Степанов Александр Николаевич. Порт-Артур. Том 1

   — Еще залп, — показал на Утес Агапеев.
   Снаряды опять упали вблизи японцев. На головном корабле начался пожар, и он стал уходить в море. Японская эскадра, дав с предельной дистанции несколько выстрелов по крейсерам и берегу, скрылась за Ляотешанем, и только несколько легких судов остались против Артура.
   Едва успел «Новик» стать на якорь, как около него неожиданно упал снаряд. Макаров приказал справиться на Золотой горе, откуда обстреливается порт, так как перед Артуром виднелись на горизонте лишь мелкие японские корабли.
   Грохот канонады из-за Ляотешаня указал направление, с которого японцы повели бомбардировку порта. Несколько снарядов опять легло около русских судов. На кораблях пробили тревогу и приготовились к принятию боя, стоя на якорях. Но противник был невидим, а выйти в море ввиду отлива было невозможно.
   — В этом молчании эскадры и береговых батарей, спокойно расстреливаемых японцами, много унизительного для крепости и флота, — возмущался Макаров, наблюдая с «Петропавловска» за обстрелом.
   Сперва японцы огонь всех своих броненосцев и броненосных крейсеров сосредоточили на эскадре. Легкие их суда издали вели наблюдение за результатами стрельбы и передавали их броненосцам. Разгадав это, адмирал приказал кораблям укрыться за Золотой горой и Тигровым полуостровом. Лишившись возможности вести наблюдение, японцы перешли на обстрел площадей, наугад засыпая различные участки порта. С мостика «Петропавловска» было видно, как снаряды ложились на пустом месте. Все же один из снарядов попал в носовую башню на «Ретвизане», затем два снаряда попали в «Аскольд», везде обошлось без потерь.
   — Ваше превосходительство, — подошел к Макарову Агапеев, — не думаете ли вы, что за бомбардировкой последует высадка десанта в районе Голубиной бухты?
   — Транспортов сегодня нигде не было видно, кроме того, через два часа начнется прилив, и наши броненосцы смогут выйти в море для атаки японцев. За это время много не высадишь, да еще на здешнем мелководье, когда придется издалека переправлять десант на лодках. Все же необходимо предупредить крепость о возможности попыток высадки японцев.
   — Тогда я сейчас отправлюсь на берег в штаб генерала Стесселя.
   — Напишите от моего имени коротенькую записку генералу о необходимости усиления береговой охраны с суши.
   — Слушаюсь, сейчас будет сделано.
   Через пять минут шлюпка с Агапеевым отчалила от «Петропавловска»и заныряла по волнам под обстрелом.
   — Раз японцы могут нас обстреливать через Ляотешань, то, значит, и мы можем их обстрелять таким же способом. Для этого нам необходимо лишь устроить наблюдательный пункт на одной из вершин Ляотешаня и соединяться с ним флагами или, еще лучше — по телефону. Надо поручить флагманскому артиллеристу немедленно осуществить это, — проговорил Макаров.
   Обстреляв бассейн, японцы перенесли огонь на город. То тут, то там — в Старом, а затем и в Новом городе — начали подниматься колоссальные столбы дыма и пыли, отливавшие особым красно-желтым блеском. Улицы опустели, магазины закрылись, и все поспешили забраться в подвалы, ледники, погреба… Только неугомонные уличные мальчишки при каждом разрыве бежали осматривать причиненные повреждения и разбегались, услышав рев нового снаряда.
   Рабочие в порту, бросившие было работу при первых попаданиях снарядов, вскоре опять вернулись в мастерские и приступили к работе, прислушиваясь к грохоту близко рвущихся снарядов. Но в самые доки ни один из них не попал.
   Едва Агапеев успел добраться до штаба крепости, как начался обстрел города. Стессель, из окна своей комнаты наблюдавший за бомбардировкой порта и эскадры, встретил полковника весьма нелюбезно.
   — Я только что хотел послать Макарову просьбу выйти в море и атаковать японцев. Пора нашим морячкам набраться храбрости и высунуть свой нос в море.
   — Вы, ваше превосходительство, несправедливы к морякам. С приездом адмирала Макарова они все время готовятся к выходу в море… — возразил Агапеев.
   — Не вижу и не знаю, к чему они готовятся, но несомненно, что эскадра по-прежнему предпочитает отстаиваться в порту, чем сражаться с японцами.
   — Отлив мешает эскадре в настоящий момент выйти в море.
   — Не надо было забираться в порт. Ожидали бы отлива на внешнем рейде под прикрытием береговых батарей.
   — Там трудно предохранить корабли от ночного нападения японских миноносцев.
   — Все это пустые отговорки! Попросту моряки трусят и предпочитают прятаться за спину крепости. Вы зачем, собственно, пожаловали ко мне, полковник?
   Агапеев передал генералу пакет от Макарова.
   — Кто это дал право командующему флотом указывать мне, какие меры следует принимать для обороны подступов к крепости? — обрушился Стессель на посланца, прочитав письмо адмирала.
   — Адмирал Макаров лишь сообщает вам о своих опасениях возможности высадки десанта под Ляотешанем.
   — Его мнение меня совершенно не интересует. Совсем зазнался ваш Макаров, придется его одернуть и поставить на место. Сейчас я напишу ему ответ.
   Грохот близкого разрыва заставил обоих вздрогнуть.
   — Этого еще не хватало! По милости наших моряков мы ежеминутно подвергаемся смертельной опасности. Передайте Макарову мое категорическое требование — любыми мерами предотвратить впредь бомбардировку Артура с моря. Пусть часть кораблей постоянно дежурит на внешнем рейде и вступает в бой с японцами, как только они приблизятся к крепости.
   — Наш флот настолько слабее японского… — начал было Агапеев, но грохот взрыва не дал ему закончить.
   Перед самым домом взвился огромный столб дыма, посыпались стекла и штукатурка. Генерал в ужасе отскочил в глубь комнаты и закрестился.
   — Сохрани меня, боже, великой милостью твоей, — прошептал он.
   — Вы бы, ваше превосходительство, лучше укрылись в блиндаже на время бомбардировки, — посоветовал Агапеев.
   — Нет еще у меня блиндажей. Макарову хорошо там сидеть за толстой броней, ему никакие японские снаряды не страшны, а мы здесь ежесекундно рискуем погибнуть во время обстрела.
   Генерал перешел в другую комнату, выходящую окнами на двор. В дверь постучали, и вошел подполковник Дмитриевский, из штаба крепости.
   — Ваше превосходительство, штаб Седьмой дивизии сообщает, что со стороны Голубиной бухты слышна сильная ружейная перестрелка, — доложил он.
   — Возможно, что это попытка высадить десант, — заметил Агапеев.
   — Вы думаете, полковник? — испуганно посмотрел на него Стессель.
   — Так предполагает адмирал Макаров…
   — Это, это черт знает что такое! Допустить высадку десанта рядом с Артуром! Среди бела дня! При наличии нескольких десятков боевых судов! — возмутился генерал. — Сейчас же отправлю наместнику телеграмму с просьбой убрать отсюда Макарова. В Артуре такой адмирал не нужен.
   — Прошу прощения, ваше превосходительство, — вмешался Дмитриевский. — Сообщение штаба Седьмой дивизии весьма тревожно, и необходимо принять самые срочные меры.
   — Вызвать ко мне Кондратенко. Я посоветуюсь с ним.
   — Надо торопиться, ваше превосходительство. Разрешите, я сам съезжу к генералу Кондратенко и с ним в штабе договорюсь обо всем. О принятых мерах мы сообщим вам через ординарца или по телефону, — предложил Агапеев.
   — Буду очень благодарен, Я прикажу вам подать верховую лошадь с ординарцем. Дмитриевский понадобится мне здесь, — тотчас согласился Стессель.
   Через несколько минут Агапеев уже скакал по улице, направляясь в Новый город, где находился штаб Седьмой дивизии. Несмотря на довольно сильный обстрел, в городе не было заметно разрушений. Кое-где вылетели стекла, на мостовых виднелись воронки от разрывов снарядов и валялись опрокинутые телеграфные и телефонные столбы, опутанные порванной проволокой.
   Когда Агапеев миновал Старый город и выехал на дамбу, соединяющую Старый и Новый город, японцы внезапно перенесли огонь на Новый город, который мгновенно окутался облаками пыли и дыма. Грохот взрывов заглушал истерические вопли обезумевших от ужаса людей, которые бежали, неся на руках детей, гнали перед собой испуганных коров и отчаянно визжавших свиней. Поджав хвосты, рядом стремительно неслись собаки.
   Агапеев не рискнул ехать дальше и придержал лошадь. Он не заметил, как к нему подъехал Кондратенко вместе с начальником пограничной стражи подполковником Бутусовым.
   — Смею вас заверить, ваше превосходительство, что никакого японского десанта нет. Иначе я бы это знал от своих пограничников. Да и китайцы не были бы так спокойны, как сейчас, — уверял Бутусов.
   — Чем же вы объясняете ту стрельбу, которую вы сами слышали со стороны Голубиной бухты? — спросил Кондратенко.
   — Пока ничего об этом сказать не могу и еду туда с целью выяснить, в чем дело.
   — Здравия желаю вашему превосходительству! — заметив их, подъехал к генералу Агапеев. — Я направлен генералом Стесселем в штаб вашей дивизии с приказанием двинуть полки, дивизии с артиллерией в Голубиную бухту, где, по-видимому, происходит высадка японского десанта.
   — Значит, нам по дороге! Прошу присоединиться к нам. Как только выясним, кто — и по ком стреляет, конным ординарцем донесем в штаб крепости, — решил Кондратенко и тронул лошадь широкой рысью.
   Между тем обстрел Нового города прекратился, и можно было проехать через него. Тут тоже не было сильных разрушений, хотя все улицы были усыпаны битым стеклом и известкой.
   — Не столько разрушений, сколько шуму! — заметил Кондратенко.
   — Важно моральное действие бомбардировки на наши тылы. Они у нас слабонервны и легко впадают в панику, — проговорил Агапеев.
   — Вы имеете в виду штаб крепости? — улыбнулся генерал.
   — Только что имел возможность наблюдать впечатление обстрела на этот штаб, — отозвался Агапеев.
   — К сожалению, у генерала Стесселя частенько пошаливают нервы. Вероятно, и сегодня он чувствует себя не в своей тарелке.
   — Ваши предположения, ваше превосходительство, совершенно справедливы.
   Разговаривая таким образом, Кондратенко со своими спутниками скоро догнал колонну войск, двигающуюся по шоссе к Голубиной бухте. Тяжело нагруженные винтовками и вещевыми мешками, солдаты шли не в ногу, многие выходили из строя и садились у обочины, перематывая портянки.
   — Сразу видно, что полк недавно сформирован! — сказал Агапеев.
   — Это Двадцать восьмой полк. Он еще даже не вполне укомплектован, новобранцы и запасные продолжают прибывать каждый день. Где командир полка? — спросил Кондратенко у одного из офицеров.
   — Не могу знать, где-то впереди, — отозвался тот.
   — Наведите порядок в роте и следите за его сохранением на походе, — сделал замечание генерал и направился дальше.
   Обгоняя роты, он на ходу здоровался с солдатами, которые отвечали вразброд, с удивлением глядя на неизвестно откуда взявшееся начальство.
   Во главе полка на жирной лошади медленно ехал командир полка полковник Мурман. Полный, уже сильно пожилой человек, лет за пятьдесят, в очках и со свисшими вниз длинными запорожскими усами, он писклявым бабьим голосом подал команду: «Смирно!»— и подъехал с рапортом к Кондратенко.
   «Каков поп, таков и приход», — подумал Агапеев, глядя на мешковатую фигуру Мурмана.
   Приказав командиру немедленно привести полк в порядок, Кондратенко широкой рысью двинулся дальше.
   Вскоре он нагнал артиллерийский дивизион. Хорошо кормленные сильные лошади легко тащили полевые пушки. Рослые, подтянутые артиллеристы шли рядом с пушками. Едва генерал поравнялся с последней запряжкой, как солдаты голосом сообщили командиру дивизиона о появлении начальника дивизии, и через несколько минут Кондратенко увидел скакавшего ему навстречу полковника Мехмандарова.
   Весь заросший густейшей черной бородой, которая сливалась с усами и волосами на голове, полковник казался Черномором, стремительно мчавшимся на своей огромной вороной лошади. Эффектно отсалютовав шашкой, он остановил коня в нескольких шагах от генерала и зычным, низким голосом отдал строевой рапорт. На вопрос генерала, выслана ли вперед разведка, полковник доложил, что все конные разведчики подкомандой адъютанта дивизиона уже давно выдвинуты вперед и с минуты на минуту можно ждать от них донесения.
   Поблагодарив Мехмандарова за прекрасный вид его части, Кондратенко направился к идущему впереди Двадцать пятому стрелковому полку. В отличие от Двадцать восьмого, он шел в полном порядке, в ногу, соблюдая дистанцию и равнение в рядах. Командир его, полковник, четко отдал рапорт и доложил, что вперед выслана рота с пулеметами и разведчики.
   — Вы слышали ружейную перестрелку? — справился Кондратенко.
   — Так точно. Временами очень даже сильную, — отозвался полковник.
   — Вот, например, сейчас…
   Спереди из-за поворота дороги донеслось несколько ружейных залпов, сменившихся частым огнем. Захлебываясь, затакал пулемет. Затем все сразу смолкло.
   — По-видимому, японцы прикрывают свою высадку ружейным и пулеметным огнем с мелких судов, которые могут близко подойти к берегу, — решил Кондратенко.
   В это время на дороге показался старик китаец. Он шел не торопясь и даже не оглядываясь на выстрелы. К нему подъехал Бутусов и заговорил с ним по-китайски.
   — Что он сообщает? — поинтересовался Кондратенко.
   — Уверяет, что никаких японцев нет, а стрельбу ведет «русска капитан», — ответил подполковник.
   Китаец подошел сам и, низко кланяясь, продолжал что-то бормотать.
   — Японси нет, китайси бойся нет, — разобрал генерал.
   — Кто же тогда стреляет? — недоумевал командир полка.
   — Русска капитана, пу, пу, пу, — подняв руки, как для стрельбы, ответил китаец.
   — Поехали вперед, — решил Кондратенко и вместе с Агапеевым и несколькими разведчиками поскакал по шоссе.
   За поворотом перед ними открылась широкая панорама моря с четко видимыми километрах в пяти от берега японскими кораблями. Ни на море, ни у берега не было ни одной лодки.
   — Где же десант? — в один голос воскликнули все.
   — Его нет и не было! — убежденно ответил Бутусов. — Китайцы давно об этом бы знали, конечно, находились бы в большом страхе.
   Неожиданно в стороне от дороги раздался резкий свист, и тотчас затрещали ружейные выстрелы. Испуганные лошади бросились в сторону.
   — Что за черт! Стреляют, а пуль нет! — удивился генерал.
   — Я сейчас узнаю, в чем дело! — И Агапеев, перескочив через канаву, поскакал напрямик по сжатому полю. Скоро он увидел стрелковую цепь, совершавшую перебежку. Сзади нее спокойно ходил поручик и поправлял солдат.
   — Помни, ребята, когда соседний взвод побежит, усиленно стреляй, поддерживай его своим огнем, — пояснил он и громко свистнул.
   Цепь побежала, сопровождаемая частым огнем.
   — Кто вы такой? — подлетел к офицеру Агапеев.
   — Начальник команды разведки Четырнадцатого полка поручик Енджеевский.
   — Это вы с утра здесь стрельбой занимаетесь?
   — Так точно! Сейчас буду кончать занятия, — взглянул Стах на часы.
   — Разве вы не знаете, что японцы бомбардируют Артур?
   — Они мне не мешают, господин полковник. Если бы они вздумали высадить десант, то у меня для наблюдения высланы разведчики. Пока на море все спокойно.
   — Что бы вы могли сделать, имея только учебные патроны, в случае появления десанта?
   — У меня есть целая двуколка боевых. При появлении японцев рассыпал бы команду в цепь и открыл по ним огонь. Одновременно послал конного ординарца с докладом о действиях японцев в штаб крепости. Думаю, что продержался бы до подхода подкреплений из Артура, — спокойно отвечал поручик.
   — Заварили вы кашу! В штабе Седьмой дивизии решили, что японцы высаживаются в этом районе и двинули сюда всю Седьмую дивизию.
   — Об этом мне ничего не известно! Я провожу занятия, согласно расписанию, утвержденному командиром полка, — оправдывался Енджеевский.
   — Прекратите огонь и отправляйтесь к генералу Кондратенко. Он ждет вас на шоссе, — распорядился Агапеев.
   Узнав о причине переполоха, Кондратенко громко расхохотался.
   — Вот что значит, у страха глаза велики! Вместо этого чтобы направить сюда хорошую разведку, двинули всю дивизию. На будущее время такие занятия необходимо все же согласовывать со штабом крепости, — решил генерал.
   — Вы не видели разведчиков Двадцать пятого полка? — спросил у подошедшего поручика Рейс.
   — Так точно, видел! Они отправились по берегу моря и не хотели мне верить, что японцами здесь и не пахнет. С ними были и артиллеристы, — пояснил Стах.
   Тем временем японские корабли, усиленно задымив, прекратили стрельбу и начали отходить в море.
   Когда Стессель узнал о причине переполоха, то пришел в неистовство и приказал посадить Биджеевского на десять суток на гауптвахту.
   — Да за что же, Анатолий Михайлович, вы хотите наказать этого чрезмерно старательного юношу? Он только выполнял приказ своего командира полка, — заступился за Енджеевского Кондратенко.
   — За глупость!
   — Последняя по уставу не наказуема, — усмехнулся Кондратенко.
   Но Стессель был неумолим, и в тот же день Водяга водворил Стаха на губу.
   Вечером, после бомбардировки, Макаров созвал экстренное совещание на «Петропавловске»с участием всего генералитета крепости.
   К семи часам в приемной адмирала собрались уже все адмиралы и командиры судов, а также Стессель, Никитин, Кондратенко и Белый со своими адъютантами, — всего человек около тридцати.
   Макаров, поглаживая бороду, открыл совещание коротким анализом событий минувшего дня.
   — Вчера у коменданта крепости я указал, что Ляотешань наиболее уязвимое место в обороне Артура. Не прошло и суток, как все мои опасения подтвердились. Сегодняшняя бомбардировка наглядно показала, где именно мы наименее защищены, вернее — совершенно не защищены, — продолжал Макаров. — Самое верное средство раз и навсегда отучить японцев от стрельбы через Ляотешань — это установить на нем орудия. Но этого скоро не сделаешь. Нужен, по крайней мере, месяц для постройки батарей. Поэтому я решил пока что устроить там лишь наблюдательный артиллерийский пост и соединить его телефоном с эскадрой.
   — Этот вопрос нужно еще обсудить у меня в штабе.
   — Пока мы его будем обсуждать, японцы могут повторить сегодняшнюю бомбардировку. Действовать надо немедленно, — пытался урезонить Стесселя Макаров.
   — Если флот будет и впредь прятаться в гавани, то японцы смогут каждый день упражняться в такой стрельбе.
   — Эскадра, ослабленная еще двадцать шестого января, пока не в состоянии принять бой с японцами в открытом море, стоя же на якоре в порту, она сможет отвечать тем же перекидным огнем через Ляотешань.
   — Как твое мнение, Василий Федорович? — спросил Стессель у Белого.
   — Предложение адмирала Макарова можно только приветствовать, — ответил генерал.
   — По-моему, не следует этого делать, — вмешался Никитин. — Если нужен наблюдательный пункт на Ляотешане, то пусть его обслуживают наши крепостные артиллеристы.
   — Крепостные артиллеристы незнакомы с нашими орудиями и правилами стрельбы, — возразил Молас.
   — Нехитрая штука и научиться, — бросил Никитин.
   — Быть может, мы пошлем туда представителя и от флота, и от крепостной артиллерии? — вставил Кондратенко.
   — Я считаю, что довольно будет и одних моряков, — ответил Белый. — Пусть они наблюдают и отвечают за результаты стрельбы.
   — Присоединяюсь к мнению генерала Белого, — сказал Стессель.
   — Итак, морякам разрешается иметь свой наблюдательный пункт на вершине Ляотешаня, — иронически резюмировал прения Макаров. — Перейдем теперь к вопросу о сооружении батарей.
   — Тут надо договориться с крепостным инженером и нашими артиллеристами. Первый даст саперов для проведения дороги, а вторые помогут технически, — уже миролюбиво проговорил Стессель.
   — Поручим полковнику Агапееву согласовать все связанное с этим вопросом, — решил Макаров.
   — Мы от себя выделим или капитана Гобято, ила прапорщика Звонарева, — предложил Белый, — они и проведут эту работу.
   — Что может в артиллерии понимать прапорщик? — удивился Никитин.
   — Он весьма успешно вел переделку лафетов на Электрическом Утесе, — ответил Белый. — Сейчас я ему поручил ту же работу и на других батареях. На Ляотешане он вполне справится.
   Когда перешли к обсуждению вопросов связи берега с флотом, Макаров предложил выделить матросов-сигнальщиков на все батареи. Стессель решительно запротестовал.
   — Нам такой связи не надо. Сами разберем, что делается у нас перед глазами, и будем сообразно действовать.
   Макаров предложил Агапееву договориться об этом со штабом крепости и крепостной артиллерии.
   Под конец заседания Макаров сообщил, что наутро он намеревается вывести всю эскадру в морей попробовать поискать отдельные небольшие отряды японцев.
   — Нынешняя война прежде всего война за обладание морем. В настоящее время мы значительно слабее японцев, и, чтобы выровнять наши силы, необходимо нападать на их отдельные корабли или маленькие отряды. В заключение не могу не выразить горячей надежды, что наши отношения с крепостью наладятся в ближайшее время, — закончил адмирал свою речь.
   После заседания Макаров пригласил всех ужинать на корабль. Стессель и Никитин демонстративно отказались и уехали, а Белый и Кондратенко приняли приглашение.
   В дружеской беседе они очень быстро договорились по всем пунктам и решили на будущее время действовать сообща, минуя по возможности штаб крепости.
   — С момента своего визита к Стесселю я чувствую себя крайне расстроенным враждебным отношением ко мне крепостного начальства, — говорил Макаров. — Поскольку мы заняли Артур только для того, чтобы иметь стоянку для флота, вполне естественно, что и крепость создана для его защиты. Тем приятнее мне было так легко и просто договориться с вами, господа.
   — Я вполне разделяю вашу точку зрения, Степан Осипович, — ответил Белый, — и прошу завтра же прислать матросов-сигнальщиков хотя бы на наши важнейшие батареи — Золотую гору и Электрический Утес.
   — В свою очередь, я прошу вас также помочь мне на Ляотешане, — попросил Макаров.
   — Я повидаю начальника инженеров крепости полковника Григоренко, — сказал Кондратенко, — и в ближайшие же дни вместе с ним и Василием Федоровичем выберу там места для установки батарей; наметим попутно и направление новых дорог.
   — Я надеюсь, господа, что вы позволите мне отныне считать вас своими союзниками в деле обороны ПортАртура, — закончил адмирал.
   Макаров проводил генералов до самого трапа и приказал Дукельскому сопровождать их до пристани. Когда шлюпка отошла, Макаров стал прохаживаться по палубе. Он понял, что сегодня он нашел себе точку опоры в Артуре.
   Утром Звонарев был вызван в Управление артиллерии. Вместе с ним на линейку села и Шурка Назаренко, отправлявшаяся на курсы сестер. День выдался ясный, солнечный, слегка ветреный. Море расстилалось перед глазами до самого горизонта. Ни одного корабля, ни одного дымка не было видно.
   — Хорошо сегодня, — заметил Звонарев.
   — Должно, японцы в обед явятся. Они всегда, как только ясно, обязательно приходят к Артуру.
   — Вы уже привыкли к обстрелу, Шура?
   — Привыкла, только когда близко снаряды рвутся, то страшно бывает. Тогда я в погреб ховаюсь, и там мне совсем не страшно.
   — Будете сестрой, придется вам и на позициях бывать, — там страшнее будет, чем у нас.
   — Папаня намедни сказывал, что по Утесу бьют самые что ни на есть большие пушки у японцев. Хотят они его вконец разбить, чтобы он им на море не мешал. Хоть бы эта война поскорей кончилась да опять помирному жить!
   — Замуж торопитесь?
   — Об этом я и не думаю. Учиться хочу.
   — Зато Пахомов, верно, ждет не дождется, когда вам шестнадцать лет исполнится.
   — Пусть ждет, все равно я за него не пойду, — угрюмо проговорила девушка. — Противен он мне.
   Разговаривая, они незаметно доехали до Управления артиллерии. Шурка Назаренко пошла к Варе, а Звонарев к генералу. Белый встретил его очень радушно.
   — Я хочу поручить вам одно важное дело-установку орудий на Ляотешане. Работа спешная и в двухнедельный срок должна быть окончена, — сообщил генерал.
   — Боюсь, что я не справлюсь с этой работой. Я ведь еще очень мало понимаю в артиллерийском деле.
   — Зайдите сейчас к Гобято, я ему уже говорил об этом.
   Звонарев откланялся и пошел в мастерские. Он не застал Гобято там, зато встретил в механическом цехе очень утомленного Братовского.
   — Сильно устаете? — спросил его Звонарев.
   — Не столько от работы, сколько от стояния под ранцем да от внеочередных нарядов. Нельзя ли мне к вам, ваше благородие, на Электрический Утес? — попросил Братовский.
   — Сегодня же об этом переговорю с капитаном. Только вам делать у нас сейчас нечего. Работы по переделке закончились, сам я назначен на установку орудий на Ляотешане, на Электрическом, верно, не буду вовсе бывать.
   Звонарев вернулся в Управление, где наконец застал Гобято.
   — С Ляотешанем ерунда какая-то получается. Мы отдаем морякам свои пушки, они их с помощью пехоты устанавливают, а обслуживать батареи будем мы, а не моряки. Пока все это не разъяснится, к этой работе приступать нечего. Вас же попрошу сейчас побывать на Двадцать второй батарее у Вамензона. Посмотрите, в каком состоянии у них орудия и лафеты, можно ли им увеличить заряд для получения большей дальности. Что же касается углов возвышения, так они и сейчас стреляют при предельном возвышении. Лошадь вам сейчас подадут, я уже об этом распорядился.