Гинзбург Мария. Хозяйка Четырех Стихий

   Верховный маг Фейре пожал плечами.
   – Жизненные силы эльфов велики, это правда, – сказал Шенвэль. – Но ждать все равно придется не меньше месяца, это точно. А может, и больше.
   – Я тогда как раз пока слетаю в Келенборност, – сказала Карина. – Я думаю, мои девочки уже там...
   – Хотя бы подожди, пока крыло «Змей» доберется до Бьонгарда, – сказал Шенвэль. – Если бы я был на месте Искандера, я бы использовал твое крыло как приманку. И в Келенборносте, и в Бьонгарде тебя, скорее всего, будут ждать, но из Бьонгарда до Фейре всего часа два лету, я думаю, и перехватить тебя в воздухе они вряд ли смогут...
   – Так это почти два месяца! – возразила ведьма. – Не знаю, смогу ли я вести метлу тогда...
   Эльф прикрыл глаза веками. Карина молчала и смотрела на него. Было слышно, как за окном библиотеки шумит дождь.
   – Карина, – сказал Шенвэль наконец. – Сейчас жезла нет в нашем мире, и ни один из нас не может принудить другого. Нам пора учиться договариваться. Я выполнил все твои просьбы сегодня ночью. Так вот, я прошу тебя – выполни и ты мою просьбу. Одну.
   Ведьма закусила губу. Эльф снял перстень и протянул его ведьме. Эту тяжелую серебряную печатку Шенвэль не снимал даже во время любовных игр. Карина знала, что на перстне был вытиснен каркас башни, а рядом с ним – крохотная стрела.
   – Покажешь перстень воздушному патрулю в Мир Минасе, они тебя пропустят без вопросов. А потом в Ливрассте найдешь дом с золотой доской на шпиле, на которой вытиснено то же самое. Это мой дом, там сейчас Хифкрист живет...
   Ведьма догадалась, что маленькая черточка рядом с недостроенной башней – это не стрела, а стило. Карина надела печатку на палец.

* * *

   Карина подошла к шкафу за форменным плащом. Она не знала, на каких высотах летает Змей Горыныч, но предпочла одеться потеплее. Ведьма почувствовала на своем плече руку Шенвэля и обернулась, держа плащ в охапке. Эльф протягивал ей темно-синюю эмалевую фибулу в виде свернувшегося в кольцо змея. Карина озадаченно перевела взгляд на точно такую же застежку, вколотую в ворот плаща.
   И вдруг она поняла.
   Фибула, которую держал в руках Шенвэль, была той самой, которую ведьма потеряла около горного источника, где крыло «Змей» всегда собиралось перед первым в сезоне заказом.
   Ведьма приподнялась на цыпочки и поцеловала тонкий белый шрам, пересекавший щеку эльфа.
   – Поставь себе на пояс, – сказала Карина.
   Шенвэль отошел и прислонился к стене рядом со статуей, изображавшей рассерженного василиска. Карина отвернулась. Ведьма уже не могла смотреть на мифическое чудовище без судороги в бедрах.
   – Я готова, – сказала она. Привычным движением ведьма закрепила на поясе пращу и кинжал. – Ты меня подсадишь на дракона?
   Шенвэль кивнул.
   Проходя по террасе, Карина с наслаждением вдохнула запах роз. Дождь кончился. Влажные цветы благоухали так, что начинала кружиться голова. Этот оглушительный тяжелый аромат основательно докучал ведьме все это время и уже порядком надоел. Но Карина знала, что теперь ей будет не хватать его. И как бы ни повернулась жизнь, всегда, ощутив этот запах, она будет вспоминать эти две недели счастья на берегу теплого моря, подаренные судьбой, и тихонько улыбаться.
   Правая голова заметила ведьму и эльфа первой – Центральная голова дракона спала, а Левая смотрела на море. Наклонившись к соседке, Правая голова что-то пробормотала ей в ухо. Глаза Центральной головы открылись.
   – Ты можешь отнести меня в Ливрасст? – спросила Карина.
   – Это самый южный город Фейре, – пояснил Шенвэль, догадавшись, что название ничего не сказало Змею Горынычу. – Он стоит на северном берегу пограничного озера... Или ты можешь летать только над землями людей?
   – Я могу летать везде, – выделив последнее слово интонацией, сказала Центральная голова.
   Дракон выставил переднюю правую лапу так, что получилась удобная лесенка.
   – Забирайся, – сказала Правая голова Карине.
   Ведьма и эльф спустились на пляж и подошли к основанию «лесенки». Шенвэль поцеловал Карину и подсадил на первую «ступеньку», обтянутую морщинистой кожей. Карина уселась за центральной шеей Змея, ухватилась за шип. В основании головы шипы были совсем маленькими, но на спине они были уже внушительного размера. Самый большой был в полтора человеческих роста, в основании хвоста. Затем шипы снова начинали уменьшаться. На раздвоенном кончике хвоста находился самый маленький шип. Размером он не превосходил собачий клык.
   – Ты остаешься? – спросил Змей Горыныч у Шенвэля.
   Эльф кивнул. Змей Горыныч встал, взмахнул кожистыми крыльями. Потоком воздуха Шенвэля чуть не сбило с ног. Эльф вернулся на террасу. Карина помахала ему рукой. Шенвэль послал ей в ответ воздушный поцелуй. Горыныч взмыл в небо по крутой глиссаде.
   – Как бы мне все же хотелось попасть в Келенборност, – пробормотала ведьма.
   – А что там, в Келенборносте? – спросила Правая голова.
   – Там мои боевые подруга, мое крыло, – вздохнув, отвечала Карина. – Они в опасности из-за меня. Шенвэль советовал мне подождать, пока они доберутся до Бьонгарда, и встретить их там. Но это еще два месяца, а то и больше. Не знаю, смогу я ли спокойно спать все это время.
   – Если хочешь, мы можем полететь туда прямо сейчас, – сказала Центральная голова.
   – Моего крыла в Бьонгарде сейчас еще нет, – терпеливо повторила ведьма. – Сейчас обоз только вышел из Келенборноста, я думаю. И то вряд ли. А лесные тропы медленны. Обоз доберется до столицы Лихолесья в начале вересеня, не раньше.
   – Мы можем доставить тебя в тот день, когда твои ведьмы прибудут в Бьонгард, – сказала Центральная голова.
   Когда до Карины дошел смысл его слов, у ведьмы захватило дух.
   – А когда мы окажемся в Ливрассте, если сейчас навестим Бьонгард в начале вересеня? – спросила Карина осторожно.
   – Когда захочешь, – сказала Центральная голова.
   – Ты можешь вытворять такие штуки со временем? – восхищенно сказала ведьма.
   Правая голова приосанилась. Центральная голова ответила:
   – Время – это лишь рябь на воде. Так куда мы летим?
   – В Бьонгард, – ответила Карина, крепко сжимая шип. – В тот день, когда мое крыло прибудет туда!
   В следующий миг мир исчез за стеной белого огня. Но пламя не причиняло вреда ни дракону, ни его всаднице. Они словно находились внутри стеклянного шара, вроде тех, которые вешают на елку в дни Коляды. Ощущение усиливалось тем, что языки огня растекались по этой невидимой сфере.
   Когда Змей Горыныч вынырнул обратно, Карина уже не увидела Рабина под ногами. Мимо ведьмы проносились страшно иззубренные черные пики и величавые шапки вечных снегов. Леса в долинах качались под ветром, и по зеленому морю расходились волны.
   – Долгая дорога веселей, если скрасить ее песней, – сказала Правая голова. – Спой, Карина.
   – На певицу огонь не выдыхать, поет, как может, – кокетничая, сказала ведьма.
   – Конечно, конечно, – закивала Правая голова.
   Карина глубоко вдохнула и начала своим чистым, сильным голосом, которого не постеснялась бы и оперная певица:

 
Как была когда-то я девою младою,
От вампиров и троллей не было отбою,
Колдуны и вещуны в чувствах признавались,
На Купайлу за меня гномы передрались...
 

   Голос Карины разносился над лесами и горами. Ведьма словно видела изумленных крестьян, роняющих мотыги, и всадников, от неожиданности падающих с коней. Видела старых ведьм, собирающих травы на заветных полянках, – они поднимали головы к небу, прислушиваясь к ее песне, и в их тусклых глазах плясали опасные огоньки.
   Однако здесь не было никого, кто мог бы оценить ее пение. Если бы Карина знала об этом, ведьма бы не так старалась.
   Но Карина об этом не знала.
   Тогда.