Страница:
человека) с предметом (или происходящих с ситуацией в целом), например,
таких, как:
доклад - прочитать (Oper1), катастрофа - произойти (Func0), выговор -
объявить (Oper1) или еще: получить (Oper2); факты - обнаруживаться (Func0),
развод - произойти (Func0) или: подать на (Oper1 или даже Labor?), забвение
- забыть (Vo), предать+Дат. (Oper1 или Labor?), или: приходить в+Вин.
(Func2); капитуляция - принудить к (CausLabor12 ?), завтрак - приготовить
(Prepar1 ?) или: съесть (Real2 ?) или же: кормить+Твор.п.Мн.ч. (Labor12 ?);
насморк - подхватить (Oper1? или Incep ?), плевки - наградить (кого)+Твор
(Labor12 ?) или: терпеть+Вин. от кого+Род. (Labor21 ?) итд. итп.
В этом перечислении вначале следовали сочетания, названия функций к
которым подобрать достаточно просто, а в конце - более "хитрые" с точки
зрения подгонки их под теорию. В подыскании обозначений для последних я
следую примеру работы Т. Ройтера, в которой содержательное наименование
функции в большинстве случаев предшествует ее чисто "синтаксическому" имени
(например, для ситуации "отчаяние" - функции MagnOper1 соответствует
значение обезуметь от (Р), где "содержанием", по-моему, естественно должна
выступать Magn, а "синтаксисом" - Oper1).
Лексические сочетания, которые выступают в этих и подобных значениях
ЛФ, обычно считаются свободными (с большей или меньшей степенью "свободы").
Они состоят из "заглавного" слова (того, от которого образуются функции) и
"вспомогательных", функциональных слов. Вообще говоря, можно было бы
исходить из допущения, что от всякого слова-ситуации должен порождаться
полный набор всех определенных в теории функций. В этом подход И.А.
Мельчука, как представляется, более унифицирующ и, так сказать,
"компьютерно-технологичен", чем традиционные (более "человеческие") описания
фразеологических единиц, следующие, например, В.В. Виноградову, который
различал, с одной стороны, фразеологические сращения (в них сочетания
смыслов составляющих слов немотивированны, непроизводны и семантически
неделимы: "мертвецки пьян; как ни в чем не бывало"), а с другой стороны,
фразеологические сочетания (когда слова в несвободных сочетаниях допускают
синонимические подстановки типа "беспросыпный / беспробудный пьяница"). Но
между этими последними - условными полюсами - неизбежно появляются
промежуточные типы, которые Виноградов называл - фразеологическими
единствами (для них еще есть возможность вывести общий смысл из
семантической связи частей: "намылить голову, брать быка за бока и бить
баклуши").
У Платонова вместо обычного (ожидаемого) вспомогательного слова
лексической функции (вспомогательного глагола в ее составе, далее -
ЛФ-глагола или ЛФ-слова) при главном по смыслу слове в словосочетании часто
стоит другое слово, т.е. как бы захваченное из чужого словосочетания (оно
является нормальным ЛФ-словом для какой-то другой ситуации). Это вносит в
смысл понимаемого целого совершенно посторонние и, казалось бы,
несвойственные исходному сочетанию оттенки, - таким образом смысл
посторонней ситуации оказывается тоже вовлеченным и как бы
со-присутствующим, накладываясь на смысл исходной.
Этот прием, анаколуф, или контаминация, отмечен одной
исследовательницей как основной у Платонова: "синтаксически происходит
соединение частей различных конструкций, семантически же имеет место
взаимоналожение этих конструкций". Ранее ее предшествовательницей было
сформулирована вообще глобальная в этом смысле задача при разборе
платоновского текста: "вывести на поверхность полусознательную деятельность
читательского восприятия" (Толстая-Сегал Е. Указ. соч. с. 170).
Итак, после длинных предисловий на тему перейду, наконец, к конкретным
случаям характерных для Платонова отклонений от норм сочетаемости:
Чепурный нарвал цветов "для Клавдюши, которой мало владел, но тем более
питал к ней озабоченную нежность" (Ч).
Здесь совмещаются, по крайней мере, три смысла, каждый из которых в
отдельности нормально было бы выразить следующим образом:
а) <Чепурный питал некоторые чувства к Клавдюше> [именно:]
аа) <испытывал к ней нежность>
б) <проявлял о ней заботу / заботился>
в) <чувствовал озабоченность / был озабочен ее судьбой, поведением и
проч.>.
Очевидно, что платоновское диковинное сочетание "питал озабоченную
нежность" надо понимать как результат совмещения, или склеивания воедино по
крайней мере указанных смыслов (а-в). Полнота при их перечислении нам почти
никогда не гарантирована: к ним всегда можно добавить какое-то новое,
пришедшее на ум предположение. Общий смысл словосочетания предстает, таким
образом, как некое диффузное целое. Этого, на мой взгляд, и добивался
Платонов. Остается, конечно, вопрос о том, в каком соотношении между собой
находятся предполагаемые смыслы (а-в), какой из них более важен? Но для
каждого случая это надо рассматривать отдельно, поскольку общего алгоритма
здесь быть не может. Я ограничусь простым перечислением предположений, хоть
и с минимальным упорядочиванием: впереди интуитивно более очевидные, а к
концу - наиболее спорные, прихотливые, зависящие от контекста (для первых я
буду пользоваться, как правило, словом предположение, а для последних
употреблять сочетание "побочный смысл"). Наиболее сомнительные варианты
снабжаются еще знаком вопроса впереди. Это говорит о том, что точность
каждого из них относительно общего смысла не может претендовать на
абсолютность.
В академическом "Словаре современного русского литературного языка"
(БАС) для употребленного здесь Платоновым глагола "питать", кроме вряд ли
применимых в данном контексте четырех основных его значений, а именно:
(1) 'давать еду, пищу, кормить', (2) 'служить пищей', (3) 'доставлять
средства к существованию, содержать', (4) 'снабжать вещами, необходимыми для
функционирования чего-либо', - указаны более подходящие к данному случаю
переносные значения: (5) Перен. 'способствовать, содействовать развитию,
укреплению чего-либо'; (6) Устар. 'питать намерение, замысел, идею',
'вынашивать'; (7) Перен. 'испытывать по отношению к кому-нибудь что-либо,
какое-нибудь чувство' - "Я питал особое пристрастие к театральным
сочинениям" (Аксаков); "В детстве и юности я почему-то питал страх к
швейцарам и к театральным капельдинерам" (Чехов).
Наиболее подходит к смыслу платоновской фразы, на мой взгляд, последнее
значение (7): на его основе и сделаны мои предположения (а-в). Но сами по
себе все указанные предположения вызваны только тем, что питать нежность -
ненормативное словоупотребление, выходящее за рамки обычной сочетаемости.
Можно считать, мне кажется, что также оттенки смысла, наводимые остальными
переносными значениями "питать" (т.е. 5 и 6, по крайней мере), здесь тоже
присутствуют, содержась где-то на периферии общего для них смысла (а):
ааа) Чепурный ?-<способствовал, укреплял в себе / вынашивал, даже
лелеял свою нежность к Клавдюше>.
Достигаемый этим эффект - заставить наше понимание приостановиться,
замереть на непривычном словосочетании, а затем - совместить воедино оттенки
смысла, напрашивающиеся в качестве возможных предположений.
Другой пример:
"Вокруг Чевенгура и внутри него бродили пролетарии и прочие, отыскивая
готовое пропитание. в природе и в бывших усадьбах буржуев"... (Ч).
С существительным "пропитание" ('то что едят, пища', согласно БАС)
нормально было бы употребить другой глагол - ср. (а) ниже, а при глаголе
"отыскивать" уместнее поставить другое имя (б):
а) <добывая пропитание>,
б) <отыскивая еду / припасы / пищу>.
Наиболее близкими к употребленному глаголу представляются такие
осмысления:
бб) <находя имеющуюся (кем-то припрятанную) пищу, например,
завалившиеся крошки / обнаруживая продукты / получая уже готовую пищу>.
Глагол "добывать" навязывал бы пониманию признак 'более активное
действие', по сравнению с употребленным "отыскивать". Сравним:
а1) <добывать пищу - как добывать руду / огонь / деньги /
победу>, но:
б1) <отыскивать пальто (среди чужих вещей на вешалке) / книгу (в
шкафу, среди других книг) / старые вещи>.
Чевенгурцы заняты скорее пассивным собирательством, а не активным
добыванием средств к существованию. Вот соответствующие этим глаголам
значения (здесь и далее под значениями может иметься в виду некоторая
релевантная для данного случая выборка из нескольких словарных подзначений):
отыскивать - 'производя поиски, находить, обнаруживать';
добывать - 'доставать, приобретать трудом, зарабатывать, получать путем
производства' (БАС). Ср. с тем, что, кроме этого, указывается у В.И. Даля:
добывать - 'наживать, промышлять, выручать, отыскивать и находить, ловить
(добычу)'.
Различающий их здесь признак - 'более активное действие' можно считать
именно той соссюровской "значимостью" (valeur, согласно терминологии
Соссюра), на которую расходятся в данном случае значения этих двух глаголов.
В действительности же, подобных значимостей, разводящих смыслы двух слов,
может быть, конечно, намного больше, я указываю здесь только те, которые,
кажется, наиболее подходят к данному случаю, и им как бы "высвечиваются".
Как писал А.Ф. Лосев, даже между двумя выделяемыми в словаре значениями
(например, значениями родительного падежа) всегда можно отыскать третье -
отличное от первого и от второго, а описываемые традиционно как дискретные
правила грамматики не дают еще того, что все равно достигается не знанием
правил, а только привычкой к языку, что требуется, чтобы "уметь улавливать
живую значимость языка".
Таким образом, в последней платоновской фразе сказано, что хотя
чевенгурские пролетарии, с одной стороны, по сути дела, вынуждены 'добывать
себе пропитание', но при этом способ их действий откровенно пассивен.
Собственно говоря, он вообще никак не укладывается в смысл слова "добывать":
они просто отыскивают то, что было когда-то запасено другими людьми
("ликвидированными", то есть "буржуями") и утилизируют это как никому не
нужное, отходы. Ведь, согласно анархическому коммунизму героев Платонова,
в) <в природе все и так уже имеется - готовым для нормального
питания любого живого существа, в том числе и человека>.
В результате основной смысл выраженного в деепричастном обороте может
быть понят как:
аб) <получая питание даром из природы>.
Платонов как бы подставляет вместо определенного слова, требующегося в
данном словосочетании, близкий к нему, но не точный его синоним.
Для подкрепления предположений, сделанных при толковании предыдущей
фразы, рассмотрим смещенное употребление сходного сочетания "добывать корм"
в следующем примере:
"Сами прочие ели лишь изредка: они добывали корм для угощения друг
друга, но пища уже редела в полях и прочие ходили до вечера в тоске своего и
чужого голода" (Ч).
Тут стоят не на месте слова "корм" и "пища". Ср. пища - 'то, что едят и
пьют, что служит для питания' (БАС), а также пометка у слова корм - 'более о
пище животных' (Даль). Вот какие в связи с этим рождаются предположения:
а) <люди добывали пищу только для угощения друг друга, а вовсе не
для себя, не для собственного пропитания, то есть как бы не взаправду>,
или:
б) <будто задавали корм скотине>, при этом
аа) <еда может рассматриваться только как угощение - в качестве
подарка своему товарищу, а только для себя трудиться было бы стыдно>,
в) <заранее кем-то приготовленная пища (то есть уже стоящая на столе
или заполняющая собой все поля) попадалась реже, подходила к концу и
начинался голод и тоска>.
В словаре говорится, что слово еда обозначает "то, что едят в данный
момент", а слово "пища" употребляется, "когда речь идет о том, что едят
вообще, чем питаются". Оно уместно также в случае, когда речь идет об
"организации питания многих людей", и более других синонимов
(еда-снедь-яства) походит на термин - "в частности, в медицинском языке
употребляется только этот синоним". Отсюда следующие дополнительные идеи:
добывание еды в Чевенгуре походит на организацию общественного питания, а
те, кого кормят, представляются как неразумные существа, дети или даже как
скотина. То есть происходит снижение автором - и того, что служит питанием,
и тех, кого кормят.
[Дванов ожидал Гопнера] "наружи, не скрывая головы от дождя" (Ч).
Нормальнее сказать с другим глаголом:
а) <не накрывая / не пряча> голову от дождя,
б) <не укрываясь / не прячась от дождя под крышу>,
бб) <не обращая никакого внимания на дождь>.
У глагола "накрывать" - явно более подходящее для данной ситуации
значение - 'закрывать, покрывать что-л. чем-л., положенным сверху', чем у
глагола "скрывать" (ср.: 'прятать, не давать возможности другим заметить
ч.-л.; делать невидимым, недоступным кому-л., заслонять; утаивать,
умалчивать, не рассказывать о ч.-л.' БАС). Употребленное вместо более
стандартных на его месте слов (а-б), слово "скрывать" вовлекает в
рассмотрение смыслы иных, сдвинутых относительно исходного, синонимических
рядов:
в) <не скрывая / не тая / не замалчивая каких-то фактов перед
кем-то>.
Сравним здесь его смысл и с глаголом "утаивать" - 'сохранять в тайне,
скрывать (чувства, мысли); прятать; тайно присваивать' (БАС), то есть, как
будто:
г) <не склоняя головы / не отступая перед кем-то>.
Конечно, и при употребленном, как у Платонова, "скрывать" вместо
"прятать" есть возможность понять всю фразу как 'спрятать голову', но тогда
голова должна мыслиться, скорее, как уже отделенная от тела! Возникает
добавочный смысл, с помощью которого наше понимание выходит из
затруднительного положения, куда загоняет его платоновская фраза:
вв) <как бы не склоняя своей головы перед дождем>.
Здесь дождь, видимо, мыслится как какое-то живое существо, враждебное
человеку. Или еще:
гг) <не скрывая своих мыслей, взглядов, правды от кого-то>.
Получается так, будто голова не только часть тела человека, но
одновременно и что-то вроде "носителя" его ментальных установок (мыслей,
соображений, взглядов итп.), которые можно скрывать от других, механически
"пряча", или как-то стыдливо "засовывая" их себе в голову? Это своего рода
перенос по смежности, несколько странная синекдоха. (Обычным является замена
"голова" вместо 'мыслящий при ее помощи человек', а здесь не так: "голова" -
это как бы 'сами мысли данного человека'.)
[Пиюся стреляет в кадетов, появившихся в Чевенгуре:] "...Его выстрел
раздался огнем в померкшей тишине" (Ч).
Ситуацию, обозначаемую глаголом раздаваться, следует обозначить,
согласно номенклатуре лексических функций Мельчука, как IncepFunc0 или, если
еще более "содержательно", можно дать ей имя ManifIncepFunc0. Наиболее
обычным именем ситуации при ЛФ-глаголе "раздаваться" со значением
а) 'отдаваться, быть слышиму, звучать гулом, раскатами' (Даль) -
является слово, обозначающее какой-то звук или непосредственно вызвавшую
этот звук причину. Так, раздаться может - выстрел, стук, скрежет, шорох,
колокольный звон, удар итп. Ср. все-таки чуть-чуть странно звучащую строчку
Некрасова "В лесу раздавался топор дровосека"... - то есть странную,
по-видимому, именно в силу величины допускаемого здесь пропуска, из-за
непривычности употребленной метонимии "топор" - для обозначения 'стука
топором, слышимого ухом'. Более нейтральным было бы без метонимии: "В лесу
раздавались стук топора / удары топором".
Но у слова "раздаваться" есть еще одно, так сказать, "зрительное",
значение (в словарях оно указывается как раз как основное):
б) 'становиться более широким, просторным; разделяясь на части и
образуя между ними свободное пространство, проход, расступаться' (что
соответствует подзначениям 1,2,3 у третьего значения этого слова по (БАС), а
также трем значениям, выделяемым для него в (МАС). Иллюстрируют это
следующие примеры: "...Лед снова треснул и широко раздался подо мною"
(Ляшко); "Брызнули волны, раздавшись под трупом..." (Жуковский) (МАС); У
Даля примеры более жизнеутверждающие: "Просторный сапог на ноге ссядется, а
тесный раздастся" (утешение сапожников); "Туман, облака, тучи раздались,
месяц проглянул".
В рассмотренном выше звуковом значении у "раздаваться" почти не важна
была среда распространения звука от вызвавшего события (само собой
разумелось, что этой средой может быть только воздух). Зато имела важность,
на мой взгляд (хотя это и не записано в толкованиях словарей), внезапность
обнаружения слушателем доносящегося звука (а1)! Если внезапности нет,
следует употребить уже другие глаголы того же синонимического ряда:
"прозвучать / послышаться / донестись" или что-то подобное.
По-моему, данный признак 'внезапность обнаружения' должен быть подведен
под категорию значимости для слова "раздаваться" в значении 'слышаться' по
сравнению со значением 'распространяться в ширину'. На равных правах в эту
значимость входит и признак, дополнительно распределенный относительно
первого:
(б1) 'равномерность и/или размеренность действия, идущего в стороны от
эпицентра к периферии', ср.: "...Звон часов лишь однозвучный раздается в
тишине" (Пушкин). - Здесь уже нет внезапности обнаружения ситуации
говорящим, а наоборот, имеется идея 'равномерности и однообразия'.
Сам этот признак 'равномерная распределенность действия' (б1),
заменяющий собой признак (а1), наводится, видимо, под давлением смысла слова
"раздавать" и навязывается семантикой этого производящего глагола: 'отдавать
по частям, <сразу> нескольким, многим, представлять в их распоряжение'
(БАС); или: 'наделять чем многих, давать каждому, делить по частям, оделять'
- "Раздал всем, а сам ни с чем" (Даль).
Иначе говоря, оказывается, что смысл 'раздавать' может просвечивать,
оставляя след в производном глаголе "раздаваться"! Т.е. удары могут
осмысливаться как
б2) 'раздаваемые, распределяемые, расходящиеся вокруг, в разных
направлениях, идущие от центра к периферии' (как это наблюдается при раздаче
денег, листовок итп.) и возникает следующие признак: 'иррадиация, оделение
или наделение чем-то окружающих (стоящих вокруг)'.
При этом смысл внезапности обнаружения действия говорящим, как сказано,
пропадает - среда может, например, медленно поддаваться, расходясь в
стороны. Так, в зрительном значении "раздаваться" (б), проявляющемся,
например, во фразе: "Грязь от колес раздавалась в стороны", можно усмотреть
следующие дополнительные признаки: среда распространения действия - нечто
густое или сыпучее, вязкое, инертное; существенна также причина, вызывающая
само движение (это движущееся под воздействием какой-то силы тело). Сам же
канал восприятия из слухового становится зрительным, и это переводит
действие в иной "модально-перцептивный регистр".
Но еще отличает "раздаваться" от других глаголов того же
синонимического ряда фиксация внимания слушателя на начальной точке
распространения звука (т.е. на том, откуда тот исходит), а не на конечной
точке, как для "слышаться" (к кому приходит, до кого доноситься, до какого
места достигает), и не на пространстве, им заполняемом - "звучать" (т.е.
где?)".
Кроме того, во фразе Платонова используется нестандартное сочетание
"раздался огнем", т.е. V+Sтв., характерное для зрительного значения
"раздаваться". Более привычно, конечно, было бы употребить в творительном
падеже такое дополнение, как, например: "раздался плечами вширь".
Вот и в следующих примерах творительный падеж имеет значение 'общей
орудийности, или внешнего проявления, результата происходящего превращения':
"просиял радугой / рассыпался прахом / взвейтесь кострами", "обнаружил себя
кашлем", "голос раздался криком в тишине ночи / прозвучал громом среди
ясного неба" (последними замечаниями я обязан Анне Зализняк).
Итак, на мой взгляд, платоновское употребление "выстрел раздался огнем"
как бы пытается удержать в себе сразу три значения - звуковое, зрительное и
орудийное:
а) 'внезапно прозвучал, послышался',
б) 'стал отчетливо виден, распространяясь из эпицентра к периферии' и:
в) 'неожиданно обнаружил / проявил себя в виде огня'.
Другим примером (на употребление того же глагола раздаваться) могут
служить следующие слова Якова Титыча (попав в Чевенгур, он страдает "ветрами
и потоками", и под этим предлогом отказывается выходить из своего дома):
"Я порочный человек, мой порок далеко раздается" (Ч).
Вообще-то "порок" не подводим ни под категорию звука, ни под то, что
можно "раздавать другим", ни под то, что может "распространяться" в
зрительном поле). Нормальнее было бы сказать:
а) <мой порок всем и так виден / всем известен / его легко
обнаружить / он проявляет себя в том-то и том-то>.
При этом обычными способами обозначения воздействия на средства
обоняния (запах, вонь), являются:
б) <распространяется вокруг / разносится по воздуху>: если глагол
"раздается" употреблен в этом значении, он имеет переносный смысл.
Если же представить, что герой хочет сказать, что его недуг проявляет
себя в специальных звуках, нормально выразить это так:
в) <характерные для моего порока звуки слишком хорошо слышны /
разносятся вокруг>.
(При последнем осмыслении в исходном примере следует признать наличие
эллипсиса со своеобразной метонимией: вместо "звуки раздаются" - "порок
раздается".)
В платоновском варианте, по-видимому, употребленные глагол и имя должны
служить для объединения одновременно вышеприведенных смыслов а), б) и в)
вместе:
абв) <соответствующие моему недугу звуки и запахи далеко
распространяются / широко расходятся во все стороны>.
(В исходном примере компоненты 'звуки и запахи', а также
'распространяться, расходиться вокруг' не выражены, а лишь восстанавливаются
читательским пониманием - через соответствующие предположения.)
Еще один пример характерного платоновского употребления "раздаваться",
совмещающего звуковое и обонятельное значения:
"Она положила руки на стол и затем перенесла их на свои возмужавшие
колени, не сознавая лишних движений. Ее жизнь раздавалась кругом, как шум.
Сербинов даже прикрыл глаза, чтобы не потеряться в этой чужой комнате,
наполненной посторонним ему шумом и запахом" (Ч).
О расширении валентной структуры слова уже писали. Создается иногда
впечатление, что Платонов может заставить любую грамматическую форму слова
служить выражением смысла любой другой формы (это, кстати, было
провозглашено как принцип работы сходного с ним, но, правда, в иной области
искусства, мастера - Павла Филонова), в чем одна из бьющих в глаза
особенностей, отличающих Андрея Платонова от других писателей. Разберем
пример:
"Чиклин прошел мимо забора и погладил забвенные всеми тесины отвыкшей
от счастья рукой" (Ч).
Безусловно проще было бы сказать:
а) <погладил забытые/ позабытые всеми тесины забора>,
аа) <погладил тесины, оставленные всеми без внимания / обычно никем
не замечаемые / преданные забвению / находящиеся в пренебрежении>.
Слово "забвенный" может иметь при себе только объектный, но не
субъектный актант. Ведь, "забвенный" - это 'преданный забвению, оставленный
или пребывающий в забвении'. Ср. по БАС: "забвение" - 1) 'забывание чего-л.,
пренебрежение чем-л.', 2) 'состояние забывшегося, забытье': "Никто ее колен
в забвеньи не целует" (Пушкин).
По-видимому, смещением употребления исходного слова в интерпретацию
этого места Платонов вовлекает такие альтернативные смыслы:
б) <герой погладил забор в самозабвении / забывшись / позабыв о
себе> или даже:
в) <прийдя от этого в состояние забытья>.
Рассмотренные в статье Марины Бобрик примеры "прохожие мимо, косарь
травы, произнес свое слово в окно", позволили исследовательнице даже
сформулировать такой своеобразный "закон сохранения смысла" у Платонова:
"семантику нереализованных компонентов конструкции принимают на себя
наличные компоненты ее" (указ. соч. с.171).
Сталкивание друг с другом противоречащих толкований и "подвешивание"
смысла
У Булгакова в "Мастере и Маргарите" в сцене допроса Иешуа Пилатом
используется образ "подвешивания" и "подвешенности" жизни человека за нить,
которую вольна поддерживать или оборвать некая всеведущая, полновластная
инстанция (бог-создатель, согласно Иешуа, или же рок, судьба, несчастливая
случайность, согласно скептическому мировоззрению Пилата). Данный образ
подвешенного положения по отношению к человеческой душе, судьбе или жизни -
вполне устойчивая древняя мифологическая конструкция.
Эту же емкую метафору можно использовать для обозначения приема,
которым пользуется Платонов, задерживая читательское внимание на тех местах,
где "результирующий" смысл однозначно не выводится из прочитанного. В таких
случаях автор именно как полновластный Создатель держит в своей руке нити
нашего понимания, тянущиеся к конкретному месту текста. Вот примеры:
"Чиклин остановился в недоуменном помышлении" (К).
таких, как:
доклад - прочитать (Oper1), катастрофа - произойти (Func0), выговор -
объявить (Oper1) или еще: получить (Oper2); факты - обнаруживаться (Func0),
развод - произойти (Func0) или: подать на (Oper1 или даже Labor?), забвение
- забыть (Vo), предать+Дат. (Oper1 или Labor?), или: приходить в+Вин.
(Func2); капитуляция - принудить к (CausLabor12 ?), завтрак - приготовить
(Prepar1 ?) или: съесть (Real2 ?) или же: кормить+Твор.п.Мн.ч. (Labor12 ?);
насморк - подхватить (Oper1? или Incep ?), плевки - наградить (кого)+Твор
(Labor12 ?) или: терпеть+Вин. от кого+Род. (Labor21 ?) итд. итп.
В этом перечислении вначале следовали сочетания, названия функций к
которым подобрать достаточно просто, а в конце - более "хитрые" с точки
зрения подгонки их под теорию. В подыскании обозначений для последних я
следую примеру работы Т. Ройтера, в которой содержательное наименование
функции в большинстве случаев предшествует ее чисто "синтаксическому" имени
(например, для ситуации "отчаяние" - функции MagnOper1 соответствует
значение обезуметь от (Р), где "содержанием", по-моему, естественно должна
выступать Magn, а "синтаксисом" - Oper1).
Лексические сочетания, которые выступают в этих и подобных значениях
ЛФ, обычно считаются свободными (с большей или меньшей степенью "свободы").
Они состоят из "заглавного" слова (того, от которого образуются функции) и
"вспомогательных", функциональных слов. Вообще говоря, можно было бы
исходить из допущения, что от всякого слова-ситуации должен порождаться
полный набор всех определенных в теории функций. В этом подход И.А.
Мельчука, как представляется, более унифицирующ и, так сказать,
"компьютерно-технологичен", чем традиционные (более "человеческие") описания
фразеологических единиц, следующие, например, В.В. Виноградову, который
различал, с одной стороны, фразеологические сращения (в них сочетания
смыслов составляющих слов немотивированны, непроизводны и семантически
неделимы: "мертвецки пьян; как ни в чем не бывало"), а с другой стороны,
фразеологические сочетания (когда слова в несвободных сочетаниях допускают
синонимические подстановки типа "беспросыпный / беспробудный пьяница"). Но
между этими последними - условными полюсами - неизбежно появляются
промежуточные типы, которые Виноградов называл - фразеологическими
единствами (для них еще есть возможность вывести общий смысл из
семантической связи частей: "намылить голову, брать быка за бока и бить
баклуши").
У Платонова вместо обычного (ожидаемого) вспомогательного слова
лексической функции (вспомогательного глагола в ее составе, далее -
ЛФ-глагола или ЛФ-слова) при главном по смыслу слове в словосочетании часто
стоит другое слово, т.е. как бы захваченное из чужого словосочетания (оно
является нормальным ЛФ-словом для какой-то другой ситуации). Это вносит в
смысл понимаемого целого совершенно посторонние и, казалось бы,
несвойственные исходному сочетанию оттенки, - таким образом смысл
посторонней ситуации оказывается тоже вовлеченным и как бы
со-присутствующим, накладываясь на смысл исходной.
Этот прием, анаколуф, или контаминация, отмечен одной
исследовательницей как основной у Платонова: "синтаксически происходит
соединение частей различных конструкций, семантически же имеет место
взаимоналожение этих конструкций". Ранее ее предшествовательницей было
сформулирована вообще глобальная в этом смысле задача при разборе
платоновского текста: "вывести на поверхность полусознательную деятельность
читательского восприятия" (Толстая-Сегал Е. Указ. соч. с. 170).
Итак, после длинных предисловий на тему перейду, наконец, к конкретным
случаям характерных для Платонова отклонений от норм сочетаемости:
Чепурный нарвал цветов "для Клавдюши, которой мало владел, но тем более
питал к ней озабоченную нежность" (Ч).
Здесь совмещаются, по крайней мере, три смысла, каждый из которых в
отдельности нормально было бы выразить следующим образом:
а) <Чепурный питал некоторые чувства к Клавдюше> [именно:]
аа) <испытывал к ней нежность>
б) <проявлял о ней заботу / заботился>
в) <чувствовал озабоченность / был озабочен ее судьбой, поведением и
проч.>.
Очевидно, что платоновское диковинное сочетание "питал озабоченную
нежность" надо понимать как результат совмещения, или склеивания воедино по
крайней мере указанных смыслов (а-в). Полнота при их перечислении нам почти
никогда не гарантирована: к ним всегда можно добавить какое-то новое,
пришедшее на ум предположение. Общий смысл словосочетания предстает, таким
образом, как некое диффузное целое. Этого, на мой взгляд, и добивался
Платонов. Остается, конечно, вопрос о том, в каком соотношении между собой
находятся предполагаемые смыслы (а-в), какой из них более важен? Но для
каждого случая это надо рассматривать отдельно, поскольку общего алгоритма
здесь быть не может. Я ограничусь простым перечислением предположений, хоть
и с минимальным упорядочиванием: впереди интуитивно более очевидные, а к
концу - наиболее спорные, прихотливые, зависящие от контекста (для первых я
буду пользоваться, как правило, словом предположение, а для последних
употреблять сочетание "побочный смысл"). Наиболее сомнительные варианты
снабжаются еще знаком вопроса впереди. Это говорит о том, что точность
каждого из них относительно общего смысла не может претендовать на
абсолютность.
В академическом "Словаре современного русского литературного языка"
(БАС) для употребленного здесь Платоновым глагола "питать", кроме вряд ли
применимых в данном контексте четырех основных его значений, а именно:
(1) 'давать еду, пищу, кормить', (2) 'служить пищей', (3) 'доставлять
средства к существованию, содержать', (4) 'снабжать вещами, необходимыми для
функционирования чего-либо', - указаны более подходящие к данному случаю
переносные значения: (5) Перен. 'способствовать, содействовать развитию,
укреплению чего-либо'; (6) Устар. 'питать намерение, замысел, идею',
'вынашивать'; (7) Перен. 'испытывать по отношению к кому-нибудь что-либо,
какое-нибудь чувство' - "Я питал особое пристрастие к театральным
сочинениям" (Аксаков); "В детстве и юности я почему-то питал страх к
швейцарам и к театральным капельдинерам" (Чехов).
Наиболее подходит к смыслу платоновской фразы, на мой взгляд, последнее
значение (7): на его основе и сделаны мои предположения (а-в). Но сами по
себе все указанные предположения вызваны только тем, что питать нежность -
ненормативное словоупотребление, выходящее за рамки обычной сочетаемости.
Можно считать, мне кажется, что также оттенки смысла, наводимые остальными
переносными значениями "питать" (т.е. 5 и 6, по крайней мере), здесь тоже
присутствуют, содержась где-то на периферии общего для них смысла (а):
ааа) Чепурный ?-<способствовал, укреплял в себе / вынашивал, даже
лелеял свою нежность к Клавдюше>.
Достигаемый этим эффект - заставить наше понимание приостановиться,
замереть на непривычном словосочетании, а затем - совместить воедино оттенки
смысла, напрашивающиеся в качестве возможных предположений.
Другой пример:
"Вокруг Чевенгура и внутри него бродили пролетарии и прочие, отыскивая
готовое пропитание. в природе и в бывших усадьбах буржуев"... (Ч).
С существительным "пропитание" ('то что едят, пища', согласно БАС)
нормально было бы употребить другой глагол - ср. (а) ниже, а при глаголе
"отыскивать" уместнее поставить другое имя (б):
а) <добывая пропитание>,
б) <отыскивая еду / припасы / пищу>.
Наиболее близкими к употребленному глаголу представляются такие
осмысления:
бб) <находя имеющуюся (кем-то припрятанную) пищу, например,
завалившиеся крошки / обнаруживая продукты / получая уже готовую пищу>.
Глагол "добывать" навязывал бы пониманию признак 'более активное
действие', по сравнению с употребленным "отыскивать". Сравним:
а1) <добывать пищу - как добывать руду / огонь / деньги /
победу>, но:
б1) <отыскивать пальто (среди чужих вещей на вешалке) / книгу (в
шкафу, среди других книг) / старые вещи>.
Чевенгурцы заняты скорее пассивным собирательством, а не активным
добыванием средств к существованию. Вот соответствующие этим глаголам
значения (здесь и далее под значениями может иметься в виду некоторая
релевантная для данного случая выборка из нескольких словарных подзначений):
отыскивать - 'производя поиски, находить, обнаруживать';
добывать - 'доставать, приобретать трудом, зарабатывать, получать путем
производства' (БАС). Ср. с тем, что, кроме этого, указывается у В.И. Даля:
добывать - 'наживать, промышлять, выручать, отыскивать и находить, ловить
(добычу)'.
Различающий их здесь признак - 'более активное действие' можно считать
именно той соссюровской "значимостью" (valeur, согласно терминологии
Соссюра), на которую расходятся в данном случае значения этих двух глаголов.
В действительности же, подобных значимостей, разводящих смыслы двух слов,
может быть, конечно, намного больше, я указываю здесь только те, которые,
кажется, наиболее подходят к данному случаю, и им как бы "высвечиваются".
Как писал А.Ф. Лосев, даже между двумя выделяемыми в словаре значениями
(например, значениями родительного падежа) всегда можно отыскать третье -
отличное от первого и от второго, а описываемые традиционно как дискретные
правила грамматики не дают еще того, что все равно достигается не знанием
правил, а только привычкой к языку, что требуется, чтобы "уметь улавливать
живую значимость языка".
Таким образом, в последней платоновской фразе сказано, что хотя
чевенгурские пролетарии, с одной стороны, по сути дела, вынуждены 'добывать
себе пропитание', но при этом способ их действий откровенно пассивен.
Собственно говоря, он вообще никак не укладывается в смысл слова "добывать":
они просто отыскивают то, что было когда-то запасено другими людьми
("ликвидированными", то есть "буржуями") и утилизируют это как никому не
нужное, отходы. Ведь, согласно анархическому коммунизму героев Платонова,
в) <в природе все и так уже имеется - готовым для нормального
питания любого живого существа, в том числе и человека>.
В результате основной смысл выраженного в деепричастном обороте может
быть понят как:
аб) <получая питание даром из природы>.
Платонов как бы подставляет вместо определенного слова, требующегося в
данном словосочетании, близкий к нему, но не точный его синоним.
Для подкрепления предположений, сделанных при толковании предыдущей
фразы, рассмотрим смещенное употребление сходного сочетания "добывать корм"
в следующем примере:
"Сами прочие ели лишь изредка: они добывали корм для угощения друг
друга, но пища уже редела в полях и прочие ходили до вечера в тоске своего и
чужого голода" (Ч).
Тут стоят не на месте слова "корм" и "пища". Ср. пища - 'то, что едят и
пьют, что служит для питания' (БАС), а также пометка у слова корм - 'более о
пище животных' (Даль). Вот какие в связи с этим рождаются предположения:
а) <люди добывали пищу только для угощения друг друга, а вовсе не
для себя, не для собственного пропитания, то есть как бы не взаправду>,
или:
б) <будто задавали корм скотине>, при этом
аа) <еда может рассматриваться только как угощение - в качестве
подарка своему товарищу, а только для себя трудиться было бы стыдно>,
в) <заранее кем-то приготовленная пища (то есть уже стоящая на столе
или заполняющая собой все поля) попадалась реже, подходила к концу и
начинался голод и тоска>.
В словаре говорится, что слово еда обозначает "то, что едят в данный
момент", а слово "пища" употребляется, "когда речь идет о том, что едят
вообще, чем питаются". Оно уместно также в случае, когда речь идет об
"организации питания многих людей", и более других синонимов
(еда-снедь-яства) походит на термин - "в частности, в медицинском языке
употребляется только этот синоним". Отсюда следующие дополнительные идеи:
добывание еды в Чевенгуре походит на организацию общественного питания, а
те, кого кормят, представляются как неразумные существа, дети или даже как
скотина. То есть происходит снижение автором - и того, что служит питанием,
и тех, кого кормят.
[Дванов ожидал Гопнера] "наружи, не скрывая головы от дождя" (Ч).
Нормальнее сказать с другим глаголом:
а) <не накрывая / не пряча> голову от дождя,
б) <не укрываясь / не прячась от дождя под крышу>,
бб) <не обращая никакого внимания на дождь>.
У глагола "накрывать" - явно более подходящее для данной ситуации
значение - 'закрывать, покрывать что-л. чем-л., положенным сверху', чем у
глагола "скрывать" (ср.: 'прятать, не давать возможности другим заметить
ч.-л.; делать невидимым, недоступным кому-л., заслонять; утаивать,
умалчивать, не рассказывать о ч.-л.' БАС). Употребленное вместо более
стандартных на его месте слов (а-б), слово "скрывать" вовлекает в
рассмотрение смыслы иных, сдвинутых относительно исходного, синонимических
рядов:
в) <не скрывая / не тая / не замалчивая каких-то фактов перед
кем-то>.
Сравним здесь его смысл и с глаголом "утаивать" - 'сохранять в тайне,
скрывать (чувства, мысли); прятать; тайно присваивать' (БАС), то есть, как
будто:
г) <не склоняя головы / не отступая перед кем-то>.
Конечно, и при употребленном, как у Платонова, "скрывать" вместо
"прятать" есть возможность понять всю фразу как 'спрятать голову', но тогда
голова должна мыслиться, скорее, как уже отделенная от тела! Возникает
добавочный смысл, с помощью которого наше понимание выходит из
затруднительного положения, куда загоняет его платоновская фраза:
вв) <как бы не склоняя своей головы перед дождем>.
Здесь дождь, видимо, мыслится как какое-то живое существо, враждебное
человеку. Или еще:
гг) <не скрывая своих мыслей, взглядов, правды от кого-то>.
Получается так, будто голова не только часть тела человека, но
одновременно и что-то вроде "носителя" его ментальных установок (мыслей,
соображений, взглядов итп.), которые можно скрывать от других, механически
"пряча", или как-то стыдливо "засовывая" их себе в голову? Это своего рода
перенос по смежности, несколько странная синекдоха. (Обычным является замена
"голова" вместо 'мыслящий при ее помощи человек', а здесь не так: "голова" -
это как бы 'сами мысли данного человека'.)
[Пиюся стреляет в кадетов, появившихся в Чевенгуре:] "...Его выстрел
раздался огнем в померкшей тишине" (Ч).
Ситуацию, обозначаемую глаголом раздаваться, следует обозначить,
согласно номенклатуре лексических функций Мельчука, как IncepFunc0 или, если
еще более "содержательно", можно дать ей имя ManifIncepFunc0. Наиболее
обычным именем ситуации при ЛФ-глаголе "раздаваться" со значением
а) 'отдаваться, быть слышиму, звучать гулом, раскатами' (Даль) -
является слово, обозначающее какой-то звук или непосредственно вызвавшую
этот звук причину. Так, раздаться может - выстрел, стук, скрежет, шорох,
колокольный звон, удар итп. Ср. все-таки чуть-чуть странно звучащую строчку
Некрасова "В лесу раздавался топор дровосека"... - то есть странную,
по-видимому, именно в силу величины допускаемого здесь пропуска, из-за
непривычности употребленной метонимии "топор" - для обозначения 'стука
топором, слышимого ухом'. Более нейтральным было бы без метонимии: "В лесу
раздавались стук топора / удары топором".
Но у слова "раздаваться" есть еще одно, так сказать, "зрительное",
значение (в словарях оно указывается как раз как основное):
б) 'становиться более широким, просторным; разделяясь на части и
образуя между ними свободное пространство, проход, расступаться' (что
соответствует подзначениям 1,2,3 у третьего значения этого слова по (БАС), а
также трем значениям, выделяемым для него в (МАС). Иллюстрируют это
следующие примеры: "...Лед снова треснул и широко раздался подо мною"
(Ляшко); "Брызнули волны, раздавшись под трупом..." (Жуковский) (МАС); У
Даля примеры более жизнеутверждающие: "Просторный сапог на ноге ссядется, а
тесный раздастся" (утешение сапожников); "Туман, облака, тучи раздались,
месяц проглянул".
В рассмотренном выше звуковом значении у "раздаваться" почти не важна
была среда распространения звука от вызвавшего события (само собой
разумелось, что этой средой может быть только воздух). Зато имела важность,
на мой взгляд (хотя это и не записано в толкованиях словарей), внезапность
обнаружения слушателем доносящегося звука (а1)! Если внезапности нет,
следует употребить уже другие глаголы того же синонимического ряда:
"прозвучать / послышаться / донестись" или что-то подобное.
По-моему, данный признак 'внезапность обнаружения' должен быть подведен
под категорию значимости для слова "раздаваться" в значении 'слышаться' по
сравнению со значением 'распространяться в ширину'. На равных правах в эту
значимость входит и признак, дополнительно распределенный относительно
первого:
(б1) 'равномерность и/или размеренность действия, идущего в стороны от
эпицентра к периферии', ср.: "...Звон часов лишь однозвучный раздается в
тишине" (Пушкин). - Здесь уже нет внезапности обнаружения ситуации
говорящим, а наоборот, имеется идея 'равномерности и однообразия'.
Сам этот признак 'равномерная распределенность действия' (б1),
заменяющий собой признак (а1), наводится, видимо, под давлением смысла слова
"раздавать" и навязывается семантикой этого производящего глагола: 'отдавать
по частям, <сразу> нескольким, многим, представлять в их распоряжение'
(БАС); или: 'наделять чем многих, давать каждому, делить по частям, оделять'
- "Раздал всем, а сам ни с чем" (Даль).
Иначе говоря, оказывается, что смысл 'раздавать' может просвечивать,
оставляя след в производном глаголе "раздаваться"! Т.е. удары могут
осмысливаться как
б2) 'раздаваемые, распределяемые, расходящиеся вокруг, в разных
направлениях, идущие от центра к периферии' (как это наблюдается при раздаче
денег, листовок итп.) и возникает следующие признак: 'иррадиация, оделение
или наделение чем-то окружающих (стоящих вокруг)'.
При этом смысл внезапности обнаружения действия говорящим, как сказано,
пропадает - среда может, например, медленно поддаваться, расходясь в
стороны. Так, в зрительном значении "раздаваться" (б), проявляющемся,
например, во фразе: "Грязь от колес раздавалась в стороны", можно усмотреть
следующие дополнительные признаки: среда распространения действия - нечто
густое или сыпучее, вязкое, инертное; существенна также причина, вызывающая
само движение (это движущееся под воздействием какой-то силы тело). Сам же
канал восприятия из слухового становится зрительным, и это переводит
действие в иной "модально-перцептивный регистр".
Но еще отличает "раздаваться" от других глаголов того же
синонимического ряда фиксация внимания слушателя на начальной точке
распространения звука (т.е. на том, откуда тот исходит), а не на конечной
точке, как для "слышаться" (к кому приходит, до кого доноситься, до какого
места достигает), и не на пространстве, им заполняемом - "звучать" (т.е.
где?)".
Кроме того, во фразе Платонова используется нестандартное сочетание
"раздался огнем", т.е. V+Sтв., характерное для зрительного значения
"раздаваться". Более привычно, конечно, было бы употребить в творительном
падеже такое дополнение, как, например: "раздался плечами вширь".
Вот и в следующих примерах творительный падеж имеет значение 'общей
орудийности, или внешнего проявления, результата происходящего превращения':
"просиял радугой / рассыпался прахом / взвейтесь кострами", "обнаружил себя
кашлем", "голос раздался криком в тишине ночи / прозвучал громом среди
ясного неба" (последними замечаниями я обязан Анне Зализняк).
Итак, на мой взгляд, платоновское употребление "выстрел раздался огнем"
как бы пытается удержать в себе сразу три значения - звуковое, зрительное и
орудийное:
а) 'внезапно прозвучал, послышался',
б) 'стал отчетливо виден, распространяясь из эпицентра к периферии' и:
в) 'неожиданно обнаружил / проявил себя в виде огня'.
Другим примером (на употребление того же глагола раздаваться) могут
служить следующие слова Якова Титыча (попав в Чевенгур, он страдает "ветрами
и потоками", и под этим предлогом отказывается выходить из своего дома):
"Я порочный человек, мой порок далеко раздается" (Ч).
Вообще-то "порок" не подводим ни под категорию звука, ни под то, что
можно "раздавать другим", ни под то, что может "распространяться" в
зрительном поле). Нормальнее было бы сказать:
а) <мой порок всем и так виден / всем известен / его легко
обнаружить / он проявляет себя в том-то и том-то>.
При этом обычными способами обозначения воздействия на средства
обоняния (запах, вонь), являются:
б) <распространяется вокруг / разносится по воздуху>: если глагол
"раздается" употреблен в этом значении, он имеет переносный смысл.
Если же представить, что герой хочет сказать, что его недуг проявляет
себя в специальных звуках, нормально выразить это так:
в) <характерные для моего порока звуки слишком хорошо слышны /
разносятся вокруг>.
(При последнем осмыслении в исходном примере следует признать наличие
эллипсиса со своеобразной метонимией: вместо "звуки раздаются" - "порок
раздается".)
В платоновском варианте, по-видимому, употребленные глагол и имя должны
служить для объединения одновременно вышеприведенных смыслов а), б) и в)
вместе:
абв) <соответствующие моему недугу звуки и запахи далеко
распространяются / широко расходятся во все стороны>.
(В исходном примере компоненты 'звуки и запахи', а также
'распространяться, расходиться вокруг' не выражены, а лишь восстанавливаются
читательским пониманием - через соответствующие предположения.)
Еще один пример характерного платоновского употребления "раздаваться",
совмещающего звуковое и обонятельное значения:
"Она положила руки на стол и затем перенесла их на свои возмужавшие
колени, не сознавая лишних движений. Ее жизнь раздавалась кругом, как шум.
Сербинов даже прикрыл глаза, чтобы не потеряться в этой чужой комнате,
наполненной посторонним ему шумом и запахом" (Ч).
О расширении валентной структуры слова уже писали. Создается иногда
впечатление, что Платонов может заставить любую грамматическую форму слова
служить выражением смысла любой другой формы (это, кстати, было
провозглашено как принцип работы сходного с ним, но, правда, в иной области
искусства, мастера - Павла Филонова), в чем одна из бьющих в глаза
особенностей, отличающих Андрея Платонова от других писателей. Разберем
пример:
"Чиклин прошел мимо забора и погладил забвенные всеми тесины отвыкшей
от счастья рукой" (Ч).
Безусловно проще было бы сказать:
а) <погладил забытые/ позабытые всеми тесины забора>,
аа) <погладил тесины, оставленные всеми без внимания / обычно никем
не замечаемые / преданные забвению / находящиеся в пренебрежении>.
Слово "забвенный" может иметь при себе только объектный, но не
субъектный актант. Ведь, "забвенный" - это 'преданный забвению, оставленный
или пребывающий в забвении'. Ср. по БАС: "забвение" - 1) 'забывание чего-л.,
пренебрежение чем-л.', 2) 'состояние забывшегося, забытье': "Никто ее колен
в забвеньи не целует" (Пушкин).
По-видимому, смещением употребления исходного слова в интерпретацию
этого места Платонов вовлекает такие альтернативные смыслы:
б) <герой погладил забор в самозабвении / забывшись / позабыв о
себе> или даже:
в) <прийдя от этого в состояние забытья>.
Рассмотренные в статье Марины Бобрик примеры "прохожие мимо, косарь
травы, произнес свое слово в окно", позволили исследовательнице даже
сформулировать такой своеобразный "закон сохранения смысла" у Платонова:
"семантику нереализованных компонентов конструкции принимают на себя
наличные компоненты ее" (указ. соч. с.171).
Сталкивание друг с другом противоречащих толкований и "подвешивание"
смысла
У Булгакова в "Мастере и Маргарите" в сцене допроса Иешуа Пилатом
используется образ "подвешивания" и "подвешенности" жизни человека за нить,
которую вольна поддерживать или оборвать некая всеведущая, полновластная
инстанция (бог-создатель, согласно Иешуа, или же рок, судьба, несчастливая
случайность, согласно скептическому мировоззрению Пилата). Данный образ
подвешенного положения по отношению к человеческой душе, судьбе или жизни -
вполне устойчивая древняя мифологическая конструкция.
Эту же емкую метафору можно использовать для обозначения приема,
которым пользуется Платонов, задерживая читательское внимание на тех местах,
где "результирующий" смысл однозначно не выводится из прочитанного. В таких
случаях автор именно как полновластный Создатель держит в своей руке нити
нашего понимания, тянущиеся к конкретному месту текста. Вот примеры:
"Чиклин остановился в недоуменном помышлении" (К).