Клэнси Том. Слово президента

   На каждом из кораблей сопровождения был свой вертолёт, и с него передавались данные на основной корабль противолодочной обороны эсминец «О'Баннон» с его отличной группой противолодочной обороны. Эсминец получил своё название по имени «золотого» корабля времён Второй мировой войны, эсминца типа «флетчер», принимавшего участие во всех крупных морских сражениях на Тихом океане, который не получил при этом ни единой царапины и на котором даже не пострадал ни один член экипажа. На надстройке нового эсминца сверкала золотая буква «А», выделяющая лучшего охотника за подводными лодками, по крайней мере в смоделированных ситуациях. Наследие «Кидда» было скромнее. Его назвали в честь адмирала Айзека Кидда, который погиб на линкоре «Аризона» утром 7 декабря 1941 года в Пирл-Харборе. Эсминец относился к группе «мёртвых адмиралов», состоящей из четырех ракетных эсминцев, построенных для иранского флота во времена правления шаха, который сумел уговорить колеблющегося президента Картера. После падения шахского режима эсминцы остались в Америке, и по чьему-то своенравному капризу все четверо были названы в честь адмиралов, погибших в проигранных битвах. А вот крейсер «Анцио» по ещё более странной традиции, существующей на флоте, назвали в память битвы у итальянского города Анцио, начавшейся с дерзкой высадки морского десанта и превратившейся затем в отчаянное сражение. Вообще-то военные корабли и предназначались для действий в отчаянных ситуациях, однако задача их командиров заключалась в том, чтобы подобное название применялось только к положению противника.
   В реальной войне всё было бы очень просто. «Анцио» был вооружён пятнадцатью ракетами «томагавк» с боеголовками, снаряжёнными тысячью фунтов взрывчатого вещества, и корабли индийского флота уже находились в пределах досягаемости этих ракет. Теоретически командир тактической группы мог бы отдать приказ о их запуске с расстояния в двести миль, руководствуясь координатами цели, переданными с «орионов», — навести ракеты можно было и по информации с вертолётов, но самолёты являлись куда менее уязвимыми.
   — Капитан! — послышался голос старшины у экрана слежения. — Мы зарегистрировали воздушные радары. К «Ориону» приближаются самолёты — похоже, это два «харриера», расстояние ещё не определено, пеленг постоянный, мощность излучения возрастает.
   — Спасибо. Небо свободно для всех самолётов до тех пор, пока мы не примем иного решения, — напомнил присутствующим Кемпер.
   Возможно, это были учения, однако корабли индийской эскадры не сдвинулись и на сорок миль за прошлые сутки, постоянно маневрируя с востока на запад, раз за разом пересекая свой собственный курс. Обычно учения проводились иначе. Судя по всему, индийская эскадра заняла этот район океана и не собирается его уступать, подумал капитан «Анцио», а район находится прямо по курсу к месту назначения группы «Театр».
   Ни одна из сторон не скрывала своих намерений. Все делали вид, что в силе остаются самые обычные мирные условия. У «Анцио» действовал мощный поисковый радар SPY-1 с излучением в миллионы ватт. Индийские моряки тоже пользовались своими радиолокаторами. Ситуация напоминала игру в шахматы.
   — Капитан, видим многочисленные неизвестные контакты в воздухе на пеленге ноль-семь-ноль, расстояние два-один-пять миль. Сигналы опознания отсутствуют, это не гражданские самолёты. Обозначаем их как «Рейд-один». — На центральном экране появились светящиеся точки.
   — На этом пеленге не отмечено электронных излучений, — доложили с пульта слежения.
   — Хорошо. — Капитан откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. В фильмах Гари Купер в таких случаях небрежно закуривал сигарету.
   — Похоже, «Рейд-один» представляет собой группу из четырех самолётов, скорость четыре-пять-ноль узлов, курс два-четыре-пять. — Это означало, что самолёты приближаются, хотя и не прямо к американской тактической группе.
   — Предполагаемая точка максимального сближения? — спросил капитан.
   — Сохраняя прежний курс, они пролетят в пределах двадцати миль от нас, — тут же последовал чёткий ответ.
   — О'кей, парни, слушайте. Всем вести себя спокойно и по-деловому. Все вы знаете свои обязанности. Если возникнет необходимость проявить беспокойство, я скажу вам об этом, — обратился он к персоналу боевого центра информации. — Держим порох сухим, — добавил он, имея в виду, что по-прежнему сохраняются правила мирного времени и пока не ведётся никакой подготовки к открытию огня — впрочем, эта ситуация может мгновенно измениться, после того как шкипер нажмёт несколько кнопок.
   — «Анцио», вызывает «Гонзо-четыре», приём, — донеслось из динамика на канале связи «воздух-корабль».
   — «Гонзо-четыре», «Анцио» на приёме.
   — «Анцио», — сообщил лётчик, — нас беспокоят два «харриера». Один только что пролетел в пятидесяти ярдах. Под крыльями висят белые ракеты. — Значит, индийские истребители несут боевые, а не учебные ракеты, понял капитан.
   — Угрожающие манёвры? — спросил диспетчер.
   — Нет. Просто совершают облёты, словно играют с нами.
   — Передайте, чтобы он не обращал внимания и продолжал операцию, — распорядился капитан. — Пусть делает вид, что ничего не замечает.
   — Слушаюсь, сэр, — ответил диспетчер и передал лётчику приказ капитана.
   В таком поведении индийских пилотов не было ничего необычного — лётчики-истребители есть лётчики-истребители. Они так и остановились в умственном развитии на том этапе, когда пугали своих девушек, проносясь мимо них на велосипедах. Капитан снова вернулся к наблюдению за «Рейдом-один». Курс и скорость не менялись. Пока поведение индийской эскадры нельзя истолковать как враждебное. Индийцы просто давали ему понять, что знают о его присутствии вблизи своего флота. Одновременное появление двух групп истребителей было подтверждением этого. Несомненно, с ним вели игру, надеясь, что он уступит.
   Как же поступить? — подумал капитан. Показать, что он тоже крутой парень? Или не обращать внимания? Часто люди пренебрегают психологической стороной боевых операций. «Рейд-один» находился сейчас в ста пятидесяти милях, и индийские самолёты стремительно приближались к зоне досягаемости американских зенитных ракет SM-2 MR.
   — Как считаешь, ракетчик? — спросил он своего офицера, отвечающего за пуск ракет.
   — Мне кажется, что они хотят вывести нас из себя.
   — Согласен. — В своём воображении капитан подкинул монету — орёл или решка? — Впрочем, они беспокоят наш «Орион». — Дадим понять, что мы следим за их действиями, — решил он.
   Через пару секунд поисковый радиолокатор SPY резко увеличил мощность до четырех миллионов ватт, направил излучаемые импульсы узким пучком в один градус на приближающиеся истребители и одновременно увеличил продолжительность импульса, в результате чего цель облучалась почти постоянно. Такой мощности излучения было достаточно, чтобы на истребителях зашкалило стрелки детекторов угрозы. На расстоянии меньше двадцати миль мощные импульсы могли даже вывести из строя чувствительные электронные приборы, находившиеся у них на борту. Это называлось «таранить», а в распоряжении капитана были ещё два миллиона ватт, которые он мог добавить в случае необходимости На флоте ходила шутка, что стоит по-настоящему раздразнить капитана корабля, оборудованного радиолокационной системой «Иджис», и у вас будут рождаться только двухголовые уроды.
   — На «Кидде» только что пробили боевую тревогу, сэр, — доложил вахтенный офицер.
   — Хорошая возможность повысить боевую подготовку, верно? — невозмутимо заметил капитан. Теперь расстояние до группы «Рейд-один» сократилось до сотни миль. — Лейтенант, осветите их.
   После этой команды четыре корабельных радиолокатора наведения SPG-51 повернулись и послали уколы своих импульсов на частоте рентгеновского излучения в сторону приближающихся истребителей. Задача этих радиолокаторов заключалась в том, чтобы вести ракеты прямо к цели. Детекторы угрозы на индийских истребителях зарегистрируют и эти импульсы.
   Однако курс и скорость истребителей не изменились.
   — О'кей, значит, сегодня мы не будем играть в опасные игры. Если бы они собирались что-то предпринять, то сейчас начали бы маневрировать, — пояснил капитан собравшимся в центре боевой информации. — Это как преступник, который поворачивает за угол, увидев полицейского. — Или у них не нервы, а стальные струны, что представляется сомнительным, решил Кемпер.
   — Значит, они просто собираются взглянуть на наши корабли? — спросил ракетчик — Я поступил бы именно так. И сделал бы несколько фотографий, чтобы убедиться в том, что находится внизу, — заметил Кемпер.
   — Что-то слишком много событий происходит, и все в одно время, сэр.
   — Согласен, — кивнул капитан, не спуская взгляда с дисплея. Затем он поднял телефонную трубку прямой связи.
   — Мостик слушает, — послышался голос вахтенного офицера.
   — Передайте своим вперёдсмотрящим: я хочу узнать, что представляют собой эти истребители. Пусть сделают фотографии самолётов, если возможно. Как видимость?
   — Лёгкий туман на поверхности, но выше все чисто. Я расставил матросов с биноклями на пунктах наблюдения.
   — Отлично. — Капитан положил трубку. — Они пролетят мимо нас с севера, повёрнут налево и вернутся по нашему левому борту, — заметил он.
   — Сэр, «Гонзо-четыре» сообщает, что несколько секунд назад истребитель пролетел совсем близко, — доложил авиадиспетчер.
   — Передайте им, чтобы сохраняли спокойствие.
   — Слушаюсь, капитан. — После этого ход событий ускорился. Истребители дважды облетели группу «Театр», но ни разу не приближались ближе чем на пять морских миль. Индийские «харриеры» провели ещё пятнадцать минут у несущего патруль «Ориона», затем им пришлось вернуться на авианосец для заправки. Так протекал ещё один день в море без единого выстрела и каких-либо слишком уж угрожающих манёвров, если не считать игр истребителей, а это воспринималось как что-то вполне нормальное. Когда все успокоилось, капитан «Анцио» повернулся к офицеру связи.
   — Соедините меня с главнокомандующим Атлантическим флотом. Да, вот что ещё, лейтенант, — добавил Кемпер, обращаясь к ракетчику.
   — Слушаю, сэр.
   — Прикажите провести полную проверку всех боевых систем на корабле.
   — Сэр, мы произвели такую проверку двенадцать часов назад…
   — Немедленно, лейтенант, — прервал его капитан.

* * *

   — И это, по-вашему, хорошие новости? — подняла брови Кэти.
   — Доктор, ситуация очень простая, — ответил Александер. — Сегодня утром на ваших глазах умерло несколько пациентов. Завтра умрёт ещё несколько, и это ужасно. Но тысячи умерших это лучше, чем миллионы, не правда ли? Мне кажется, что эпидемия начинает затухать. — Он не сказал, что для него всё было намного проще. Кэти — хирург-офтальмолог, она не привыкла иметь дело с умирающими, тогда как он, занимаясь инфекционными болезнями, привык к смерти. Значит, для него все намного проще? Неужели это подходящее слово? — Через пару дней мы получим точную информацию на основе статистического анализа числа заболевших.
   Президент молча кивнул, вместо него вопрос задал ван Дамм:
   — Каким будет общее число погибших?
   — Согласно компьютерным моделям, полученным в госпитале Рида и Форт-Детрике, меньше десяти тысяч. Не подумайте, сэр, что я отношусь к этому равнодушно. Мне всего лишь хотелось выразить мнение, что десять тысяч — это лучше, чем десять миллионов.
   — Одна смерть — это трагедия, миллион — просто статистика, — заметил наконец президент.
   — Да, сэр, я знаком с этим выражением. — Хорошая новость, полученная Александером, не улучшила его настроения. Но как ещё объяснить людям, что несчастье всё-таки лучше, чем катастрофа?
   — Эти слова принадлежат Иосифу Виссарионовичу Сталину, — сказал «Фехтовальщик». — Он умел выбирать выражения.
   — Но ведь вам известно, кто несёт ответственность за эту трагедию, постигшую нашу страну, не правда ли? — заметил Алекс.
   — Почему вы так считаете? — спросил президент.
   — Ваша реакция на мои слова была необычной, господин президент.
   — Доктор, за последние несколько месяцев мне почти не приходилось встречаться с обычной ситуацией. Что вы имели в виду, говоря о распоряжении, запрещающем переезды?
   — Я имел в виду, что оно должно действовать хотя бы ещё неделю. Наши прогнозы не высечены, так сказать, на камне, они не могут быть гарантированно точными. Инкубационный период болезни до некоторой степени варьирует. Вы ведь не посылаете пожарные машины обратно в депо, сразу после того как исчезнет пламя, нет, вы сидите и ждёте возможной новой вспышки. Такую же процедуру следует соблюдать и нам. Пока распространение эпидемии приостановилось из-за того, что население смертельно перепугано. Благодаря этому личные контакты сведены к минимуму, и это самый надёжный способ положить конец эпидемии. Пусть пока так все и останется. Новые случаи заболевания будут предельно ограничены. Мы станем обращаться с ними, как с оспой — опознаём заболевших, проверим всех, с кем они состояли в контакте, и изолируем людей, в крови которых обнаружены антитела. А дальше будем следить за развитием событий. Разве принятые меры оказались действенными? Тот, кто сделал это грязное дело, допустил ошибку. Лихорадка Эбола вовсе не так заразна, как они полагали, — или, может быть, все и было рассчитано в первую очередь на психологический эффект. Такой и является биологическая война. Великие чумные эпидемии прошлого приносили столько вреда всего лишь потому, что люди не знали, как происходит перенос инфекции. Они не были знакомы с микробами, их переносчиками — блохами — и заражённой водой. Нам все это известно. Теперь это знает каждый, вас знакомят с этим в школе, на уроках гигиены. Именно поэтому, чёрт возьми, не заболел ни один медик! У нас за плечами огромная практика лечения СПИДа и гепатита. Те меры предосторожности, которые успешно действуют при этих болезнях, применимы и для борьбы с лихорадкой Эбола.
   — Что надо сделать, чтобы такое не повторилось? — спросил ван Дамм.
   — Я уже говорил вам. Финансирование работ по исследованию генетических характеристик и более целеустремлённому изучению болезней, о которых мы уже кое-что знаем. Не сомневаюсь, что мы сумеем создать надёжные вакцины против Эболы и многих других вирусных заболеваний.
   — А СПИД? — спросил Райан.
   — Вот с ним придётся попотеть. Этот вирус — просто неуловимый сукин сын. Все попытки создать вакцину не принесли никакого успеха. Мы знаем, что надо делать: генетические исследования, призванные определить, как действует его биологический механизм, а затем перейдём к тому, чтобы иммунная система научилась распознавать вирус и бороться с ним, — это и есть путь к созданию вакцины. Но мы ещё не сумели добиться успеха, так сказать, не смогли разобраться в его генетических хитросплетениях. В этой области придётся приложить немало усилий, в противном случае не исключено, что через двадцать лет население Африки просто исчезнет. Видите ли, — задумчиво произнёс Александер, — я ведь креол, и у меня там родственники… Впрочем, есть ещё один способ не допустить повторения такой эпидемии. И, полагаю, вы, господин президент, уже занимаетесь им. Так кто виновен в эпидемии?
   Райан знал, что может не говорить, насколько секретной является эта информация.
   — Иран. Аятолла Махмуд Хаджи Дарейи и его фанатичные последователи.
   Александер тут же снова превратился в офицера армии США.
   — Сэр, по моему мнению, все они заслуживают смерти.

* * *

   Было любопытно увидеть Мехрабадский международный аэропорт при дневном свете. Кларк никогда не считал Иран дружественной страной, и интуиция подсказывала ему, что он должен проявлять здесь предельную осторожность. Правда, он слышал, что до падения шаха иранцы испытывали дружеские чувства к американцам, но Кларк этого здесь уже не застал. Он побывал в Иране дважды, оба раза тайно в 1979 и 1980 годах: первый раз — чтобы собрать информацию для подготовки операции по спасению заложников, и второй — для участия в ней. Трудно описать словами, что значит находиться в стране, переживающей революцию. Даже в Советском Союзе Кларк чувствовал себя намного лучше. И это в то время, когда Россия являлась врагом Америки, однако и тогда она оставалась цивилизованной страной, где существовало множество правил и масса граждан, их нарушавших. А вот Иран вспыхнул, подобно сухому лесу от удара молнии. «Смерть американцам» — этот лозунг был у всех на устах, а когда ты оказываешься в гуще толпы, скандирующей такой клич, обстановка становится особенно пугающей. Самая незначительная ошибка, контакт с агентом, перешедшим на сторону иранских фанатиков, и тебя ждала смерть — страшная мысль для человека, у которого есть малолетние дети, неважно разведчик ты или нет. Своих преступников здесь расстреливали, но шпионов ждала виселица. Слишком жестокий конец для человеческой жизни.
   За прошедшие годы кое-что здесь изменилось, но многое осталось прежним. К иностранцам в таможне по-прежнему относились с подозрением. Рядом с таможенником стояли вооружённые солдаты, задачей которых было не допустить в страну людей вроде Кларка и Чавеза. Для недавно возникшей ОИР, как и для прежнего Ирана, в каждом новом лице виделся потенциальный шпион.
   — Клерк. — Он протянул паспорт. — Иван Сергеевич Клерк. — Действительно, маскировка под русского уже однажды прошла вполне успешно, и он хорошо запомнил легенду. К тому же Кларк отлично говорил по-русски. Ему и раньше не раз доводилось успешно выдавать себя за советского гражданина.
   — Чеков, Евгений Павлович, — сообщил Чавез соседнему таможеннику.
   Они снова работали как русские корреспонденты. В соответствии с американскими законами агенты ЦРУ не имели права выдавать себя за американских журналистов, но это правило не распространялось на иностранные средства массовой информации.
   — Цель вашего визита? — спросил первый таможенник.
   — Мы хотим познакомиться с вашей новой страной, — ответил Иван Сергеевич. — Здесь происходят события, волнующие весь мир. — После работы в Японии они привезли с собой фотопринадлежности и маленький любопытный прибор, который выглядел — и являлся на самом деле — мощным осветительным фонарём. Сейчас этот прибор остался дома.
   — Я вместе с ним, — сказал Евгений Павлович своему таможеннику.
   У них были совершенно новые паспорта, хотя при поверхностном осмотре это не было заметно. Кларку и Чавезу не приходилось беспокоиться о своих документах. Искусство их изготовления Служба внешней разведки унаследовала от бывшего КГБ. В этой области мало кто мог сравниться с российскими спецслужбами. Страницы в паспортах были густо покрыты марками и штампами, которые громоздились друг на друга, что придавало документам вид многолетнего использования. Инспектор схватил их чемоданы и откинул крышки. Там он обнаружил одежду, явно бывшую в употреблении, две книги — иранец перелистал их, чтобы выяснить, не являются ли они порнографическими, — два фотоаппарата невысокого качества с поцарапанной эмалью, но новыми объективами. У каждого из «русских корреспондентов» были сумки с записными книжками и мини-рекордерами. Инспекторы не спешили, тщательно проверяя содержимое багажа, даже после того как таможенники закончили свою работу, и наконец с видимой неохотой пропустили приехавших в свою страну.
   — Спасибо, — с сияющей улыбкой поблагодарил инспектора Джон. За многие годы он научился не скрывать полностью своё облегчение при пересечении границы. Обычные путешественники казались испуганными, поэтому и он делал вид, чтобы не выделяться среди них. Оба офицера ЦРУ вышли из здания аэропорта и молча встали в очередь, которая продвигалась вперёд по мере того, как подъезжающие такси забирали вновь прибывших. Когда они оказались уже третьими в голове очереди, Чавез выронил чемодан, и его содержимое рассыпалось по тротуару. Пока он укладывал вещи обратно, им пришлось пропустить двух пассажиров. Это почти гарантировало, что такси будет случайным — если только, разумеется, за рулём всех такси не сидели сотрудники иранской контрразведки.
   Главное состояло в том, чтобы ничем не отличаться от окружающих и всегда вести себя, как подобает репортёрам. Не выглядеть ни слишком глупыми, ни слишком умными. Делать вид, что заблудились, и спрашивать прохожих, как пройти к месту, которое ищут, но не слишком часто. Останавливаться в дешёвых отелях. А в данном случае также надеяться, что им не встретятся люди, которые видели их во время недавнего короткого визита в Тегеран. Им предстояла простая операция. Обычно всегда исходили из этого. Разведчиков редко используют в сложных — у них хватает здравого смысла, чтобы отказаться. Но даже простые операции бывают достаточно пугающими, стоит оказаться на месте их проведения.

* * *

   — Тактическое соединение носит название «Театр», — сказал ему Робби. — Вчера индийцы постучали им в дверь. — И начальник оперативного управления J-3 за несколько минут рассказал президенту о происшедшем.
   — Пытаются помешать его продвижению? — спросил президент.
   — По-видимому, индийские истребители организовали настоящее воздушное шоу вокруг нашего Р-3. Мне самому несколько раз доводилось проделывать такое, когда я был молодым и глупым. Они хотят показать, что знают о нашем пребывании в Индийском океане и не боятся нас. Соединением командует капитан первого ранга Кемпер. Я не знаком с ним, но у него отличная репутация. Главнокомандующий Атлантическим флотом о нём высокого мнения. Кемпер просит изменить правила поведения по отношению к индийскому флоту.
   — Слишком рано. Вернёмся к этому вопросу попозже.
   — Хорошо. Я не думаю, что индийцы решатся на ночное нападение, только не забудьте, что, когда там рассвет, у нас полночь, сэр.