Страница:
* * *
– Я ведь об этом не знал, – пожал плечами Шенвэль. – Лакгаэр приплывет за мной сегодня вечером. Невежливо как-то гонять старика туда-сюда. Мой дом разметало волной в ночь, когда мы разрушили замок, и Лакгаэр оказал мне честь, пригласил пожить в его дворце. А я ведь ему ни брат, ни сват, а так... большая головная боль. Да и чтобы изменить время его визита, потребуется целая куча формальностей. Пропуск для Лакгаэра, разрешение на посещение человеческой акватории и один Илу знает, что еще...Ведьма вздохнула.
– Я тебе кое-что принесла, – сказала Светлана.
Шенвэль добродушно поморщился.
– Светик, ты же должна знать, что мне ваши сильнейшие магические средства – так, капли от насморка...
Целительница покачала головой.
– Знаешь, как говорят мандречены? «В здоровом теле – здоровый дух»! Это тебе для души...
Она вытащила из куртки серебряную флейту. Глаза эльфа расширились. Ведьма протянула ему инструмент.
– Где ты ее взяла? – спросил Шенвэль, принимая дар.
– В замке дракона, – ответила целительница. – Не поверишь, она сама упала мне в руки.
– Отчего же, – сказал эльф. – Поверю. Это моя флейта. Я шел с ней на Черное Пламя вместе с моими Танцорами. Потом, когда я... В общем, у меня ее отобрали. Где, ты говоришь, она была?
– Она вывалилась из-за портрета, который задела Дарина, – пояснила Светлана. – Там была такая женщина изображена, вся в черном... Или мужчина, мне особенно рассматривать было некогда.
Шенвэль убрал флейту в мешок.
– Мне кажется, что твой дух тоже не в лучшем состоянии, – пристально глядя на ведьму, сказал эльф. – Ты чем-то сильно огорчена. Я могу тебе помочь?
Светлана опустила глаза. Лицо ее дрогнуло.
* * *
– Все вроде в порядке, – сказал Поджер, подклеивая свежий олемхен в историю болезни. – Но лучше, конечно, пропальпировать. Сама-то как ощущаешь? Не болит?Целительница отошла от шкафа и стала расстегивать куртку.
– Перед грозой если только, – сказала Светлана, снимая и блузку.
– С этим уже ничего не поделаешь, – сказал Поджер, вставая и подходя к ведьме. – Подними руку.
Светлана вытянула руку над головой. Хирург коснулся твердого, как шарик, бицепса ведьмы. Лица ведьмы и хирурга были так близко, что они уже не могли различить черт друг друга.
– Расслабься, – сказал Поджер.
Светлана расслабила мышцы и чуть прижалась к нему обнаженной грудью. Поджер усмехнулся и взял ее грудь в свободную руку. Целительница поцеловала хирурга в шею. Поджер закрыл глаза и сжал сосок. Второй рукой он привычными движениями прощупывал состояние протеза. Светлана коротко вскрикнула и прижалась к Поджеру всем телом.
– Ты спала с Иваном после того, как вы приволокли сюда Шенвэля? – спросил хирург.
– Раньше тебя это не волновало, – пробормотала ведьма, пытаясь распустить его пояс. Поджер ловко прижал ее руку, чтобы Светлана не могла ей пошевелить. – Да ты что? Ревнуешь?
Поджер стиснул зубы так, что на щеках перекатились желваки.
– Ёрдмунганд, – сказала Светлана. – Ты же циник!
Поджер отпустил руку ведьмы, притиснул Светлану к себе.
– Я хирург, – сказал он спокойно. – Так спала?
– Ну да. Да!
Поджер с некоторым усилием отстранился от ведьмы. Хирург вернулся к столу и оперся на него рукой. Светлана, ничего не понимая, смотрела на его спину. Поджер с грохотом выдвинул верхний ящик, из которого посыпались какие-то бумаги, и достал небольшую коробочку. Хирург положил коробочку на стул, поверх брошенной блузки целительницы.
– Что это? – спросила Светлана.
– Здесь сто восемьдесят доз, один шарик – одна доза, – сказал Поджер, не оборачиваясь. – Девяносто тебе, девяносто – Ивану. По две дозы в день, одну утром, одну вечером. Спиртное не употреблять, молочное тоже. Вкуса не имеет, князю можешь просто добавить в еду. И тебе придется придумать, почему ты не сможешь с ним спать ближайшие полтора месяца.
Хирург сел за стол. Ошарашенная ведьма молчала.
– Да, и Онуфрию напомни, что у него завтра инъекция, как всегда. Эней его будет ждать в обычное время, – продолжал Поджер, не глядя Светлану. – А то княжеский маг, судя по тому бардаку, что вы оставили в ординаторской, считает себя уже вполне здоровым.
Светлана сунула коробочку в карман штанов и медленно начала одеваться. Поджер обмакнул перо в чернильницу и начал что-то писать в карте. У двери Светлана остановилась и спросила тихо:
– Когда следующий осмотр?
– У тебя все нормально, – ответил Поджер, не отрываясь от карты. – При протезах подобной конструкции, если в первые пять лет эксплуатации дефектов не выявлено, врача можно больше не посещать.
– Поджер, но... – начала Светлана.
Хирург посмотрел на нее так, что ведьма осеклась на полуслове.
– Я циник, ты права, – сказал он с яростью. – Но не настолько! С Иваном ты спишь, потому что он князь. С Онуфрием – потому что он маг, такой же, как ты. С меня хватит Светлана, я устал. Я не князь и не маг, я просто хирург. Первоклассный. А ты просто шлюха. Первоклассная. Вот и все.
* * *
Светлана подняла на Шенвэля полные слез глаза.– Вряд ли, – произнесла ведьма. – Хотя нет. Ответь мне на один вопрос. Если бы ты узнал, что женщина живет с тобой только потому, что ты Верховный маг, что бы ты сделал?
Шенвэль задумался.
– Ничего, наверное, – сказал эльф. – Знал бы, по крайней мере, как избавиться от нее, если она мне надоест. Я, скорее всего, буду Верховным магом до конца своих дней, но если я очень захочу, Круг Волшебников Фейре снимет с меня эти полномочия.
Он посмотрел на Светлану и добавил:
– Но не забывай, что я – холодный циничный выродок...
– Разве?
– Я и сам сомневался, Светлана, – вздохнул Шенвэль. – Но последние события показали, что это так и есть.
– Карина не придет к тебе, – помолчав, сказала ведьма.
– Я знаю, – кивнул эльф. – Меня это удивляет, но радует. Если бы она захотела остаться со мной, продолжить отношения, это было бы опасно и для нее, и для меня...
Он запустил руку в свой мешок и некоторое время рылся в нем.
– Насколько я знаю, женщина не может заболеть, когда чувствует себя красивой, – произнес Шенвэль и достал из мешка тергалевый плащ. – Это тебе. Для укрепления духа.
– Да ты что, Шенвэль, – слабо возразила Светлана. – Даже если флейта из чистого серебра, она столько не стоит... Да ты говоришь, что она и так твоя...
– Цена любой вещи определяется тем, сколько за нее согласны заплатить, – сказал Шенвэль. – Эльф, влюбленный в мандреченку, готов отдать жизнь за краткий миг душевной близости в мрачном подземелье...
Светлана взяла плащ, прижала его к груди.
– Благодарю тебя, Шенвэль... то есть Лайтонд... господин Верховный маг Фейре, – путаясь и смущаясь, сказала ведьма.
В конце аллеи показался Ульрик. Эльф тащил объемистую корзинку, из которой выглядывало горлышко бутылки.
– Ну наконец-то, – обрадовался Шенвэль. – Мой кормилец вернулся.
– Я пойду, пожалуй, – сказала Светлана и встала.
Эльф кивнул:
– Береги себя.
Целительница наклонилась к креслу и нежно поцеловала эльфа.
– Еще раз благодарю за все, – проговорила она.
Шенвэль проводил задумчивым взглядом фигурку в форме боевых ведьм. Ульрик тем временем дошел до лавочки под рябиной. Стараясь не поворачиваться к Шенвэлю правым боком, эльф извлек из корзины небольшую скатерть и расстелил ее на лавке. Первыми на импровизированном столе появилась пара горшков с плотно привязанными крышками. Затем столяр достал из корзинки помидоры, пару стрелок зеленого лука и несколько желтых яблок. Ульрик снял крышку с горшка. Аромат горячей солянки заставил Шенвэля очнуться.
– Чего ты тут говорил про близость в сыром подземелье? – хмуро спросил Ульрик.
– Да так, к слову пришлось, – произнес друг рассеянно. – Я не тебя имел в виду.
Ульрик разложил хлеб, ложки, соль и пару смокв. Последней на столе оказалась бутылка вина. Шенвэль подъехал вплотную к лавочке. Столяр сел на лавочку боком, рядом с рукотворной скатерью-самобранкой, взял помидор, макнул его в солонку и смачно откусил.
– Они хотели нам борщ втюхать, – с набитым ртом сказал Ульрик. – Но я ведь знаю, ты его не любишь. Сам не знаю, как мне их удалось уговорить на солянку! Почти целый час бился...
Шенвэль решил полакомиться смоквой. Второй рукой он взял ложку и помешал в горшке – жирный суп остывал медленно.
– Посмотри на меня, – сказал Шенвэль столяру.
Тот осторожно покосился на друга. Шенвэль поморщился.
– Как сказали бы на допросе в Имперской Канцелярии, повернись ко мне в фас, – потребовал он.
Ульрик помрачнел, но просьбу выполнил. Под правым глазом эльфа обнаружился огромный синяк, щеку пересекала свежая ссадина. Шенвэль понял, что Ульрика задержали вовсе не разговоры с поварами кафе.
– Кто это тебя? – спросил Шенвэль.
– Да... юные патриоты, – сквозь зубы ответил Ульрик. – Крысята...
Он расправился с помидором и снял крышку со второго горшка.
– Азу, – сообщил Ульрик и добавил с непередаваемым сарказмом: – Национальное мандреченское блюдо...
Столяр взял нож и принялся крошить лук, прижав его к скатерти солонкой.
– Я примерно так и подумал, – сказал Шенвэль тихо. – Сколько их было?
– Семеро, – не глядя на него, ответил Ульрик и высыпал нарезанный лук в горшок с азу.
Смоква лопнула в пальцах Шенвэля с неприятным «чвак!». Сочная мякоть забрызгала ствол рябины, лавочку и брюки Верховного мага. Ульрик протянул ему полотенце.
– За меня заступился патруль гражданской милиции, – ухмыляясь, как гоблин, сказал Ульрик. – Они сейчас следят за порядком при разборе завалов на набережной Зеленого Мыса. Представляешь? Дружинники заступились за эльфа! Что-то в лесу сдохло, наверное...
«Хоть какая-то часть магии Эрустима работает», – подумал Шенвэль угрюмо. Вслух он сказал:
– Сегодня вечером мы с тобой вернемся к эльфам.
– Но... ты ведь еще слаб, – пробормотал Ульрик. – Давай подождем хотя бы до завтра.
Шенвэль отрицательно покачал головой.
– Я уже договорился с Лакгаэром, – сказал он. – Да и потом, завтра дружинники могут не успеть.
– Как скажешь, – пожал плечами Ульрик. – Вообще, оно и к лучшему. Деньги-то у меня дружинники отобрали, так что кушать нам завтра пришлось бы ту бурду, что в столовой дают...
* * *
Карина шуршала в темноте, собирая одежду. Ведьма хотела искупаться перед сном.– Смотри, чтобы тебя русалки не утащили, – сказал Владислав.
– Мне с ними делить нечего, – ответила она и поцеловала барона. – Я потом еще полетаю немного, так что ты не жди меня, засыпай.
Барон изобразил могучий храп. Карина засмеялась, и продолжала похохатывать еще за дверью. Когда все стихло, Владислав откинулся на подушку. Барон крепко сжал веки, но сдержать слезы не смог.
Как не смог сделать сегодня ночью и кое-что другое. Владислав вымотался на празднике, но не усталость была причиной его фиаско. После завершения парада по поводу именин князя крыло «Змей» пригласили на бал в замок Ивана. Барон подарил возлюбленной платье. Оно было сшито по последней моде – роскошная парча цвета старого вина, огромная круглая юбка на обручах, подчеркивающая стянутую «в рюмочку» талию. К платью барон преподнес своей любимой ведьме и украшения – ожерелье из крупных рубинов, ограненных ромбами и оправленных в золото, и такие же тяжелые рубиновые серьги. Теперь, после смерти Розалии, больше не имело смысла скрывать отношения Карины и Владислава. Многие родовитые дамы с завистью и ненавистью смотрели бы на молодую, вызывающе красивую ведьму, нахально позвякивавшую сережками, за которые им пришлось бы заложить все свои родовые имения. Но Карина вышла на бал совсем в другом наряде. Нет, она не ударила в грязь лицом. Когда ведьма появилась в бальном зале, на несколько мгновений там воцарилась тишина.
Верхнее платье Карины – длинное, без рукавов – было из коричневого шелка, по которому тут и там были разбросаны шитые золотом кленовые листья. Ткань была прошита только в плечевых швах, и платье подгонялось по фигуре шнуровкой. Нижнее платье ведьмы из желтого шифона выбивалось в разрезы, широкие рукава доходили только до локтя. Пояс из тонких ремешков, пропущенных золотой нитью, скрепляла эмалевая фибула, тоже в форме кленового листа.
Сердце Владислава болезненно сжалось.
Когда Верховного мага Фейре принесли в госпиталь, его костюм был в крови и грязи. Но Владислав хорошо запомнил расцветку, необычное сочетание желтого и коричневого. Барон тогда еще вспомнил, что дивизия, носившая такие же цвета, была самой трусливой в армии мандречен. Маги объясняли это тем, что люди чувствуют себя обмазанными фекалиями, а в таком виде и вправду сложно проявить храбрость. Доля истины в этом наблюдении присутствовала – Алые Кобры, на пурпурной форме которых кровь была не видна, дрались как львы и никогда не отступали.
– Если тебе не понравился мой подарок, могла бы и сказать, – заметил барон, когда они с ведьмой танцевали в кругу многочисленных пар.
– Мне понравилось, – ответила Карина. – Но здесь, по крайней мере, еще три дамы одеваются у того же портного.
– Мне кажется, у Светланы плащ в таком же стиле, что и твой новый наряд, – сказал барон миролюбиво. – Как ты думаешь, сколько она за него попросит? Скидку сделает для подруги или нет?
Карина расцвела.
– Я поговорю с ней, – сказала ведьма.
Владислав смирился с женской логикой, но удар по его самолюбию оказался слишком силен. И сейчас барон тихо всхлипывал в темноте. Сильнее неудачи, к которой ведьма отнеслась весьма тактично, Владислава мучила мысль, что и у людей, и у сидхов, его слезы вызвали бы скорее насмешку, чем сочувствие. Но заглушить душевную боль, что с уходом ведьмы пронзила его острее кинжала, Владислав тоже не мог.
* * *
Море было почти таким же теплым, как любимый горный источник ведьмы, но долгое купание не смягчило злого жара тела, а лишь переродило его в грусть. Отфыркиваясь, Карина вышла на берег. Она вызвала метлу и пустила ее размяться над ночным пляжем. Затем ведьма постелила на камень, за которым спрятала платье, предусмотрительно прихваченное с собой полотенце и присела. Где-то недалеко жалобно скулила и потявкивала невидимая в темноте собака. Карина смотрела на светящееся море. Разноцветные прихотливые узоры горели на ровной, как зеркало, черной воде. Говорили, что в такие ночи Перун со своей свитой – русалками, тритонами и утопленниками – садятся на огромных кальмаров и каракатиц, поднимаются к самой поверхности моря и соревнуются друг с другом, кто сможет наколдовать самый интересный узор.Желая подчеркнуть, что они уже не на работе, ведьмы распустили свои косы и накрутили волосы в роскошные укладки, от которой у Карины после купания ничего не осталось. Она выжимала волосы и думала о том, что зря она все-таки не пошла на бал в платье, которое подарил любовник. Заминка произошла из-за украшений. Они явно были из того же комплекта, что и брошь, которую давным-давно преподнес ведьме Тенквисс.
Из сокровищницы дракона.
Карина догадалась, что Владислав был одним из сподвижников эльфа, когда барон обмолвился: «Я тогда готов был отдать свой диплом за то, что ты мертв». Да и слова Шенвэля: «Кое-что из сокровищ дракона прихватили мои соратники» подтверждали это предположение. Ведьма часто гостила в замке барона. Ели там на серебре, спали на слоновой кости. Видимо, Владислав сумел выгодно поместить капитал. «А мы в это время в станице лебеду жрали, – думала Карина, чувствуя, как поднимается в груди горячая волна. – „Кому война, а кому мать родна...“. Шенвэль вверг Мандру в пламя гражданской войны из-за своей ненависти к тому, кого ведьма привыкла называть Тенквиссом. Карина не считала месть необходимой, она не намеревалась мстить за дракона, хотя все еще грустила о его смерти. Но ведьма могла понять причину поступка эльфа. А человека, снявшего с кровавого варева золотую пенку, Карина могла только презирать.
При мысли о Шенвэле Карина испытала сладкую истому. Сидх разделил с ней яростное и глубокое наслаждение. А ведьма уже и забыла, что такое может быть, Владислав на подобное никогда не был способен. Вчера, когда Карина встретила Шенвэля в госпитале, ее просто оглушило желание. Ведьма даже не смогла толком поговорить с эльфом – так, промычала что-то. А ведь Шенвэль подбивал к ней клинья, мурлыкал что-то о заказе лично для нее. Карина вздохнула. Если бы сидх не пострадай так сильно при разрушении замка, она бы прилетела в госпиталь еще вчера ночью. Княжна Елена чуть ли не жила там со своим Ульриком. «Сама виновата, – подумала Карина мрачно. – Отделала мужика так, что неизвестно, когда он вообще на ноги встанет».
Собака продолжала скулить. Очевидно, из-за полнолуния кровь диких предков взыграла в ней, заставляя исполнить ритуальную песню. Карина повела плечом. От этого тихого воя, полного безнадежности и тоски, у ведьмы сжималось сердце. Но что-то здесь было не так, какая-то странность тревожила Карину.
Ведьма взглянула на небо и только тут заметила, что луны нет, ее скрывают низко опустившиеся тучи.
– Хвост Ящера, – пробормотала Карина, вставая.
Ведьма вытащила наряд из-под камня, быстро оделась и пошла на звук. Лису она обнаружила на высоком валуне в противоположном конце пляжа. Оборотень намного превосходил обычного зверя по размерам, и издалека его можно было принять за молодую львицу. Карина остановилась, не доходя до лисы аршинов пяти. Лиса повернула голову в сторону ведьмы, ощерилась, но тут узнала Карину.
– Светик, – сказала ведьма растерянно. – Может, поговорим?
Лиса уронила морду на валун, прикрыла ее лапами и снова завыла. Карина покачала головой, подошла, села рядом с подругой и погладила пушистый бок. На глазах зверя заблестели слезы.
– Да что случилось, что? – пробормотала ведьма. – Вы с Иваном поругались?
Лиса махнула хвостом из стороны в сторону – «нет». Карина привалилась к теплому боку зверя, и некоторое время подруги сидели в молчании. Они смотрели на светящиеся зигзаги, которые всплывали из темной глубины, словно воск в огромной чародейской лампе. Карина так расслабилась, что непроизвольно вздрогнула, когда Светлана обратилась к ней телепатически:
«Карина, вот скажи, ты о чем мечтала в детстве?»
– А ты? – спросила Карина.
«Я хотела стать графиней Боремии. Моя семья ведь была одной из самых почитаемых, самых родовитых...»
Лиса совсем по-человечески вздохнула. Карина тихонечко почесала ей шею.
В Боремии исстари водились оборотни всех мастей. Сельским хозяйством оборотни не занимались по вполне понятным причинам, хотя владели почти половиной всех земельных угодий графства. Люди, жившие в Боремии, почувствовали некоторое недовольство, что оборотням принадлежит так много хорошей земли. Именно тогда впервые прозвучала идея «чистоты человеческой расы». Боремское духовенство с радостью поддержало светскую теорию.
Через год боремские оборотни стали достоянием истории.
Хотя, в строгом смысле слова, оборотни были людьми. Людьми, обладавшими врожденной способностью спускаться на предыдущий, животный уровень существования органической материи. Но в таких тонких генетическо-магических построениях разбирались разве что эльфы – следующие, к кому была применена та же самая, но творчески переработанная и развитая теория. Светлане удалось уцелеть во время погромов – знакомый волшебник спрятал ее в Зойберкунстшуле, боремской школе магии. Но с мечтой о графской диадеме Светлане пришлось расстаться навсегда, теперь все претендентки проходили магический тест на «человечность».
«А потом я мечтала, что один маг придет ко мне, – продолжала Светлана, – опустится на колено и скажет: «Будь моей женой».
Она замолчала. Карина знала, что маг, о котором мечтала целительница, пришел, но не один, а с тремя крепкими ребятами-грузчиками из порта. И пока они забавлялись с его возлюбленной, он стоял и смотрел... После тех забав целительница лишилась рассудка. Если бы не разработки эльфийского мага Тиграна, Светлана и сейчас бы царапала ногтями обитые войлоком стены приюта для сумасшедших.
– У меня все проще, я ж ведь не благородных кровей, – сказала Карина, не давая паузе затянуться.
Ведьма чуть откашлялась и тихонько пропела:
Воздух вокруг лисы задрожал. Карина поспешно отодвинулась – когда оборотень перекидывался, лучше к нему было не прикасаться. Вспыхнула и погасла голубая сфера. Теперь на камне сидела женщина в коричневом платье с рыжим отливом. Карина обрадовалась, услышав тихий смех Светланы. Ведьма приняла человеческий облик, чтобы посмеяться – в образе зверя это было невозможно.
Маленький домик, крепкая печка,
Пол деревянный, лавка и свечка
И ребятишек в доме орава –
Вот оно, счастье...[13]
– Какая прелесть, – сказала целительница. – Скажи, Карина, на что ты готова пойти ради своего счастья? Чем заплатить за него?
– Ну, если Владислав соберется-таки с духом и сделает мне предложение, метлу придется оставить, – сказала Карина. – Мне придется отдать свою свободу, независимость... Свой эгоизм, короче говоря. И себя саму.
– И только? – растерянно спросила Светлана.
Карина пожала плечами.
– У меня больше ничего нет. Да только я не уверена, что счастлива буду, – мрачно добавила ведьма. – Ладно, Светик, иди к себе и больше не перекидывайся. Если тебя увидит кто-нибудь, потом сплетен не оберешься, и вообще... Я полетаю немного. Не уснуть мне. Чего-то хочется такого, что и словами не выразить...
– Шенвэль выписался, еще вчера, – сказала целительница. – Он говорил, что пока будет жить у Лакгаэра.
Карина раздраженно прищелкнула языком.
– Можно подумать, я знаю, где это, – пробурчала ведьма, но вызвала корзину и распахнула крышку.
– Насколько мне известно, дворец старейшины сидхов находится прямо напротив нас, через залив по прямой, за Крукой, – сказала Светлана. – Только ты боевую форму не надевай, а то попадешься, не ровен час, на глаза эльфийскому водному патрулю – они тебя сразу грохнут... Но куртку накинь, а то замерзнешь, над морем-то.
Карина вытащила из корзины куртку и кинжал, вокруг рукоятки которого обвивался бронзовый змей. Ведьма пристегнула оружие к поясу. Для разговора с эльфийским водным патрулем это был, конечно, не аргумент, но так Карина чувствовала себя спокойнее. Светлана с интересом рассматривала черную иглу на левом рукаве куртки подруги.
– Слушай, я все забываю тебя спросить – ты куда все свои трофеи дела? – спросила Светлана. – И откуда эта уродская игла?
– Это мой Осколок Льда, – отвечала Карина, засовывая руки в рукава. – Шенвэль вытащил его из меня, помнишь, тогда, у нашего любимого источника...
Вдруг ведьма вскрикнула и согнулась. Светлана подхватила ее и сказала испуганно:
– Что с тобой?
Карина выпрямилась.
– Сердце кольнуло что-то, – сказала ведьма и подозвала свою метлу.
Светлана покачала головой.
– Какой все-таки слизняк твой барон, – сказала целительница сердито. – Он что, не знает, что если женщина не кончает, это очень вредно для здоровья? Так и язву можно заработать, я уже о сердце не говорю! Или он не умеет пользоваться руками?
– Почему же, – сказала Карина. – Он очень ловко держит в руках вилку и нож, когда нарезает мясо. А я все время путаю, что в какую руку брать, и обычно делаю вид, что блюду диету...
Подруги обнялись. Карина перекинула ногу через ось метлы. Затем ведьма пристегнулась и до отказа потянула руль на себя. Ось, повернувшись в соединительном шарнире, уперлась в сиденье ведьмы, и метла встала практически вертикально. Руль оказался под ногами Карины. Ведьма свечкой пошла вверх.
– Утром чтобы была у Влада под боком! – очень трезвым голосом сказала Светлана, следя за взлетом Карины. – Не забывай, что сидх недавно был ранен! К вечеру крайний срок!
* * *
Когда Карина пролетала над голой вершиной Круки, в голове у ведьмы возник образ, жуткий и одновременно притягательный. Бронзовая рукоятка кинжала, торчащая из груди сидха. Карина подумала, что это, должно быть, остаточное действие Проклятия Ледяного Сердца, и не придала видению большого значения. Ведьма стремительно спикировала на небольшой пляж. Карина пробормотала себе под нос заклятие, отсылавшее метлу, и огляделась.Дворец перед Кариной был погружен в темноту. Судя по изумительному, чуть с горчинкой, насыщенному аромату роз, который чувствовался даже на берегу, где-то рядом находился розарий. Узкая тропинка, петляя между огромных глыб, вела с пляжа на замковую террасу. Одна из глыб своей формой напомнила ведьме человека, смотрящего на море. Карина засомневалась. Войти в этот дворец, найти в нем Шенвэля, который, скорее всего, уже спал, вдруг показалось ей невыполнимой задачей. Неизвестно, что бы сделала ведьма в следующий миг – шагнула бы на дорожку ко дворцу или вызвала бы свою метлу, чтобы вернуться в замок Ивана. Но тут человекообразная глыба зашевелилась. Ведьма отпрянула. Последний раз она сталкивалась с каменным троллем в Порисском ущелье и сохранила об этой встрече весьма болезненные воспоминания. «Как он сюда забрел?» – в ужасе подумала Карина. Каменные тролли обычно избегали шумных поселений.
Но это оказался не тролль, а эльф. Шенвэль молча взял ведьму за руку, и они поднялись по тропинке в розарий. Карина увидела смутно белевшие в темноте три скульптуры по углам. Четвертый пьедестал пустовал. Эльф посадил ведьму на него и прижался к женщине всем телом. Карина почувствовала, что Шенвэля бьет крупная дрожь. У него даже зубы стучали. Карина была достаточно опытна, чтобы понять, что это значит. Шенвэль хотел ее слишком сильно. Ведьма обняла эльфа за плечи.