Гуань-Чжун Л.. Троецарствие

пятидесятитысячным войском и сказал на прощание:

-- Помни: дома мы -- отец и сын, на службе -- государь и подданный. Закон
нелицеприятен и не пощадит тебя. Будь осторожен.

Цао Чжан впереди своих воинов с боями дошел до Санганя, и вскоре все
северные земли оказались в его руках.

Когда Цао Чжан узнал, что отец его находится в Янпингуане, он поспешил к
нему на помощь.

-- Пришел мой рыжебородый сын! -- обрадовался Цао Цао. -- Ну, теперь я
разобью Лю Бэя!

Он остановил войско и расположился лагерем у входа в долину Сегу.

Вскоре Лю Бэю стало известно, что Цао Чжан привел свое войско к Цао Цао.

-- Кто сразится с Цао Чжаном? -- спросил Лю Бэй.

-- Если разрешите, я! -- отозвался Лю Фын.

-- И я! -- воскликнул Мын Да.

-- Идите вместе, и мы посмотрим, кто из вас совершит подвиг! -- решил Лю
Бэй.

Лю Фын и Мын Да, каждый с пятитысячным отрядом, двинулись навстречу врагу.
Первым шел Лю Фын, за ним следовал Мын Да. Цао Чжан выехал вперед и скрестил
оружие с Лю Фыном, который после третьей схватки обратился в бегство.

Тогда на поединок вышел Мын Да. Но едва противники успели скрестить оружие,
как в войске Цао Чжана поднялся переполох. Оказалось, что с тыла напали на
него отряды военачальников Ма Чао и У Ланя. Мын Да сейчас же присоединился к
ним. Зажатый с двух сторон, Цао Чжан обратился в бегство и лицом к лицу
столкнулся с У Ланем. В яростной схватке Цао Чжан ударом алебарды сбил
У Ланя с коня. Но жестокое сражение продолжалось. Видя всю бесплодность
попыток добиться победы, Цао Цао отдал приказ отступать в долину Сегу и
укрепиться в лагере.

Бои не возобновлялись, но противники продолжали стоять на одном месте. Цао
Цао не раз пытался пробиться вперед, однако Ма Чао упорно преграждал ему
путь. Цао Цао хотел прекратить войну и вернуться в столицу, но его удерживал
страх перед насмешками Лю Бэя.

Как-то чиновник, ведавший кухней, принес на обед Цао куриный суп. Заметив в
чашке куриное ребро, Цао Цао задумался. В это время в шатер вошел Сяхоу Дунь
и спросил, какой пароль назначить на ночь.

-- Куриное ребро, куриное ребро! -- машинально ответил Цао Цао.

Сяхоу Дунь оповестил об этом всех военачальников. Начальник походной
канцелярии чжу-бо Ян Сю сразу же приказал своим людям укладываться и
собираться в дорогу. Кто-то сказал об этом Сяхоу Дуню. Он встревожился и
пошел к Ян Сю:

-- Почему вы начали собираться?

-- По вашим словам я понял, что Вэйский ван принял решение уходить отсюда,
-- ответил Ян Сю. -- На куриных ребрышках мяса мало, а бросить жалко. Победы
нам здесь не добиться, а если отступить -- Вэйский ван станет жертвой
насмешек Лю Бэя. Но стоять на месте тоже бесполезно. Вот я и думаю, что не
позже завтрашнего дня мы тронемся в обратный путь. Мои люди заранее
укладываются, чтобы избежать суеты.

-- Вы читаете мысли Вэйского вана! -- воскликнул пораженный Сяхоу Дунь и
тоже стал собираться в дорогу. Его примеру последовали другие военачальники.

В ту ночь неспокойно было на душе у Цао Цао. Взяв секиру, он вышел из шатра
и заметил, что в лагере Сяхоу Дуня воины укладываются в дорогу.
Встревоженный Цао Цао вызвал военачальника и спросил, что случилось.

-- Ян Сю сказал, что вы решили возвращаться в столицу, -- ответил Сяхоу
Дунь.

Тогда Вэйский ван послал за Ян Сю, и тот рассказал, на какую мысль навела
его история с куриным ребром.

-- Как ты смеешь распускать слухи и подрывать боевой дух моих воинов? --
разгневался Цао Цао и приказал страже вывести и обезглавить Ян Сю, а голову
его в назидание другим выставить у ворот лагеря.

Ян Сю был человек необузданный и слишком самоуверенный, к тому же он обладал
большими талантами, и это особенно вызывало зависть Цао Цао. Однажды был
такой случай. Вэйский ван задумал устроить цветник; когда все было готово,
он пришел, посмотрел и, не высказывая ни одобрения, ни порицания, взял кисть
и написал на воротах сада только один иероглиф. Никто не понял его смысла,
но Ян Сю догадался.

-- Чэн-сяну не понравилось, что садовые ворота слишком широки, -- сказал
он.

Ворота переделали и вновь пригласили Цао Цао. На этот раз он остался доволен
и спросил:

-- Кто отгадал мою мысль?

-- Ян Сю, -- ответили приближенные.

Цао Цао похвалил его, но в душе невзлюбил еще больше.

Чэн-сяну постоянно казалось, что его хотят убить, и он часто повторял
приближенным, стараясь их напугать: "Я могу убить во сне. Не подходите ко
мне, когда я сплю!"

И вот как-то днем он спал в шатре. С его ложа сползло одеяло и упало на пол.
Один из слуг подбежал и хотел поднять одеяло, но Цао Цао вдруг вскочил,
схватил меч и зарубил слугу, а потом снова лег и уснул.

Проснувшись в полдень, он спросил, кто убил его слугу. Ему рассказали, как
все случилось. Горько зарыдав, Цао Цао приказал с почестями похоронить
убитого.

Все поверили, что чэн-сян действительно убил слугу во сне, и только Ян Сю
понял истину. Перед самой церемонией погребения он воскликнул, глядя на
умершего:

-- Чэн-сян не спал, а вот ты уснул!

Цао Цао услышал это и больше прежнего возненавидел Ян Сю.

Зато третий сын Цао Цао, по имени Цао Чжи, очень любил Ян Сю и проводил с
ним в беседах целые ночи.

Когда Цао Цао собирался назначить Цао Чжи своим наследником, он созвал на
совет своих приближенных. А старший сын, Цао Пэй, узнал об этом и пригласил
к себе старшину дворцового хора по имени У Чжи. Но так как Цао Пэй боялся
отца, то он приказал пронести У Чжи во дворец в большом ящике, сплетенном из
бамбука, и говорить всем, что в ящике лежат шелковые ткани. Однако Ян Сю
узнал об этом и рассказал Цао Цао, а тот распорядился держать дворец Цао Пэя
под неусыпным наблюдением. Цао Пэй в страхе спросил У Чжи, что теперь
делать.

-- Не беспокойтесь! -- ответил тот. -- Завтра мы положим в этот же ящик
шелковые ткани и опять внесем его к вам. Этим мы отвлечем подозрения вашего
отца.

На следующий день во дворец снова принесли ящик, и наблюдающие, заглянув в
него, ничего там не нашли, кроме тканей. Они донесли об этом Цао Цао, и у
того зародилось подозрение, не хочет ли Ян Сю погубить Цао Пэя, и его
ненависть к Ян Сю усилилась.

Однажды Цао Цао решил испытать способности сыновей и приказал им выйти из
города через южные ворота, а сам заранее приказал страже никого не
выпускать.

Первым к воротам подошел Цао Пэй. Стража его задержала, и он возвратился ни
с чем. Тогда Цао Чжи спросил у Ян Сю, как ему поступить, если стража не
пропустит его.

-- Великий ван приказал вам выйти из города, -- сказал Ян Сю. -- Отрубите
головы тем, кто вас задержит, -- вот и все!

Цао Чжи поскакал к воротам. Стража преградила ему путь.

-- Чэн-сян приказал мне выйти из города! Как вы смеете задерживать меня? --
закричал он и велел тут же отрубить стражникам головы.

Этот поступок утвердил Цао Цао в его мнении, что младший сын способнее
старшего. Спустя некоторое время кто-то рассказал Цао Цао, что Ян Сю поучает
его младшего сына. Цао Цао разгневался, и ненависть его к Ян Сю разгорелась
еще сильней.

Ян Сю написал для Цао Чжи более десятка наставлений-ответов, и тот отвечал
без запинки на любой вопрос отца, касающийся важнейших государственных дел.
Цао Цао заподозрил, что у сына есть свой советник, и когда Цао Пэй, подкупив
приближенных Цао Чжи, похитил у брата эти наставления-ответы и передал их
отцу, тот закричал:

-- Этот негодяй Ян Сю еще смеет меня обманывать!

С тех пор Цао Цао не переставал думать о том, как бы отделаться от Ян Сю.
И вот теперь, обвинив его в том, что он подрывает боевой дух воинов, Цао Цао
казнил Ян Сю, которому было всего тридцать четыре года от роду.

Потомки сложили об этом такие стихи:

О мудрый Ян Сю, потомственный знатный сановник!
Под кистью твоей возникали драконы, мечи.
Разгадывал ты любые загадки и знаки,
Внутри твоя грудь была, как из шитой парчи.
За мирным столом ты всех поражал разговором,
И в спорах ты был мудрее всех мудрых земли.
Ты был умерщвлен не за то, что увел свое войско,
А только за то, что таланты тебя подвели.

Цао Цао притворился, что гневается также и на Сяхоу Дуня, и даже хотел
предать его смерти, но чиновники заступились за военачальника. Чэн-сян
прогнал Сяхоу Дуня с глаз долой и приказал готовиться к наступлению.

На другой день войска его вышли из долины Сегу и встретились с отрядом Вэй
Яня. Цао Цао предложил Вэй Яню сдаться, но тот отвечал бранью. Тогда Вэйский
ван послал Пан Дэ на поединок. Но едва противники скрестили оружие, как
позади войск Цао Цао вспыхнули огни: это Ма Чао захватил лагерь неприятеля.

-- Вперед! Того, кто посмеет отступить, обезглавлю! -- выхватывая из ножен
меч, закричал чэн-сян.

Войско его бросилось на врага, и Вэй Янь поспешно отступил. После этого Цао
Цао повернул войско и напал на Ма Чао.

Стоя на высоком холме, Вэйский ван наблюдал за сражением. Вдруг он увидел
быстро приближающийся отряд и услышал громкий крик:

-- Вэй Янь вернулся!

В тот же миг просвистела стрела, и Цао Цао, перевернувшись, упал с коня. Вэй
Янь отшвырнул лук, обнажил меч и галопом понесся вверх по склону холма,
чтобы добить Цао Цао, но наперерез ему из лощины вылетел воин.

-- Не тронь моего господина! -- загремел его голос.

Это был Пан Дэ. Он помешал Вэй Яню добраться до Цао Цао. Раненого чэн-сяна
увезли в лагерь и вызвали лекаря. Стрела попала ему прямо в верхнюю губу и
выбила два передних зуба.

Только теперь Цао Цао признал, что Ян Сю был прав, когда советовал вернуться
в столицу, и велел торжественно похоронить его. Затем он отдал приказ
отступать.

Чэн-сяна положили на повозку, покрытую войлоком, и медленно повезли по
дороге; справа и слева шли воины из отряда Тигров. Вдруг в горах по обе
стороны долины Сегу замелькали огни, и на войско Цао Цао из засады ударил
вражеский отряд.

Поистине:

Получилось все так, как некогда у Тунгуаня,
Иль у Красной скалы, которую помнит преданье.

О дальнейшей судьбе Цао Цао вы узнаете в следующей главе.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

из которой читатель узнает о том, как Лю Бэй принял титул
Ханьчжунского вана,
и о том, как Гуань Юй взял Сянъян


Так Чжугэ Лян разгромил армию Вэйского вана. Он предвидел, что Цао Цао,
оставив Ханьчжун, отступит в долину Сегу, и приказал Ма Чао и другим
военачальникам непрерывно тревожить вражеские войска, нигде не давая им
возможности закрепиться. А когда Цао Цао был ранен, боевой дух его армии
совсем упал. Увидев огни в горах по обе стороны долины Сегу, воины сильно
испугались. Не вступая в бой с врагом, напавшим на них из засады, они
бросились бежать без оглядки. Лишь добравшись до Цзинчжао, Цао Цао немного
успокоился.

Тем временем Лю Бэй приказал Лю Фыну, Мын Да, Ван Пину и другим
военачальникам занять областной город Шанъюн. Правитель города Шэнь Дань,
едва узнав, что Цао Цао бежал из Ханьчжуна, сдался Лю Бэю.

Лю Бэй успокоил население и наградил своих воинов. Все ликовали.
Военачальники говорили между собой о том, что Лю Бэй должен стать
императором, но не смели высказать ему свое мнение и решили просить совета у
Чжугэ Ляна.

-- Я уже давно думаю об этом! -- ответил Чжугэ Лян.

В сопровождении Фа Чжэна и других чиновников он пошел к Лю Бэю и сказал:

-- Всем известно, что Цао Цао насильно захватил власть в стране, а это
равносильно тому, что народ остался без государя. Вы, господин мой, своим
милосердием и справедливостью славитесь по всей Поднебесной. Вам принадлежат
земли Сычуани и Дунчуани, и вы, согласно воле неба и желанию народа, должны
занять императорский трон. Тогда у вас будет право покарать злодея Цао Цао!
Медлить нельзя, я прошу вас все обдумать и выбрать счастливый день для
совершения церемонии.

-- Вы ошибаетесь, учитель! -- испуганно воскликнул Лю Бэй. -- Правда, я
потомок Ханьской династии, но в то же время я подданный Сына неба, и если я
пойду на такое дело, это будет мятеж против законного государя!

-- Ни в коей мере! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Поднебесная гибнет от смуты и
раздоров, повсюду появляются корыстные люди, и все стремятся урвать себе
кусок побольше. Мудрые ученые всей страны готовы самоотверженно служить
добродетельному повелителю и совершать подвиги во имя славы государства.
Если вы, господин мой, будете так нерешительны и не выполните своего долга,
то, боюсь, разочаруете многих. Еще раз прошу вас подумать над моими словами.

-- Нет, нет! Не требуйте этого от меня, я все равно не посмею принять
столь высокий титул! -- отказывался Лю Бэй. -- Придумайте для меня
что-нибудь другое.

-- Повелитель, своим отказом вы разрываете сердца народа! -- хором
воскликнули чиновники,

-- Я понимаю, -- продолжал Чжугэ Лян, -- что вы, господин мой,
руководствуетесь долгом подданного. Но земли, которыми вы владеете,
позволяют вам принять хотя бы титул Ханьчжунского вана.

-- Ваше желание, чтоб я принял титул Ханьчжунского вана, вполне понятно, --
отвечал Лю Бэй. -- Но не будет ли самозванством, если не испросить на это
высочайший указ Сына неба?

-- В наше время следует действовать, сообразуясь с обстоятельствами, --
произнес Чжугэ Лян. -- Не следует идти наперекор ходу событий.

Тут в разговор вмешался Чжан Фэй.

-- Вы носите императорскую фамилию Лю, вы потомок Ханьского дома, а у вас
нет никакого титула! -- возмущенно воскликнул он. -- Если все присваивают
себе титулы, то вы должны стать императором, а не только Ханьчжунским ваном!

-- Помолчи ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.

-- Действуйте так, как требуют обстоятельства, -- продолжал Чжугэ Лян. --
Примите титул вана, а потом мы испросим указ Сына неба.

Лю Бэй отказывался, но Чжугэ Лян в конце концов заставил его согласиться.

Осенью в седьмом месяце двадцать четвертого года периода Цзянь-ань [219 г.],
в уезде Мяньян соорудили квадратное возвышение. По сторонам его установили
знамена и предметы, необходимые для совершения церемонии. Сановники
выстроились рядами по старшинству. Сюй Цзин и Фа Чжэн попросили Лю Бэя
подняться на возвышение. На голову Лю Бэю надели головной убор вана, вручили
пояс с печатью, и после этого он сел, обратившись лицом к югу. Чиновники
поздравили его с принятием высокого титула.

Затем сын Лю Бэя, по имени Лю Шань, был провозглашен наследником. Чжугэ Лян
был назначен на должность цзюнь-ши и взял в свои руки все важнейшие дела
армии и государства. Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун
получили звание военачальников Тигров; Фа Чжэн -- шан-шу-лина, а Сюй Цзин --
тай-фу. Вэй Янь был назначен на должность правителя округа Ханьчжун.
Остальные чиновники получили повышения соответственно своим заслугам.

Став Ханьчжунским ваном, Лю Бэй немедленно отправил специального посланца с
докладом императору в Сюйчан. В этом докладе говорилось:

"Мне, человеку малых способностей, выпало на долю нести бремя обязанностей
полководца и командовать большим войском. Я удостоился повеления Сына неба
покарать злодея и поддержать правящий дом. Но случилось так, что я вынужден
был надолго оставить в забвении ваши, государь, указания.

Ныне вся Поднебесная охвачена страшными смутами; зло достигло своего
предела, но еще не перешло в добро, и это вселяет тревогу в сердца народа.
Со времен мятежника Дун Чжо в стране не прекращаются убийства, бесчинства и
грабежи.

Ваши добродетели, государь, и строгое правление находят отклик у народа и
чиновников.

Некоторые из ваших сановников, преисполненные чувством преданности вам,
подымаются карать злодеев. Одних злодеев уничтожают они, других карает небо;
вражьи силы тают, как ледяная гора под лучами солнца.

Лишь один Цао Цао до сих пор остается безнаказанным. Он силой захватил
государственную власть и лютостью своей вызывает в стране великую смуту.

В те дни, когда я вместе с Дун Чэном задумал покарать Цао Цао, мы не
достигли цели потому, что не сумели сохранить в тайне наши замыслы. Дун Чэн
погиб, а я, оставшись без опоры, вынужден был бежать из столицы и поэтому не
выполнил свой долг.

С тех пор Цао Цао стал еще более жестоким. Он убил императрицу и отравил
вашего наследника.

Заключив тогда союз для борьбы с злодеем, мы были еще слабы и безоружны.
Прошли годы, а усилия наши остались бесплодны. И я все время жил в страхе,
что не успею отблагодарить вас за все ваши милости. Мысль об этом не давала
мне покоя и лишала сна.

И вот ныне, основываясь на древней летописи династии Юй, в которой строго
установлены девять степеней родства и порядок наследования титулов,
оставшиеся незыблемыми в народе после правления многих поколений императоров
и ванов, а также изучив историю раннего и позднего периодов династии Чжоу и
убедившись, что ее основатели, происходившие из рода Цзи, властвовали лишь
благодаря помощи правителей княжеств Цзинь и Чжэн, принадлежащих к одному с
ними роду;

кроме того, памятуя о том, что основатель Ханьской династии Гао-цзу при
вступлении на трон дракона пожаловал своим сыновьям и младшим братьям титулы
ванов, благодаря чему они расширили его владения и уничтожили весь побочный
род Люй, даровав успокоение душе вашего великого предка;

и, наконец, зная, что коварный и жестокий Цао Цао, с помощью своих
приспешников, пользуясь слабостью правящего дома, стремится к захвату трона,

я, посоветовавшись со своими помощниками, счел возможным, не нарушая древних
обычаев, принять звание да-сы-ма и титул Ханьчжунского вана.

Меня не оставляло щедрыми милостями государство и удостоило почетной
должности правителя округа. Но я еще не отдал все свои силы на то, чтобы
исполнить священный долг подданного, и мне не следовало принимать высокий
титул, дабы не усугублять своей вины перед вами.

Когда мои помощники убеждали меня принять титул Ханьчжунского вана, я
отказывался по той причине, что злодей Цао Цао еще не уничтожен, что над
храмом императорских предков нависла угроза гибели, что алтарь династии
вот-вот рухнет и что ныне все честные чиновники переживают черные дни.

Но если я, приняв высокий титул Ханьчжунского вана, смогу способствовать
расцвету государства и дать твердую опору династии, я готов, не отказываясь,
пойти в огонь и в воду.

В надежде на лучшее будущее, я уступил просьбам советников и принял печать
вана.

Надеюсь, что Сын неба высочайшим указом пожалует преданного слугу титулом
Ханьчжунского вана и не оставит его своей щедрой милостью.

Приношу клятву верно служить императору Поднебесной и службой своей
оправдать оказанное мне государем доверие.

Глубоки мои заботы, тяжела ответственность, и я нахожусь в неослабном
напряжении, словно приближаюсь к краю пропасти.

Смею ли я не стать во главе войска и чиновников и, воодушевляя их на борьбу
за справедливость, не исполнить волю неба и не поддержать алтарь династии?

Со смиренным поклоном представляю Сыну неба доклад и умоляю выслушать его".

Когда Цао Цао, находившемуся в Ецзюне, сообщили, что Лю Бэй принял титул
Ханьчжунского вана, он в ярости закричал:

-- Цыновщик! Да как он посмел? Клянусь, я уничтожу его!

И он приказал тотчас же готовиться к походу.

-- Великий ван, вы не должны утруждать себя дальним походом, -- произнес
один из присутствующих. -- Я осмелюсь предложить вам план, который погубит
Лю Бэя в его же доме. А потом мы завоюем княжество Шу.

Это сказал советник Сыма И.

-- Что же вы предлагаете? -- спросил Цао Цао,

-- Как известно, Сунь Цюань, правитель княжества У, выдал свою сестру замуж
за Лю Бэя и потом похитил ее. А Лю Бэй в свою очередь держит округ Цзинчжоу
и не отдает его Сунь Цюаню. Оба они скрежещут зубами от ненависти друг к
другу. Отправьте красноречивого посла к Сунь Цюаню, и пусть он уговорит его
силой захватить Цзинчжоу. Тогда Лю Бэй вынужден будет послать туда на помощь
часть войск из Сычуани, и вы в это время захватите и Ханьчжун и Сычуань.
Ведь Лю Бэй не в состоянии будет воевать и тут и там -- он окажется в
безвыходном положении.

Обрадовавшись столь хитроумному совету, Цао Цао отправил советника Мань Чуна
с письмом к Сунь Цюаню. Узнав о приезде посланца, Сунь Цюань созвал своих
советников, и Чжан Чжао сказал:

-- В прежние времена княжества Вэй и У никогда не враждовали. Но
подстрекательства Лю Бэя привели к тому, что вам несколько лет пришлось
воевать с Цао Цао, и народ от этой войны терпел тяжелые бедствия. Мань Чун
приехал предложить вам мир, и следовало бы встретить его с почетом.

Послушавшись совета, Сунь Цюань приказал чиновникам проводить Мань Чуна во
дворец и после приветственных церемоний принял его как высокого гостя.
Вручая письмо, Мань Чун произнес:

-- Раздоры между княжествами У и Вэй начались по вине Лю Бэя. Ныне Вэйский
ван Цао Цао предлагает вам действовать сообща: вы наступайте на Цзинчжоу, а
он сам пойдет на Сычуань и Ханьчжун. Так мы одновременно нанесем удар в
голову и хвост армии Лю Бэя. Он не выдержит двойного удара, мы разделим
между собой его земли и заключим вечный мир!

Сунь Цюань прочитал письмо и устроил в честь Мань Чуна большой пир. Потом
Мань Чуна проводили на подворье отдыхать, а Сунь Цюань снова созвал совет.
На этот раз первым заговорил советник Гу Юн:

-- Все это простое подстрекательство со стороны Цао Цао, но в этом есть
выгода для нас. Пока отправьте Мань Чуна обратно и попросите его выяснить у
Цао Цао подробности союза против Лю Бэя, а сами пошлите разузнать, что
делается у Гуань Юя в Цзинчжоу. Тогда мы решим, как действовать дальше.

-- Мне довелось слышать, -- вмешался в разговор Чжугэ Цзинь, -- что
двенадцать лет назад, когда они захватили Цзинчжоу, Лю Бэй женил Гуань Юя,
у него есть дочь и сын. Дочь очень красива и не замужем. Если разрешите, я
поеду и посватаю ее за вашего наследника. Даст Гуань Юй согласие на этот
брак -- договоримся с ним о походе против Цао Цао, а если откажет -- поможем
Цао Цао и возьмем Цзинчжоу.

Сунь Цюань принял совет Чжугэ Цзиня. После отъезда Мань Чуна в Сюйчан Чжугэ
Цзинь уехал в Цзинчжоу к Гуань Юю.

-- Зачем вы приехали? -- встретил его вопросом Гуань Юй.

Чжугэ Цзинь ответил:

-- Предложить вам родственный союз с семьей Сунь Цюаня. У моего господина
есть умный сын, а у вас -- красавица дочь. Вот я и приехал сватать ее. Когда
вы породнитесь с Сунь Цюанем, мы общими силами разобьем Цао Цао! Это великое
дело, вам стоило бы над этим подумать.

-- Как может дочь тигра выйти за какого-то щенка! -- вскричал возмущенный
Гуань Юй. -- Ни слова больше, а то я, невзирая на то, что ты брат Чжугэ
Ляна, отрублю тебе голову!

И он приказал слугам выгнать Чжугэ Цзиня. Тот бежал, в страхе прикрывая
голову руками.

Возвратившись к Сунь Цюаню, он рассказал о том, как его встретил Гуань Юй.

-- Какая дерзость! -- в гневе закричал Сунь Цюань. -- Этого я ему не прощу!

И он приказал созвать на совет гражданских и военных чиновников, чтобы
обсудить план захвата Цзинчжоу.

-- Цао Цао давно зарится на Ханьчжун, -- сказал советник Бу Чжи, -- но он
боится Лю Бэя. Посол приезжал с тем чтобы уговорить вас начать войну против
княжества Шу, а поэтому брак между вашим сыном и дочерью Гуань Юя был бы для
нашего княжества величайшим бедствием.

-- Одно к другому не имеет никакого отношения! -- прервал его Сунь Цюань.
-- Я и сам давно уже хотел взять Цзинчжоу.

-- Но все же не следует забывать, что войска Цао Цао стоят ныне в Сянъяне и
Фаньчэне, и теперь нам не помогает великая река Янцзы, -- заметил Бу Чжи. --
Почему Цао Цао сам не идет на Цзинчжоу, а убеждает двинуться в поход нас?
Уже одно это говорит о том, какие у него намерения! Вам, господин мой, надо
было бы самому толкнуть Цао Цао на поход против Цзинчжоу. Тогда бы Гуань Юй
поспешил напасть на Фаньчэн, а вы, пользуясь уходом его войск, захватили бы
Цзинчжоу. И успех нам был бы обеспечен!

Сунь Цюань принял совет Бу Чжи и отправил посла в Сюйчан. Посол вручил Цао
Цао письмо и подробно изложил ему предложение Сунь Цюаня. Обрадованный Цао
Цао отпустил посла обратно, а Мань Чуна назначил советником при Цао Жэне в
крепости Фаньчэн. К Сунь Цюаню был послан гонец с письмом, в котором Цао Цао
предлагал ему с сухопутным войском и флотом идти на Цзинчжоу.

Тем временем Ханьчжунский ван Лю Бэй оставил военачальника Вэй Яня с войском
охранять Дунчуань, а сам с чиновниками уехал в Чэнду. Там по его повелению
воздвигали дворцы, строили подворья. На дорогах от Чэнду до реки Байшуй
построили более четырехсот заезжих дворов для чиновников и почтовых станций.

Для предстоящего похода против Цао Цао в земли Чжунъюань были заготовлены
огромные запасы провианта и оружия.

Лазутчики, узнав о том, что Цао Цао и Сунь Цюань договорились захватить
округ Цзинчжоу, спешно донесли об этом Лю Бэю. Ханьчжунский ван немедля
вызвал на совет Чжугэ Ляна.

-- Я уже давно это предвидел, -- сказал Чжугэ Лян. -- Но у Сунь Цюаня есть
много советников, и они, конечно, будут добиваться, чтобы Цао Цао приказал
Цао Жэню выступить первым.

-- Как же нам быть? -- спросил Лю Бэй.

-- А вы прикажите Гуань Юю сейчас же поднять войско и ударить на Фаньчэн,
-- посоветовал Чжугэ Лян. -- От неожиданности враг растеряется, и все его
планы рухнут, как черепица крыши во время землетрясения.

Ханьчжунский ван обрадовался и приказал сы-ма Фэй Ши отвезти письмо Гуань
Юю. Узнав, что к нему едет посол Лю Бэя, Гуань Юй встретил его за городом и
после приветственных церемоний сам проводил в ямынь. Там он обратился к Фэй
Ши с вопросом:

-- Каким званием пожаловал меня Ханьчжунский ван?

-- Вы назначены старшим из пяти полководцев Тигров! -- ответил Фэй Ши.

-- Кто же эти полководцы?

-- Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун.

-- Чжан Фэй -- мой младший брат; Чжао Юнь давно верно служит моему старшему
брату; Ма Чао -- знаменитый герой нашего века. Их еще можно поставить в один
ряд со мной! Но кто такой Хуан Чжун? Как он смеет равняться со мной! Этот
старец мне не товарищ! -- гневно закричал Гуань Юй и наотрез отказался
принять печать полководца.

-- Вы не правы, господин! -- спокойно возразил ему Фэй Ши. -- Вспомните,