Страница:
* * *
Врачи и ведьмы стояли у ограды госпитального парка и наблюдали за битвой в замке. Михей увязался за взрослыми, Марина взяла мальчика к себе под плащ, чтоб он не простудился под дождем. Ведьмы обменивались малопонятными комментариями.– Теперь если только «на выверт», – сказала Инна, когда замок начал осыпаться в залив.
Марина покачала головой.
– Не думаю, – возразила звеньевая. – Огонь ушел в подземелья, слишком велика встречная тяга...
Владислав нервно прохаживался вдоль ограды туда-сюда, бросая короткие взгляды на пылающий замок. Надежда барона увидеть на фоне пламени четыре фигуры на метлах таяла с каждой секундой, как снег под весенним дождем. Поджер тоже чувствовал себя не лучшим образом, но пока еще держал себя в руках.
– Ну зачем, зачем она пошла туда, – пробормотал хирург себе под нос.
Владислав, однако, услышал Поджера.
– Князь ее не пускал, – сказал барон. – Но Светлана вырвалась, чуть ли не силой... Мы не смогли ее удержать.
Поджер давно был знаком с бароном, но каждый раз благородство и стойкость Владислава изумляли его ученика. Владислав пытался успокоить его, чуть ли не извинялся, хотя сам чуть с ума не сходил от беспокойства за свою подругу.
– Я не о Свете, – произнес Поджер неохотно. – Карина вытащила ее во время бойни в Мир Минасе. Но Карина-то зачем осталась в замке?
– Света сказала, что Карина пошла за магом, который их нанял, – дрогнувшим голосом ответил барон.
Поджер покачал головой.
– Похвальная верность работодателю, – заметил Эней. – Но ведьмы, которых я встречал, были более практичны.
– Смотрите, смотрите! – возбужденно закричал Михей. – Водяной столб! Это сидхи сделали, отвели воду от нас, да?
– Да, – кивнула Марина. – Это они расстарались...
Водяная гора разбилась о гору каменную, наступила тишина. Врачи смотрели на голую, блестящую в лунных лучах вершину Круки. Поджер только сейчас обратил внимание, что дождь кончился. Ждать больше было нечего. То есть некого. Поджер ощутил холодную пустоту в груди. «Полюбишь ведьму – наплачешься», – вспомнилась хирургу фронтовая поговорка Поджер взглянул на Владислава. Лицо того искажала мука, губы барона дрожали.
Эней сплюнул.
– Ну, сейчас начнется, – сказал он. – Понабегут увечные...
– Пойдемте, – сказал Поджер с усилием. – Чистые халаты у Адрианы возьмем...
– Пожалуй, полетим и мы, – сказала Марина. Звеньевая с трудом сдерживалась, чтобы ничем не выдать своего ликования. – Ждать нам больше некого, а места в палатах сейчас понадобятся.
Эней открыл ворота. С висевшей над проходом эмблемы госпиталя, креста и полумесяца из перевитых стальных прутьев, посыпались холодные капли. Михею вдруг пришло в голову, что мать могла уже вернуться из морга, не найти его и очень рассердиться. Мальчик вприпрыжку бросился к приемному покою, разбрызгивая воду из луж босыми пятками. Ведьмы и хирурги тоже двинулись по аллее. Налетел ветер, горький, пахнущий дымом, смешался с терпким запахом цветов боярышника. Под влиянием магии, которой воздух насытился сильнее, чем влагой, цветы на кустах раскрылись и казались Поджеру зияющими ранами. Почти у самого входа в отделение были прикопаны два помятых куста герани, которые показались хирургу очень знакомыми. Но он привык их видеть в приемном покое. Поджер задумчиво посмотрел на цветы.
– Фаут[6], – вдруг услышал он. – Штай... Штай, вор Гатт[7]...
Пока врачи и ведьмы стояли около ворот, мимо них никто не проходил. Темные эльфы не стали изменять своим партизанским привычкам и пришли с черного хода – еще одни ворота на территорию госпиталя находились за моргом. А Поджер и не знал, что уроженцы Лихого Леса живут в Рабине и так хорошо знают все входы и выходы на человеческой половине города.
Хирург остановился на ступеньках, пропуская остальных.
– Ты идешь? – спросил Эней, придерживая дверь.
Поджер отрицательно покачал головой.
– Хочу побыть тут немного, – сказал хирург.
Дверь приемного покоя захлопнулась. Поджер выжидательно посмотрел на боярышник.
Кусты рядом с геранью зашевелились. Врач нахмурился. Ему не хотелось, чтобы ночной гость раздавил многострадальные цветы. Эльф оказался достаточно ловок и выбрался на дорожку, не повредив герань. Пришелец вступил в освещенный круг перед дверью госпиталя. Поджер увидел, что это эльфка с черными, коротко обрезанными волосами. Серебряная вышивка тихо мерцала на ее синем платье, а левый рукав был оторван по самое плечо. На груди гостьи висел массивный серебряный кулон.
– Вор блюд гефлюсст им де хелп лишт'ет[8], – тихо сказала эльфка.
Хирурга не первый раз принимали за полукровку благодаря его внешности, хотя ни темных, да и никаких других эльфов среди предков Поджера не было. «А вот ты, пожалуй, да», – думал хирург, глядя в зеленые глаза ночной гостьи. У чистокровных темных эльфов зрачки были кошачьи, вертикальные, а у этой эльфки – круглые, человеческие.
– И'нне хаффлинг[9], – ответил Поджер.
– Но ты же понимаешь наш язык, – сказала эльфка, от растерянности перейдя на мандречь.
– Я учился в Келенборносте, – сообщил Поджер.
В глазах эльфки мелькнуло уважение. В Келенборносте, пограничном городе Лихого Леса, находилась самая старая и самая уважаемая в Мандре медицинская школа – Храм Красной Змеи.
– Помоги нам, человек, – сказала она.
Кровь ударила Поджеру в голову. Он ощутил короткое покалывание в висках.
– А почему я должен помочь тебе? – спросил хирург и продолжал, все повышая голос: – Кто-то из вас поранился, сдерживая волну, которую поднял ваш соплеменник... А сколько людей погибло? И им уже никто не поможет! А все из-за страшной эльфийской игрушки, Эрустима вашего проклятого! Лайтонд бредил жезлом, и ему было все равно, сколько людей и сидхов надо погубить для того, чтобы завладеть им! А почему мне теперь должно быть не все равно, скажи мне?
Поджер остановился, задыхаясь и с ужасом чувствуя, что сейчас заплачет. Эльфка убедилась, что он закончил, и тихо произнесла.
– Эрустим создала Разрушительница, мандреченка. Вы подобны одаренным, но безумным детям, которые создают ужасные игрушки. Игрушки, которые надо отобрать у вас для вашей же пользы, пока вы не погубили себя... Что же, извини. Я думала, что клятва, которую ты дал в Келенборносте, для тебя не пустой звук. Но я забыла, что у вас – у единственного народа в обитаемом мире – существует бог, который учит нарушать клятву, когда она становится неудобна!
Из приемного покоя выглянула Марина. Увидев ведьму, эльфка попятилась и подняла руки в защитном жесте. Ведьма тоже вскинула руки.
– Не трогай ее, – через плечо сказал хирург Марине.
– Как скажете, – отвечала боевая ведьма.
Звено Марины и заспанные ведьмы тройки Зарины вышли на крыльцо.
– Мы улетаем. Еще раз благодарим за помощь.
С аллеи ведьмы взлететь не могли, мешали густые ветви лип. Небесным воительницам пришлось выйти за ворота. Поджер проводил взглядом темные силуэты, поднимающиеся в небо. У хирурга снова комок подкатил к горлу. «Я ведь знал, что раньше или позже все кончится именно так, – думал Поджер, пытаясь справиться с собой. – Почему же мне так больно?»
Когда он снова посмотрел на дорожку, эльфки там уже не было. Хирург вздохнул, спустился со ступенек и пробрался сквозь кусты. Три смутные фигуры расположились у ближайшей липы. Поджер подошел ближе, увидел спину эльфки и через ее плечо – лицо лежащего сидха, которое от скул до подбородка скрывала разбойничья маска. Еще один сидх сидел рядом. Поджер заметил, что у мужчины нет левой руки до самого плеча. Хирурга пробил холодный пот. Если бы не чары, сидх уже умер бы от потери крови.
– Хоть бинтов дай, – произнес однорукий.
Его голос показался Поджеру знакомым.
– Немедленно в приемный покой, – сказал хирург. – Вы не принесли с собой руку? Еще можно пришить...
Однорукий хрипло рассмеялся.
– Что ж ты не пришил, когда еще можно было? – спросил он.
– Так это ты, Ульрик, – пробормотал Поджер.
Глава Чистильщиков настояла, чтобы после экзекуции Ульрика поместили в мандреченский госпиталь. Княгиня сообщила, что известны случаи, когда эльфийские маги приращивают отрубленную конечность назад, и по закону даже ничего сделать нельзя – ведь приговор был приведен в исполнение.
Эльфка буркнула не оборачиваясь:
– Да что ты с ним разговариваешь...
Хирург снова взглянул на лежащего. Теперь он понял, что на лице сидха вовсе не разбойничья маска, а повязка, охватывающая виски, скулы и подбородок, как если бы у него болели зубы. Ткань побурела от крови. Поджер покосился на обнаженную руку эльфки. Стало ясно, каким образом женщина лишилась рукава. Сидха чем-то от души приложили по лицу, серпом или даже топором.
– Если вам нужна моя помощь, поторопитесь, – сказал Поджер сухо. – Сейчас сюда прибудут еще раненые...
Он повернулся и пошел к госпиталю. Затрещали мокрые ветки – сидхи последовали за хирургом. Поджер толкнул дверь и увидел Энея, лежащего на полу посреди приемного покоя. Рядом с Марваком на коленях стоял барон Ревенский и хлопал хирурга по щекам.
– Что с ним? – спросил Поджер.
– Не знаю, – ответил Владислав растерянно. – Мы попрощались с ведьмами, он закатил глаза, захрипел и упал...
Эней невнятно застонал, выругался и сел.
– Приятная новость, – произнес он, потирая виски. – Карина и Светлана живы.
Поджер почувствовал острое, почти невыносимое облегчение. Он увидел, как губы барона беззвучно зашевелились, – Владислав тоже возносил хвалу богам.
– Ведьмы успели покинуть замок, с ними Верховный маг Фейре, в очень тяжелом состоянии, – продолжал Эней. – Карина не смогла оседлать метлу, ее несут, но физически она не пострадала, как я понял... А упал я потому, что тут вторая телепатемма наложилась. Сидх с КПП передал, что князь Иван ранен. Сотрясение мозга и, по-моему, что-то с рукой... Они тоже скоро будут здесь.
– Сам сотрясение мозга с этими телепатеммами не заработай смотри, – проворчал Поджер.
– Теперь ты в порядке? – спросил Владислав.
Эней кивнул, и они с бароном поднялись на ноги.
– А вот и первые пострадавшие, – сказал Марвак, глядя на вошедших эльфов.
– Я возьму их, а вы с бароном готовьтесь к прибытию следующих, – произнес Поджер и добавил, обращаясь к раненому. – Пойдемте в перевязочную, я осмотрю вас.
В перевязочной хирург прошел к шкафчику с инструментом, а раненому указал на кушетку у стены.
– Мне надо промыть рану, откройте лицо, – приказал хирург и отодвинул пачку застиранных бинтов. Коробка со стерильными тампонами, насколько он помнил, стояла в самой глубине шкафа. Поджер услышал, как раненый резко и сильно выдохнул, а затем раздался голос эльфки:
– Коммдан, Марфор. И хелп ди[10].
Поджер обернулся и увидел, что сидхи уже в перевязочной. Раненый полулежал на кушетке, по лицу его текла кровь. Сидх, видимо, неудачно дернул, когда начал разматывать повязку и часть кровавой корки оторвалась вместе с тканью. Эльфка сидела на корточках рядом с ним и осторожно отлепляла ткань от раны. Глаза Марфора лихорадочно блестели из-под бурой корки, он прерывисто дышал. Ульрик держал Марфора за руку.
– Ну чего ты, – ободряюще произнес однорукий столяр. – В тот раз, наверно, больнее было...
При упоминании о «том разе» эльфка вздрогнула так сильно, что это заметил даже Поджер. Она сняла импровизированную повязку, поднялась на ноги, одернула платье и прошла к ведру, стоявшему под рукомойником, чтобы выбросить окровавленную ткань. Поджер на миг словно увидел глазами эльфки обшарпанные стены, застиранную простыню, свисавшую с кушетки, убогий рукомойник с отбитым носиком.
– Подождите в коридоре, – сказал хирург. – Я не собираюсь пытать вашего товарища. А если вы мне не доверяете, можете уходить той же дорогой, что пришли.
Ульрик вздохнул и направился к выходу.
– Пойдем, Ваниэль, – сказал он.
– Пожалуйста, не закрывайте дверь, – попросила эльфка.
Поджер покачал головой:
– Ну хорошо, не буду.
Сидхи устроились на скамеечке в коридоре напротив перевязочной. Поджер набрал в миску холодной воды, смочил тампон и стал оттирать засохшую кровь. Он чувствовал, что Ваниэль неотрывно наблюдает за его руками, и это раздражало хирурга. Впрочем, раздражение не помешало Поджеру выполнить процедуру аккуратно и точно. Проходившая мимо Адриана заглянула в открытую дверь.
– Я вам нужна? – спросила медсестра.
– Пока нет, – сказал Поджер, бросил пропитавшийся кровью тампон в ведро и взял чистый. – Хотя да. Приготовьте комплект документов, стандартный договор на операцию.
Адриана удалилась.
«Да, не повезло парню, – думал Поджер. Мужская привлекательность много значила для сидхов. Черты лица Марфора, освобожденные от кровавой корки, поражали редкой красотой. Теперь же их перечеркнула безобразная дуга. Полукруг на щеке выглядел вторым ртом сидха, и этот рот, алый, с хищными узкими губами, от виска до виска растягивала чудовищная ухмылка. Наибольшей глубины рана достигала на правом виске и скуле – там сквозь измятые мышцы скользко белела кость. Верхняя губа сохранила свою подвижность, хотя разрыв проходил как раз между носом и ртом. На левой щеке рана превращалась в неопасную царапину.
– Чем это вас так? – спросил хирург.
– Направленным пучком Цин, – ответил эльф глухо.
– Сейчас? – изумился Поджер.
– Давно.
Поджер задумчиво посмотрел на Марфора. Сидх казался слишком молодым для того, чтобы участвовать в бунте Детей Волоса. «Хотя кто вас разберет!» – подумал хирург.
– Вы знаете, наверное, что раны, нанесенные мертвой силой, очень плохо срастаются, а полностью не заживают никогда, – продолжал сидх. – Шрам раскрылся от перенапряжения, когда я колдовал сейчас.
Поджер и сам теперь заметил следы от старого шва, досадливо скривился.
– А зашивали вас чем? – осведомился хирург. – Сапожной дратвой?
– Тетивой, – сказал сидх. – От легкого лука.
Услышав про лук, Ваниэль подалась вперед на скамеечке. Все было ясно, даже причина, по которой Марфор, по внешности явно – ледяной эльф, принял участие в борьбе темных эльфов за свою независимость. У Поджера захватило дух. «Не может быть», – подумал он и пристально взглянул на Ваниэль.
– Больше ничего под рукой не нашлось, – нервно произнесла эльфка.
Ульрик толкнул ее коленом, и Ваниэль закусила губу.
– Напоминаю, – сказал Ульрик, тяжело глядя на Поджера. – Что император Искандер, как только пришел к власти, объявил амнистию всем, кто воевал против Мандры во время правления дракона.
Хирург пожал плечами.
– Если война закончена – она закончена, – сказал Поджер равнодушно.
Ваниэль посмотрела на Поджера с задумчивым интересом, но хирург сделал вид, что не замечает ее взгляда.
– Ну прямо мои слова, – с трудом усмехнулся Марфор.
«Именно», – подумал Поджер и сказал:
– Я могу зашить вашу рану снова. Кстати, у вас медицинская страховка с собой?
Эльф кивнул.
– Прекрасно, – произнес хирург. – В этом случае, вы просто выпишете поручение по обычной форме, и все покроет банк. Проведем как «увечье при общественных работах», там есть такая графа. Однако со своей стороны могу порекомендовать нечто лучшее.
– И что же? – спросил Марфор.
– У нас есть мазь специально для обработки ран от мертвой силы, – непринужденно закончил Поджер. Хирург знал, что в эльфийские госпитали это лекарство не поставляется. По соображениям государственной безопасности. Поджер физически ощутил на себе восхищенный взгляд Ваниэль.
– Как продвинулась вперед медицина! – пробормотал Марфор. – Откуда вы его раздобыли?
– Все мандреченские госпитали комплектуются этой мазью, на случай поступления пациентов, пострадавших в схватке с некромантами, – пояснил хирург. – Хотя и в очень небольшом количестве, поскольку такие повреждения очень редки. Потом медсестра наложит обычную асептическую повязку. Через неделю от вашего шрама останется только тонкая розовая полоска. А может, и раньше, срок действия указан для людей. Под загаром к концу лета даже видно не будет...
– И во сколько это обойдется? – спросил Марфор.
– Подобную операцию страховка целиком не покроет. Нужно будет доплатить. – Поджер прикинул в уме: – Восемь с половиной кун, или четыре ногаты, или две серебряные гривны.
Ульрик тихо крякнул.
– Из чего эта ваша мазь сделана, из серебра, что ли? – спросил однорукий столяр.
– Ты почти угадал, – сказал хирург холодно. – Ну, плюс чары, наложенные магом, который владеет мертвой силой, а также деготь и масла для заживления раны. Я не настаиваю, я просто предложил.
– У меня с собой только три куны, – с сожалением произнес Марфор. – Очень жаль, вы так все расписали...
– Не переживай, – сказал Ульрик, роясь в карманах. – Мы за тебя заплатим, отдашь потом. Хотя нет, у меня самого одна ногата...
– Сколько еще не хватает? – спросила Ваниэль.
– Три с половиной куны, – сказал Поджер.
Эльфка завела руки назад, расстегивая кулон. При этом ее грудь отчетливо обозначилась под платьем. Хирург почувствовал, как у него пересохло во рту. Он отвел взгляд.
– Возьмите, пожалуйста, – сказала Ваниэль.
Поджер принял украшение, прикинул на руке его вес и удовлетворенно кивнул.
– Теперь должно хватить, даже с лихвой, – сказал он, вставая. – Пойдемте в дежурку и все оформим.
Марфор с трудом сел.
– Ульрик вполне может оформить все за вас, – сказал Поджер. – Паспорт только дайте и страховку.
Сидх подал хирургу документы и снова лег. Ульрик вместе с Поджером вышли из перевязочной, а Ваниэль осталась с раненым. Поджер успел увидеть, как эльфка присела на кушетку рядом с Марфором и нежно погладила его по волосам, а тот в ответ прижал ее ладонь к своему изуродованному лицу.
* * *
Аура Владислава, ходившего кругами по приемному покою, переливалась фиолетовым и черным. Тревогой и страхом. Барон думал о том, что за это время от замка до госпиталя можно было доползти, не то что долететь, и не обратил на медсестру никакого внимания.Адриана зашла в дежурку, достала бланки договора и квитанции из ящика стола и заглянула за шкаф с халатами. Там стояла небольшая коечка, где можно было прикорнуть во время дежурства. Адриана думала, что Михей там. Медсестра ожидала обнаружить сына спящим, но она ошиблась. Сначала она увидела стоящий на койке заплечный мешок Михея, из которого торчал уголок свидетельства о браке Адрианы. Медсестра очень удивилась, зачем сын взял с собой свидетельство, и хотела спросить об этом. Тут она увидела в руках у Михея деревянного солдата. Мальчик, азартно сопя, вкладывал в руку солдатику блестящую сабельку.
Адриана нахмурилась.
У Михея никогда не было такой игрушки и не могло быть – на трилистник, вышитый на крохотном плаще солдата, пошло больше серебра, чем Адриана зарабатывала за месяц.
– Мама, смотри, какой у меня солдатик! – закричал Михей.
– Я вижу, – сказала Адриана. – Где ты его взял?
– Мне его подарил сидх! – сообщил мальчик. – Когда...
Он увидел алую сферу, стремительно набухавшую в ладонях матери, и осекся.
– Положи игрушку вон туда, на железный поддон, – ровным голосом сказала Адриана. Про себя она молилась только о том, чтобы дом, в котором Михей украл солдатика, тоже сгорел. Только такого позора еще не хватало их семье.
– Я не украл его! – чуть не плача, произнес Михей. – Не надо, мама!
Адриана наморщилась.
– Хватит врать, – сказала она. – Это недостойно мужчины. Делай, что сказано.
Мальчик, хлюпнув носом, положил игрушку в поддон.
– Это правда! – заливаясь слезами, выл Михей. – Мне подарил сидх! Однорукий! Он пришел сказать, чтобы мы уходили, потому что замок сейчас развалится и волной наш дом разрушит! Да вот же он!
Он указал за спину матери. Адриана покачала головой и хотела метнуть алый шар в поддон, как вдруг за ее спиной раздался спокойный голос:
– Мальчик сказал правду. Это я подарил ему игрушку.
Изумленная Адриана обернулась. У стойки обнаружились Поджер и однорукий сидх. Адриане показалось, что она узнала его. Ульрик, кажется, так звали ухажера княжны. Сидх лежал в госпитале после ампутации. Хотя, даже если лица она теперь и не помнила, медсестре почему-то казалось, что в Рабине не так уж много одноруких сидхов. Ноги у медсестры стали, как ватные.
– Мы с товарищем были в вашем доме, – сказал Ульрик. – Ваш князь объявил эвакуацию, а мы встали вдоль берега, чтобы сдержать волну. И я подарил вашему сыну игрушку, чтобы успокоить мальчика.
Адриана странно усмехнулась и сказала:
– Ваш товарищ получил рану в лицо, когда сдерживал волну, не так ли?
– Ну да, вы же видели его в перевязочной, – нетерпеливо сказал Поджер. – Где документы, которые я просил вас приготовить?
Адриана подала хирургу бумаги. Обмакнув перо в замызганную чернильницу, Поджер начал заполнять карту. Раскрыв паспорт сидха, он переписал имя пациента и номер документа, а затем перешел к графе «диагноз».
– Я же говорил! – воскликнул Михей. – А ты мне не поверила! Вот почему, мама?
Медсестре пришла в голову новая мысль.
– А что делал папа, – обернувшись к сыну, медленно произнесла Адриана. – Что он делал, когда пришли сидхи?
Михей насупился.
– Спал.
– Спал? – тоном, от которого Поджер чуть не посадил кляксу, а у Ульрика мурашки побежали по коже, повторила Адриана. – Спал?
– Я пытался его разбудить, – начал Ульрик. – Но...
Он замолчал, увидев выражение лица медсестры. Адриана подошла к койке и вытащила из мешка свидетельство о браке. Ульрик понял, что женщина сейчас разорвет его в клочки.
– Не надо, – сказал эльф торопливо. – Ваш муж умер. Мы не смогли его разбудить, он остался в доме и захлебнулся. Покажете свидетельство, может, еще получите компенсацию по случаю потери кормильца.
Ульрик ожидал слез, крика, ведь все получилось так скомкано, он не успел подготовить женщину к ужасному известию. На лице медсестры не отразилось ничего – ни боли, ни удивления. То, что мальчик не произнес ни звука, удивило эльфа гораздо меньше. Адриана засунула свидетельство обратно в мешок.
– Адриана... – пробормотал Поджер. – Вы сможете работать? Если хотите, я попрошу Марвака обработать рану этого сидха и отпущу вас...
Но по лицу его было видно, что ему до смерти не хочется отпускать опытную медсестру, и Адриана это поняла. Женщина отрицательно покачала головой.
– Я в состоянии работать, – ровным голосом сказала Адриана. – Что там требуется?
– Продезинфицируете рану, заполните ее мазью «Дубрава» и наложите асептическую повязку, – пояснил Поджер.
– Хорошо.
Поджер улыбнулся и сказал:
– Не забудьте мне напомнить, что вам полагается премия.
Хирург вернулся к заполнению документов.
– Что с домом? – спросила Адриана у сидха.
– Все в порядке, – сказал тот, радуясь, что может сказать хоть что-то приятное этой женщине. – Правда, дверь выбило, но мой друг поставил там защитный экран, который рассеется с восходом.
Поджер нашел страховку, она оказалась вложена в паспорт. Хирург заполнил карту и начал выписывать квитанцию. Закончив, Поджер протянул Ульрику перо, квитанцию и документы Марфора.
– Распишитесь, как представитель клиента, и укажите номер своего паспорта, – сказал хирург.
Адриана зашла за шкафчик. В стене была небольшая ниша, где хранились медикаменты, которыми редко пользовались. Но Адриана первым делом посмотрела на сына. Михей сидел на койке, крепко прижав к себе солдатика и словно оцепенев.
– Михей, – окликнула его мать.
Сын посмотрел на нее так, словно видел впервые в жизни.
– У тебя рука не болит? – спросила Адриана.
Но Михей ее будто не слышал.
– Я... – сказал он. – Я хотел...
– Спать ты хочешь, это точно, – сказала Адриана, укладывая мальчика на кровать. Тот не сопротивлялся. Мать укрыла его одеялом и наклонилась, засунула руку в нишу по самое плечо, ища банку с «Дубравой». На памяти Адрианы, этой мазью пользовались впервые, уж очень дорога она была. «Да где же она, – пыхтя, подумала медсестра. – Такая круглая черная банка из лакированного дуба...»
Вслух она сказала:
– Не думай ни о чем. Утро вечера мудренее. Сейчас тут шумно будет, так я экран неслышимости поставлю, и спи спокойно. Хорошо?
– Хорошо, мамочка, – мокрым голосом сказал Михей.
В этот момент в дверь приемного покоя громко постучали.
– Ну наконец-то! – услышала Адриана возглас барона.
Медсестра нащупала банку, взяла ее, выпрямилась и поцеловала сына.
– Держись, – сказала она.
Адриана вышла из дежурки, привычным жестом набросив на проход экран неслышимости.
Глава III
Расписаться пришлось в восьми местах. Ульрик скрипел пером и думал, что империя мандречен рухнет не от происков эльфийских магов и не из-за подавляющего превосходства легкой конницы сюрков, а под тяжестью собственного бюрократического аппарата.