Страница:
– Возьмите сначала Крюка, – сказала Зарина неохотно.
Ее раненый согласно булькнул.
– О, благодарю тебя, Зариночка! – воскликнула Сабрина.
Адриана пожала плечами и стала оформлять историю болезни. «Множественные кровоподтеки, вывих левого локтевого сустава, перелом лучезапястной кости, – еще раз взглянув на ауру пациента, дописала медсестра. Покосилась на дрожащие, искаженные каналы Чи и добавила: – Двойной».
– Имя? – спросила медсестра у Сабрины.
– Крюк, вам же сказали, – отвечала та.
«Так, понятно, – подумала Адриана. – Наш клиент в имперском розыске».
– Вы здесь не в цирке, – сказала медсестра. – Мне не нужны ваши собачьи клички!
– Какая разница? – рявкнула боевая ведьма. – Пока вы возитесь с бумажками, ему... ему... – ведьма захлебнулась от ярости.
– Тихо, тихо, – примирительно сказала боевая ведьма, та, что обладала внешностью опытной валькирии. – Такой уж здесь порядок.
– Его зовут Иннокентий, – сказала Сабрина вызывающим тоном.
Адриана не стала спрашивать, по какому стечению обстоятельств мужчине с кривым экенским носом досталось имя губернатора Полы. Зарина негромко говорила какие-то слова с успокаивающей материнской интонацией. Медсестра поняла, что ведьма говорит по-экенски. «Интересно, как она запишет своего дружка, – подумала Адриана мрачно. – Как Святослава?»
Увидев идущих по коридору Поджера и заспанного Энея, медсестра сказала ведьмам:
– Заносите вашего Иннокентия.
Ведьмы подняли плащ за края и потащили раненого в операционную к барону.
– Эней, иди к ним. Наведешь обезболивающие чары, – сказал Поджер. Марвак последовал за ведьмами. Положив Крюка на ослепительно сиявший в свете ламп стальной наклонный стол, Сабрина и ее подруга вышли. Эней закрыл дверь. Поджер снял куртку и скрылся во второй операционной.
В дверь деликатно постучали.
– Войдите, – крикнула Адриана, доставая чистый бланк.
В холле появилась еще одна ведьма. Она испуганно посмотрела на две кучки земли на полу по сторонам от входа, на черепки и сломанные герани.
– Не бойся, Марина, это не ты, это мы, – сказала Сабрина, заметив ее смущение.
– Скажите, как попасть в морг, – обратилась к медсестре Марина. – Я чувствую рядом большое скопление мертвой силы, но что-то мы кружим, кружим, а все без толку.
Морг находился в отдельном здании, расположенном во внутреннем дворе госпиталя. Там росли мощные липы, и ведьмы не замечали морг за ветвями деревьев.
– У вас труп? – спросила Адриана.
Марина кивнула. Белокурая богатырша закусила губу, и Сабрина погладила ее по плечу.
– Держись, Ундина, – сказала она.
Та в ответ только стиснула ее руку.
– Положите пока здесь, – отрывисто сказала Адриана. – Вон, каталка за дверью, видите?
Марина исчезла в проеме. Затем они вернулись уже вдвоем, волоча на плаще труп. Ведьмы ловко перевалили тело с плаща на каталку. Адриану передернуло, когда она увидела дочерна обгоревший труп. Марина с напарницей присели на скамью у стены, рядом с Ундиной и Сабриной. Ундина справилась с собой и сказала:
– Сказать тебе Разрыв Кертель, Сабрина? Я запомнила, когда мне Светлана говорила...
– Попробуй, Сабриночка, – участливо добавила Марина. – Ундина-то ведь с Валетом только в прошлом году познакомились, по-моему, да?
– Ну да, на розыгрыше императорского тендера, – кивнула та. – Валет, он... Он тогда случайно в Куле оказался и встретил Крюка, дядю своего.
– А вы-то с Крюком уже очень давно, сама подумай, что с тобой будет, если... – продолжала уговаривать Сабрину Марина.
Сабрина скривилась.
– Марина говорит дело, я это и сама хотела сказать, да постеснялась, – произнесла Ундина.
– Ты же сама видела, в каком он состоянии, – заметила Марина.
– Ладно, давай, – решилась Сабрина.
Ундина стала негромко читать заклинание. Медсестра торопливо скрипела пером, хотя поняла уже, что у нее нет шанса сходить за детьми. Адриане предстояло ассистировать Поджеру, а потом везти труп в морг. А там кто-нибудь еще появится, это точно. «Подготовила операционные, белье застелила... идиотка, – горько думала Адриана. – Надо было бежать домой, бежать со всех ног! Сами справились бы, вон, ведьмы своим Синергистам постелили бы».
– Что за Разрыв? – прохрипел лежащий на полу экен.
Медсестра вздрогнула. Оказалось, что он тоже прислушивается к разговору, а ведь Адриана была готова поклясться, что раненый без сознания.
– Он разрывает Клятву Синергистов, Гёса, – ответила Зарина, снимая с раненого рубаху.
– Ты давай тоже повторяй, – сказал экен.
– И не подумаю, – отвечала ведьма.
– Я сказал, повторяй!
Глаза ведьмы вспыхнули.
– Ты думаешь, что можешь меня заставить? – неприятно улыбаясь, спросила Зарина.
Гёса оскалился:
– А вот представь себе, могу.
Экен завертел головой, ища куртку, которую ведьмы с него уже сняли.
– В правом кармане, Зарина, будь любезна, – сказал он. Бормотание прекратилось, Сабрина глубоко вздохнула-полувскрикнула и откинулась к стене.
– Кстати, где у вас веник? – спросила белокурая ведьма у медсестры.
– Оставьте, – махнула рукой Адриана. Теперь она поняла, что за странность кольнула ей глаз в ауре Ундины. У ведьмы тоже был Синергист, ставший обгорелым трупом. Ундина, видимо, успела разорвать магическую связь в последний момент перед тем, как ее Синергист умер в огне. Ведьме сейчас было очень плохо, и Адриана решила не усугублять ее состояние.
Зарина вытащила из кармана серебряную брошь с тремя аккуратными красными камешками, недорогую, но изящную. Ведьма изменилась в лице.
– Я люблю тебя, дура! – задыхаясь, прохрипел Гёса. – И всегда любил! Прикалывай, ради Барраха! И произноси этот Разрыв. А то ведь можешь и не успеть меня бросить, как у вас положено! Получится, что бросил тебя я!
Губы Зарины задрожали. Боремка внимательно смотрела на нее, ожидая любого знака, чтобы начать плести заклинание. Зарина зарыдала. Ундина тихо засмеялась.
– Да, Гёса, – сказала белокурая ведьма, сочувственно глядя в черные глаза наемника. – Как говорят на вашей родине, вот это облом так облом.
В холл выглянул Поджер.
– Адриана, что вы там тянете? – крикнул врач.
– Имя? – спросила Адриана.
– Джабраил, – ответила Зарина.
Гёса с трудом улыбнулся. Но медсестра ничуть не удивилась тому, что экен оказался тезкой князя М'Калии, и записала имя в историю болезни. Ведьмы подняли наемника на плаще и понесли. Медсестра последовала за ними. Когда изуродованное тело разложили на стальном столе, Поджер скользнул взглядом по застарелым шрамам и рубцам, обильно покрывавшим тело экена. Адриана поспешно мыла руки. Поджер мрачно спросил:
– Мы вас чиним, латаем. А вот зачем, если вы снова калечите себя?
Гёса угрюмо посмотрел на врача исподлобья и что-то пробормотал по-экенски.
– Он говорит, – перевела Зарина, очень смягчая выражения, – для того, чтобы вам было что кушать.
– Да уж, голодать мне давно не приходилось, – усмехнулся Поджер. – А теперь, кормильцы мои, все, кроме медсестры, – в приемный покой. Молиться и ждать!
– Я пойду, – сказала она. – А ты молодец. Будешь хорошим любовником.
У нее оказался низкий, приятный голос.
Митя вспомнил про вертушку.
– Подожди, – сказал он, вставая и застегивая штаны. – Я тебе открою.
– Не надо, – сказала женщина.
Войдя в душную каморку, Митя хотел забраться подальше. Подросток решил спрятаться на тот случай, если мать вдруг захочет заглянуть сюда. В темноте раздались ужасающие звуки, нечто среднее между ревом дракона и скрежетом петель на воротах замка Ивана. Митя прижался к стене, выставив перед собой руку с кинжалом. Когда звук повторился, княжич понял, что это всего лишь кто-то храпит, и устыдился своего детского испуга. Впрочем, не настолько, чтобы отойти от стены. Митя слышал, как Иван приказал Онуфрию телепортировать в замок Абдулу, как брат воскликнул: «Это же Лайтонд!» Митя присел на корточки и сам не заметил, как согрелся и заснул. Услышав голос матери, подросток перепугался. Княжич подскочил, ничего не понимая со сна, и метнулся в темноту. Ему удалось проскочить мимо шкафа, о который ударился Лакгаэр. Подросток поскользнулся на рассыпанных по полу бумагах и упал, чуть не разбив себе голову о железную спинку кровати. А когда Митя поднялся на ноги, он вдруг почувствовал чужую руку на том своем месте, которого до сегодняшнего дня касался исключительно сам. С ужасом и стыдом подросток ощутил, как все в нем воспрянуло навстречу этой руке. Вторая рука легла ему на губы. Но это было совершенно излишне. От изумления Митя лишился дара речи. Женщина пошла к выходу из каморки. Руки она не разжимала, и подростку ничего не оставалось, как следовать за ней. Митя уже не слышал, как его мать выбежала из КПП, как рушился замок, как брат звал его. Княжич был здесь, в крохотном вонючем помещении поста, и в то же время очень далеко отсюда.
Женщина вышла из дежурки повернула направо. Туда, где был выход на эльфийскую половину Рабина.
«Эльфка, – вдруг понял Митя. – Она эльфка».
Женщина аккуратно придержала дверь, чтобы та не хлопнула. Княжич оперся руками о стол, а потом и лег на него всем корпусом, отпихнув раскрытый журнал. Мите вдруг вспомнилось, как об этом говорили ребята на княжеском дворе.
Он уже спит с девками. Совсем взрослый стал.
«Я, значит, стал взрослым, – усмехнувшись, подумал Митя. – Совсем».
Княжич ошибался – этой ночью ему это еще только предстояло.
Растерзанный Митя уснул на столе.
Разбудили его громкие голоса, говорившие на чужом языке. Княжич открыл глаза и увидел, что узкий коридор ярко освещен и заполнен сидхами. Спросонья княжич решил, что уже утро, и это, должно быть, те сидхи, что работали на человеческой половине Рабина. Сначала Мите показалось, что мужчина, стоящий ближе всех к окошечку, криво усмехается, глядя на него. Княжич рассердился и хотел уже сказать что-нибудь колкое, но тут понял, в чем дело, и проснулся окончательно. Сидх был сама серьезность, просто мышцы на правой стороне его лица были стянуты в гротескную улыбку чудовищным шрамом. Впечатление было такое, словно безумный кузнец наложил на щеку сидху раскаленную подкову и хорошенько прижал. Митя отвел глаза. «Где это его так приласкали», – подумал княжич. Врачи-маги сидхов обычно залечивали самые глубокие раны так, что даже следов не оставалось.
Изуродованный сидх заметил, что княжич проснулся, и сказал на мандречи:
– Ну наконец-то. Крепко же вы спите, господин постовой.
– Дежурный, – бездумно поправил его Митя.
Мужчина подал в окошко коричневую книжечку паспорта. «Язык мой – враг мой, – мрачно подумал Митя и протянул руку к чернильнице. – Марфор», – прочел он, раскрыв паспорт. За спиной Мити скрипнула дверь. Митя обернулся и увидел Ивана.
– Вот ты где, – обрадованно воскликнул князь. – А я тебя уже потерял.
– Ваня, тут сидхи пришли, – пробормотал Митя.
– Да, давай записывай их всех скорее и пропускай, время дорого, – сказал Иван.
Митя взялся за перо и рунами, скачущими вкривь и вкось, записал в журнал имя сидха и номер его паспорта. Брат стоял рядом и смотрел на заполнивших КПП эльфов через стекло.
– Прошу вас, сидх Марфор, – сказал Митя, подавая паспорт обратно.
– Прямо по коридору, потом налево, – сказал князь громко. – Проходите, господа сидхи. Там ваш старейшина, он скажет вам, что делать.
Иван нажал на рычаг, торчавший из стены. Пройдя половину расстояния, рукоятка остановилась.
– Да что такое, – пробормотал Иван и надавил изо всех сил. Раздался хруст, вертушка со скрипом повернулась. Из щели в стене, в которой ходил рычаг, что-то выпало и больно стукнуло подростка по ноге. Митя ойкнул и наклонился. Когда княжич вынырнул из-под стола, в руке у него была половинка сургучной печати.
– Это мамина печать. Что все это значит? – спросил Митя.
В окошке показалась следующая рука с паспортом. На ногте указательного пальца, покрытом двуцветным лаком, был приклеен маленький изумруд.
– Прошу вас, – произнес приятный женский голос.
Подросток вздрогнул. Этот голос узнал. И изумруд тоже. У Мити засаднило спину, и он чуть не выронил коричневую книжечку.
– Сидхи встанут вдоль берега и удержат волну, когда она пойдет, – отвечал князь.
Митя посадил жирную кляксу, под которой скрылось имя обладательницы изысканного маникюра.
– Прошу вас, – пробормотал княжич руке в окне. – Какую волну?
Иван снова нажал рычаг.
– Которая пойдет по заливу, когда рухнет замок Черного Пламени, – ответил князь брату.
Митя застыл со следующим паспортом в руке. Предчувствие, от которого у подростка засосало под ложечкой, княжич затруднился бы выразить словами, но в этот момент рыжий сидх за окошечком тихо сказал:
– Впереди длинная ночь, но времени у нас очень мало.
Княжич вздрогнул. Сидх с необычным цветом волос хотел вежливо поторопить Митю, но фраза, которую он произнес, прозвучала эхом мыслей подростка. Митя так испугался, что самое очевидное предположение – что сидх уловил колебания его ауры, ощутил настроение княжича – ему даже в голову не пришло.
– Митя, не задерживай, – сказал Иван и легонько толкнул его в спину.
Княжич быстро черкнул пером в журнале.
– Прошу вас, сидх Кулумит, – сказал Митя, возвращая документ.
– Лакгаэр сказал мне, что радиус магического поля одного сидха, в среднем – саженей десять, – сказал Иван. – Будешь их ставить в разбивке саженей пятнадцать-двадцать, понял? Жителей в домах предупредишь, чтобы уходили, а сидхов не трогали. Что это мой указ, ясно?
– Прошу вас, Тиандрил... Что?
Митя позабыл про сидхов и обернулся к брату.
– Я? – произнес княжич. – Сидхов вдоль берега буду расставлять я?
– Да, – сказал Иван. – Сидхов поведешь ты. Я тебе дам Рахмана, на всякий случай.
Митя записал данные и протянул паспорт обратно.
– Прошу вас, Урсула. Но я не могу, – пробормотал подросток. – Я еще никогда...
– Когда-то надо начинать, – сказал Иван. – Пойми, Митя, кроме тебя, мне послать некого. Сидхов надо ведь не только расставить. Их надо будет потом обратно собрать. Сидхи хоть и могучие маги, но волна может быть такой, что они ее не удержат. Будут раненые, погибшие тоже. И не только среди сидхов, но и среди людей. Не все уйдут, не все поверят. Пока сидхи будут своей магией биться, ты в доке разбудишь начальство и возьмешь грузовые подводы. Обратно поедете на них. Как только смогу, я пошлю бригаду из госпиталя тоже.
– Прошу вас, сидх Ульрик. Ваня, а если...
Иван, услышав имя сидха, коротко взглянул через стекло. Как он и подумал, у этого сидха была только одна рука. На спине висела объемистая сумка. Ульрик выдержал взгляд князя.
– А разве ты – маг? – спросил Иван холодно.
Сидх помрачнел, но за него вступилась черноволосая эльфка, следующая в очереди. Она, в отличие от своих сородичей, не вышла ростом, и в своем синем платье с серебряной вышивкой смотрелась среди могучих сидхов, как нарядная куколка.
– Вы правы, Ульрик теперь не маг, – сказала эльфка. – Но когда маг волшебствует, он беззащитен, как ребенок.
– Колдует, а не волшебствует, – поправил ее князь.
Эльфка смущенно улыбнулась, и Иван смягчился.
– Да-да, конечно, – сказала дочь Старшей Расы. – Когда Марфор будет колдовать, Ульрик будет стоять рядом с Марфором и следить, чтобы с ним чего-нибудь не случилось.
– А что в сумке? – для порядка спросил Иван.
Ульрик молча снял сумку с плеча и протянул в окошко. Князь раскрыл ее. Митя чуть скосил глаза. В сумке оказались игрушки, при одном виде которых у подростка захватило дух. Тут были и деревянные солдаты с жестяными саблями, и прекрасные ладьи, и ярко раскрашенные повозки, и лошади...
– Зачем вы это взяли? – изумился Иван.
– Дети, разбуженные среди ночи, обычно пугаются, – сказал Ульрик угрюмо. – Я подумал, что это поможет успокоить их. А спокоен ребенок – спокойна и мать, и отец.
– Понятно, – сказал князь. – Проходи, Ульрик. Сумку получишь у Лакгаэра.
Иван нажал рычаг. Раздался заунывный скрип вертушки, и Ульрик прошел на человеческую сторону КПП.
– Ваш паспорт, – сказал Митя черноволосой эльфке, и она подала ему документ.
– Иди в зал через каморку, – тихо сказал Иван брату, пока тот писал. – Покажи сумку Абдуле или Рахману, не обнаружат ли они на этих игрушках каких-нибудь чар...
– Прошу вас, Ваниэль, проходите, – сказал Митя.
Иван улыбнулся эльфке и нажал рычаг.
– Иди уже, я сам запишу всех остальных.
Никаких чар Рахман на игрушках не обнаружил, и сумку вернули однорукому Ульрику. Митя прослушал инструкции, которые давал Лакгаэр своим сидхам. Княжич по примеру брата пытался найти в словах или действиях старейшины сидхов какой-нибудь подвох. Но сидхи были так спокойны, так серьезны, так почтительны. Ничуть не смущаясь его возрастом, Лакгаэр то и дело обращался к княжичу за советом, где лучше расставить магов. Многие из сидхов бывали на человеческой половине Рабина, но с тех пор планировка улиц изменилась, некоторые дома снесли, на пустырях, наоборот, выросли новые здания. Митя и сам не заметил, как уже горячо спорил с Рахманом, тоже принявшем участие в обсуждении, и с самим старейшиной эльфов. Когда Иван, записав последнего гостя, вернулся в зал, Митя как раз объяснял Лакгаэру, что последнего мага в цепочке придется поставить уже в самом порту, поскольку ближе подходящего места нет. Лакгаэр перехватил взгляд князя. Иван смотрел на брата и улыбался.
– А вот и князь, – сказал Лакгаэр.
Митя обернулся. Иван поманил его к себе. Подросток подошел к брату. Рахман следовал за княжичем. Князь положил руку на плечо Мите, оглядел сидхов.
– Вас поведет мой брат Дмитрий, – сказал Иван.
– Слушайтесь Дмитрия так же, как если бы вами командовал я, – добавил Лакгаэр.
– Что же, – сказала черноволосая эльфка Ваниэль. – Веди нас, княжич.
Митя направился к выходу из зала. Позади него и чуть левее держался Рахман, потом двигались сидхи. Открыв дверь КПП, княжич увидел белеющую на ступеньках студенистую массу.
– Добро пожаловать на нашу землю, господа сидхи, – сказал Митя. – Только тут наблевано, смотрите под ноги, чтоб не поскользнуться.
Дух-стражник медленно материализовался перед ней во всей своей красе – клыки, когти, чешуйчатый хвост и крылья нетопыря. Карина привычным движением размяла пальцы.
– Приветствую тебя, госпожа, – сказал страж. – Прости, что не узнал сразу. Я могу помочь тебе чем-нибудь?
Несколько мгновений Карина думала, что ослышалась. Но дух стоял перед ней, терпеливо ожидая ответа и совершенно не собираясь атаковать. Ведьма собралась с мыслями. Возможно, это была ловушка, но терять ей было нечего.
– Приветствую тебя, страж, – сказала ведьма. – Тут недавно прошел маг, а затем сидх, преследовавший его. Я хочу найти мага.
– Ты хочешь пройти его путем или оказаться там, где он сейчас? – осведомился дух.
– Я хочу оказаться рядом с магом как можно скорее, – отвечала Карина.
– Следуй за мной, – сказал дух.
Оторвавшись от пола, он воспарил в воздухе на уровне глаз ведьмы, превратившись в зеленую указательную стрелку.
– Приказ князя! – рявкнул он. – Эвакуация! Всем немедленно покинуть берег!
В доме в ответ ни раздалось ни звука.
– Спят, похоже, – буркнул Рахман и вернулся к княжичу.
– Ты уж разбуди их и проконтролируй, чтобы все ушли отсюда, – сказал Митя, обращаясь к Ульрику. – Нам надо двигаться дальше.
– Будет сделано, княжич, – сказал Ульрик.
Митя искоса посмотрел на эльфа и добавил негромко:
– Будь осторожен. Ты нам нужен живой.
От неожиданности Ульрик не нашелся, что сказать, и только кивнул. Митя поставил его в колонне рядом с собой. Эльф предполагал, что княжич хотел краем глаза посмотреть на игрушки, которые Ульрик выдавал остающимся магам. Но Митя, оказывается, хотел поближе познакомиться с избранником сестры.
Эльф наугад вытащил игрушку из мешка. Это оказался деревянный солдат. Шенвэль выкрасил мундир зеленым и не пожалел серебрянки для галунов и погон. Столяр еще заметил своему подмастерью, что в эльфийской армии нет подразделений, носящих форму такого цвета, но Шенвэль только улыбнулся в ответ. Шенвэль...
Ульрик взглянул на замок, полыхавший в ночи.
Пять лет они провели бок о бок. Вместе работали, шутили, разговаривали за жизнь. Иногда Ульрик ругал своего помощника, чаще хвалил, но ни разу ему не пришло в голову, не мелькнула даже тень догадки, с кем он разговаривает. Хотя, конечно, так и должно было быть. Но Ульрик ощущал легкую досаду, обиду даже. Он доверял своему подмастерью.
А Шенвэль, выходит, не доверял ему.
Ульрик протянул мешок Урсуле. Сестра должна была подстраховать своего мужа, Кулумита, как Ульрик – Марфора.
– Береги себя, – сказал он.
– Да ты тоже не геройствуй сильно, – сказала Урсула и обняла брата.
– Двигаемся дальше! – скомандовал княжич.
Процессия направились вниз по улочке, ведущей на набережную Зеленого мыса. Марфор спустился к воде, осмотреть берег и выбрать место. Ульрик подошел к дому и крикнул:
– Откройте! Эвакуация!
– Пошел на ...! – услышал эльф тоненький детский голосок. – Задолбали ходить, сволочи! Спит он!
Ульрик поднял руку, потрогал петли. Лицо столяра исказилось гримасой отвращения. Он сплюнул себе под ноги и высадил дверь. Ульрик вошел. В свете сального огарка, притулившегося на краю стола, эльф увидел мужчину, лежавшего на полу. Из одежды на мандречене оказались только брюки. Видимо, это был тот самый «он», который «спит». Ульрик наклонился, сморщился от густого запаха перегара и потрогал за дряблое плечо. Эльф увидел татуировку, изображавшую обнаженную женщину, на плече мандречена. У Ульрика потемнело в глазах, и в первый момент он подумал, что свечу задуло ветром. Его горло словно сжали стальные тиски, но в глазах у эльфа прояснилось, и Ульрик понял, в чем дело.
Эльф так давно не испытывал ненависти, что уже забыл, какова она на вкус. Но в этот миг Ульрик забыл обо всем – о горящем замке, о Марфоре, которого он должен был подстраховать, о ребенке, которого носила в себе Елена. Ульрик сжал горло мандречена и застонал от ярости. Для того чтобы задушить человека, требовались две руки. Ульрик отпустил мужчину, выпрямился. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. У эльфа дрожали ноги, и ему пришлось пройти к столу и опереться на него. Ульрик провел рукой по лбу, приходя в себя.
Но было ясно, что в доме находится кто-то еще. Как минимум ребенок, который крикнул, что его все задолбали. А возможно, и его мать. Ульрик предположил, что она лежит где-нибудь в соседней комнате в таком же состоянии, что и ее муж.
– Эй, – сказал Ульрик. – Я знаю, что здесь. Вылезай. Я тебе игрушку принес.
Эльф сообразил, что ребенок, скорее всего, видел его попытку задушить мандречена и теперь вряд ли поверит ему. Под лавкой раздался шорох. Ульрик подскочил к ней, запустил руку в пыльную черноту. Ребенок пыхтел и отбивался. Он не кричал, когда Ульрик случайно стукнул его в нос, не кричал, когда эльф ухватил за ворот рубашки и вытащил из-под лавки, не кричал, когда заметил, что у поймавшего его дяди всего лишь одна рука. Мальчик закричал только тогда, когда в неверном свете свечи увидел острые уши эльфа.
– Нет! – корчась в судорогах, кричал он. – Не надо! Нет! Хеб кой![3] Хеб кой!
От удивления Ульрик разжал руку и покосился на мужчину. Тот не проявил никаких признаков жизни, хотя ребенок вопил так, что поднял бы и мертвого из могилы. Мальчик бросился прочь, забился в угол между стеной и давно не беленой печкой. Эльф взял со стола свечу, перешагнул через спящего мужчину и прилепил огарок на печь. В щели сверкали пустые от страха глазенки.
– Успокойся, – сказал Ульрик. – Я прекрасно знаю твой язык.
– Да я уже вижу, – пробурчал мальчик.
– Это твой папа?
– Да, мой. До утра он будет ни к чему не пригоден. Берите все, что хотите, и уходите.
– Мне ничего не нужно, – терпеливо сказал эльф. – На вот, возьми...
Он осторожно просунул солдатика в щель. Сначала за печкой было тихо, а потом донеслось довольное сопение.
– В доме есть еще кто-нибудь? – осторожно спросил Ульрик.
– А как же, – отвечали из-за печки. – Сестренка моя.
– А где твоя мама?
– В госпитале, – сказал мальчик.
«Вот не везет, – подумалось Ульрику. – Только бы не инфекционное отделение».
– Чем она болеет?
– Ничем. Она там работает. Моя мама – медсестра.
Ульрик облегченно вздохнул.
– Как тебя зовут?
– Андрей, – ответил ребенок, и по тону Ульрик понял, что он лжет.
– Вот что, Андрей, – сказал эльф. – Ты видел замок, черный такой, стоит на утесе? Утес скоро упадет в залив. И замок тоже. Поднимется волна. Это будет очень большая волна. Такая большая, что затопит весь ваш берег. Ваш князь, Иван, попросил нас прийти и сдержать волну. Но у нас может не получиться. Я хочу, чтобы ты собрал вещи и ушел вместе с сестрой.
Последовала долгая пауза. Когда эльф решил, что придется развалить и печь тоже, посыпалась известка, и из щели показался мальчик. В руке он бережно сжимал солдатика.
Ее раненый согласно булькнул.
– О, благодарю тебя, Зариночка! – воскликнула Сабрина.
Адриана пожала плечами и стала оформлять историю болезни. «Множественные кровоподтеки, вывих левого локтевого сустава, перелом лучезапястной кости, – еще раз взглянув на ауру пациента, дописала медсестра. Покосилась на дрожащие, искаженные каналы Чи и добавила: – Двойной».
– Имя? – спросила медсестра у Сабрины.
– Крюк, вам же сказали, – отвечала та.
«Так, понятно, – подумала Адриана. – Наш клиент в имперском розыске».
– Вы здесь не в цирке, – сказала медсестра. – Мне не нужны ваши собачьи клички!
– Какая разница? – рявкнула боевая ведьма. – Пока вы возитесь с бумажками, ему... ему... – ведьма захлебнулась от ярости.
– Тихо, тихо, – примирительно сказала боевая ведьма, та, что обладала внешностью опытной валькирии. – Такой уж здесь порядок.
– Его зовут Иннокентий, – сказала Сабрина вызывающим тоном.
Адриана не стала спрашивать, по какому стечению обстоятельств мужчине с кривым экенским носом досталось имя губернатора Полы. Зарина негромко говорила какие-то слова с успокаивающей материнской интонацией. Медсестра поняла, что ведьма говорит по-экенски. «Интересно, как она запишет своего дружка, – подумала Адриана мрачно. – Как Святослава?»
Увидев идущих по коридору Поджера и заспанного Энея, медсестра сказала ведьмам:
– Заносите вашего Иннокентия.
Ведьмы подняли плащ за края и потащили раненого в операционную к барону.
– Эней, иди к ним. Наведешь обезболивающие чары, – сказал Поджер. Марвак последовал за ведьмами. Положив Крюка на ослепительно сиявший в свете ламп стальной наклонный стол, Сабрина и ее подруга вышли. Эней закрыл дверь. Поджер снял куртку и скрылся во второй операционной.
В дверь деликатно постучали.
– Войдите, – крикнула Адриана, доставая чистый бланк.
В холле появилась еще одна ведьма. Она испуганно посмотрела на две кучки земли на полу по сторонам от входа, на черепки и сломанные герани.
– Не бойся, Марина, это не ты, это мы, – сказала Сабрина, заметив ее смущение.
– Скажите, как попасть в морг, – обратилась к медсестре Марина. – Я чувствую рядом большое скопление мертвой силы, но что-то мы кружим, кружим, а все без толку.
Морг находился в отдельном здании, расположенном во внутреннем дворе госпиталя. Там росли мощные липы, и ведьмы не замечали морг за ветвями деревьев.
– У вас труп? – спросила Адриана.
Марина кивнула. Белокурая богатырша закусила губу, и Сабрина погладила ее по плечу.
– Держись, Ундина, – сказала она.
Та в ответ только стиснула ее руку.
– Положите пока здесь, – отрывисто сказала Адриана. – Вон, каталка за дверью, видите?
Марина исчезла в проеме. Затем они вернулись уже вдвоем, волоча на плаще труп. Ведьмы ловко перевалили тело с плаща на каталку. Адриану передернуло, когда она увидела дочерна обгоревший труп. Марина с напарницей присели на скамью у стены, рядом с Ундиной и Сабриной. Ундина справилась с собой и сказала:
– Сказать тебе Разрыв Кертель, Сабрина? Я запомнила, когда мне Светлана говорила...
– Попробуй, Сабриночка, – участливо добавила Марина. – Ундина-то ведь с Валетом только в прошлом году познакомились, по-моему, да?
– Ну да, на розыгрыше императорского тендера, – кивнула та. – Валет, он... Он тогда случайно в Куле оказался и встретил Крюка, дядю своего.
– А вы-то с Крюком уже очень давно, сама подумай, что с тобой будет, если... – продолжала уговаривать Сабрину Марина.
Сабрина скривилась.
– Марина говорит дело, я это и сама хотела сказать, да постеснялась, – произнесла Ундина.
– Ты же сама видела, в каком он состоянии, – заметила Марина.
– Ладно, давай, – решилась Сабрина.
Ундина стала негромко читать заклинание. Медсестра торопливо скрипела пером, хотя поняла уже, что у нее нет шанса сходить за детьми. Адриане предстояло ассистировать Поджеру, а потом везти труп в морг. А там кто-нибудь еще появится, это точно. «Подготовила операционные, белье застелила... идиотка, – горько думала Адриана. – Надо было бежать домой, бежать со всех ног! Сами справились бы, вон, ведьмы своим Синергистам постелили бы».
– Что за Разрыв? – прохрипел лежащий на полу экен.
Медсестра вздрогнула. Оказалось, что он тоже прислушивается к разговору, а ведь Адриана была готова поклясться, что раненый без сознания.
– Он разрывает Клятву Синергистов, Гёса, – ответила Зарина, снимая с раненого рубаху.
– Ты давай тоже повторяй, – сказал экен.
– И не подумаю, – отвечала ведьма.
– Я сказал, повторяй!
Глаза ведьмы вспыхнули.
– Ты думаешь, что можешь меня заставить? – неприятно улыбаясь, спросила Зарина.
Гёса оскалился:
– А вот представь себе, могу.
Экен завертел головой, ища куртку, которую ведьмы с него уже сняли.
– В правом кармане, Зарина, будь любезна, – сказал он. Бормотание прекратилось, Сабрина глубоко вздохнула-полувскрикнула и откинулась к стене.
– Кстати, где у вас веник? – спросила белокурая ведьма у медсестры.
– Оставьте, – махнула рукой Адриана. Теперь она поняла, что за странность кольнула ей глаз в ауре Ундины. У ведьмы тоже был Синергист, ставший обгорелым трупом. Ундина, видимо, успела разорвать магическую связь в последний момент перед тем, как ее Синергист умер в огне. Ведьме сейчас было очень плохо, и Адриана решила не усугублять ее состояние.
Зарина вытащила из кармана серебряную брошь с тремя аккуратными красными камешками, недорогую, но изящную. Ведьма изменилась в лице.
– Я люблю тебя, дура! – задыхаясь, прохрипел Гёса. – И всегда любил! Прикалывай, ради Барраха! И произноси этот Разрыв. А то ведь можешь и не успеть меня бросить, как у вас положено! Получится, что бросил тебя я!
Губы Зарины задрожали. Боремка внимательно смотрела на нее, ожидая любого знака, чтобы начать плести заклинание. Зарина зарыдала. Ундина тихо засмеялась.
– Да, Гёса, – сказала белокурая ведьма, сочувственно глядя в черные глаза наемника. – Как говорят на вашей родине, вот это облом так облом.
В холл выглянул Поджер.
– Адриана, что вы там тянете? – крикнул врач.
– Имя? – спросила Адриана.
– Джабраил, – ответила Зарина.
Гёса с трудом улыбнулся. Но медсестра ничуть не удивилась тому, что экен оказался тезкой князя М'Калии, и записала имя в историю болезни. Ведьмы подняли наемника на плаще и понесли. Медсестра последовала за ними. Когда изуродованное тело разложили на стальном столе, Поджер скользнул взглядом по застарелым шрамам и рубцам, обильно покрывавшим тело экена. Адриана поспешно мыла руки. Поджер мрачно спросил:
– Мы вас чиним, латаем. А вот зачем, если вы снова калечите себя?
Гёса угрюмо посмотрел на врача исподлобья и что-то пробормотал по-экенски.
– Он говорит, – перевела Зарина, очень смягчая выражения, – для того, чтобы вам было что кушать.
– Да уж, голодать мне давно не приходилось, – усмехнулся Поджер. – А теперь, кормильцы мои, все, кроме медсестры, – в приемный покой. Молиться и ждать!
* * *
Митя почувствовал холод, когда женщина отодвинулась от него. Княжич зашевелился. Женщина поцеловала его в губы.– Я пойду, – сказала она. – А ты молодец. Будешь хорошим любовником.
У нее оказался низкий, приятный голос.
Митя вспомнил про вертушку.
– Подожди, – сказал он, вставая и застегивая штаны. – Я тебе открою.
– Не надо, – сказала женщина.
Войдя в душную каморку, Митя хотел забраться подальше. Подросток решил спрятаться на тот случай, если мать вдруг захочет заглянуть сюда. В темноте раздались ужасающие звуки, нечто среднее между ревом дракона и скрежетом петель на воротах замка Ивана. Митя прижался к стене, выставив перед собой руку с кинжалом. Когда звук повторился, княжич понял, что это всего лишь кто-то храпит, и устыдился своего детского испуга. Впрочем, не настолько, чтобы отойти от стены. Митя слышал, как Иван приказал Онуфрию телепортировать в замок Абдулу, как брат воскликнул: «Это же Лайтонд!» Митя присел на корточки и сам не заметил, как согрелся и заснул. Услышав голос матери, подросток перепугался. Княжич подскочил, ничего не понимая со сна, и метнулся в темноту. Ему удалось проскочить мимо шкафа, о который ударился Лакгаэр. Подросток поскользнулся на рассыпанных по полу бумагах и упал, чуть не разбив себе голову о железную спинку кровати. А когда Митя поднялся на ноги, он вдруг почувствовал чужую руку на том своем месте, которого до сегодняшнего дня касался исключительно сам. С ужасом и стыдом подросток ощутил, как все в нем воспрянуло навстречу этой руке. Вторая рука легла ему на губы. Но это было совершенно излишне. От изумления Митя лишился дара речи. Женщина пошла к выходу из каморки. Руки она не разжимала, и подростку ничего не оставалось, как следовать за ней. Митя уже не слышал, как его мать выбежала из КПП, как рушился замок, как брат звал его. Княжич был здесь, в крохотном вонючем помещении поста, и в то же время очень далеко отсюда.
Женщина вышла из дежурки повернула направо. Туда, где был выход на эльфийскую половину Рабина.
«Эльфка, – вдруг понял Митя. – Она эльфка».
Женщина аккуратно придержала дверь, чтобы та не хлопнула. Княжич оперся руками о стол, а потом и лег на него всем корпусом, отпихнув раскрытый журнал. Мите вдруг вспомнилось, как об этом говорили ребята на княжеском дворе.
Он уже спит с девками. Совсем взрослый стал.
«Я, значит, стал взрослым, – усмехнувшись, подумал Митя. – Совсем».
Княжич ошибался – этой ночью ему это еще только предстояло.
Растерзанный Митя уснул на столе.
Разбудили его громкие голоса, говорившие на чужом языке. Княжич открыл глаза и увидел, что узкий коридор ярко освещен и заполнен сидхами. Спросонья княжич решил, что уже утро, и это, должно быть, те сидхи, что работали на человеческой половине Рабина. Сначала Мите показалось, что мужчина, стоящий ближе всех к окошечку, криво усмехается, глядя на него. Княжич рассердился и хотел уже сказать что-нибудь колкое, но тут понял, в чем дело, и проснулся окончательно. Сидх был сама серьезность, просто мышцы на правой стороне его лица были стянуты в гротескную улыбку чудовищным шрамом. Впечатление было такое, словно безумный кузнец наложил на щеку сидху раскаленную подкову и хорошенько прижал. Митя отвел глаза. «Где это его так приласкали», – подумал княжич. Врачи-маги сидхов обычно залечивали самые глубокие раны так, что даже следов не оставалось.
Изуродованный сидх заметил, что княжич проснулся, и сказал на мандречи:
– Ну наконец-то. Крепко же вы спите, господин постовой.
– Дежурный, – бездумно поправил его Митя.
Мужчина подал в окошко коричневую книжечку паспорта. «Язык мой – враг мой, – мрачно подумал Митя и протянул руку к чернильнице. – Марфор», – прочел он, раскрыв паспорт. За спиной Мити скрипнула дверь. Митя обернулся и увидел Ивана.
– Вот ты где, – обрадованно воскликнул князь. – А я тебя уже потерял.
– Ваня, тут сидхи пришли, – пробормотал Митя.
– Да, давай записывай их всех скорее и пропускай, время дорого, – сказал Иван.
Митя взялся за перо и рунами, скачущими вкривь и вкось, записал в журнал имя сидха и номер его паспорта. Брат стоял рядом и смотрел на заполнивших КПП эльфов через стекло.
– Прошу вас, сидх Марфор, – сказал Митя, подавая паспорт обратно.
– Прямо по коридору, потом налево, – сказал князь громко. – Проходите, господа сидхи. Там ваш старейшина, он скажет вам, что делать.
Иван нажал на рычаг, торчавший из стены. Пройдя половину расстояния, рукоятка остановилась.
– Да что такое, – пробормотал Иван и надавил изо всех сил. Раздался хруст, вертушка со скрипом повернулась. Из щели в стене, в которой ходил рычаг, что-то выпало и больно стукнуло подростка по ноге. Митя ойкнул и наклонился. Когда княжич вынырнул из-под стола, в руке у него была половинка сургучной печати.
– Это мамина печать. Что все это значит? – спросил Митя.
В окошке показалась следующая рука с паспортом. На ногте указательного пальца, покрытом двуцветным лаком, был приклеен маленький изумруд.
– Прошу вас, – произнес приятный женский голос.
Подросток вздрогнул. Этот голос узнал. И изумруд тоже. У Мити засаднило спину, и он чуть не выронил коричневую книжечку.
– Сидхи встанут вдоль берега и удержат волну, когда она пойдет, – отвечал князь.
Митя посадил жирную кляксу, под которой скрылось имя обладательницы изысканного маникюра.
– Прошу вас, – пробормотал княжич руке в окне. – Какую волну?
Иван снова нажал рычаг.
– Которая пойдет по заливу, когда рухнет замок Черного Пламени, – ответил князь брату.
Митя застыл со следующим паспортом в руке. Предчувствие, от которого у подростка засосало под ложечкой, княжич затруднился бы выразить словами, но в этот момент рыжий сидх за окошечком тихо сказал:
– Впереди длинная ночь, но времени у нас очень мало.
Княжич вздрогнул. Сидх с необычным цветом волос хотел вежливо поторопить Митю, но фраза, которую он произнес, прозвучала эхом мыслей подростка. Митя так испугался, что самое очевидное предположение – что сидх уловил колебания его ауры, ощутил настроение княжича – ему даже в голову не пришло.
– Митя, не задерживай, – сказал Иван и легонько толкнул его в спину.
Княжич быстро черкнул пером в журнале.
– Прошу вас, сидх Кулумит, – сказал Митя, возвращая документ.
– Лакгаэр сказал мне, что радиус магического поля одного сидха, в среднем – саженей десять, – сказал Иван. – Будешь их ставить в разбивке саженей пятнадцать-двадцать, понял? Жителей в домах предупредишь, чтобы уходили, а сидхов не трогали. Что это мой указ, ясно?
– Прошу вас, Тиандрил... Что?
Митя позабыл про сидхов и обернулся к брату.
– Я? – произнес княжич. – Сидхов вдоль берега буду расставлять я?
– Да, – сказал Иван. – Сидхов поведешь ты. Я тебе дам Рахмана, на всякий случай.
Митя записал данные и протянул паспорт обратно.
– Прошу вас, Урсула. Но я не могу, – пробормотал подросток. – Я еще никогда...
– Когда-то надо начинать, – сказал Иван. – Пойми, Митя, кроме тебя, мне послать некого. Сидхов надо ведь не только расставить. Их надо будет потом обратно собрать. Сидхи хоть и могучие маги, но волна может быть такой, что они ее не удержат. Будут раненые, погибшие тоже. И не только среди сидхов, но и среди людей. Не все уйдут, не все поверят. Пока сидхи будут своей магией биться, ты в доке разбудишь начальство и возьмешь грузовые подводы. Обратно поедете на них. Как только смогу, я пошлю бригаду из госпиталя тоже.
– Прошу вас, сидх Ульрик. Ваня, а если...
Иван, услышав имя сидха, коротко взглянул через стекло. Как он и подумал, у этого сидха была только одна рука. На спине висела объемистая сумка. Ульрик выдержал взгляд князя.
– А разве ты – маг? – спросил Иван холодно.
Сидх помрачнел, но за него вступилась черноволосая эльфка, следующая в очереди. Она, в отличие от своих сородичей, не вышла ростом, и в своем синем платье с серебряной вышивкой смотрелась среди могучих сидхов, как нарядная куколка.
– Вы правы, Ульрик теперь не маг, – сказала эльфка. – Но когда маг волшебствует, он беззащитен, как ребенок.
– Колдует, а не волшебствует, – поправил ее князь.
Эльфка смущенно улыбнулась, и Иван смягчился.
– Да-да, конечно, – сказала дочь Старшей Расы. – Когда Марфор будет колдовать, Ульрик будет стоять рядом с Марфором и следить, чтобы с ним чего-нибудь не случилось.
– А что в сумке? – для порядка спросил Иван.
Ульрик молча снял сумку с плеча и протянул в окошко. Князь раскрыл ее. Митя чуть скосил глаза. В сумке оказались игрушки, при одном виде которых у подростка захватило дух. Тут были и деревянные солдаты с жестяными саблями, и прекрасные ладьи, и ярко раскрашенные повозки, и лошади...
– Зачем вы это взяли? – изумился Иван.
– Дети, разбуженные среди ночи, обычно пугаются, – сказал Ульрик угрюмо. – Я подумал, что это поможет успокоить их. А спокоен ребенок – спокойна и мать, и отец.
– Понятно, – сказал князь. – Проходи, Ульрик. Сумку получишь у Лакгаэра.
Иван нажал рычаг. Раздался заунывный скрип вертушки, и Ульрик прошел на человеческую сторону КПП.
– Ваш паспорт, – сказал Митя черноволосой эльфке, и она подала ему документ.
– Иди в зал через каморку, – тихо сказал Иван брату, пока тот писал. – Покажи сумку Абдуле или Рахману, не обнаружат ли они на этих игрушках каких-нибудь чар...
– Прошу вас, Ваниэль, проходите, – сказал Митя.
Иван улыбнулся эльфке и нажал рычаг.
– Иди уже, я сам запишу всех остальных.
Никаких чар Рахман на игрушках не обнаружил, и сумку вернули однорукому Ульрику. Митя прослушал инструкции, которые давал Лакгаэр своим сидхам. Княжич по примеру брата пытался найти в словах или действиях старейшины сидхов какой-нибудь подвох. Но сидхи были так спокойны, так серьезны, так почтительны. Ничуть не смущаясь его возрастом, Лакгаэр то и дело обращался к княжичу за советом, где лучше расставить магов. Многие из сидхов бывали на человеческой половине Рабина, но с тех пор планировка улиц изменилась, некоторые дома снесли, на пустырях, наоборот, выросли новые здания. Митя и сам не заметил, как уже горячо спорил с Рахманом, тоже принявшем участие в обсуждении, и с самим старейшиной эльфов. Когда Иван, записав последнего гостя, вернулся в зал, Митя как раз объяснял Лакгаэру, что последнего мага в цепочке придется поставить уже в самом порту, поскольку ближе подходящего места нет. Лакгаэр перехватил взгляд князя. Иван смотрел на брата и улыбался.
– А вот и князь, – сказал Лакгаэр.
Митя обернулся. Иван поманил его к себе. Подросток подошел к брату. Рахман следовал за княжичем. Князь положил руку на плечо Мите, оглядел сидхов.
– Вас поведет мой брат Дмитрий, – сказал Иван.
– Слушайтесь Дмитрия так же, как если бы вами командовал я, – добавил Лакгаэр.
– Что же, – сказала черноволосая эльфка Ваниэль. – Веди нас, княжич.
Митя направился к выходу из зала. Позади него и чуть левее держался Рахман, потом двигались сидхи. Открыв дверь КПП, княжич увидел белеющую на ступеньках студенистую массу.
– Добро пожаловать на нашу землю, господа сидхи, – сказал Митя. – Только тут наблевано, смотрите под ноги, чтоб не поскользнуться.
* * *
Что-то скользкое и холодное задело Карину по голове. Ведьма пригнулась, вскидывая руки.Дух-стражник медленно материализовался перед ней во всей своей красе – клыки, когти, чешуйчатый хвост и крылья нетопыря. Карина привычным движением размяла пальцы.
– Приветствую тебя, госпожа, – сказал страж. – Прости, что не узнал сразу. Я могу помочь тебе чем-нибудь?
Несколько мгновений Карина думала, что ослышалась. Но дух стоял перед ней, терпеливо ожидая ответа и совершенно не собираясь атаковать. Ведьма собралась с мыслями. Возможно, это была ловушка, но терять ей было нечего.
– Приветствую тебя, страж, – сказала ведьма. – Тут недавно прошел маг, а затем сидх, преследовавший его. Я хочу найти мага.
– Ты хочешь пройти его путем или оказаться там, где он сейчас? – осведомился дух.
– Я хочу оказаться рядом с магом как можно скорее, – отвечала Карина.
– Следуй за мной, – сказал дух.
Оторвавшись от пола, он воспарил в воздухе на уровне глаз ведьмы, превратившись в зеленую указательную стрелку.
* * *
Рахман постучал в дверь последнего на улочке дома.– Приказ князя! – рявкнул он. – Эвакуация! Всем немедленно покинуть берег!
В доме в ответ ни раздалось ни звука.
– Спят, похоже, – буркнул Рахман и вернулся к княжичу.
– Ты уж разбуди их и проконтролируй, чтобы все ушли отсюда, – сказал Митя, обращаясь к Ульрику. – Нам надо двигаться дальше.
– Будет сделано, княжич, – сказал Ульрик.
Митя искоса посмотрел на эльфа и добавил негромко:
– Будь осторожен. Ты нам нужен живой.
От неожиданности Ульрик не нашелся, что сказать, и только кивнул. Митя поставил его в колонне рядом с собой. Эльф предполагал, что княжич хотел краем глаза посмотреть на игрушки, которые Ульрик выдавал остающимся магам. Но Митя, оказывается, хотел поближе познакомиться с избранником сестры.
Эльф наугад вытащил игрушку из мешка. Это оказался деревянный солдат. Шенвэль выкрасил мундир зеленым и не пожалел серебрянки для галунов и погон. Столяр еще заметил своему подмастерью, что в эльфийской армии нет подразделений, носящих форму такого цвета, но Шенвэль только улыбнулся в ответ. Шенвэль...
Ульрик взглянул на замок, полыхавший в ночи.
Пять лет они провели бок о бок. Вместе работали, шутили, разговаривали за жизнь. Иногда Ульрик ругал своего помощника, чаще хвалил, но ни разу ему не пришло в голову, не мелькнула даже тень догадки, с кем он разговаривает. Хотя, конечно, так и должно было быть. Но Ульрик ощущал легкую досаду, обиду даже. Он доверял своему подмастерью.
А Шенвэль, выходит, не доверял ему.
Ульрик протянул мешок Урсуле. Сестра должна была подстраховать своего мужа, Кулумита, как Ульрик – Марфора.
– Береги себя, – сказал он.
– Да ты тоже не геройствуй сильно, – сказала Урсула и обняла брата.
– Двигаемся дальше! – скомандовал княжич.
Процессия направились вниз по улочке, ведущей на набережную Зеленого мыса. Марфор спустился к воде, осмотреть берег и выбрать место. Ульрик подошел к дому и крикнул:
– Откройте! Эвакуация!
– Пошел на ...! – услышал эльф тоненький детский голосок. – Задолбали ходить, сволочи! Спит он!
Ульрик поднял руку, потрогал петли. Лицо столяра исказилось гримасой отвращения. Он сплюнул себе под ноги и высадил дверь. Ульрик вошел. В свете сального огарка, притулившегося на краю стола, эльф увидел мужчину, лежавшего на полу. Из одежды на мандречене оказались только брюки. Видимо, это был тот самый «он», который «спит». Ульрик наклонился, сморщился от густого запаха перегара и потрогал за дряблое плечо. Эльф увидел татуировку, изображавшую обнаженную женщину, на плече мандречена. У Ульрика потемнело в глазах, и в первый момент он подумал, что свечу задуло ветром. Его горло словно сжали стальные тиски, но в глазах у эльфа прояснилось, и Ульрик понял, в чем дело.
Эльф так давно не испытывал ненависти, что уже забыл, какова она на вкус. Но в этот миг Ульрик забыл обо всем – о горящем замке, о Марфоре, которого он должен был подстраховать, о ребенке, которого носила в себе Елена. Ульрик сжал горло мандречена и застонал от ярости. Для того чтобы задушить человека, требовались две руки. Ульрик отпустил мужчину, выпрямился. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. У эльфа дрожали ноги, и ему пришлось пройти к столу и опереться на него. Ульрик провел рукой по лбу, приходя в себя.
Но было ясно, что в доме находится кто-то еще. Как минимум ребенок, который крикнул, что его все задолбали. А возможно, и его мать. Ульрик предположил, что она лежит где-нибудь в соседней комнате в таком же состоянии, что и ее муж.
– Эй, – сказал Ульрик. – Я знаю, что здесь. Вылезай. Я тебе игрушку принес.
Эльф сообразил, что ребенок, скорее всего, видел его попытку задушить мандречена и теперь вряд ли поверит ему. Под лавкой раздался шорох. Ульрик подскочил к ней, запустил руку в пыльную черноту. Ребенок пыхтел и отбивался. Он не кричал, когда Ульрик случайно стукнул его в нос, не кричал, когда эльф ухватил за ворот рубашки и вытащил из-под лавки, не кричал, когда заметил, что у поймавшего его дяди всего лишь одна рука. Мальчик закричал только тогда, когда в неверном свете свечи увидел острые уши эльфа.
– Нет! – корчась в судорогах, кричал он. – Не надо! Нет! Хеб кой![3] Хеб кой!
От удивления Ульрик разжал руку и покосился на мужчину. Тот не проявил никаких признаков жизни, хотя ребенок вопил так, что поднял бы и мертвого из могилы. Мальчик бросился прочь, забился в угол между стеной и давно не беленой печкой. Эльф взял со стола свечу, перешагнул через спящего мужчину и прилепил огарок на печь. В щели сверкали пустые от страха глазенки.
– Успокойся, – сказал Ульрик. – Я прекрасно знаю твой язык.
– Да я уже вижу, – пробурчал мальчик.
– Это твой папа?
– Да, мой. До утра он будет ни к чему не пригоден. Берите все, что хотите, и уходите.
– Мне ничего не нужно, – терпеливо сказал эльф. – На вот, возьми...
Он осторожно просунул солдатика в щель. Сначала за печкой было тихо, а потом донеслось довольное сопение.
– В доме есть еще кто-нибудь? – осторожно спросил Ульрик.
– А как же, – отвечали из-за печки. – Сестренка моя.
– А где твоя мама?
– В госпитале, – сказал мальчик.
«Вот не везет, – подумалось Ульрику. – Только бы не инфекционное отделение».
– Чем она болеет?
– Ничем. Она там работает. Моя мама – медсестра.
Ульрик облегченно вздохнул.
– Как тебя зовут?
– Андрей, – ответил ребенок, и по тону Ульрик понял, что он лжет.
– Вот что, Андрей, – сказал эльф. – Ты видел замок, черный такой, стоит на утесе? Утес скоро упадет в залив. И замок тоже. Поднимется волна. Это будет очень большая волна. Такая большая, что затопит весь ваш берег. Ваш князь, Иван, попросил нас прийти и сдержать волну. Но у нас может не получиться. Я хочу, чтобы ты собрал вещи и ушел вместе с сестрой.
Последовала долгая пауза. Когда эльф решил, что придется развалить и печь тоже, посыпалась известка, и из щели показался мальчик. В руке он бережно сжимал солдатика.