всегда
были под рукой верные жолнеры!
- Эй, братья казаки! Поворачивайте к берегу, а то вон жолнеры
Караимовича топят нашего брата! - воскликнул Филон Джеджалий, вырываясь
своим байдаком вперед. Тревога за судьбу Кривоносихи заставляла его
дрожать как в лихорадке.
Этот тревожный клич передал другим казак с байдака Самойловича.
"Значит, так надо", - решил ротмистр и приказал гребцам следить за
байдаком Караимовича. Засуетились плывшие на дальних байдаках казаки, хотя
никто толком то знал, почему замедлили ход передние, почему они плывут к
берегу. Но увидели, как казак Самойловича вытащил из Днепра тело убитого
генеральным есаулом кобзаря. Поднялся крик, который, точно огонь в степи,
распространялся по всем байдакам. Старшины пытались унять казаков, навести
порядок в отряде.
- Он, проклятый, топит казаков! - неслось от байдака к байдаку.
- Кто это? Не тот ли недокрещенный?
- Да все они ляхским миром мазаны! Поэтому и жолнеров при себе держат.
- Чтобы унижать казаков! Бей их!..
- К берегу! Рули к берегу!
Есаул Барабаш только на рассвете уснул, поручив полковнику Вадомскому
следить за байдаками. А поспать генеральный есаул любил, особенно после
ночной попойки. Свежее, прохладное утро на реке заставляло поплотнее
закутываться в атаманскую керею. Полковник Вадовский вскоре тоже лег
подремать. Не мед и ему без полка в такое время!
- Эй, что это?.. Пан атаман! - крикнул спросонья перепуганный
Вадовский, услышав шум.
Когда наконец он проснулся, его охватил ужас. А усиливавшийся шум на
байдаках окончательно протрезвил полковника. Он-то хорошо умеет различать
голоса казацких бунтарей. Вскочил на ноги, протер глаза и все понял.
Байдак Караимовича, как неприкаянный, вертелся посреди Днепра, словно в
водовороте. В нем шел бой между казаками и жолнерами!..
- Братья казаки! - снова прозвучал голос Джеджалия уже с берега. -
Жолнеры есаула Караимовича убивают наших людей, топят кобзарей. Айда,
хлопцы, спасать их! Среди них и Кривоносиха!
- Айда-а! До каких пор мы будем терпеть их, проклятых!
От берега в тот же миг отчалили два байдака с казаками. Байдак
Самойловича тоже повернул к середине Днепра. И в это время раздался вопль
словно обезумевшего полковника Вадовского:
- Караул, бунт! Панове жовнежи, чтоб вас холера взяла, - ко мне!..
Вдруг он умолк, сбитый веслом. Пошатнулся, ища опоры, и грохнулся на
днище байдака.
Только теперь, услышав отчаянный крик полковника Вадовского, очнулся и
есаул Барабаш. Слово "бунт" действовало на него, как на привязанного пса
сума и палка нищего. Он вскочил на ноги, сорвал с себя влажную керею, рука
потянулась к сабле.
- Эй, проклятая голытьба, забыла уже про Кумейки? Получите еще!..
Казаки знали, что у Барабаша тяжелая рука. Несколько казаков сзади
набросились на озверевшего есаула. Тяжелые удары казаков посыпались на его
голову. Правда, рослый, крепкий Барабаш пытался еще защищаться, отталкивал
от себя казаков, пытаясь вытащить из ножен саблю.
- Всех изрублю, мерзкие ребелизанты!.. - исступленно вопил он.
Это и подлило масла в огонь. Крикнув "изрублю", Барабаш напомнил этим
казакам, что у них тоже висят на боку сабли. Байдак приближался к берегу,
казаки уже слышали приказы взбунтовавшихся сотников, особенно Филона
Джеджалия.
- Вяжите их, продавшихся шляхте, как ясырь для басурман! Высаживайте,
братья казаки, на берег Кривоносиху!
- Созывай Черную раду, покуда нам еще светит солнце!
- Куда, против кого везут нас мерзкие предатели? Мы не позволим им
погасить пламя восстания на Низу! Это наше пламя, пускай пылает...
- Пусть пылает и согревает души всех православных людей! Долой их,
продажных шкур! - пересиливал всех зычный голос Джеджалия.
А из байдака посреди реки уже выбросили за борт мертвого Караимовича.
Вадовский и Барабаш были еще живы, хотя и избиты до потери сознания. Их,
связанных, выносили казаки из байдака на берег. Положили рядом с
несколькими старшинами перед возбужденными казаками. На берегу Днепра
собиралась Черная рада.
Два байдака с жолнерами сначала было повернули наперерез задним судам,
которые тоже направились к берегу. Но когда жолнеры увидели, что
разъяренные казаки выбрасывают за борт убитого Караимовича, они
опомнились. Среди них тоже раздались голоса:
- Причаливай к берегу! К берегу!
Несколько казацких байдаков быстро приближались к жолнерским. Воины в
байдаках бросили весла, схватились за оружие...
Только несколько десятков более благоразумных жолнеров спасли свою
жизнь, сложив оружие. Их объединили в небольшую группу и даже вернули им
оружие.
- Пойдете домой, жолнеры, или будете воевать вместе с казаками? -
спросил Филон Джеджалий.
- Мы в вашей власти, делайте с нами, что хотите! - ответил пожилой
жолнер.
- Мы хотим, чтобы вы не вмешивались в наши дела. Поэтому идите куда
хотите, если согласны. Идите хоть до Варшавы, только не трогайте наших
людей. Станете умнее - будем добрыми соседями. А нет, беритесь за сабли,
будем драться!.. - и первым выхватил саблю из ножен.
Жолнеры не шевельнулись. Филону показалось, что они не хотят драться с
казаками. Разве для этого казаки вернули им сабли?.. Джеджалий тоже вложил
свою саблю в ножны. Потом он обернулся к казакам, окинул их атаманским
взглядом и воскликнул:
- Воины короля Владислава не взялись за сабли, не захотели мериться
силами с украинцами на берегу Днепра. Там, на берегу Вислы, украинские
казаки тоже никогда не применяют против них оружия! Так что же, отпустим
их или как?..
Казаки усадили вместе с полковником Вадовским жолнеров на байдак. Под
хохот и улюлюканье повеселевших казаков оттолкнули байдак с жолнерами от
берега.
А у берега давно уже стоял челн, на котором Василина Кривоносиха
решилась прорваться на Низ, к Хмельницкому.

20

Ганджа был истым воином. Окуренный пороховым дымом многих войн, битый
не один раз шляхтичами, наученный льстить и ненавидеть, он всегда был
верен казацкому побратимству.
В прибрежных лесах Ганджа наскочил на связных из Кодацкой крепости,
скакавших к коронному гетману. Они упорно отказывались сообщить Гандже,
зачем мчатся к Потоцкому и какие вести везут ему о положении на казачьих
островах. Из их путаных и лживых ответов Ганджа делал вывод, что его
отряду грозит опасность. Не долго думая, он приказал обезглавить их.
- Я ни на грош не верю шляхтичам, а тем более этим лукавым наемникам
немцам. Еще с молодых лет перестал верить шляхте, когда заботился о благе
семьи Потоцкого. За это чуть было головы не лишился на плахе. Не верю!
Рубите им головы, хлопцы, покуда они нас не обезглавили! Тем более что
живыми остались только шляхтичи, немцы полегли как воины в бою.
Произошло это на рассвете. С Днепра надвигался густой туман, охлаждая
разгоряченные казацкие головы после этой неожиданной стычки в прибрежном
перелеске. Вместе с туманом приближалось и капризное утро. Наконец в
перелесках рассеялись облака тумана, рассвело. Казалось, что и солнце
обрадовалось победе, поднявшись позади казаков. Ганджа даже остановился,
почувствовав усталость после ночного перехода.
- Давайте отдохнем, хлопцы, да послушаем, что творится на Днепре. На
реке далеко слышно, а она вон там, за лозняком.
Треножили лошадей, наскоро били тарань о пни, грызли сухари. Согретые
теплом весеннего солнечного утра, казаки крепко уснули.
Вдруг от Днепра донесся выстрел. Может, и не один раз стреляли, но Иван
Ганджа услышал эхо от выстрела, прокатившееся по перелеску. Чутко спит
старшина в походе! Первым поднялся, прислушался. За первым выстрелом
прозвучали другие, послышались человеческие вопли, как при отражении
нападения турок.
- На Днепре бой, полковник! - сказал один из казаков.
- Слышу, Василий, но ничего понять не могу. Кто из вас самый прыткий?
Айда в разведку! Давай-ка ты, Йозеф, а мы пойдем следом за тобой. Коней
поведем в поводу, а оружие будем держать наготове!


Казацкий Круг, собравшийся на берегу Днепра, избрал своим атаманом
Филона Джеджалия. Есаулом всего отряда казаки назвали Ивана Самойловича.
- Теперь, казаки, мы должны помочь жене нашего славного Максима
Кривоноса! - обратился к казакам новоизбранный наказной атаман. -
Полковник велел ей добраться к Хмельницкому.
- Да, мне надо к Хмельницкому, панове казаки, - промолвила Кривоносиха.
- Кому же, как не вам, искать путь к нашему вожаку восстания? Надо как
можно скорее разыскать его на островах и передать весть от Максима
Кривоноса, который с тремя тысячами подолян идет к нему...
- По-моему, братья, всем нам надо идти к нему, - воскликнул Иван
Золотаренко, который тоже был в отряде вместе с ичнянскими казаками.
Джеджалий только сейчас по голосу узнал Золотаренко, который отрастил
бороду и до сих пор таился, не напоминая о себе. Обрадовавшийся Филон
бросился к Золотаренко:
- Чего таишься, полковник? Иди-ка сюда, к старшинам! Товарищество
казацкое! - воскликнул он. - Среди нас находится знаменитый полковник,
кавалерист Иван Золотаренко. Давайте попросим полковника, чтобы он разбил
наше войско хотя бы на три полка. Конный полк назовем Переяславским.
Составим его из наших конных сотен, и пусть полковник Золотаренко
возглавляет их.
- Правильно! Золотаренко! - одобрительно закричали казаки.
- А пеших пускай разделит на два полка. Один поручим нашему боевому
чигиринскому казаку Юхиму Беде... Да, пани Кривоносиха просит помочь ей
поскорее добраться до Хмельницкого. Мы и поручим ее казацкому полку Юхима
Беды, пускай с полком добровольцев идут на розыски Хмельницкого...
Казаки давно уже ждали, чтобы им рассказали об этой смелой женщине;
экая женщина, - как казак, рвется в поход!
Василина сняла с головы казачью шапку. Длинные волосы с проседью
глубоко поразили казаков. Ведь если не жену, то мать оставил дома каждый
из них, прощаясь у ворот. Всех она напоминала здесь, от их имени им и
слово молвит, как наказ всей Украины!..
- Полковник Максим Кривонос приказал мне, чтобы живой добралась к
Хмельницкому! Где правдой, а где и неправдой действовала, так нужно было.
Вот добралась сюда и почувствовала вашу казацкую любовь к родной земле.
Поэтому и обращаюсь к вам за помощью, потому что от встречи моей с
Хмельницким будет зависеть и ваша судьба, казаки!..
Поднялся невообразимый шум, казаки каждый по-своему давали советы,
обещали вооруженную поддержку, помощь. Вместе с возгласами полетели вверх
шапки, табакерки.
- Поведем нашу смелую сестру и мать!.. До самого Богдана доведем, веди,
Юхим! - говорили полковнику казаки.
- Спокойно, панове казаки! Мы еще не все обговорили.
Джеджалий вытащил из-за пояса полковничий пернач и помахал им, призывая
к вниманию.
- К нам, казакам, пристал, а не с шляхтичами пошел белоцерковский
полковник Клиша. Честь и уважение ему от нашего славного казачества!
Думаю, что пускай полковник Клиша возглавляет наш Белоцерковский полк
пеших казаков...
Как раз в этот момент прозвучал голос казацкого дозорного, который
сопровождал небольшой отряд запорожцев во главе с Иваном Ганджой. Казаки
расступились, пропуская запорожцев на середину. Сотники и бунчужные с
трудом сдерживали казаков, которые восторженно приветствовали прибывших.
- О-о! Ганджа, полковник Ганджа! - радостно воскликнула и Кривоносиха.
Джеджалий пошел навстречу Гандже, по-товарищески придержав коня, пока
полковник соскакивал с него.
- С какими вестями прибыл к нам, Иван? Не встретился ли ты где-нибудь с
Богданом Хмельницким? Вот пани Кривоносиха направляется к нему от Максима.
Ганджа узнавал знакомые улыбающиеся лица, старался понять, что тут
происходит. Когда же услышал голос Кривоносихи, мир показался ему ясным и
теплым, как этот весенний день. Он попал к друзьям!
Увидев на бугорке связанных старшин и среди них есаула Барабаша, он без
слов понял, что здесь произошло.
- Гетман всего казачества и всей Украины Богдан Хмельницкий послал нас
поздравить славное казачество с первой победой над предателями народной
свободы! Наш гетман призывает вас, славных воинов, не только не выступать
против нас, помогая панам шляхтичам, но и поддержать нас и весь народ... -
произнес Ганджа, и слова его потонули в гуле одобрительных возгласов...

21

Весенняя пора - пора возрождения всего живого на земле. А в дикой степи
в это время года кругом вода, речки, болота и настоящие озера. Казаки
Богдана Хмельницкого, ища падежную дорогу, чтобы обойти ненавистную
Кодацкую крепость, остановились возле реки со скалистыми берегами и мутной
водой. Эту реку крымчаки называли Сарысу, то есть Желтой водой. Она
протекала меж скалистых глыб по лесам, которым не видно было конца-краю.
Казаки пробовали ловить рыбу, по даже весеннее половодье не загнало ее в
эту ржавую воду. Довольствовались лишь раками.
Отыскивая дороги, по которым татары тайком пробирались для набегов на
села и хутора Украины, дозорные Хмельницкого услышали доносившийся издали
шум движущегося им навстречу войска. Забеспокоились атаманы, встревожились
казаки. Богдан стал советоваться со старшинами. Появление войска в лесах
верховья реки Желтые воды подтверждало догадки казаков, что коронный
гетман стремится преградить им путь на Украину. Оправдываются
предостережения Матулинского!
- Эй, кто порасторопнее! Разузнайте, кого там принесло в наш лес! -
приказал Богдан, выслушав сообщение дозорных.
Уже несколько дней Хмельницкий в тревоге ждал встречи с коронным
войском. Назрулла предупредил его о продвижении большого отряда под
началом сына гетмана Стефана Потоцкого. Именно его и остерегался
Хмельницкий. Иногда он и сам выезжал вперед с отрядом разведчиков.
Богдана также тревожило долгое отсутствие вестей от Ивана Ганджи. Может
быть, его схватили дозорные коронных войск, а может, пробирается вдоль
Днепра, выслеживая бандаки генеральных есаулов с реестровыми казаками?
Разные догадки и соображения принуждали Богдана продвигаться с войсками
поближе к Днепру. Может, послать Дорошенко на розыски отряда Ганджи?
Теперь всем кошем расположились в лесу, возле реки Желтые воды. Богдан
настороженно огляделся вокруг. Сначала он велел Гаркуше разыскать
полковника Вешняка, а затем покликал сотников и есаулов на срочный военный
совет.
Весна радовала своим животворным теплом, но в то же время и страшила.
Назревала опасность войны. Неспроста стягивали на Приднепровье коронные
войска. Ведь их перебросили сюда, чтобы воевать! С наступлением весенних
дней непременно начнется "кровавая расправа", какой открыто угрожал
коронный гетман Николай Потоцкий.
Последним пришел на совет Петр Дорошенко. Ему Богдан поручил проверить
донесение разведки. Энергичный Дорошенко готов был в любую минуту вступить
в самую горячую схватку. Именно такой человек и незаменим для подобных
дел.
- Войско шляхты расположилось лагерем в перелесках, возле ручья с
ключевой водой, - сообщил Дорошенко. - Как мне кажется, гусары из разведки
Скшетуского узнали о нашем продвижении. Потоцкий хочет устроить нам засаду
в междуречье.
- Много их или, может быть, это только разведывательный отряд
Скшетуского? - рассуждал Хмельницкий. - Проклятый молодой Скшетуский,
словно легавый пес, выслеживает нас. Но нам нечего больше скрываться. Мы
уже обошли Кодак, а вот эти степи и реки приняли нас как своих. Тебе,
полковник Вешняк, приказываю двинуться с конницей вперед, чтобы отрезать
им путь к Днепру. Очевидно, они надеются на Барабаша... Ничего, они еще
попляшут, дождавшись нас! Федор, отрежешь им путь к отступлению.
- Я уверен, что это не отряд разведчиков Скшетуского, а вся армада
Стефана Потоцкого, о которой доносили нам гонцы полковника Назруллы! -
рассуждал Вешняк.
- И об этом я думал, Федор Якубович. Поэтому и посылаю тебя со всей
конницей, а не с какой-то сотней казаков. Где-то тут, поблизости,
находится и наш мурза Туган-бей с чамбулом крымчаков. Разыщи его, Петр, и
направь вперед за речку, поближе к Кучманскому шляху. Пускай они преградят
пути отступления шляхты к Чигирину. А мы, друзья сотники, старшины,
встретим гостей нашим запорожским хлебом-солью! Петру Дорошенко
выстроиться с пушками на берегу Желтых вод. И запомни - ни одного шляхтича
не выпускать оттуда!..
Совет короткий, как всегда перед началом боя. Уже приближался вечер, но
и он не унял душевной тревоги. Богдан провожал старшин, а мысленно
сражался с войсками шляхты. "Будут нападать или защищаться при первом
разведывательном ударе? Можно было бы еще избежать кровавого столкновения!
Не предупредить ли их, договориться? Но кто с тобой, смертником, захочет
договариваться? Надо заставить их!" - мысленно рассуждал Богдан, гася
сомнения.
Легко вскочил на подведенного Гаркушей коня. Тело жаждет покоя, а
сердце обесчещенного человека взывает к мести!
- Тебе, Тодось, поручаю связь со всеми сотнями. Передай мой наказ
старшинам корсуньской сотни, чтобы шли на помощь пушкарям Дорошенко.
В сопровождении нескольких старшин и джур Богдан нашел удобный спуск к
реке и остановился на берегу, прислушиваясь. Прислушивались и старшины, -
начиналась война! Некоторые из старшин соскакивали с коней, прижимали ухо
к холодной, омываемой водой гранитной глыбе.
- Моя мать, бывало, стоя на кадке с куском полотна, вот так
прислушивалась к шуму реки, думая о своей судьбе, - промолвил Богдан.
- Не ошибались матери, прислушиваясь, какую судьбу предсказывает детям
река! Слышу, Богдан, гудит земля. Расшумелись проклятые шляхтичи, -
отозвался Дорошенко, поднимаясь от гранитной глыбы.
- Войско или только разведывательный отряд?
- Думаю, что целое войско, пан гетман! - решительно, как во время
военной операции, подтвердил Дорошенко. - Ржут кони, скрипят колеса...
Разведывательный отряд мог бы и ползком пробираться. А это, скорее всего,
войско располагается на ночлег.
- Понятно... - Гетман еще раз окинул взором своих воинов. - Хватит
прислушиваться к скале. С богом, воины! Только без шуму! Как в походе,
продвигаться широким фронтом. Вышли вперед надежную разведку, полковник!
Тебе, Григорий, вести пеших и, если надо будет, первому же... - махнул
рукой Лутаю. - Да пусть знают казаки, что я тоже переправляюсь вместе с
ними через реку и вблизи буду руководить боем.
Пустил коня вброд и уже с противоположного берега наблюдал, как в
вечерних сумерках осторожно пересекали извилистую реку пешие воины. Первая
преграда на пути воинов - Желтые воды!
Только татарский чамбул не придерживался приказа атамана. Когда
наступила темная весенняя ночь, тишину в междуречье прорезало отдаленное
гиканье татарской орды. Трудно было понять, то ли это доносился гул
сражения, то ли свойственный татарам подбадривающий крик, чтобы не
растеряться ночью. Не было слышно ни единого выстрела, ни каких-либо
воплей.
Хмельницкий сделал вывод, что войска шляхтичей еще не вступили в бой, и
приказал полковнику Лутаю продвигаться со своими казаками как можно
скрытнее. Лучше было бы остановиться и окопаться, чтобы легче отражать
нападение врага.
- На рассвете, скажи, ждем боя. Ежели шляхта первой нападет на нас, мы
тоже не будем отсиживаться. Об этом я предупредил и Вешняка. Очевидно, все
пойдем в бой, как условились...
"Успеет ли Вешняк со своей конницей за ночь переправиться через реку и
выйти в тыл противника? Хорошо, что мы вовремя обнаружили его. В лоб
шляхтичей и драгун с гусарами не возьмешь. Надо с хвоста их, как гуся,
общипывать. Лишь только бы успел Вешняк!"
Несколько раз Богдан вскакивал, поглядывал на восток, ожидая рассвета.
Слишком долгим казалось ожидание Гаркуши. Когда же горизонт опоясался
светло-серым кушаком и погасил звезды, подозвал коновода, вскочил на коня.