Страница:
– Только зря пачкаешь пергамент, а он денег стоит! – сказал Радагаст. – Так что он тебе ни к чему! Матери скажи, что к вечеру буду, – сказал отец на прощание и вышел со двора.
Осколок Льда.
Так Светлана, вторая целительница крыла «Змей», назвала артефакт, блуждающий в теле подруги.
Первая целительница крыла, Анастасия, погибла в битве за Долину Роз, так и не заметив ничего подозрительного в отношениях старшей крыла «Змей» с мужчинами. После физической близости ведьму охватывало необоримое отвращение к объекту страсти. Сила отвращения была прямо пропорциональна испытанному наслаждению. Ум Карины становился странно искаженным, ведьму охватывало безудержное желание высмеять, оскорбить бывшего властелина своего сердца и тела. Карина с самой первой влюбленности, закончившейся постыдно и горько, списывала такую перемену в чувствах на свой скверный характер. Светлана смогла распознать Проклятие Ледяного Сердца, но только после того, как Карина убила своего очередного любовника, первого и последнего сидха, с которым ведьма была близка. Светлана увидела в теле подруги артефакт, наполненный мертвой силой. Именно этот артефакт искажал внутренние жизненные каналы Карины, каналы разума и чувственности. Снять проклятие мог только тот, кто владел магией Подземного мира. Или тот, кто проклял Карину. Ведьма давно уже догадалась, кто это сделал. Способности самой Карины к магии были ниже среднего. Буровей, создатель Горной Школы, не хотел брать Карину в боевые ведьмы даже по протекции своей старой подруги Кертель. Наставница передала Карине свой дар – вместе с проклятием – и умерла.
Карина не побоялась бы вызвать духа Кертель. Но у боевой ведьмы не осталось ни одной вещи, в которой бы сохранилось Чи ее наставницы, без чего ритуал был невозможен. Искать другого мага, владеющего мертвой силой, было опасно. Люди с такими способностями рождались редко и обычно вставали на путь Нави.
Карина смирилась с тем, что ей придется носить проклятый артефакт в себе до самой смерти. Ведьма стала сторониться мужчин, а сидхов особенно. Мужчины и так гибнут слишком часто, чтобы приносить их в жертву похоти и проклятию. Когда начался роман Светланы и Ивана, князя Рабина и Черногории, целительница познакомила Карину с Владиславом, бароном Ревена. Барон осыпал Карину подарками и знаками внимания. Пожилые мужчины не нравились ведьме. Однако барон сумел быть настойчивым без навязчивости. И Карина рассудила так: «Если тот, кто нравится мне, утром становится противен до омерзения, то, может быть, тот, кто отвратителен мне до постели, станет мил после?» И трюк сработал. Ведьме удалось обмануть чары, обойти проклятие, испортившее ей всю жизнь. Владислав оказался приятным и верным кавалером, не без недостатков, конечно, но у кого их нет. С тех пор барон был единственным любовником Карины.
И ведьма самонадеянно полагала, что если ей один раз удалось обмануть проклятие, то теперь оно утратило власть над ней. Но этой весной в ночь после праздника возвращения Ярилы Карина узнала, что жестоко ошибалась. «Все отдала бы, – мрачно думала ведьма, поворачивая рога управления метлой. – Мою магическую силу, мою свободу, все сбережения мои, тому, кто вытащил бы из меня этот проклятый артефакт. Да, видно, не судьба...»
Карина так погрузилась в невеселые мысли, что пролетела мимо долины, где ее крыло всегда собиралось перед первым заказом в сезоне – искупаться в горячем источнике, обменяться последними новостями и просто поразмять языки. Только увидев впереди синюю громаду моря, ведьма выругалась и повернула обратно. Ловко маневрируя в узком ущелье, Карина громко расхохоталась. Отразившись от скал, звук превратился в чудовищный лай. Как ни странно, это взбодрило ведьму. «Назло врагам, на радость маме, – яростно подумала она. – Не буду я размазывать сопли! А Тенквисс пусть радуется, что живым ушел...»
После обжигающего холода высоты воздух долины казался теплым, как парное молоко. Карина отстегнула корзину и отослала свою метлу. Старшая крыла «Змей» прилетела первой, чтобы искупаться в одиночестве, заплести шлем-косу и предстать примером того, как должна выглядеть боевая ведьма. Карина за зиму соскучилась по своим девочкам, и если бы не грустные мысли о собственном проклятии, с наслаждением предвкушала бы встречу. Ведьма расстегнула фибулу в виде свернувшегося в кольцо змея, покрытую темно-синей эмалью в виде чешуек, и распахнула плащ. Россыпь серо-белых пятен на ткани делала ведьму совершенно неразличимой в небе в облачную погоду. Фибула сорвалась с воротника и тихо булькнула, упав в источник. Карина этого не заметила. Она сбросила плащ и расстегнула куртку. На рукаве, левой стороне груди и правом плече куртки ярко-синей нитью была вышита оскалившаяся летучая мышь, эмблема боевых ведьм. На правом плече куртки красовался серебряный четырехугольник. Ведьма кинула куртку на плащ. Тихо звякнули украшения, густо покрывавшие левый рукав куртки. Карина запрыгала на одной ноге, снимая штаны. Затем постелила полотенце на край каменной чаши, села, спустив ноги в теплую воду. Ведьма начала расплетать толстую черную косу, напевая:
Сидх не собирался насиловать ведьму; но теперь он уже не смог бы остановиться. Вдруг по телу мужчины прошла судорога. Он отшатнулся, отпустил Карину. Ведьма, тяжело дыша, пыталась освободить руки, но магические кандалы держали надежно.
– Ты, – странным голосом спросил сидх. – Ты когда-нибудь спала с эльфом?
От неожиданности Карина сказала правду:
– Да.
Мужчина болезненно улыбнулся.
– Ты убила его?
Ведьму обожгла короткая вспышка ужаса. Комок подкатил ей к горлу, и Карина только кивнула в ответ.
Сидх отошел от нее и сел на валун спиной к ведьме.
– Я случайно зашел сюда, – сказал он, снимая сапог.
Карина смотрела на облепленную мокрой рубашкой спину. Своим мощным сложением мужчина походил не на сидха, а на рабинского шахтера. Он вылил воду из сапога и продолжил:
– Я увидел тебя, когда ты заходила на посадку. Опасаясь, что ты меня атакуешь, я спрятался здесь.
Карина поняла, что ее неожиданный собеседник черпал Чи из Воды. Иначе он не смог бы просидеть в источнике так долго.
– Чернила на мирном договоре между Фейре и Мандрой высохли не так давно... Теперь я вижу, что совершил глупость. Прости, я не хотел напугать тебя.
Ведьма усмехнулась.
– Да нет, ты поступил разумно, – сказала она. – Увидев сидха в нашей долине, я бы напала не раздумывая. Ничего личного, просто рефлекс.
Мужчина вытряс воду из второго сапога и оглянулся через плечо. У него оказались типично мандреченские широкие скулы. Карина утвердилась в мысли, что он – полукровка.
– В нашей долине? – повторил сидх.
– Мы всегда встречаемся здесь перед первым заказом, – сказала Карина. – Такая традиция...
Мужчина скрылся в клубах шипящего пара. Ведьма вздрогнула, но сообразила, что сидх сушит одежду заклинанием. Когда пар рассеялся, стало видно, что мужчина неторопливо перематывает портянки.
– Я Шенвэль, – представился сидх. – Я мог бы оставить тебя так и уйти. Твои подруги легко снимут эти чары. Но мало ли что может произойти до их прибытия? Тут водятся медведи и волки. Да потом, даже маленькая птичка порой может причинить неприятностей больше, чем она сама весит...
Он обулся, встал и повернулся к ведьме. На бедре женщины Шенвэль заметил татуировку – свернувшийся в кольцо змей.
– Крыло «Змей», – сказал сидх. – Так это вы каждый год устраиваете воздушный праздник на именинах князя Ивана?
Ведьма кивнула. Существовали две разновидности боевых крыльев, полные – в тринадцать метел, и малые, в одиннадцать. Полные крылья использовались для нанесения бомбовых ударов по крепостям. Малые же крылья активно участвовали в штурмах, первыми высаживаясь на стены, доставляли депеши, занимались разведкой с воздуха и сопровождали обозы. После войны полные крылья практически исчезли, а малые переквалифицировались на охрану князей и прочие частные заказы. И крыло «Змей» как раз было одним из таких крыльев.
– Освободи меня, Шенвэль. Меня, кстати, зовут Карина, – сказала ведьма. – Я понимаю, что война закончена.
Шенвэль вздохнул.
– Жаль, что подобная понятливость крайне редко встречается, – сказал сидх, делая небрежный жест.
Карина почувствовала, как исчезают кандалы. Шенвэль наклонился, вытащил из-под корней ивы заплечный мешок, забросил его за спину. Когда эльф взобрался на завал, преграждавший выход из долины, над его головой просвистел огненный шар. Он ударился о скалу. Ослепительные искры и осколки камня брызнули в разные стороны. Сидх остановился, оглянулся через плечо. Ведьма уже успела надеть штаны и сейчас застегивала верхний крючок на шелковой синей рубашке.
– Я забыл, что одни и те же вещи мы с людьми понимаем по-разному, – ровным голосом сказал Шенвэль.
– Я хочу поговорить с тобой, – спокойно сказала Карина.
– «Ты чего меня шарахнул балалайкой по плечу? Я того тебя шарахнул, познакомиться хочу», – с нескрываемой иронией сказал сидх.
– Примерно так... Что тебя остановило, когда мы боролись?
Шенвэль первый раз взглянул в лицо ведьме. Такие крупные, резкие черты и небольшие светлые глаза имперская пропаганда приписывала истинным мандреченам. Тем былинным героям, из-за подвигов которых земли от залива Вздыбленного Льда до Внутреннего моря Сюркистана долгое время назывались «Империя Мандра», а не «Великий Каганат Сюрков» или «Фейре и Эдайнард». Непримиримость и страстность привела мандречен на трон владык, но именно эта излишняя, по мнению сидхов, живость характера и погубила их. Богатыри остались на полях сражений, выжили только генетические трусы. Деяния героев забылись. Да и к чему все эти подвиги, рассуждали более практичные потомки богатырей, если наградой за них может быть только смерть? Но на лицах дочерей и сестер былинных героев иногда еще вспыхивал отблеск небесного огня, пожравшего души их отцов и братьев.
– Проклятие, которое лежит на тебе, – ответил сидх.
У Карины перехватило дыхание.
– Что еще за проклятие? – с деланной небрежностью спросила ведьма.
– После секса любовники становятся омерзительны тебе, – ответил Шенвэль. – В проклятие включено интересное условие насчет эльфов. Плата за любовь в данном случае – смерть.
– И ты можешь его снять? – быстро спросила Карина. – Ведь оно...
– Это проклятие наведено с помощью Цин, я заметил, – сказал Шенвэль. – Да, я могу.
Карина глубоко вдохнула и сжала кулаки. Кажется, боги услышали ее.
– Ты ведь сидх, – сказала ведьма недоверчиво. – Из сидхов только Лайтонд владел мертвой силой, потому что его мать была из Детей Волоса. Но он погиб во время бойни в Мир Минасе.
– Шесть веков назад и люди не могли управлять Чи, – хладнокровно ответил Шенвэль. – Монополию на оружие – генетический материал можно сохранить только в том случае, если перекрестные браки остаются бесплодными. Не только Разрушительница Пчела дарила своей благосклонностью эльфов, поверь мне.
Карина криво усмехнулась и сказала:
– Убедил.
Ведьма рывком подняла с травы свою куртку. Шенвэль увидел россыпь украшений на левом рукаве, доходившую почти до локтя. На золотую булавку с рубином, вколотую под самым плечевым швом, металла пошло не меньше, чем на шейный обруч. Рубин, ограненный в форме ромба, был таким крупным, что вполне мог защитить руку от удара мечом. Серебряные броши с сапфирами, подвески с бирюзой, дарственные фибулы с темно-синим кошачьим глазом на форме боевой ведьмы смотрелись, как детская люлька в разбойничьем притоне.
– Это все потянет тысяч на шесть гривен, я думаю, – сказала Карина, прищурившись. – Достаточно для того, чтобы ты рискнул жизнью?
– Судя по выражению твоего лица, – медленно сказал сидх, – это не то предложение, от которого можно отказаться. Но к четырем часам пополудни я должен быть в Рабине.
– Будешь, – пообещала Карина. – Я не могу взять второго всадника на свою метлу, но у целительницы есть запасное место. Что тебе нужно для извлечения? У меня есть травы...
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Расстели свой плащ, – сказал сидх и начал спускаться с завала.
– Я забыла, насколько по-разному мы понимаем одинаковые вещи, – вздохнула ведьма. – Я думала, что ты хочешь извлечь из меня артефакт, а ты, кажется, хочешь воткнуть в меня свой.
Сидх поморщился и остановился.
– Мне никогда не нравились женщины людей, и ты не исключение, – сказал он высокомерно.
– О, мощь этого чувства сложно было не заметить, – усмехнулась Карина.
Шенвэль пожал плечами.
– Ты оказалась подо мной, ты сопротивлялась... Ничего личного, рефлекс. И не более того.
Ведьма присела на корточки, расправила плащ на траве. Сидх снял свой мешок с плеч и опустился на колени. Жестом он указал Карине место перед собой. Ведьма повиновалась.
– Целуй меня в губы, – сказал Шенвэль. – Как будто любишь меня больше жизни. Можешь представить вместо меня того эльфа, которого убила...
Карина глубоко вздохнула. Затем закрыла глаза и подалась вперед. Шенвэль чуть наклонился, встретил ее губы и ответил на поцелуй.
У Карины закружилась голова. Ничего больше не было сейчас в этом мире, кроме влажных, горячих губ эльфа. Нестерпимо горячих. В рот Карине словно заливали свинец. Ведьма отпрянула, но Шенвэль крепко держал ее. Тело ведьмы пронзил холод, а невыносимый жар разорвал ей горло и легкие. Карина дернулась назад, ударилась головой и потеряла сознание.
После изгнания дракона столицу перенесли обратно в Кулу, и Рабин утратил значительную часть своего великолепия и пышности. Но город был по-прежнему очень красив вот так, с высоты птичьего полета. Прямо по оси залива возвышался остров Крука. Сверху его покрытая лесом вершина походила на украшенный водорослями шлем огромного воина, наступающего на город из морской пучины. Уродливые краны порта в восточной половине дуги казались копьями, которые воин уже успел бросить. Черный замок в центре города выглядел так, словно воин пытался вырвать его из скалы, как гнилой зуб. Одна из четырех башен крепости была разрушена почти полностью. С трех остальных, при драконе отделанных гематитовыми плитами, содрали всю облицовку до высоты человеческого роста. Тяжелые цепи, когда-то поднимавшие мост через ров, проржавели. Во рву цвела ряска. Единственная часть замка, которую поддерживали в безукоризненном порядке, были тяжелые ворота, забитые крест-накрест железными полосами. Ходили упорные слухи, что раненый дракон все еще скрывается в своей крепости. Именно для того, чтобы успокоить горожан, власти окружили призамковую площадь высокой насыпью. Полуразрушенный дом, стоявший прямо напротив замка, оборудовали под КПП между эльфийской и человеческой частями города. От КПП начинался высокий земляной вал, который перечеркивал весь город пополам и упирался в горный склон прямо перед входом в пещеру, известную как Хельмутов грот. Тенквисс знал, что в гроте находится источник с животворной водой. Через Хельмутов грот можно было попасть в огромный лабиринт переходов, которыми известняковый склон был начинен, как сыр дырками, – справа, где земля принадлежала людям, находился серебряный рудник. Он съел гору до самых известняков, выпиравших, словно ребра огромного зверя. Да и после изгнания Морул Кера, когда выгорело полгорода, рабинцам понадобился кирпич. А склон был сложен из прекрасной белой глины. Земля из отвала как раз пошла на насыпь, разделившую город.
Теперь же сочетание оскверненной, растерзанной земли и мирного соснового бора смотрелось как иллюстрация к закону о раздельном существовании двух рас, сделанная безумно смелым художником, притом склонным к гротеску.
На дороге от города показалось облако пыли. Оно приближалось к биваку, и вскоре стали видны черные куртки всадников в серебряных наклепках. Маг нанял экен по просьбе Карины. Очевидно, воины находились в близких отношениях с кем-то из ведьм крыла «Змей». Впрочем, Танцоры Смерти являлись ценным приобретением для любого отряда и без всяких рекомендаций.
Тенквисс посмотрел на солнце. Скоро должен был явиться эльф, а потом подтянулись бы и сами ведьмы. Ученики мага уже разбили лагерь на террасе несколькими саженями ниже и развели костер. Судя по аппетитному запаху, картошка с мясом уже почти поспела. Тенквисс услышал шаги, обернулся и увидел Заша.
– Прибыли экены, – сказал ученик. – Ужин готов.
Маг кивнул.
– Послушай, – сказал Заш. – Если все пройдет, как надо... Она влюбится в тебя?
Он смотрел на мага почти сердито. Тенквисс поморщился, ласково потрепал его по голове.
– Ненадолго, – сказал маг.
– А ты? – насупившись, спросил Заш.
Тенквисс дернул щекой, словно вспомнил что-то неприятное.
– Этим чарам никто не может противостоять, – сказал он спокойно. – Пойдем вниз, надо встретить гостей.
Тень от скал уже почти закрывала долину. Но Карину пробрал озноб совсем не от этого. Вода в ручье была черной, трава на его берегах пожухла. Ветки ивы печально обвисли. Ведьма вскочила. В глазах Карины замелькали черные пятна, она пошатнулась и чуть не упала.
Сидх лежал у источника лицом вниз. Карина подошла к нему, глянула на нож, валяющийся на траве рядом. Левая рука Шенвэля свесилась с края чаши в воду. Ведьма окликнула сидха по имени, но он не отозвался. Карина, кряхтя, стала переворачивать Шенвэля. Тяжелая мокрая рука проехалась ей по лицу, и ведьма ощутила вкус крови. Кисть сидха находилась под странным углом к запястью. Карина опустилась на корточки рядом с ним, взяла Шенвэля за руку и увидела, что запястье перерублено почти наполовину. Сидх пытался отрезать себе кисть, но его нож был слишком маленьким, чтобы это удалось сделать одним ударом. Шенвэль потерял сознание от боли после того, как перерубил лучевую кость. «Зачем ему это понадобилось?», – озадаченно подумала Карина и тут увидела в центре ладони сидха еще одну рану, поменьше. Вокруг кисти Шенвэля заколыхались тонкие черные струйки. Они сплетались и густели на глазах. Ведьме потребовалось все ее мужество, чтобы не призвать метлу и не броситься прочь из долины. Тело волшебника, владеющего мертвой силой, являлось вратами в Подземный мир, которые приоткрывались в случае ранения, а в момент смерти мага распахивались настежь. И всех, кто имел несчастье оказаться рядом, засасывало в чертоги Ящера.
Мрак над ладонью сидха сгустился, превратившись в черную хрустальную иглу. Карина сообразила, что это Осколок Льда, который она проносила в своем теле без малого двенадцать лет. Артефакт торчал из раны дюйма на полтора. В глубине камня закрутились рваные судороги вспышек, и Осколок Льда погрузился в рану еще на полдюйма. Ведьма догадалась, что Чи Воды замедляла движение артефакта. Если бы сидх не успел опустить руку в источник, перед тем как потерял сознание, Осколок Льда уже целиком вошел бы в его тело.
По ладони Шенвэля потекла кровь. Он застонал и открыл глаза.
– Отруби мне руку, – искаженным от боли голосом сказал Шенвэль. – Если Осколок Льда дойдет до сердца, я умру.
– Но у меня нет меча, праща только, – сказала Карина растерянно. – Подожди, сейчас прилетят мои девочки...
– Улетай, – прохрипел сидх. – И ведьм своих отзови...
Карина поежилась.
– Но почему ты должен умереть?
– Осколок Льда должен был убить твоего возлюбленного-эльфа, если бы ты преодолела чары и не сделала этого сама, – ответил Шенвэль сквозь зубы. – Я думал, что успею остановить артефакт...
Глаза ведьмы сузились.
– Как удачно, – язвительно сказала она. – Это было бы пределом моих мечтаний. Одним остроухим кривлякой в этом мире станет меньше, слава Ящеру...
Шенвэль вскрикнул. Игла в его руке засияла мрачным светом. Ломаные зигзаги в камне закрутились еще быстрее.
– Я не люблю тебя, не люблю! – воскликнула ведьма яростно. – Я тебя ненавижу! О хвост Ящера! Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдох!
Эльф изогнулся в беззвучном крике, уткнулся лицом в грудь Карины. Ведьма обхватила его за плечи. Раздался тихий всплеск, вода в источнике забурлила. Несколько мгновений холодное сияние еще пробивалось со дна чаши, а потом исчезло.
Карина помогла сидху подняться и отойти от источника. Но прилечь на плаще ведьмы Шенвэль отказался. Здоровой рукой он вытащил из своего мешка желто-коричневый плащ и устроился на нем.
– Светлана закатает тебя в гипс, когда прилетит, а пока надо наложить повязку, – сказала ведьма.
– Не надо, – сказал эльф спокойно. – Способности моей расы к регенерации намного превосходят человеческие.
Шенвэль подул себе на руку. Исчезли кровавые лоскуты и белые обломки кости, торчавшие из раны. Изуродованное запястье вновь покрылось кожей, на которой даже шрама не было.
Рот ведьмы приоткрылся от изумления, но она нашла силы промолчать. Шенвэль закрыл глаза.
– Тот Осколок Льда... Он все еще опасен? – тихо спросила Карина.
В артефакте была запечатлена Чи Кертель. Ведьме наконец-то представлялась возможность побеседовать с духом наставницы и выяснить, за что она прокляла ученицу. Эльф отрицательно покачал головой.
– Все действия, которые были заложены в проклятии, уже выполнены, – сказал Шенвэль. – Интересно было бы узнать, как этот Осколок Льда попал в твое тело.
– Тебе не кажется, что ты слишком любопытен для того, кто только что чудом избежал смерти? – усмехнулась ведьма.
Эльф пристально посмотрел на нее. Карина наморщила нос.
– Я помню только жертвенник в форме экенской восьмерки, – сказала она, тряхнула головой и вернулась к источнику. Вода в чаше постепенно светлела, но все еще оставалась непрозрачной. Ведьма закатала рукав, опустила руку и некоторое время шарила по дну. Карина укололась об артефакт, когда начала думать, что его уже унесло из чаши течением. Она достала Осколок Льда, негромко произнесла заклинание.
Эльф приоткрыл глаза, ощутив дрожание Чи в воздухе. Плетеная квадратная корзина появилась на плаще ведьмы. Ведьма достала свою форменную куртку и воткнула Осколок Льда прямо под рубиновой брошью.
– Ты сделал свою работу, пришла пора расплатиться, – сказала Карина.
Она отколола самую нижнюю подвеску с бирюзой и положила рядом с эльфом. За подвеской последовал сапфир, оправленный в серебро, и огромная фибула с кошачьим глазом. Горка украшений на плаще росла. Шенвэль почувствовал странные вибрации Чи, исходившие от них. Эльф прищурился.
* * *
Зимой и большую часть весны крылья не брали заказов. Снежный буран или весенняя гроза на высоте пятидесяти саженей над землей означали верную смерть для того, кто в них попадал. Первый раз в этом году ведьма поднялась в небо за неделю до Купайлы. Карина надеялась, что эйфория от полета притупит боль. Но веселая зелень полей Нудайдола, по которым прокатывались волны от ветра, только усилила отвращение ведьмы к себе. А острые, обглоданные ветром и лавинами вершины Черных гор превратили страдание в острый черный клинок, все глубже погружавшийся в душу Карины.Осколок Льда.
Так Светлана, вторая целительница крыла «Змей», назвала артефакт, блуждающий в теле подруги.
Первая целительница крыла, Анастасия, погибла в битве за Долину Роз, так и не заметив ничего подозрительного в отношениях старшей крыла «Змей» с мужчинами. После физической близости ведьму охватывало необоримое отвращение к объекту страсти. Сила отвращения была прямо пропорциональна испытанному наслаждению. Ум Карины становился странно искаженным, ведьму охватывало безудержное желание высмеять, оскорбить бывшего властелина своего сердца и тела. Карина с самой первой влюбленности, закончившейся постыдно и горько, списывала такую перемену в чувствах на свой скверный характер. Светлана смогла распознать Проклятие Ледяного Сердца, но только после того, как Карина убила своего очередного любовника, первого и последнего сидха, с которым ведьма была близка. Светлана увидела в теле подруги артефакт, наполненный мертвой силой. Именно этот артефакт искажал внутренние жизненные каналы Карины, каналы разума и чувственности. Снять проклятие мог только тот, кто владел магией Подземного мира. Или тот, кто проклял Карину. Ведьма давно уже догадалась, кто это сделал. Способности самой Карины к магии были ниже среднего. Буровей, создатель Горной Школы, не хотел брать Карину в боевые ведьмы даже по протекции своей старой подруги Кертель. Наставница передала Карине свой дар – вместе с проклятием – и умерла.
Карина не побоялась бы вызвать духа Кертель. Но у боевой ведьмы не осталось ни одной вещи, в которой бы сохранилось Чи ее наставницы, без чего ритуал был невозможен. Искать другого мага, владеющего мертвой силой, было опасно. Люди с такими способностями рождались редко и обычно вставали на путь Нави.
Карина смирилась с тем, что ей придется носить проклятый артефакт в себе до самой смерти. Ведьма стала сторониться мужчин, а сидхов особенно. Мужчины и так гибнут слишком часто, чтобы приносить их в жертву похоти и проклятию. Когда начался роман Светланы и Ивана, князя Рабина и Черногории, целительница познакомила Карину с Владиславом, бароном Ревена. Барон осыпал Карину подарками и знаками внимания. Пожилые мужчины не нравились ведьме. Однако барон сумел быть настойчивым без навязчивости. И Карина рассудила так: «Если тот, кто нравится мне, утром становится противен до омерзения, то, может быть, тот, кто отвратителен мне до постели, станет мил после?» И трюк сработал. Ведьме удалось обмануть чары, обойти проклятие, испортившее ей всю жизнь. Владислав оказался приятным и верным кавалером, не без недостатков, конечно, но у кого их нет. С тех пор барон был единственным любовником Карины.
И ведьма самонадеянно полагала, что если ей один раз удалось обмануть проклятие, то теперь оно утратило власть над ней. Но этой весной в ночь после праздника возвращения Ярилы Карина узнала, что жестоко ошибалась. «Все отдала бы, – мрачно думала ведьма, поворачивая рога управления метлой. – Мою магическую силу, мою свободу, все сбережения мои, тому, кто вытащил бы из меня этот проклятый артефакт. Да, видно, не судьба...»
Карина так погрузилась в невеселые мысли, что пролетела мимо долины, где ее крыло всегда собиралось перед первым заказом в сезоне – искупаться в горячем источнике, обменяться последними новостями и просто поразмять языки. Только увидев впереди синюю громаду моря, ведьма выругалась и повернула обратно. Ловко маневрируя в узком ущелье, Карина громко расхохоталась. Отразившись от скал, звук превратился в чудовищный лай. Как ни странно, это взбодрило ведьму. «Назло врагам, на радость маме, – яростно подумала она. – Не буду я размазывать сопли! А Тенквисс пусть радуется, что живым ушел...»
После обжигающего холода высоты воздух долины казался теплым, как парное молоко. Карина отстегнула корзину и отослала свою метлу. Старшая крыла «Змей» прилетела первой, чтобы искупаться в одиночестве, заплести шлем-косу и предстать примером того, как должна выглядеть боевая ведьма. Карина за зиму соскучилась по своим девочкам, и если бы не грустные мысли о собственном проклятии, с наслаждением предвкушала бы встречу. Ведьма расстегнула фибулу в виде свернувшегося в кольцо змея, покрытую темно-синей эмалью в виде чешуек, и распахнула плащ. Россыпь серо-белых пятен на ткани делала ведьму совершенно неразличимой в небе в облачную погоду. Фибула сорвалась с воротника и тихо булькнула, упав в источник. Карина этого не заметила. Она сбросила плащ и расстегнула куртку. На рукаве, левой стороне груди и правом плече куртки ярко-синей нитью была вышита оскалившаяся летучая мышь, эмблема боевых ведьм. На правом плече куртки красовался серебряный четырехугольник. Ведьма кинула куртку на плащ. Тихо звякнули украшения, густо покрывавшие левый рукав куртки. Карина запрыгала на одной ноге, снимая штаны. Затем постелила полотенце на край каменной чаши, села, спустив ноги в теплую воду. Ведьма начала расплетать толстую черную косу, напевая:
Она отбросила волосы за спину и спрыгнула с неровного каменного края. Из-под ног ведьмы с громким плеском дернулось прочь что-то скользкое. Прежде чем Карина успела удивиться, в центре чаши с шумом и грохотом воздвиглась желто-коричневая фигура. Вода выплеснулась через край. По зеленым волосам мужчины стекала вода. Карина шарахнулась назад. Водяной проявил себя впервые за пять лет, что ведьмы купались в его источнике. Дух воды схватил Карину под мышки и прижал к скале. Их лица оказались так близко, что Карина увидела – волосы водяного только показались ей зелеными из-за ила. На самом деле они были цвета выгоревшей на солнце соломы. Две тонкие косички открывали узкие острые уши. Ведьма взвыла и ударила сидха ногой в пах. Он успел повернуться бедром, блокируя удар. Магические кандалы обхватили лодыжки Карины, прижимая ноги к скале. Сидх развел руки ведьмы в стороны, Карина сопротивлялась, но он был намного сильнее. Сидх хотел лишить ведьму возможности двигаться, приклеить к утесу своей магией. Карина впилась зубами в мускулистое предплечье, ощутила на губах солоноватый привкус даже через мокрую ткань. Светлые глаза сидха потемнели от ярости, и он укусил ведьму в шею. Карина закричала.
Ах, была когда-то я девою младою,
От вампиров и троллей не было отбою.
Колдуны и вещуны в чувствах признавались,
На Купайлу за меня гномы передрались...
Сидх не собирался насиловать ведьму; но теперь он уже не смог бы остановиться. Вдруг по телу мужчины прошла судорога. Он отшатнулся, отпустил Карину. Ведьма, тяжело дыша, пыталась освободить руки, но магические кандалы держали надежно.
– Ты, – странным голосом спросил сидх. – Ты когда-нибудь спала с эльфом?
От неожиданности Карина сказала правду:
– Да.
Мужчина болезненно улыбнулся.
– Ты убила его?
Ведьму обожгла короткая вспышка ужаса. Комок подкатил ей к горлу, и Карина только кивнула в ответ.
Сидх отошел от нее и сел на валун спиной к ведьме.
– Я случайно зашел сюда, – сказал он, снимая сапог.
Карина смотрела на облепленную мокрой рубашкой спину. Своим мощным сложением мужчина походил не на сидха, а на рабинского шахтера. Он вылил воду из сапога и продолжил:
– Я увидел тебя, когда ты заходила на посадку. Опасаясь, что ты меня атакуешь, я спрятался здесь.
Карина поняла, что ее неожиданный собеседник черпал Чи из Воды. Иначе он не смог бы просидеть в источнике так долго.
– Чернила на мирном договоре между Фейре и Мандрой высохли не так давно... Теперь я вижу, что совершил глупость. Прости, я не хотел напугать тебя.
Ведьма усмехнулась.
– Да нет, ты поступил разумно, – сказала она. – Увидев сидха в нашей долине, я бы напала не раздумывая. Ничего личного, просто рефлекс.
Мужчина вытряс воду из второго сапога и оглянулся через плечо. У него оказались типично мандреченские широкие скулы. Карина утвердилась в мысли, что он – полукровка.
– В нашей долине? – повторил сидх.
– Мы всегда встречаемся здесь перед первым заказом, – сказала Карина. – Такая традиция...
Мужчина скрылся в клубах шипящего пара. Ведьма вздрогнула, но сообразила, что сидх сушит одежду заклинанием. Когда пар рассеялся, стало видно, что мужчина неторопливо перематывает портянки.
– Я Шенвэль, – представился сидх. – Я мог бы оставить тебя так и уйти. Твои подруги легко снимут эти чары. Но мало ли что может произойти до их прибытия? Тут водятся медведи и волки. Да потом, даже маленькая птичка порой может причинить неприятностей больше, чем она сама весит...
Он обулся, встал и повернулся к ведьме. На бедре женщины Шенвэль заметил татуировку – свернувшийся в кольцо змей.
– Крыло «Змей», – сказал сидх. – Так это вы каждый год устраиваете воздушный праздник на именинах князя Ивана?
Ведьма кивнула. Существовали две разновидности боевых крыльев, полные – в тринадцать метел, и малые, в одиннадцать. Полные крылья использовались для нанесения бомбовых ударов по крепостям. Малые же крылья активно участвовали в штурмах, первыми высаживаясь на стены, доставляли депеши, занимались разведкой с воздуха и сопровождали обозы. После войны полные крылья практически исчезли, а малые переквалифицировались на охрану князей и прочие частные заказы. И крыло «Змей» как раз было одним из таких крыльев.
– Освободи меня, Шенвэль. Меня, кстати, зовут Карина, – сказала ведьма. – Я понимаю, что война закончена.
Шенвэль вздохнул.
– Жаль, что подобная понятливость крайне редко встречается, – сказал сидх, делая небрежный жест.
Карина почувствовала, как исчезают кандалы. Шенвэль наклонился, вытащил из-под корней ивы заплечный мешок, забросил его за спину. Когда эльф взобрался на завал, преграждавший выход из долины, над его головой просвистел огненный шар. Он ударился о скалу. Ослепительные искры и осколки камня брызнули в разные стороны. Сидх остановился, оглянулся через плечо. Ведьма уже успела надеть штаны и сейчас застегивала верхний крючок на шелковой синей рубашке.
– Я забыл, что одни и те же вещи мы с людьми понимаем по-разному, – ровным голосом сказал Шенвэль.
– Я хочу поговорить с тобой, – спокойно сказала Карина.
– «Ты чего меня шарахнул балалайкой по плечу? Я того тебя шарахнул, познакомиться хочу», – с нескрываемой иронией сказал сидх.
– Примерно так... Что тебя остановило, когда мы боролись?
Шенвэль первый раз взглянул в лицо ведьме. Такие крупные, резкие черты и небольшие светлые глаза имперская пропаганда приписывала истинным мандреченам. Тем былинным героям, из-за подвигов которых земли от залива Вздыбленного Льда до Внутреннего моря Сюркистана долгое время назывались «Империя Мандра», а не «Великий Каганат Сюрков» или «Фейре и Эдайнард». Непримиримость и страстность привела мандречен на трон владык, но именно эта излишняя, по мнению сидхов, живость характера и погубила их. Богатыри остались на полях сражений, выжили только генетические трусы. Деяния героев забылись. Да и к чему все эти подвиги, рассуждали более практичные потомки богатырей, если наградой за них может быть только смерть? Но на лицах дочерей и сестер былинных героев иногда еще вспыхивал отблеск небесного огня, пожравшего души их отцов и братьев.
– Проклятие, которое лежит на тебе, – ответил сидх.
У Карины перехватило дыхание.
– Что еще за проклятие? – с деланной небрежностью спросила ведьма.
– После секса любовники становятся омерзительны тебе, – ответил Шенвэль. – В проклятие включено интересное условие насчет эльфов. Плата за любовь в данном случае – смерть.
– И ты можешь его снять? – быстро спросила Карина. – Ведь оно...
– Это проклятие наведено с помощью Цин, я заметил, – сказал Шенвэль. – Да, я могу.
Карина глубоко вдохнула и сжала кулаки. Кажется, боги услышали ее.
– Ты ведь сидх, – сказала ведьма недоверчиво. – Из сидхов только Лайтонд владел мертвой силой, потому что его мать была из Детей Волоса. Но он погиб во время бойни в Мир Минасе.
– Шесть веков назад и люди не могли управлять Чи, – хладнокровно ответил Шенвэль. – Монополию на оружие – генетический материал можно сохранить только в том случае, если перекрестные браки остаются бесплодными. Не только Разрушительница Пчела дарила своей благосклонностью эльфов, поверь мне.
Карина криво усмехнулась и сказала:
– Убедил.
Ведьма рывком подняла с травы свою куртку. Шенвэль увидел россыпь украшений на левом рукаве, доходившую почти до локтя. На золотую булавку с рубином, вколотую под самым плечевым швом, металла пошло не меньше, чем на шейный обруч. Рубин, ограненный в форме ромба, был таким крупным, что вполне мог защитить руку от удара мечом. Серебряные броши с сапфирами, подвески с бирюзой, дарственные фибулы с темно-синим кошачьим глазом на форме боевой ведьмы смотрелись, как детская люлька в разбойничьем притоне.
– Это все потянет тысяч на шесть гривен, я думаю, – сказала Карина, прищурившись. – Достаточно для того, чтобы ты рискнул жизнью?
– Судя по выражению твоего лица, – медленно сказал сидх, – это не то предложение, от которого можно отказаться. Но к четырем часам пополудни я должен быть в Рабине.
– Будешь, – пообещала Карина. – Я не могу взять второго всадника на свою метлу, но у целительницы есть запасное место. Что тебе нужно для извлечения? У меня есть травы...
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Расстели свой плащ, – сказал сидх и начал спускаться с завала.
– Я забыла, насколько по-разному мы понимаем одинаковые вещи, – вздохнула ведьма. – Я думала, что ты хочешь извлечь из меня артефакт, а ты, кажется, хочешь воткнуть в меня свой.
Сидх поморщился и остановился.
– Мне никогда не нравились женщины людей, и ты не исключение, – сказал он высокомерно.
– О, мощь этого чувства сложно было не заметить, – усмехнулась Карина.
Шенвэль пожал плечами.
– Ты оказалась подо мной, ты сопротивлялась... Ничего личного, рефлекс. И не более того.
Ведьма присела на корточки, расправила плащ на траве. Сидх снял свой мешок с плеч и опустился на колени. Жестом он указал Карине место перед собой. Ведьма повиновалась.
– Целуй меня в губы, – сказал Шенвэль. – Как будто любишь меня больше жизни. Можешь представить вместо меня того эльфа, которого убила...
Карина глубоко вздохнула. Затем закрыла глаза и подалась вперед. Шенвэль чуть наклонился, встретил ее губы и ответил на поцелуй.
У Карины закружилась голова. Ничего больше не было сейчас в этом мире, кроме влажных, горячих губ эльфа. Нестерпимо горячих. В рот Карине словно заливали свинец. Ведьма отпрянула, но Шенвэль крепко держал ее. Тело ведьмы пронзил холод, а невыносимый жар разорвал ей горло и легкие. Карина дернулась назад, ударилась головой и потеряла сознание.
* * *
Седой мужчина в сером дорожном плаще с богато вышитыми вензелями в форме буквы «Т» стоял на обзорной площадке над Рабином и смотрел на город. Тенквисс давно не бывал в здешних местах, и вид с тех пор разительно изменился.После изгнания дракона столицу перенесли обратно в Кулу, и Рабин утратил значительную часть своего великолепия и пышности. Но город был по-прежнему очень красив вот так, с высоты птичьего полета. Прямо по оси залива возвышался остров Крука. Сверху его покрытая лесом вершина походила на украшенный водорослями шлем огромного воина, наступающего на город из морской пучины. Уродливые краны порта в восточной половине дуги казались копьями, которые воин уже успел бросить. Черный замок в центре города выглядел так, словно воин пытался вырвать его из скалы, как гнилой зуб. Одна из четырех башен крепости была разрушена почти полностью. С трех остальных, при драконе отделанных гематитовыми плитами, содрали всю облицовку до высоты человеческого роста. Тяжелые цепи, когда-то поднимавшие мост через ров, проржавели. Во рву цвела ряска. Единственная часть замка, которую поддерживали в безукоризненном порядке, были тяжелые ворота, забитые крест-накрест железными полосами. Ходили упорные слухи, что раненый дракон все еще скрывается в своей крепости. Именно для того, чтобы успокоить горожан, власти окружили призамковую площадь высокой насыпью. Полуразрушенный дом, стоявший прямо напротив замка, оборудовали под КПП между эльфийской и человеческой частями города. От КПП начинался высокий земляной вал, который перечеркивал весь город пополам и упирался в горный склон прямо перед входом в пещеру, известную как Хельмутов грот. Тенквисс знал, что в гроте находится источник с животворной водой. Через Хельмутов грот можно было попасть в огромный лабиринт переходов, которыми известняковый склон был начинен, как сыр дырками, – справа, где земля принадлежала людям, находился серебряный рудник. Он съел гору до самых известняков, выпиравших, словно ребра огромного зверя. Да и после изгнания Морул Кера, когда выгорело полгорода, рабинцам понадобился кирпич. А склон был сложен из прекрасной белой глины. Земля из отвала как раз пошла на насыпь, разделившую город.
Теперь же сочетание оскверненной, растерзанной земли и мирного соснового бора смотрелось как иллюстрация к закону о раздельном существовании двух рас, сделанная безумно смелым художником, притом склонным к гротеску.
На дороге от города показалось облако пыли. Оно приближалось к биваку, и вскоре стали видны черные куртки всадников в серебряных наклепках. Маг нанял экен по просьбе Карины. Очевидно, воины находились в близких отношениях с кем-то из ведьм крыла «Змей». Впрочем, Танцоры Смерти являлись ценным приобретением для любого отряда и без всяких рекомендаций.
Тенквисс посмотрел на солнце. Скоро должен был явиться эльф, а потом подтянулись бы и сами ведьмы. Ученики мага уже разбили лагерь на террасе несколькими саженями ниже и развели костер. Судя по аппетитному запаху, картошка с мясом уже почти поспела. Тенквисс услышал шаги, обернулся и увидел Заша.
– Прибыли экены, – сказал ученик. – Ужин готов.
Маг кивнул.
– Послушай, – сказал Заш. – Если все пройдет, как надо... Она влюбится в тебя?
Он смотрел на мага почти сердито. Тенквисс поморщился, ласково потрепал его по голове.
– Ненадолго, – сказал маг.
– А ты? – насупившись, спросил Заш.
Тенквисс дернул щекой, словно вспомнил что-то неприятное.
– Этим чарам никто не может противостоять, – сказал он спокойно. – Пойдем вниз, надо встретить гостей.
* * *
Карина открыла глаза. В высокой синеве плыли серебристые облака. Собственное тело показалось ведьме таким же невесомым. Она ощутила удивительное спокойствие. Но вот заныл ушибленный затылок, засаднило в ободранном изнутри горле. «Похоже, – подумала Карина, – сидх действительно вытащил эту проклятую штуку из меня». Ведьма повернулась на бок и обнаружила, что Шенвэля рядом нет. Карина резко приподнялась на локте. Взгляд ее упал на маленькое алое пятно на плаще. Ведьме приходилось видеть, как фонтаном ударяет вверх кровь из шейных артерий, когда человеку отрывают голову, как алой струей хлещет из разорванного бедра. Но почему-то Карина не могла отвести глаз от этой крохотной кляксы несколько невыносимо долгих минут. Затем ведьма огляделась, ища сидха.Тень от скал уже почти закрывала долину. Но Карину пробрал озноб совсем не от этого. Вода в ручье была черной, трава на его берегах пожухла. Ветки ивы печально обвисли. Ведьма вскочила. В глазах Карины замелькали черные пятна, она пошатнулась и чуть не упала.
Сидх лежал у источника лицом вниз. Карина подошла к нему, глянула на нож, валяющийся на траве рядом. Левая рука Шенвэля свесилась с края чаши в воду. Ведьма окликнула сидха по имени, но он не отозвался. Карина, кряхтя, стала переворачивать Шенвэля. Тяжелая мокрая рука проехалась ей по лицу, и ведьма ощутила вкус крови. Кисть сидха находилась под странным углом к запястью. Карина опустилась на корточки рядом с ним, взяла Шенвэля за руку и увидела, что запястье перерублено почти наполовину. Сидх пытался отрезать себе кисть, но его нож был слишком маленьким, чтобы это удалось сделать одним ударом. Шенвэль потерял сознание от боли после того, как перерубил лучевую кость. «Зачем ему это понадобилось?», – озадаченно подумала Карина и тут увидела в центре ладони сидха еще одну рану, поменьше. Вокруг кисти Шенвэля заколыхались тонкие черные струйки. Они сплетались и густели на глазах. Ведьме потребовалось все ее мужество, чтобы не призвать метлу и не броситься прочь из долины. Тело волшебника, владеющего мертвой силой, являлось вратами в Подземный мир, которые приоткрывались в случае ранения, а в момент смерти мага распахивались настежь. И всех, кто имел несчастье оказаться рядом, засасывало в чертоги Ящера.
Мрак над ладонью сидха сгустился, превратившись в черную хрустальную иглу. Карина сообразила, что это Осколок Льда, который она проносила в своем теле без малого двенадцать лет. Артефакт торчал из раны дюйма на полтора. В глубине камня закрутились рваные судороги вспышек, и Осколок Льда погрузился в рану еще на полдюйма. Ведьма догадалась, что Чи Воды замедляла движение артефакта. Если бы сидх не успел опустить руку в источник, перед тем как потерял сознание, Осколок Льда уже целиком вошел бы в его тело.
По ладони Шенвэля потекла кровь. Он застонал и открыл глаза.
– Отруби мне руку, – искаженным от боли голосом сказал Шенвэль. – Если Осколок Льда дойдет до сердца, я умру.
– Но у меня нет меча, праща только, – сказала Карина растерянно. – Подожди, сейчас прилетят мои девочки...
– Улетай, – прохрипел сидх. – И ведьм своих отзови...
Карина поежилась.
– Но почему ты должен умереть?
– Осколок Льда должен был убить твоего возлюбленного-эльфа, если бы ты преодолела чары и не сделала этого сама, – ответил Шенвэль сквозь зубы. – Я думал, что успею остановить артефакт...
Глаза ведьмы сузились.
– Как удачно, – язвительно сказала она. – Это было бы пределом моих мечтаний. Одним остроухим кривлякой в этом мире станет меньше, слава Ящеру...
Шенвэль вскрикнул. Игла в его руке засияла мрачным светом. Ломаные зигзаги в камне закрутились еще быстрее.
– Я не люблю тебя, не люблю! – воскликнула ведьма яростно. – Я тебя ненавижу! О хвост Ящера! Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдох!
Эльф изогнулся в беззвучном крике, уткнулся лицом в грудь Карины. Ведьма обхватила его за плечи. Раздался тихий всплеск, вода в источнике забурлила. Несколько мгновений холодное сияние еще пробивалось со дна чаши, а потом исчезло.
Карина помогла сидху подняться и отойти от источника. Но прилечь на плаще ведьмы Шенвэль отказался. Здоровой рукой он вытащил из своего мешка желто-коричневый плащ и устроился на нем.
– Светлана закатает тебя в гипс, когда прилетит, а пока надо наложить повязку, – сказала ведьма.
– Не надо, – сказал эльф спокойно. – Способности моей расы к регенерации намного превосходят человеческие.
Шенвэль подул себе на руку. Исчезли кровавые лоскуты и белые обломки кости, торчавшие из раны. Изуродованное запястье вновь покрылось кожей, на которой даже шрама не было.
Рот ведьмы приоткрылся от изумления, но она нашла силы промолчать. Шенвэль закрыл глаза.
– Тот Осколок Льда... Он все еще опасен? – тихо спросила Карина.
В артефакте была запечатлена Чи Кертель. Ведьме наконец-то представлялась возможность побеседовать с духом наставницы и выяснить, за что она прокляла ученицу. Эльф отрицательно покачал головой.
– Все действия, которые были заложены в проклятии, уже выполнены, – сказал Шенвэль. – Интересно было бы узнать, как этот Осколок Льда попал в твое тело.
– Тебе не кажется, что ты слишком любопытен для того, кто только что чудом избежал смерти? – усмехнулась ведьма.
Эльф пристально посмотрел на нее. Карина наморщила нос.
– Я помню только жертвенник в форме экенской восьмерки, – сказала она, тряхнула головой и вернулась к источнику. Вода в чаше постепенно светлела, но все еще оставалась непрозрачной. Ведьма закатала рукав, опустила руку и некоторое время шарила по дну. Карина укололась об артефакт, когда начала думать, что его уже унесло из чаши течением. Она достала Осколок Льда, негромко произнесла заклинание.
Эльф приоткрыл глаза, ощутив дрожание Чи в воздухе. Плетеная квадратная корзина появилась на плаще ведьмы. Ведьма достала свою форменную куртку и воткнула Осколок Льда прямо под рубиновой брошью.
– Ты сделал свою работу, пришла пора расплатиться, – сказала Карина.
Она отколола самую нижнюю подвеску с бирюзой и положила рядом с эльфом. За подвеской последовал сапфир, оправленный в серебро, и огромная фибула с кошачьим глазом. Горка украшений на плаще росла. Шенвэль почувствовал странные вибрации Чи, исходившие от них. Эльф прищурился.