Страница:
кроме того, имеет значение и приток гормонов и гормоноподобных соединений,
выделяемых эндокринными клетками и содержащимися в рабочей массе Кишки. Тут
же на равных правах участвуют в процессе и бактериальные метаболиты,
образованные под действием бактериальной флоры. Еще один поток - это
вещества из среды загрязнения пищевых продуктов. Среди такой "грязи"
находятся и ксенобиотики. Они действуют совместно с балластными веществами -
пищевыми волокнами, не подлежащими перевариванию, но стимулирующими этот
процесс. Вот почему полезно пожирать хлеб с добавками отрубей, да и вообще
не гнушаться грубой пищи.
В каком же углу пищеварительного процесса спряталась наша начмедиха?
Ясно, что пищеварение и усвоение идет в три этапа: внеклеточное, то есть в
полости кишки, мембранное и внутриклеточное. Практически везде могут жить
микробы: только вне клеток устраиваются бактерии, а внутри - вирусы.
Уважаемый мной профессор А.Ю.Барановский так и написал в одной из своих
монографий: "Трудно переоценить роль микрофлоры кишечника не только в
процессе пищеварения, но и в жизнедеятельности всего организма. При участии
бактериальной флоры кишечника формируются три потока веществ, направленные
из желудочно-кишечного тракта во внутреннюю среду организма. Один из них -
поток нутриентов, модифицированных микрофлорой (например, амины, возникающие
при декарбоксилировании аминокислот), второй - поток продуктов
жизнедеятельности самих бактерий и третий - поток модифицированных
бактериальной флорой балластных веществ".
Как не вертись, но биомасса микробов кишечника человека составляет пять
процентов общей массы. В одном грамме содержимого, например, слепой кишки
содержится около двух миллиардов микробных клеток, среди них представители
семнадцати семейств, сорока пяти родов и более четырех сот видов. Но самое
главное, что количество микробов, содержащихся только в этом отделе Кишки, в
150 раз превышает общую численность человечества. Наивысшая микробная
теснота имеет место в прямой кишке. На эту полость как раз и покушаются
гомосексуалисты. Они полагают, что в тесноте, да не в обиде! От азарта
ненависти микробы из этого отдела моментально заселяют мочеиспускательный
канал извращенцев, добавляя тем самым невероятные невзгоды в их жизнь.
Вдруг меня что-то словно осенило: я понял, что начмедиха не была
допущена в нижние отделы Кишки, ибо Проведение обычно останавливает таких
поганых тварей хотя бы на уровне чистилища, то есть в желудке. Именно здесь
их хорошо протравливают кислотой и агрессивными пищеварительными ферментами.
Значит, если мои предположения справедливы, то Колесова Зинаида Семеновна
есть никто иной, как Helicobacter pylori. Конечно, это она, попав в наше
учреждение, мастерски маскировала свое истинное бактериальное лицо, прячась
под покровом слизи - под муциновым субстратом - защищающим нежные клеточные
структуры желудка. Заодно коварная особа травмировала покровы чистых
человеческих душ. Исподволь она вела разрушительную работу, создавая зоны
поведенческой эрозии, язвенные изъязвления. Для залечивания такой "порубки"
требовались колоссальные усилия других людей. Больной человек - это нежное и
зыбкое существо, часто одной ногой стоящее в могиле. Его даже не требуется
подталкивать к краю зияющей пропасти, достаточно не протянуть вовремя руку и
не помочь выкарабкаться - и грех свершен! Начмедиха губила мятежные души
больных огромными дозами аминазина, электрошоком, да змеиным гипнозом,
напрочь зомбирующим волю, уродовавшими память и мысли страждущих свободного
творческого полета. Отечественные сумасшедшие были лишены ласки и деликатной
поддержки. В условиях рыночной экономики они оказывались
неконкурентноспособными иностранным сумасшедшим, то есть не обеспечивалась
поддержка государством "отечественного производителя". Зинаида Семеновна не
была патриотом отечества - она, мне кажется, метила в Израиль, где такого
говна собралось и так слишком много! Она наносила порчу святому делу
медицины, жестоко попирая милосердие и альтруизм. Ехидну должен был кто-то
остановить: но кто будет этим "кто-то"?
В момент моего одухотворения, потребовавшего от полнейшего отрешения от
плоти, то есть вхождения в прострацию, снова в палату вошла Зинаида
Семеновна. Я-то, наивный, полагал, что она решила постараться загладить
случившееся. А стерва, оказывается, решила договорить невысказанное. Она
метила в самое сердце славянину - старалась подавить меня ветром агрессии.
Но именно в этот момент - то ли случился медицинский казус, то ли так было
угодно Проведению - настал "перелом". На моем почти безжизненном теле
началась парадоксальная реакция органа, условно названного мною в порыве
эстетического взлета "цветком лотоса". Еще недавно обвисшие Его лепестки
вдруг начали собираться в единый бутон, оформляясь в конструкцию, имеющую в
биологии название "пестик", если хотите, "рыльце" и "столбик". Да, я всегда
был отличником по биологии, склонным к мыслительной импровизации. Мне
казалось, что моя мужская атрибутика приобрела суть единого целого: "завязь"
бурлила и колобродила, посылая нежные биотоки по каналам "тычиночных нитей".
И вот Он возник, восстал, как Феникс из пепла. Он освободился от
широкомасштабной прострации и заговорил своим особым языком - языком
неповторимого жеста, знакомого каждому пионеру и школьника!
Зинаида Семеновна остолбенела, но не попятилась. Скоро нежная улыбка
одобрения и легкий пунцовый колер подернули кожные покровы лицевого черепа,
мимическая мускулатура заинтригованной женщины напряглась. Может быть,
впервые в жизни на ее врожденную бесцветность мужское начало отреагировало
так однозначно! Было от чего остолбенеть и выпустить женскую фантазию на
волю. Мои собратья по несчастью внимательно ко мне присматривались, еще не
полностью осознавая торжество момента. Но мы-то уже были единым коллективом.
Тут же возымела действие психологическая и физиологическая синергия. Взору
заместителя главного врача по медицинской части открылась весьма
примечательная картина. Все терапевтическое сообщество лежало поверх одеял
на своих койках только в больничных кальсонах, пошитых из белого просторного
полотна. Как по команде из отечественного "пентагона", из ширинок просторных
кальсон наружу выставились бравые солдаты - бойцы сексуального фронта. Можно
было, собственно говоря, выбирать, ориентируясь и на масштаб, и на эстетику,
и на частности!
Не знаю, что удержало Зинаиду Семеновну от моментального
умопомешательства, но "момент истины", бесспорно, в ее сознании наступил.
Потом, под глубоким гипнозом, она сознается в том, что такого восторга она
никогда ранее не испытывала. Мечта об Израиле, на родину предков к Богу
Фаллоса, отпала сама собой - все было здесь, под руками, практически, в
неограниченном количестве. Было необходимо только - всем умело
распорядиться!
Надо сказать, что в палате, как обычно в свободное от лечебных процедур
время, присутствовала наша общая любимица - Клара. Вид всеобщего единения
мужской плоти так подействовал на ее, несколько смещенное болезнью
воображение, что рассудок "сладкоежки" помутился окончательно. Клара
полностью растерялась в вопросе выбора, ей хотелось отдаться всем сразу и
обязательно одномоментно воспринять пучок восторга! Но такой номер еще
никому не удавался.
В это же время в палату вошла обворожительная медицинская сестра Ирэн,
сильно симпатизирующая брату Александру. Обе ее руки были заняты крышкой от
большого стерилизатора, наполненной горой шприцев с лошадиными дозами
лекарств. И когда она, сгорая от неожиданно возникшего восторга,
инстинктивно, чисто по-женски, всплеснула руками, крышка и шприцы грохнулись
на пол. То был эпический аккорд затаенной женской страсти!
Самое коварное заключалось, конечно, в том, что психические больные,
особенно шизофреники, трасцендентно-чувствительны. Им об интересных событиях
совсем необязательно сообщать по радио или телефону. Под нами располагался
этаж, на котором размещалось женское отделение: даже древние старухи, уже
заведомо ощущая себя под мужчинами, чутко отреагировали на сексуальную
установку. Наш корпус выл на разные голоса. Мужское отделение моментально
солидаризировалось с нашей палатой и, получив необходимый импульс, тут же
приняло боевую стойку. Мужики, прикусив руку, не владея собой, выли от
неразрешимой грусти и тоски по сексу. Женщины им вторили от ощущения своей
неполноценности и обделенности. Им казалось, что рядом бурлит жизнь,
обоходящая стороной женское отделение психиатрической лечебницы. Никто из
них не имел возможности прикоснуться губами - ни теми, ни другими, ни
третьими. В едином хоре тоски и восторгов громче всех звучал голос Клары.
Зинаида Семеновна и Ирэн лишь разводили руками, пребывая в частичном
двигательном ступоре. Нерв психиатрических отделений явно был биполярного
свойства. "Однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь
тому, что имена ваши написаны на небесах" (Евангелие от Луки 10: 20).
Первым возвратился в мир бытовых реальностей Виктор Каган: еврейский
темперамент, вообще, не очень устойчив. Потому-то представителей народа,
Богом избранного, все время куда-то бросало и заносило - то в революцию, то
в контрреволюцию, то в ЧЕКА, то оттуда да в самые страшные лагеря, или того
хуже - пароходом в Мексику, да альпинистским ледорубом по башке. И поделом:
будь ты хоть самым умным евреем, но не смей дерзить даже самому глупому
грузину, особенно, если он возомнил себя вождем! Но у Виктора в этот раз
были другие проблемы: прежде, он ощутил непреодолимое желание почесать
бороду, затем пятку. Потом нужно было прогнать Клару, бившуюся в поисках
оргий и пытающуюся усесться Виктору на "манифест" о сексуальной свободе. Но
даже по запаху чувствовалось, что женщина переживала самый разгар месячных.
А благородный секс - это, прежде всего, эстетика и только потом механика.
Иначе говоря: эрос и антисанитария не совместимы!
Вторым откатился от элитных самцов Эйдемиллер - видимо, по тем же
причинам. И то сказать, психика артиста по природе своей не может быть
максимально устойчивой, и никакими особыми тренировками здесь ничего
впечатляющего не достигнешь. Но профессора особо не грустили. Эйдемиллер и
Каган занялись обсуждением теоретической стороны полового вопроса, успешно
наметили тезисы очередного выступления по телевиденью с целью разъяснения
широким слоям населения сложностей выбора сексуального партнера и, вообще,
процесса поло-ролевой дифференциации от рождения человека и до самой смерти.
Думали дать не только исторический срез проблемы, но и оценить все с позиций
страноведенья, то есть уточнить, как все происходит у разных народов, на
разных континентах, в разных государствах.
Зинаиду Семеновну к тому времени сморило тоже - она вдруг вскрикнула
дурным голосом и всей массой, даже не страхуясь руками, обрушилась на пол.
Удар головой об пол был очень сильным - стекла в фрамугах зазвенели
мелодично-шальным звоном. Женщину можно было понять: ее никогда еще так
торжественно не встречали. Она была обделена мужской лаской и эротическим
вниманием, никогда еще не стояли вокруг ее скромной половой фантазии так
стройно и многообещающе хищные штыки выносливых часовых. Ирэна все еще
держалась молодцом, но чувствовалось, что теперь, в этом густом лесу из
фаллосов, у нее надолго не хватит выдержки и медицинской терпимости.
Наконец, и она ослабла, спеклась, как говорится: подхватив под руку почти
безжизненное тело Зинаиды Семеновны, она выкатилась из нашей палаты. Ирочке
каким-то чудом удалось не свернуть себе шею, ибо до самого последнего
момента верная долгу медицинская сестра пыталась глазами контролировать
течение событий на покидаемом плато неплатонических реакций!
Только мы, в некотором смысле истинные "русаки" и "рысаки", все еще
держали затянувшуюся паузу. Воля была собрана в единый порыв, и продолжало
действовать аксоно-дендрическое остолбенение. Мы тихо лежали на спине,
берегли силы, сконцентрировав все внимание и энергию только на одном
желании, постулированном еще в самом начале жизни на Земле самим Господом
Богом. Мы не отступали от завета ни на йоту! "А ученики исполнялись радости
и Духа Святого" (Деяния 13: 52). Кто может сомневаться в том, что достойные
дела и мысли всегда обеспечиваются пониманием и поддержкой свыше? Нам ли,
прожженным мужчинам с мятущимися, как у юношей, до самой смерти душами, не
проявить солидарность и взаимопонимания с великим, красивейшим и самым
похабным существом. То существо зовется "Великая Женщина"! Мы дружно, хором,
помянули Франсиско Хосе Гойя (1746-1823) - страстного испанского живописца,
умевшего в своих картинах подчеркивать свободолюбие во всем, в том числе, и
в вопросах пола!
Но все когда-то проходит, истощается и запас святой энергии у слабого
земного существа - человечка! Вот и мы остыли, как оставленный в сенях на
морозе самовар. Известно, что только функция формирует орган, да и оргазм
тоже. Застой в кавернозных телах давал о себе знать, ломотой в коленях и
посинением самого дальнего кончика. Конечно, после такого безответного
напряжения, мы были склонны к грусти, к депрессии. И тут, практически, в
абсолютный тишине, раздался чуть хриплый от чрезмерного курения и
перевозбуждения, шипящий и скребущий по живому, по еще незарубцевавшемуся,
басок Виктора. Он читал нам только что родившиеся стихи - свой последний
шедевр, выкупанный в слезах восторга и грусти.
Нет слов, Виктор был большим поэтом, и если бы он не запутался в этой
словоблудной профессии - "психотерапия" - и если бы не потянуло его в зрелом
возрасте к нимфеткам, то из него скоро бы вырос второй Лермонтов или, на
худой конец, Пастернак.
Солнце встало! Тихо вечером село.
Нас отпустила истома - нам мало!
Мало восторга, надежды, металла -
того, что взбодрило инертное сало,
не отпускало, под чресла держало,
в затылок дышало и возбуждало!..
Затяни, родимая, на счастье узелок.
На тебе, красивая, многое яб смог!
Не ищи прощения, а продли урок:
поиграем вместе - вот мой Оселок!
Витя был, есть и будет - Мцири стихосложения! Такой же свободолюбивый и
независимый, экзальтированный и неосмотрительный. Он тоже убежал бы из
горного монастыря от монахов-педерастов. Он не заблудился бы в лесной чащобе
и нашел бы там самку пятнистого барса. Он сразился бы с ней один на один. И
все происходило, также как у Михаила Юрьевича в стихотворении, а, точнее, в
его воображении - в таинственном желании: "но я успел ему (ей!) воткнуть и
там два раза повернуть мое оружие". Дальше был бы короткий отдых для
осознания впечатления, а потом: "но вновь, хотя лилась из раны кровь"...
Итак без конца, без устали, и без перерыва на обед. Это была вещая формула,
одарившая своим смыслом не только охотников на барсов, но и всех прочих
мужчин нашей планеты!
В преподнесенном сегодня нам стихе? Витя заронил смелый неологизм -
маленькое, но искрометное сочетание двух букв - "я" и "б". Это первые буквы
алфавита, с них все обычно и начинается, от них берет силу "поток жизни"!
Всяк может понимать многообещающее сочетание, как ему заблагорассудится, но
специалист - а здесь, в палате для шизофреников, были только одни
специалисты - поймет намек правильно. Специалист быстро заменит букву "я" на
"войдет в орган - все будет пристроено, как надо, как должно быть у
специалистов!
Мы аплодировали Виктору лежа, ибо сил уже не было для того, чтобы
что-либо заставить стоять! Но Виктор не унимался - у него, видимо, возник
поэтический удар и проснулась страсть к воспоминаниям, к анализу жизненного
опыта. Вновь зазвучал хриплый баритон поэта.
Помнится, Дева меня посещала,
клятву Христу - слезой омывала:
"Нет, не забуду Тебя, дорогой, -
жди очень скоро подарочек мой".
Утром явился восторгам конец:
жалит микроб эпителий, подлец!
Колют иглой мне холмы ягодиц:
глушат процесс разложенья яиц!
Но такие откровения - что удар серпом под самый корень: многие из
присутствующих задумались глубоко и трагически. Каждому было, что вспомнить!
Образ Христа-защитника не спасал положения. С какой стати Господь Бог и его
ставленники будут ограждать грешников от мучительных переживаний - они
должны получать наказание по заслугам! Большинство искушенных ловеласов
восприняло стихотворение, как нож гильотины, способный отсечь самые смелые
сексуальные фантазии вместе с органами размножения и с головой. Не было тех,
кто не сумел теоретически или практически оценить контакты с миром микробных
тел. Всем стало понятно, что Кишка - это не только воздействие агрессивной
среды, но и соседство с вирулентными бактериями, часто имеющими человеческую
психологию. Но только человек, имеющий широкий микробиологический кругозор,
может до конца прочувствовать простую истину - все в микробном, так же как и
в человеческом мире, взаимосвязано. Но самое-то главное заключается в том,
что и эти оба мира тоже взаимозависимы. Кишечная флора, например, локальным
дисбактериозом индуцирует нарушение равновесия в других отделах
человеческого организма. Вирусы человека, например, называемые фагами, не
зря выделены в царство вира (Vira - латинская траскрипция), отсюда и пришло
название внеклеточной формы существования вируса, как вириона. Все эти
гопники из микромира не обучены считаться с человеческими потребностями. Они
лупят его по всем органам, не оценивая последствия, лишь только потому, что
в кишечнике заспались сапрофиты. Вирусы бактерий, иначе говоря,
бактериофаги, широко распространены в природе, вообще, и в кишечнике, в
частности. Фаги кишечных бактерий - кишечной палочки, шигелл, сальмонелл -
могут быть выделены практически из испражнений любого человека. Стафилофаги
обнаруживаются в слизи носоглотки, на коже и в раневой жидкости. Фаги
клостридий, являющихся возбудителями анаэробной раневой инфекции - не только
жируют в раневом отделяемом, но и неплохо устраиваются в почве, в пищевых
продуктах. Эта группа агрессоров словно меняется ролями с сапрофитами -
теперь они устанавливают порядки в организме, кого-то оберегая, а кого-то и
уничтожая.
Надо сказать, что вирусы - это занятные существа: они живут внутри
клеток и принципиально отличаются от всех других микроорганизмов отсутствием
клеточной организации. По рассеянности они забыли запастись ферментами,
обеспечивающими строительный и энергетический метаболизм. То есть эти гады
могут жить, только встроившись в работающий клеточный конвейер. Они имеют
только один тип нуклеиновой кислоты - ДНК и РНК - и ищут такие клеточные
пласты в организме человека, в которых будет обеспечиваться для них фартовая
жизнь без особых затрат и усилий. Их вовсе не интересует, что будет с
клеткой, выбранной ими для пристанища. Они решительно изымают чужой
генетический аппарат в свою пользу. Главное для них почувствовать сродство
"генетических душ". А далее их "любовь" будет откровенной и прямолинейной.
Она будет действовать также точно, как нож гильотины или веревочная петля
для приговоренных к смертной казни.
Но Виктор сейчас своими поэтическими строками надоумил нас на более
трагические размышления: он подвинул наше сознание к осмыслению перспектив
заражения СПИДом. Может быть, только мне захотелось помуссировать опасную
тему? Однако остекленевшие взгляды всех моих товарищей - лучшее
свидетельство того, куда их увела коварная мысль. Возбудителями синдрома
иммунодефицита человека являются, как хорошо всем нормальным людям известно,
специфические вирусы (например, ВИЧ-1 и ВИЧ-2). Самое страшное, что этот
отчаянный вирус передается, как правило, половым путем. Здесь совмещается
приятное с совершенно неполезным человеку. Затем сравнительно долгая
персистенция, иначе говоря, переселение по клеточным поколениям, приводит к
тому, что у страдальца развиваются глубокие нарушения иммунной и нервной
регуляции организма. Первичные тянут за хвост вторичные поражения, настолько
массивные, что они способны сами по себе добить обалдевшего от недоумения
страдальца.
Не было, право, мне в жизни печали,
так СПИДом паскуды меня накачали.
Первично-вторичный жуткий инфект
внесен потребителем тела в контекст.
На тайных скрижалях опасные знаки.
Увы! не готов я к смертельной атаке.
Господи, не взыщи: спасения отыщи!
Эти рифмы только что выдавил из себя Эйдемиллер, и так сам основательно
впечатлился при этом, что завыл волком. Шальная неверная мысль у всех
проскочила в голове одновременно: "Неужели последняя поездка профессора в
Конго принесла ему там райское наслаждение, но не по имени Баунти"? То,
видимо, была стройная, чернокожая африканка с грудями оттянутыми по местной
традиции до колен. Только на такой "любовный стих" и мог пойматься
профессор-психиатр! Он же, сам по себе, был неотразим в свои семьдесят два с
хвостиком года. Любая африканка, даже не имеющая еще паспорта, захочет иметь
с прекрасным белым человеком интимную связь, чреватую желанной беременностью
и рождением светлого ребеночка.
А Эйдемиллер все продолжал выть и выть, заламывая руки и пытаясь
укусить себя за пенис. Слава Богу! что это ему не удавалось - гибкость была
уже не та - а то бы он себя искалечил основательно. Прилив бодрости и
осознания темного проступка с темной женщиной прошел у профессора только к
вечеру. Коллективный разум подсказал, что необходимо срочно обследоваться: в
первую очередь, Эйдемиллеру, затем, членам его семьи. Далее шли по очереди
все те сучки, с которыми он уже по возвращении из Конго успел совершить акты
расширенного прелюбодеяния. В финале намечалось и наше обследование,
поскольку мы все были в известном контакте с любителем чернокожих обезьянок.
Ночной сон наш проходил в общей палате, под нагрузкой сильнейших
транквилизаторов. Кто теперь может поручиться за то, что увиденные нами
эротические сны не были индуцированы "рукоприкладством" бодрого старикана?
А, может быть, Эйдемиллер применял и иную технику - ночь ведь развязывает не
только языки но и плотскую фантазию!
Но вопрос обследования при СПИДе не простой: ВИЧ можно выделить в
культуре Т-лимфоцитов различного происхождения, в частности, в таких
клеточных линиях человека, как Н9, МТ-2, МТ-4 и других. Ясно, что о наличии
специфического вируса судят по ЦПД, то есть по образованию симпластов.
Обнаруживается опасность с помощью иммунолюминесцентного или
электронно-микроскопического исследования, или, на худой конец,
настраиваются на выявление активности обратной транскриптазы. Кто-то из
ученых-врунов заявил, что такие методы индикации позволяют отловить один
инфицированный лимфоцит на 1000 клеток. Но лично мне это кажется трепом,
бахвальством, авантюрой, развиваемой только с одной целью - тратить
государственные деньги попусту. Я доверяю только клинической динамике. Но
Эйдемиллер был еще вполне добротный старикан, и на нем не было заметно
следов даже весьма распространенных манифестантов катастрофы - грибов
(myces). Надо сказать, что по моему опыту микозы чрезвычайно разнообразны
как по биологическим особенностям, так и по клиническим проявлениям активной
жизнедеятельности.
Я внимательнее взглянул на видимые части тела Эйдемиллера - ему было бы
трудно укрыть от меня вторичную инфекцию. Дерматофиты - возбудители
эпидермомикозов не смогли бы укрыться от моих глаз: тут кожа шеи и начала
волосистой части головы - все скажет само за себя. Эйдемиллер в этой части
был чист, как огурчик. И слава тебе, Бог!
Дрожжеподобные грибы рода Candida тоже откровенны в своих симпатиях или
агрессивных проявлениях: кандидозы можно увидеть или самому почувствовать на
слизистых оболочках носа и полости рта. От таких неприятностей не
отвертишься, и быстро запросишь консультации специалиста, даже если ты
сильно психический больной.
Криптококки, гистоплазмы, бластомицеты, кокцидиозы, плесневые грибы
роют обычно вглубь, поражая органы и ткани. От таких воздействий не
скроешься, не станешь симулировать полное здоровье. Но Эйдемиллера и в этой
части можно выставлять в витрину Военно-медицинского музея на местах
эталонных экспонатов, доказывающих, что в человеке может быть все красиво: и
душа, и тело, и половые органы. В нем, конечно, была некоторая фальшь, но
это не оттого, что он подделывал свою анатомию и физиологию под уровень
европейских стандартов. Как раз наоборот: он не хотел уезжать из России в
Европу, даже горячий, родной Израиль его не манил, посему на европейские
стандарты ему наплевать, как с высокого дерева. Этот-то консерватизм как раз
и смущал все думающее человечество: у еврея - и вдруг такое постоянство в
выборе отчизны! Чтобы мириться с порядками России, надо белены объесться,
причем, в огромном количестве! В этом крылась либо большая корысть - ну,
скажем, как у Березовского, - либо у профессора явно "не все дома"!
Я решил успокоить Эйдемиллера аргументами простой мужской дружбы: я
достал из тумбочки пол-литра водки и предложил честной компании вспрыснуть
"общее горе"! Кто бы видел, какое оживление вызвало мое предложения в рядах
выделяемых эндокринными клетками и содержащимися в рабочей массе Кишки. Тут
же на равных правах участвуют в процессе и бактериальные метаболиты,
образованные под действием бактериальной флоры. Еще один поток - это
вещества из среды загрязнения пищевых продуктов. Среди такой "грязи"
находятся и ксенобиотики. Они действуют совместно с балластными веществами -
пищевыми волокнами, не подлежащими перевариванию, но стимулирующими этот
процесс. Вот почему полезно пожирать хлеб с добавками отрубей, да и вообще
не гнушаться грубой пищи.
В каком же углу пищеварительного процесса спряталась наша начмедиха?
Ясно, что пищеварение и усвоение идет в три этапа: внеклеточное, то есть в
полости кишки, мембранное и внутриклеточное. Практически везде могут жить
микробы: только вне клеток устраиваются бактерии, а внутри - вирусы.
Уважаемый мной профессор А.Ю.Барановский так и написал в одной из своих
монографий: "Трудно переоценить роль микрофлоры кишечника не только в
процессе пищеварения, но и в жизнедеятельности всего организма. При участии
бактериальной флоры кишечника формируются три потока веществ, направленные
из желудочно-кишечного тракта во внутреннюю среду организма. Один из них -
поток нутриентов, модифицированных микрофлорой (например, амины, возникающие
при декарбоксилировании аминокислот), второй - поток продуктов
жизнедеятельности самих бактерий и третий - поток модифицированных
бактериальной флорой балластных веществ".
Как не вертись, но биомасса микробов кишечника человека составляет пять
процентов общей массы. В одном грамме содержимого, например, слепой кишки
содержится около двух миллиардов микробных клеток, среди них представители
семнадцати семейств, сорока пяти родов и более четырех сот видов. Но самое
главное, что количество микробов, содержащихся только в этом отделе Кишки, в
150 раз превышает общую численность человечества. Наивысшая микробная
теснота имеет место в прямой кишке. На эту полость как раз и покушаются
гомосексуалисты. Они полагают, что в тесноте, да не в обиде! От азарта
ненависти микробы из этого отдела моментально заселяют мочеиспускательный
канал извращенцев, добавляя тем самым невероятные невзгоды в их жизнь.
Вдруг меня что-то словно осенило: я понял, что начмедиха не была
допущена в нижние отделы Кишки, ибо Проведение обычно останавливает таких
поганых тварей хотя бы на уровне чистилища, то есть в желудке. Именно здесь
их хорошо протравливают кислотой и агрессивными пищеварительными ферментами.
Значит, если мои предположения справедливы, то Колесова Зинаида Семеновна
есть никто иной, как Helicobacter pylori. Конечно, это она, попав в наше
учреждение, мастерски маскировала свое истинное бактериальное лицо, прячась
под покровом слизи - под муциновым субстратом - защищающим нежные клеточные
структуры желудка. Заодно коварная особа травмировала покровы чистых
человеческих душ. Исподволь она вела разрушительную работу, создавая зоны
поведенческой эрозии, язвенные изъязвления. Для залечивания такой "порубки"
требовались колоссальные усилия других людей. Больной человек - это нежное и
зыбкое существо, часто одной ногой стоящее в могиле. Его даже не требуется
подталкивать к краю зияющей пропасти, достаточно не протянуть вовремя руку и
не помочь выкарабкаться - и грех свершен! Начмедиха губила мятежные души
больных огромными дозами аминазина, электрошоком, да змеиным гипнозом,
напрочь зомбирующим волю, уродовавшими память и мысли страждущих свободного
творческого полета. Отечественные сумасшедшие были лишены ласки и деликатной
поддержки. В условиях рыночной экономики они оказывались
неконкурентноспособными иностранным сумасшедшим, то есть не обеспечивалась
поддержка государством "отечественного производителя". Зинаида Семеновна не
была патриотом отечества - она, мне кажется, метила в Израиль, где такого
говна собралось и так слишком много! Она наносила порчу святому делу
медицины, жестоко попирая милосердие и альтруизм. Ехидну должен был кто-то
остановить: но кто будет этим "кто-то"?
В момент моего одухотворения, потребовавшего от полнейшего отрешения от
плоти, то есть вхождения в прострацию, снова в палату вошла Зинаида
Семеновна. Я-то, наивный, полагал, что она решила постараться загладить
случившееся. А стерва, оказывается, решила договорить невысказанное. Она
метила в самое сердце славянину - старалась подавить меня ветром агрессии.
Но именно в этот момент - то ли случился медицинский казус, то ли так было
угодно Проведению - настал "перелом". На моем почти безжизненном теле
началась парадоксальная реакция органа, условно названного мною в порыве
эстетического взлета "цветком лотоса". Еще недавно обвисшие Его лепестки
вдруг начали собираться в единый бутон, оформляясь в конструкцию, имеющую в
биологии название "пестик", если хотите, "рыльце" и "столбик". Да, я всегда
был отличником по биологии, склонным к мыслительной импровизации. Мне
казалось, что моя мужская атрибутика приобрела суть единого целого: "завязь"
бурлила и колобродила, посылая нежные биотоки по каналам "тычиночных нитей".
И вот Он возник, восстал, как Феникс из пепла. Он освободился от
широкомасштабной прострации и заговорил своим особым языком - языком
неповторимого жеста, знакомого каждому пионеру и школьника!
Зинаида Семеновна остолбенела, но не попятилась. Скоро нежная улыбка
одобрения и легкий пунцовый колер подернули кожные покровы лицевого черепа,
мимическая мускулатура заинтригованной женщины напряглась. Может быть,
впервые в жизни на ее врожденную бесцветность мужское начало отреагировало
так однозначно! Было от чего остолбенеть и выпустить женскую фантазию на
волю. Мои собратья по несчастью внимательно ко мне присматривались, еще не
полностью осознавая торжество момента. Но мы-то уже были единым коллективом.
Тут же возымела действие психологическая и физиологическая синергия. Взору
заместителя главного врача по медицинской части открылась весьма
примечательная картина. Все терапевтическое сообщество лежало поверх одеял
на своих койках только в больничных кальсонах, пошитых из белого просторного
полотна. Как по команде из отечественного "пентагона", из ширинок просторных
кальсон наружу выставились бравые солдаты - бойцы сексуального фронта. Можно
было, собственно говоря, выбирать, ориентируясь и на масштаб, и на эстетику,
и на частности!
Не знаю, что удержало Зинаиду Семеновну от моментального
умопомешательства, но "момент истины", бесспорно, в ее сознании наступил.
Потом, под глубоким гипнозом, она сознается в том, что такого восторга она
никогда ранее не испытывала. Мечта об Израиле, на родину предков к Богу
Фаллоса, отпала сама собой - все было здесь, под руками, практически, в
неограниченном количестве. Было необходимо только - всем умело
распорядиться!
Надо сказать, что в палате, как обычно в свободное от лечебных процедур
время, присутствовала наша общая любимица - Клара. Вид всеобщего единения
мужской плоти так подействовал на ее, несколько смещенное болезнью
воображение, что рассудок "сладкоежки" помутился окончательно. Клара
полностью растерялась в вопросе выбора, ей хотелось отдаться всем сразу и
обязательно одномоментно воспринять пучок восторга! Но такой номер еще
никому не удавался.
В это же время в палату вошла обворожительная медицинская сестра Ирэн,
сильно симпатизирующая брату Александру. Обе ее руки были заняты крышкой от
большого стерилизатора, наполненной горой шприцев с лошадиными дозами
лекарств. И когда она, сгорая от неожиданно возникшего восторга,
инстинктивно, чисто по-женски, всплеснула руками, крышка и шприцы грохнулись
на пол. То был эпический аккорд затаенной женской страсти!
Самое коварное заключалось, конечно, в том, что психические больные,
особенно шизофреники, трасцендентно-чувствительны. Им об интересных событиях
совсем необязательно сообщать по радио или телефону. Под нами располагался
этаж, на котором размещалось женское отделение: даже древние старухи, уже
заведомо ощущая себя под мужчинами, чутко отреагировали на сексуальную
установку. Наш корпус выл на разные голоса. Мужское отделение моментально
солидаризировалось с нашей палатой и, получив необходимый импульс, тут же
приняло боевую стойку. Мужики, прикусив руку, не владея собой, выли от
неразрешимой грусти и тоски по сексу. Женщины им вторили от ощущения своей
неполноценности и обделенности. Им казалось, что рядом бурлит жизнь,
обоходящая стороной женское отделение психиатрической лечебницы. Никто из
них не имел возможности прикоснуться губами - ни теми, ни другими, ни
третьими. В едином хоре тоски и восторгов громче всех звучал голос Клары.
Зинаида Семеновна и Ирэн лишь разводили руками, пребывая в частичном
двигательном ступоре. Нерв психиатрических отделений явно был биполярного
свойства. "Однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь
тому, что имена ваши написаны на небесах" (Евангелие от Луки 10: 20).
Первым возвратился в мир бытовых реальностей Виктор Каган: еврейский
темперамент, вообще, не очень устойчив. Потому-то представителей народа,
Богом избранного, все время куда-то бросало и заносило - то в революцию, то
в контрреволюцию, то в ЧЕКА, то оттуда да в самые страшные лагеря, или того
хуже - пароходом в Мексику, да альпинистским ледорубом по башке. И поделом:
будь ты хоть самым умным евреем, но не смей дерзить даже самому глупому
грузину, особенно, если он возомнил себя вождем! Но у Виктора в этот раз
были другие проблемы: прежде, он ощутил непреодолимое желание почесать
бороду, затем пятку. Потом нужно было прогнать Клару, бившуюся в поисках
оргий и пытающуюся усесться Виктору на "манифест" о сексуальной свободе. Но
даже по запаху чувствовалось, что женщина переживала самый разгар месячных.
А благородный секс - это, прежде всего, эстетика и только потом механика.
Иначе говоря: эрос и антисанитария не совместимы!
Вторым откатился от элитных самцов Эйдемиллер - видимо, по тем же
причинам. И то сказать, психика артиста по природе своей не может быть
максимально устойчивой, и никакими особыми тренировками здесь ничего
впечатляющего не достигнешь. Но профессора особо не грустили. Эйдемиллер и
Каган занялись обсуждением теоретической стороны полового вопроса, успешно
наметили тезисы очередного выступления по телевиденью с целью разъяснения
широким слоям населения сложностей выбора сексуального партнера и, вообще,
процесса поло-ролевой дифференциации от рождения человека и до самой смерти.
Думали дать не только исторический срез проблемы, но и оценить все с позиций
страноведенья, то есть уточнить, как все происходит у разных народов, на
разных континентах, в разных государствах.
Зинаиду Семеновну к тому времени сморило тоже - она вдруг вскрикнула
дурным голосом и всей массой, даже не страхуясь руками, обрушилась на пол.
Удар головой об пол был очень сильным - стекла в фрамугах зазвенели
мелодично-шальным звоном. Женщину можно было понять: ее никогда еще так
торжественно не встречали. Она была обделена мужской лаской и эротическим
вниманием, никогда еще не стояли вокруг ее скромной половой фантазии так
стройно и многообещающе хищные штыки выносливых часовых. Ирэна все еще
держалась молодцом, но чувствовалось, что теперь, в этом густом лесу из
фаллосов, у нее надолго не хватит выдержки и медицинской терпимости.
Наконец, и она ослабла, спеклась, как говорится: подхватив под руку почти
безжизненное тело Зинаиды Семеновны, она выкатилась из нашей палаты. Ирочке
каким-то чудом удалось не свернуть себе шею, ибо до самого последнего
момента верная долгу медицинская сестра пыталась глазами контролировать
течение событий на покидаемом плато неплатонических реакций!
Только мы, в некотором смысле истинные "русаки" и "рысаки", все еще
держали затянувшуюся паузу. Воля была собрана в единый порыв, и продолжало
действовать аксоно-дендрическое остолбенение. Мы тихо лежали на спине,
берегли силы, сконцентрировав все внимание и энергию только на одном
желании, постулированном еще в самом начале жизни на Земле самим Господом
Богом. Мы не отступали от завета ни на йоту! "А ученики исполнялись радости
и Духа Святого" (Деяния 13: 52). Кто может сомневаться в том, что достойные
дела и мысли всегда обеспечиваются пониманием и поддержкой свыше? Нам ли,
прожженным мужчинам с мятущимися, как у юношей, до самой смерти душами, не
проявить солидарность и взаимопонимания с великим, красивейшим и самым
похабным существом. То существо зовется "Великая Женщина"! Мы дружно, хором,
помянули Франсиско Хосе Гойя (1746-1823) - страстного испанского живописца,
умевшего в своих картинах подчеркивать свободолюбие во всем, в том числе, и
в вопросах пола!
Но все когда-то проходит, истощается и запас святой энергии у слабого
земного существа - человечка! Вот и мы остыли, как оставленный в сенях на
морозе самовар. Известно, что только функция формирует орган, да и оргазм
тоже. Застой в кавернозных телах давал о себе знать, ломотой в коленях и
посинением самого дальнего кончика. Конечно, после такого безответного
напряжения, мы были склонны к грусти, к депрессии. И тут, практически, в
абсолютный тишине, раздался чуть хриплый от чрезмерного курения и
перевозбуждения, шипящий и скребущий по живому, по еще незарубцевавшемуся,
басок Виктора. Он читал нам только что родившиеся стихи - свой последний
шедевр, выкупанный в слезах восторга и грусти.
Нет слов, Виктор был большим поэтом, и если бы он не запутался в этой
словоблудной профессии - "психотерапия" - и если бы не потянуло его в зрелом
возрасте к нимфеткам, то из него скоро бы вырос второй Лермонтов или, на
худой конец, Пастернак.
Солнце встало! Тихо вечером село.
Нас отпустила истома - нам мало!
Мало восторга, надежды, металла -
того, что взбодрило инертное сало,
не отпускало, под чресла держало,
в затылок дышало и возбуждало!..
Затяни, родимая, на счастье узелок.
На тебе, красивая, многое яб смог!
Не ищи прощения, а продли урок:
поиграем вместе - вот мой Оселок!
Витя был, есть и будет - Мцири стихосложения! Такой же свободолюбивый и
независимый, экзальтированный и неосмотрительный. Он тоже убежал бы из
горного монастыря от монахов-педерастов. Он не заблудился бы в лесной чащобе
и нашел бы там самку пятнистого барса. Он сразился бы с ней один на один. И
все происходило, также как у Михаила Юрьевича в стихотворении, а, точнее, в
его воображении - в таинственном желании: "но я успел ему (ей!) воткнуть и
там два раза повернуть мое оружие". Дальше был бы короткий отдых для
осознания впечатления, а потом: "но вновь, хотя лилась из раны кровь"...
Итак без конца, без устали, и без перерыва на обед. Это была вещая формула,
одарившая своим смыслом не только охотников на барсов, но и всех прочих
мужчин нашей планеты!
В преподнесенном сегодня нам стихе? Витя заронил смелый неологизм -
маленькое, но искрометное сочетание двух букв - "я" и "б". Это первые буквы
алфавита, с них все обычно и начинается, от них берет силу "поток жизни"!
Всяк может понимать многообещающее сочетание, как ему заблагорассудится, но
специалист - а здесь, в палате для шизофреников, были только одни
специалисты - поймет намек правильно. Специалист быстро заменит букву "я" на
"войдет в орган - все будет пристроено, как надо, как должно быть у
специалистов!
Мы аплодировали Виктору лежа, ибо сил уже не было для того, чтобы
что-либо заставить стоять! Но Виктор не унимался - у него, видимо, возник
поэтический удар и проснулась страсть к воспоминаниям, к анализу жизненного
опыта. Вновь зазвучал хриплый баритон поэта.
Помнится, Дева меня посещала,
клятву Христу - слезой омывала:
"Нет, не забуду Тебя, дорогой, -
жди очень скоро подарочек мой".
Утром явился восторгам конец:
жалит микроб эпителий, подлец!
Колют иглой мне холмы ягодиц:
глушат процесс разложенья яиц!
Но такие откровения - что удар серпом под самый корень: многие из
присутствующих задумались глубоко и трагически. Каждому было, что вспомнить!
Образ Христа-защитника не спасал положения. С какой стати Господь Бог и его
ставленники будут ограждать грешников от мучительных переживаний - они
должны получать наказание по заслугам! Большинство искушенных ловеласов
восприняло стихотворение, как нож гильотины, способный отсечь самые смелые
сексуальные фантазии вместе с органами размножения и с головой. Не было тех,
кто не сумел теоретически или практически оценить контакты с миром микробных
тел. Всем стало понятно, что Кишка - это не только воздействие агрессивной
среды, но и соседство с вирулентными бактериями, часто имеющими человеческую
психологию. Но только человек, имеющий широкий микробиологический кругозор,
может до конца прочувствовать простую истину - все в микробном, так же как и
в человеческом мире, взаимосвязано. Но самое-то главное заключается в том,
что и эти оба мира тоже взаимозависимы. Кишечная флора, например, локальным
дисбактериозом индуцирует нарушение равновесия в других отделах
человеческого организма. Вирусы человека, например, называемые фагами, не
зря выделены в царство вира (Vira - латинская траскрипция), отсюда и пришло
название внеклеточной формы существования вируса, как вириона. Все эти
гопники из микромира не обучены считаться с человеческими потребностями. Они
лупят его по всем органам, не оценивая последствия, лишь только потому, что
в кишечнике заспались сапрофиты. Вирусы бактерий, иначе говоря,
бактериофаги, широко распространены в природе, вообще, и в кишечнике, в
частности. Фаги кишечных бактерий - кишечной палочки, шигелл, сальмонелл -
могут быть выделены практически из испражнений любого человека. Стафилофаги
обнаруживаются в слизи носоглотки, на коже и в раневой жидкости. Фаги
клостридий, являющихся возбудителями анаэробной раневой инфекции - не только
жируют в раневом отделяемом, но и неплохо устраиваются в почве, в пищевых
продуктах. Эта группа агрессоров словно меняется ролями с сапрофитами -
теперь они устанавливают порядки в организме, кого-то оберегая, а кого-то и
уничтожая.
Надо сказать, что вирусы - это занятные существа: они живут внутри
клеток и принципиально отличаются от всех других микроорганизмов отсутствием
клеточной организации. По рассеянности они забыли запастись ферментами,
обеспечивающими строительный и энергетический метаболизм. То есть эти гады
могут жить, только встроившись в работающий клеточный конвейер. Они имеют
только один тип нуклеиновой кислоты - ДНК и РНК - и ищут такие клеточные
пласты в организме человека, в которых будет обеспечиваться для них фартовая
жизнь без особых затрат и усилий. Их вовсе не интересует, что будет с
клеткой, выбранной ими для пристанища. Они решительно изымают чужой
генетический аппарат в свою пользу. Главное для них почувствовать сродство
"генетических душ". А далее их "любовь" будет откровенной и прямолинейной.
Она будет действовать также точно, как нож гильотины или веревочная петля
для приговоренных к смертной казни.
Но Виктор сейчас своими поэтическими строками надоумил нас на более
трагические размышления: он подвинул наше сознание к осмыслению перспектив
заражения СПИДом. Может быть, только мне захотелось помуссировать опасную
тему? Однако остекленевшие взгляды всех моих товарищей - лучшее
свидетельство того, куда их увела коварная мысль. Возбудителями синдрома
иммунодефицита человека являются, как хорошо всем нормальным людям известно,
специфические вирусы (например, ВИЧ-1 и ВИЧ-2). Самое страшное, что этот
отчаянный вирус передается, как правило, половым путем. Здесь совмещается
приятное с совершенно неполезным человеку. Затем сравнительно долгая
персистенция, иначе говоря, переселение по клеточным поколениям, приводит к
тому, что у страдальца развиваются глубокие нарушения иммунной и нервной
регуляции организма. Первичные тянут за хвост вторичные поражения, настолько
массивные, что они способны сами по себе добить обалдевшего от недоумения
страдальца.
Не было, право, мне в жизни печали,
так СПИДом паскуды меня накачали.
Первично-вторичный жуткий инфект
внесен потребителем тела в контекст.
На тайных скрижалях опасные знаки.
Увы! не готов я к смертельной атаке.
Господи, не взыщи: спасения отыщи!
Эти рифмы только что выдавил из себя Эйдемиллер, и так сам основательно
впечатлился при этом, что завыл волком. Шальная неверная мысль у всех
проскочила в голове одновременно: "Неужели последняя поездка профессора в
Конго принесла ему там райское наслаждение, но не по имени Баунти"? То,
видимо, была стройная, чернокожая африканка с грудями оттянутыми по местной
традиции до колен. Только на такой "любовный стих" и мог пойматься
профессор-психиатр! Он же, сам по себе, был неотразим в свои семьдесят два с
хвостиком года. Любая африканка, даже не имеющая еще паспорта, захочет иметь
с прекрасным белым человеком интимную связь, чреватую желанной беременностью
и рождением светлого ребеночка.
А Эйдемиллер все продолжал выть и выть, заламывая руки и пытаясь
укусить себя за пенис. Слава Богу! что это ему не удавалось - гибкость была
уже не та - а то бы он себя искалечил основательно. Прилив бодрости и
осознания темного проступка с темной женщиной прошел у профессора только к
вечеру. Коллективный разум подсказал, что необходимо срочно обследоваться: в
первую очередь, Эйдемиллеру, затем, членам его семьи. Далее шли по очереди
все те сучки, с которыми он уже по возвращении из Конго успел совершить акты
расширенного прелюбодеяния. В финале намечалось и наше обследование,
поскольку мы все были в известном контакте с любителем чернокожих обезьянок.
Ночной сон наш проходил в общей палате, под нагрузкой сильнейших
транквилизаторов. Кто теперь может поручиться за то, что увиденные нами
эротические сны не были индуцированы "рукоприкладством" бодрого старикана?
А, может быть, Эйдемиллер применял и иную технику - ночь ведь развязывает не
только языки но и плотскую фантазию!
Но вопрос обследования при СПИДе не простой: ВИЧ можно выделить в
культуре Т-лимфоцитов различного происхождения, в частности, в таких
клеточных линиях человека, как Н9, МТ-2, МТ-4 и других. Ясно, что о наличии
специфического вируса судят по ЦПД, то есть по образованию симпластов.
Обнаруживается опасность с помощью иммунолюминесцентного или
электронно-микроскопического исследования, или, на худой конец,
настраиваются на выявление активности обратной транскриптазы. Кто-то из
ученых-врунов заявил, что такие методы индикации позволяют отловить один
инфицированный лимфоцит на 1000 клеток. Но лично мне это кажется трепом,
бахвальством, авантюрой, развиваемой только с одной целью - тратить
государственные деньги попусту. Я доверяю только клинической динамике. Но
Эйдемиллер был еще вполне добротный старикан, и на нем не было заметно
следов даже весьма распространенных манифестантов катастрофы - грибов
(myces). Надо сказать, что по моему опыту микозы чрезвычайно разнообразны
как по биологическим особенностям, так и по клиническим проявлениям активной
жизнедеятельности.
Я внимательнее взглянул на видимые части тела Эйдемиллера - ему было бы
трудно укрыть от меня вторичную инфекцию. Дерматофиты - возбудители
эпидермомикозов не смогли бы укрыться от моих глаз: тут кожа шеи и начала
волосистой части головы - все скажет само за себя. Эйдемиллер в этой части
был чист, как огурчик. И слава тебе, Бог!
Дрожжеподобные грибы рода Candida тоже откровенны в своих симпатиях или
агрессивных проявлениях: кандидозы можно увидеть или самому почувствовать на
слизистых оболочках носа и полости рта. От таких неприятностей не
отвертишься, и быстро запросишь консультации специалиста, даже если ты
сильно психический больной.
Криптококки, гистоплазмы, бластомицеты, кокцидиозы, плесневые грибы
роют обычно вглубь, поражая органы и ткани. От таких воздействий не
скроешься, не станешь симулировать полное здоровье. Но Эйдемиллера и в этой
части можно выставлять в витрину Военно-медицинского музея на местах
эталонных экспонатов, доказывающих, что в человеке может быть все красиво: и
душа, и тело, и половые органы. В нем, конечно, была некоторая фальшь, но
это не оттого, что он подделывал свою анатомию и физиологию под уровень
европейских стандартов. Как раз наоборот: он не хотел уезжать из России в
Европу, даже горячий, родной Израиль его не манил, посему на европейские
стандарты ему наплевать, как с высокого дерева. Этот-то консерватизм как раз
и смущал все думающее человечество: у еврея - и вдруг такое постоянство в
выборе отчизны! Чтобы мириться с порядками России, надо белены объесться,
причем, в огромном количестве! В этом крылась либо большая корысть - ну,
скажем, как у Березовского, - либо у профессора явно "не все дома"!
Я решил успокоить Эйдемиллера аргументами простой мужской дружбы: я
достал из тумбочки пол-литра водки и предложил честной компании вспрыснуть
"общее горе"! Кто бы видел, какое оживление вызвало мое предложения в рядах