Страница:
– Этого я никому не скажу, – ответила эльфка.
Целительница задумчиво посмотрела на Ваниэль. Ведьма явно колебалась.
– Мы улетаем в Келенборност, – тихо сказала Светлана. – Там у нас следующий заказ. А из Келенборноста выдвинемся прямо в Лихой Лес.
– Если я увижу Карину, я ей обязательно все передам, – ответила Ваниэль.
В этот момент раздался громкий треск. Крука, разваливаясь на глазах, начала оседать в воду – Шенвэль решил выплеснуть свой гнев и отчаяние на остров. После того как водяным столбом с Круки сорвало почву, он стал напоминать каменного волка, задравшего черную морду к небу. Сходство усиливалось алыми полосами гранита, словно гигантский волк высунул язык.
А сейчас волк распахивал свою огромную пасть.
– Остановись! – закричал Лакгаэр. – Не делай этого!
Старый эльф знал о трещине, расколовшей Круку. Шенвэлю пришлось бы приложить не так уж много сил, чтобы разрушить остров окончательно. Волна с шипением выплеснулась на берег. Красный свет полоснул ведьму и эльфов по глазам. Лакгаэр поспешно закрылся рукой. Ваниэль ахнула. Она успела заметить башню, открывшуюся в глубинах Круки.
Свечение исчезло. Глава Нолдокора отнял руку от лица.
Крука значительно уменьшился в размерах, превратившись в одинокую скалу. На ней возвышалась свинцово-серая башня с острой красной крышей, которая и казалась языком волка, когда остров еще был цел. Стену башни, обращенной к эльфам, занимала огромная красная руна. По форме знак напоминал колесо, пылающее огнем.
– О Ердмунганд, – сказала ведьма.
Эльфка тихо засмеялась:
– Знаешь, какое прозвище было у Шенвэля в детстве? «Тридцать три несчастья»...
Лакгаэр тяжело вздохнул. Старый эльф думал о том, что люди потребуют доступа в храм. Что в башне могут обнаружиться такие чары, которые при случайной активации сотрут Рабин с лица земли. Лакгаэр впервые почувствовал, что уже слишком стар для поста главы Нолдокора.
– Вы знаете что-нибудь об этой башне, Лакгаэр? – спросила Светлана.
– В старых летописях говорится, – ответил он, – что до нашего прихода на острове находился тайный храм то ли Ярилы, мандреченского бога солнца, то ли Ящера, то ли их обоих сразу. Поэтому эльфы никогда и не селились на Круке – как-то не хочется иметь под боком таких соседей. Я проводил там раскопки, но ничего не нашел и решил, что храм либо давно брошен и теперь хода туда нет, либо уничтожен. А руна эта очень старая. Сейчас ею не пользуются, я сам-то видел ее всего один раз. Знаю только, что называется она «Проглоченное солнце».
Светлана вздрогнула. Ведьма помнила, что Ваниэль – посланница Ящера. И руна на башне могла быть знаком бога своей посланнице. Название руны напомнило Светлане одну старую сказку.
И возможно, только ради того, чтобы рассказать эту сказку Ваниэль, ведьма и родилась на свет.
– Этот остров был похож на волка, – сказала Светлана, пристально глядя на эльфку. – А руна – солнце, проглоченное им... У моего народа есть предание о волке, проглотившем солнце.
– Я помню, ты говорила, – кивнула Ваниэль.
– И у мандречен существует похожая сказка, – продолжала Светлана. – Я не знаю, есть ли у мандречен такая поговорка, но у нас выражение «когда волк отрыгнет солнце» означает раскрытие тайн, обнаружение того, что пытались спрятать.
– Как говорят у нас, алый уголек не спрячешь в соломе, – сказала эльфка задумчиво.
– Кстати, – перебил женщин Лакгаэр. – Что случилось в Куле? Мятеж?
– Почти, – ответила Светлана. – Двоих из нашего звена забрали в Имперскую Канцелярию, а через час после этого город... ну... я даже не знаю, как сказать... Кулы больше нет.
Старый эльф скорбно покачал головой.
– А что есть? – спросила Ваниэль.
– Есть дырка в земле, на одном краю которой догорает порт, а на другом – разрубленный пополам императорский дворец, – сказала целительница.
– Светлана, – сказал Шенвэль.
Ведьма обернулась. Эльф стоял на противоположном краю террасы. Они не услышали, как Шенвэль поднялся по тропинке, но эльф, видимо, слышал большую часть их разговора. Ведьма попятилась к усаженному розами бордюру, поднимая меч.
– В Имперскую Канцелярию забрали Гёсу и Зарину? – спросил Верховный маг.
Меч в ее руке задрожал, и ведьма уперлась им в плитки террасы.
– Да, – сказала Светлана. – Как ты догадался?
Лицо эльфа исказила боль.
– Капище Всех Богов тоже уничтожено? – спросил Шенвэль.
Сводное святилище находилось не в самой Куле, а на острове в дельте Нудая. Отношения правителей и жрецов в разное время складывались по-разному, и капище закрывал толстый магический купол. Волхвы могли даже не заметить, что в городе что-то случилось.
– Нет, – сказала Светлана. – Волхвы в городе, борются с пламенем, как и все.
– И жрецы Ящера тоже?
– Нет, – сказала Светлана. – Они обычно приходят потом. Сейчас служители Ящера ничем не могут помочь.
– Сейчас вам могут помочь только они, – сказал Шенвэль. – Возвращайся прямо в Капище Всех Богов. Найди любого жреца Ящера и скажи, что в Куле только что убит Музыкант. Дверь будет раскрываться все шире, если они не вмешаются.
Лицо Светланы изменилось. Ведьма всунула меч в ножны, вызвала метлу и шагнула в центр гексаэдра. Оседлав метлу и пристегнувшись, ведьма вскинула руки. Лакгаэр поспешно зажмурился. «Надо все-таки будет еще поколдовать над телепортом, – подумал старый эльф. – Доработать. Глаза режет прямо невозможно».
Когда он открыл глаза, Светланы уже не было, а Шенвэль спускался обратно на пляж. Глава Нолдокора быстрым шагом направился к покоям любовников. Через них лежал самый короткий путь из дворца, а старый эльф уже так сильно опаздывал на заседание, что скрепя сердце пренебрег правилами хорошего тона. На входе в покои Лакгаэр остановился на миг и сказал, не глядя на эльфку:
– Аласситрон только что прибыл в Рабин.
Ваниэль вздохнула.
– Спасибо, – сказала она старому эльфу. – Не беспокойся, вернувшись домой, Аласситрон обнаружит праздничный ужин и веселую жену.
– Не надо меня жалеть, – измененным голосом сказал эльф. – Я не заслужил твоей жалости, как и твоей любви.
– А что же ты заслужил? – спросила Ваниэль.
– По крайней мере, немного одиночества перед смертью, чтобы проститься с этим миром, – ответил Шенвэль. – Уходи, пожалуйста. Я дал тебе наплакаться в одиночестве. А теперь я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Да и завтра, когда дракон улетит, сделай милость, не ходи смотреть на остатки его пиршества.
Сердце эльфки сжалось.
– Ты хотел остаться один? – спросила она. – И умереть? Тогда к чему весь этот спектакль?
Шенвэль отнял руки от лица и сказал мрачно:
– Я хотел жить с Кариной.
– Так если ты хочешь жить с Кариной, почему ты сидишь здесь и рыдаешь, как пьяный мандречен? Иди за ней.
– Куда? – сказал Шенвэль. – Куда мне идти? Вы же спрятали ее где-то от меня, будь проклята ваша женская солидарность!
Ваниэль некоторое время молчала, разглядывая огромную алую руну на башне. Как и Светлана, эльфка поняла, что этот знак подан лично ей, но сомневалась, правильно ли она истолковала его. «О боги, – думала Ваниэль. – Если бы я была уверена, что я должна открыть Шенвэлю правду! Если ты меня слышишь, Ящер, помоги мне. Яви себя!» Шенвэль вздрогнул.
– Смотри, – сдавленным голосом сказал он, указывая в небо.
Каким-то образом руна, изображенная на башне, отразилась в облаках над морем. Огненное колесо пылало на сером фоне секунд тридцать, а потом исчезло.
– Карина летит в капище Третьего Лика, – сказала Ваниэль. – Но где это, я не знаю. И никто из эльфов не знает, я думаю.
Шенвэль недоверчиво посмотрел на эльфку.
– Именно капище Третьего Лика? – переспросил он.
Ваниэль кивнула.
– Лакгаэр знает, где оно находится, – сказал эльф.
– Лакгаэр ушел на заседание Нолдокора, – пробормотала Ваниэль.
– Ни одно заседание не длится вечно, – произнес Шенвэль. – Эта ночь, судя по всему, будет не только последней в моей жизни, но и самой бурной. Самое лучшее, что я сейчас могу сделать, это лечь и поспать. Набраться сил.
Он посмотрел на Ваниэль.
– Но я не могу, – сказал эльф. – Когда я погружаюсь в глубокий сон, моя Дверь открывается. Я знаю, что прошу слишком много, но я хотел бы, чтобы ты побыла со мной, Ваниэль. Посторожила мой сон и будила меня, едва покои начнут наполняться темным светом Подземного мира.
Ваниэль молча протянула ему руку. Шенвэль оперся на нее, поднялся на ноги, и эльфы пошли вверх по тропинке.
– Может, передохнем? Вот там, на островке?
Учение Барраха запрещало создавать изображения бога. Мандречены же любили изготовлять идолов и ставить их где попало, и этот языческий обычай сыграл на руку правоверным. Огромная фигура сияла в лучах солнца расплавленным золотом. Именно это яркое пятно посреди безжизненной трясины привлекло внимание наемника. Скорее всего, где-нибудь рядом с идолом находился и храм, в котором вполне можно было соснуть часок-другой.
– Это ведь мандреченское капище, – сказала ведьма неуверенно. – Нас там не примут.
– Оно брошено – там огонь не горит, – возразил экен.
Зарина перестроилась, заходя на посадку и целясь прямо на светлое пятно перед идолом. Где-то аршин со ста стало ясно, что это жертвенник странной формы, приземлиться на который не рискнула бы даже самая опытная ведьма. Зарина чуть сменила угол наклона метлы. Прочертив черный след по площадке, метла остановилась. Теплый, как парное молоко, прогретый воздух у самой земли после пронизывающего холода высоты был особенно приятен. Окунувшись в него, ведьма сразу почувствовала, что не улетит отсюда, пока не выспится. И даже черепа, насаженные на колья забора вокруг капища, не могли изменить решения Зарины.
У северной стены капища обнаружилась небольшая контина. Храм был очень, очень старым. На крыше седой бородой нарос мох и пестрели какие-то цветочки. Глина, которой когда-то обмазали стены, потрескалась, и были видны могучие бревна. Здание то ли просело от времени, то ли изначально было очень невысоким – даже экену с экенкой пришлось наклониться, входя. У противоположной стены контины стоял идол из светлого металла. Ведьма остановилась, рассматривая статую. Это оказалась женщина с коровьими рогами на непропорционально большой голове. В левой руке богиня держала пиршественный кубок. Глаза идола, сделанные из лунного камня, тихонько мерцали во мраке. На шее висело ожерелье, сплетенное в две нитки. Черные иглы верхнего ряда были оправлены в светлый и темный металл, на второй нити висели необработанные камни. На стене за статуей тремя светлыми пятнами белели ритуальные маски. Зарина подошла поближе. Маска, прикрепленная к стене справа от идола, изображала гримасу плача. Гипсовое лицо слева от богини уродовала боль, а маска над головой идола улыбалась пустой трещиной рта.
– Мне кажется, не стоит нам здесь оставаться, – совсем оробев, сказала Зарина.
– Да перестань, – улыбнулся Гёса. – Правоверным не страшны ложные боги.
Пока ведьма разглядывала идола, экен прошелся по контине и у левой стены обнаружил нары. Гёса постелил на них плащ Зарины и поманил ведьму к себе. Зарина подошла к своему Синергисту, мысленно умоляя неизвестную богиню не гневаться на них. «Нам некуда больше идти, – думала ведьма. – Нам так нужен отдых. Прости нас, если мы нарушили какие-то правила. Мы немного побудем здесь и совсем не обеспокоим тебя, о великая».
Зарина легла рядом с Гёсой. Они обнялись и мгновенно заснули.
Ей не удалось попасть в Кулу. Сначала телепортация шла как обычно, но в какой-то момент Карина ощутила себя так, словно кто-то затягивает на ее горле петлю. Ведьма решила, что эльфка все-таки солгала им и заманила в какую-то ловушку. Карина пыталась призвать свою Чи, вырваться из магического пространства, в котором перемещались объекты при телепортации, и ей это удалось. Ведьма сильно ударилась коленом обо что-то твердое и ощутила аромат роз. Телепорт выбросил Карину обратно на террасу Лакгаэра.
– Говорила я ведь, – произнесла Ваниэль, протягивая руку ведьме. – Что мы еще встретимся.
Карина вскочила, схватила эльфку за руку и крутанула так, что спина Ваниэль оказалась прижатой к груди ведьмы. Эльфка даже не могла толком вдохнуть в кольце рук Карины. Ваниэль скосила глаза на кинжал, который ведьма прижала к ее горлу.
– Это мы с тобой уже проходили, – сказала эльфка спокойно. – Убери.
– Где Светлана? – задыхаясь от гнева, спросила Карина. – Что ты с ней сделала?
– Твоя подруга в Куле, в том месте, которое представила, – ответила Ваниэль терпеливо.
Карина на миг ослабила хватку. Эльфка ударила ее локтем в солнечное сплетение. Ведьма ойкнула и согнулась пополам, а Ваниэль выскользнула из ее рук и проворно отбежала шага на три.
– Чем докажешь? – спросила Карина, пытаясь восстановить дыхание.
Эльфка пожала плечами:
– Тебе придется положиться на мое слово.
– А почему я снова здесь? – спросила ведьма.
– Эрустим держит тебя на длинной привязи. Но и эта веревка конечна, – ответила Ваниэль.
Губы Карины дрогнули.
– Значит, я... – прошептала ведьма. – Я не смогу уйти от Шенвэля, даже если захочу?
– Сможешь, почему же, – сказала Ваниэль. – Но не слишком далеко. Так далеко, чтобы Шенвэль потерял власть над тобой, так далеко, чтобы он не смог тебя найти, тебе не убежать.
Карина провела рукой по лицу.
– Пойдем, выпьем, – сказала она.
Ведьма и эльфка вошли в покои. Ваниэль устроилась в кресле. Карина позвонила в колокольчик.
– Ты знала, что я хочу прыгнуть дальше длины моей веревки, – медленно произнесла Карина. – Откуда?
– После того как Балеорн поднял Бьонгард из руин, они всей семьей уехали в Фейре. Но Разрушительница Пчела появилась в Бьонгарде еще один раз. После того как ударила Эрустимом своего мужа, – ответила Ваниэль. – Все думали, что Пчела уже давно перебросила себя через всю Мандру. Куда-нибудь сюда, в Черные горы, чтобы Балеорн ее не достал. Но Пчела путешествовала пешком. Она пришла к моей матери, которая была одной из могущественных волшебниц Лихого Леса. Пчела попросила составить самый сильный обезболивающий декокт, какой только могла моя мать. На вопрос зачем, Пчела ответила: «Телепорты выплевывают меня, но идти я могу. Однако чем дальше, тем сильнее ошейник сжимает мое горло. Я не хочу чувствовать этого. Тогда я смогу двигаться дальше».
Карина невольно потерла шею. Ведьма знала, что Разрушительница Пчела оставила Эрустим мужу. Жезл тянул Пчелу к Балеорну так же, как Карину к Шенвэлю.
– А от Бьонгарда до Ливрасста меньше, чем отсюда до Кулы, – закончила Ваниэль.
В дверях появился слуга.
– Бутылку водки, – сказала Карина. – И огурчиков там, картошечки, селедки.
– Но... – пробормотал слуга.
– Испепелю, – проникновенно сказала Карина.
Положение эльфа в обществе зависело от силы дара. Ведьма видела по ауре эльфа, что он вообще лишен способности управлять Чи.
Слуга побледнел, поклонился и поспешно вышел.
– Может, не стоит? – спросила Ваниэль. – Может, мы лучше пока подумаем, как...
Карина махнула рукой, села на кровать.
– Шенвэль тут как-то распинался о том, что с помощью водки наши правители превращают нас в безмозглых рабов, – сказала ведьма угрюмо. – Ты права, Шенвэль не отдаст мне Эрустим, пока жив, а убить его я не смогу. Так что мне суждено провести жизнь в рабстве. Это, в общем, не самый плохой вариант, Шенвэль меня не бьет, по крайней мере. Но удлинять срок своего рабства я не намерена. Наоборот, я сделаю все, чтобы его сократить.
Ваниэль только покачала головой. Слуга прикатил столик с закусками и прозрачным, запотевшим от холода графином. Эльф быстро сервировал стол и удалился. Ваниэль только моргнула, увидев, что ведьма разливает водку в стаканы из-под сока. Эльфка заподозрила, что маленькие изящные стопочки Карина видит впервые и просто не знает их назначения.
– За все дары судьбы, – произнесла Карина, поднимая свой стакан. – За горькие и сладкие. Я потеряла свободу, но приобрела изумительную подругу.
Ваниэль улыбнулась. Они чокнулись. Как и ведьма, эльфка выпила залпом.
– Я не буду возражать, если ты захочешь жить с нами, – сказала Карина, закусывая. – Раньше в Мандре так и было, мужчина содержал столько жен, сколько мог прокормить. Трезво скажем – я для Шенвэля только воплощение интересов его нации, а ты...
– Я тоже согласна, – улыбнулась Ваниэль и подцепила селедку вилкой. – Мне кажется, что возражать будет как раз он. Ты ошибаешься насчет его чувств к тебе.
Эльфка отправила селедку в рот, облизнулась, собирая с губ масло. Ведьма почувствовала горячий удар в низу живота и отвела глаза. Надо думать, это водка докатилась до желудка. Ваниэль тем временем вытащила из кармана куртки смятый листок и протянула Карине. Ведьма узнала черновик со стола Лакгаэра.
– Владение мертвой силой – искусственно... – прочла Карина вслух.
– Не здесь, – сказала эльфка. – На обороте.
Ведьма все же пробежала глазами по строчкам, прежде чем перевернуть листок.
– Это ничего не меняет, – прочитав, сказала Карина и налила по второй. Ваниэль подняла свой стакан и сказала:
– Я верю, что ты сможешь освободиться. Вот за это давай и выпьем.
Ведьма вздохнула, взялась за свой стакан. Эльфка сделала большой глоток, сморщилась.
– А что это за Осколок Льда, о котором говорила Света? – спросила Ваниэль.
– Моя наставница, Кертель, когда мне исполнилось шестнадцать лет, привела меня в капище Ящера, прокляла меня и умерла, – ответила Карина и с хрустом откусила половину огурца. – То есть я вообще никого не могла любить, мужчины мне становились противны после... ну, сама понимаешь, но эльфов я, прости за такие подробности, просто убивала. Того, кого я сама не прикончила бы, должен был убить артефакт, выйдя из моей груди.
Ваниэль сочувственно вздохнула, провела рукой по груди ведьмы.
– Отсюда? – спросила она.
– Да, – ответила Карина. – А Шенвэль вытащил его... сволочь...
Секунду они смотрели друг другу в глаза, а затем Карина поставила стакан и наклонилась к губам эльфки. Что было потом, ведьма помнила плохо, но предполагала, что то же самое, что и обычно.
Проснулась ведьма оттого, что ее кто-то тряс.
– Иди ты в баню, Шенвэль, сколько же можно... – пробормотала Карина.
– Проснись! – воскликнула эльфка. – Я знаю, куда тебе нужно идти за помощью!
Ведьма открыла глаза, села на постели и встряхнула головой, отгоняя остатки сна.
– Лети в капище, где умерла твоя наставница! – сказала Ваниэль.
– Зачем? – удивилась Карина.
– Да потому что! – энергично воскликнула эльфка. – Вызови ее духа, и пусть она проклянет тебя снова! Кертель знала, кто ты такая, знала об Эрустиме и его власти над тобой. Твоя наставница хотела убить эльфа, которого ты полюбишь. И если даже вдруг ее чары окажутся бессильны, если вдруг кто-то опутает тебя более сильными чарами, и ты не исполнишь того, что требует твое проклятие – тот, кто наложил их, должен был погибнуть от артефакта! Если бы все произошло так, как задумала Кертель, ты оказалась бы свободна и с жезлом в руках! Над трупом Шенвэля, правда...
– А ведь точно, – сказала Карина задумчиво.
– Даже если мы ошибаемся, ты ничего не теряешь. Не поможет наставница – вызовешь своего бога и спросишь у него, что делать. А Шенвэль не сунется в капище Ящера. И, хочу заметить – если бы мы так не напились, ты была бы уже на полпути к капищу!
– Это очень далеко, – сказала ведьма. – Телепорт выплюнет меня снова. Придется лететь на метле. Надо спешить, в капище Третьего Лика надо попасть до заката. Слушай, а что входило в декокт, который твоя мать сделала Пчеле?
– Зверобой, мята, болиголов, – сказала Ваниэль. – Опиаты, я думаю, произведут тот же эффект.
– Мне это не поможет, – вздохнула Карина. – Во-первых, этих трав у меня с собой нет. Да и человек под воздействием таких сильных... хмм... обезболивающих отправляется в свой собственный полет и метлу вести уже не может.
– Ты можешь, конечно, попытаться телепортироваться еще раз. Но Пчела дошла до Бьонгарда без всяких декоктов. Ты боевая ведьма, тебя должны были научить терпеть боль. Да и я тебе в любом случае посоветовала бы лететь на метле, – сказала Ваниэль. – Шенвэль может вытащить обратно любого, кто прошел через телепорт.
– Но Шенвэль заметит, что я уже проходила телепорт, – сказала ведьма. – Получается, он выдернет Светлану?
– Да, – сказала Ваниэль невозмутимо.
– Ты не предупредила ее об этом, – сказала Карина.
Эльфка пожала плечами. Ведьма вызвала метлу, открыла корзину и достала оттуда ларчик с заколками.
– Подержи, будь другом, – сказала Карина.
Ваниэль взяла несколько шпилек и стала смотреть, как ведьма заплетает шлем-косу.
– Еще один вопрос, – сказала Карина. – Ты помогаешь мне потому, что если я уйду, Шенвэль вернется к тебе?
– Не только, – сказала эльфка, подавая ведьме шпильку.
– А почему? – спросила Карина. – Это важно для меня.
Ваниэль вздохнула.
– Моей матери пришлось обречь моего отца на смерть, – сказала эльфка. – Так сложились обстоятельства. Но она очень любила его, и ей очень хотелось, чтобы у нее остался плод этой любви.
– Я могу ее понять, – сказала Карина, ловко подбирая пряди. – Подай мне вот синюю ленточку...
Ваниэль взяла ленту из шкатулки.
– И отец знал об этом ее желании и, хмм, делал все от него зависящее, – продолжала эльфка, протягивая ведьме ленточку. – Но когда они расставались, мать еще не знала, беременна или нет. Вскоре отец пришел в ее сон. Он сказал матери, что жрецы Ящера перед казнью спрашивают, осталось ли у осужденного на земле какое-нибудь незаконченное дело. Отец сказал, что очень хотел иметь ребенка, и ему жаль, что он так никогда и не узнает, удалось ли это ему. Жрецы сообщили отцу, что это достойное желание и Ящер может выполнить его, но с условием – ребенок будет посланником Ящера в нашем мире. Отец спросил с осторожностью, что это значит. Он не хотел бы, чтобы его ребенок владел мертвой силой или стал жрецом Ящера. «Этого и не потребуется, – сказали жрецы. – Твой ребенок будет жить в свое удовольствие, но однажды ему придется выполнить одно небольшое поручение». Отец согласился, но пришел к матери спросить, согласна ли она.
– И твоя мать согласилась, – прошептала ведьма.
Эльфка кивнула.
– В тот день, когда я родилась, на стене спальни родителей появился рисунок. Змей, свернувшийся в кольцо. Рисунок очень пугал мою мать, и она хотела переехать вместе со мной в другие покои. Но тогда отец снова пришел к ней во сне и сказал, что я должна с детства запомнить этот знак. Я должна была, когда встречу человека с таким знаком, помочь ему. Сделать для него все, что смогу. Какие бы чувства он во мне не вызвал. Потому что, кроме меня, помочь этому человеку будет некому. Отец также сказал, что Ящер выбрал для меня имя «Ваниэль» – обещанная. Потом, когда я делала себе татуировку, мне захотелось выколоть тот же самый знак, что я привыкла видеть на стене своей комнаты.
– Да, я заметила, что у тебя татуировка такая же, как у меня... Что же, – сказала Карина, – ты выполнила обещание.
– Да, – сказала эльфка. – Мне было это очень трудно, но я смогла.
– Чем я могу отблагодарить тебя? – спросила Карина. Она уже почти закончила шлем-косу, закрепила ее на затылке. Ведьме оставалось только заплести хвостик.
Ваниэль отвела глаза.
– Я сделала то, что должна была, – сказала эльфка.
– А все-таки? – спросила Карина, доставая из корзины форму.
– У нас в Лихом Лесу принято мечтать только о невозможном, – сказала Ваниэль.
– Понятно, – сказала Карина, натягивая блузку. – Конечно, что еще может просить темная эльфка. Свой лес.
Ваниэль кивнула.
«Как странно переплетаются судьбы», – подумала Карина. Она помнила повозку, запряженную огромными пауками, кузницу с навсегда потухшим горном и зубило, закаленное в крови дракона.
Целительница задумчиво посмотрела на Ваниэль. Ведьма явно колебалась.
– Мы улетаем в Келенборност, – тихо сказала Светлана. – Там у нас следующий заказ. А из Келенборноста выдвинемся прямо в Лихой Лес.
– Если я увижу Карину, я ей обязательно все передам, – ответила Ваниэль.
В этот момент раздался громкий треск. Крука, разваливаясь на глазах, начала оседать в воду – Шенвэль решил выплеснуть свой гнев и отчаяние на остров. После того как водяным столбом с Круки сорвало почву, он стал напоминать каменного волка, задравшего черную морду к небу. Сходство усиливалось алыми полосами гранита, словно гигантский волк высунул язык.
А сейчас волк распахивал свою огромную пасть.
– Остановись! – закричал Лакгаэр. – Не делай этого!
Старый эльф знал о трещине, расколовшей Круку. Шенвэлю пришлось бы приложить не так уж много сил, чтобы разрушить остров окончательно. Волна с шипением выплеснулась на берег. Красный свет полоснул ведьму и эльфов по глазам. Лакгаэр поспешно закрылся рукой. Ваниэль ахнула. Она успела заметить башню, открывшуюся в глубинах Круки.
Свечение исчезло. Глава Нолдокора отнял руку от лица.
Крука значительно уменьшился в размерах, превратившись в одинокую скалу. На ней возвышалась свинцово-серая башня с острой красной крышей, которая и казалась языком волка, когда остров еще был цел. Стену башни, обращенной к эльфам, занимала огромная красная руна. По форме знак напоминал колесо, пылающее огнем.
– О Ердмунганд, – сказала ведьма.
Эльфка тихо засмеялась:
– Знаешь, какое прозвище было у Шенвэля в детстве? «Тридцать три несчастья»...
Лакгаэр тяжело вздохнул. Старый эльф думал о том, что люди потребуют доступа в храм. Что в башне могут обнаружиться такие чары, которые при случайной активации сотрут Рабин с лица земли. Лакгаэр впервые почувствовал, что уже слишком стар для поста главы Нолдокора.
– Вы знаете что-нибудь об этой башне, Лакгаэр? – спросила Светлана.
– В старых летописях говорится, – ответил он, – что до нашего прихода на острове находился тайный храм то ли Ярилы, мандреченского бога солнца, то ли Ящера, то ли их обоих сразу. Поэтому эльфы никогда и не селились на Круке – как-то не хочется иметь под боком таких соседей. Я проводил там раскопки, но ничего не нашел и решил, что храм либо давно брошен и теперь хода туда нет, либо уничтожен. А руна эта очень старая. Сейчас ею не пользуются, я сам-то видел ее всего один раз. Знаю только, что называется она «Проглоченное солнце».
Светлана вздрогнула. Ведьма помнила, что Ваниэль – посланница Ящера. И руна на башне могла быть знаком бога своей посланнице. Название руны напомнило Светлане одну старую сказку.
И возможно, только ради того, чтобы рассказать эту сказку Ваниэль, ведьма и родилась на свет.
– Этот остров был похож на волка, – сказала Светлана, пристально глядя на эльфку. – А руна – солнце, проглоченное им... У моего народа есть предание о волке, проглотившем солнце.
– Я помню, ты говорила, – кивнула Ваниэль.
– И у мандречен существует похожая сказка, – продолжала Светлана. – Я не знаю, есть ли у мандречен такая поговорка, но у нас выражение «когда волк отрыгнет солнце» означает раскрытие тайн, обнаружение того, что пытались спрятать.
– Как говорят у нас, алый уголек не спрячешь в соломе, – сказала эльфка задумчиво.
– Кстати, – перебил женщин Лакгаэр. – Что случилось в Куле? Мятеж?
– Почти, – ответила Светлана. – Двоих из нашего звена забрали в Имперскую Канцелярию, а через час после этого город... ну... я даже не знаю, как сказать... Кулы больше нет.
Старый эльф скорбно покачал головой.
– А что есть? – спросила Ваниэль.
– Есть дырка в земле, на одном краю которой догорает порт, а на другом – разрубленный пополам императорский дворец, – сказала целительница.
– Светлана, – сказал Шенвэль.
Ведьма обернулась. Эльф стоял на противоположном краю террасы. Они не услышали, как Шенвэль поднялся по тропинке, но эльф, видимо, слышал большую часть их разговора. Ведьма попятилась к усаженному розами бордюру, поднимая меч.
– В Имперскую Канцелярию забрали Гёсу и Зарину? – спросил Верховный маг.
Меч в ее руке задрожал, и ведьма уперлась им в плитки террасы.
– Да, – сказала Светлана. – Как ты догадался?
Лицо эльфа исказила боль.
– Капище Всех Богов тоже уничтожено? – спросил Шенвэль.
Сводное святилище находилось не в самой Куле, а на острове в дельте Нудая. Отношения правителей и жрецов в разное время складывались по-разному, и капище закрывал толстый магический купол. Волхвы могли даже не заметить, что в городе что-то случилось.
– Нет, – сказала Светлана. – Волхвы в городе, борются с пламенем, как и все.
– И жрецы Ящера тоже?
– Нет, – сказала Светлана. – Они обычно приходят потом. Сейчас служители Ящера ничем не могут помочь.
– Сейчас вам могут помочь только они, – сказал Шенвэль. – Возвращайся прямо в Капище Всех Богов. Найди любого жреца Ящера и скажи, что в Куле только что убит Музыкант. Дверь будет раскрываться все шире, если они не вмешаются.
Лицо Светланы изменилось. Ведьма всунула меч в ножны, вызвала метлу и шагнула в центр гексаэдра. Оседлав метлу и пристегнувшись, ведьма вскинула руки. Лакгаэр поспешно зажмурился. «Надо все-таки будет еще поколдовать над телепортом, – подумал старый эльф. – Доработать. Глаза режет прямо невозможно».
Когда он открыл глаза, Светланы уже не было, а Шенвэль спускался обратно на пляж. Глава Нолдокора быстрым шагом направился к покоям любовников. Через них лежал самый короткий путь из дворца, а старый эльф уже так сильно опаздывал на заседание, что скрепя сердце пренебрег правилами хорошего тона. На входе в покои Лакгаэр остановился на миг и сказал, не глядя на эльфку:
– Аласситрон только что прибыл в Рабин.
Ваниэль вздохнула.
– Спасибо, – сказала она старому эльфу. – Не беспокойся, вернувшись домой, Аласситрон обнаружит праздничный ужин и веселую жену.
* * *
Услышав шаги, Шенвэль наклонился вперед и закрыл лицо руками. Ваниэль молча погладила его по голове.– Не надо меня жалеть, – измененным голосом сказал эльф. – Я не заслужил твоей жалости, как и твоей любви.
– А что же ты заслужил? – спросила Ваниэль.
– По крайней мере, немного одиночества перед смертью, чтобы проститься с этим миром, – ответил Шенвэль. – Уходи, пожалуйста. Я дал тебе наплакаться в одиночестве. А теперь я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Да и завтра, когда дракон улетит, сделай милость, не ходи смотреть на остатки его пиршества.
Сердце эльфки сжалось.
– Ты хотел остаться один? – спросила она. – И умереть? Тогда к чему весь этот спектакль?
Шенвэль отнял руки от лица и сказал мрачно:
– Я хотел жить с Кариной.
– Так если ты хочешь жить с Кариной, почему ты сидишь здесь и рыдаешь, как пьяный мандречен? Иди за ней.
– Куда? – сказал Шенвэль. – Куда мне идти? Вы же спрятали ее где-то от меня, будь проклята ваша женская солидарность!
Ваниэль некоторое время молчала, разглядывая огромную алую руну на башне. Как и Светлана, эльфка поняла, что этот знак подан лично ей, но сомневалась, правильно ли она истолковала его. «О боги, – думала Ваниэль. – Если бы я была уверена, что я должна открыть Шенвэлю правду! Если ты меня слышишь, Ящер, помоги мне. Яви себя!» Шенвэль вздрогнул.
– Смотри, – сдавленным голосом сказал он, указывая в небо.
Каким-то образом руна, изображенная на башне, отразилась в облаках над морем. Огненное колесо пылало на сером фоне секунд тридцать, а потом исчезло.
– Карина летит в капище Третьего Лика, – сказала Ваниэль. – Но где это, я не знаю. И никто из эльфов не знает, я думаю.
Шенвэль недоверчиво посмотрел на эльфку.
– Именно капище Третьего Лика? – переспросил он.
Ваниэль кивнула.
– Лакгаэр знает, где оно находится, – сказал эльф.
– Лакгаэр ушел на заседание Нолдокора, – пробормотала Ваниэль.
– Ни одно заседание не длится вечно, – произнес Шенвэль. – Эта ночь, судя по всему, будет не только последней в моей жизни, но и самой бурной. Самое лучшее, что я сейчас могу сделать, это лечь и поспать. Набраться сил.
Он посмотрел на Ваниэль.
– Но я не могу, – сказал эльф. – Когда я погружаюсь в глубокий сон, моя Дверь открывается. Я знаю, что прошу слишком много, но я хотел бы, чтобы ты побыла со мной, Ваниэль. Посторожила мой сон и будила меня, едва покои начнут наполняться темным светом Подземного мира.
Ваниэль молча протянула ему руку. Шенвэль оперся на нее, поднялся на ноги, и эльфы пошли вверх по тропинке.
* * *
Везде, где живут люди, кто-нибудь сидит и смотрит на небо. От нечего делать, с тревогой или надеждой. Зарина знала об этом и шла на такой высоте, чтобы их двойной силуэт с земли казался не больше обычной птицы. Ведьма держалась блестящей ленты Нудая. Через три часа они миновали Шуму. Метла, несмотря на перегрузку, шла с хорошей скоростью. Вскоре леса Нудайдола сменила сочная зелень Гниловранской трясины. Внизу промелькнули широко разбросанные постройки – капище Ящера и воспитательный лагерь. Зарина задумалась об уютном местечке, где можно было бы передохнуть до заката. Использование сил Синергистов было дорогим удовольствием, за которое приходилось расплачиваться обоим. Обычно в таких случаях рекомендовалось обильное питье и отдых. Гёса и ведьма же покинули Кулу в чем были, у них не было с собой даже воды. Похожие размышления посетили экена. Гёса поднял руку, показывая чуть юго-западнее их пути, и предложил:– Может, передохнем? Вот там, на островке?
Учение Барраха запрещало создавать изображения бога. Мандречены же любили изготовлять идолов и ставить их где попало, и этот языческий обычай сыграл на руку правоверным. Огромная фигура сияла в лучах солнца расплавленным золотом. Именно это яркое пятно посреди безжизненной трясины привлекло внимание наемника. Скорее всего, где-нибудь рядом с идолом находился и храм, в котором вполне можно было соснуть часок-другой.
– Это ведь мандреченское капище, – сказала ведьма неуверенно. – Нас там не примут.
– Оно брошено – там огонь не горит, – возразил экен.
Зарина перестроилась, заходя на посадку и целясь прямо на светлое пятно перед идолом. Где-то аршин со ста стало ясно, что это жертвенник странной формы, приземлиться на который не рискнула бы даже самая опытная ведьма. Зарина чуть сменила угол наклона метлы. Прочертив черный след по площадке, метла остановилась. Теплый, как парное молоко, прогретый воздух у самой земли после пронизывающего холода высоты был особенно приятен. Окунувшись в него, ведьма сразу почувствовала, что не улетит отсюда, пока не выспится. И даже черепа, насаженные на колья забора вокруг капища, не могли изменить решения Зарины.
У северной стены капища обнаружилась небольшая контина. Храм был очень, очень старым. На крыше седой бородой нарос мох и пестрели какие-то цветочки. Глина, которой когда-то обмазали стены, потрескалась, и были видны могучие бревна. Здание то ли просело от времени, то ли изначально было очень невысоким – даже экену с экенкой пришлось наклониться, входя. У противоположной стены контины стоял идол из светлого металла. Ведьма остановилась, рассматривая статую. Это оказалась женщина с коровьими рогами на непропорционально большой голове. В левой руке богиня держала пиршественный кубок. Глаза идола, сделанные из лунного камня, тихонько мерцали во мраке. На шее висело ожерелье, сплетенное в две нитки. Черные иглы верхнего ряда были оправлены в светлый и темный металл, на второй нити висели необработанные камни. На стене за статуей тремя светлыми пятнами белели ритуальные маски. Зарина подошла поближе. Маска, прикрепленная к стене справа от идола, изображала гримасу плача. Гипсовое лицо слева от богини уродовала боль, а маска над головой идола улыбалась пустой трещиной рта.
– Мне кажется, не стоит нам здесь оставаться, – совсем оробев, сказала Зарина.
– Да перестань, – улыбнулся Гёса. – Правоверным не страшны ложные боги.
Пока ведьма разглядывала идола, экен прошелся по контине и у левой стены обнаружил нары. Гёса постелил на них плащ Зарины и поманил ведьму к себе. Зарина подошла к своему Синергисту, мысленно умоляя неизвестную богиню не гневаться на них. «Нам некуда больше идти, – думала ведьма. – Нам так нужен отдых. Прости нас, если мы нарушили какие-то правила. Мы немного побудем здесь и совсем не обеспокоим тебя, о великая».
Зарина легла рядом с Гёсой. Они обнялись и мгновенно заснули.
* * *
Ветер свистел в ушах Карины. Назад уносились изломанные кряжи и ошеломленные птицы. На то, чтобы пролететь вдоль всех Черных гор, ведьме потребовалось всего четыре часа, своеобразный рекорд. Карина должна была добраться в капище до заката, а еще надо было успеть в Пламенную, прихватить все необходимое для жертвоприношения.Ей не удалось попасть в Кулу. Сначала телепортация шла как обычно, но в какой-то момент Карина ощутила себя так, словно кто-то затягивает на ее горле петлю. Ведьма решила, что эльфка все-таки солгала им и заманила в какую-то ловушку. Карина пыталась призвать свою Чи, вырваться из магического пространства, в котором перемещались объекты при телепортации, и ей это удалось. Ведьма сильно ударилась коленом обо что-то твердое и ощутила аромат роз. Телепорт выбросил Карину обратно на террасу Лакгаэра.
– Говорила я ведь, – произнесла Ваниэль, протягивая руку ведьме. – Что мы еще встретимся.
Карина вскочила, схватила эльфку за руку и крутанула так, что спина Ваниэль оказалась прижатой к груди ведьмы. Эльфка даже не могла толком вдохнуть в кольце рук Карины. Ваниэль скосила глаза на кинжал, который ведьма прижала к ее горлу.
– Это мы с тобой уже проходили, – сказала эльфка спокойно. – Убери.
– Где Светлана? – задыхаясь от гнева, спросила Карина. – Что ты с ней сделала?
– Твоя подруга в Куле, в том месте, которое представила, – ответила Ваниэль терпеливо.
Карина на миг ослабила хватку. Эльфка ударила ее локтем в солнечное сплетение. Ведьма ойкнула и согнулась пополам, а Ваниэль выскользнула из ее рук и проворно отбежала шага на три.
– Чем докажешь? – спросила Карина, пытаясь восстановить дыхание.
Эльфка пожала плечами:
– Тебе придется положиться на мое слово.
– А почему я снова здесь? – спросила ведьма.
– Эрустим держит тебя на длинной привязи. Но и эта веревка конечна, – ответила Ваниэль.
Губы Карины дрогнули.
– Значит, я... – прошептала ведьма. – Я не смогу уйти от Шенвэля, даже если захочу?
– Сможешь, почему же, – сказала Ваниэль. – Но не слишком далеко. Так далеко, чтобы Шенвэль потерял власть над тобой, так далеко, чтобы он не смог тебя найти, тебе не убежать.
Карина провела рукой по лицу.
– Пойдем, выпьем, – сказала она.
Ведьма и эльфка вошли в покои. Ваниэль устроилась в кресле. Карина позвонила в колокольчик.
– Ты знала, что я хочу прыгнуть дальше длины моей веревки, – медленно произнесла Карина. – Откуда?
– После того как Балеорн поднял Бьонгард из руин, они всей семьей уехали в Фейре. Но Разрушительница Пчела появилась в Бьонгарде еще один раз. После того как ударила Эрустимом своего мужа, – ответила Ваниэль. – Все думали, что Пчела уже давно перебросила себя через всю Мандру. Куда-нибудь сюда, в Черные горы, чтобы Балеорн ее не достал. Но Пчела путешествовала пешком. Она пришла к моей матери, которая была одной из могущественных волшебниц Лихого Леса. Пчела попросила составить самый сильный обезболивающий декокт, какой только могла моя мать. На вопрос зачем, Пчела ответила: «Телепорты выплевывают меня, но идти я могу. Однако чем дальше, тем сильнее ошейник сжимает мое горло. Я не хочу чувствовать этого. Тогда я смогу двигаться дальше».
Карина невольно потерла шею. Ведьма знала, что Разрушительница Пчела оставила Эрустим мужу. Жезл тянул Пчелу к Балеорну так же, как Карину к Шенвэлю.
– А от Бьонгарда до Ливрасста меньше, чем отсюда до Кулы, – закончила Ваниэль.
В дверях появился слуга.
– Бутылку водки, – сказала Карина. – И огурчиков там, картошечки, селедки.
– Но... – пробормотал слуга.
– Испепелю, – проникновенно сказала Карина.
Положение эльфа в обществе зависело от силы дара. Ведьма видела по ауре эльфа, что он вообще лишен способности управлять Чи.
Слуга побледнел, поклонился и поспешно вышел.
– Может, не стоит? – спросила Ваниэль. – Может, мы лучше пока подумаем, как...
Карина махнула рукой, села на кровать.
– Шенвэль тут как-то распинался о том, что с помощью водки наши правители превращают нас в безмозглых рабов, – сказала ведьма угрюмо. – Ты права, Шенвэль не отдаст мне Эрустим, пока жив, а убить его я не смогу. Так что мне суждено провести жизнь в рабстве. Это, в общем, не самый плохой вариант, Шенвэль меня не бьет, по крайней мере. Но удлинять срок своего рабства я не намерена. Наоборот, я сделаю все, чтобы его сократить.
Ваниэль только покачала головой. Слуга прикатил столик с закусками и прозрачным, запотевшим от холода графином. Эльф быстро сервировал стол и удалился. Ваниэль только моргнула, увидев, что ведьма разливает водку в стаканы из-под сока. Эльфка заподозрила, что маленькие изящные стопочки Карина видит впервые и просто не знает их назначения.
– За все дары судьбы, – произнесла Карина, поднимая свой стакан. – За горькие и сладкие. Я потеряла свободу, но приобрела изумительную подругу.
Ваниэль улыбнулась. Они чокнулись. Как и ведьма, эльфка выпила залпом.
– Я не буду возражать, если ты захочешь жить с нами, – сказала Карина, закусывая. – Раньше в Мандре так и было, мужчина содержал столько жен, сколько мог прокормить. Трезво скажем – я для Шенвэля только воплощение интересов его нации, а ты...
– Я тоже согласна, – улыбнулась Ваниэль и подцепила селедку вилкой. – Мне кажется, что возражать будет как раз он. Ты ошибаешься насчет его чувств к тебе.
Эльфка отправила селедку в рот, облизнулась, собирая с губ масло. Ведьма почувствовала горячий удар в низу живота и отвела глаза. Надо думать, это водка докатилась до желудка. Ваниэль тем временем вытащила из кармана куртки смятый листок и протянула Карине. Ведьма узнала черновик со стола Лакгаэра.
– Владение мертвой силой – искусственно... – прочла Карина вслух.
– Не здесь, – сказала эльфка. – На обороте.
Ведьма все же пробежала глазами по строчкам, прежде чем перевернуть листок.
– Это ничего не меняет, – прочитав, сказала Карина и налила по второй. Ваниэль подняла свой стакан и сказала:
– Я верю, что ты сможешь освободиться. Вот за это давай и выпьем.
Ведьма вздохнула, взялась за свой стакан. Эльфка сделала большой глоток, сморщилась.
– А что это за Осколок Льда, о котором говорила Света? – спросила Ваниэль.
– Моя наставница, Кертель, когда мне исполнилось шестнадцать лет, привела меня в капище Ящера, прокляла меня и умерла, – ответила Карина и с хрустом откусила половину огурца. – То есть я вообще никого не могла любить, мужчины мне становились противны после... ну, сама понимаешь, но эльфов я, прости за такие подробности, просто убивала. Того, кого я сама не прикончила бы, должен был убить артефакт, выйдя из моей груди.
Ваниэль сочувственно вздохнула, провела рукой по груди ведьмы.
– Отсюда? – спросила она.
– Да, – ответила Карина. – А Шенвэль вытащил его... сволочь...
Секунду они смотрели друг другу в глаза, а затем Карина поставила стакан и наклонилась к губам эльфки. Что было потом, ведьма помнила плохо, но предполагала, что то же самое, что и обычно.
Проснулась ведьма оттого, что ее кто-то тряс.
– Иди ты в баню, Шенвэль, сколько же можно... – пробормотала Карина.
– Проснись! – воскликнула эльфка. – Я знаю, куда тебе нужно идти за помощью!
Ведьма открыла глаза, села на постели и встряхнула головой, отгоняя остатки сна.
– Лети в капище, где умерла твоя наставница! – сказала Ваниэль.
– Зачем? – удивилась Карина.
– Да потому что! – энергично воскликнула эльфка. – Вызови ее духа, и пусть она проклянет тебя снова! Кертель знала, кто ты такая, знала об Эрустиме и его власти над тобой. Твоя наставница хотела убить эльфа, которого ты полюбишь. И если даже вдруг ее чары окажутся бессильны, если вдруг кто-то опутает тебя более сильными чарами, и ты не исполнишь того, что требует твое проклятие – тот, кто наложил их, должен был погибнуть от артефакта! Если бы все произошло так, как задумала Кертель, ты оказалась бы свободна и с жезлом в руках! Над трупом Шенвэля, правда...
– А ведь точно, – сказала Карина задумчиво.
– Даже если мы ошибаемся, ты ничего не теряешь. Не поможет наставница – вызовешь своего бога и спросишь у него, что делать. А Шенвэль не сунется в капище Ящера. И, хочу заметить – если бы мы так не напились, ты была бы уже на полпути к капищу!
– Это очень далеко, – сказала ведьма. – Телепорт выплюнет меня снова. Придется лететь на метле. Надо спешить, в капище Третьего Лика надо попасть до заката. Слушай, а что входило в декокт, который твоя мать сделала Пчеле?
– Зверобой, мята, болиголов, – сказала Ваниэль. – Опиаты, я думаю, произведут тот же эффект.
– Мне это не поможет, – вздохнула Карина. – Во-первых, этих трав у меня с собой нет. Да и человек под воздействием таких сильных... хмм... обезболивающих отправляется в свой собственный полет и метлу вести уже не может.
– Ты можешь, конечно, попытаться телепортироваться еще раз. Но Пчела дошла до Бьонгарда без всяких декоктов. Ты боевая ведьма, тебя должны были научить терпеть боль. Да и я тебе в любом случае посоветовала бы лететь на метле, – сказала Ваниэль. – Шенвэль может вытащить обратно любого, кто прошел через телепорт.
– Но Шенвэль заметит, что я уже проходила телепорт, – сказала ведьма. – Получается, он выдернет Светлану?
– Да, – сказала Ваниэль невозмутимо.
– Ты не предупредила ее об этом, – сказала Карина.
Эльфка пожала плечами. Ведьма вызвала метлу, открыла корзину и достала оттуда ларчик с заколками.
– Подержи, будь другом, – сказала Карина.
Ваниэль взяла несколько шпилек и стала смотреть, как ведьма заплетает шлем-косу.
– Еще один вопрос, – сказала Карина. – Ты помогаешь мне потому, что если я уйду, Шенвэль вернется к тебе?
– Не только, – сказала эльфка, подавая ведьме шпильку.
– А почему? – спросила Карина. – Это важно для меня.
Ваниэль вздохнула.
– Моей матери пришлось обречь моего отца на смерть, – сказала эльфка. – Так сложились обстоятельства. Но она очень любила его, и ей очень хотелось, чтобы у нее остался плод этой любви.
– Я могу ее понять, – сказала Карина, ловко подбирая пряди. – Подай мне вот синюю ленточку...
Ваниэль взяла ленту из шкатулки.
– И отец знал об этом ее желании и, хмм, делал все от него зависящее, – продолжала эльфка, протягивая ведьме ленточку. – Но когда они расставались, мать еще не знала, беременна или нет. Вскоре отец пришел в ее сон. Он сказал матери, что жрецы Ящера перед казнью спрашивают, осталось ли у осужденного на земле какое-нибудь незаконченное дело. Отец сказал, что очень хотел иметь ребенка, и ему жаль, что он так никогда и не узнает, удалось ли это ему. Жрецы сообщили отцу, что это достойное желание и Ящер может выполнить его, но с условием – ребенок будет посланником Ящера в нашем мире. Отец спросил с осторожностью, что это значит. Он не хотел бы, чтобы его ребенок владел мертвой силой или стал жрецом Ящера. «Этого и не потребуется, – сказали жрецы. – Твой ребенок будет жить в свое удовольствие, но однажды ему придется выполнить одно небольшое поручение». Отец согласился, но пришел к матери спросить, согласна ли она.
– И твоя мать согласилась, – прошептала ведьма.
Эльфка кивнула.
– В тот день, когда я родилась, на стене спальни родителей появился рисунок. Змей, свернувшийся в кольцо. Рисунок очень пугал мою мать, и она хотела переехать вместе со мной в другие покои. Но тогда отец снова пришел к ней во сне и сказал, что я должна с детства запомнить этот знак. Я должна была, когда встречу человека с таким знаком, помочь ему. Сделать для него все, что смогу. Какие бы чувства он во мне не вызвал. Потому что, кроме меня, помочь этому человеку будет некому. Отец также сказал, что Ящер выбрал для меня имя «Ваниэль» – обещанная. Потом, когда я делала себе татуировку, мне захотелось выколоть тот же самый знак, что я привыкла видеть на стене своей комнаты.
– Да, я заметила, что у тебя татуировка такая же, как у меня... Что же, – сказала Карина, – ты выполнила обещание.
– Да, – сказала эльфка. – Мне было это очень трудно, но я смогла.
– Чем я могу отблагодарить тебя? – спросила Карина. Она уже почти закончила шлем-косу, закрепила ее на затылке. Ведьме оставалось только заплести хвостик.
Ваниэль отвела глаза.
– Я сделала то, что должна была, – сказала эльфка.
– А все-таки? – спросила Карина, доставая из корзины форму.
– У нас в Лихом Лесу принято мечтать только о невозможном, – сказала Ваниэль.
– Понятно, – сказала Карина, натягивая блузку. – Конечно, что еще может просить темная эльфка. Свой лес.
Ваниэль кивнула.
«Как странно переплетаются судьбы», – подумала Карина. Она помнила повозку, запряженную огромными пауками, кузницу с навсегда потухшим горном и зубило, закаленное в крови дракона.