Страница:
Чистильщики приступили к обыску со сноровкой, свидетельствующей о большом опыте в этом деле. Одни выдвигали ящики трюмо и распахивали шкафы, другие растолкали барона, размахивая перед его носом большим листом бумаги с приложенной к нему печатью – ордером на арест. Крон остановился перед трехстворчатым зеркалом, всмотрелся в прохладную глубину. Зеркала впитывали Чи своих хозяек, сохраняя в себе недолговечную женскую красоту. Маг увидел Карину. Вдруг Крон отшатнулся и провел рукой по лицу, словно отгоняя видение. Радужные блики от крупного изумруда в его перстне веером рассыпались по комнате, заплясали на стенах. Лицо имперского мага исказила крайне неприятная гримаса. Крон повернулся к Владиславу.
– Кто-то побывал здесь и забрал все вещи, в которых могла быть Чи ведьмы Карины, – произнес маг.
Глаза у Крона были жуткие, пустые, как у слепца или наркомана. Ивана передернуло.
– Господин барон, вы не знаете, кто это мог быть?
Владислав не сомневался, что вещи Карины забрала Светлана. И хотя бессонными горькими ночами после побега ведьмы барон мечтал о возмездии, сам он на Карину не доносил. И сейчас Владислав понял, что не сможет отдать свою возлюбленную на растерзание Чистильщикам. Зная, что откровенную ложь Крон немедленно почувствует, Владислав лишь пожал плечами. Крон улыбнулся.
– Верю, – сказал имперский маг и достал из кармана наручники. – Но вынужден буду проверить.
Владислав побледнел.
– Я надеюсь, что ты помнишь, что сделали для тебя эти руки, – подставляя запястья, сказал барон.
Судя по головокружительной карьере, которую Крон сделал после войны, разнообразие, появившееся в их отношениях с Искандером благодаря Владиславу, привело императора в восторг.
– Этого я никогда не смогу забыть, – сказал маг таким голосом, что Владислав содрогнулся, поняв, что совершил ошибку.
Как раз о той операции Крону напоминать не следовало.
– А вы, князь? – обратился имперский маг к Ивану. – Кто мог украсть вещи из охраняемых покоев среди бела дня?
Иван затряс головой, прижал руки к груди.
– Скверно, скверно... Ну да ладно, – хмыкнул Крон. – Ты, родной, я знаю, тоже питаешь слабость к волшебницам?
Лицо князя начало постепенно приобретать фамильные твердые черты.
– Твоя подружка сейчас в Куле, надо думать, – сказал Крон. – Придется тоже пригласить ее ко мне в Имперскую Канцелярию.
Князь, собрав все свое мужество, усмехнулся.
– Приглашай, это же твоя работа, – сказал Иван, глядя на мага. – Но если Света сегодня вернется домой хоть на минуту позже обычного, или вовремя, но обиженная тобой, граница Мандры и Сюркистана будет проходить не по Миаран, а по Куне. С завтрашнего дня.
Имперский маг тоже усмехнулся.
– Я понял тебя, князь, – произнес Крон. – Что ж, придется побеседовать с какой-нибудь другой ведьмой из крыла Карины. Но о твоих словах я доложу. Куда следует. Искандера очень заботит надежность восточной границы, ты же знаешь. И такое твое настроение очень, очень расстроит его.
– Доложи, доложи, – кивнул Иван. «Смотри по дороге в штаны не наложи», – подумал он, но вслух сказать не решился. Крон был известен своим крутым нравом. За подобную выходку волшебник вполне мог лишить князя дара речи.
– Мне совершенно неохота телепортировать такую ораву еще раз, – сказал Крон. – Я надеюсь, твой маг не окажет нам в этой маленькой любезности?
Иван вышел из покоев вслед за Кроном. Барона уже вывели, подбадривая дружескими пинками. Владислав обернулся, ища глазами князя. Иван отвел взгляд.
Баронство Ревен, зажатое между предгорьями Стены Мира и Верхней Волынью, было лишь маленьким треугольным лоскутом на карте Черногории.
Да и кто встанет между старыми соратниками, даже если их отношения вдруг испортились?
Перевернув тело лицом вверх, Светлана тихо ойкнула. Это была не Карина, а эльфка, которая показалась Светлане смутно знакомой. Теперь целительница заметила, что для боевой ведьмы волосы женщины обрезаны слишком коротко. Ведьма вбежала в покои. Нужно было найти Карину – Чи убитого переходило к убийце, и перерабатывалось в ауре, но очень медленно. Сначала целительница увидела кинжал, лежавший в вазе с фруктами, между апельсином и виноградной кистью. Некоторое время целительница не могла отвести глаз от бурой полоски на узком лезвии. Затем усилием воли перевела взгляд на Карину. Обнаженная ведьма сидела на кровати, обхватив себя руками, и медленно покачивалась взад-вперед. Как и предполагала Светлана, большая часть жизненной энергии эльфки обнаружилась в ауре Карины. Но целительница увидела еще кое-что, и кулаки ее непроизвольно сжались.
Карина была плотно укутана в разноцветный магический кокон, по которому вихрились черные молнии. Канал воли ведьмы был блокирован у самой головы, канал страсти и чувственности – чрезмерно раздут. Барон Владислав оказался прав – сидх для чего-то использовал Карину, связав ее магией. Чары, которыми Светлана держала Ивана, по сравнению с этим приворотным заклятьем были все равно что детские помочи по сравнению с кандалами. «Сволочь, – яростно подумала целительница. – О Ердмунганд, какая сволочь!» Ведьма никогда не лишала своих любовников воли, а лишь усиливала влечение к себе. Шенвэль опутал Карину заклинанием, в котором было задействовано Чи всех четырех стихий и даже мертвая сила. Разрушить такой приворот целительница не могла. Светлана вспомнила, как они с Кариной догадались обойти проклятие Ледяного Сердца, снять которое тоже было не под силу целительнице. Возможно, и эти чары можно было обойти. Однако у подруг сейчас было еще одно, более срочное дело. Жизненные силы сидхов превосходили человеческие, но эльфка в розарии могла умереть с минуты на минуту.
– Карина, – окликнула подругу целительница.
Подруга посмотрела на Светлану так, как будто видела в первый раз. Потом губы ее дрогнули.
– Он меня не любит, – прошептала ведьма. – Не любит!
– Сидхи убьют тебя, когда увидят, что ты сделала, – ответила целительница.
– Пусть, – сказала Карина. – К чему мне жить теперь?
– Если тебя убьют, – сказала Светлана, помолчав, – я тоже не смогу жить.
Это возымело действие. Карина поднялась. Светлана достала кинжал из вазы и вложила в руку ведьмы. Они вышли на террасу. Карина опустилась на корточки над телом, снова повернула эльфку лицом вниз.
– Хочешь, я прочту заклинание, – сказала Светлана. Процесс возврата Чи был крайне неприятным. Но если заклинание читал кто-то другой, не сам убийца, то все ощущения доставались именно магу, произнесшему формулу. Ведьма отрицательно покачала головой и приложила кинжал к ране.
– То, что руки эти сделали, все, что взяли, пусть вернется к хозяину своему, все, до последней кровиночки, пусть станет все одно! – нараспев произнесла Карина.
Бурая корка на терракотовых плитках сменила цвет на ярко-красный. Кровь стала жидкой и втянулась обратно в отверстие в спине эльфки. Рана закрылась, осталась только дырка в платье на спине, точно под левой лопаткой, темное пятно сукровицы вокруг него и кровавый потек к плечу. Карина побледнела. Глаза ее закатились, и она рухнула рядом с эльфкой. Светлана подняла подругу заклинанием. Тело поплыло в воздухе. Ведьма хотела переложить подругу на кровать. Целительница ловко провела тело в проеме дверей и сама вошла в покои. Светлана наступила на что-то острое, но невидимое в густом ворсе ковра, и коротко вскрикнула. Чары ослабли, и Карина нырнула вниз. Она уже находилась над кроватью, и благополучно приземлилась на ворох скомканных подушек, но так и не очнулась. Светлана разжала сведенные судорогой пальцы подруга, вынула кинжал, ругая себя за то, что не сделала этого сразу. Карина только чудом не проткнула себе живот при падении. Целительница положила кинжал обратно в вазу с фруктами и вернулась к тому месту, где накололась. Светлана присела на корточки и провела рукой по густому ворсу. Результатом поисков явилась черная хрустальная игла. Светлана сообразила, что это Осколок Льда, который она видела на куртке Карины и который эльф вытащил из ведьмы. Целительница задумчиво посмотрела на артефакт, положила его на тумбочку и села рядом с подругой на кровать. Оставалось только ждать – после возврата Чи человек должен был очнуться сам. Светлана заметила на столике книгу и взяла ее. Ведьма ожидала обнаружить легкий женский роман на мягкой дешевой бумаге, но это оказался старинный эльфийский трактат, написанный еще на пергаменте. Заголовок на титульном листе, украшенном богатыми заставками и причудливыми виньетками, гласил: «Заметки о бунте Разрушителей».
Светлана раскрыла книгу там, где угол странички был загнут.
...разбилась. Разрушительница Пчела закричала:
«Что ты сделал? Какие проклятые чары пытался наложить на меня?»
Балеорн ответил:
«Успокойтесь. Это одна из очень старых методик очистки души, примитивная, прямо скажу – топорная. И магии в ней меньше, чем в этой пепельнице».
Разрушительница Пчела нахмурилась и спросила:
«Что еще за очистка души?»
«Все, что вы делаете, что происходит с вами в жизни, записывается как бы в одну книгу, и на самом деле мы помним все, но слишком долго приходится листать, чтобы найти нужную страницу. А память о боли лишает вас разума и сил. То, о чем вы рассказали мне, было написано огромными горящими рунами и разделяло вашу жизнь, вашу книгу пополам», – ответил Балеорн.
«И ты стер эту запись!» – воскликнула Разрушительница.
«Нет, – ответил Балеорн. – Это невозможно. Да и вы ведь помните все, что рассказали».
Разрушительница прислушалась к себе и поняла, что эльф говорит правду. Ушла не память, как она опасалась, а лишь боль.
«И в чем состоит твой метод?» – спросила она хмуро.
«Чтобы размер рун, которыми записана ваша память, уменьшился до нормального, вы должны рассказать о том случае минимум десять раз, – ответил Балеорн. – Тогда тот эпизод остался бы в вашей книге как обычный, незначительный...»
«Десять раз? Ну уж нет!» – закричала Пчела.
«Я знал, что у меня не будет такого шанса, – сказал Балеорн. – Я применил к вам свою Чи, чтобы вам казалось, что вы рассказали это десять раз».
«Но... вместе с памятью о боли ты лишил меня моей силы!» – рассердилась Разрушительница.
«Ничего подобного, – сказал эльф. – Вы же сейчас, когда хотели ударить меня, призвали свою Цин. Я очень юный маг, но я думаю, что для того чтобы владеть Цин, так же как и Чи, совсем не обязательно все время помнить, как ты призвал силу в первый раз. Боль уходит, навык остается».
И тогда Пчела спросила его: «Зачем ты это сделал?»
«Что бы вы ни говорили о братстве по оружию, Буровею больно даже думать, что кто-то будет касаться вас, – ответил эльф. – Да и я противен вам, я же вижу. А теперь нам с вами совершенно незачем заниматься любовью. Вы обещали убить меня, так сделайте это, и я обрету покой».
Светлана покосилась на подругу. Карина дышала ровно, щеки ее начали розоветь. На всякий случай целительница проверила пульс и вернулась к книге. Теперь она заметила примечание, сделанное на полях другим почерком. Светлана решила, что это пометки хозяина библиотеки, Лакгаэра.
Балеорн обманул Разрушительницу. Он соврал, чтобы придать своим словам больше веса, чтобы Пчела поверила ему. Таких методик никогда не существовало. Балеорн создал ее сам, но, к сожалению, никогда и нигде не описывал это свое изобретение. Несомненно, Тигран при создании своего метода воспользовался идеей Балеорна, но воплотил ее, пользуясь словами самого Верховного мага, примитивно и топорно.
Карина зашевелилась. Светлана отложила книгу и увидела, что по лицу подруги текут слезы. Целительница взяла ее за руку.
– Мне было так хорошо, – тихо проговорила Карина. – Знаешь, какое это счастье – просыпаться каждое утро и видеть любимое лицо. Вместе завтракать, разговаривать, гулять. Что-то делать вместе...
– Я помню, – ответила Светлана. – Ты всегда хотела именно этого – делать что-то вместе со своим мужчиной. А тебе этого не было дано. Из-за твоего проклятия.
– Да. И теперь я словно в сказку попала. Шенвэль, он такой. Он все понимал, все, даже то, чего я не говорила, то, о чем думаю-то украдкой. И я понимаю его. Я подумала, что ошибалась. Что это и есть любовь.
– Карина, это надо просто пережить, – сказала целительница. – Как осаду, как болезнь. И это пережить можно. Он сидх, Кариночка. Вы все равно никогда не смогли бы быть вместе.
– Нам ли с тобой, – с болью в голосе воскликнула подруга, – бороться за чистоту расы?
– За это поборются и без нас, – ответила Светлана. – Ты хочешь на его голову отряд Чистильщиков навести? Говорят, имперский маг пошел на поправку.
Карина молчала. Целительница хотела добавить еще, что покушения на эльфку Карине сидхи не простят. Но в этот миг один из черных зигзагов, крутившихся в ауре Карины, потянулся к Светлане. В следующий миг пучок Цин хлестнул ее. Ведьма зашлась от боли.
Заклятье ограждало Карину от тех, кто пытался призвать к разуму ведьмы.
– Что с тобой? – спросила Карина испуганно.
– Ногу свело, – пробормотала целительница и продолжала: – Твои вещи я забрала, как ты просила. Но если хочешь, давай вернемся в замок Ивана прямо сейчас. Владиславу что-нибудь наплетешь. Он ждет тебя, весь такой жалкий и несчастный.
– Нет, – отрешенно улыбаясь, сказала Карина. – Я останусь.
Последний раз такую улыбку Светлана видела у шедшего на костер последователя Барраха. Его казнили за то, что он отравил колодцы в четырех деревнях.
– Сила любви творит невозможное, – продолжала подруга. – Шенвэль не любит меня. Да и кто я такая, Света, чтобы он любил меня? Но моей любви хватит на нас двоих. Я пойду до конца, чего бы это мне ни стоило.
– Что же, – сказала Светлана спокойно. – Корзина снаружи. Пойдем, принесем ее. Я помогу тебе разобрать вещи.
Карина протянула руку за халатом и тут заметила на тумбочке хрустальную иглу. Лицо ее исказилось от отвращения.
– Это твой Осколок Льда? – спросила Светлана. Подруга кивнула. – Я нашла его на ковре. Как он там очутился?
Глаза Карины снова наполнились слезами. Целительнице это не понравилось. Раньше за подругой не замечалось подобной мягкотелости.
– Шенвэль сорвал его с меня, когда я... О Перун и Ладо! Я пыталась убить его, в ту, самую первую нашу ночь. Поверить не могу! Я совсем об этом забыла. Представляешь, Светик! Я пыталась убить Шенвэля!
Светлана подумала, что еще совсем недавно жил да был Тенквисс, шустрый такой линдворм, и произнесла:
– Не может быть! Расскажи-ка мне поподробнее. Может, тебе это приснилось?
Карина рассказывала, подруга участливо качала головой и охала.
– Давай его выбросим, – снова сказала Карина. – Или, если хочешь, возьми себе.
Светлана пристально посмотрела на Карину.
– Шенвэль не хочет, чтобы я его носила, – пояснила та, все еще шмыгая носом.
– Он так и сказал? – мягко спросила целительница.
– Да. «Чтобы я его на тебе больше не видел», – кивнула Карина.
Целительница взяла ведьму за руку.
– Но ведь Шенвэля сейчас здесь нет, – ровным голосом сказала Светлана. – Он, наверно, имел в виду, чтобы ты просто перед его приходом всегда снимала Осколок Льда, правда?
– Правда, – прошептала Карина.
– А сейчас давай наденем его, – произнесла Светлана ласково. – Смотри, что мы сделаем.
Целительница сняла с шеи серебряную цепочку и продела ее в отверстие в толстом конце иглы.
– Если там и была темная магия, серебро ее уже снимает, видишь? – так же ласково, словно разговаривала с ребенком, продолжала Светлана. – Надень его, Карина.
Ведьма приняла цепочку с хрустальной подвеской из рук целительницы и послушно надела его на шею.
– Ах! – воскликнула Карина, хватаясь за грудь. – Холодно!
Ведьма рухнула на кровать. Вокруг нее взметнулись и опали черные молнии. Светлана нахмурилась, проверила пульс.
– Я в порядке, – слабым голосом отвечала Карина.
– А вот я – нет, – сказала целительница.
Светлана уже вымоталась донельзя, а впереди был еще целый день работы. Надо было осмотреть Ундину и Сабрину, тяжело переживавших потерю Синергистов, и дежурить над морем. Целительница прилегла рядом с Кариной.
– Я бы что-нибудь съела, – сказала Светлана.
– А я бы выпила, – раздался от дверей низкий голос. – В розарии жарко, как на раскаленной сковороде...
– Марина, отпусти ты меня, – простонала Зарина, подлетая Марине. – Помру до вечера...
Марина пожала плечами.
– Я тебе полдня засчитаю, – сказала она мягко. – Лети, что уж.
– Спасибо тебе, Мариночка! – воскликнула счастливая ведьма и прибавила ходу.
Поймав у самого побережья нисходящий воздушный поток, Зарина мягко приземлилась на песок в укромном заливчике. Здесь можно было переодеться, не опасаясь ничьих любопытных глаз. Ведьма чуть не кувырнулась с метлы, хотя условия посадки были наилегчайшие. Ведьма быстро скинула тяжелую форму, извлекла из корзины свое цивильное платье. Зарина натянула черную длинную юбку и алую рубаху с широкими рукавами, затем пришла очередь черного жилета. На лацкане гордо горела тремя красными глазками брошь, подарок Гёсы. С особым удовольствием ведьма сбросила кожаные башмаки и надела удобные туфли лодочкой на высоком каблуке, тонком, как спица, и остром, как стилет. Теперь она была на голову выше своего возлюбленного. На голову Зарина повязала алый платок, украшенный многочисленными черными крючочками рун. От ее шлем-косы остался торчать только хвостик – ведьма не хотела подчеркивать свою профессию. Другой алый платок, расшитый такими же рунами, только значительно больший по размерам, Зарина накрутила себе вокруг талии. Только очень опытный маг разобрал бы в вязи рун на алом шелке защитное заклинание, и только очень опытный воин не отвлекся бы на узкую талию настолько, чтобы заметить под платком кинжал. Хоть в этом костюме Зарина и выглядела настоящей люли, она оставалась экенкой, воинственной дочерью гор.
Зарина вошла в Кулу через Морские ворота и уверенно пробралась через хитросплетение узких улочек. Ведьма знала столицу как свои пять пальцев. Она решила зайти на рынок, купить в лавке аптекаря что-нибудь от головной боли и проведать Гёсу. Ее Синергист охранял павильон, где торговали оружием. В этом виде торговли всегда был риск, что недобросовестный покупатель попробует применить понравившийся клинок в ответ на требование об оплате. Экенские кольчуги, мечи, наконечники для стрел и в особенности кинжалы уступали по качеству только оружию, произведенному сюркистанскими гномами. Но ненамного и к тому же выгодно отличались ценой. Не каждому нужен меч, которым можно рассечь наброшенный на него шелковый платочек или побриться. Экенскими мечами такие фокусы откалывать было нельзя, но для того, чтобы перерубить человека без лат, это оружие вполне годилось. Гёса устроился охранником к Арутюну еще на прошлой неделе, едва встал ка ноги. Экен не мог терпеть, чтобы его кормили женщины, это слишком задевало его мужскую гордость.
Зарина уже слышала шум рынка и видела яркие палатки торговцев в конце узкой улочки. Ведьма схватилась рукой за грудь и остановилась. Ей вдруг стало нечем дышать. Зарина видела идущего ей навстречу Рустама, приказчика Арутюна, но у нее не было сил кивнуть ему. Рустам разговаривал с продавцом воды. Увидев ведьму, экен оставил торговца и направился к ведьме.
– На рынок не ходи, – негромко, но отчетливо произнес Рустам по-экенски, не глядя на Зарину. – Гёсу забрали в Имперскую Канцелярию, тебя ищут...
Ведьма глубоко вздохнула, круто развернулась на каблуках. Из каменной мостовой посыпались искры. В душе Зарины вспыхнул гнев, холодный, как огонек на болоте. Так вот почему ее мутило! Гёсу пытали, мучили. Экен знал, что Зарине, как Синергистке, передадутся все его муки и боль, и гасил ощущения, оберегая ведьму. Но полностью заблокировать каналы Гёса не мог.
Наряд гражданской милиции вывернул из переулка прямо на ведьму. Оглянувшись, Зарина увидела второй наряд, идущий к ней со стороны рынка. Добровольных стражей порядка выделяли из толпы только красные повязки на левом рукаве, но был среди них и один человек в форме.
В черной форме Чистильщиков.
Чистильщик, лейтенант с сытым лицом тоже заметил ведьму и крикнул:
– Только без глупостей!
Зарина увидела черную эбонитовую палочку, которой непринужденно поигрывал офицер. Это был антимагический амулет, при прикосновении он лишал всей Чи и возможности преобразовывать магическую силу еще часа на два. Ведьма замерла на месте, и дружинники окружили ее. Зарина изобразила на лице испуг и смятение, чтобы скрыть внутреннюю улыбку.
– Пройдемте с нами, – сказал лейтенант.
На его гладком лице была усмешка, скорее дружелюбная, чем устрашающая.
– Куда? – спросила ведьма хрипло, хотя знала ответ.
– В Имперскую Канцелярию, – любезно ответил лейтенант.
– Зачем? – прошептала Зарина.
– О, не беспокойтесь, – лейтенант снова беззаботно улыбнулся. – Ответите на парочку вопросов господину имперскому магу, и все.
И тогда ведьма испугалась по-настоящему.
– Ты можешь утолить жажду виноградом, – почтительно сказала Карина. – Вон там, в вазе... Там еще апельсины есть.
Бог Смерти велел ведьме во всем положиться на ту, в чьем имени будет обещание. Утром в разговоре с Шенвэлем эльфка именно это и сказала: «Мое имя обещает...». Но ослепленная ревностью Карина пропустила ее слова мимо ушей. Ведьма вспомнила имя Ваниэль, только когда увидела лицо эльфки. А что еще могло быть в душе бывшей эльфийской снайперши, кроме стрелы? Третья часть указания Ящера, о знаке на теле посланницы, тоже совпадала. Карина решила, что бог говорил о татуировке Ваниэль. Ведь Ежи делали ее себе на случай смерти. Если бы еще посланница бога не оказалась соперницей ведьмы! Но выбирать, увы, не приходилось. Карина сгорала от нетерпения, так ей хотелось поговорить с эльфкой. Но все-таки Ваниэль успела сегодня расстаться с любимым мужчиной, почти умереть и ожить. Даже для эльфки это было многовато. Ведьма набралась терпения и решила дождаться, когда Ваниэль заговорит с ней сама.
Эльфка прошла к креслу, обитому голубым бархатом, и упала в него. Затем потянулась за фруктами.
– Военные хроники, – пробормотала Ваниэль, заметив книжку. – Повышаешь квалификацию?
– Вроде того, – сказала Карина и продолжала, смущаясь: – Ты уж меня прости, Ваниэль, что я тебя так приложила...
– Да, это было от души, – хмыкнула Ваниэль. – Что же ты меня так, хвост Ящера? Я ведь мужика тебе без боя уступила.
Карина шмыгнула носом и сказала примирительно:
– Накатило. Я ж не видела, что это ты. Да, и понимаешь... Мне стало обидно, что вы, сидхи, так долго живете...
«Однако!» – подумала эльфка про себя. Она не смогла бы пробить экран неслышимости, сделанный Шенвэлем. Ваниэль поставила вазу с фруктами себе на колени и с видимым удовольствием стала есть виноград, отщипывая за раз по нескольку ягод. Кинжала она будто не заметила. Карина тем временем вызвала слугу и заказала плотный завтрак. Затем ведьма решила переодеться.
– Пойдем, заберем корзину из розария, – сказала она Светлане, когда слуга ушел. Подруги вышли на террасу.
– Кто-то побывал здесь и забрал все вещи, в которых могла быть Чи ведьмы Карины, – произнес маг.
Глаза у Крона были жуткие, пустые, как у слепца или наркомана. Ивана передернуло.
– Господин барон, вы не знаете, кто это мог быть?
Владислав не сомневался, что вещи Карины забрала Светлана. И хотя бессонными горькими ночами после побега ведьмы барон мечтал о возмездии, сам он на Карину не доносил. И сейчас Владислав понял, что не сможет отдать свою возлюбленную на растерзание Чистильщикам. Зная, что откровенную ложь Крон немедленно почувствует, Владислав лишь пожал плечами. Крон улыбнулся.
– Верю, – сказал имперский маг и достал из кармана наручники. – Но вынужден буду проверить.
Владислав побледнел.
– Я надеюсь, что ты помнишь, что сделали для тебя эти руки, – подставляя запястья, сказал барон.
Судя по головокружительной карьере, которую Крон сделал после войны, разнообразие, появившееся в их отношениях с Искандером благодаря Владиславу, привело императора в восторг.
– Этого я никогда не смогу забыть, – сказал маг таким голосом, что Владислав содрогнулся, поняв, что совершил ошибку.
Как раз о той операции Крону напоминать не следовало.
– А вы, князь? – обратился имперский маг к Ивану. – Кто мог украсть вещи из охраняемых покоев среди бела дня?
Иван затряс головой, прижал руки к груди.
– Скверно, скверно... Ну да ладно, – хмыкнул Крон. – Ты, родной, я знаю, тоже питаешь слабость к волшебницам?
Лицо князя начало постепенно приобретать фамильные твердые черты.
– Твоя подружка сейчас в Куле, надо думать, – сказал Крон. – Придется тоже пригласить ее ко мне в Имперскую Канцелярию.
Князь, собрав все свое мужество, усмехнулся.
– Приглашай, это же твоя работа, – сказал Иван, глядя на мага. – Но если Света сегодня вернется домой хоть на минуту позже обычного, или вовремя, но обиженная тобой, граница Мандры и Сюркистана будет проходить не по Миаран, а по Куне. С завтрашнего дня.
Имперский маг тоже усмехнулся.
– Я понял тебя, князь, – произнес Крон. – Что ж, придется побеседовать с какой-нибудь другой ведьмой из крыла Карины. Но о твоих словах я доложу. Куда следует. Искандера очень заботит надежность восточной границы, ты же знаешь. И такое твое настроение очень, очень расстроит его.
– Доложи, доложи, – кивнул Иван. «Смотри по дороге в штаны не наложи», – подумал он, но вслух сказать не решился. Крон был известен своим крутым нравом. За подобную выходку волшебник вполне мог лишить князя дара речи.
– Мне совершенно неохота телепортировать такую ораву еще раз, – сказал Крон. – Я надеюсь, твой маг не окажет нам в этой маленькой любезности?
Иван вышел из покоев вслед за Кроном. Барона уже вывели, подбадривая дружескими пинками. Владислав обернулся, ища глазами князя. Иван отвел взгляд.
Баронство Ревен, зажатое между предгорьями Стены Мира и Верхней Волынью, было лишь маленьким треугольным лоскутом на карте Черногории.
Да и кто встанет между старыми соратниками, даже если их отношения вдруг испортились?
* * *
Светлана зависла над розарием и увидела тело с растрепанными черными волосами, лежащее ничком в луже крови. Сердце Светланы стукнуло и оборвалось. Она спикировала так стремительно, что метла опасно завихляла в воздухе. У Карины никогда не было оранжевого платья, но это вполне мог быть подарок нового любовника. Ведь Карина убежала с эльфом почти голая. Пьедестал у восточной стены пустовал и вполне подходил для посадки, но ведьма едва не промахнулась. Ломая ногти, Светлана отстегнула корзину с вещами Карины и бросила ее вниз. Затем отослала метлу и спрыгнула с цоколя сама. Ведьма зацепилась за колючую ветку и порвала платье, но даже не заметила этого.Перевернув тело лицом вверх, Светлана тихо ойкнула. Это была не Карина, а эльфка, которая показалась Светлане смутно знакомой. Теперь целительница заметила, что для боевой ведьмы волосы женщины обрезаны слишком коротко. Ведьма вбежала в покои. Нужно было найти Карину – Чи убитого переходило к убийце, и перерабатывалось в ауре, но очень медленно. Сначала целительница увидела кинжал, лежавший в вазе с фруктами, между апельсином и виноградной кистью. Некоторое время целительница не могла отвести глаз от бурой полоски на узком лезвии. Затем усилием воли перевела взгляд на Карину. Обнаженная ведьма сидела на кровати, обхватив себя руками, и медленно покачивалась взад-вперед. Как и предполагала Светлана, большая часть жизненной энергии эльфки обнаружилась в ауре Карины. Но целительница увидела еще кое-что, и кулаки ее непроизвольно сжались.
Карина была плотно укутана в разноцветный магический кокон, по которому вихрились черные молнии. Канал воли ведьмы был блокирован у самой головы, канал страсти и чувственности – чрезмерно раздут. Барон Владислав оказался прав – сидх для чего-то использовал Карину, связав ее магией. Чары, которыми Светлана держала Ивана, по сравнению с этим приворотным заклятьем были все равно что детские помочи по сравнению с кандалами. «Сволочь, – яростно подумала целительница. – О Ердмунганд, какая сволочь!» Ведьма никогда не лишала своих любовников воли, а лишь усиливала влечение к себе. Шенвэль опутал Карину заклинанием, в котором было задействовано Чи всех четырех стихий и даже мертвая сила. Разрушить такой приворот целительница не могла. Светлана вспомнила, как они с Кариной догадались обойти проклятие Ледяного Сердца, снять которое тоже было не под силу целительнице. Возможно, и эти чары можно было обойти. Однако у подруг сейчас было еще одно, более срочное дело. Жизненные силы сидхов превосходили человеческие, но эльфка в розарии могла умереть с минуты на минуту.
– Карина, – окликнула подругу целительница.
Подруга посмотрела на Светлану так, как будто видела в первый раз. Потом губы ее дрогнули.
– Он меня не любит, – прошептала ведьма. – Не любит!
– Сидхи убьют тебя, когда увидят, что ты сделала, – ответила целительница.
– Пусть, – сказала Карина. – К чему мне жить теперь?
– Если тебя убьют, – сказала Светлана, помолчав, – я тоже не смогу жить.
Это возымело действие. Карина поднялась. Светлана достала кинжал из вазы и вложила в руку ведьмы. Они вышли на террасу. Карина опустилась на корточки над телом, снова повернула эльфку лицом вниз.
– Хочешь, я прочту заклинание, – сказала Светлана. Процесс возврата Чи был крайне неприятным. Но если заклинание читал кто-то другой, не сам убийца, то все ощущения доставались именно магу, произнесшему формулу. Ведьма отрицательно покачала головой и приложила кинжал к ране.
– То, что руки эти сделали, все, что взяли, пусть вернется к хозяину своему, все, до последней кровиночки, пусть станет все одно! – нараспев произнесла Карина.
Бурая корка на терракотовых плитках сменила цвет на ярко-красный. Кровь стала жидкой и втянулась обратно в отверстие в спине эльфки. Рана закрылась, осталась только дырка в платье на спине, точно под левой лопаткой, темное пятно сукровицы вокруг него и кровавый потек к плечу. Карина побледнела. Глаза ее закатились, и она рухнула рядом с эльфкой. Светлана подняла подругу заклинанием. Тело поплыло в воздухе. Ведьма хотела переложить подругу на кровать. Целительница ловко провела тело в проеме дверей и сама вошла в покои. Светлана наступила на что-то острое, но невидимое в густом ворсе ковра, и коротко вскрикнула. Чары ослабли, и Карина нырнула вниз. Она уже находилась над кроватью, и благополучно приземлилась на ворох скомканных подушек, но так и не очнулась. Светлана разжала сведенные судорогой пальцы подруга, вынула кинжал, ругая себя за то, что не сделала этого сразу. Карина только чудом не проткнула себе живот при падении. Целительница положила кинжал обратно в вазу с фруктами и вернулась к тому месту, где накололась. Светлана присела на корточки и провела рукой по густому ворсу. Результатом поисков явилась черная хрустальная игла. Светлана сообразила, что это Осколок Льда, который она видела на куртке Карины и который эльф вытащил из ведьмы. Целительница задумчиво посмотрела на артефакт, положила его на тумбочку и села рядом с подругой на кровать. Оставалось только ждать – после возврата Чи человек должен был очнуться сам. Светлана заметила на столике книгу и взяла ее. Ведьма ожидала обнаружить легкий женский роман на мягкой дешевой бумаге, но это оказался старинный эльфийский трактат, написанный еще на пергаменте. Заголовок на титульном листе, украшенном богатыми заставками и причудливыми виньетками, гласил: «Заметки о бунте Разрушителей».
Светлана раскрыла книгу там, где угол странички был загнут.
...разбилась. Разрушительница Пчела закричала:
«Что ты сделал? Какие проклятые чары пытался наложить на меня?»
Балеорн ответил:
«Успокойтесь. Это одна из очень старых методик очистки души, примитивная, прямо скажу – топорная. И магии в ней меньше, чем в этой пепельнице».
Разрушительница Пчела нахмурилась и спросила:
«Что еще за очистка души?»
«Все, что вы делаете, что происходит с вами в жизни, записывается как бы в одну книгу, и на самом деле мы помним все, но слишком долго приходится листать, чтобы найти нужную страницу. А память о боли лишает вас разума и сил. То, о чем вы рассказали мне, было написано огромными горящими рунами и разделяло вашу жизнь, вашу книгу пополам», – ответил Балеорн.
«И ты стер эту запись!» – воскликнула Разрушительница.
«Нет, – ответил Балеорн. – Это невозможно. Да и вы ведь помните все, что рассказали».
Разрушительница прислушалась к себе и поняла, что эльф говорит правду. Ушла не память, как она опасалась, а лишь боль.
«И в чем состоит твой метод?» – спросила она хмуро.
«Чтобы размер рун, которыми записана ваша память, уменьшился до нормального, вы должны рассказать о том случае минимум десять раз, – ответил Балеорн. – Тогда тот эпизод остался бы в вашей книге как обычный, незначительный...»
«Десять раз? Ну уж нет!» – закричала Пчела.
«Я знал, что у меня не будет такого шанса, – сказал Балеорн. – Я применил к вам свою Чи, чтобы вам казалось, что вы рассказали это десять раз».
«Но... вместе с памятью о боли ты лишил меня моей силы!» – рассердилась Разрушительница.
«Ничего подобного, – сказал эльф. – Вы же сейчас, когда хотели ударить меня, призвали свою Цин. Я очень юный маг, но я думаю, что для того чтобы владеть Цин, так же как и Чи, совсем не обязательно все время помнить, как ты призвал силу в первый раз. Боль уходит, навык остается».
И тогда Пчела спросила его: «Зачем ты это сделал?»
«Что бы вы ни говорили о братстве по оружию, Буровею больно даже думать, что кто-то будет касаться вас, – ответил эльф. – Да и я противен вам, я же вижу. А теперь нам с вами совершенно незачем заниматься любовью. Вы обещали убить меня, так сделайте это, и я обрету покой».
Светлана покосилась на подругу. Карина дышала ровно, щеки ее начали розоветь. На всякий случай целительница проверила пульс и вернулась к книге. Теперь она заметила примечание, сделанное на полях другим почерком. Светлана решила, что это пометки хозяина библиотеки, Лакгаэра.
Балеорн обманул Разрушительницу. Он соврал, чтобы придать своим словам больше веса, чтобы Пчела поверила ему. Таких методик никогда не существовало. Балеорн создал ее сам, но, к сожалению, никогда и нигде не описывал это свое изобретение. Несомненно, Тигран при создании своего метода воспользовался идеей Балеорна, но воплотил ее, пользуясь словами самого Верховного мага, примитивно и топорно.
Карина зашевелилась. Светлана отложила книгу и увидела, что по лицу подруги текут слезы. Целительница взяла ее за руку.
– Мне было так хорошо, – тихо проговорила Карина. – Знаешь, какое это счастье – просыпаться каждое утро и видеть любимое лицо. Вместе завтракать, разговаривать, гулять. Что-то делать вместе...
– Я помню, – ответила Светлана. – Ты всегда хотела именно этого – делать что-то вместе со своим мужчиной. А тебе этого не было дано. Из-за твоего проклятия.
– Да. И теперь я словно в сказку попала. Шенвэль, он такой. Он все понимал, все, даже то, чего я не говорила, то, о чем думаю-то украдкой. И я понимаю его. Я подумала, что ошибалась. Что это и есть любовь.
– Карина, это надо просто пережить, – сказала целительница. – Как осаду, как болезнь. И это пережить можно. Он сидх, Кариночка. Вы все равно никогда не смогли бы быть вместе.
– Нам ли с тобой, – с болью в голосе воскликнула подруга, – бороться за чистоту расы?
– За это поборются и без нас, – ответила Светлана. – Ты хочешь на его голову отряд Чистильщиков навести? Говорят, имперский маг пошел на поправку.
Карина молчала. Целительница хотела добавить еще, что покушения на эльфку Карине сидхи не простят. Но в этот миг один из черных зигзагов, крутившихся в ауре Карины, потянулся к Светлане. В следующий миг пучок Цин хлестнул ее. Ведьма зашлась от боли.
Заклятье ограждало Карину от тех, кто пытался призвать к разуму ведьмы.
– Что с тобой? – спросила Карина испуганно.
– Ногу свело, – пробормотала целительница и продолжала: – Твои вещи я забрала, как ты просила. Но если хочешь, давай вернемся в замок Ивана прямо сейчас. Владиславу что-нибудь наплетешь. Он ждет тебя, весь такой жалкий и несчастный.
– Нет, – отрешенно улыбаясь, сказала Карина. – Я останусь.
Последний раз такую улыбку Светлана видела у шедшего на костер последователя Барраха. Его казнили за то, что он отравил колодцы в четырех деревнях.
– Сила любви творит невозможное, – продолжала подруга. – Шенвэль не любит меня. Да и кто я такая, Света, чтобы он любил меня? Но моей любви хватит на нас двоих. Я пойду до конца, чего бы это мне ни стоило.
– Что же, – сказала Светлана спокойно. – Корзина снаружи. Пойдем, принесем ее. Я помогу тебе разобрать вещи.
Карина протянула руку за халатом и тут заметила на тумбочке хрустальную иглу. Лицо ее исказилось от отвращения.
– Это твой Осколок Льда? – спросила Светлана. Подруга кивнула. – Я нашла его на ковре. Как он там очутился?
Глаза Карины снова наполнились слезами. Целительнице это не понравилось. Раньше за подругой не замечалось подобной мягкотелости.
– Шенвэль сорвал его с меня, когда я... О Перун и Ладо! Я пыталась убить его, в ту, самую первую нашу ночь. Поверить не могу! Я совсем об этом забыла. Представляешь, Светик! Я пыталась убить Шенвэля!
Светлана подумала, что еще совсем недавно жил да был Тенквисс, шустрый такой линдворм, и произнесла:
– Не может быть! Расскажи-ка мне поподробнее. Может, тебе это приснилось?
Карина рассказывала, подруга участливо качала головой и охала.
– Давай его выбросим, – снова сказала Карина. – Или, если хочешь, возьми себе.
Светлана пристально посмотрела на Карину.
– Шенвэль не хочет, чтобы я его носила, – пояснила та, все еще шмыгая носом.
– Он так и сказал? – мягко спросила целительница.
– Да. «Чтобы я его на тебе больше не видел», – кивнула Карина.
Целительница взяла ведьму за руку.
– Но ведь Шенвэля сейчас здесь нет, – ровным голосом сказала Светлана. – Он, наверно, имел в виду, чтобы ты просто перед его приходом всегда снимала Осколок Льда, правда?
– Правда, – прошептала Карина.
– А сейчас давай наденем его, – произнесла Светлана ласково. – Смотри, что мы сделаем.
Целительница сняла с шеи серебряную цепочку и продела ее в отверстие в толстом конце иглы.
– Если там и была темная магия, серебро ее уже снимает, видишь? – так же ласково, словно разговаривала с ребенком, продолжала Светлана. – Надень его, Карина.
Ведьма приняла цепочку с хрустальной подвеской из рук целительницы и послушно надела его на шею.
– Ах! – воскликнула Карина, хватаясь за грудь. – Холодно!
Ведьма рухнула на кровать. Вокруг нее взметнулись и опали черные молнии. Светлана нахмурилась, проверила пульс.
– Я в порядке, – слабым голосом отвечала Карина.
– А вот я – нет, – сказала целительница.
Светлана уже вымоталась донельзя, а впереди был еще целый день работы. Надо было осмотреть Ундину и Сабрину, тяжело переживавших потерю Синергистов, и дежурить над морем. Целительница прилегла рядом с Кариной.
– Я бы что-нибудь съела, – сказала Светлана.
– А я бы выпила, – раздался от дверей низкий голос. – В розарии жарко, как на раскаленной сковороде...
* * *
Пролетавшая мимо чайка даже не вскрикнула. Привыкла уже, наверное. Первое время Зарине очень досаждали требовательные пронзительные крики этих наглых птиц, вовсе не желавших делить свое воздушное пространство с боевыми ведьмами. Зарина чуть качнулась на метле, пугая чайку тенью. Птица метнулась в сторону, но и ведьму чуть не вырвало при маневре. «Да что же это такое», – стискивая зубы, подумала Зарина. С утра она чувствовала себя просто прекрасно, вылетела на дежурство вместе с остальным крылом, встала над своим квадратом и уже нашла рыбакам пару косяков тунца. Но последние полчаса с ведьмой творилось что-то странное и пугающее. Да еще форма эта... Марина разрешила ведьмам выходить на работу без курток. Но у Зарины к полудню от жары начало мутиться в голове. Ведьма осторожно развернула метлу в сторону берега и поднялась чуть повыше, чтобы не пролететь мимо Марины – звеньевая, временно назначенная ведьмами старшей крыла, наблюдала за работой крыла сверху.– Марина, отпусти ты меня, – простонала Зарина, подлетая Марине. – Помру до вечера...
Марина пожала плечами.
– Я тебе полдня засчитаю, – сказала она мягко. – Лети, что уж.
– Спасибо тебе, Мариночка! – воскликнула счастливая ведьма и прибавила ходу.
Поймав у самого побережья нисходящий воздушный поток, Зарина мягко приземлилась на песок в укромном заливчике. Здесь можно было переодеться, не опасаясь ничьих любопытных глаз. Ведьма чуть не кувырнулась с метлы, хотя условия посадки были наилегчайшие. Ведьма быстро скинула тяжелую форму, извлекла из корзины свое цивильное платье. Зарина натянула черную длинную юбку и алую рубаху с широкими рукавами, затем пришла очередь черного жилета. На лацкане гордо горела тремя красными глазками брошь, подарок Гёсы. С особым удовольствием ведьма сбросила кожаные башмаки и надела удобные туфли лодочкой на высоком каблуке, тонком, как спица, и остром, как стилет. Теперь она была на голову выше своего возлюбленного. На голову Зарина повязала алый платок, украшенный многочисленными черными крючочками рун. От ее шлем-косы остался торчать только хвостик – ведьма не хотела подчеркивать свою профессию. Другой алый платок, расшитый такими же рунами, только значительно больший по размерам, Зарина накрутила себе вокруг талии. Только очень опытный маг разобрал бы в вязи рун на алом шелке защитное заклинание, и только очень опытный воин не отвлекся бы на узкую талию настолько, чтобы заметить под платком кинжал. Хоть в этом костюме Зарина и выглядела настоящей люли, она оставалась экенкой, воинственной дочерью гор.
Зарина вошла в Кулу через Морские ворота и уверенно пробралась через хитросплетение узких улочек. Ведьма знала столицу как свои пять пальцев. Она решила зайти на рынок, купить в лавке аптекаря что-нибудь от головной боли и проведать Гёсу. Ее Синергист охранял павильон, где торговали оружием. В этом виде торговли всегда был риск, что недобросовестный покупатель попробует применить понравившийся клинок в ответ на требование об оплате. Экенские кольчуги, мечи, наконечники для стрел и в особенности кинжалы уступали по качеству только оружию, произведенному сюркистанскими гномами. Но ненамного и к тому же выгодно отличались ценой. Не каждому нужен меч, которым можно рассечь наброшенный на него шелковый платочек или побриться. Экенскими мечами такие фокусы откалывать было нельзя, но для того, чтобы перерубить человека без лат, это оружие вполне годилось. Гёса устроился охранником к Арутюну еще на прошлой неделе, едва встал ка ноги. Экен не мог терпеть, чтобы его кормили женщины, это слишком задевало его мужскую гордость.
Зарина уже слышала шум рынка и видела яркие палатки торговцев в конце узкой улочки. Ведьма схватилась рукой за грудь и остановилась. Ей вдруг стало нечем дышать. Зарина видела идущего ей навстречу Рустама, приказчика Арутюна, но у нее не было сил кивнуть ему. Рустам разговаривал с продавцом воды. Увидев ведьму, экен оставил торговца и направился к ведьме.
– На рынок не ходи, – негромко, но отчетливо произнес Рустам по-экенски, не глядя на Зарину. – Гёсу забрали в Имперскую Канцелярию, тебя ищут...
Ведьма глубоко вздохнула, круто развернулась на каблуках. Из каменной мостовой посыпались искры. В душе Зарины вспыхнул гнев, холодный, как огонек на болоте. Так вот почему ее мутило! Гёсу пытали, мучили. Экен знал, что Зарине, как Синергистке, передадутся все его муки и боль, и гасил ощущения, оберегая ведьму. Но полностью заблокировать каналы Гёса не мог.
Наряд гражданской милиции вывернул из переулка прямо на ведьму. Оглянувшись, Зарина увидела второй наряд, идущий к ней со стороны рынка. Добровольных стражей порядка выделяли из толпы только красные повязки на левом рукаве, но был среди них и один человек в форме.
В черной форме Чистильщиков.
Чистильщик, лейтенант с сытым лицом тоже заметил ведьму и крикнул:
– Только без глупостей!
Зарина увидела черную эбонитовую палочку, которой непринужденно поигрывал офицер. Это был антимагический амулет, при прикосновении он лишал всей Чи и возможности преобразовывать магическую силу еще часа на два. Ведьма замерла на месте, и дружинники окружили ее. Зарина изобразила на лице испуг и смятение, чтобы скрыть внутреннюю улыбку.
– Пройдемте с нами, – сказал лейтенант.
На его гладком лице была усмешка, скорее дружелюбная, чем устрашающая.
– Куда? – спросила ведьма хрипло, хотя знала ответ.
– В Имперскую Канцелярию, – любезно ответил лейтенант.
– Зачем? – прошептала Зарина.
– О, не беспокойтесь, – лейтенант снова беззаботно улыбнулся. – Ответите на парочку вопросов господину имперскому магу, и все.
И тогда ведьма испугалась по-настоящему.
* * *
Питья в покоях любовников не нашлось.– Ты можешь утолить жажду виноградом, – почтительно сказала Карина. – Вон там, в вазе... Там еще апельсины есть.
Бог Смерти велел ведьме во всем положиться на ту, в чьем имени будет обещание. Утром в разговоре с Шенвэлем эльфка именно это и сказала: «Мое имя обещает...». Но ослепленная ревностью Карина пропустила ее слова мимо ушей. Ведьма вспомнила имя Ваниэль, только когда увидела лицо эльфки. А что еще могло быть в душе бывшей эльфийской снайперши, кроме стрелы? Третья часть указания Ящера, о знаке на теле посланницы, тоже совпадала. Карина решила, что бог говорил о татуировке Ваниэль. Ведь Ежи делали ее себе на случай смерти. Если бы еще посланница бога не оказалась соперницей ведьмы! Но выбирать, увы, не приходилось. Карина сгорала от нетерпения, так ей хотелось поговорить с эльфкой. Но все-таки Ваниэль успела сегодня расстаться с любимым мужчиной, почти умереть и ожить. Даже для эльфки это было многовато. Ведьма набралась терпения и решила дождаться, когда Ваниэль заговорит с ней сама.
Эльфка прошла к креслу, обитому голубым бархатом, и упала в него. Затем потянулась за фруктами.
– Военные хроники, – пробормотала Ваниэль, заметив книжку. – Повышаешь квалификацию?
– Вроде того, – сказала Карина и продолжала, смущаясь: – Ты уж меня прости, Ваниэль, что я тебя так приложила...
– Да, это было от души, – хмыкнула Ваниэль. – Что же ты меня так, хвост Ящера? Я ведь мужика тебе без боя уступила.
Карина шмыгнула носом и сказала примирительно:
– Накатило. Я ж не видела, что это ты. Да, и понимаешь... Мне стало обидно, что вы, сидхи, так долго живете...
«Однако!» – подумала эльфка про себя. Она не смогла бы пробить экран неслышимости, сделанный Шенвэлем. Ваниэль поставила вазу с фруктами себе на колени и с видимым удовольствием стала есть виноград, отщипывая за раз по нескольку ягод. Кинжала она будто не заметила. Карина тем временем вызвала слугу и заказала плотный завтрак. Затем ведьма решила переодеться.
– Пойдем, заберем корзину из розария, – сказала она Светлане, когда слуга ушел. Подруги вышли на террасу.