Страница:
беседе с журналистами тот же Васильев, -- любит называть себя русским, но,
говоря откровенно, никакой он не русский. Если бы он был честен, то перестал
бы скрывать свою национальность". Но и сверх того; "коричневые" считают
Жириновского не более чем авантюристом без собственной политической
философии
-- как изящно формулирует Васильев, "без глубинного понимания
всемирного сионистского заговора"4. Даже Лимонову, восхищающемуся
Жириновским как политиком ("это его и наше несчастье, что он нерусский"), с
ним не по пути: "нет, не пустим мы его [в президенты националистической
России]. Нельзя. Владимир Вольфович, талантливый, дорогой -- нельзя! Это же
совсем будет извращение. За то, что вы отказываетесь от своей нации- пусть
вас мучит совесть, а ее -- стыд за вас. Сами разберетесь. Но человек, в
течение нескольких лет сменивший три идеологии, доверия не заслуживает"5.
Коммунисты не переносят Жириновского, конечно, совсем по другим
причинам. Да и как, право, любить им человека, публично заявляющего, что
"сейчас -- мы в бане. Мы смываем эту коросту... эту заразу, то сатанинское,
что было запущено в центр России с Запада, чтобы отравить страну, подорвать
ее изнутри
-- через коммунизм"6.
А у "белых" на него -- свой зуб. Один из крупнейших идеологов этого
движения с репутацией самого коварного сказал мне в порыве откровенности:
"Не сомневайтесь, Жириновского мы уберем!"
118
жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж
Никто не любит Владимира Вольфовича! Ну, а в противостоящем "патриотам"
либеральном лагере его просто единодушно презирают -- за вульгарность, за
полуобразованность, за претенциозность, за неинтеллигентность и, конечно, за
откровенный ультраимпериализм. Даже перешедший сейчас в оппозицию Гавриил
Попов, человек достаточно циничный, говорит, что все его базисные идеи
означают войну7. Да и как, на самом деле, может нормальный европеец
относиться к политику, который на всех перекрестках клянется в верности
плюрализму и многопартийной системе, без ложной скромности рекомендует себя
"человеком с космическим мышлением, как минимум, с планетарным"8, и тут же,
не переводя дыхания, заявляет: "Я за авторитарный режим"9? Но выше всех
разногласий, выше презрения -- страх. И для "патриотического", и для
либерального лагеря Жириновский воплощает в себе угрозу, которую их лидеры
затрудняются точно сформулировать (обвинения в неарийском происхождении и в
идеологической всеядности не в счет), но чувствуют всей кожей. Даже Леонид
Кравчук, бывший президент Украины, в публичных дискуссиях со своими
строптивыми парламентариями использовал имя Владимира Вольфовича как пугало:
"Вы хотите, чтобы вместо России Ельцина нам пришлось иметь дело с Россией
Жириновского?"
Страшное подозрение, что несмотря на всю их браваду, на пороге стоит
Россия Жириновского, парализует и "патриотов", и либералов, затуманивает их
мышление и лишает свободы маневра.
Но и Владимир Вольфович не любит никого. Его положение в сегодняшней
России -- классическая ситуация аутсайдера, самозванца, если угодно, всегда
возникающего в пучине смуты словно бы ниоткуда -- в момент, когда силы,
борющиеся за власть, теряют доверие электората. Зачем ему такие союзники?
Подобно Гитлеру, Жириновский высокомерно отвергает все претензии и
конвенции "истеблишмента" -- и либерального, и "патриотического", всех, кого
фюрер презрительно именовал "парламентскими фокусниками, критиканствующей
партийной сволочью"10.
Подобно Гитлеру, бесцеремонно вторгается он в их святая святых, ломая
все общепринятые правила игры и не уставая демонстрировать, что король,
мягко выражаясь, голый. Он обращается непосредственно к публике -- через
голову "партийной сволочи". И при всем своем презрении к парвеню,
истеблишмент -- как либеральный, так и "патриотический" -- страдает от
мучительной неуверенности в лояльности публики к этим самым правилам игры,
так откровенно попираемым самозванцем.
Три маленьких примера того, как Жириновский решает "проклятые" вопросы
российской политики, демонстрируют это лучше, нежели любые рассуждения.
Вот первый пример. Все лидеры оппозиции одинаково яростно протестуют
против возвращения Японии островов ЮжноКурильской гряды. Они собирают
многолюдные митинги протеста. Они произносят в парламенте речи. Но метят при
этом исключительно в прави
119
тельство и президента, чтобы заставить их изменить официальную позицию
России. Жириновский поступает по-другому. Он обращается напрямую к японцам:
мало вам Хиросимы и Нагасаки? Хотите пережить еще одну ядерную катастрофу?
Нет? Так забудьте про острова11. И все,вопрос закрыт.
Другой пример связан с последствиями афганской войны. Оппозиция
протестует против задержки советских военнопленных, которые,
предположительно, содержатся в Пакистане. Оппозиционные парламентарии
опять-таки атакуют Кремль, грозно требуя, чтобы он усилил дипломатический
нажим на Карачи. А у Жириновского совсем другой план: "Я вызову посла
Пакистана и дам ему 72 часа. Если через 72 часа наши ребята не будут в
Шереметьеве, я пошлю тихоокеанский флот к берегам Пакистана. И он для начала
сметет с лица земли Карачи. Это для начала, а потом и все другие города
Пакистана, и мы встретимся с нашими друзьями индусами в Ганге"12.
Это правда, что в таком "политическом решении" нет ни такта, ни даже
элементарного здравого смысла. Но в провинциальных российских аудиториях
заглатывают его, не поперхнувшись. Более того, встречают овацией. Российский
Гитлер дает отчаявшимся, не уверенным в себе, махнувшим рукой на
правительство людям именно то, что им нужно -- он воскрешает в них
полузабытое ощущение государственной мощи за их спинами. Мы всех заставим
считаться с собой! Достаточно поманить униженных, затравленных нуждой и
преступностью россиян в это их старинное убежище от всех мыслимых невзгод --
напомнить о величии сверхдержавы, крикнуть: "Россияне, гордый народ,
двадцать первый век все равно будет нашим!"13 -- и у них расправляются
плечи, и можно вести их в огонь и в воду, не говоря уже об избирательных
участках. Удивительно ли, что на этом красочном фоне все остальные лидеры
оппозиции выглядят вялыми болтунами?
Третий пример. Босния. Ультиматум НАТО. Российская оппозиция опять
скандалит в парламенте. А Жириновский едет в Белград. Он заявляет от имени
сверхдержавы, что бомбардировка авиацией НАТО артиллерийских позиций сербов
вокруг Сараево будет рассматриваться как объявление войны России. И что вы
думаете? Немедленно задвигались ржавые механизмы российской дипломатии. И
президент Ельцин смиренно послал своего представителя к открытым противникам
своего режима, сербам -- и добился от них того, чего не удалось добиться
Западу за два кровавых и унизительных года замешательства: сербы снимают
осаду Сараево.
Кто еще среди лидеров оппозиции был бы способен говорить в чужой стране
от имени России, да так, чтобы ему кричали "ура!" на площадях? Зюганов?
Стерлигов? Бабурин? Васильев? Лимонов? И уж тем более -- не Гайдар, не
Явлинский, не Шахрай, не Попов и не любой другой лидер противостоящего
"патриотам" лагеря. Достаточно поставить этот вопрос, чтобы стало совершенно
ясно: на президентских выборах 96-го у Ельцина не будет сильных соперников
-- кроме Жириновского. 120
Если б меня попросили суммировать в одной фразе отличие Владимира
Вольфови-ЯлеОНЫЙ ча от толпь1 истеблишментарных оппози
"" ционеров, я процитировал бы его собст-РООИН Гуд венный символ веры:
"Надо сплачивать нацию на базе внешнего врага"14.
Не то, чтобы эта идея была чужда "патриотическим" политикам, чьи
инвективы против "внешнего врага" -- будь то "мондиализм", или просто Запад,
или "всемирный сионистский заговор" -- ничуть не слабей по непримиримой
ярости заявлений Жириновского. Даже, пожалуй, покруче. Разница в том, что
для них проповедь вражды к миру -- идеология, а для Жириновского --
практическая политика. Они заняты пропагандой в психологической войне, а он
делом.
Может быть, это только слова -- что он приступит к завоеванию Юга и к
ядерному шантажу Запада на следующий день после того, как его изберут
президентом? Нет. Я говорил с этим человеком, и у меня нет ни малейшего
сомнения, что он исполнит все, что обещает. Тем более не могут усомниться в
нем многолюдные толпы на митингах. Ведь он вкладывает в каждое слово такую
искреннюю силу убеждения, такую веру, такую мощь излучает его несомненная
хариз-ма! Он бесконечно убедителен, особенно для людей, не искушенных в
профессиональной политической демагогии. Им и в голову не приходит, что это
может быть обман.
Страх истеблишментарных политиков закономерен. Народ и впрямь может
уверовать, что "последний бросок на юг", к нефтяным полям Ближнего Востока,
и ядерный шантаж Запада есть кратчайший путь к преодолению российского
кризиса. Почему же нет? Вспомним, как на президентских выборах Жириновский
обещал избирателям накормить страну за 72 часа. Как? "Очень просто: введу
войска в бывшую ГДР, полтора миллиона человек, побряцаю оружием, в том числе
ядерным -- и все появится"15. Этакий новоявленный Робин Гуд с ядерными
ракетами: ограблю сытый Запад -- и накормлю голодных в России.
А новая Хиросима? А "стирание с лица земли" Карачи? А превращение
Турции в Стамбульскую губернию Российской империи? Все ссылки на
международное право, на общепринятые законы политической игры звучат жалким
лепетом. Для Робин Гуда, как для всякого разбойника, нарушение всяких правил
и есть главное правило. И именно на этом собрал он в 1991 г. шесть миллионов
голосов, а в 1993-м
-- пятнадцать.
Это наивные западные политики могут уверять себя и своих избирателей,
что ядерный кошмар, полвека нависавший над нами, кончился и мир отныне
свободен от угрозы мгновенного самоуничтожения. На самом-то деле, по крайней
мере до 2003 года, сверхмощные советские СС-18 могут быть в любой момент
перенацелены на любой объект на Западе. И Жириновский это знает. Он
рассчитывает стать президентом России задолго до истечения этого срока. А с
этого момента все договоры станут пустыми бумажками.
"Такой я вижу Россию.--У нее будет самая сильная в мире армия, войска
стратегического назначения, наши ракеты с многозарядными ^ 121
установками. Наши боевые космические платформы, наш космический корабль
"Буран" и ракеты "Энергия" -- это ракетный щит страны. Полная безопасность,
у нас нет конкурента"16. Что с того, что конвенциональный Ельцин обещал
нацелить зги ракеты на мировой океан? Жириновский не намерен исполнять его
обещания, когда станет президентом. Он вообще не намерен придерживаться ни
одной международной конвенции, основанной на "ядерном паритете" или
"взаимном сдерживании". "Сдерживание" занимает его ничуть не больше, чем
Гитлера -- судьба Локарно. В отличие от конвенциональных политиков,
российских или западных, он готов рисковать взаимным уничтожением.
Именно эта его готовность к смертельному риску, эта полная свобода от
морали или политических условностей и развязывает ему руки в
конвенциональном мире. Он может делать то, на что никогда не решится ни один
истеблишментарный политик, запутавшийся, по мнению Жириновского, в паутине
международных договоров, оторвавшийся от реальности ядерного века и не
способный поэтому использовать убийственный политический потенциал оружия,
которым он располагает. И когда оппоненты думают припереть его к стенке
обвинениями в элементарном шантаже, они просто не понимают, что Жириновский,
подобно Гитлеру, творит совершенно новую политическую вселенную, где царит
обнаженное насилие и побеждает решимость рисковать не только собственной
судьбой, но и судьбою мира. В эту новую вселенную, точно отражающую
состояние его страны -- состояние тотального цивилизационного коллапса --
Жириновский намерен втиснуть весь остальной мир.
Это президенты западных стран, упоенные победой в холодной войне, могут
толковать о "новом мировом порядке". Как их предшественники после первой
мировой войны не приняли в расчет феномен Гитлера, опрокинувший все их
реформы и планы, -- так и они забывают сегодня о феномене ядерного Робин
Гуда. А Жириновский между тем уверен, что самим фактом своей безнадежной
конвенционально-сти они сдали ему все козырные карты. И потому может он
блефовать в свое удовольствие, брать их на слабо, взрывая условности
цивилизации. Он заговорите ними на своем, никогда ими не слыханном языке. Во
сколько вы оцениваете Токио? -- спросит он. А Карачи? А Лондон? А
ЛосАнджелес? Сколько готовы вы заплатить, чтоб я не стер их с лица земли
ракетами и боевыми космическими платформами? Сомневаетесь? Хотите проверить?
С чего начнем?
Именно таким, похоже, будет Новый порядок, который Владимир Вольфович,
вопреки всем расчетам западных политиков, навяжет миру, едва переступит
порог Кремля как президент ядерной сверхдержавы, И что самое интересное, он
будет совершенно уверен в своем праве. Ибо цель его -- воссоздание
"предательски разрушенной" Российской империи -- не только справедлива, но и
священна, с его точки зрения. И границы он уже точно определил, в каких
должна она быть воссоздана, чтобы Новый порядок утвердился прочно и никаким
врагам не удалось "погубить нацию окончательно"17. Для этого тесны границы
1914-го, несмотря даже на то, что включали они, как мы с вами по122
мним, Польшу и Финляндию. Тесны даже границы 1865 г., включавшие, сверх
того, и Аляску. Нет, покуда новая Российская империя не встанет "ногою
твердой" на берегах Индийского океана и Средиземноморья, не включит в себя
мусульманские земли -- и нефть! -- Ближнего Востока, -- ее нельзя будет
считать воссозданной, а только это "сразу решает все проблемы, потому что мы
обретем спокойствие"18. И карту новую он уже вычертил. "Мы обретаем
четырехполосную платформу. Когда мы будем опираться на Ледовитый океан с
севера, на Тихий океан с востока, на Атлантику через Черное, Средиземное и
Балтийское моря и, наконец, на юге огромным столпом мы обопремся о берега
Индийского океана, -- то мы обретем и спокойных соседей. Дружественная
Индия. Тихая спокойная русско-индийская граница"19. Это на юго-востоке. А на
юго-западе -- такая же тихая и спокойная граница с "дружественным Ираком".
Ну, а все, что между Ираком и Индией -- Афганистан, Турция, Иран, Пакистан,
Саудовская Аравия и Эмираты -- наше, как залог того, что мы "обезопасили
себя раз и навсегда"20.
И как эта новая империя будет устроена, он уже продумал: "Господство
русского языка, русского рубля, главенствующее место рус" ской армии, как
наиболее боеспособной... и это исторически естественно, не какая-то выдумка,
не фантазия. Это реальность"21. Запомним последнее слово.
Даже не читавшим, а только слышавшим о "Майн Кампф" приходит в голову
эта параллель. Сопоставление же текстов создает эффект поистине
головокружительный. Начнем хотя бы с той же проблемы границ.
Двойники "Требование восстановления этих границ -- политическая
бессмыслица и притом такая, которая по своим размерам и последствиям равна
преступлению... Требование вернуться к границам 1914 г. вполне соответствует
узости кругозора нашего буржуазного мира. Полета ума для будущего у этого
мира не хватает. Он живет только в прошлом"22. "Интересы нашего будущего
требуют величайших жертв, независимо от соображений политической мудрости,
ради одних этих жертв надо поставить себе действительно достойную цель"23.
"Мы будем неуклонно стремиться к тому, чтобы наш немецкий народ получил на
этой земле такие территории, которые ему подобают... мы сознательно
переходим к политике завоевания новых земель в Европе"24.
Только слово "немецкий" и дата -- 1914 год-не позволяют ошибиться в
авторстве. Да еще направление "последнего броска": Гитлер планировал
двигаться не на юг, как Жириновский, а как раз на восток. "Когда мы говорим
о завоевании новых земель в Европе, мы, разумеется, можем иметь в виду
только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены"25. Остальное
совпадает полностью: мотивы, аргументы, пафос. Рассказывают даже, что
первоначально Гитлер намеревался свою книгу назвать "Последний бросок на
Восток". 123
И по Гитлеру, и по Жириновскому земли, подлежащие колонизации новой
великой империей, населяют варвары, недочеловеки, не способные ни к
государственной самоорганизации, ни к созданию своей культуры. Народы эти
обречены на вечную вражду и ненависть друг к другу, на постоянную войну --
покуда не войдут в состав новой империи, которая призовет их, наконец, к
порядку. В обоих случаях великая империя, будь то германская или русская,
выступает спасительницей цивилизации, избавляет мир от вечного сидения на
пороховой бочке.
Говорит Гитлер: "Сама судьба указует нам перстом... Не государственные
дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. В течение
столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях.
Теперь это ядро истреблено. Место германцев заняли евреи. Но как русские не
могут собственными силами скинуть ярмо евреев, так и евреи не в силах
держать в своем подчинении огромное государство. Оно неизбежно обречено на
гибель. Конец еврейского господства будет также концом России как
государства. Судьба предназначила нам быть свидетелями такой катастрофы,
которая лучше, чем что бы то ни было подтвердит безусловную правильность
нашей расовой теории"26.
Говорит Жириновский:"Мы стоим на юге, но он рыхлый, он огнедышащий, он
бунтующий... Все это -- не стабильно. Все это
-- в состоянии открытой войны, враждебности. И поскольку эти народы
часто воевали, у них уже -- кровная месть, они уже не могут успокоиться,
будут воевать всегда... война на Ближнем Востоке -- она не закончится, и в
конечном счете может стать причиной третьей мировой войны. Поэтому последний
бросок России на юг еще и исключит третью мировую войну. Это не только
решение внутренней проблемы России и успокоение народов этого региона от
Кабула до Стамбула. Это решение и глобальной задачи планетарного
значения"27. Мечта Жириновского -- "чтобы любой взвод русских солдат мог
навести порядок на любом пространстве!"28
Если же великий народ смалодушничает, гибель его неминуема. Жириновский
искренне убеждал меня, например, что без воссоздания великой империи и
ликвидации этнической государственности нерусских народов "русские везде
станут национальным меньшинством, медленно утичтожаемым, это будет медленное
убийство русской нации... Если мы пойдем таким путем, русский народ
погибнет"29. У Гитлера находим идентичный пассаж: "Право на приобретение
новых земель становится не только правом, но и долгом, если без расширения
своих территорий великий народ обречен на гибель"30. И к рассуждениям
Жириновского о невозможности оставаться мировой державой, потакая "малым
народам", находим у Гитлера точную рифму: "Мы ни в коем случае не возьмем на
себя роль защитников пресловутых "малых народов". Наша роль -- роль солдат
своего собственного народа. Германия либо будет мировой державой, либо этой
страны не будет вовсе"31. Лишнего ни один из двойников на себя не берет: он
-- всего лишь исполнитель великого замысла Бога, или природы, от чьего имени
как бы и действует. Каждому народу суждено свое место на земле и в истории.
Если этот порядок нарушается, его необходимо
восстановить. Жириновский, правда, -- пока -- не решается так открыто и
высокомерно прокламировать этот примитивный расизм, как это делал Гитлер: "В
особенности, если дело идет не о каком-нибудь негритянском народце, но о
великом германском народе, которому мир обязан своей культурой"32. Но и он
уже приближается к этому: "С миром ничего не случится, если даже вся
турецкая нация погибнет... Никакой турецкой культуры нету... Мы должны
понять, наконец, кто принес цивилизацию в этот мир"33. Да, представителям
"высшей расы" не нужно специально обосновывать свое презрение к "черным",
неважно, кого под ними понимать -- африканцев, как Гитлер, или мусульман,
как Жириновский, виртуозно эксплуатирующий закипающую в России расовую
ненависть к южным народам. И так же свободно, оказывается, можно заменить в
этих концепциях один избранный народ, "принесший цивилизацию в этот мир",
другим: для Гитлера это были арийцы, для Жириновского, естественно, --
русские.
"И на этом новом пространстве -- до берега Индийского океана все будут
говорить по-русски... тюрко-язычные и фарсиязычные, славяне и греки, курды и
арабы... Индийский океан -- а дальше на север бескрайние просторы России. И
гарнизоны русской армии, как маяки, предупреждающие об опасности браться за
оружие"34.
Что же это -- плагиат? Но когда оригинал настолько общедоступен,
плагиатор старается избежать хотя бы явных, дословных совпадений. Поэтому
вполне вероятной кажется другая версия: воспроизводясь в полном объеме,
исторический сценарий выводит на сцену двойника, который несет те же идеи и
выражает их в тех же формулах. И это страшнее. Значит, в германском нацизме
не было ровно ничего уникального. Значит, он -- естественный продукт распада
имперского сознания. И значит, "веймарская" Россия -- это не только моя
метафора.
А ведь смелая, согласитесь, мысль -- установить свое господство на
Ближнем Востоке. И не только смелая, но и вполне резонная. Соединить
тюменскую нефть на севере России с иранской и ближневосточной -- и все, дело
сделано. Не нужно даже идти войной против Запада -- он
Три ответа Зсладу
и так окажется в наших руках. Диктуя ему монопольные цены на нефть, мы
и так завладеем его богатствами. Угрожая при малейшем неповиновении
перекрыть нефтепроводы и арестовать танкеры, мы и так становимся хозяевами
его судьбы. Трогательные картины "замирения" на континенте, во вторую
очередь, а прежде всего -- именно эта точно выстроенная перспектива служит
конечной целью "последнего броска". Ну, а Запад? Что ж, так и будет он
сидеть, сложа руки? Так и будет беспомощно наблюдать, как перерезают ему
жизненные артерии?
Это хороший вопрос. Но Жириновский к нему готов. Не сомневайтесь, у
него в запасе есть несколько сильных ответов. Прежде всего, говорит Владимир
Вольфович, наш ядерный щит наготове. Помните "наши ракеты с многозарядными
установками"?
125
"Наши боеые космические платформы"? Так он все это и называет:
"ракетный щит страны". Этот щит обеспечит нам невмешательство Запада,
что бы мы ни вытворяли на юге. Именно в этом смысл туманной и полуграмотной
его фразы: "Единственно, кому бы это могло не понравиться -- Америке, но она
не станет вмешиваться. Слишком тяжел другой вариант развития событий для
нее, если она вмешается, слишком много отрицательных последствий будет, если
она станет препятствовать установлению южных границ России"35. Называя вещи
своими именами, Владимир Вольфович открыто рассчитывает на новый Мюнхен. На
то, что в последний момент Америка, а следовательно Запад, так же предадут
Турцию в каком-нибудь 1997-м, как за полвека до этого Англия и Франция
предали Чехословакию.
А вы уверены, что какое-то западное правительство пойдет на смертельный
риск из-за Пакистана и Турции, не говоря уже о фунда-менталистском Иране?
Если сейчас они этого не понимают, то тогда уже обязательно поймут, что
имеют дело с ядерным Робин Гудом, которого угроза взаимного уничтожения не
остановит.
Ведь и без всякого щита: что делали великие европейские державы, когда
армии Гитлера захватывали одну европейскую страну за другой? Да ровно
ничего. Отсиживались за линией Мажино. А до того? Англичане не принимали
Гитлера всерьез ни в 1930-м, когда его партия впервые набрала 20 процентов
голосов на выборах, ни в 1933-м, когда он стал канцлером, ни в 1937-м, когда
они уступили ему в Мюнхене Чехословакию, ни даже в сентябре 1939-го, когда
он ворвался в Польшу. Все это время сэр Уинстон Черчилль, который в
одиночестве кричал о смертельной опасности, нависшей над Британией, ходил у
сограждан в поджигателях войны. Только в мае 1940-го, когда армии Гитлера
вторглись во Францию, когда их собственный экспедиционный корпус был прижат
к Ламаншу и беспощадно разгромлен в Дюнкерке, поняли, наконец, англичане,
что Британия и впрямь на краю гибели, и поджигатель войны Черчилль чудесным
образом превратился в спасителя отечества. Вот эти характерные черты
западной ментальности -- нежелание смотреть в глаза опасности,
уверенность.что чем страшнее, тем менее она вероятна, -- это и есть козырный
туз Владимира Вольфовича. Он уверен, что Запад так и будет отсиживаться за
этой своей невидимой психологической стеной, покуда не станет слишком поздно
вмешиваться в российскую политическую битву. Что поймет он реальную угрозу,
лишь когда уже будет крепко взят за горло.
Принимает Жириновский в расчет и более тонкие материи. Ориентируя свой
геополитический план на юг, а не на запад, Жириновский аппелирует к тревогам
и опасениям самого Запада, к его собственному страху перед распространением
исламского фундамента-лизма и фанатизма. "Разве пан-исламистские идеи
способствуют улучшению миропорядка? Разве они не представляют угрозу для
человечества?"36 -- невинно спрашивает Жириновский.
И продолжает: "Большинству человечества выгодно, чтобы был рассечен
мусульманский мир. Нужно исключить мусульманскую опасность... Со всех точек
говоря откровенно, никакой он не русский. Если бы он был честен, то перестал
бы скрывать свою национальность". Но и сверх того; "коричневые" считают
Жириновского не более чем авантюристом без собственной политической
философии
-- как изящно формулирует Васильев, "без глубинного понимания
всемирного сионистского заговора"4. Даже Лимонову, восхищающемуся
Жириновским как политиком ("это его и наше несчастье, что он нерусский"), с
ним не по пути: "нет, не пустим мы его [в президенты националистической
России]. Нельзя. Владимир Вольфович, талантливый, дорогой -- нельзя! Это же
совсем будет извращение. За то, что вы отказываетесь от своей нации- пусть
вас мучит совесть, а ее -- стыд за вас. Сами разберетесь. Но человек, в
течение нескольких лет сменивший три идеологии, доверия не заслуживает"5.
Коммунисты не переносят Жириновского, конечно, совсем по другим
причинам. Да и как, право, любить им человека, публично заявляющего, что
"сейчас -- мы в бане. Мы смываем эту коросту... эту заразу, то сатанинское,
что было запущено в центр России с Запада, чтобы отравить страну, подорвать
ее изнутри
-- через коммунизм"6.
А у "белых" на него -- свой зуб. Один из крупнейших идеологов этого
движения с репутацией самого коварного сказал мне в порыве откровенности:
"Не сомневайтесь, Жириновского мы уберем!"
118
жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж
Никто не любит Владимира Вольфовича! Ну, а в противостоящем "патриотам"
либеральном лагере его просто единодушно презирают -- за вульгарность, за
полуобразованность, за претенциозность, за неинтеллигентность и, конечно, за
откровенный ультраимпериализм. Даже перешедший сейчас в оппозицию Гавриил
Попов, человек достаточно циничный, говорит, что все его базисные идеи
означают войну7. Да и как, на самом деле, может нормальный европеец
относиться к политику, который на всех перекрестках клянется в верности
плюрализму и многопартийной системе, без ложной скромности рекомендует себя
"человеком с космическим мышлением, как минимум, с планетарным"8, и тут же,
не переводя дыхания, заявляет: "Я за авторитарный режим"9? Но выше всех
разногласий, выше презрения -- страх. И для "патриотического", и для
либерального лагеря Жириновский воплощает в себе угрозу, которую их лидеры
затрудняются точно сформулировать (обвинения в неарийском происхождении и в
идеологической всеядности не в счет), но чувствуют всей кожей. Даже Леонид
Кравчук, бывший президент Украины, в публичных дискуссиях со своими
строптивыми парламентариями использовал имя Владимира Вольфовича как пугало:
"Вы хотите, чтобы вместо России Ельцина нам пришлось иметь дело с Россией
Жириновского?"
Страшное подозрение, что несмотря на всю их браваду, на пороге стоит
Россия Жириновского, парализует и "патриотов", и либералов, затуманивает их
мышление и лишает свободы маневра.
Но и Владимир Вольфович не любит никого. Его положение в сегодняшней
России -- классическая ситуация аутсайдера, самозванца, если угодно, всегда
возникающего в пучине смуты словно бы ниоткуда -- в момент, когда силы,
борющиеся за власть, теряют доверие электората. Зачем ему такие союзники?
Подобно Гитлеру, Жириновский высокомерно отвергает все претензии и
конвенции "истеблишмента" -- и либерального, и "патриотического", всех, кого
фюрер презрительно именовал "парламентскими фокусниками, критиканствующей
партийной сволочью"10.
Подобно Гитлеру, бесцеремонно вторгается он в их святая святых, ломая
все общепринятые правила игры и не уставая демонстрировать, что король,
мягко выражаясь, голый. Он обращается непосредственно к публике -- через
голову "партийной сволочи". И при всем своем презрении к парвеню,
истеблишмент -- как либеральный, так и "патриотический" -- страдает от
мучительной неуверенности в лояльности публики к этим самым правилам игры,
так откровенно попираемым самозванцем.
Три маленьких примера того, как Жириновский решает "проклятые" вопросы
российской политики, демонстрируют это лучше, нежели любые рассуждения.
Вот первый пример. Все лидеры оппозиции одинаково яростно протестуют
против возвращения Японии островов ЮжноКурильской гряды. Они собирают
многолюдные митинги протеста. Они произносят в парламенте речи. Но метят при
этом исключительно в прави
119
тельство и президента, чтобы заставить их изменить официальную позицию
России. Жириновский поступает по-другому. Он обращается напрямую к японцам:
мало вам Хиросимы и Нагасаки? Хотите пережить еще одну ядерную катастрофу?
Нет? Так забудьте про острова11. И все,вопрос закрыт.
Другой пример связан с последствиями афганской войны. Оппозиция
протестует против задержки советских военнопленных, которые,
предположительно, содержатся в Пакистане. Оппозиционные парламентарии
опять-таки атакуют Кремль, грозно требуя, чтобы он усилил дипломатический
нажим на Карачи. А у Жириновского совсем другой план: "Я вызову посла
Пакистана и дам ему 72 часа. Если через 72 часа наши ребята не будут в
Шереметьеве, я пошлю тихоокеанский флот к берегам Пакистана. И он для начала
сметет с лица земли Карачи. Это для начала, а потом и все другие города
Пакистана, и мы встретимся с нашими друзьями индусами в Ганге"12.
Это правда, что в таком "политическом решении" нет ни такта, ни даже
элементарного здравого смысла. Но в провинциальных российских аудиториях
заглатывают его, не поперхнувшись. Более того, встречают овацией. Российский
Гитлер дает отчаявшимся, не уверенным в себе, махнувшим рукой на
правительство людям именно то, что им нужно -- он воскрешает в них
полузабытое ощущение государственной мощи за их спинами. Мы всех заставим
считаться с собой! Достаточно поманить униженных, затравленных нуждой и
преступностью россиян в это их старинное убежище от всех мыслимых невзгод --
напомнить о величии сверхдержавы, крикнуть: "Россияне, гордый народ,
двадцать первый век все равно будет нашим!"13 -- и у них расправляются
плечи, и можно вести их в огонь и в воду, не говоря уже об избирательных
участках. Удивительно ли, что на этом красочном фоне все остальные лидеры
оппозиции выглядят вялыми болтунами?
Третий пример. Босния. Ультиматум НАТО. Российская оппозиция опять
скандалит в парламенте. А Жириновский едет в Белград. Он заявляет от имени
сверхдержавы, что бомбардировка авиацией НАТО артиллерийских позиций сербов
вокруг Сараево будет рассматриваться как объявление войны России. И что вы
думаете? Немедленно задвигались ржавые механизмы российской дипломатии. И
президент Ельцин смиренно послал своего представителя к открытым противникам
своего режима, сербам -- и добился от них того, чего не удалось добиться
Западу за два кровавых и унизительных года замешательства: сербы снимают
осаду Сараево.
Кто еще среди лидеров оппозиции был бы способен говорить в чужой стране
от имени России, да так, чтобы ему кричали "ура!" на площадях? Зюганов?
Стерлигов? Бабурин? Васильев? Лимонов? И уж тем более -- не Гайдар, не
Явлинский, не Шахрай, не Попов и не любой другой лидер противостоящего
"патриотам" лагеря. Достаточно поставить этот вопрос, чтобы стало совершенно
ясно: на президентских выборах 96-го у Ельцина не будет сильных соперников
-- кроме Жириновского. 120
Если б меня попросили суммировать в одной фразе отличие Владимира
Вольфови-ЯлеОНЫЙ ча от толпь1 истеблишментарных оппози
"" ционеров, я процитировал бы его собст-РООИН Гуд венный символ веры:
"Надо сплачивать нацию на базе внешнего врага"14.
Не то, чтобы эта идея была чужда "патриотическим" политикам, чьи
инвективы против "внешнего врага" -- будь то "мондиализм", или просто Запад,
или "всемирный сионистский заговор" -- ничуть не слабей по непримиримой
ярости заявлений Жириновского. Даже, пожалуй, покруче. Разница в том, что
для них проповедь вражды к миру -- идеология, а для Жириновского --
практическая политика. Они заняты пропагандой в психологической войне, а он
делом.
Может быть, это только слова -- что он приступит к завоеванию Юга и к
ядерному шантажу Запада на следующий день после того, как его изберут
президентом? Нет. Я говорил с этим человеком, и у меня нет ни малейшего
сомнения, что он исполнит все, что обещает. Тем более не могут усомниться в
нем многолюдные толпы на митингах. Ведь он вкладывает в каждое слово такую
искреннюю силу убеждения, такую веру, такую мощь излучает его несомненная
хариз-ма! Он бесконечно убедителен, особенно для людей, не искушенных в
профессиональной политической демагогии. Им и в голову не приходит, что это
может быть обман.
Страх истеблишментарных политиков закономерен. Народ и впрямь может
уверовать, что "последний бросок на юг", к нефтяным полям Ближнего Востока,
и ядерный шантаж Запада есть кратчайший путь к преодолению российского
кризиса. Почему же нет? Вспомним, как на президентских выборах Жириновский
обещал избирателям накормить страну за 72 часа. Как? "Очень просто: введу
войска в бывшую ГДР, полтора миллиона человек, побряцаю оружием, в том числе
ядерным -- и все появится"15. Этакий новоявленный Робин Гуд с ядерными
ракетами: ограблю сытый Запад -- и накормлю голодных в России.
А новая Хиросима? А "стирание с лица земли" Карачи? А превращение
Турции в Стамбульскую губернию Российской империи? Все ссылки на
международное право, на общепринятые законы политической игры звучат жалким
лепетом. Для Робин Гуда, как для всякого разбойника, нарушение всяких правил
и есть главное правило. И именно на этом собрал он в 1991 г. шесть миллионов
голосов, а в 1993-м
-- пятнадцать.
Это наивные западные политики могут уверять себя и своих избирателей,
что ядерный кошмар, полвека нависавший над нами, кончился и мир отныне
свободен от угрозы мгновенного самоуничтожения. На самом-то деле, по крайней
мере до 2003 года, сверхмощные советские СС-18 могут быть в любой момент
перенацелены на любой объект на Западе. И Жириновский это знает. Он
рассчитывает стать президентом России задолго до истечения этого срока. А с
этого момента все договоры станут пустыми бумажками.
"Такой я вижу Россию.--У нее будет самая сильная в мире армия, войска
стратегического назначения, наши ракеты с многозарядными ^ 121
установками. Наши боевые космические платформы, наш космический корабль
"Буран" и ракеты "Энергия" -- это ракетный щит страны. Полная безопасность,
у нас нет конкурента"16. Что с того, что конвенциональный Ельцин обещал
нацелить зги ракеты на мировой океан? Жириновский не намерен исполнять его
обещания, когда станет президентом. Он вообще не намерен придерживаться ни
одной международной конвенции, основанной на "ядерном паритете" или
"взаимном сдерживании". "Сдерживание" занимает его ничуть не больше, чем
Гитлера -- судьба Локарно. В отличие от конвенциональных политиков,
российских или западных, он готов рисковать взаимным уничтожением.
Именно эта его готовность к смертельному риску, эта полная свобода от
морали или политических условностей и развязывает ему руки в
конвенциональном мире. Он может делать то, на что никогда не решится ни один
истеблишментарный политик, запутавшийся, по мнению Жириновского, в паутине
международных договоров, оторвавшийся от реальности ядерного века и не
способный поэтому использовать убийственный политический потенциал оружия,
которым он располагает. И когда оппоненты думают припереть его к стенке
обвинениями в элементарном шантаже, они просто не понимают, что Жириновский,
подобно Гитлеру, творит совершенно новую политическую вселенную, где царит
обнаженное насилие и побеждает решимость рисковать не только собственной
судьбой, но и судьбою мира. В эту новую вселенную, точно отражающую
состояние его страны -- состояние тотального цивилизационного коллапса --
Жириновский намерен втиснуть весь остальной мир.
Это президенты западных стран, упоенные победой в холодной войне, могут
толковать о "новом мировом порядке". Как их предшественники после первой
мировой войны не приняли в расчет феномен Гитлера, опрокинувший все их
реформы и планы, -- так и они забывают сегодня о феномене ядерного Робин
Гуда. А Жириновский между тем уверен, что самим фактом своей безнадежной
конвенционально-сти они сдали ему все козырные карты. И потому может он
блефовать в свое удовольствие, брать их на слабо, взрывая условности
цивилизации. Он заговорите ними на своем, никогда ими не слыханном языке. Во
сколько вы оцениваете Токио? -- спросит он. А Карачи? А Лондон? А
ЛосАнджелес? Сколько готовы вы заплатить, чтоб я не стер их с лица земли
ракетами и боевыми космическими платформами? Сомневаетесь? Хотите проверить?
С чего начнем?
Именно таким, похоже, будет Новый порядок, который Владимир Вольфович,
вопреки всем расчетам западных политиков, навяжет миру, едва переступит
порог Кремля как президент ядерной сверхдержавы, И что самое интересное, он
будет совершенно уверен в своем праве. Ибо цель его -- воссоздание
"предательски разрушенной" Российской империи -- не только справедлива, но и
священна, с его точки зрения. И границы он уже точно определил, в каких
должна она быть воссоздана, чтобы Новый порядок утвердился прочно и никаким
врагам не удалось "погубить нацию окончательно"17. Для этого тесны границы
1914-го, несмотря даже на то, что включали они, как мы с вами по122
мним, Польшу и Финляндию. Тесны даже границы 1865 г., включавшие, сверх
того, и Аляску. Нет, покуда новая Российская империя не встанет "ногою
твердой" на берегах Индийского океана и Средиземноморья, не включит в себя
мусульманские земли -- и нефть! -- Ближнего Востока, -- ее нельзя будет
считать воссозданной, а только это "сразу решает все проблемы, потому что мы
обретем спокойствие"18. И карту новую он уже вычертил. "Мы обретаем
четырехполосную платформу. Когда мы будем опираться на Ледовитый океан с
севера, на Тихий океан с востока, на Атлантику через Черное, Средиземное и
Балтийское моря и, наконец, на юге огромным столпом мы обопремся о берега
Индийского океана, -- то мы обретем и спокойных соседей. Дружественная
Индия. Тихая спокойная русско-индийская граница"19. Это на юго-востоке. А на
юго-западе -- такая же тихая и спокойная граница с "дружественным Ираком".
Ну, а все, что между Ираком и Индией -- Афганистан, Турция, Иран, Пакистан,
Саудовская Аравия и Эмираты -- наше, как залог того, что мы "обезопасили
себя раз и навсегда"20.
И как эта новая империя будет устроена, он уже продумал: "Господство
русского языка, русского рубля, главенствующее место рус" ской армии, как
наиболее боеспособной... и это исторически естественно, не какая-то выдумка,
не фантазия. Это реальность"21. Запомним последнее слово.
Даже не читавшим, а только слышавшим о "Майн Кампф" приходит в голову
эта параллель. Сопоставление же текстов создает эффект поистине
головокружительный. Начнем хотя бы с той же проблемы границ.
Двойники "Требование восстановления этих границ -- политическая
бессмыслица и притом такая, которая по своим размерам и последствиям равна
преступлению... Требование вернуться к границам 1914 г. вполне соответствует
узости кругозора нашего буржуазного мира. Полета ума для будущего у этого
мира не хватает. Он живет только в прошлом"22. "Интересы нашего будущего
требуют величайших жертв, независимо от соображений политической мудрости,
ради одних этих жертв надо поставить себе действительно достойную цель"23.
"Мы будем неуклонно стремиться к тому, чтобы наш немецкий народ получил на
этой земле такие территории, которые ему подобают... мы сознательно
переходим к политике завоевания новых земель в Европе"24.
Только слово "немецкий" и дата -- 1914 год-не позволяют ошибиться в
авторстве. Да еще направление "последнего броска": Гитлер планировал
двигаться не на юг, как Жириновский, а как раз на восток. "Когда мы говорим
о завоевании новых земель в Европе, мы, разумеется, можем иметь в виду
только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены"25. Остальное
совпадает полностью: мотивы, аргументы, пафос. Рассказывают даже, что
первоначально Гитлер намеревался свою книгу назвать "Последний бросок на
Восток". 123
И по Гитлеру, и по Жириновскому земли, подлежащие колонизации новой
великой империей, населяют варвары, недочеловеки, не способные ни к
государственной самоорганизации, ни к созданию своей культуры. Народы эти
обречены на вечную вражду и ненависть друг к другу, на постоянную войну --
покуда не войдут в состав новой империи, которая призовет их, наконец, к
порядку. В обоих случаях великая империя, будь то германская или русская,
выступает спасительницей цивилизации, избавляет мир от вечного сидения на
пороховой бочке.
Говорит Гитлер: "Сама судьба указует нам перстом... Не государственные
дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. В течение
столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях.
Теперь это ядро истреблено. Место германцев заняли евреи. Но как русские не
могут собственными силами скинуть ярмо евреев, так и евреи не в силах
держать в своем подчинении огромное государство. Оно неизбежно обречено на
гибель. Конец еврейского господства будет также концом России как
государства. Судьба предназначила нам быть свидетелями такой катастрофы,
которая лучше, чем что бы то ни было подтвердит безусловную правильность
нашей расовой теории"26.
Говорит Жириновский:"Мы стоим на юге, но он рыхлый, он огнедышащий, он
бунтующий... Все это -- не стабильно. Все это
-- в состоянии открытой войны, враждебности. И поскольку эти народы
часто воевали, у них уже -- кровная месть, они уже не могут успокоиться,
будут воевать всегда... война на Ближнем Востоке -- она не закончится, и в
конечном счете может стать причиной третьей мировой войны. Поэтому последний
бросок России на юг еще и исключит третью мировую войну. Это не только
решение внутренней проблемы России и успокоение народов этого региона от
Кабула до Стамбула. Это решение и глобальной задачи планетарного
значения"27. Мечта Жириновского -- "чтобы любой взвод русских солдат мог
навести порядок на любом пространстве!"28
Если же великий народ смалодушничает, гибель его неминуема. Жириновский
искренне убеждал меня, например, что без воссоздания великой империи и
ликвидации этнической государственности нерусских народов "русские везде
станут национальным меньшинством, медленно утичтожаемым, это будет медленное
убийство русской нации... Если мы пойдем таким путем, русский народ
погибнет"29. У Гитлера находим идентичный пассаж: "Право на приобретение
новых земель становится не только правом, но и долгом, если без расширения
своих территорий великий народ обречен на гибель"30. И к рассуждениям
Жириновского о невозможности оставаться мировой державой, потакая "малым
народам", находим у Гитлера точную рифму: "Мы ни в коем случае не возьмем на
себя роль защитников пресловутых "малых народов". Наша роль -- роль солдат
своего собственного народа. Германия либо будет мировой державой, либо этой
страны не будет вовсе"31. Лишнего ни один из двойников на себя не берет: он
-- всего лишь исполнитель великого замысла Бога, или природы, от чьего имени
как бы и действует. Каждому народу суждено свое место на земле и в истории.
Если этот порядок нарушается, его необходимо
восстановить. Жириновский, правда, -- пока -- не решается так открыто и
высокомерно прокламировать этот примитивный расизм, как это делал Гитлер: "В
особенности, если дело идет не о каком-нибудь негритянском народце, но о
великом германском народе, которому мир обязан своей культурой"32. Но и он
уже приближается к этому: "С миром ничего не случится, если даже вся
турецкая нация погибнет... Никакой турецкой культуры нету... Мы должны
понять, наконец, кто принес цивилизацию в этот мир"33. Да, представителям
"высшей расы" не нужно специально обосновывать свое презрение к "черным",
неважно, кого под ними понимать -- африканцев, как Гитлер, или мусульман,
как Жириновский, виртуозно эксплуатирующий закипающую в России расовую
ненависть к южным народам. И так же свободно, оказывается, можно заменить в
этих концепциях один избранный народ, "принесший цивилизацию в этот мир",
другим: для Гитлера это были арийцы, для Жириновского, естественно, --
русские.
"И на этом новом пространстве -- до берега Индийского океана все будут
говорить по-русски... тюрко-язычные и фарсиязычные, славяне и греки, курды и
арабы... Индийский океан -- а дальше на север бескрайние просторы России. И
гарнизоны русской армии, как маяки, предупреждающие об опасности браться за
оружие"34.
Что же это -- плагиат? Но когда оригинал настолько общедоступен,
плагиатор старается избежать хотя бы явных, дословных совпадений. Поэтому
вполне вероятной кажется другая версия: воспроизводясь в полном объеме,
исторический сценарий выводит на сцену двойника, который несет те же идеи и
выражает их в тех же формулах. И это страшнее. Значит, в германском нацизме
не было ровно ничего уникального. Значит, он -- естественный продукт распада
имперского сознания. И значит, "веймарская" Россия -- это не только моя
метафора.
А ведь смелая, согласитесь, мысль -- установить свое господство на
Ближнем Востоке. И не только смелая, но и вполне резонная. Соединить
тюменскую нефть на севере России с иранской и ближневосточной -- и все, дело
сделано. Не нужно даже идти войной против Запада -- он
Три ответа Зсладу
и так окажется в наших руках. Диктуя ему монопольные цены на нефть, мы
и так завладеем его богатствами. Угрожая при малейшем неповиновении
перекрыть нефтепроводы и арестовать танкеры, мы и так становимся хозяевами
его судьбы. Трогательные картины "замирения" на континенте, во вторую
очередь, а прежде всего -- именно эта точно выстроенная перспектива служит
конечной целью "последнего броска". Ну, а Запад? Что ж, так и будет он
сидеть, сложа руки? Так и будет беспомощно наблюдать, как перерезают ему
жизненные артерии?
Это хороший вопрос. Но Жириновский к нему готов. Не сомневайтесь, у
него в запасе есть несколько сильных ответов. Прежде всего, говорит Владимир
Вольфович, наш ядерный щит наготове. Помните "наши ракеты с многозарядными
установками"?
125
"Наши боеые космические платформы"? Так он все это и называет:
"ракетный щит страны". Этот щит обеспечит нам невмешательство Запада,
что бы мы ни вытворяли на юге. Именно в этом смысл туманной и полуграмотной
его фразы: "Единственно, кому бы это могло не понравиться -- Америке, но она
не станет вмешиваться. Слишком тяжел другой вариант развития событий для
нее, если она вмешается, слишком много отрицательных последствий будет, если
она станет препятствовать установлению южных границ России"35. Называя вещи
своими именами, Владимир Вольфович открыто рассчитывает на новый Мюнхен. На
то, что в последний момент Америка, а следовательно Запад, так же предадут
Турцию в каком-нибудь 1997-м, как за полвека до этого Англия и Франция
предали Чехословакию.
А вы уверены, что какое-то западное правительство пойдет на смертельный
риск из-за Пакистана и Турции, не говоря уже о фунда-менталистском Иране?
Если сейчас они этого не понимают, то тогда уже обязательно поймут, что
имеют дело с ядерным Робин Гудом, которого угроза взаимного уничтожения не
остановит.
Ведь и без всякого щита: что делали великие европейские державы, когда
армии Гитлера захватывали одну европейскую страну за другой? Да ровно
ничего. Отсиживались за линией Мажино. А до того? Англичане не принимали
Гитлера всерьез ни в 1930-м, когда его партия впервые набрала 20 процентов
голосов на выборах, ни в 1933-м, когда он стал канцлером, ни в 1937-м, когда
они уступили ему в Мюнхене Чехословакию, ни даже в сентябре 1939-го, когда
он ворвался в Польшу. Все это время сэр Уинстон Черчилль, который в
одиночестве кричал о смертельной опасности, нависшей над Британией, ходил у
сограждан в поджигателях войны. Только в мае 1940-го, когда армии Гитлера
вторглись во Францию, когда их собственный экспедиционный корпус был прижат
к Ламаншу и беспощадно разгромлен в Дюнкерке, поняли, наконец, англичане,
что Британия и впрямь на краю гибели, и поджигатель войны Черчилль чудесным
образом превратился в спасителя отечества. Вот эти характерные черты
западной ментальности -- нежелание смотреть в глаза опасности,
уверенность.что чем страшнее, тем менее она вероятна, -- это и есть козырный
туз Владимира Вольфовича. Он уверен, что Запад так и будет отсиживаться за
этой своей невидимой психологической стеной, покуда не станет слишком поздно
вмешиваться в российскую политическую битву. Что поймет он реальную угрозу,
лишь когда уже будет крепко взят за горло.
Принимает Жириновский в расчет и более тонкие материи. Ориентируя свой
геополитический план на юг, а не на запад, Жириновский аппелирует к тревогам
и опасениям самого Запада, к его собственному страху перед распространением
исламского фундамента-лизма и фанатизма. "Разве пан-исламистские идеи
способствуют улучшению миропорядка? Разве они не представляют угрозу для
человечества?"36 -- невинно спрашивает Жириновский.
И продолжает: "Большинству человечества выгодно, чтобы был рассечен
мусульманский мир. Нужно исключить мусульманскую опасность... Со всех точек