Гуань-Чжун Л.. Троецарствие

"Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии --
постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в
дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:

Феникс летает только в заоблачной выси,
Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.
Муж многомудрый держится данного слова,
Видит опору лишь в господине своем.
Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
В хижине бедной живу я один в тишине.
Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
Чтобы дождаться славы, обещанной мне.

Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:

-- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться
вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением
вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот
теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне,
наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!

-- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего
брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.

-- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй.

-- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший
-- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй
брат...

-- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй.

-- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.

-- И куда же они отправились?

-- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и
отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней
деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в
уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда
приходят.

-- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать
великого мудреца!..

-- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь.

-- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, --
вмешался Чжан Фэй.

-- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и
обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями
читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?

-- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша.

-- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. --
Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!

-- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.

-- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. --
Я как-нибудь навещу вас.

-- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя
излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и
бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!

Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием
растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:

"Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу
разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.

Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце
разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои
Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына
неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к
управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу
гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои
таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные
подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива.

Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и
омовений я вновь предстану перед вами.

Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых
советов".

Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя
и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.

Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел
мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:

-- Старый господин едет!

К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и
теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной
одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал
нараспев читать стихи:

Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
На сотни ли безумствует пурга.
Отроги гор в седом тумане тают,
И реки, вздувшись, бьются в берега.
Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе
Ведут драконы небывалый бой.
От них летят и падают чешуйки,
Всю землю закрывая пеленой.
Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
Зима пришла, и цвет роняет слива.

-- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.

Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:

-- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю
вас...

Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.

-- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ
Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь.

-- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй
Хуан Чэн-яню.

-- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то
слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что
почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что,
проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало
меня...

-- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй.

-- Я как раз еду повидаться с ним...

Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь.
Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся
вдали гору Дремлющего дракона.

Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:

Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,
Но, не застав его, домой спешил печальный.
Мороз сковал ручей, обледенели тропы,
Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.
Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,
Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.
Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, --
Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона.

Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна.
Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный
день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и
отправился снова к горе Дремлющего дракона.

Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой
поездки.

Поистине:

Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец,
Но слово нарушит свое -- и вере героя конец.

Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую
главу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств,
и о том,
как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду


Итак, Лю Бэй дважды понапрасну пытался встретиться с Чжугэ Ляном. Когда он
собирался поехать в третий раз, Гуань Юй сказал:

-- Брат мой, поведение Чжугэ Ляна переходит все границы приличия! Что вас
прельщает в нем? Мне кажется, он боится встретиться с вами, потому что не
обладает настоящей ученостью и пользуется славой незаслуженно!

-- Ты неправ, брат, -- прервал его Лю Бэй. -- Вспомни, как в древности
цискому Хуань-гуну пять раз пришлось ездить, чтобы взглянуть на отшельника
Дун-го. А я же хочу увидеть величайшего мудреца!

-- Подумайте, брат, -- прервал его Чжан Фэй, -- может ли быть эта
деревенщина великим ученым? На сей раз ехать вам не следовало бы. Если он
сам не явится, я приволоку его на веревке!

-- Разве тебе не известно, как сам Чжоуский Вэнь-ван ездил к Цзян Цзы-я? --
возразил Лю Бэй. -- Если Вэнь-ван так почитал мудрецов, то и тебе следовало
бы быть повежливей. Оставайся-ка ты дома, мы поедем с Гуань Юем вдвоем.

-- Оставаться мне? А вы уедете?

-- Хочешь ехать -- не смей дерзить! -- предупредил брата Лю Бэй.

Чжан Фэй дал обещание. Они втроем сели на коней и в сопровождении слуг
направились в Лунчжун.

Недалеко от дома мудреца Лю Бэй сошел с коня и пошел пешком. Первым ему
повстречался Чжугэ Цзюнь.

-- Дома ваш старший брат? -- поклонившись, спросил Лю Бэй.

-- Сегодня вы можете повидаться с ним, вчера вечером он вернулся, -- сказал
юноша и беззаботно удалился.

-- Счастье улыбается мне, я увижу его! -- воскликнул обрадованный Лю Бэй.

-- Этот человек не учтив, -- заметил Чжан Фэй. -- Не мешало бы ему
проводить нас до дому, а он ушел.

-- Каждый занят своими делами, -- успокоил брата Лю Бэй. -- Не можем же мы
заставить его сделать это.

Братья приблизились к дому и постучались в ворота. Вышел мальчик-слуга и
спросил, кто они такие. Лю Бэй сказал:

-- Потрудись передать своему господину, что Лю Бэй пришел ему поклониться.

-- Господин дома, но целый день спит, -- ответил мальчик.

-- Тогда погоди докладывать.

Оставив братьев дожидаться у ворот, Лю Бэй осторожными шагами вошел в дом.
В прихожей на цыновке спал человек. Лю Бэй остановился поодаль и почтительно
сложил руки. Прошло довольно много времени, но мудрец не просыпался. Гуань
Юю и Чжан Фэю наскучило ждать во дворе, и они вошли в дом поглядеть, что
делает их старший брат. Увидев, что Лю Бэй стоит, Чжан Фэй раздраженно
сказал:

-- До чего же высокомерен этот мудрец! Наш брат стоит возле него, а он себе
спит как ни в чем не бывало. Пойду-ка я подожгу дом, посмотрим тогда,
проснется он или нет!

Гуань Юю несколько раз приходилось сдерживать разгорячившегося брата. Лю Бэй
приказал им обоим выйти за дверь и ждать. В эту минуту мудрец пошевелился,
словно собираясь встать, но потом повернулся к стене и опять заснул. Мальчик
хотел было доложить ему о гостях, но Лю Бэй его остановил:

-- Не тревожь господина...

Прошел еще час. Лю Бэй продолжал стоять. Вдруг Чжугэ Лян открыл глаза и
сразу же нараспев стал читать стихи:

Кто первым поднимется с жесткого ложа?
Я -- первым проснусь от глубокого сна!
Так спится приятно весною в прихожей:
Спускается солнце, вокруг тишина...

Чжугэ Лян умолк и потом обратился к мальчику-слуге:

-- Есть кто-нибудь из простых посетителей?

-- Дядя императора Лю Бэй ожидает вас, -- ответил мальчик.

-- Почему ты мне об этом раньше не доложил? -- заторопился Чжугэ Лян. --
Мне еще надо переодеться!

Он удалился во внутренние покои и вскоре в полном облачении вышел к гостю.
Лю Бэй увидел перед собой человека высокого роста, немного бледного. На
голове у него была шелковая повязка, и был он в белоснежном одеянии из пуха
аиста -- обычная одежда даосов. Движения его были плавны и непринужденны,
осанкой своей он напоминал бессмертного духа. Лю Бэй поклонился.

-- Я, недостойный потомок Ханьского правящего дома, давно слышал ваше
славное имя -- оно оглушает подобно грому. Дважды пытался я повидать вас, но
неудачно. И тогда я решился написать на табличке свое ничтожное имя... Не
смею спросить, пал ли на нее ваш взор?

-- Я так ленив, -- молвил мудрец, -- и мне совестно, что я заставил вас
ездить понапрасну...

Совершив церемонии, положенные при встрече, они уселись, как полагается
гостю и хозяину. Слуга подал чай. Выпив чашку, Чжугэ Лян заговорил:

-- Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и
государстве... Вам не стоило бы обращаться ко мне -- я слишком молод, и
способности мои ничтожны.

-- Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать
попусту? -- вскричал Лю Бэй. -- Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими
мудрыми советами!

-- Сыма Хуэй и Сюй Шу -- самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой
пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в
заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень!

-- Вы самый необыкновенный талант в мире, -- настаивал Лю Бэй. -- Можно ли
вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной!
Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями!

Чжугэ Лян улыбнулся:

-- Расскажите о ваших намерениях.

Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою цыновку поближе и сказал:

-- Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник
Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую
справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как
бы я был счастлив, если бы вы просветили меня и удержали от бед!

-- Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей
Поднебесной, -- начал Чжугэ Лян. -- Цао Цао с меньшими силами удалось
победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря
выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в
руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в
борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трех поколений владеет
Цзяндуном. Владение это неприступно, и народ льнет к своему князю. Добейтесь
его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот
Цзинчжоу вам следует взять! На севере этот округ примыкает к рекам Хань и
Мянь, на востоке связан с Ухуэем, на западе сообщается с княжествами Ба и
Шу, а все доходы его идут с юга, из Наньхая. Если вы не овладеете этим
округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает
небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайние плодородные поля! Это ведь
сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу создал империю.
Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежествен, а народ и страна
богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее
способные и ученые люди мечтают о просвещенном правителе... Вы отпрыск
императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью,
призываете к себе мудрецов и героев -- вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и
Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с
местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь
Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав
момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего
полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских
полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены -- народ выйдет
встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите
великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я
буду во всем вашим советником!

Чжугэ Лян велел мальчику-слуге принести карту, повесил ее посреди комнаты и,
указывая на нее рукой, продолжал:

-- Вот карта пятидесяти четырех округов Сычуани... Если вы хотите стать
могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере -- пусть он
властвует там, доколе ему предопределило небо; на юге Сунь Цюань пусть берет
себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с
народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите
основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине(*1).

Лю Бэй встал с цыновки и с благодарностью поклонился:

-- Ваши слова, учитель, прояснили мой разум! Мне кажется, что рассеялись
черные тучи, и я узрел голубое небо! Одно лишь меня смущает: могу ли я
отнять владения у цзинчжоуского правителя Лю Бяо и у ичжоуского правителя Лю
Чжана, которые, как и я, принадлежат к Ханьскому императорскому роду?

-- Об этом не тревожьтесь! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Ночью я наблюдал
небесные знамения: Лю Бяо проживет недолго, а Лю Чжан не такой человек,
который мог бы основать свою династию. Он перейдет к вам.

Лю Бэй смиренно склонил голову.

Не выходя за порог своей хижины, Чжугэ Лян знал, как разделить Поднебесную!
Поистине никогда не бывало в мире столь мудрого человека!

Мудрость Чжугэ Ляна потомки воспели в стихах:

О слабости своей вздыхал в те дни Лю Бэй,
Но, к счастию, ему открыл все Чжугэ Лян!
Когда Лю Бэй решил узнать судьбу страны,
Смеясь, он показал ему раздела план.

Поклонившись Чжугэ Ляну, Лю Бэй сказал;

-- Я готов с благоговением внимать вашим наставлениям, только покиньте эти
горы и помогайте мне!

-- Ваше приглашение я принять не могу, -- произнес Чжугэ Лян. --
Я счастлив, обрабатывая свое поле, и неохотно общаюсь с миром.

-- О учитель! -- слезы потекли по щекам Лю Бэя. -- Что же станет с народом,
если вы не поможете мне?!

-- Хорошо! -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, тронутый неподдельным горем
своего собеседника. -- Если вы меня не отвергаете, я буду служить вам верно,
как служат человеку собака и конь...

Печаль Лю Бэя сменилась радостью. Он велел братьям войти и поклониться
мудрецу и преподнес ему в дар золото и ткани. Однако Чжугэ Лян наотрез
отказался взять дары.

-- Примите их, это не такие дары, которые преподносят мудрецам, когда
приглашают их на службу, -- уговаривал Лю Бэй. -- Это знак моего искреннего
к вам расположения!

В конце концов Чжугэ Лян согласился принять подарки. Братья остались у него
в доме на ночлег.

Наутро возвратился Чжугэ Цзюнь. Собираясь в дорогу, Чжугэ Лян наказывал
брату:

-- Я уезжаю. Долг повелевает мне последовать за императорским дядюшкой Лю
Бэем, троекратного посещения которого я удостоился. Не доведи наше поле до
запустения, прилежно занимайся хозяйством и жди меня. Я вернусь, как только
служба моя окончится.

Потомки сложили о Чжугэ Ляне грустные стихи:

Свой дом покидая, он думал уже о возврате,
И службу кончая, мечтал, что вернется сюда.
И из-за того лишь, что был он Лю Бэем оставлен,
Там, в Учжанъюане его закатилась звезда.

Есть и еще одна ода, которая написана в подражание "Шицзину":

Мечом своим длинным взмахнул Гао-цзу, император,
И в древнем Мандане кровь Белой змеи пролилась.
Он Чу уничтожил и в циньские земли ворвался,
Но через два века распалась династии связь.
Она возродилась лишь при Гуан-у знаменитом,
Но рушиться стала вновь при Хуань-ди и Лин-ди.
Сянь-ди же столицу в Сюйчан перенес, и явились
За ним властолюбцы с великою злобой в груди.
И смута настала, и власть захватил Цао Цао,
Династии новой основу род Сунь положил.
И только несчастный Лю Бэй в Поднебесной скитался.
Скорбя о народе, в Синье одинокий он жил.
Желанья большие владели и Спящим драконом,
Он воином храбрым и мудрым прослыл средь людей.
Сюй Шу с похвалою назвал его имя Лю Бэю.
И трижды с визитом был в хижине бедной Лю Бэй.
Он поле покинул, он книги и лютню оставил,
Мудрейший из мудрых, за планом развертывал план.
Сначала Цзинчжоу, потом Сычуань захватил он,
Он голосом мощным звал, как боевой барабан.
Когда он смеялся, дрожали ночные светила,
Драконом взлетевши, он мира принес торжество.
И в тысячелетье войдет его светлое имя,
Вовек не померкнет высокая слава его.

Распрощавшись с Чжугэ Цзюнем, Чжугэ Лян, Лю Бэй и его братья отправились в
Синье.

Лю Бэй относился к Чжугэ Ляну как к своему учителю. Он ел с ним за одним
столом, спал на одном ложе и по целым дням советовался с ним о великих делах
Поднебесной.

-- Цао Цао сделал в Цзичжоу озеро и обучает свое войско ведению войны на
воде, -- говорил Чжугэ Лян. -- Ясно, что он задумал вторгнуться в Цзяннань.
Следовало бы послать туда людей на разведку.

Повинуясь его совету, Лю Бэй тайно направил своих людей в Цзяндун.

Тем временем Сунь Цюань после смерти своего старшего брата Сунь Цэ успел
укрепиться в Цзяндуне. Унаследовав великое дело, он стал отовсюду приглашать
к себе мудрых и способных людей. С этой целью он открыл в Ухуэе подворье и
поручил Гу Юну и Чжан Хуну принимать приезжающих. Сюда стекались знаменитые
люди со всех концов страны. Одни называли других и советовали призвать их.
Были там такие мудрецы, как Кань Цзэ из Хуэйцзи, Янь Цзюнь из Пынчэна, Се
Цзун из Пэйсяня, Чэн Бин из Жунани, Чжу Хуань и Лу Цзи из Уцзюня и многие
другие. Сунь Цюань принимал их с почетом. На службе у него состояли опытные
полководцы: Люй Мын из Жуяна, Лу Сунь из Уцзюня, Сюй Чэн из Ланъе, Пань Чжан
из Дунцзюня и Дин Фын из Луцзяна.

Эти ученые и военачальники охотно помогали Сунь Цюаню. Цзяндун теперь
называли не иначе, как приманкой для всех умных людей.

В седьмом году периода Цзянь-ань [202 г.] Цао Цао, завершив разгром войск
Юань Шао, направил в Цзяндун послов с повелением Сунь Цюаню прислать в
столицу своего сына для зачисления его в свиту императора. Охваченный
сомнениями, Сунь Цюань не знал, что предпринять. Его мать, госпожа У, решила
посоветоваться с Чжоу Юем и Чжан Чжао.

-- Цао Цао хочет ограничить власть князей, и с этой целью он повелевает вам
прислать к нему сына, -- сказал Сунь Цюаню Чжан Чжао. -- Если вы
ослушаетесь, Цао Цао пойдет на вас войной, и может создаться опасное
положение.

-- А по-моему, незачем нам давать заложников! -- возразил Чжоу Юй. -- Наш
господин унаследовал владения отца и старшего брата; прибавьте к этому
население шести областей и военную силу! Послать сына князя заложником --
значит подчиниться Цао Цао! Прикажет он тогда идти в поход -- придется идти.
Нет, не посылайте заложника! Поживем -- увидим, как сложатся события, а там
что-либо придумаем.

-- Чжоу Юй прав, -- согласилась госпожа У.

Сунь Цюань проводил посла в обратный путь, но сына своего с ним не отпустил.

С тех пор Цао Цао стал подумывать о походе на юг, и только беспорядки на
севере мешали ему выполнить это намерение.

В одиннадцатом месяце восьмого года периода Цзянь-ань Сунь Цюань со своими
войсками пошел в поход против Хуан Цзу. Ему удалось разгромить врага в битве
на великой реке Янцзы. Военачальник Сунь Цюаня по имени Лин Цао на легких
боевых судах прорвался в Сякоу, но, к несчастью, пал от стрелы Гань Нина,
одного из храбрейших военачальников Хуан Цзу. Сыну убитого, Лин Туну, было
всего лишь пятнадцать лет. Невзирая на свою молодость, он отважно бросился в
битву и отбил тело своего отца.

Положение создалось неблагоприятное для Сунь Цюаня, и он вынужден был
возвратиться к себе в Восточный У.

Младший брат Сунь Цюаня, Сунь И, был правителем округа Даньян. Несдержанный
и своенравный, он часто напивался пьяным и избивал своих воинов. Ду-цзян
Даньяна Гуй Лань и помощник правителя этого же округа Дай Юань искали
удобного случая, чтобы избавиться от Сунь И.

Однажды все военачальники и начальники уездов округа собрались в Даньян на
большой пир. В тот день жена Сунь И, красивая и умная госпожа Сюй, гадала по
"Ицзину"(*2). Знаки предвещали недоброе. Госпожа Сюй уговаривала супруга не
ходить на этот пир, но он не захотел ее слушать. Вечером, когда гости
разошлись, Бянь Хун последовал за Сунь И и возле ворот зарубил его мечом.
Всю вину за это убийство Гуй Лань и Дай Юань взвалили на Бянь Хуна и казнили
его лютой казнью. Сами же они, воспользовавшись беспорядками, завладели всем
имуществом и наложницами, принадлежавшими Сунь И. Гуй Лань был очарован
красотой госпожи Сюй и сказал ей:

-- Я отомщу за вашего супруга, но вы должны быть моею. И не вздумайте
противиться, иначе вы умрете!

-- Нет, нет! Сейчас это невозможно! Надо хоть выдержать траур, --
запротестовала госпожа Сюй. -- Подождем счастливого дня, совершим
жертвоприношение душе умершего, и потом еще не поздно будет нам сочетаться
узами брака!

Гуй Лань согласился.

Госпожа Сюй не теряла времени даром. Она тайно пригласила к себе друзей
покойного мужа, военачальников Сунь Гао и Фу Ина, и с рыданиями пала перед
ними на колени.

-- Спасите меня, и я буду вечно благодарна вам! -- умоляла она. -- Злодеи
Гуй Лань и Дай Юань убили моего мужа, а всю вину свалили на Бянь Хуна! Они
присвоили себе наше имущество, рабов и рабынь, и Гуй Лань к тому же силой
решил овладеть мною! Я притворилась, что согласна, дабы не вызвать у него
подозрений. Мой покойный муж всегда с похвалой отзывался о вас, и я надеюсь,
что вы не оставите меня! Известите поскорей о случившемся Сунь Цюаня и
подумайте, как покарать злодеев и смыть позор!

Госпожа Сюй еще раз низко поклонилась. Сунь Гао и Фу Ин не в силах были
сдержать слезы.

-- Приказывайте, госпожа! Мы приложим все усилия, чтобы отомстить за нашего
господина! При жизни он оказывал нам огромные милости...

Вскоре к Сунь Цюаню помчался гонец с печальной вестью.

Когда же настал счастливый день для вступления в брак, госпожа Сюй спрятала
Сунь Гао и Фу Ина за пологом в своей комнате. В большом зале состоялась
церемония жертвоприношения душе умершего. После этого госпожа Сюй сняла с
себя траурные одежды, искупалась, умастила свое тело благовониями и
облачилась в богатый наряд. Она вела себя непринужденно, смеялась и болтала.

Гуй Лань этому радовался. Вечером госпожа Сюй отпустила своих служанок и
рабынь и пригласила Гуй Ланя к себе в дом. Стол в зале был уставлен яствами
и винами. Когда Гуй Лань опьянел, госпожа Сюй провела его в свою
опочивальню. Пьяный Гуй Лань, ничего не подозревая, вошел туда.

-- Сунь Гао, Фу Ин, где вы? -- крикнула госпожа Сюй.

Из-за полога с мечами в руках выскочили оба воина. Гуй Лань не успел
опомниться, как упал под ударом меча Фу Ина, а Сунь Гао прикончил его.

Когда с Гуй Ланем было покончено, госпожа Сюй пригласила на пир Дай Юаня.
Сунь Гао и Фу Ин убили его в зале. Затем было приказано вырезать семьи
злодеев и их приспешников. Головы Гуй Ланя и Дай Юаня выставили перед гробом
Сунь И, и госпожа Сюй вновь надела траурное платье.

Не прошло и дня, как в Даньян прибыл сам Сунь Цюань с войском. Так как
госпожа Сюй сама расправилась с обидчиками, ему здесь делать было нечего. Он
пожаловал Сунь Гао и Фу Ину звания я-мынь-цзян и поручил им охранять Даньян,
а сам возвратился домой, захватив с собой госпожу Сюй.

Население Цзяндуна восхищалось добродетелями госпожи Сюй, и потомки в честь
ее сложили такие стихи:

Во всей Поднебесной не сыщешь мудрее!
Доныне еще не дано никому,
Кто верность хранит, превзойти совершенства
Рожденной под небом Восточного У.