Страница:
– А, это из-за тебя у меня так часто чешется хвост, – сказало оно. – Что ты здесь делаешь?
«Мамочка! Это же сам Ящер!» – мелькнуло у насмерть перепуганной Карины. Ведьме уже приходилось разговаривать с богами, точнее, с богиней, но под горячий борщ и водочку беседа прошла намного легче.
Однако надо было ответить.
– Я сама не знаю, как оказалась здесь, о владыка Подземного мира, – пробормотала она. – Извини, что побеспокоила тебя. Не сердись, что убила твоего слугу. Но он...
– Я знаю, – сказал Ящер. – Да я и не могу на тебя сердиться, Коруна.
Карина удивленно уставилась на бога. Ящер обратился к ней по имени, которое она носила в детстве, до того как стала боевой ведьмой. «Хотя, – сообразила Карина, – он ведь только то мое имя, настоящее, и должен знать». Но заявление бога о том, что он не может сердиться на нее, удивило Карину еще больше. Ведьма не помнила за собой никаких поступков, которые могли бы послужить причиной особого расположения Ящера к ней.
– Эльф не сказал тебе, – гневно воскликнул Ящер. – Он ничего тебе не сказал!
«Если он еще раз так рявкнет, я описаюсь», – подумала Карина.
Владыка Подземного мира продолжал очень мягко:
– Сейчас я не могу отсюда выйти и помочь тебе. Но завтра... Следуй за той, в чьем имени – обещание, в душе – стрела, а на теле – мой знак. И ты спасешься.
– Я так и сделаю, о владыка Нави, – собравшись с духом, отвечала ведьма.
– Эльфу совсем необязательно знать об этом нашем разговоре, – добавил Ящер. – Но ты передай ему, что Змей Горыныч уже в пути и прибудет следующей ночью или на рассвете.
– Будет исполнено, о владыка Нави, – сказала Карина.
– Буди эльфа, – сказал Ящер.
Ведьма потрясла Шенвэля за плечо.
– Сильнее, – сказал Ящер.
Карина толкнула эльфа так, что он чуть не слетел с кровати.
Шенвэль открыл глаза. В тот же миг Ящер и его мир исчезли.
– Чего ты? – пробормотал эльф сонно.
– Шенвэль, проснись, – сказала Карина. – Здесь только что был сам Ящер, и Подземный мир, и...
Шенвэль сел на кровати спиной к ведьме, жестом зажег ночник.
– Ящер просил передать тебе, что Змей Горыныч прилетит следующей ночью, – сказала ведьма. – У вас, что, с ним какие-то дела?
– Можно и так сказать, – ответил эльф. Карина задумчиво посмотрела на Шенвэля, но расспрашивать, что это у него за дела с богом, ненавидящим эльфов, не стала.
– Что это было? – спросила ведьма. – Как Ящер смог пройти в наш мир?
– Я Музыкант Смерти, Карина, – сказал эльф. – Я изо всех сил удерживаю свою внутреннюю Дверь в Подземный мир закрытой. Но когда я слабею, Дверь потихоньку открывается. Сама.
– Это все из-за ранения, – сказала Карина. – Но с каждым днем сила должна возвращаться к тебе, а она, наоборот, убывает... Слушай, может, в тебе остался яд дракона?
– Не думаю, – сказал Шенвэль. – Поджер каждый день вливал мне такую канистру пенициллина, что я им только что не потел.
– У тебя может быть иммунитет к пенициллину, – нахмурившись, сказала Карина. – Такое встречается чаще, чем врожденное владение Цин.
– Да нет, – сказал Шенвэль. – Раньше мне помогало.
Он встал и накинул халат.
– Мне больше нельзя спать, – сказал эльф. – Тогда Дверь откроется снова.
– И долго тебе будет нельзя спать? – спросила Карина.
– Только сегодня и завтра, – ответил Шенвэль. – Пойду в библиотеку, почитаю что-нибудь. Ты ложись, поспи.
Эльф что-то вытащил из-под подушки. Карина с некоторым удивлением узнала заплечный мешок Шенвэля. Сердце ведьмы упало. Ее возлюбленный собирался в путь, и путь, судя по всему, неблизкий.
– Да, и днем мне надо будет утром сходить кое-куда, – сказал эльф, заметив ее взгляд. – Я вернусь к обеду, самое позднее – часам к четырем. Хорошо? Карина молча кивнула. Первый раз за все две недели, проведенные в доме Лакгаэра, эльф решил оставить ее одну. И хотя ведьма помнила, что Шенвэль не только ее любовник, но и Верховный маг Фейре, ей все равно стало очень грустно.
– Не уходи, – сказала Карина жалобно и поспешно добавила: – Хочешь почитать, на тумбочке книжка лежит. Я вчера днем взяла в библиотеке, как чувствовала, что пригодится.
– Ну хорошо, я побуду с тобой, – сказал эльф. – Но свет будет мешать тебе.
– Не будет, – сказала Карина, устраиваясь в постели. Без Шенвэля лежать обнаженной стало прохладно, и ведьма натянула на себя простыню.
Шенвэль взял книгу. Это оказались «Заметки о бунте Разрушителей» известного военного историка Теонора. Эльф улыбнулся.
– Да, здесь, пожалуй, история Разрушительницы Пчелы и Балеорна изложена наиболее честно, – сказал он, усаживаясь в кресло. Мешок он бросил на пол рядом. – Без пропагандистских воплей и розовых соплей...
– Я искала там другое, – сказана Карина хмуро. – Наших летописей в библиотеке Лакгаэра нет, а я хотела посмотреть, действительно ли тот указ... о шинках... приняли тогда, когда ты сказал.
Шенвэль хмыкнул и сказал одобрительно:
– Доверяй, но проверяй... Молодец, Карина.
Ведьма сжала веки и засопела. Шенвэль раскрыл книгу, но читать не стал. Эльф с горькой нежностью смотрел на ведьму. Он видел все множество лиц Карины, и сейчас перед ним лежала маленькая, очень серьезная девочка. Она боялась, что он уйдет, если она не будет его слушаться, и старалась сделать вид, что спит. Но Верховного мага Фейре нельзя было обмануть и более искусной иллюзией.
Он знал, что это их последняя ночь. Шенвэль не смог бы убить Змея Горыныча, даже если бы захотел. Но он и не хотел. Завтра их любовь, его ворованное счастье и рабство Карины, о котором ведьма и не догадывалась, должна была закончиться вместе с жизнью рабовладельца. Эльф мог бы вкусить еще немного счастья, напоследок – и ведьма, как всегда, с готовностью и радостью приняла бы его ласки. Однако Шенвэль больше ничего не хотел брать от Карины. Он и так взял уже слишком много.
Эльф вытянул ноги, положил их на мешок. Взгляд его затуманился.
– Карина, – тихонько произнес эльф.
Ведьма тут же открыла глаза. Сна в них не было ни капли. Застывшее лицо Шенвэля напугало ее сильнее, чем недавнее явление владыки Подземного мира. Возможно, именно поэтому Карина не удивилась, услышав свое имя.
– Больше Ящер ничего не говорил тебе? – спросил Шенвэль.
Эльф заметил испуг ведьмы и прикрыл глаза веками, но полностью притушить колючесть своего взгляда он не смог. Карина села на постели, укутавшись в простыню. Шенвэль подумал, что точно таким же движением его возлюбленная заворачивалась в одеяло, усаживаясь на жесткой кровати в Горной Школе, перед тем как рассказать подружкам в дортуаре очередную страшную историю. И точно таким же движением укутывалась в форменный плащ боевой ведьмы, засыпая на случайном биваке.
– Да нет, – храбро соврала Карина. – Представляешь, он, оказывается, знает мое настоящее имя...
Шенвэль резко нагнулся вперед. Ведьма вздрогнула от ненависти, пылавшей в глубине этих прозрачных глаз.
– Какое? – яростно закричал Шенвэль.
Но Карина услышала в его голосе страх. И боль.
– Какое, твою мать?
Ведьма, собрав все свое мужество, усмехнулась и процитировала казенным голосом:
– «Если меня, как военнопленную, будут допрашивать, я обязуюсь отвечать только на следующие вопросы: имя, воинское звание, армейский номер и дата рождения. На все другие вопросы я отвечать не стану, чего бы мне это ни стоило».
Шенвэль вскочил, сжимая кулаки. Карина посмотрела на него снизу вверх, и в глазах ее читался вызов. «Да что же такое с ним происходит?», – думала ведьма, больше удивленная, чем напуганная. Карина чувствовала, как в глубине души закипает ярость. Никому из своих любовников она не позволяла орать на себя, и делать исключение для эльфа не собиралась.
– Но ты ведь уже нарушила первую часть вашей армейской присяги, – сказал Шенвэль чужим голосом.
– О чем ты? – спросила ведьма.
– «Я никогда не сдамся в плен добровольно. Я не буду слушать врага и не буду принимать от него никаких льгот», – сухо, явно передразнивая Карину, процитировал он. – А теперь уж... Сказала «аз», говори и «буки». Молчание может тебе очень дорого встать.
Карина посмотрела на эльфа озадаченно. Шенвэля удивило упрямство ведьмы, которая до сих пор поспешно выполняла все его желания, стоило ему лишь намекнуть о них. Эльф догадался, в чем причина. Пока Дверь в Подземный мир была открыта, комната насытилась Цин. Чары, державшие Карину, ослабли. Шенвэль втянул в себя всю мертвую силу, которая была в комнате.
– Я пошутила, – сказала Карина, усмехаясь.
Эльф с ужасом подумал, что, возможно, дело вовсе не в наполнившей покои мертвой силе, а в том, что Ящер успел объяснить ведьме причину ее безумной страсти к эльфу. У Шенвэля помутилось в глазах. Эльф хватил рукой по столу.
– А я – нет! – воскликнул Шенвэль. – Говори же! Как он тебя назвал? Ну?
Сердце ведьмы упало. «Он ничего тебе не сказал», – вспомнились Карине слова Ящера. Шенвэль явно что-то скрывал от нее, что-то очень важное. Ведьме приходилось слышать о том, что эльфы похищают мандреченок, опутав их чарами, и потом используют в каких-то кровавых ритуалах, но считала это пропагандистским бредом.
Однако сейчас это стало очень похоже на правду.
А две недели, пролетевшие в ласках и радости на берегу теплого моря, две недели самой искренней любви, которую она когда-либо испытывала к мужчине, в один миг обернулись пеплом лжи.
Карина разрыдалась.
– Что же ты делаешь, Шенвэль, – всхлипывая, сказала она. – Мое крыло улетело в Кулу без меня. Марина, пока меня нет, заласкает ведьм до безумия, и они выберут старшей ее. Я не смогу вернуться ни к своей работе, ни к людям вообще – меня сразу начнут допрашивать Чистильщики, а после их допросов даже сидхи живут недолго... Я все отдала тебе, а ты... а ты...
Эльф закрыл лицо руками.
– Мне надо уйти, – сказал он перехваченным голосом.
Шенвэль поднял свой мешок и, прихрамывая, направился к выходу на террасу. Эльф взялся за шпингалет наверху, удерживавший створки в закрытом положении.
– Ящер назвал меня Коруной, – сказала ведьма у него за спиной. – Моя наставница, Кертель, дала мне такое имя при рождении. В честь богини.
Шенвэль обернулся.
– Пожалуйста, – сказал он. – Расскажи мне об этой богине. Я слабо разбираюсь в мандреченских богах, их у вас так много...
Карина пожала плечами.
– Коруна не самая почитаемая богиня, потому что она беспристрастна, ее невозможно задобрить никакими дарами, – сказала ведьма. – Коруна – темная сторона Лады – родительницы, богиня смерти. Волхвы Коруны исполняют похоронный обряд после того, как волхвы Ящера приготовят тело к погребению. Коруна, Могота и Яга – три сестры, богини Судьбы. Коруна еще богиня справедливости, она жена Прона. Когда о ком-то говорят: «Его судьба наказала», имеют в виду именно Коруну. Вот и все, пожалуй.
Шенвэль молча подошел к кровати. Ведьма невольно отшатнулась. Эльф опустился на колени перед кроватью, уткнулся лицом в скомканную простыню.
– Прости меня, что я так тебя напугал, – сказал он. – Прости...
– Что за непруха такая, – сказала ведьма сокрушенно. – Как попадется нормальный, душевный мужик, так или линдворм, или пьет по-черному, или одержим злым духом...
Она прикусила язык. Шенвэль мог догадаться, что ведьма говорит об Искандере. Карина находилась в приятельских отношениях с императором, а в его постели ведьме не удалось побывать только потому, что когда дело было уже на мази, в армии мандречен появился Крон. «Только сцены ревности мне еще не хватало», – утомленно подумала Карина. Но Шенвэль не обратил внимания на эти слова ведьмы. Карина вздохнула, дотронулась до его плеча. Эльф был словно каменный от напряжения.
– Поплачь, – сказала ведьма и погладила его. – Сдерживаться – это хуже...
– Ну уж нет, – сказал Шенвэль глухо. – Я не намерен таять, едва меня пригреют...
– А твое имя что значит? – спросила Карина ласково. – «Вэль», это, видимо, от «bal» – сила, да? А второй корень мне что-то не встречался.
– Встречался, – ответил эльф. – И чаще, чем ты думаешь.
– Shaen... shante... – задумчиво сказала Карина. – Светить, что ли? Светлая сила?
Шенвэль поднял голову, наклонился к уху ведьмы и прошептал что-то недлинное. Карина ойкнула и прикрыла рот рукой.
– А ведь и правда, – краснея, сказала ведьма.
Эльф сел на край кровати и с усилием отбросил мешок в угол. В нем что-то тяжело звякнуло.
– Когда мать нарекла меня, – почти нормальным голосом сказал Шенвэль, – она еще не знала, что shean означает любовь исключительно в эротическом аспекте. Она хотела сказать, я думаю, что сила любви может преодолеть все – расовые различия, ненависть и чары. А получилась неприличная шутка. Когда Пчела придумывала имя младшему брату, такой осечки уже не произошло.
– Грустно, – сочувственно сказала Карина, обнимая эльфа. – И как назвали твоего брата?
– Хифкристом, «рассекающим лед». Ко мне обычно обращались тем именем, которое дал мне отец.
– И что значит «Лайтонд»? – спросила ведьма с интересом.
– «Сын Свободы», по смыслу примерно тоже самое, что и «Шенвэль».
– Да, – согласилась Карина. – Как говорят, насильно мил не будешь.
– А когда я расставлял ловушку на Черное Пламя, мне нужно было сменить имя, – продолжал Шенвэль. – Я не мог взять имя полностью ложное, потому что дракон это почуял бы. Я вернулся к тому имени, что дала мне мать. Изменил одну руну, чтобы хотя бы на письме уйти от непотребства.
– А нашего ребеночка как назовем? – смеясь, поинтересовалась Карина. – От вас же, сидхов, залет влет.
– Ты не станешь рожать от эльфа, я думаю, – спокойно сказал Шенвэль.
– Я свободная женщина в свободной стране, как сказал Дренадан, – фыркнула Карина. – От кого хочу, от того и рожаю.
Эльф посмотрел на нее глубоким взглядом.
– Я пошутила, – произнесла ведьма. – Я не могу забеременеть, не беспокойся.
Шенвэль усмехнулся.
– Ну и шуточки у вас, – сказал он.
Подобный изъян мог бы перечеркнуть всю жизнь крестьянке, взятой замуж исключительно из-за широких бедер, но не боевой ведьме. Образ жизни небесной воительницы не располагал к материнству. Да и на жизненном пути Карины еще не встречался мужчина, от которого бы ей действительно захотелось завести ребенка.
– Ранение? – ровным голосом спросил эльф.
Профессиональной травмой боевых ведьм было ранение в пах и низ живота. Но Карина отрицательно покачала головой.
– Нет, – сказала ведьма. – Все, что нужно, у меня есть, но почему-то не работает. Ну, в смысле, понятно, почему – дежурства в осеннем небе, ночевки на земле и тому подобное...
– Я думаю, дело в другом, – сказал эльф спокойно. – Ты не беременела потому, что в тебе был Осколок Льда. Я так думаю потому, что ни одна Разрушительница не могла забеременеть до тех пор, пока не возвращала свою Иглу Моргота в храм.
Карина вздрогнула.
– Но если ты, положим, прав, – пробормотала она, – то... Ведь мы с тобой уже почти две недели кувыркаемся...
Шенвэль улыбнулся.
– Я снижал скорость сперматозоидов, чтобы оплодотворение не произошло, – сказал эльф и поцеловал ведьму, склоняя вниз тяжестью своею тела.
– Ты моя, Коруна, – сказал он. – Моя жизнь. Моя смерть. Моя кара.
Но сегодня барон впервые сам завел беседу о бросившей его возлюбленной.
– Какой я глупец, Светлана, – сказал Владислав грустно. – Это я во всем виноват. Мямля! Все ходил вокруг да около, чего-то сомневался... Упустил такую женщину!
– Она обязательно вернется, я ее знаю, – промурлыкала Светлана.
– Видишь ли, Светлана, – с горечью ответил Владислав. – Возвращаются все, кроме самых любимых женщин.
В глубине души ведьма была согласна с бароном, но сказала совсем другое:
– Ну, зачем же так трагично. Все еще образуется, вот увидите...
Целительница поправила цепочку на шее. Россыпь солнечных бликов скользнула по лицу Владислава. Шаловливый солнечный зайчик, чуть крупнее остальных, запрыгнул в левый глаз барона и там исчез.
– Ты не знаешь, кто бы это мог быть? С кем она могла уйти? – спросил Владислав совершенно нормальным голосом.
Ведьма покачала изящной головкой.
– Ни сном ни духом, – вздохнула она.
Светлана солгала, и солгала дважды. Сегодня ночью дух Карины посетил ее во сне. Поговорить толком подруги не успели, ну, так сегодня днем Светлана рассчитывала восполнить этот пробел. Однако ведьм не учили снохождению, Карине помогал другой маг. И Светлана знала, кто именно. Ведьма сделала незаметное движение рукой.
– Я думаю, это все-таки Лайтонд, – заметил барон, потирая глаза. Лицо Светланы не выразило ровным счетом ничего. – Сидх ее не любит, Карина ему нужна для одного сложного магического ритуала. Я боюсь, что Карина вспомнит о несчастном старике, который любит ее, да будет уже слишком поздно...
Ведьма наклонилась к Владиславу, сочувственно похлопала его по руке. Затем пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд барона остекленел. Светлана произнесла ровным, настойчивым голосом:
– А теперь вам пора отдохнуть. Вам очень хочется спать. Идите к себе, прилягте... Как только ваша голова коснется подушки, вы немедленно заснете.
Владислав послушно поднялся и прошел в свои покои. Ведьма последовала за ним. Барон растянулся на кровати и заснул. Светлана подошла к высокому резному шкафу и открыла его. Раскинув руки, она шепотом вызвала метлу и стала быстро перекладывать вещи Карины во вторую корзину, стоявшую на сиденье для раненого. Когда Светлана упихивала в корзину снятое с обручей парчовое платье, барон неожиданно захрапел. Перепуганная метла юркнула за спину хозяйки, трепеща всеми стальными планочками руля. Ведьма выронила платье, и оно шумно осело на пол.
– Спать, спать... – протянув руку к Владиславу, произнесла Светлана и добавила, обращаясь к своей метле и сурово сдвинув брови: – Это что еще такое? Мне на тебе в бой идти!
Сконфуженная метла вернулась на место. Загрузив подарок барона, целительница перешла к трюмо, и стала выдвигать многочисленные ящики, начиная с самых нижних.
– Перун и Волос, сколько барахла! – пробормотала ведьма, укладывая в корзину коричневое шелковое платье подруги, пояс от «эльфийского» наряда и мягкие кожаные башмаки. У Карины еще были легкие плетеные сандалии, которые Светлана обнаружила под самим трюмо. Карина умчалась к сидху босая.
– Не-ет, правы были древние – все свое нужно носить с собой, – продолжала Светлана. Ведьма заглянула в трельяж с раздвижными зеркалами, поправила прическу. – Не попадать к вещам в рабство... и подруг при неожиданном бегстве с любовником не напрягать на кражу собственных вещей!
Светлана добралась до верхних ящиков трюмо. Рубиновое колье и серьги последовали за одеждой Карины. Барон снова захрапел, но метла никак не отреагировала, боясь гнева хозяйки.
– Хотя теперь я понимаю ее лучше, – негромко сказала Светлана. – Если бы мой Ваня так храпел, я бы бросила его после первой совместной ночи.
Метла встала вертикально.
– Ну, положим, не после первой, – согласилась Светлана. – А на третью, когда он наконец отпустил бы меня пописать и заснул...
Ведьма огляделась, проверяя, не забыла ли чего, прошла по комнате, аккуратно прикрывая дверцы и задвигая ящики.
– Так, вроде все, – сказала Светлана. – Проверим по списку...
Ведьма извлекла из кармана свиток, пробежалась по нему глазами.
– Точно все, – с удовлетворением произнесла Светлана.
Узкое окно, украшенное цветными витражами, было открыто. Светлана лихо оседлала метлу, пристегнулась и вылетела в него.
Но сон Владислава продлился недолго.
– Привет, – сказал Шенвэль. – Хорошо выглядишь. Я все думал, когда же ты придешь.
Он повернулся спиной к эльфке и чуть щелкнул пальцами. Но прежде чем вход в покои подернула синяя дымка экрана неслышимости, Ваниэль успела заметить лежавшую на постели женщину. Лицо и большую часть тела Карины скрывали распущенные черные волосы, и эльфка смогла разглядеть только крутое бедро с татуировкой на нем – змей, свернувшийся в кольцо. Ваниэль с трудом сдержала крик. Шенвэль обернулся, увидел выражение лица эльфки, покачал головой и сделал еще один сложный жест. По синему экрану неслышимости, словно трещины, разбежались черные зигзаги.
– Ты не сможешь попасть внутрь, – сказал эльф. – По крайней мере, до тех пор, пока Карина этого не захочет. А она не захочет.
Ваниэль справилась с собой.
– Я ее не трону, – произнесла эльфка спокойно.
Шенвэль испытующе посмотрел на нее.
– Ты думаешь, что я сниму щит? – сказал он.
– Это как угодно, – отвечала эльфка холодно.
Шенвэль вздохнул.
– Давай покончим с этим быстро, – сказал эльф. – Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты не пошла на поводу у своей ревности и спасла эльфов Рабина. Но я и тебя не люблю. Вы, женщины, можете гореть в огне любви постоянно. Вы живете в нем, как саламандры. А я давно уже пепел. И я не скрывал этого от тебя.
– Да, – сказала Ваниэль. – Ты был честен. Я знаю, чего ты хотел. Ты хотел, чтобы я наполнила тебя жизнью. Ты думал, что мое имя обещает именно это. На самом деле в моем имени – потеря, и вот, ты исчезаешь из моей жизни. Я становлюсь твоим прошлым, позабытой тенью...[17] Я уйду, что ж. Когда она умрет, возвращайся. Я буду ждать тебя.
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Буду, – с вызовом сказала эльфка.
– Что же, – сказал Шенвэль. – Пойдем, я провожу тебя.
– Я еще побуду здесь, – сказала Ваниэль.
Она из последних сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться при Шенвэле.
– Хочешь, я тебя поцелую? – спросил эльф. Ей нравилось, как он целуется, и он это знал. – На прощание?
– Уходи, – сказала Ваниэль сквозь зубы.
Шенвэль осторожно погладил ее по голове. Сегодня Ваниэль уложила волосы в игривую свободную прическу, и непокорные кудри чуть пружинили под рукой. Эльфка закрыла глаза. Когда Ваниэль открыла их, Шенвэля на террасе уже не было. И тогда она заплакала так горько, как не плакала с самого детства.
Ваниэль не услышала легких босых шагов за спиной, не обратила внимания на колебания Чи. Эльфка ощутила холодный толчок в спину. Она попыталась обернуться, но уже не смогла. Ваниэль рухнула лицом вниз. Черные волосы разметались по терракотовым плиткам.
Карина стояла над эльфкой, сжимая в руке кинжал. С узкого лезвия капала кровь. Лицо у ведьмы было совершенно безумное. Карина сама не знала, как ей хватило сил пробить экран неслышимости, поставленный магом седьмого класса и вырвать из стены кинжал, загнанный в щель между дубовыми панелями на две трети длины клинка.
Ведьма слышала весь разговор эльфа с бывшей возлюбленной, но услышала только самое главное для себя.
– Не дождешься, – сказала Карина, глядя на быстро растущую на полу красную лужу.
«Мамочка! Это же сам Ящер!» – мелькнуло у насмерть перепуганной Карины. Ведьме уже приходилось разговаривать с богами, точнее, с богиней, но под горячий борщ и водочку беседа прошла намного легче.
Однако надо было ответить.
– Я сама не знаю, как оказалась здесь, о владыка Подземного мира, – пробормотала она. – Извини, что побеспокоила тебя. Не сердись, что убила твоего слугу. Но он...
– Я знаю, – сказал Ящер. – Да я и не могу на тебя сердиться, Коруна.
Карина удивленно уставилась на бога. Ящер обратился к ней по имени, которое она носила в детстве, до того как стала боевой ведьмой. «Хотя, – сообразила Карина, – он ведь только то мое имя, настоящее, и должен знать». Но заявление бога о том, что он не может сердиться на нее, удивило Карину еще больше. Ведьма не помнила за собой никаких поступков, которые могли бы послужить причиной особого расположения Ящера к ней.
– Эльф не сказал тебе, – гневно воскликнул Ящер. – Он ничего тебе не сказал!
«Если он еще раз так рявкнет, я описаюсь», – подумала Карина.
Владыка Подземного мира продолжал очень мягко:
– Сейчас я не могу отсюда выйти и помочь тебе. Но завтра... Следуй за той, в чьем имени – обещание, в душе – стрела, а на теле – мой знак. И ты спасешься.
– Я так и сделаю, о владыка Нави, – собравшись с духом, отвечала ведьма.
– Эльфу совсем необязательно знать об этом нашем разговоре, – добавил Ящер. – Но ты передай ему, что Змей Горыныч уже в пути и прибудет следующей ночью или на рассвете.
– Будет исполнено, о владыка Нави, – сказала Карина.
– Буди эльфа, – сказал Ящер.
Ведьма потрясла Шенвэля за плечо.
– Сильнее, – сказал Ящер.
Карина толкнула эльфа так, что он чуть не слетел с кровати.
Шенвэль открыл глаза. В тот же миг Ящер и его мир исчезли.
– Чего ты? – пробормотал эльф сонно.
– Шенвэль, проснись, – сказала Карина. – Здесь только что был сам Ящер, и Подземный мир, и...
Шенвэль сел на кровати спиной к ведьме, жестом зажег ночник.
– Ящер просил передать тебе, что Змей Горыныч прилетит следующей ночью, – сказала ведьма. – У вас, что, с ним какие-то дела?
– Можно и так сказать, – ответил эльф. Карина задумчиво посмотрела на Шенвэля, но расспрашивать, что это у него за дела с богом, ненавидящим эльфов, не стала.
– Что это было? – спросила ведьма. – Как Ящер смог пройти в наш мир?
– Я Музыкант Смерти, Карина, – сказал эльф. – Я изо всех сил удерживаю свою внутреннюю Дверь в Подземный мир закрытой. Но когда я слабею, Дверь потихоньку открывается. Сама.
– Это все из-за ранения, – сказала Карина. – Но с каждым днем сила должна возвращаться к тебе, а она, наоборот, убывает... Слушай, может, в тебе остался яд дракона?
– Не думаю, – сказал Шенвэль. – Поджер каждый день вливал мне такую канистру пенициллина, что я им только что не потел.
– У тебя может быть иммунитет к пенициллину, – нахмурившись, сказала Карина. – Такое встречается чаще, чем врожденное владение Цин.
– Да нет, – сказал Шенвэль. – Раньше мне помогало.
Он встал и накинул халат.
– Мне больше нельзя спать, – сказал эльф. – Тогда Дверь откроется снова.
– И долго тебе будет нельзя спать? – спросила Карина.
– Только сегодня и завтра, – ответил Шенвэль. – Пойду в библиотеку, почитаю что-нибудь. Ты ложись, поспи.
Эльф что-то вытащил из-под подушки. Карина с некоторым удивлением узнала заплечный мешок Шенвэля. Сердце ведьмы упало. Ее возлюбленный собирался в путь, и путь, судя по всему, неблизкий.
– Да, и днем мне надо будет утром сходить кое-куда, – сказал эльф, заметив ее взгляд. – Я вернусь к обеду, самое позднее – часам к четырем. Хорошо? Карина молча кивнула. Первый раз за все две недели, проведенные в доме Лакгаэра, эльф решил оставить ее одну. И хотя ведьма помнила, что Шенвэль не только ее любовник, но и Верховный маг Фейре, ей все равно стало очень грустно.
– Не уходи, – сказала Карина жалобно и поспешно добавила: – Хочешь почитать, на тумбочке книжка лежит. Я вчера днем взяла в библиотеке, как чувствовала, что пригодится.
– Ну хорошо, я побуду с тобой, – сказал эльф. – Но свет будет мешать тебе.
– Не будет, – сказала Карина, устраиваясь в постели. Без Шенвэля лежать обнаженной стало прохладно, и ведьма натянула на себя простыню.
Шенвэль взял книгу. Это оказались «Заметки о бунте Разрушителей» известного военного историка Теонора. Эльф улыбнулся.
– Да, здесь, пожалуй, история Разрушительницы Пчелы и Балеорна изложена наиболее честно, – сказал он, усаживаясь в кресло. Мешок он бросил на пол рядом. – Без пропагандистских воплей и розовых соплей...
– Я искала там другое, – сказана Карина хмуро. – Наших летописей в библиотеке Лакгаэра нет, а я хотела посмотреть, действительно ли тот указ... о шинках... приняли тогда, когда ты сказал.
Шенвэль хмыкнул и сказал одобрительно:
– Доверяй, но проверяй... Молодец, Карина.
Ведьма сжала веки и засопела. Шенвэль раскрыл книгу, но читать не стал. Эльф с горькой нежностью смотрел на ведьму. Он видел все множество лиц Карины, и сейчас перед ним лежала маленькая, очень серьезная девочка. Она боялась, что он уйдет, если она не будет его слушаться, и старалась сделать вид, что спит. Но Верховного мага Фейре нельзя было обмануть и более искусной иллюзией.
Он знал, что это их последняя ночь. Шенвэль не смог бы убить Змея Горыныча, даже если бы захотел. Но он и не хотел. Завтра их любовь, его ворованное счастье и рабство Карины, о котором ведьма и не догадывалась, должна была закончиться вместе с жизнью рабовладельца. Эльф мог бы вкусить еще немного счастья, напоследок – и ведьма, как всегда, с готовностью и радостью приняла бы его ласки. Однако Шенвэль больше ничего не хотел брать от Карины. Он и так взял уже слишком много.
Эльф вытянул ноги, положил их на мешок. Взгляд его затуманился.
– Карина, – тихонько произнес эльф.
Ведьма тут же открыла глаза. Сна в них не было ни капли. Застывшее лицо Шенвэля напугало ее сильнее, чем недавнее явление владыки Подземного мира. Возможно, именно поэтому Карина не удивилась, услышав свое имя.
– Больше Ящер ничего не говорил тебе? – спросил Шенвэль.
Эльф заметил испуг ведьмы и прикрыл глаза веками, но полностью притушить колючесть своего взгляда он не смог. Карина села на постели, укутавшись в простыню. Шенвэль подумал, что точно таким же движением его возлюбленная заворачивалась в одеяло, усаживаясь на жесткой кровати в Горной Школе, перед тем как рассказать подружкам в дортуаре очередную страшную историю. И точно таким же движением укутывалась в форменный плащ боевой ведьмы, засыпая на случайном биваке.
– Да нет, – храбро соврала Карина. – Представляешь, он, оказывается, знает мое настоящее имя...
Шенвэль резко нагнулся вперед. Ведьма вздрогнула от ненависти, пылавшей в глубине этих прозрачных глаз.
– Какое? – яростно закричал Шенвэль.
Но Карина услышала в его голосе страх. И боль.
– Какое, твою мать?
Ведьма, собрав все свое мужество, усмехнулась и процитировала казенным голосом:
– «Если меня, как военнопленную, будут допрашивать, я обязуюсь отвечать только на следующие вопросы: имя, воинское звание, армейский номер и дата рождения. На все другие вопросы я отвечать не стану, чего бы мне это ни стоило».
Шенвэль вскочил, сжимая кулаки. Карина посмотрела на него снизу вверх, и в глазах ее читался вызов. «Да что же такое с ним происходит?», – думала ведьма, больше удивленная, чем напуганная. Карина чувствовала, как в глубине души закипает ярость. Никому из своих любовников она не позволяла орать на себя, и делать исключение для эльфа не собиралась.
– Но ты ведь уже нарушила первую часть вашей армейской присяги, – сказал Шенвэль чужим голосом.
– О чем ты? – спросила ведьма.
– «Я никогда не сдамся в плен добровольно. Я не буду слушать врага и не буду принимать от него никаких льгот», – сухо, явно передразнивая Карину, процитировал он. – А теперь уж... Сказала «аз», говори и «буки». Молчание может тебе очень дорого встать.
Карина посмотрела на эльфа озадаченно. Шенвэля удивило упрямство ведьмы, которая до сих пор поспешно выполняла все его желания, стоило ему лишь намекнуть о них. Эльф догадался, в чем причина. Пока Дверь в Подземный мир была открыта, комната насытилась Цин. Чары, державшие Карину, ослабли. Шенвэль втянул в себя всю мертвую силу, которая была в комнате.
– Я пошутила, – сказала Карина, усмехаясь.
Эльф с ужасом подумал, что, возможно, дело вовсе не в наполнившей покои мертвой силе, а в том, что Ящер успел объяснить ведьме причину ее безумной страсти к эльфу. У Шенвэля помутилось в глазах. Эльф хватил рукой по столу.
– А я – нет! – воскликнул Шенвэль. – Говори же! Как он тебя назвал? Ну?
Сердце ведьмы упало. «Он ничего тебе не сказал», – вспомнились Карине слова Ящера. Шенвэль явно что-то скрывал от нее, что-то очень важное. Ведьме приходилось слышать о том, что эльфы похищают мандреченок, опутав их чарами, и потом используют в каких-то кровавых ритуалах, но считала это пропагандистским бредом.
Однако сейчас это стало очень похоже на правду.
А две недели, пролетевшие в ласках и радости на берегу теплого моря, две недели самой искренней любви, которую она когда-либо испытывала к мужчине, в один миг обернулись пеплом лжи.
Карина разрыдалась.
– Что же ты делаешь, Шенвэль, – всхлипывая, сказала она. – Мое крыло улетело в Кулу без меня. Марина, пока меня нет, заласкает ведьм до безумия, и они выберут старшей ее. Я не смогу вернуться ни к своей работе, ни к людям вообще – меня сразу начнут допрашивать Чистильщики, а после их допросов даже сидхи живут недолго... Я все отдала тебе, а ты... а ты...
Эльф закрыл лицо руками.
– Мне надо уйти, – сказал он перехваченным голосом.
Шенвэль поднял свой мешок и, прихрамывая, направился к выходу на террасу. Эльф взялся за шпингалет наверху, удерживавший створки в закрытом положении.
– Ящер назвал меня Коруной, – сказала ведьма у него за спиной. – Моя наставница, Кертель, дала мне такое имя при рождении. В честь богини.
Шенвэль обернулся.
– Пожалуйста, – сказал он. – Расскажи мне об этой богине. Я слабо разбираюсь в мандреченских богах, их у вас так много...
Карина пожала плечами.
– Коруна не самая почитаемая богиня, потому что она беспристрастна, ее невозможно задобрить никакими дарами, – сказала ведьма. – Коруна – темная сторона Лады – родительницы, богиня смерти. Волхвы Коруны исполняют похоронный обряд после того, как волхвы Ящера приготовят тело к погребению. Коруна, Могота и Яга – три сестры, богини Судьбы. Коруна еще богиня справедливости, она жена Прона. Когда о ком-то говорят: «Его судьба наказала», имеют в виду именно Коруну. Вот и все, пожалуй.
Шенвэль молча подошел к кровати. Ведьма невольно отшатнулась. Эльф опустился на колени перед кроватью, уткнулся лицом в скомканную простыню.
– Прости меня, что я так тебя напугал, – сказал он. – Прости...
– Что за непруха такая, – сказала ведьма сокрушенно. – Как попадется нормальный, душевный мужик, так или линдворм, или пьет по-черному, или одержим злым духом...
Она прикусила язык. Шенвэль мог догадаться, что ведьма говорит об Искандере. Карина находилась в приятельских отношениях с императором, а в его постели ведьме не удалось побывать только потому, что когда дело было уже на мази, в армии мандречен появился Крон. «Только сцены ревности мне еще не хватало», – утомленно подумала Карина. Но Шенвэль не обратил внимания на эти слова ведьмы. Карина вздохнула, дотронулась до его плеча. Эльф был словно каменный от напряжения.
– Поплачь, – сказала ведьма и погладила его. – Сдерживаться – это хуже...
– Ну уж нет, – сказал Шенвэль глухо. – Я не намерен таять, едва меня пригреют...
– А твое имя что значит? – спросила Карина ласково. – «Вэль», это, видимо, от «bal» – сила, да? А второй корень мне что-то не встречался.
– Встречался, – ответил эльф. – И чаще, чем ты думаешь.
– Shaen... shante... – задумчиво сказала Карина. – Светить, что ли? Светлая сила?
Шенвэль поднял голову, наклонился к уху ведьмы и прошептал что-то недлинное. Карина ойкнула и прикрыла рот рукой.
– А ведь и правда, – краснея, сказала ведьма.
Эльф сел на край кровати и с усилием отбросил мешок в угол. В нем что-то тяжело звякнуло.
– Когда мать нарекла меня, – почти нормальным голосом сказал Шенвэль, – она еще не знала, что shean означает любовь исключительно в эротическом аспекте. Она хотела сказать, я думаю, что сила любви может преодолеть все – расовые различия, ненависть и чары. А получилась неприличная шутка. Когда Пчела придумывала имя младшему брату, такой осечки уже не произошло.
– Грустно, – сочувственно сказала Карина, обнимая эльфа. – И как назвали твоего брата?
– Хифкристом, «рассекающим лед». Ко мне обычно обращались тем именем, которое дал мне отец.
– И что значит «Лайтонд»? – спросила ведьма с интересом.
– «Сын Свободы», по смыслу примерно тоже самое, что и «Шенвэль».
– Да, – согласилась Карина. – Как говорят, насильно мил не будешь.
– А когда я расставлял ловушку на Черное Пламя, мне нужно было сменить имя, – продолжал Шенвэль. – Я не мог взять имя полностью ложное, потому что дракон это почуял бы. Я вернулся к тому имени, что дала мне мать. Изменил одну руну, чтобы хотя бы на письме уйти от непотребства.
– А нашего ребеночка как назовем? – смеясь, поинтересовалась Карина. – От вас же, сидхов, залет влет.
– Ты не станешь рожать от эльфа, я думаю, – спокойно сказал Шенвэль.
– Я свободная женщина в свободной стране, как сказал Дренадан, – фыркнула Карина. – От кого хочу, от того и рожаю.
Эльф посмотрел на нее глубоким взглядом.
– Я пошутила, – произнесла ведьма. – Я не могу забеременеть, не беспокойся.
Шенвэль усмехнулся.
– Ну и шуточки у вас, – сказал он.
Подобный изъян мог бы перечеркнуть всю жизнь крестьянке, взятой замуж исключительно из-за широких бедер, но не боевой ведьме. Образ жизни небесной воительницы не располагал к материнству. Да и на жизненном пути Карины еще не встречался мужчина, от которого бы ей действительно захотелось завести ребенка.
– Ранение? – ровным голосом спросил эльф.
Профессиональной травмой боевых ведьм было ранение в пах и низ живота. Но Карина отрицательно покачала головой.
– Нет, – сказала ведьма. – Все, что нужно, у меня есть, но почему-то не работает. Ну, в смысле, понятно, почему – дежурства в осеннем небе, ночевки на земле и тому подобное...
– Я думаю, дело в другом, – сказал эльф спокойно. – Ты не беременела потому, что в тебе был Осколок Льда. Я так думаю потому, что ни одна Разрушительница не могла забеременеть до тех пор, пока не возвращала свою Иглу Моргота в храм.
Карина вздрогнула.
– Но если ты, положим, прав, – пробормотала она, – то... Ведь мы с тобой уже почти две недели кувыркаемся...
Шенвэль улыбнулся.
– Я снижал скорость сперматозоидов, чтобы оплодотворение не произошло, – сказал эльф и поцеловал ведьму, склоняя вниз тяжестью своею тела.
– Ты моя, Коруна, – сказал он. – Моя жизнь. Моя смерть. Моя кара.
* * *
Светлана и Владислав завтракали на балконе, с которого открывался изумительный вид на аккуратно подстриженный замковый парк. На ведьме было зеленое шелковое платье без рукавов, подарок Ивана. Зеленые глаза Светланы на фоне искусно подобранного оттенка казались еще ярче. Неглубокий квадратный вырез подчеркивал высокую грудь целительницы. По краю шла серебристая тесьма, так же был отделан подол. По всему платью были рассыпаны вышитые серебром листья ивы. Серебряный браслет на предплечье ведьмы в виде кусающего себя за хвост змея, легкая цепочка на шее и почти невидимые ажурные подвески в ушах дополняли ансамбль. Барон подумал, что сейчас, на фоне причудливых фигур, в которые были превращены умелым садовником парковые деревья, Светлана выглядит настоящей лесной эльфкой. Только вот волосы, перевитые зелеными и серебряными нитями и уложенные в шлем-косу, разрушали иллюзию. Целительница была готова к вылету. Крыло «Змей» перебралось в Кулу, где предприимчивая Марина уговорила отца на заказ. Ведьмы сопровождали флотилии рыбаков и сообщали с высоты, когда засекали в прозрачной воде крупный косяк. Лишь Светлана осталась в замке своего возлюбленного и каждое утро вылетала на работу из замка князя – на час пораньше встать, подумаешь. Владислав, в отличие от Ивана, тоже был ранней пташкой, и совместные завтраки начали входить у барона и ведьмы в привычку. После исчезновения Карины прошло уже две недели, но от ветреной ведьмы все еще не было никаких известий. Барон избегал разговоров о Карине, но как-то раз, гуляя по парку, Светлана видела, как Владислав бродит в одиночестве и рвет на себе волосы. Тогда ведьма из деликатности не стала обнаруживать свое присутствие, хотя подумала иронически, что при его-то начинающейся лысине это опрометчивый шаг. С другой стороны – не надо будет стесняться седины...Но сегодня барон впервые сам завел беседу о бросившей его возлюбленной.
– Какой я глупец, Светлана, – сказал Владислав грустно. – Это я во всем виноват. Мямля! Все ходил вокруг да около, чего-то сомневался... Упустил такую женщину!
– Она обязательно вернется, я ее знаю, – промурлыкала Светлана.
– Видишь ли, Светлана, – с горечью ответил Владислав. – Возвращаются все, кроме самых любимых женщин.
В глубине души ведьма была согласна с бароном, но сказала совсем другое:
– Ну, зачем же так трагично. Все еще образуется, вот увидите...
Целительница поправила цепочку на шее. Россыпь солнечных бликов скользнула по лицу Владислава. Шаловливый солнечный зайчик, чуть крупнее остальных, запрыгнул в левый глаз барона и там исчез.
– Ты не знаешь, кто бы это мог быть? С кем она могла уйти? – спросил Владислав совершенно нормальным голосом.
Ведьма покачала изящной головкой.
– Ни сном ни духом, – вздохнула она.
Светлана солгала, и солгала дважды. Сегодня ночью дух Карины посетил ее во сне. Поговорить толком подруги не успели, ну, так сегодня днем Светлана рассчитывала восполнить этот пробел. Однако ведьм не учили снохождению, Карине помогал другой маг. И Светлана знала, кто именно. Ведьма сделала незаметное движение рукой.
– Я думаю, это все-таки Лайтонд, – заметил барон, потирая глаза. Лицо Светланы не выразило ровным счетом ничего. – Сидх ее не любит, Карина ему нужна для одного сложного магического ритуала. Я боюсь, что Карина вспомнит о несчастном старике, который любит ее, да будет уже слишком поздно...
Ведьма наклонилась к Владиславу, сочувственно похлопала его по руке. Затем пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд барона остекленел. Светлана произнесла ровным, настойчивым голосом:
– А теперь вам пора отдохнуть. Вам очень хочется спать. Идите к себе, прилягте... Как только ваша голова коснется подушки, вы немедленно заснете.
Владислав послушно поднялся и прошел в свои покои. Ведьма последовала за ним. Барон растянулся на кровати и заснул. Светлана подошла к высокому резному шкафу и открыла его. Раскинув руки, она шепотом вызвала метлу и стала быстро перекладывать вещи Карины во вторую корзину, стоявшую на сиденье для раненого. Когда Светлана упихивала в корзину снятое с обручей парчовое платье, барон неожиданно захрапел. Перепуганная метла юркнула за спину хозяйки, трепеща всеми стальными планочками руля. Ведьма выронила платье, и оно шумно осело на пол.
– Спать, спать... – протянув руку к Владиславу, произнесла Светлана и добавила, обращаясь к своей метле и сурово сдвинув брови: – Это что еще такое? Мне на тебе в бой идти!
Сконфуженная метла вернулась на место. Загрузив подарок барона, целительница перешла к трюмо, и стала выдвигать многочисленные ящики, начиная с самых нижних.
– Перун и Волос, сколько барахла! – пробормотала ведьма, укладывая в корзину коричневое шелковое платье подруги, пояс от «эльфийского» наряда и мягкие кожаные башмаки. У Карины еще были легкие плетеные сандалии, которые Светлана обнаружила под самим трюмо. Карина умчалась к сидху босая.
– Не-ет, правы были древние – все свое нужно носить с собой, – продолжала Светлана. Ведьма заглянула в трельяж с раздвижными зеркалами, поправила прическу. – Не попадать к вещам в рабство... и подруг при неожиданном бегстве с любовником не напрягать на кражу собственных вещей!
Светлана добралась до верхних ящиков трюмо. Рубиновое колье и серьги последовали за одеждой Карины. Барон снова захрапел, но метла никак не отреагировала, боясь гнева хозяйки.
– Хотя теперь я понимаю ее лучше, – негромко сказала Светлана. – Если бы мой Ваня так храпел, я бы бросила его после первой совместной ночи.
Метла встала вертикально.
– Ну, положим, не после первой, – согласилась Светлана. – А на третью, когда он наконец отпустил бы меня пописать и заснул...
Ведьма огляделась, проверяя, не забыла ли чего, прошла по комнате, аккуратно прикрывая дверцы и задвигая ящики.
– Так, вроде все, – сказала Светлана. – Проверим по списку...
Ведьма извлекла из кармана свиток, пробежалась по нему глазами.
– Точно все, – с удовлетворением произнесла Светлана.
Узкое окно, украшенное цветными витражами, было открыто. Светлана лихо оседлала метлу, пристегнулась и вылетела в него.
Но сон Владислава продлился недолго.
* * *
Шенвэль закинул мешок за спину, вышел в розарий и нос к носу столкнулся с Ваниэль. На эльфке было длинное оранжевое платье с широкой полосой причудливого зеленого орнамента по подолу и краю рукавов. Узкую талию подчеркивал пояс, сплетенный из оранжевых и зеленых кожаных полосок.– Привет, – сказал Шенвэль. – Хорошо выглядишь. Я все думал, когда же ты придешь.
Он повернулся спиной к эльфке и чуть щелкнул пальцами. Но прежде чем вход в покои подернула синяя дымка экрана неслышимости, Ваниэль успела заметить лежавшую на постели женщину. Лицо и большую часть тела Карины скрывали распущенные черные волосы, и эльфка смогла разглядеть только крутое бедро с татуировкой на нем – змей, свернувшийся в кольцо. Ваниэль с трудом сдержала крик. Шенвэль обернулся, увидел выражение лица эльфки, покачал головой и сделал еще один сложный жест. По синему экрану неслышимости, словно трещины, разбежались черные зигзаги.
– Ты не сможешь попасть внутрь, – сказал эльф. – По крайней мере, до тех пор, пока Карина этого не захочет. А она не захочет.
Ваниэль справилась с собой.
– Я ее не трону, – произнесла эльфка спокойно.
Шенвэль испытующе посмотрел на нее.
– Ты думаешь, что я сниму щит? – сказал он.
– Это как угодно, – отвечала эльфка холодно.
Шенвэль вздохнул.
– Давай покончим с этим быстро, – сказал эльф. – Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты не пошла на поводу у своей ревности и спасла эльфов Рабина. Но я и тебя не люблю. Вы, женщины, можете гореть в огне любви постоянно. Вы живете в нем, как саламандры. А я давно уже пепел. И я не скрывал этого от тебя.
– Да, – сказала Ваниэль. – Ты был честен. Я знаю, чего ты хотел. Ты хотел, чтобы я наполнила тебя жизнью. Ты думал, что мое имя обещает именно это. На самом деле в моем имени – потеря, и вот, ты исчезаешь из моей жизни. Я становлюсь твоим прошлым, позабытой тенью...[17] Я уйду, что ж. Когда она умрет, возвращайся. Я буду ждать тебя.
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Буду, – с вызовом сказала эльфка.
– Что же, – сказал Шенвэль. – Пойдем, я провожу тебя.
– Я еще побуду здесь, – сказала Ваниэль.
Она из последних сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться при Шенвэле.
– Хочешь, я тебя поцелую? – спросил эльф. Ей нравилось, как он целуется, и он это знал. – На прощание?
– Уходи, – сказала Ваниэль сквозь зубы.
Шенвэль осторожно погладил ее по голове. Сегодня Ваниэль уложила волосы в игривую свободную прическу, и непокорные кудри чуть пружинили под рукой. Эльфка закрыла глаза. Когда Ваниэль открыла их, Шенвэля на террасе уже не было. И тогда она заплакала так горько, как не плакала с самого детства.
Ваниэль не услышала легких босых шагов за спиной, не обратила внимания на колебания Чи. Эльфка ощутила холодный толчок в спину. Она попыталась обернуться, но уже не смогла. Ваниэль рухнула лицом вниз. Черные волосы разметались по терракотовым плиткам.
Карина стояла над эльфкой, сжимая в руке кинжал. С узкого лезвия капала кровь. Лицо у ведьмы было совершенно безумное. Карина сама не знала, как ей хватило сил пробить экран неслышимости, поставленный магом седьмого класса и вырвать из стены кинжал, загнанный в щель между дубовыми панелями на две трети длины клинка.
Ведьма слышала весь разговор эльфа с бывшей возлюбленной, но услышала только самое главное для себя.
– Не дождешься, – сказала Карина, глядя на быстро растущую на полу красную лужу.