Гинзбург Мария. Хозяйка Четырех Стихий

   – Ах какая сволочь! – выдохнула княжна.
   – Бородач твой, – сказал Марфор Дарине. – Я постараюсь прикрыть тебя от той чудовищной девахи.
   На лице Марфора застыло жесткое, отчужденное выражение, лишившее эльфа всей его красоты. Дарина отвела глаза. С этим эльфом ведьма никогда бы не присела рядом, не говоря уж о «прилегла».
   – Смерть отвратительна, – тихо сказал однорукий столяр. – Не может быть красив и тот, кто приводит ее в этот мир.
   Дарина опомнилась. Ульрик, очевидно, испугался, что она передумала и не поможет эльфам. Все-таки держать экран невидимости – это одно, а напасть на соплеменника – это совсем другое. Но если бы Дарина сейчас отказалась помочь Марфору, этот сумасшедший мандречен наверняка прикончил бы маленького эльфа.
   – Так я, по-твоему, страшная уродка? – усмехаясь, спросила боевая ведьма.
   Ульрик прикусил язык.
   – Забудь о том, что он сказал, – быстро произнесла Елена. – Помоги им, прошу...
   Ведьма кивнула, чтобы успокоить княжну, и сказала Марфору:
   – Ударим вместе на счет «раз».
   Эльф поднял руки. Дарина привычным жестом размяла пальцы. Глядя на синие искры, проскочившие между ладоней Марфора, ведьма вдруг вспомнила слова эльфа:
   «И твое боевое прошлое, и мое, не менее боевое, сейчас не имеет значения...».
   Но оно имело значение.
   Всегда.
   – ТРИ! – выкрикнула она.

* * *

   Теплая пустота выплюнула Ингвара. По ушам резанул пронзительный вой. Перед глазами воина мелькнули деревья, две девушки и алая полоса крови на вытоптанной траве. Дружинник ударился ногами о землю, упал на одно колено. Ингвар покосился на девушек – это они кричали. Вокруг них в беспорядке метались несколько подростков. Между подростками и Ингваром парень в серой рубахе бил морду бородатому здоровяку. Баба в цветастом платке тащила за руку мальчика лет десяти к оливковой роще так энергично, что только пятки мелькали. Воин снова посмотрел на раненых девушек. Теперь он заметил, что у них совершенно одинаковые лица и платья – черные, с фиолетовой руной «V» на подолах. А может, это была какая-то другая руна, но сейчас этого было уже не разобрать – по подолам были разметаны желто-красные внутренности. Ингвар видел, что спасти девушек нельзя. «Кто бы их прикончил, – подумал воин. – Чтобы не мучались... Придется, видно, самому». Он протянул руку к поясу, чтобы снять кистень. Резко запахло озоном, горячая струя воздуха полоснула Ингвара по лицу. Воин застыл, как статуя, и зажмурился. Нестерпимо горячая сфера со свистом промчалась мимо него. Волосы на голове Ингвара затрещали. Раздался глухой удар. Когда Ингвар открыл глаза, девушек уже не было. Над воронкой поднимался черный дым и пахло горелым мясом. Глава дружинников князя ощупал свое лицо и обнаружил полное отсутствие бровей, ресниц и, самое обидное, – усов, которые растил последние полгода.
   – Вот дерьмо, – пробормотал Ингвар на неречи.
   – Дерьмо у тебя в башке, – хрипло ответили ему с неба, тоже на неречи. – А это – огненный шар!
   Ингвар узнал голос Ундины и расхохотался. С этой ведьмой Ингвар протанцевал всю вчерашнюю ночь напролет. Утром, когда князь объявил о своей помолвке с целительницей крыла «Змей», Ингвар и Ундина заявили, что исполнят старинную боремскую песню, очень подходящую к случаю. Выступление дуэта было принято очень благосклонно всеми, кроме самой невесты. Светлана единственная владела неречью и сразу поняла, что Ингвар и Ундина поют действительно очень старинную и очень неприличную песню о сватовстве школяра.
   – Еще один такой шар, – закричал воин, запрокинув голову, – и я останусь без своих шариков!
   – Невелика беда, железные пришьешь! – отвечала ведьма.
   Краем глаза Ингвар увидел, как дружки погибших девушек подбирают камни и направляются к парню в серой рубахе.
   – Не, они звенеть будут! – крикнул Ингвар. – А мне в разведку ходить!

* * *

   Рябой бородач вдруг отпустил маленького эльфа и осел, как будто его ударили обухом по голове. У Финголфина мутилось в глазах от боли, но маленький эльф понял, что сейчас не время падать в обморок. Качаясь, он пошел вперед, придерживая покалеченную руку второй. После трех шагов Финголфин упал без чувств. Но отец успел подхватить его, прижал к груди и опрометью бросился к дороге. Урсула последовала за мужем, пытаясь придерживать маленькую ручку, болтавшуюся в такт шагам. Распустившаяся светлая коса хлопала по спине эльфки.
   – Да благословят тебя боги, женщина! – крикнул Кулумит на бегу.
   Дарина рассеянно улыбнулась и отвела задумчивый взгляд от почти прогоревшего Купальца. Ведьма не успела воспользоваться своей Чи – чудовищные близняшки заблокировали ее каналы. Удар, оглушивший рябого мандречена, пришел из-за костра, и, судя по расстоянию и мощности, его провел очень сильный маг. Дарина попыталась прощупать, кто же это был, и ведьме это удалось.
   – Зря ты его не прикончила! – прошипела Елена с яростью. – Против баб и детей-то они молодцы!
   Марфор покосился на Дарину. Ведьма, спохватившись, придала своему лицу восхищенное выражение и спросила, кивая на черную воронку и дрожащий над ней черный дым:
   – Как ты это сделал?
   Эльф на миг опустил глаза.
   Марфор не смог ударить жутких сестер, они успели закрыться коконом из Цин, который эльф пробить не мог. Марфор видел, как близняшки атаковали Дарину. Но кто-то все же разомкнул каналы сестер, распутал их в том самом месте, где Цин одной сестры преобразовывалась в Чи второй. Ауры близняшек из замкнутой системы превратились в две самостоятельные, из-за чего разорвались и тела.
   Девушек ударил кто-то, кто мог управлять мертвой силой. И это был не Дренадан. Марфор почувствовал, откуда пришел удар, и ему очень хотелось просканировать пространство в том месте. Но увы, через Огонь Марфор, маг Воды, не видел.
   – Да так, – уклончиво сказал эльф. – Как-то само получилось... Пойдемте скорее.

* * *

   Николай был уже в двух шагах от бородача, мучившего маленького эльфа, когда мандречен как-то странно охнул и осел. Мальчик вырвался и бросился прочь. Николай остановился. Посмотрев на Адриану, он увидел, как она прижимает к груди подбежавшего Михея. Женщина выпрямилась и призывно махнула Николаю рукой. Оба ребенка были в безопасности, оставалось только вознести хвалу богам, что подраться сегодня так и не пришлось, проводить Адриану с сыном до их дома – заодно, кстати, узнать, где они живут, – и можно было возвращаться к себе.
   – Коля! – крикнула Адриана. – Пойдем!
   Он улыбнулся и шагнул вперед, к этой женщине, теплой и мягкой, к ее сыну, все еще настороженно смотревшему на незнакомого дядю, и услышал, как рябой бормочет:
   – А-аа, убешал, шволочь маленькая... Ну нише-го, от нас не убешишь...
   Николаю на миг показалось, что он ослеп. За его спиной что-то тяжелое ударилось о землю с жутким грохотом. Огромная черная тень выросла от ног мандречена и тут же исчезла, поглощенная оранжево-черной вспышкой. Мандречен понял, что какая-то боевая ведьма швыряет с неба огненные шары в белый в свет, как в копеечку. Только чудом их с бородачом не задело ни первым, ни вторым огненным шаром. Рябой, кстати, уже поднимался на ноги.
   – Вшех найдем... Под кошень вышешем, – сказал он.
   И тогда Николай понял, что дело совсем не в проказах ведьмы. Это от ярости у него мутилось в глазах, так, что затылок бородача с начинающейся лысиной расплывался и исчезал в красном мареве. Николай дотронулся до плеча мужчины. Рябой обернулся, щурясь. Николай с хрустом и коротким «чвак» ударил его в лицо, и бородач снова упал.
   – Сидхи наших бьют! – тонким мальчишеским голосом закричал кто-то совсем рядом.
   Николай увидел крикуна, узнал соседского парнишку и сказал удивленно:
   – Светозар, и ты здесь?
   – Защити свой дом! – еще громче закричал Светозар в ответ. – Бей проклятых магов!
   Николай попятился.
   – Отойди-ка, – сказал над его ухом голос с твердым боремским акцентом.
   Николай повернулся и обнаружил рослого парня в синем кафтане. Мандречен вздрогнул – на абсолютно гладком лице парня отсутствовали брови и ресницы. На левой стороне груди был нашит черный тритон, под полами распахнутого кафтана поблескивала кольчуга. «Дружинник князя», – с неимоверным облегчением подумал Николай.
   – Вы очень вовремя, – сказал он с чувством. – Жаль только, что вы один...
   Воздух слева засиял, заискрился. Боевая ведьма, зависшая в воздухе над ними, шарахнулась в сторону от открывающегося телепорта. Из пустоты вывалился еще один воин в синем кафтане. Через секунду аршинах в пяти от него – третий.
   Дружинник усмехнулся и перехватил кистень из одной руки в другую.

* * *

   Когда эльфы и их подруги оказались в оливковой роще, Марфор поцеловал ведьму и сказал:
   – Ну все, девочки налево, мальчики направо. Приходи завтра в Хельмутов грот.
   – Я завтра улетаю, – сказала Дарина. – Мы всем крылом уходим в Кулу.
   – Я так и знал, – с досадой сказал эльф. – Ну почему всегда так? Только найдешь аппетитный такой кусок тортика, как он завтра обязательно улетает в Кулу!
   Княжна обняла своего возлюбленного.
   – Будь осторожен, – сказала она. – Бумаги береги...
   – Не волнуйся. Может, там, в лесу, какого мужичка подберете, – сказал Ульрик.
   – Прихватите с собой, ширинку расстегнуть не забудьте, и все шито-крыто будет, – добавил Марфор.
   В этот момент кусты прямо перед ними раздвинулись, и оттуда появилась Ваниэль. Ее черные «иглы» растрепались и торчали уже не так нахально, как в начале праздника, и Дарина подумала, что знает, чья рука растрепала волосы эльфки. В эту руку ведьма вкладывала скальпель три дня назад.
   – Я слышу, тут собираются в лес по мужиков? – осведомилась Ваниэль. – Тут в роще как раз валяется один. Ширинка уже расстегнута.
   – Как вы вообще от них рожаете? – продолжала эльфка, обращаясь к девушкам. – Пятнадцать минут настаивал на том, чтобы взгромоздиться на меня. Очевидно, исключительно для того, чтобы я в полной мере могла насладиться оригинальным тонким ароматом из его рта. У нас так пахнут только мертвые, когда три дня на солнцепеке пролежат. Два раза качнул и заснул! На мне!
   Дарина усмехнулась:
   – Ты великолепна, Ваниэль.
   – Я знаю, – бодро ответила эльфка.
   – Что ж, пойдем, посмотрим, что там за темпераментный труп трехдневной давности, – сказала Дарина.
   Марфор поцеловал ведьму на прощанье. Мандреченки скрылись в кустах. Слышно было, как они поднимают с земли что-то тяжелое. Эльфы пошли к берегу, а Ваниэль решительным шагом двинулась прямо в противоположном направлении, на поляну, откуда доносились возбужденные выкрики людей и ровный, жесткий голос князя, пытающегося усмирить своих подданных.
   – Ты с ума сошла! – воскликнул Марфор, остановившись. – Зачем ты идешь туда?
   – Я видела, кто украл Карину, – очень спокойно отвечала Ваниэль. – Я иду рассказать, как было дело, и...
   Ульрик помрачнел и выругался.
   – Ты обезумела от ревности, – сказал он. – Закидывай ее на плечо, Марфор, и пошли.
   Ваниэль смотрела на Марфора, странно усмехаясь. Эльф видел всполохи, дрожащие в ее ауре, – Ваниэль преобразовала Чи и ударила бы его, если бы он только попробовал прикоснуться к ней.
   – Я останусь, – сказал Марфор. – Ты иди на корабли, Ульрик.
   Тот покачал головой и пробормотал:
   – Два влюбленных идиота...
   Вся троица направилась к поляне.
   – Почему ты так решил, позволь спросить? – поинтересовалась Ваниэль у Марфора.
   – Мы не можем жить вместе, – сказал тот, не глядя на эльфку. – Так хотя бы вместе встретим смерть...
   Ваниэль приподнялась на цыпочки, обвила его шею руками и поцеловала Марфора.

* * *

   Митя стоял между Иваном и Абдулой и смотрел, как боевые ведьмы барражируют над поляной. Время от времени ведьмы швыряли вниз огненные шары и длинные ленты огня, чтобы сбить запал с наиболее распоясавшихся гуляк. Баррикада, которую эльфы наспех сделали из пиршественных столов, отделяла людей от сидхов. Гостей плотным кольцом окружали дружинники Ивана. Кроме братьев и телохранителя на баррикаде оказались глава сидхов Рабина, барон Ревенский и волхв Дренадан.
   – Еще раз повторяю, – сказал Дренадан. – Если кто-нибудь из вас сегодня прольет кровь, ни один волхв Ящера эту Цин из вашей ауры убирать не будет. А что потом – известно. Рак, саркома, эпилепсия – это в лучшем случае. Жизненная сила эльфов слишком отличается от человеческой и никогда усвоена не будет...
   Толпа, давившая на дружинников князя, зароптала и отхлынула. Митя увидел, как из оливковой рощи вышли два эльфа и эльфка в коротком черном платье. С другой стороны из рощицы вынырнули две мандреченки, тащившие пьяного мужичка. Княжич узнал в одной из них сестру и толкнул брата в бок. Иван глянул, куда указывал Митя, и облегченно вздохнул.
   – Низложить князя! – вдруг раздался выкрик в дальнем конце поляны. – Рабин – вольный город!
   Лакгаэр сочувственно посмотрел на Ивана.
   В древности Рабином управляла Лучшая Сотня – коллективный орган, схожий с эльфийским Нолдокором. В Лучшую Сотню входили в основном купцы и другие люди, пользовавшиеся влиянием в городе. Из их числа всеми рабинцами на общем собрании выбирался городской голова. Князей же приглашали вместе с дружинами в качестве защитников Рабина от набегов сюрков. Если услуги князя в качестве военачальника не устраивали Лучшую Сотню, приглашался другой. Число отпрысков династии Тайнеридов намного превосходило число существующих в Мандре вакантных мест, и одно время рабинцы копались в князьях, как в сору. Ярослав, дед нынешнего князя, был третьим князем Рабина в том году, когда его позвали защитить Черногорию. Потом воцарился Черное Пламя и прекратил эту чехарду на рабинском княжеском престоле. Дракон сам назначал всех местных правителей. Ярослав сумел сохранить свое место и передать престол своему сыну. Искандер же вернул городам все их вольности, какими они обладали до захвата Мандры Черным Пламенем. Иван знал, что при первом удобном случае рабинцы об этом вспомнят, и потому ласкал горожан, как мог.
   – Прости меня, князь, что я заварил всю эту кашу, – пробормотал Владислав.
   – Да ладно, не вини себя. Мне почему-то так и казалось, что этим кончится, – усмехаясь, ответил Иван.
   – Но ведь мамы больше нет, – сказал Митя растерянно. – Кто же науськивает людей?
   – Да, Анастасия погибла. Но купцы, которым она обещала ввести протекционные пошлины на эльфийские товары, живы, – сквозь зубы ответил ему брат. – И цеха мандречен не стали работать лучше – мандреченские товары по-прежнему дороже и хуже по качеству, чем продукция эльфов. А на чистоту расы всем здесь глубоко наплевать ...
   – Рабин – вольный город! – закричали уже несколько голосов. – Гнать князя взашей, он нас сидхам запродал!
   – И шештра твоя, князь, с шидхом путаетша! – выкрикнул кто-то.
   – Вот моя сестра, – зычно ответил князь, подняв руку в ораторском жесте.
   Толпа зашевелилась. Люди оборачивались. Тихий смех, прошелестевший над поляной, стал свидетельством того, что рабинцы увидели девушек и их друга, не рассчитавшего свои силы в борьбе с зеленым змеем. Провокацию удалось отбить. Но крикун не сдавался.
   – И мать швоя была эльшка! Это вше знают!
   Иван вгляделся. По окладистой бороде и лицу, избитому оспой, князь узнал крикуна. Это оказался бывший шахтер Толян, известный всему Рабину пьяница и дебошир.
   – А твоя мать, Анатолий, была портовая шлюха, – ответил князь. – И это тоже все знают...
   На этот раз в толпе отчетливо засмеялись. Однако Чистильщики не дали народному гневу свернуть мимо приготовленного для него русла.
   – Ты не люб нам, князь! – снова закричали в разных концах поляны слаженным хором. – Другого хотим!
   – Соберитесь на общее собрание, как положено, – хладнокровно сказал Иван. – Завтра, на трезвую голову. И если вы примете такое решение – я покину Рабин еще до заката.
   Митя испуганно посмотрел на брата.
   – По обычаю, – тихо сказал Владислав на ухо княжичу, – общие собрания жителей города должны проходить на центральной площади, по сигналу особого колокола. Но дракон приказал разбить его, а новый с тех пор не отливали...
   – Да и площадь еще даже не начинали приводить в порядок, – так же тихо заметил Лакгаэр, стоявший с другой стороны от Мити. – Так что твой брат ничем не рискует. Смотри и учись, княжич, каким должен быть настоящий правитель...
   Чистильщики, однако, тоже поняли смысл маневра князя.
   – Мы все здесь! – не сдавались в толпе. – Ты нам не люб! Из-за тебя сидхи наших баб воруют!
   – Неизвестно, кто украл ведьму, – раскатисто, на всю поляну, продолжал князь. – Никто не видел, ушла она с сидхом или с человеком...
   – Осторожно, Иван, – начал Лакгаэр.
   – Я видела, – раздался вдруг спокойный голос.
   Толпа расступилась, и Митя увидел ту самую эльфку в черном платье, что вышла из рощи одновременно с Еленой.
   – Мы танцевали с Кариной в хороводе, и я видела, кто ее увел, – громким, хорошо поставленным голосом продолжала эльфка.
   – Кто это такая? – тихо спросил Иван у Лакгаэра.
   – Это Ваниэль, – отвечал глава Нолдокора.
   Митя увидел, что глаза волхва на миг расширились, как бы от ужаса или сильного удивления, но Дренадан тут же справился с собой.
   – О Ильмо, ее нельзя пускать сюда, нельзя... – продолжал старый эльф.
   – А мне кажется, что эту женщину стоит выслушать, – сказал Дренадан.
   – Вы не понимаете, – в отчаянии воскликнул Лакгаэр. – Она знает или догадалась, кто украл Карину, и она сейчас это скажет! И погубит всех нас!
   Князь пристально посмотрел в глаза старому эльфу. Иван знал, что Лакгаэр может понять его мысль, если образ будет ярким и отчетливым. Князь представил себе Карину. Вот она, стоит чуть в стороне от входа в операционную. Ведьма небрежным жестом подносит ко рту сладкого петушка и неторопливо, старательно облизывает. А пациент, которого только что вывезла из операционной женщина в халатике, наброшенном поверх формы боевых ведьм, бледный как покойник, вдруг краснеет, краснеет бурно, как юнец, которого поймали за разглядыванием непристойных картинок...
   – Да, – сказал глава Нолдокора.
   – Пусть расскажет! Правосудие! – гудела толпа. – Его заслуживают даже сидхи! Выслушаем!
   – Но я тоже видел, кто увел Карину, – пробормотал Митя.
   – Не может ходить, значит? – спросил Иван.
   Лакгаэр только руками развел.
   – Да, и он хромал так сильно... – сказал княжич.
   – Помолчи, пожалуйста, – сказал брат.
   Митя озадаченно уставился на Ивана, а тот уже обратился к людям:
   – Но здесь нет волхвов Прона, а самосуда я не допущу! Даже над сидхами!
   – Пусть рассудит Дренадан! – перебили его.
   – Но Дренадан – слуга Ящера, а не Прона! – крикнул Иван.
   Дренадан чему-то улыбнулся краем рта.
   – Если он провел праздник Купайлы, почему бы ему не судить! – возразили снизу. – Пропустите эльфку, пусть говорит!
   Отдельные крики: «Нельзя верить сидхам!» потонули в общем шуме. Впрочем, Чистильщики быстро сообразили, какую пользу они могут извлечь из такого поворота дела.
   – Закон о чистоте расы! – завыли они. – Казнь на месте! Очищение! Все, кто допустил осквернение нашей крови, должны быть наказаны!
   – Но это же пародия на правосудие, – пробормотал Иван.
   – Но они именно этого и хотят, – сказал Дренадан мягко. – Так дай же им это, князь...
   – Похоже, придется, – сказал Иван сквозь зубы.
   – Кто-нибудь еще может рассказать, как было дело? – громко спросил волхв. – Одного свидетеля недостаточно для того, чтобы я мог решить этот случай!
   – Я могу! – донеслось с высоты.
   Это оказалась одна из ведьм крыла Карины. Она снизилась и зависла над краем баррикады.
   – Я видела... – начала она.
   – Хорошо, подожди, выслушаем и тебя, – сказал волхв. – Кто еще знает что-нибудь о нашем деле?
   Дренадан пристально посмотрел на барона. Тот сглотнул. Владиславу приходилось участвовать в самых разных играх между людьми – безрассудных и жестоких, веселых и страшных, – но барон Ревена отчетливо понимал, что в самую опасную игру в своей жизни он ввязывается сейчас.
   – Дозволь и мне сказать, уважаемый волхв, – произнес барон.
   – Дозволяю, – ответил Дренадан. – Три свидетеля – это все, что требуется по Судебнику, чтобы принять решение по делу такого рода. Если кто-то еще что-нибудь знает, скажите об этом сейчас или забудьте навсегда!
   Больше желающих принять участие в представлении не нашлось. Иван вздохнул с нескрываемым облегчением. Эльфка тем временем уже пробралась к баррикаде. Абдула протянул ей руку и втащил на стол.
   – Итак, вы все трое, поклянитесь говорить правду, – сказал Дренадан.
   – Клянемся, – нестройным хором ответили эльфка, ведьма и барон.
   – И помните, что если вы солжете хоть в полслове, кара будет ужасна, – продолжал волхв. – Мой бог освобождает людей от клятв, когда это становится необходимо, но тех, кто нарушил свое слово, он жестоко наказывает! Давайте по порядку. Ваниэль, расскажи нам все, как было.
   – Нас позвала в хоровод одна из ведьм, – начала эльфка.
   – Это я была, – сказала ведьма.
   – Назови свое имя, – сказал Дренадан.
   – Марина, звеньевая крыла «Змей», – отвечала небесная воительница.
   – Карина спросила эту ведьму, где их подруги, а та сказала, что мол, расслабься, не надо контролировать все, сегодня ночь безрассудства... – продолжала эльфка.
   – Да, все так и было! – громко подтвердила Марина.
   На поляне стояла тишина, и в сгустившейся темноте можно было бы подумать, что там никого нет. Но отблески факелов в руках дружинников то и дело выхватывали из мрака то чью-нибудь руку, то грудь, то лицо...
   Люди слушали. И слушали очень внимательно.
   Мите вдруг стало страшно. Он тоже понял наконец, с кем убежала от старого любовника Карина. «Не самоубийцы же сидхи», – подумал княжич.
   – А потом Карина спросила меня, по любви или по расчету мы, эльфки, выходим замуж, – непринужденно продолжала Ваниэль. – И я сказала, что большей частью – по расчету. Карина тогда сказала: «Мы с вашим Верховным магом вместе в замке дракона были, так это точно, за него можно только по расчету замуж выйти. А я устала рассчитывать, Ваниэль. Я хочу горячего тела, страсти, безрассудства... Сегодня и впрямь такая ночь!».
   – Это очень важные слова, – сказал Дренадан. – А ты, Марина, слышала их?
   Ведьма и эльфка секунду смотрели в глаза друг другу. Митя слизнул капельки пота, скопившиеся над верхней губой.
   – Ну да, что-то такое было, – сказала Марина. – Про Верховного мага я не слышала, а вот что Карина устала рассчитывать – это она точно говорила.
   – Что было потом? – спросил волхв.
   – Потом за ней пришел любовник, – сказала Ваниэль. – Молодой красивый парень. Карина познакомила нас, и когда он улыбался, я хорошо разглядела его клыки... Эго был мандречен, в чем я клянусь перед вашим богом!
   По толпе прошелестел смех. Лакгаэр глубоко вздохнул. Митя сочувственно посмотрел на Владислава.
   – А ты, Марина, видела этого мандречена? – спросил волхв.
   Ведьма замялась.
   – Вы понимаете, меня уже не было в хороводе к тому времени, – сказала она.
   – Понятно, – сказал Дренадан. – А ты, барон Ревенский, что можешь добавить к этому?
   – Я тоже искал Карину, – с каменным лицом сказал Владислав. – Я разговаривал с экеном, наемником, который видел ведьму, когда она шла к костру. Сейчас он, наверное, уже вернулся в госпиталь – он был весь в повязках, этот наемник из тех, что разгромили замок дракона. И этот наемник подтвердил, что ведьма ушла с человеком. С мандреченом.
   – Достаточно, – медленно и отчетливо сказал Дренадан. – По просьбе жителей Рабина я, главный волхв Ящера, рассмотрел это дело, соблюдая требования Судебника, совести и справедливости. У нас есть одно прямое свидетельство о том, что Карина покинула эту поляну с мандреченом, и два косвенных, которые равносильны одному прямому. Для того чтобы решить подобное дело, таких доказательств вполне хватает. Ведьма Карина ушла с мандреченом, и на этом дело закрыто. Карина свободная женщина в свободной стране и вольна проводить свое время, с кем ей хочется, – до тех пор, разумеется, пока ее поведение не нарушает Закона о раздельном существовании двух рас, а мы видим, что в данном случае речь об этом идти не может!
   По толпе пронесся невнятный гул.
   – Так сказал судья, которого вы сами выбрали, – сказал Иван. – Все, дело закрыто. От лица жителей Рабина я извиняюсь за неудобства, причиненные нашим гостям, но это было действительно серьезное обвинение!
   Раздался топот множества ног – толпа медленно, но верно начала распадаться. Праздник не удалось закончить старинной мандреченской забавой «стенка на стенку», но торчать и дальше на поляне было бы глупо – уже стемнело, да и костер прогорел. Тем более что торжество можно было продолжить и дома или собраться компанией у друзей...
   – Нам пора возвращаться, – сказал Лакгаэр.
   – Мои дружинники проводят вас на корабли, – сказал Иван.
   – Я приглашаю всех людей Рабина с ответным визитом на наш берег, – сказал глава Нолдокора. – На праздник урожая.
   – Надо еще дожить, – ответил князь. – Но все равно, благодарю тебя, Лакгаэр.
   – Я приглашаю всех, кроме тебя, Дренадан, – тяжело глядя на волхва, продолжал старый эльф.