Страница:
Детское отделение находилось в соседнем корпусе, и путь туда пролегал по неосвещенному коридору. Адриана сотворила светящийся шар, завесила его над левым плечом. Под ногами медсестры хлюпала вода – дождь хлестал прямо в открытые окна. Адриана закрывала их прикосновением Чи, когда проходила мимо. Медсестра увидела впереди огромную лужу около двери, ведущей во внутренний двор госпиталя. Адриана остановила каталку, обошла ее. Дверь загораживала весь проход, и надо было ее закрыть.
– Ты убил его, – прошипела Карина. – Я знала, что на слово сидха нельзя полагаться!
– Черное Пламя напал сзади, как ты сама видишь, – сказал сидх спокойно.
Ведьма только сейчас обратила внимание на положение тел. Шенвэль, когда его придавило лапой Черного Пламени, упал назад, спиной на грудь дракона. Если бы это была честная схватка, враги должны были находиться лицом к лицу. Эльф сказал правду, но это уже не произвело на Карину никакого впечатления.
– Жалкое оправдание, – скривилась ведьма. – Впрочем, вы, сидхи всегда владели языком лучше, чем мечом.
Карина встала на ноги, размяла пальцы. Шенвэль понял, что зря разрешил ведьме оставить Осколок Льда при себе. Проклятие Ледяного Сердца больше не управляло всеми поступками Карины, но в данный момент требование проклятия – убить эльфа, с которым она была близка – вполне совпало с собственным желанием ведьмы и, усилившись благодаря чарам Осколка Льда, оказалось сильнее магии Эрустима.
– Теперь ты меня убьешь? – спросил Шенвэль.
– Да! – воскликнула Карина.
Ведьма подняла руки. Огоньки в светильниках синхронно мигнули. Сильный удар сотряс землю.
С неба сыпался пепел. Адриана отчетливо чувствовала на губах его кисловато-горький вкус. Это продолжалось всего несколько мгновений, а затем снова хлынул дождь. Светящийся шар снова возник из пустоты, но горел он теперь намного слабее. Игла выскочила из сердца медсестры. Адриана еще постояла несколько мгновений, подставляя лицо под удивительно холодные струи.
Битва в замке продолжалась. Кто-то одним могучим глотком вытянул Чи. Ведьмы, оставшиеся в замке, черпали силу из Воздуха. Но кому-то понадобилась и Чи Огня, именно от этого погас светящийся шар Адрианы, а также Чи Воды и Земли, из-за чего капли дождя на несколько мгновений превратились в пепел.
«Не разнесли бы они весь Рабин», – мрачно подумала медсестра. Адриана качнула дочь, чтобы успокоить ее. Странная вялость тела насторожила медсестру. Она взглянула на ауру Натки. Жестокая когтистая лапа впилась в сердце медсестры. Но тут уж магия сражавшихся в замке была не при чем. Адриана увидела, как в опустевших каналах жизненной энергии дочери переливается чернота.
Цин.
Мертвая сила.
В детское отделение Адриане теперь идти было незачем.
Каталка легко скатилась по пандусу. Здание морга было низким, а сам зал для хранения тел находился в полуподвале. Когда медсестра вошла внутрь, изо рта у нее вырвалось облачко пара. Морг каждую весну обкладывали льдом, чтобы поддержать необходимую для хранения тел температуру. Однако волхв Ящера, высокий седой старик, казалось, не чувствовал холода. Его черную тунику украшала массивная серебряная ящерица, и Адриана поняла, что перед ней главный жрец бога Смерти. Медсестра удивилась, но потом вспомнила, что вчера скончался купец первой гильдии Федор Хитрый, двоюродный брат Пафнутия Жадного. Очевидно, родственники Федора раскошелились и пригласили главного волхва из самой Кулы для совершения обряда.
– Ну-с, что у нас здесь? – спросил волхв.
– Иннокентий и еще один наемник, их вытащили из горящего замка их подружки – боевые ведьмы, – сказала Адриана.
Священнослужитель взял историю болезни из зажима над ручкой каталки, мельком заглянул в нее и кивнул.
– Еще одно тело, – с усилием проглотив вставший в горле комок, сказала Адриана.
Волхв вопросительно посмотрел на женщину. Медсестра положила маленький сверток на стол.
– Наталия, дочь Радагастова.
Волхв Ящера развернул одеяло, посмотрел на маленькое тельце с непропорционально большой головой.
– А почему без документов? – спросил он.
– Я принесу утром, – чужим голосом сказала Адриана. – Понимаете, это произошло так внезапно...
Священнослужитель понял.
– Примите мои соболезнования, – сказал он.
Губы Адрианы задрожали.
– Бросьте, – тихо сказала медсестра. – Мне сразу говорили, что она не доживет до следующей весны. Предлагали оставить в госпитале, не мужаться, сердце не рвать...
– Почему же вы взяли ее? – спросил волхв.
Медсестра почувствовала, как под взглядом старика перестает дрожать глубоко внутри какая-то болезненная струна.
– Ей не суждена была долгая жизнь, – сказала Адриана. – Но я хотела дать дочери все тепло и заботу, какую могла. Я хотела, чтобы Наташа умерла не в одиночестве общей палаты, под вопли вечно голодных и мокрых малышей, а у меня на руках.
– И вот это произошло, – сказал волхв и погладил медсестру по плечу.
Адриана ощутила короткую, но приятную вибрацию его Чи, глубоко вздохнула, успокаиваясь.
– Вы сильная женщина, и я преклоняюсь перед вашим мужеством... У вас больше нет детей?
– Есть, – почти шепотом сказала Адриана.
– Так позаботьтесь о них, – сказал священнослужитель. – Помочь встретить смерть – это достойно, но научить, как прожить жизнь – это еще достойнее.
Он коротким жестом благословил Адриану, и женщина ушла.
Они давно уже спали втроем – император, с одной стороны его маг, с другой стороны его меч. Крон не раз уже намекал Искандеру, что пока они спят вместе, меч в постели лишний. Но старый воин не собирался отказываться от своих привычек. Крон знал, что он сам тоже всего лишь одна из привычек императора, и поэтому сильно не настаивал.
Искандер обвел покои быстрым взглядом. Спросонья он подумал, что это покушение. Но в спальне, кроме них, никого не было. Крон сидел на кровати, обхватив себя за плечи, и раскачивался взад-вперед, бормоча себе под нос:
– Теперь ты меня убьешь... Теперь ты меня убьешь...
«Что ты сделал? – мучительно думал император. – Что? Проворовался, спустил все деньги своего управления на карты и водку? Но ты же не пьешь и не играешь... ЧТО?»
Искандер положил меч на кровать. Лезвие тускло сверкнуло в лунном свете. Император разжег светильник, стоявший на столике рядом с постелью, и повернулся к своему магу. Крон перестал раскачиваться и смотрел на Искандера пустым взглядом.
– Нет, – осторожно обнимая мага, сказал император. – Никогда. Тебе придется сделать это самому, если приспичит. Но до тех пор, пока чудовище будет во мне, я не позволю тебе оставить меня.
Глаза Крона приобрели осмысленное выражение.
– Искандер, она в Рабине! – воскликнул маг. – Она только что призвала все четыре стихии! Ты понимаешь?
– Да, – выдохнул император, тяжело наваливаясь на мага. Глаза его стали мертвыми. Затем в них мелькнула искра разума. Разума нечеловеческого, далекого. Искандер стал призмой, сквозь которую смотрело огромное око. И оно горело чувствами, для которых нет слов в человеческом языке. Крон зябко передернул плечами.
То самое чудовище, которое император так ненавидел, услышало слова Крона.
И проснулось.
– Свяжись с Рабином, – сказало оно.
Крон поспешно отвернулся. Сумка с магическими принадлежностями стояла у кровати. Имперский маг извлек черную с зелеными зигзагами нефритовую тарелку, такой же шар-яблоко и замызганный справочник телепатических кодов. Положив книгу на колени. Крон раскрыл ее на руне «рихт», с которой начиналось имя бывшей столицы Мандры. Первым стояли позывные главы местного подразделения Чистильщиков. Крон прищурился, выходя на связь, но шарик на тарелке даже не дрогнул. Он попробовал вызывать замок князя, но результат был точно таким же.
– Не отвечают, – сказал имперский маг. – Что там такое происходит, хотел бы я знать... А ну-ка...
Он вызвал замок дракона. Код был устаревшим, в замке давно никто не жил, но эффект превзошел все ожидания. Нефритовое яблоко не успело обежать и полкруга, как на тарелке появилось изображение. Крон невольно отшатнулся, когда перед его носом вспыхнули призрачные языки пламени. Стационарный телепатический порт сработал, хотя рядом с ним никого не было. Порт активировала магия замка, а эти чары, как знал Крон, приводила в действие только пролитая кровь.
– Так! – сказал маг и скосился в справочник. – Я думаю, имеет смысл связаться с моргом. Все равно больше стационарных точек приема в Рабине нет.
– Связывайся с кем хочешь, – ответило чудовище. – Но найди ее!
Крон разорвал контакт и пробормотал под нос нужную формулу. Яблоко закрутилось, описав положенные при ближней связи три круга по тарелке. Имперский маг увидел седого старика с густыми бровями.
– Дренадан, первый главный волхв Ящера, – представился тот.
Крон понял, что напал на верный след. Главному волхву Ящера нечего было делать в Рабине, только если... Имперский маг назвал себя и спросил:
– Что у вас происходит?
– Какая-то банда вместе с боевыми ведьмами проникла в замок, принадлежавший дракону, – начал Дренадан.
При словах «боевые ведьмы» Искандер вздрогнул и подался вперед, но Крон сильно сжал его руку.
– Замок горит, – продолжал волхв Ящера. – Мне уже доставили два трупа, а больше я ничего сказать не могу.
– Назовите имена убитых и особые приметы, – потребовал маг.
Волхв на миг исчез из поля зрения, было слышно, как он шуршит бумагами.
– Первый труп записан как Валет, без документов и особых примет, потому что он почти полностью обуглен, – сообщил Дренадан. – А разве что вот, татуировка на внутренней стороне кисти, цветок с четырьмя лепестками.
Крон прикусил губу, чтобы не выдать радости.
– Второй экен, но записан как Иннокентий. И девочка, Наталия, дочь Радагастова.
– Мы забираем первое тело, я сейчас прибуду, – сказал имперский маг. – Этого Валета не обмывайте и к похоронам не готовьте.
Дренадан усмехнулся.
– Как прикажете. Но я должен напомнить, что некромантия сурово карается, вплоть до исключения из Круга Волшебников Мандры.
Крон промолчал, но тут неожиданно вмешался император.
– Делай, что велено, и не рассуждай! – рявкнул он, наклонившись к тарелке. – Тебе удалось от меня улизнуть, но ей от меня не уйти!
Оскорбленный волхв разорвал контакт. Крон задумчиво посмотрел на Искандера, убрал тарелку с яблоком в сумку и начал одеваться.
– Постарайся уснуть, завтра тебе понадобится свежая голова, – сказал маг, настраивая телепорт. – Я вряд ли вернусь до утра.
Император недовольно заворчал.
– Мы это все уже обсуждали, – не повышая голоса, сказал Крон. – Тебе нельзя идти. Да, и кстати, ты что, знаком с этим волхвом? Кто он такой?
– Раньше я был им, – сказало чудовище неохотно. – Но Дренадан вырвался от меня.
– Тогда тебе тем более нельзя там появляться, – сказал Крон. – Значит, этот волхв уже обо всем догадался.
Император вздохнул и лег. Крон сделал сложный жест, и исчез с таким грохотом, что в спальню заглянул телохранитель Анджей.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, вечно Крон со своими магическими штучками, – сказал Искандер. – Иди.
Анджей вернулся к себе. Но вместо того чтобы продолжить чтение «Комментариев к Уставу гарнизонной службы», он наспех набросал небольшую записку. Затем телохранитель императора потряс магический колокольчик, и явилась заспанная ведьма.
– Чего надо? – спросила она угрюмо.
– Доставьте в Нижний Город, адрес там указан, – сказал Анджей. – Да побыстрее.
Хотя телохранитель оглядел спальню лишь мельком, он успел заметить, что Крона там нет.
Марфор надавил на головку ключа. Судя по всему, хозяин сарая давно не выходил в море. Замок успел заржаветь. Раздался хруст, и верхняя часть ключа осталась в руке эльфа. Ульрик толкнул дверь сарая ногой. Она оказалась ничуть не крепче, чем дверь дома, и с треском сорвалась с петель. Выяснилась причина, по которой лодку давно не спускали на воду – у нее не было весел. Куда они делись, легко можно было догадаться. Эльфы затащили лодку на крышу дома, как им и посоветовал мальчик.
Теперь оставалось только ждать.
И ожидание обещало быть недолгим.
– Карина, – превозмогая боль в обожженных легких, позвал эльф. – Карина...
Ведьма открыла мутные глаза и попыталась встать на четвереньки. Со второй попытки ей это удалось. Цепляясь за ствол искусственного ракитника, Карина поднялась на ноги. Ведьма обвела зал непонимающим взглядом. Карине казалось, что она только что стояла с эльфом на каменном завале, преграждавшем выход из долины, где ведьмы крыла «Змей» всегда собирались перед первым заданием, – а обнаружила она себя в каком-то явно подземном зале по колено в воде. Ведьма подумала, что эльф, несмотря на ее отказ пойти в замок Черного Пламени вместе с ним прямо сейчас, каким-то неизвестным заклинанием все-таки перебросил их обоих туда. Но в следующий миг Карина заметила изуродованное тело дракона, Шенвэля, придавленного мертвой лапой, и вспомнила все, что произошло после их разговора с эльфом. Ощущение было таким ярким, что ведьма даже покачнулась на ногах, словно опять бомбила огромного дракона и надо было уходить от взрывной волны...
– Ты ударила меня, – тихо, с наслаждением сказал Шенвэль. – Ты! Ударила! Меня!
– Не знала, что тебе это нравится, – пробормотала Карина. – Зеркало Анцира?
Так назывался старый, но очень эффективный прием, позволявший отразить на атакующего его собственные чары. Эльф кивнул.
– Попалась, как первоклашка...
Ведьма зажала себе рот и с неожиданной резвостью кинулась за чахлый ствол. «Интересно, в Горной Школе проходят признаки перегрузки каналов Чи?», – подумал эльф, глядя на белые разводы на воде, выплывающие из-за искусственного куста. Карина вышла из-за ракитника.
– Продолжим наши игры? – спросил Шенвэль, с трудом подняв руки и раскрывая объятия. Затем сделал страдальческое лицо и добавил с придыханием: – Сделай мне больно...
Карина смерила его взглядом, усмехнулась. Из такого положения рук Шенвэль мог бросить абсолютно любое заклинание. Но еще одной схватки не выдержал бы ни он, ни сама ведьма.
– Нет, – сказала Карина с усилием.
– А что так? – удивился эльф.
– Полночь наступила, – сказала Карина. – Твое счастье, Лайтонд, что ты заглушил мне память не до рассвета.
Шенвэль понял, что ему больше ничего не угрожает. Эльф вздохнул.
– Чтоб тебе прийти на пять минут позже, – пробормотал Шенвэль. – Каким счастливым и здоровым я был бы тогда...
Но Карина уже не слушала его. Ведьма снова смотрела на тело дракона. Лицо ее застыло.
– Судя по тому, что я вижу, – сказала Карина, – я отказалась от твоего предложения пойти с тобой, когда ты меня звал.
– И пришла тогда, когда я запретил тебе это, – сказал Шенвэль.
Карина сняла свой плащ, прошлепала к дракону, приподнялась на цыпочки и накрыла огромную голову. Шенвэль знал, что в форменных плащах обычно хоронили самих боевых ведьм. Или их наставников.
– Любовь моя... – прошептала ведьма. – Если бы я могла вернуть тебе жизнь, оросить своими слезами, как в сказках, и ты бы встрепенулся и встал, улыбаясь! Нас ждали самые счастливые дни. Я не успела ничего объяснить тебе. Сидх снял проклятие, которое испортило всю нашу жизнь. А затем он прикончил и тебя... Ах, почему я не пошла с ним! Как глупо, что ты, ты, которой плевком мог оживить убитую соловушку – помнишь? – теперь мертв, а слезы мои лишь пустая вода. Ты, самый прекрасный червяк на свете! Твоя чешуя уже больше никогда не заблестит под солнцем, не вспыхнут, как алмазы, твои глаза...
Исполнив над линдвормом погребальный плач, Карина вернулась к разбитому фонтану, жадно напилась и умылась.
– Что было между вами, позволь спросить? – ведьма вытащила из-за пояса рубаху и вытерлась ей. – В чем причина твоей смертельной ненависти?
Эльф долго молчал.
– Он лишил меня матери, – сказал Шенвэль наконец.
– Что же, – сказала ведьма. – Это причина.
Карина протиснулась в сокровищницу, присела на корточки и стала рыться в драгоценностях. Шенвэль проводил ее взглядом. Насколько он знал мандречен, уходить не прощаясь было не в их манере. Дух-страж материализовался перед ведьмой.
– Госпожа, – сказал он. – В замок вошли еще четыре женщины в такой же одежде, как твоя, и с ними мужчина. Что прикажешь делать с ними?
Карина отбросила пригоршню монет, распутала жемчужное ожерелье. Блеск стали коротко уколол глаза эльфа.
– Веди их сюда самой короткой дорогой, – сказала ведьма, поднимаясь.
Дух исчез. Карина вернулась к эльфу. Тот молча смотрел на кинжал в ее руках.
– Ты должен умереть первым, – деловито сказала ведьма. – Я войду и закрою Дверь.
– Ты умеешь, – спросил Шенвэль. – Откуда ты вообще знаешь об этом?
Раздался неприятный треск. Пол под ними качнулся. На голову Карины посыпалась штукатурка. Задрав голову, ведьма увидела, как по потолку сокровищницы пошла длинная трещина. Издалека стал слышен неровный гул.
– Читала, у моей наставницы Кертель были записи, – ответила ведьма, присаживаясь на лапу дракона рядом с Шенвэлем.
Услышав имя наставницы Карины, эльф на миг прикрыл глаза веками.
– Хотя это было давно, я все помню, – продолжала ведьма. – Ничего сложного в этом нет. Главное – войти в Дверь самому, оставаясь живым. Сидхам удалось убить нескольких Детей Волоса, и Пчела и Буровей заходили в Дверь и закрывали ее изнутри. Потом, правда, возвращались в мир живых, но у Детей Волоса ведь были особые отношения с Ящером.
– Твоя наставница была Разрушительницей? – спросил эльф.
– Да нет, она была простая станичная колдунья, – пожала плечами Карина. – Но Кертель была знакома с Буровеем, может, это он дал ей почитать.
В двух саженях от ведьмы и эльфа обрушилась часть потолка. Каменная плита перебила хребет дракона. Кровь брызнула во все стороны. Там, где она попадала на стены, краска начинала шипеть и противно вонять.
– Ты не боишься смерти? – спросил Шенвэль.
– Я... – ведьма заколебалась, но все-таки собралась с духом и сказала правду: – Я боялась остаться одна в этот момент, но я в очень хорошей компании. Да и, может быть, мои девочки успеют найти нас и вынести.
Карина улыбнулась эльфу, провела рукой по его волосам и прошептала обезболивающее заклинание. Ведьма не пожалела Чи. Шенвэль перестал чувствовать свое тело вообще. Из того прохода, через который эльф попал в сокровищницу, вылетела струя белой каменной крошки. Раздалось глухое урчание. Когда пыль осела, прохода в стене уже не было. В месте, где он находился, из стены торчал каменный обломок. Черные волосы Карины присыпало каменной крошкой так, что ведьма казалась седой. Эльф отвел взгляд. Сейчас Карина была слишком похожа на другую женщину, о которой Шенвэлю перед смертью думать не хотелось. Эльф слышал, что если в момент расставания с жизнью подумать о ком-то, кто уже умер, то дух этого человека встретит тебя на Ступенях в Подземный мир. А Шенвэль не хотел встречаться с этой женщиной даже в Подземном мире.
– Хочешь, я спою тебе? – сказала ведьма. – Я знаю одну эльфийскую колыбельную. А когда пламя подойдет совсем близко, я ударю тебя кинжалом. Это не больно, ты почувствуешь только толчок, и все.
Эльф усмехнулся.
– И как называется этот курс в Горной Школе? – спросил он. – «Помоги товарищу встретить смерть»?
– Такого курса нет, – сказала Карина. – Этому каждый на войне учится сам. Так спеть тебе?
– Спой, что же, – сказал Шенвэль. – Только не надо эльфийских песен. Ты знаешь такую песенку, начинается... сейчас...
Пол под ними затрясся мелкой дрожью. Шенвэль откашлялся и напел:
– Играй, рассвет-чародей, на флейтах ветров, на струнах дождей...
– Детей Волоса, значит, учили не только священным гимнам, – догадалась ведьма. – Понятно теперь, почему ты стал Музыкантом...
В дальний вход сокровищницы ворвалось пламя.
Карина глубоко вдохнула.
Дарина увернулась от падающей балки и в этот момент услышала тоже. Голос Карины доносился из глубины прохода, в котором танцевали языки пламени.
– Не насмотришься вдоволь, смотри – не смотри, – пела ведьма. – Как туманы дымятся вдали...
Светлана подхватила во весь голос:
– И пылает роса, будто капли зари, на зеленых ресницах земли![4]
Целительница взмахнула рукой, заклинанием пригнула пламя к полу. Ведьмы ворвались в зал, опередив стража-проводника. Сначала Дарина не заметила старшей крыла и озадаченно затормозила в воздухе.
Гора золотых монет, ставшая посмертным ложем дракона, напоминала песчаный пляж после бури. От крови часть монет разъело, другие просто почернели. Дальняя часть ложа горела. Дракон лежал хвостом к вошедшим. Ящер был не так уж и велик, как рассказывалось в сказках о нем. Морул Кер напоминал очень большую змею с длинными гибкими лапами и раздвоенным хвостом. Если дракон и мог летать, как пелось в наводящих ужас балладах, то только при помощи магии, потому что крыльев у него не было. Голова дракона лежала между вытянутыми лапами, словно он спал.
– Какой маленький, – пробормотала Светлана, спрыгивая с метлы.
Дарина покосилась на нее.
– Нечего так смотреть, я рядом с Драконьей пустошью родилась. Даже жалко... Карина!
Из-за спинных шипов дракона появилась бледная Карина.
– Он не дракон, – сказала старшая крыла. – Он линдворм. Света, эту лапу надо убрать.
Карина перелезла через плечо Черного Пламени. Целительница метнула заклинание. Лапа дракона исчезла. Теперь Светлана заметила и эльфа. Окровавленный Шенвэль сейчас очень походил на отделанный рубинами панцирь, который ведьма заметила в груде сокровищ. Разница заключалась только в том, что у Шенвэля еще были голова и руки.
– Дарина, построй свое звено для переноски раненого, – скомандовала Карина. – Мне тоже что-то нехорошо... Можно, Светик, я тоже к тебе сяду?
Целительница замялась. Карина наконец увидела Онуфрия и сообразила, что место на метле Светланы занято.
– Мы можем поднять и двоих, – сказала Дарина. – Плащ выдержит. Только тогда надо пристегнуть его к четырем метлам, а не к двум.
Дарина сняла свой плащ. Ведьмы проворно прицепили его к метлам. Онуфрию пришлось слезть с метлы целительницы, пока Светлана заправляла кольцо в паз. Маг нагнулся и поднял с пола несколько монет. Онуфрий внимательно посмотрел на них и неожиданно усмехнулся.
– А монеты-то наполовину медные, – сказал княжеский маг. – Да и сокровищ что-то маловато...
– Большую их часть вынесли слуги Морул Кера. Кое-что перекочевало, как это ни прискорбно, и в карманы моих соратников, когда я был здесь в прошлый раз, – сказал Шенвэль.
– Что же в этом прискорбного? – удивилась Дарина. – У каждого свой интерес.
– Ты права, наверное, – согласился эльф.
Хвост дракона уже дымился, от ядовитого дыма щипало в глазах. Однако Карина почувствовала на лице касание свежего ветра. Да и внезапно наступившая тишина пугала больше, чем весь предыдущий грохот. Ведьме захотелось покинуть замок как можно скорее. Дарина и ее боевые подруги уже перекладывали Шенвэля на плащ. Карина забралась в воздушную люльку и легла рядом с эльфом. Светлана села на свою метлу. Онуфрий устроился на втором сиденье. Метлы медленно двинулись в воздухе.
– Куда теперь? – кашляя от дыма, спросила Дарина.
Карина повернулась к призраку. Дух-стражник держался рядом с боевыми ведьмами во время подготовки к эвакуации, а сейчас летел рядом с той, кого по неизвестной причине признал своей госпожой.
– Как нам покинуть замок? – спросила Карина. – Или это уже невозможно?
– В том углу хранилища – тоннель вверх, – ответил призрачный страж. – Тоннель выходит в зал, а из того зала есть выход наружу.
* * *
Ведьма очнулась от холода в ногах. Карина села, сморщилась от прострелившей висок боли. Пока ведьма была без сознания, вода из разбитого фонтана залила весь придел Королевы Без Имени. Вода хлюпала уже в башмаках Карины. Ведьма поджала ноги, задев покрытую черной чешуей лапу, на которой лежала. Карину снова охватила ярость. Где-то в глубине души ведьмы зазвучали смутные тревожные голоса. Они напоминали, что между драконом и Лайтондом были старые счеты, спрашивали, ну зачем ей похмелье в чужом пиру, призывали предоставить сидха его судьбе и уйти, спастись, пока еще можно. Но Карина заставила их заткнуться. Ведьма повернулась к Шенвэлю.– Ты убил его, – прошипела Карина. – Я знала, что на слово сидха нельзя полагаться!
– Черное Пламя напал сзади, как ты сама видишь, – сказал сидх спокойно.
Ведьма только сейчас обратила внимание на положение тел. Шенвэль, когда его придавило лапой Черного Пламени, упал назад, спиной на грудь дракона. Если бы это была честная схватка, враги должны были находиться лицом к лицу. Эльф сказал правду, но это уже не произвело на Карину никакого впечатления.
– Жалкое оправдание, – скривилась ведьма. – Впрочем, вы, сидхи всегда владели языком лучше, чем мечом.
Карина встала на ноги, размяла пальцы. Шенвэль понял, что зря разрешил ведьме оставить Осколок Льда при себе. Проклятие Ледяного Сердца больше не управляло всеми поступками Карины, но в данный момент требование проклятия – убить эльфа, с которым она была близка – вполне совпало с собственным желанием ведьмы и, усилившись благодаря чарам Осколка Льда, оказалось сильнее магии Эрустима.
– Теперь ты меня убьешь? – спросил Шенвэль.
– Да! – воскликнула Карина.
Ведьма подняла руки. Огоньки в светильниках синхронно мигнули. Сильный удар сотряс землю.
* * *
Светящийся шар лопнул с тихим треском, и все провалилось во тьму. Словно острая игла вонзилась в сердце Адрианы, не давая вздохнуть. Наташа слабо вскрикнула, дернулась всем телом. У медсестры вдруг подкосились ноги, и ей пришлось опереться на дверь. Адриана высунула голову наружу, мечтая, что холодные капли охладят ее лицо. Медсестре показалось, что она сошла с ума.С неба сыпался пепел. Адриана отчетливо чувствовала на губах его кисловато-горький вкус. Это продолжалось всего несколько мгновений, а затем снова хлынул дождь. Светящийся шар снова возник из пустоты, но горел он теперь намного слабее. Игла выскочила из сердца медсестры. Адриана еще постояла несколько мгновений, подставляя лицо под удивительно холодные струи.
Битва в замке продолжалась. Кто-то одним могучим глотком вытянул Чи. Ведьмы, оставшиеся в замке, черпали силу из Воздуха. Но кому-то понадобилась и Чи Огня, именно от этого погас светящийся шар Адрианы, а также Чи Воды и Земли, из-за чего капли дождя на несколько мгновений превратились в пепел.
«Не разнесли бы они весь Рабин», – мрачно подумала медсестра. Адриана качнула дочь, чтобы успокоить ее. Странная вялость тела насторожила медсестру. Она взглянула на ауру Натки. Жестокая когтистая лапа впилась в сердце медсестры. Но тут уж магия сражавшихся в замке была не при чем. Адриана увидела, как в опустевших каналах жизненной энергии дочери переливается чернота.
Цин.
Мертвая сила.
В детское отделение Адриане теперь идти было незачем.
Каталка легко скатилась по пандусу. Здание морга было низким, а сам зал для хранения тел находился в полуподвале. Когда медсестра вошла внутрь, изо рта у нее вырвалось облачко пара. Морг каждую весну обкладывали льдом, чтобы поддержать необходимую для хранения тел температуру. Однако волхв Ящера, высокий седой старик, казалось, не чувствовал холода. Его черную тунику украшала массивная серебряная ящерица, и Адриана поняла, что перед ней главный жрец бога Смерти. Медсестра удивилась, но потом вспомнила, что вчера скончался купец первой гильдии Федор Хитрый, двоюродный брат Пафнутия Жадного. Очевидно, родственники Федора раскошелились и пригласили главного волхва из самой Кулы для совершения обряда.
– Ну-с, что у нас здесь? – спросил волхв.
– Иннокентий и еще один наемник, их вытащили из горящего замка их подружки – боевые ведьмы, – сказала Адриана.
Священнослужитель взял историю болезни из зажима над ручкой каталки, мельком заглянул в нее и кивнул.
– Еще одно тело, – с усилием проглотив вставший в горле комок, сказала Адриана.
Волхв вопросительно посмотрел на женщину. Медсестра положила маленький сверток на стол.
– Наталия, дочь Радагастова.
Волхв Ящера развернул одеяло, посмотрел на маленькое тельце с непропорционально большой головой.
– А почему без документов? – спросил он.
– Я принесу утром, – чужим голосом сказала Адриана. – Понимаете, это произошло так внезапно...
Священнослужитель понял.
– Примите мои соболезнования, – сказал он.
Губы Адрианы задрожали.
– Бросьте, – тихо сказала медсестра. – Мне сразу говорили, что она не доживет до следующей весны. Предлагали оставить в госпитале, не мужаться, сердце не рвать...
– Почему же вы взяли ее? – спросил волхв.
Медсестра почувствовала, как под взглядом старика перестает дрожать глубоко внутри какая-то болезненная струна.
– Ей не суждена была долгая жизнь, – сказала Адриана. – Но я хотела дать дочери все тепло и заботу, какую могла. Я хотела, чтобы Наташа умерла не в одиночестве общей палаты, под вопли вечно голодных и мокрых малышей, а у меня на руках.
– И вот это произошло, – сказал волхв и погладил медсестру по плечу.
Адриана ощутила короткую, но приятную вибрацию его Чи, глубоко вздохнула, успокаиваясь.
– Вы сильная женщина, и я преклоняюсь перед вашим мужеством... У вас больше нет детей?
– Есть, – почти шепотом сказала Адриана.
– Так позаботьтесь о них, – сказал священнослужитель. – Помочь встретить смерть – это достойно, но научить, как прожить жизнь – это еще достойнее.
Он коротким жестом благословил Адриану, и женщина ушла.
* * *
Искандер проснулся от дикого вопля. Император рывком сел, ловя рукоять меча.Они давно уже спали втроем – император, с одной стороны его маг, с другой стороны его меч. Крон не раз уже намекал Искандеру, что пока они спят вместе, меч в постели лишний. Но старый воин не собирался отказываться от своих привычек. Крон знал, что он сам тоже всего лишь одна из привычек императора, и поэтому сильно не настаивал.
Искандер обвел покои быстрым взглядом. Спросонья он подумал, что это покушение. Но в спальне, кроме них, никого не было. Крон сидел на кровати, обхватив себя за плечи, и раскачивался взад-вперед, бормоча себе под нос:
– Теперь ты меня убьешь... Теперь ты меня убьешь...
«Что ты сделал? – мучительно думал император. – Что? Проворовался, спустил все деньги своего управления на карты и водку? Но ты же не пьешь и не играешь... ЧТО?»
Искандер положил меч на кровать. Лезвие тускло сверкнуло в лунном свете. Император разжег светильник, стоявший на столике рядом с постелью, и повернулся к своему магу. Крон перестал раскачиваться и смотрел на Искандера пустым взглядом.
– Нет, – осторожно обнимая мага, сказал император. – Никогда. Тебе придется сделать это самому, если приспичит. Но до тех пор, пока чудовище будет во мне, я не позволю тебе оставить меня.
Глаза Крона приобрели осмысленное выражение.
– Искандер, она в Рабине! – воскликнул маг. – Она только что призвала все четыре стихии! Ты понимаешь?
– Да, – выдохнул император, тяжело наваливаясь на мага. Глаза его стали мертвыми. Затем в них мелькнула искра разума. Разума нечеловеческого, далекого. Искандер стал призмой, сквозь которую смотрело огромное око. И оно горело чувствами, для которых нет слов в человеческом языке. Крон зябко передернул плечами.
То самое чудовище, которое император так ненавидел, услышало слова Крона.
И проснулось.
– Свяжись с Рабином, – сказало оно.
Крон поспешно отвернулся. Сумка с магическими принадлежностями стояла у кровати. Имперский маг извлек черную с зелеными зигзагами нефритовую тарелку, такой же шар-яблоко и замызганный справочник телепатических кодов. Положив книгу на колени. Крон раскрыл ее на руне «рихт», с которой начиналось имя бывшей столицы Мандры. Первым стояли позывные главы местного подразделения Чистильщиков. Крон прищурился, выходя на связь, но шарик на тарелке даже не дрогнул. Он попробовал вызывать замок князя, но результат был точно таким же.
– Не отвечают, – сказал имперский маг. – Что там такое происходит, хотел бы я знать... А ну-ка...
Он вызвал замок дракона. Код был устаревшим, в замке давно никто не жил, но эффект превзошел все ожидания. Нефритовое яблоко не успело обежать и полкруга, как на тарелке появилось изображение. Крон невольно отшатнулся, когда перед его носом вспыхнули призрачные языки пламени. Стационарный телепатический порт сработал, хотя рядом с ним никого не было. Порт активировала магия замка, а эти чары, как знал Крон, приводила в действие только пролитая кровь.
– Так! – сказал маг и скосился в справочник. – Я думаю, имеет смысл связаться с моргом. Все равно больше стационарных точек приема в Рабине нет.
– Связывайся с кем хочешь, – ответило чудовище. – Но найди ее!
Крон разорвал контакт и пробормотал под нос нужную формулу. Яблоко закрутилось, описав положенные при ближней связи три круга по тарелке. Имперский маг увидел седого старика с густыми бровями.
– Дренадан, первый главный волхв Ящера, – представился тот.
Крон понял, что напал на верный след. Главному волхву Ящера нечего было делать в Рабине, только если... Имперский маг назвал себя и спросил:
– Что у вас происходит?
– Какая-то банда вместе с боевыми ведьмами проникла в замок, принадлежавший дракону, – начал Дренадан.
При словах «боевые ведьмы» Искандер вздрогнул и подался вперед, но Крон сильно сжал его руку.
– Замок горит, – продолжал волхв Ящера. – Мне уже доставили два трупа, а больше я ничего сказать не могу.
– Назовите имена убитых и особые приметы, – потребовал маг.
Волхв на миг исчез из поля зрения, было слышно, как он шуршит бумагами.
– Первый труп записан как Валет, без документов и особых примет, потому что он почти полностью обуглен, – сообщил Дренадан. – А разве что вот, татуировка на внутренней стороне кисти, цветок с четырьмя лепестками.
Крон прикусил губу, чтобы не выдать радости.
– Второй экен, но записан как Иннокентий. И девочка, Наталия, дочь Радагастова.
– Мы забираем первое тело, я сейчас прибуду, – сказал имперский маг. – Этого Валета не обмывайте и к похоронам не готовьте.
Дренадан усмехнулся.
– Как прикажете. Но я должен напомнить, что некромантия сурово карается, вплоть до исключения из Круга Волшебников Мандры.
Крон промолчал, но тут неожиданно вмешался император.
– Делай, что велено, и не рассуждай! – рявкнул он, наклонившись к тарелке. – Тебе удалось от меня улизнуть, но ей от меня не уйти!
Оскорбленный волхв разорвал контакт. Крон задумчиво посмотрел на Искандера, убрал тарелку с яблоком в сумку и начал одеваться.
– Постарайся уснуть, завтра тебе понадобится свежая голова, – сказал маг, настраивая телепорт. – Я вряд ли вернусь до утра.
Император недовольно заворчал.
– Мы это все уже обсуждали, – не повышая голоса, сказал Крон. – Тебе нельзя идти. Да, и кстати, ты что, знаком с этим волхвом? Кто он такой?
– Раньше я был им, – сказало чудовище неохотно. – Но Дренадан вырвался от меня.
– Тогда тебе тем более нельзя там появляться, – сказал Крон. – Значит, этот волхв уже обо всем догадался.
Император вздохнул и лег. Крон сделал сложный жест, и исчез с таким грохотом, что в спальню заглянул телохранитель Анджей.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, вечно Крон со своими магическими штучками, – сказал Искандер. – Иди.
Анджей вернулся к себе. Но вместо того чтобы продолжить чтение «Комментариев к Уставу гарнизонной службы», он наспех набросал небольшую записку. Затем телохранитель императора потряс магический колокольчик, и явилась заспанная ведьма.
– Чего надо? – спросила она угрюмо.
– Доставьте в Нижний Город, адрес там указан, – сказал Анджей. – Да побыстрее.
Хотя телохранитель оглядел спальню лишь мельком, он успел заметить, что Крона там нет.
* * *
На звоннице Рабина начали бить полночь. Ульрик бездумно считал удары. Их оказалось тринадцать. То ли звонарь был пьян, то ли увидел пылающий замок и сбился со счета. А скорее, и то и другое.Марфор надавил на головку ключа. Судя по всему, хозяин сарая давно не выходил в море. Замок успел заржаветь. Раздался хруст, и верхняя часть ключа осталась в руке эльфа. Ульрик толкнул дверь сарая ногой. Она оказалась ничуть не крепче, чем дверь дома, и с треском сорвалась с петель. Выяснилась причина, по которой лодку давно не спускали на воду – у нее не было весел. Куда они делись, легко можно было догадаться. Эльфы затащили лодку на крышу дома, как им и посоветовал мальчик.
Теперь оставалось только ждать.
И ожидание обещало быть недолгим.
* * *
Карину отбросило к стене. От удара изо рта и носа ведьмы хлынула кровь, глаза ее закатились.– Карина, – превозмогая боль в обожженных легких, позвал эльф. – Карина...
Ведьма открыла мутные глаза и попыталась встать на четвереньки. Со второй попытки ей это удалось. Цепляясь за ствол искусственного ракитника, Карина поднялась на ноги. Ведьма обвела зал непонимающим взглядом. Карине казалось, что она только что стояла с эльфом на каменном завале, преграждавшем выход из долины, где ведьмы крыла «Змей» всегда собирались перед первым заданием, – а обнаружила она себя в каком-то явно подземном зале по колено в воде. Ведьма подумала, что эльф, несмотря на ее отказ пойти в замок Черного Пламени вместе с ним прямо сейчас, каким-то неизвестным заклинанием все-таки перебросил их обоих туда. Но в следующий миг Карина заметила изуродованное тело дракона, Шенвэля, придавленного мертвой лапой, и вспомнила все, что произошло после их разговора с эльфом. Ощущение было таким ярким, что ведьма даже покачнулась на ногах, словно опять бомбила огромного дракона и надо было уходить от взрывной волны...
– Ты ударила меня, – тихо, с наслаждением сказал Шенвэль. – Ты! Ударила! Меня!
– Не знала, что тебе это нравится, – пробормотала Карина. – Зеркало Анцира?
Так назывался старый, но очень эффективный прием, позволявший отразить на атакующего его собственные чары. Эльф кивнул.
– Попалась, как первоклашка...
Ведьма зажала себе рот и с неожиданной резвостью кинулась за чахлый ствол. «Интересно, в Горной Школе проходят признаки перегрузки каналов Чи?», – подумал эльф, глядя на белые разводы на воде, выплывающие из-за искусственного куста. Карина вышла из-за ракитника.
– Продолжим наши игры? – спросил Шенвэль, с трудом подняв руки и раскрывая объятия. Затем сделал страдальческое лицо и добавил с придыханием: – Сделай мне больно...
Карина смерила его взглядом, усмехнулась. Из такого положения рук Шенвэль мог бросить абсолютно любое заклинание. Но еще одной схватки не выдержал бы ни он, ни сама ведьма.
– Нет, – сказала Карина с усилием.
– А что так? – удивился эльф.
– Полночь наступила, – сказала Карина. – Твое счастье, Лайтонд, что ты заглушил мне память не до рассвета.
Шенвэль понял, что ему больше ничего не угрожает. Эльф вздохнул.
– Чтоб тебе прийти на пять минут позже, – пробормотал Шенвэль. – Каким счастливым и здоровым я был бы тогда...
Но Карина уже не слушала его. Ведьма снова смотрела на тело дракона. Лицо ее застыло.
– Судя по тому, что я вижу, – сказала Карина, – я отказалась от твоего предложения пойти с тобой, когда ты меня звал.
– И пришла тогда, когда я запретил тебе это, – сказал Шенвэль.
Карина сняла свой плащ, прошлепала к дракону, приподнялась на цыпочки и накрыла огромную голову. Шенвэль знал, что в форменных плащах обычно хоронили самих боевых ведьм. Или их наставников.
– Любовь моя... – прошептала ведьма. – Если бы я могла вернуть тебе жизнь, оросить своими слезами, как в сказках, и ты бы встрепенулся и встал, улыбаясь! Нас ждали самые счастливые дни. Я не успела ничего объяснить тебе. Сидх снял проклятие, которое испортило всю нашу жизнь. А затем он прикончил и тебя... Ах, почему я не пошла с ним! Как глупо, что ты, ты, которой плевком мог оживить убитую соловушку – помнишь? – теперь мертв, а слезы мои лишь пустая вода. Ты, самый прекрасный червяк на свете! Твоя чешуя уже больше никогда не заблестит под солнцем, не вспыхнут, как алмазы, твои глаза...
Исполнив над линдвормом погребальный плач, Карина вернулась к разбитому фонтану, жадно напилась и умылась.
– Что было между вами, позволь спросить? – ведьма вытащила из-за пояса рубаху и вытерлась ей. – В чем причина твоей смертельной ненависти?
Эльф долго молчал.
– Он лишил меня матери, – сказал Шенвэль наконец.
– Что же, – сказала ведьма. – Это причина.
Карина протиснулась в сокровищницу, присела на корточки и стала рыться в драгоценностях. Шенвэль проводил ее взглядом. Насколько он знал мандречен, уходить не прощаясь было не в их манере. Дух-страж материализовался перед ведьмой.
– Госпожа, – сказал он. – В замок вошли еще четыре женщины в такой же одежде, как твоя, и с ними мужчина. Что прикажешь делать с ними?
Карина отбросила пригоршню монет, распутала жемчужное ожерелье. Блеск стали коротко уколол глаза эльфа.
– Веди их сюда самой короткой дорогой, – сказала ведьма, поднимаясь.
Дух исчез. Карина вернулась к эльфу. Тот молча смотрел на кинжал в ее руках.
– Ты должен умереть первым, – деловито сказала ведьма. – Я войду и закрою Дверь.
– Ты умеешь, – спросил Шенвэль. – Откуда ты вообще знаешь об этом?
Раздался неприятный треск. Пол под ними качнулся. На голову Карины посыпалась штукатурка. Задрав голову, ведьма увидела, как по потолку сокровищницы пошла длинная трещина. Издалека стал слышен неровный гул.
– Читала, у моей наставницы Кертель были записи, – ответила ведьма, присаживаясь на лапу дракона рядом с Шенвэлем.
Услышав имя наставницы Карины, эльф на миг прикрыл глаза веками.
– Хотя это было давно, я все помню, – продолжала ведьма. – Ничего сложного в этом нет. Главное – войти в Дверь самому, оставаясь живым. Сидхам удалось убить нескольких Детей Волоса, и Пчела и Буровей заходили в Дверь и закрывали ее изнутри. Потом, правда, возвращались в мир живых, но у Детей Волоса ведь были особые отношения с Ящером.
– Твоя наставница была Разрушительницей? – спросил эльф.
– Да нет, она была простая станичная колдунья, – пожала плечами Карина. – Но Кертель была знакома с Буровеем, может, это он дал ей почитать.
В двух саженях от ведьмы и эльфа обрушилась часть потолка. Каменная плита перебила хребет дракона. Кровь брызнула во все стороны. Там, где она попадала на стены, краска начинала шипеть и противно вонять.
– Ты не боишься смерти? – спросил Шенвэль.
– Я... – ведьма заколебалась, но все-таки собралась с духом и сказала правду: – Я боялась остаться одна в этот момент, но я в очень хорошей компании. Да и, может быть, мои девочки успеют найти нас и вынести.
Карина улыбнулась эльфу, провела рукой по его волосам и прошептала обезболивающее заклинание. Ведьма не пожалела Чи. Шенвэль перестал чувствовать свое тело вообще. Из того прохода, через который эльф попал в сокровищницу, вылетела струя белой каменной крошки. Раздалось глухое урчание. Когда пыль осела, прохода в стене уже не было. В месте, где он находился, из стены торчал каменный обломок. Черные волосы Карины присыпало каменной крошкой так, что ведьма казалась седой. Эльф отвел взгляд. Сейчас Карина была слишком похожа на другую женщину, о которой Шенвэлю перед смертью думать не хотелось. Эльф слышал, что если в момент расставания с жизнью подумать о ком-то, кто уже умер, то дух этого человека встретит тебя на Ступенях в Подземный мир. А Шенвэль не хотел встречаться с этой женщиной даже в Подземном мире.
– Хочешь, я спою тебе? – сказала ведьма. – Я знаю одну эльфийскую колыбельную. А когда пламя подойдет совсем близко, я ударю тебя кинжалом. Это не больно, ты почувствуешь только толчок, и все.
Эльф усмехнулся.
– И как называется этот курс в Горной Школе? – спросил он. – «Помоги товарищу встретить смерть»?
– Такого курса нет, – сказала Карина. – Этому каждый на войне учится сам. Так спеть тебе?
– Спой, что же, – сказал Шенвэль. – Только не надо эльфийских песен. Ты знаешь такую песенку, начинается... сейчас...
Пол под ними затрясся мелкой дрожью. Шенвэль откашлялся и напел:
– Играй, рассвет-чародей, на флейтах ветров, на струнах дождей...
– Детей Волоса, значит, учили не только священным гимнам, – догадалась ведьма. – Понятно теперь, почему ты стал Музыкантом...
В дальний вход сокровищницы ворвалось пламя.
Карина глубоко вдохнула.
* * *
– Я их слышу, слышу! Наддай ходу! – возбужденно закричала Светлана.Дарина увернулась от падающей балки и в этот момент услышала тоже. Голос Карины доносился из глубины прохода, в котором танцевали языки пламени.
– Не насмотришься вдоволь, смотри – не смотри, – пела ведьма. – Как туманы дымятся вдали...
Светлана подхватила во весь голос:
– И пылает роса, будто капли зари, на зеленых ресницах земли![4]
Целительница взмахнула рукой, заклинанием пригнула пламя к полу. Ведьмы ворвались в зал, опередив стража-проводника. Сначала Дарина не заметила старшей крыла и озадаченно затормозила в воздухе.
Гора золотых монет, ставшая посмертным ложем дракона, напоминала песчаный пляж после бури. От крови часть монет разъело, другие просто почернели. Дальняя часть ложа горела. Дракон лежал хвостом к вошедшим. Ящер был не так уж и велик, как рассказывалось в сказках о нем. Морул Кер напоминал очень большую змею с длинными гибкими лапами и раздвоенным хвостом. Если дракон и мог летать, как пелось в наводящих ужас балладах, то только при помощи магии, потому что крыльев у него не было. Голова дракона лежала между вытянутыми лапами, словно он спал.
– Какой маленький, – пробормотала Светлана, спрыгивая с метлы.
Дарина покосилась на нее.
– Нечего так смотреть, я рядом с Драконьей пустошью родилась. Даже жалко... Карина!
Из-за спинных шипов дракона появилась бледная Карина.
– Он не дракон, – сказала старшая крыла. – Он линдворм. Света, эту лапу надо убрать.
Карина перелезла через плечо Черного Пламени. Целительница метнула заклинание. Лапа дракона исчезла. Теперь Светлана заметила и эльфа. Окровавленный Шенвэль сейчас очень походил на отделанный рубинами панцирь, который ведьма заметила в груде сокровищ. Разница заключалась только в том, что у Шенвэля еще были голова и руки.
– Дарина, построй свое звено для переноски раненого, – скомандовала Карина. – Мне тоже что-то нехорошо... Можно, Светик, я тоже к тебе сяду?
Целительница замялась. Карина наконец увидела Онуфрия и сообразила, что место на метле Светланы занято.
– Мы можем поднять и двоих, – сказала Дарина. – Плащ выдержит. Только тогда надо пристегнуть его к четырем метлам, а не к двум.
Дарина сняла свой плащ. Ведьмы проворно прицепили его к метлам. Онуфрию пришлось слезть с метлы целительницы, пока Светлана заправляла кольцо в паз. Маг нагнулся и поднял с пола несколько монет. Онуфрий внимательно посмотрел на них и неожиданно усмехнулся.
– А монеты-то наполовину медные, – сказал княжеский маг. – Да и сокровищ что-то маловато...
– Большую их часть вынесли слуги Морул Кера. Кое-что перекочевало, как это ни прискорбно, и в карманы моих соратников, когда я был здесь в прошлый раз, – сказал Шенвэль.
– Что же в этом прискорбного? – удивилась Дарина. – У каждого свой интерес.
– Ты права, наверное, – согласился эльф.
Хвост дракона уже дымился, от ядовитого дыма щипало в глазах. Однако Карина почувствовала на лице касание свежего ветра. Да и внезапно наступившая тишина пугала больше, чем весь предыдущий грохот. Ведьме захотелось покинуть замок как можно скорее. Дарина и ее боевые подруги уже перекладывали Шенвэля на плащ. Карина забралась в воздушную люльку и легла рядом с эльфом. Светлана села на свою метлу. Онуфрий устроился на втором сиденье. Метлы медленно двинулись в воздухе.
– Куда теперь? – кашляя от дыма, спросила Дарина.
Карина повернулась к призраку. Дух-стражник держался рядом с боевыми ведьмами во время подготовки к эвакуации, а сейчас летел рядом с той, кого по неизвестной причине признал своей госпожой.
– Как нам покинуть замок? – спросила Карина. – Или это уже невозможно?
– В том углу хранилища – тоннель вверх, – ответил призрачный страж. – Тоннель выходит в зал, а из того зала есть выход наружу.