Страница:
Впрочем, постановка мировоззренческих вопросов в советских научных кругах
едва ли была на уровне даже стандартного философского позитивизма, который
обсуждается в гл.5. Уместно процитировать следующие воспоминания о Л.Д.
Ландау:
Мне не приходилось видеть другого человека со столь цельным (для нас
горькая ирония - В.И., М.К.) мировоззрением. Дау часто повторял, что он -
последовательный марксист. Вспоминаю семинар, на котором вспыхнула дискуссия
о снежном человеке... На семинаре обнаружилось, что, по крайней мере, двое
из его участников свято верят в существование снежного человека. Научная
честность заставила их признать, что им самим не привелось встретить
гипотетического обитателя гор. "Но, Дау, - взывал один из адептов, - почему
этого не может быть?". "Потому, - был ответ, - что вы хотите верить. Снежный
человек - ваше суеверие. А суеверие интеллигента в тысячу раз
отвратительнее, чем суеверие невежественной бабки!" (В.Л. Покровский, в сб.:
Воспоминания о Л.Д. Ландау, М., Наука, 1988, с. 201).
Здесь обращает на себя внимание не столько пренебрежительный и
агрессивный тон Ландау (который напоминает стиль классиков
марксизма-ленинизма), сколько уровень обсуждаемых проблем. Действительно,
мировоззрение, тем более цельное, должно проявляться скорее в отношении к
проблеме существования человека вообще, да и мира в целом, чем к вопросу о
существовании именно снежного человека ("Мне бы ваши заботы, Мария
Ивановна..." - из школьного анекдота).
Вообще, независимо от социально-политических условий тех или иных
стран, в наше время узкая специализация профессиональных ученых,
занимающихся естественными науками, привела к резкому сужению их кругозора.
Например, адекватное понимание символического языка священных текстов в этой
среде утрачено почти полностью; буквалистское же понимание (например,
пренебрежительные высказывания о "библейских сказках") ведет зачастую к
очевидным недоразумениям при общении с гуманитариями. При этом (по крайней
мере, у "среднего" научного работника) отсутствует осознание того, что наука
в сущности тоже является не прямым описанием реальности, а некоторой
символической системой (например, установление связи какой-нибудь "модели
Гейзенберга" в теории магнетизма с физической реальностью требует, вообще
говоря, не меньших усилий, чем толкование библейской книги Даниила, которым
занимался Ньютон). Подробнее об этом речь идет в гл.8.
С другой стороны, современная ситуация в европейской культуре в целом
характеризуется падением престижа физики и возвратом "нетрадиционных" наук,
который в значительной степени вызван тягой к утраченной духовности и
целостности. В результате часто поднимаются вопросы, выходящие за рамки
рационалистических представлений. Этими вопросами много занимался К.Г. Юнг.
В частности, он применил подход, основанный на идее "синхронистичности"
(т.е. непричинной корреляции событий, см. также гл.7), к анализу больших
подборок астрологических гороскопов. Хотя результаты оказывались значительно
лучше статистических оценок, сам процесс отбора гороскопов (в частности,
ожидания экспериментатора), сильно влиял на результат, а при увеличении
размеров выборки и максимально случайном отборе определенных выводов сделать
было уже нельзя. Таким образом, снова субъективный фактор оказывается
решающим - астрологические прогнозы предстают близкими к практике гадания
(что, впрочем, не означает их неэффективности). В то же время "объективные"
физические предпосылки астрологии, которые в последнее время формулируются в
наукообразных терминах (космическое излучение, влияние планетарных
соединений на излучение протонов солнцем и т.д.), оказываются
неподтвержденными. Об отсутствии таких предпосылок говорит и смещение знаков
Зодиака (расположение которых в астрологии считается неизменным) в
результате прецессии, составившее с начала нашей эры уже почти 1/12 полного
круга, а также разнообразие противоречащих друг другу астрологических
систем. С другой стороны, на современном языке астрологический подход может
пониматься как феноменологический метод анализа периодических процессов.
Но ты должен правильно уразуметь здесь эту высокую вещь: рождение или
восхождение семи планет и всех звезд есть не что иное, как образ вечного
рождения жизни и дивной соразмерности Божества (Я. Беме, Аврора, 26.20).
Ряд работ Юнга посвящен алхимии (разумеется, не понимаемой вульгарно
как поиски золота). Для Юнга алхимия - не только мать химии, но и
предшественница современной психологии. Он формулировал цель алхимии как
переживание бессознательного в алхимических символах и создание единства
двух разделенных природ человека - соединение физического с духовной истиной
(объект алхимика - как вне, так и внутри него, как физическое, так и
психическое).
В настоящее время можно констатировать разрыв между биофизикой,
использующей привычные физические методы исследований, и психологией,
особенно трансперсональной. Еще в большей степени это относится к
парапсихологии, хотя в ней также накоплен большой объем материала (см.,
напр., обсуждение экспериментальных данных по телепатии, ясновидению,
телекинезу, телепортации и др. в книгах Дуброва и Пушкина, Дж. Мишлава, а
также способностей шаманов в книгах М. Элиаде). Проблема "биологического
поля", которое предполагается ответственным за экстрасенсорные явления, до
сих пор не только не решена, но даже четко не поставлена. По-видимому,
обычные физические поля только сопровождают биополе, но не определяют
наиболее важные аспекты его информационного и энергетического воздействия
(вопрос об источнике потока энергии, который здесь бывает достаточно мощным,
наиболее труден для физики, см. также гл.13). Результаты опытов по видению и
измерению ауры и т.д. в действительности также основаны на введении
некоторой субъективной (индивидуальной) шкалы восприятия и не поддаются
переводу на традиционный научный язык.
Для "физического" объяснения парапсихологических явлений часто без
всяких реальных оснований привлекаются биоплазма, виртуальные фотоны,
нейтрино, микролептоны и т.д. (см., напр., Учебный курс мюнхенского
института парапсихологии, М., 1992). В последнее время модным стало
использование понятия торсионного поля, математическая теория которого
детально изложена в книге Г.И. Шипова "Теория физического вакуума" (см.
также более поздние работы А.Е. Акимова и Г.И. Шипова и сб. "Сознание и
физический мир", М., 1995; впрочем, соответствующие физические идеи в
применении к конкретным астрономическим наблюдениям восходят еще к
исследованиям Н. Козырева). Сознание в таких построениях произвольно
определяется как "полевая форма жизни" - взаимодействие материальных
объектов с торсионным полем. "Философскую" часть упомянутой книги можно
характеризовать как переход к упрощенным (даже в оккультном смысле) схемам.
Не вдаваясь в вопрос о математической правильности этой теории, укажем, что
вряд ли она может объяснить физические явления, приписываемые "торсионным
генераторам", поскольку уравнения типа уравнений гравитационного поля
Эйнштейна дают наблюдаемые эффекты лишь в сверхсильных полях.
Еще один пример ложного смешения науки и духовности дает объемистая
монография А.И. Вейника "Термодинамика реальных процессов" (Минск, 1991). В
рамках "Общей теории" (ОТ) природы (вспомним Единую Теорию Всего у С.Лема)
для описания парапсихологических явлений он вводит понятие хронального поля
и его кванты - хрононы. Для измерения этого поля с полной серьезностью
используются стандартные экстрасенсорные рамки (которые обычно понимаются
лишь как стрелки-индикаторы, поскольку "измерительным прибором" здесь служит
сам человек), а также сложные электронные устройства, причем результаты
измерений используются для этических (в терминах добра и зла) и эстетических
оценок. Для накопления и генерации хронального поля используются устройства
магического типа, например, с геометрией египетских пирамид (автор вынужден
отметить и опасность подобных экспериментов). Отметим, что те же "полевые"
понятия и образы могут использоваться и в различных направлениях современной
практической психологии (например, в холодинамике), но здесь они понимаются
только как рабочие. В некотором смысле, современный "герметизм" пытается
обобщить принцип "что наверху, то и внизу", развивая аналогию психики
человека с законами микромира, причем часто некорректно и на примитивном
уровне.
В письме буддийского ламы Б.Д.Дандарона, жившего в России,
высказывается такая точка зрения на парапсихологию:
Для меня совершенно ясно, что современные парапсихологи делают то же
самое, что делали йоги, но они идут по другому пути. И они никогда, видимо,
не достигнут того, чего достигают йоги, ибо йоги раскрывают всю сокровенную
энергию, заложенную внутри человека, посредством потери нисваниса
(омраченных эмоций) и приобретения божественной радости (сострадания).
Интуитивно я чувствую следующее.
1. Парапсихология, основанная на нравственной философии, может сгладить
ужасы христианской цивилизации, о которой так печально пишет Л.Н.Толстой. 2.
Парапсихология может окончательно разрешить проблему свободной воли
человека, которая является основным и необходимым положением человеческой
жизни. 3. Она может окончательно разрешить и раскрыть содержание души
человека. 4. Она может подготовить почву для разработки нового всемирного
религиозного учения, метафизика которого будет основана на достижениях
человеческой науки 5. Она может дать научное обоснование буддизму ... Если
это случится, то будет конец атеизму (безбожию) - нравственному падению
человека. В таком случае она более поразительна в своем значении, чем
открытие тайн атома (14 марта 1957).
К сожалению, оптимистические (точнее, утопические) прогнозы ламы о
благотворном влиянии парапсихологии на общество не подтвердились, что,
по-видимому, свидетельствует о ее достаточно косвенной связи с духовностью.
Наглядный пример некорректной попытки нетрадиционного применения
"научной" математической методики представляет собой "новая хронология" А.Т.
Фоменко и др., где история человечества переосмысляется на основе данных
астрологического типа. Возможно, авторам этого подхода действительно удалось
обнаружить ряд новых корреляций между историческими событиями разных эпох
(подтасовка фактов под схему и игнорирование ее очевидных промахов,
отмечаемые критиками, не обязательно имеют сознательный характер, а могут
быть аналогичны "цепи случайностей" в астрологическом эксперименте Юнга).
Однако эти корреляции имеют не причинный, а "синхронистический" характер и
не дают никаких оснований для научных выводов.
Адепт традиционализма ("традиционного" эзотеризма, резко критикующего
оккультизм и теософию) Рене Генон (1886-1951) высказывает крайне
пессимистический взгляд на современную западную фундаментальную науку,
обвиняя ее в потере единства и главных составных частей. Еще более резко он
выступает против попыток современной "реставрации" (в том числе подходов
типа К.Г. Юнга):
...Не следует слишком обольщаться торжественной глупостью некоторых
заявлений, дорогих для научных "популяризаторов" (мы должны были бы сказать,
скорее, "саентистов"), которые с удовольствием утверждают по любому поводу,
что современная наука отодвигает без конца границы познанного мира, что на
самом деле в точности противоположно истине: никогда в действительности эти
границы не были столь узкими, какими они являются в концепциях, предлагаемых
этой профанной мнимой наукой, и никогда ни мир, ни человек не оказывались
столь уменьшенными до такой степени, что стали сведенными к простым телесным
единствам, гипотетически лишенным малейшей возможности связи с любым другим
порядком реальности! (Царство количества и знамения времени, с.120)
Совершенно неверно рассматривать астрологию и алхимию как науки,
развившиеся постепенно в современную астрономию и химию. ... Современные
науки вышли из предшествующих им наук не в ходе "эволюции" или "прогресса",
а в результате глубокого вырождения последних. ... Одна из частей,
представляющая собой наиболее материальную сторону этой науки (астрологии),
получила независимое развитие, а другая, напротив, совершенно исчезла. И
действительно, сегодня никто не знает, чем на самом деле была древняя
астрология, и все попытки возродить эту науку привели пока лишь к созданию
явной пародии на нее. Сегодня некоторые стремятся даже превратить астрологию
в сугубо современную экспериментальную науку, основанную на статистике и
исчислении вероятностей, т.е. использующую методы, абсолютно не свойственные
и глубоко чуждые духу Античности и Средневековья. Другие готовы ограничиться
лишь возрождением "гадательного искусства", которое действительно
существовало ранее, но являлось при этом уже извращением астрологии, ее
упадком или, в лучшем случае, самым заниженным и не заслуживающим никакого
серьезного внимания применением ее методов. ... Истинная алхимия была наукой
сущностно космологического порядка, применимой, впрочем, и к человеческому
уровню по принципу аналогии между "микрокосмом" и "макрокосмом". ... Химия -
это лишь результат разложения и извращения алхимии, начавшихся только в
Средние Века благодаря полной некомпетентности определенных ученых, не
способных постичь истинное значение символов и воспринявших алхимические
доктрины буквально. Посчитав, что речь идет только о материальных операциях,
эти люди занялись более или менее хаотическим экспериментаторством. ...
Современная математика является лишь внешней оболочкой, "экзотерической"
стороной пифагорейской математики. ... Таким образом, вся современная наука
основана на руинах древних наук, на останках, отвергнутых ими и оставленных
в распоряжение невежд и "профанов" (Кризис современного мира, с.50-52).
Широкое развитие экспериментальных наук, ограниченных миром материи,
Генон интерпретирует как отказ от настоящего знания "высшего порядка".
Признавая реальность достижений прикладных наук, в них он подчеркивает
негативные разрушительные аспекты. Хотя критика Генона в ряде случаев
справедлива, стоит отметить, что его анализ лежит вне языка современной
физики (например, отрицается существования атомов и т.д.). Как мы увидим в
гл.8, обвинение, что современная наука перешла в мертвое царство количества,
не вполне правильно даже для самой "количественной" из наук - математики,
где все большую роль играют качественные, например, топологические, подходы.
С другой стороны, А.Ф.Лосев, резко порицая классическую механику, физику и
химию как убивающие действительную жизнь, в статье "Имяславие" пишет:
Имяславие... применяет дифференциальную геометрию и вектор-сенсорный
анализ в своем учении о реальности неоднородных пространств; в полной мере
оно пользуется также теорией относительности, защищает с помощью современной
математики алхимию и астрологию.
Как бы то ни было, очень многие серьезные авторы отмечают симптомы
глубокого кризиса современной естественной науки. В целом, наука как
духовный и социальный феномен сталкивается с теми же болезнями, что и
религия. Сюда относится, например, образование различных клановых школ-сект
узкой направленности, которые с ходу отвергают чуждые мнения. Кроме того,
появляются новые "отрасли" науки, посвященные исключительно внутренним
проблемам языков программирования, компьютерного оформления документов, игр
в виртуальном пространстве и т.д. В этих играх постепенно забывается и
утрачивается роль человека.
Но даже он нам не сможет
Того... чего в него не вложит
Рука лукавого жреца.
(Н.Матвеева. Компьютер)
Проблемы компьютеризации не являются, впрочем, исключительно атрибутом
современной науки.
По команде этого ученого мужа каждый ученик взял железную рукоятку,
которые в числе сорока были вставлены по краям станка; после того как
ученики сделали несколько оборотов рукоятками,... профессор приказал
тридцати шести ученикам читать образовавшиеся строки...; если случалось, что
три или четыре слова составляли часть фразы, ее диктовали остальным четырем
ученикам, исполнявшим роль писцов... Молодые студенты занимались этими
упражнениями по шести часов в день; и профессор показал мне множество томов
in folio, составленных из подобных отрывочных фраз... Эта работа могла бы
быть, однако, еще более улучшена и значительно ускорена, если бы удалось
собрать фонд (!) для сооружения пятисот таких станков в Лагадо и сопоставить
фразы, полученные на каждом из них (Дж.Свифт, Путешествия Гулливера).
Один из крупнейших физиков современности Р. Фейнман назвал подобную
выродившуюся науку "наукой самолетопоклонников", имея в виду некую секту
тихоокеанских островитян. Религия этих островитян сводится к ритуалам, смысл
которых им полностью непонятен (подражание вполне осмысленным - в своей
области - действиям авиадиспетчеров). "Ритуальные" действия
самолетопоклонников находят аналогии не только в естественных, но и в
гуманитарных науках, особенно при их массовом применении. Например,
различные психологические методики на практике часто сводятся к чистой
технике и отрываются от духовных корней. Вообще, массовое вовлечение
неподготовленных людей в любую духовную практику (к которым по большому
счету относится и наука) чревато утратой понимания ее исходного смысла (см.
также эпиграфы к главе).
Нынешние адепты совершенно не понимают Дхарму и уподобляются баранам,
обнюхивающим и облизывающим все, что попадается на их пути... Такие
последователи вступают в общину монахов с ложным сознанием, поднимая шум и
скандал. Они не достойны называться людьми, по-настоящему покинувшими свой
дом, а воистину являются обыкновенными домовладельцами (Линцзи-лу - беседы
дзенского патриарха).
Очень серьезен также неоднократно обсуждавшийся выше вопрос о связи
науки с неортодоксальными религиозными взглядами, а в историческом плане -
даже с магией и колдовством (теперь этот вопрос особенно актуален как в
России, так и в западном обществе в связи с ажиотажным интересом к
паранауке).
Ученый преуспел, а чародей потерпел неудачу; и обстоятельство это
настолько разделило их в обыденном сознании, что обычный человек не
понимает, как наука родилась. Многие верят и даже пишут, что в XVI в. магия
была пережитком средневековья, который и собиралась смести новорожденная
наука. Те, кто изучал этот период, так не думают. В средние века колдовали
мало, в XVI и XVII вв. - очень и очень много. Серьезный интерес к магии и
серьезный интерес к науке родились одновременно... И магия, и прикладная
наука отличаются от мудрости предшествующих столетий одним и тем же.
Старинный мудрец прежде всего думал о том, как сообразовать свою душу с
реальностью... Магия и прикладная наука думают о том, как подчинить
реальность своим хотениям (К. Льюис, Человек отменяется).
Или, согласно афоризму одного из персонажей "Колыбели для кошки" К.
Воннегута, "Наука - это колдовство, которое действует". Помимо опасности для
конкретного человека, в связи с рассмотренным выше "техническим" аспектом
магии возникает глобальная угроза механистичности и бездуховности.
Древние знали нечто, что мы, похоже, забыли. Все средства постижения
цели обернутся лишь тупыми инструментами, если за ними не стоит живой дух
(А.Эйнштейн).
Более тривиальные, но не менее реальные опасности для науки вызваны
измельчанием мотивации (житейское преуспеяние вместо стремления к истине).
Но я заметил отсутствие одной черты во всех науках
самолетопоклонников... Это научная честность, принцип научного мышления,
соответствующий полнейшей честности, честности, доведенной до крайности.
Например, если вы ставите эксперимент, вы должны сообщать обо всем, что, с
вашей точки зрения, может сделать его несостоятельным... Если вы
подозреваете, что какие- то детали могут поставить под сомнение вашу
интерпретацию - приведите их... Если вы создали теорию и пропагандируете ее,
приводите все факты, которые с ней не согласуются так же, как и те, которые
ее подтверждают... Итак, главный принцип - не дурачить самого себя... Здесь
надо быть очень внимательным. А если вы не дурачите сами себя, вам легко
будет не дурачить других ученых. Здесь нужна просто обычная честность...
Люди... так стремятся к новым результатам в рекламных целях (чтобы
получить больше денег), что готовы обесценить сами эксперименты,
составляющие единственный смысл их деятельности (Р. Фейнман, Успехи физ.
наук, 1986, т. 148, с. 509).
В историческом плане этот аспект кризиса науки связан, по-видимому, с
изменением ее статуса во время Второй мировой войны, причем особую роль
здесь сыграли американский и советский атомные проекты.
Перед войной, особенно в период депрессии, доступ в науку был сильно
затруднен. К тем, кто хотел заниматься научной работой, предъявлялись очень
высокие требования. Во время войны произошли два существенных изменения.
Во-первых, обнаружился недостаток в людях, способных осуществить все
необходимые для войны научные проекты. Во-вторых, поскольку их все равно
нужно было осуществлять, пришлось перестроить всю систему так, чтобы иметь
возможность использовать людей с минимальной подготовкой, минимальными
способностями и минимальной добросовестностью... Почти во все предыдущие
эпохи в науку шли только те, кого не пугала суровость труда и скудость
результатов... Честолюбивые люди, относящиеся к обществу недостаточно
лояльно, или, выражаясь более изящно, не склонные терзаться из-за того, что
тратятся чужие деньги, когда-то боялись научной карьеры как чумы. А со
времен войны такого рода авантюристы, становившиеся раньше биржевыми
маклерами или светочами страхового бизнеса, буквально наводнили науку. Нам
пришлось отказываться от многих старых представлений. Мы все знали, что у
ученых есть свои недостатки. Среди нас были педанты, любители спиртного,
честолюбцы, но при нормальном положении вещей мы не ожидали встретить в
своей среде лжецов и интриганов (Н. Винер, Я - математик, с. 260).
Можно себе представить (и, к сожалению, подкрепить эти представления
реальными историческими примерами), во что превратилась бы религия, если бы
стремление к житейскому преуспеянию стало бы основной мотивацией
священнослужителей! Таким образом, основной постулат современной науки о
возможности жесткого разделения субъекта и объекта познания подвергается
серьезному испытанию не только в связи с проблемами интерпретации квантовой
механики, проанализированными ниже в главе 10. Само будущее науки сейчас в
значительной степени определяется не ее внутренними трудностями,
противоречиями и т.п., а тем тривиальным, на первый взгляд, обстоятельством,
что науку делают люди, отягощенные всеми предрассудками и моральными
болезнями своей эпохи и своего общества. В "массовой" науке, где все
поставлено на поток, постепенно теряются ее личностные основы.
Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее
значение для данного поколения и всего хода истории, чем ее чисто
интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в
значительно большей степени, чем это обычно принято считать (А.Эйнштейн,
Собр. научн. трудов, т.4, с.193).
Родина физика - не электроны или позитроны. Они могут только довести
его до отчаяния. Родина физика - это Эйнштейн, Ньютон, Ган, Планк,
Резерфорд, Бор и подобные им имена. Физик погиб бы без этих имен... Лишь
тот, чья родина находится в области имен, способен овладеть миром с помощью
чисел (О. Розеншток-Хюсси, Бог заставляет нас говорить, с. 17).
В связи с дороговизной серьезных экспериментальных установок и широким
распространением компьютеров становится все труднее проверять результаты,
полученные другими исследователями, и все меньше желающих этим заниматься.
Если говорить о теоретической физике (идейной основе современного
естествознания), можно еще отметить неоднозначное влияние прогресса
математического аппарата на качество научной продукции: становится все легче
публиковать работы, "очень похожие на настоящие", но по существу
бессодержательные (ситуация, аналогичная вырождению религии в сторону
формальной "каббалистической" магии). Все это неизбежно приводит к росту
доли неправильных и бесполезных работ в общем числе публикаций и, в
тенденции, может обессмыслить научную работу как таковую.
Кризис наук состоит не в границах их умения, а в сознании их смысла. С
распадом целого перед неизмеримостью знания встал вопрос, стоит ли оно
знания. Там, где знание, лишенное целостного мировоззрения, лишь правильно,
оно ценится по причине технической пригодности. Оно погружается в
бездонность того, что, собственно говоря, никого не интересует... Между тем
там, где наука основана на определенном смысле, развиваются основные идеи и
отношение к жизни, которые овладевают этой бесконечностью. Объем доступного
знанию всегда был таков, что никто не мог им полностью овладеть. Однако
едва ли была на уровне даже стандартного философского позитивизма, который
обсуждается в гл.5. Уместно процитировать следующие воспоминания о Л.Д.
Ландау:
Мне не приходилось видеть другого человека со столь цельным (для нас
горькая ирония - В.И., М.К.) мировоззрением. Дау часто повторял, что он -
последовательный марксист. Вспоминаю семинар, на котором вспыхнула дискуссия
о снежном человеке... На семинаре обнаружилось, что, по крайней мере, двое
из его участников свято верят в существование снежного человека. Научная
честность заставила их признать, что им самим не привелось встретить
гипотетического обитателя гор. "Но, Дау, - взывал один из адептов, - почему
этого не может быть?". "Потому, - был ответ, - что вы хотите верить. Снежный
человек - ваше суеверие. А суеверие интеллигента в тысячу раз
отвратительнее, чем суеверие невежественной бабки!" (В.Л. Покровский, в сб.:
Воспоминания о Л.Д. Ландау, М., Наука, 1988, с. 201).
Здесь обращает на себя внимание не столько пренебрежительный и
агрессивный тон Ландау (который напоминает стиль классиков
марксизма-ленинизма), сколько уровень обсуждаемых проблем. Действительно,
мировоззрение, тем более цельное, должно проявляться скорее в отношении к
проблеме существования человека вообще, да и мира в целом, чем к вопросу о
существовании именно снежного человека ("Мне бы ваши заботы, Мария
Ивановна..." - из школьного анекдота).
Вообще, независимо от социально-политических условий тех или иных
стран, в наше время узкая специализация профессиональных ученых,
занимающихся естественными науками, привела к резкому сужению их кругозора.
Например, адекватное понимание символического языка священных текстов в этой
среде утрачено почти полностью; буквалистское же понимание (например,
пренебрежительные высказывания о "библейских сказках") ведет зачастую к
очевидным недоразумениям при общении с гуманитариями. При этом (по крайней
мере, у "среднего" научного работника) отсутствует осознание того, что наука
в сущности тоже является не прямым описанием реальности, а некоторой
символической системой (например, установление связи какой-нибудь "модели
Гейзенберга" в теории магнетизма с физической реальностью требует, вообще
говоря, не меньших усилий, чем толкование библейской книги Даниила, которым
занимался Ньютон). Подробнее об этом речь идет в гл.8.
С другой стороны, современная ситуация в европейской культуре в целом
характеризуется падением престижа физики и возвратом "нетрадиционных" наук,
который в значительной степени вызван тягой к утраченной духовности и
целостности. В результате часто поднимаются вопросы, выходящие за рамки
рационалистических представлений. Этими вопросами много занимался К.Г. Юнг.
В частности, он применил подход, основанный на идее "синхронистичности"
(т.е. непричинной корреляции событий, см. также гл.7), к анализу больших
подборок астрологических гороскопов. Хотя результаты оказывались значительно
лучше статистических оценок, сам процесс отбора гороскопов (в частности,
ожидания экспериментатора), сильно влиял на результат, а при увеличении
размеров выборки и максимально случайном отборе определенных выводов сделать
было уже нельзя. Таким образом, снова субъективный фактор оказывается
решающим - астрологические прогнозы предстают близкими к практике гадания
(что, впрочем, не означает их неэффективности). В то же время "объективные"
физические предпосылки астрологии, которые в последнее время формулируются в
наукообразных терминах (космическое излучение, влияние планетарных
соединений на излучение протонов солнцем и т.д.), оказываются
неподтвержденными. Об отсутствии таких предпосылок говорит и смещение знаков
Зодиака (расположение которых в астрологии считается неизменным) в
результате прецессии, составившее с начала нашей эры уже почти 1/12 полного
круга, а также разнообразие противоречащих друг другу астрологических
систем. С другой стороны, на современном языке астрологический подход может
пониматься как феноменологический метод анализа периодических процессов.
Но ты должен правильно уразуметь здесь эту высокую вещь: рождение или
восхождение семи планет и всех звезд есть не что иное, как образ вечного
рождения жизни и дивной соразмерности Божества (Я. Беме, Аврора, 26.20).
Ряд работ Юнга посвящен алхимии (разумеется, не понимаемой вульгарно
как поиски золота). Для Юнга алхимия - не только мать химии, но и
предшественница современной психологии. Он формулировал цель алхимии как
переживание бессознательного в алхимических символах и создание единства
двух разделенных природ человека - соединение физического с духовной истиной
(объект алхимика - как вне, так и внутри него, как физическое, так и
психическое).
В настоящее время можно констатировать разрыв между биофизикой,
использующей привычные физические методы исследований, и психологией,
особенно трансперсональной. Еще в большей степени это относится к
парапсихологии, хотя в ней также накоплен большой объем материала (см.,
напр., обсуждение экспериментальных данных по телепатии, ясновидению,
телекинезу, телепортации и др. в книгах Дуброва и Пушкина, Дж. Мишлава, а
также способностей шаманов в книгах М. Элиаде). Проблема "биологического
поля", которое предполагается ответственным за экстрасенсорные явления, до
сих пор не только не решена, но даже четко не поставлена. По-видимому,
обычные физические поля только сопровождают биополе, но не определяют
наиболее важные аспекты его информационного и энергетического воздействия
(вопрос об источнике потока энергии, который здесь бывает достаточно мощным,
наиболее труден для физики, см. также гл.13). Результаты опытов по видению и
измерению ауры и т.д. в действительности также основаны на введении
некоторой субъективной (индивидуальной) шкалы восприятия и не поддаются
переводу на традиционный научный язык.
Для "физического" объяснения парапсихологических явлений часто без
всяких реальных оснований привлекаются биоплазма, виртуальные фотоны,
нейтрино, микролептоны и т.д. (см., напр., Учебный курс мюнхенского
института парапсихологии, М., 1992). В последнее время модным стало
использование понятия торсионного поля, математическая теория которого
детально изложена в книге Г.И. Шипова "Теория физического вакуума" (см.
также более поздние работы А.Е. Акимова и Г.И. Шипова и сб. "Сознание и
физический мир", М., 1995; впрочем, соответствующие физические идеи в
применении к конкретным астрономическим наблюдениям восходят еще к
исследованиям Н. Козырева). Сознание в таких построениях произвольно
определяется как "полевая форма жизни" - взаимодействие материальных
объектов с торсионным полем. "Философскую" часть упомянутой книги можно
характеризовать как переход к упрощенным (даже в оккультном смысле) схемам.
Не вдаваясь в вопрос о математической правильности этой теории, укажем, что
вряд ли она может объяснить физические явления, приписываемые "торсионным
генераторам", поскольку уравнения типа уравнений гравитационного поля
Эйнштейна дают наблюдаемые эффекты лишь в сверхсильных полях.
Еще один пример ложного смешения науки и духовности дает объемистая
монография А.И. Вейника "Термодинамика реальных процессов" (Минск, 1991). В
рамках "Общей теории" (ОТ) природы (вспомним Единую Теорию Всего у С.Лема)
для описания парапсихологических явлений он вводит понятие хронального поля
и его кванты - хрононы. Для измерения этого поля с полной серьезностью
используются стандартные экстрасенсорные рамки (которые обычно понимаются
лишь как стрелки-индикаторы, поскольку "измерительным прибором" здесь служит
сам человек), а также сложные электронные устройства, причем результаты
измерений используются для этических (в терминах добра и зла) и эстетических
оценок. Для накопления и генерации хронального поля используются устройства
магического типа, например, с геометрией египетских пирамид (автор вынужден
отметить и опасность подобных экспериментов). Отметим, что те же "полевые"
понятия и образы могут использоваться и в различных направлениях современной
практической психологии (например, в холодинамике), но здесь они понимаются
только как рабочие. В некотором смысле, современный "герметизм" пытается
обобщить принцип "что наверху, то и внизу", развивая аналогию психики
человека с законами микромира, причем часто некорректно и на примитивном
уровне.
В письме буддийского ламы Б.Д.Дандарона, жившего в России,
высказывается такая точка зрения на парапсихологию:
Для меня совершенно ясно, что современные парапсихологи делают то же
самое, что делали йоги, но они идут по другому пути. И они никогда, видимо,
не достигнут того, чего достигают йоги, ибо йоги раскрывают всю сокровенную
энергию, заложенную внутри человека, посредством потери нисваниса
(омраченных эмоций) и приобретения божественной радости (сострадания).
Интуитивно я чувствую следующее.
1. Парапсихология, основанная на нравственной философии, может сгладить
ужасы христианской цивилизации, о которой так печально пишет Л.Н.Толстой. 2.
Парапсихология может окончательно разрешить проблему свободной воли
человека, которая является основным и необходимым положением человеческой
жизни. 3. Она может окончательно разрешить и раскрыть содержание души
человека. 4. Она может подготовить почву для разработки нового всемирного
религиозного учения, метафизика которого будет основана на достижениях
человеческой науки 5. Она может дать научное обоснование буддизму ... Если
это случится, то будет конец атеизму (безбожию) - нравственному падению
человека. В таком случае она более поразительна в своем значении, чем
открытие тайн атома (14 марта 1957).
К сожалению, оптимистические (точнее, утопические) прогнозы ламы о
благотворном влиянии парапсихологии на общество не подтвердились, что,
по-видимому, свидетельствует о ее достаточно косвенной связи с духовностью.
Наглядный пример некорректной попытки нетрадиционного применения
"научной" математической методики представляет собой "новая хронология" А.Т.
Фоменко и др., где история человечества переосмысляется на основе данных
астрологического типа. Возможно, авторам этого подхода действительно удалось
обнаружить ряд новых корреляций между историческими событиями разных эпох
(подтасовка фактов под схему и игнорирование ее очевидных промахов,
отмечаемые критиками, не обязательно имеют сознательный характер, а могут
быть аналогичны "цепи случайностей" в астрологическом эксперименте Юнга).
Однако эти корреляции имеют не причинный, а "синхронистический" характер и
не дают никаких оснований для научных выводов.
Адепт традиционализма ("традиционного" эзотеризма, резко критикующего
оккультизм и теософию) Рене Генон (1886-1951) высказывает крайне
пессимистический взгляд на современную западную фундаментальную науку,
обвиняя ее в потере единства и главных составных частей. Еще более резко он
выступает против попыток современной "реставрации" (в том числе подходов
типа К.Г. Юнга):
...Не следует слишком обольщаться торжественной глупостью некоторых
заявлений, дорогих для научных "популяризаторов" (мы должны были бы сказать,
скорее, "саентистов"), которые с удовольствием утверждают по любому поводу,
что современная наука отодвигает без конца границы познанного мира, что на
самом деле в точности противоположно истине: никогда в действительности эти
границы не были столь узкими, какими они являются в концепциях, предлагаемых
этой профанной мнимой наукой, и никогда ни мир, ни человек не оказывались
столь уменьшенными до такой степени, что стали сведенными к простым телесным
единствам, гипотетически лишенным малейшей возможности связи с любым другим
порядком реальности! (Царство количества и знамения времени, с.120)
Совершенно неверно рассматривать астрологию и алхимию как науки,
развившиеся постепенно в современную астрономию и химию. ... Современные
науки вышли из предшествующих им наук не в ходе "эволюции" или "прогресса",
а в результате глубокого вырождения последних. ... Одна из частей,
представляющая собой наиболее материальную сторону этой науки (астрологии),
получила независимое развитие, а другая, напротив, совершенно исчезла. И
действительно, сегодня никто не знает, чем на самом деле была древняя
астрология, и все попытки возродить эту науку привели пока лишь к созданию
явной пародии на нее. Сегодня некоторые стремятся даже превратить астрологию
в сугубо современную экспериментальную науку, основанную на статистике и
исчислении вероятностей, т.е. использующую методы, абсолютно не свойственные
и глубоко чуждые духу Античности и Средневековья. Другие готовы ограничиться
лишь возрождением "гадательного искусства", которое действительно
существовало ранее, но являлось при этом уже извращением астрологии, ее
упадком или, в лучшем случае, самым заниженным и не заслуживающим никакого
серьезного внимания применением ее методов. ... Истинная алхимия была наукой
сущностно космологического порядка, применимой, впрочем, и к человеческому
уровню по принципу аналогии между "микрокосмом" и "макрокосмом". ... Химия -
это лишь результат разложения и извращения алхимии, начавшихся только в
Средние Века благодаря полной некомпетентности определенных ученых, не
способных постичь истинное значение символов и воспринявших алхимические
доктрины буквально. Посчитав, что речь идет только о материальных операциях,
эти люди занялись более или менее хаотическим экспериментаторством. ...
Современная математика является лишь внешней оболочкой, "экзотерической"
стороной пифагорейской математики. ... Таким образом, вся современная наука
основана на руинах древних наук, на останках, отвергнутых ими и оставленных
в распоряжение невежд и "профанов" (Кризис современного мира, с.50-52).
Широкое развитие экспериментальных наук, ограниченных миром материи,
Генон интерпретирует как отказ от настоящего знания "высшего порядка".
Признавая реальность достижений прикладных наук, в них он подчеркивает
негативные разрушительные аспекты. Хотя критика Генона в ряде случаев
справедлива, стоит отметить, что его анализ лежит вне языка современной
физики (например, отрицается существования атомов и т.д.). Как мы увидим в
гл.8, обвинение, что современная наука перешла в мертвое царство количества,
не вполне правильно даже для самой "количественной" из наук - математики,
где все большую роль играют качественные, например, топологические, подходы.
С другой стороны, А.Ф.Лосев, резко порицая классическую механику, физику и
химию как убивающие действительную жизнь, в статье "Имяславие" пишет:
Имяславие... применяет дифференциальную геометрию и вектор-сенсорный
анализ в своем учении о реальности неоднородных пространств; в полной мере
оно пользуется также теорией относительности, защищает с помощью современной
математики алхимию и астрологию.
Как бы то ни было, очень многие серьезные авторы отмечают симптомы
глубокого кризиса современной естественной науки. В целом, наука как
духовный и социальный феномен сталкивается с теми же болезнями, что и
религия. Сюда относится, например, образование различных клановых школ-сект
узкой направленности, которые с ходу отвергают чуждые мнения. Кроме того,
появляются новые "отрасли" науки, посвященные исключительно внутренним
проблемам языков программирования, компьютерного оформления документов, игр
в виртуальном пространстве и т.д. В этих играх постепенно забывается и
утрачивается роль человека.
Но даже он нам не сможет
Того... чего в него не вложит
Рука лукавого жреца.
(Н.Матвеева. Компьютер)
Проблемы компьютеризации не являются, впрочем, исключительно атрибутом
современной науки.
По команде этого ученого мужа каждый ученик взял железную рукоятку,
которые в числе сорока были вставлены по краям станка; после того как
ученики сделали несколько оборотов рукоятками,... профессор приказал
тридцати шести ученикам читать образовавшиеся строки...; если случалось, что
три или четыре слова составляли часть фразы, ее диктовали остальным четырем
ученикам, исполнявшим роль писцов... Молодые студенты занимались этими
упражнениями по шести часов в день; и профессор показал мне множество томов
in folio, составленных из подобных отрывочных фраз... Эта работа могла бы
быть, однако, еще более улучшена и значительно ускорена, если бы удалось
собрать фонд (!) для сооружения пятисот таких станков в Лагадо и сопоставить
фразы, полученные на каждом из них (Дж.Свифт, Путешествия Гулливера).
Один из крупнейших физиков современности Р. Фейнман назвал подобную
выродившуюся науку "наукой самолетопоклонников", имея в виду некую секту
тихоокеанских островитян. Религия этих островитян сводится к ритуалам, смысл
которых им полностью непонятен (подражание вполне осмысленным - в своей
области - действиям авиадиспетчеров). "Ритуальные" действия
самолетопоклонников находят аналогии не только в естественных, но и в
гуманитарных науках, особенно при их массовом применении. Например,
различные психологические методики на практике часто сводятся к чистой
технике и отрываются от духовных корней. Вообще, массовое вовлечение
неподготовленных людей в любую духовную практику (к которым по большому
счету относится и наука) чревато утратой понимания ее исходного смысла (см.
также эпиграфы к главе).
Нынешние адепты совершенно не понимают Дхарму и уподобляются баранам,
обнюхивающим и облизывающим все, что попадается на их пути... Такие
последователи вступают в общину монахов с ложным сознанием, поднимая шум и
скандал. Они не достойны называться людьми, по-настоящему покинувшими свой
дом, а воистину являются обыкновенными домовладельцами (Линцзи-лу - беседы
дзенского патриарха).
Очень серьезен также неоднократно обсуждавшийся выше вопрос о связи
науки с неортодоксальными религиозными взглядами, а в историческом плане -
даже с магией и колдовством (теперь этот вопрос особенно актуален как в
России, так и в западном обществе в связи с ажиотажным интересом к
паранауке).
Ученый преуспел, а чародей потерпел неудачу; и обстоятельство это
настолько разделило их в обыденном сознании, что обычный человек не
понимает, как наука родилась. Многие верят и даже пишут, что в XVI в. магия
была пережитком средневековья, который и собиралась смести новорожденная
наука. Те, кто изучал этот период, так не думают. В средние века колдовали
мало, в XVI и XVII вв. - очень и очень много. Серьезный интерес к магии и
серьезный интерес к науке родились одновременно... И магия, и прикладная
наука отличаются от мудрости предшествующих столетий одним и тем же.
Старинный мудрец прежде всего думал о том, как сообразовать свою душу с
реальностью... Магия и прикладная наука думают о том, как подчинить
реальность своим хотениям (К. Льюис, Человек отменяется).
Или, согласно афоризму одного из персонажей "Колыбели для кошки" К.
Воннегута, "Наука - это колдовство, которое действует". Помимо опасности для
конкретного человека, в связи с рассмотренным выше "техническим" аспектом
магии возникает глобальная угроза механистичности и бездуховности.
Древние знали нечто, что мы, похоже, забыли. Все средства постижения
цели обернутся лишь тупыми инструментами, если за ними не стоит живой дух
(А.Эйнштейн).
Более тривиальные, но не менее реальные опасности для науки вызваны
измельчанием мотивации (житейское преуспеяние вместо стремления к истине).
Но я заметил отсутствие одной черты во всех науках
самолетопоклонников... Это научная честность, принцип научного мышления,
соответствующий полнейшей честности, честности, доведенной до крайности.
Например, если вы ставите эксперимент, вы должны сообщать обо всем, что, с
вашей точки зрения, может сделать его несостоятельным... Если вы
подозреваете, что какие- то детали могут поставить под сомнение вашу
интерпретацию - приведите их... Если вы создали теорию и пропагандируете ее,
приводите все факты, которые с ней не согласуются так же, как и те, которые
ее подтверждают... Итак, главный принцип - не дурачить самого себя... Здесь
надо быть очень внимательным. А если вы не дурачите сами себя, вам легко
будет не дурачить других ученых. Здесь нужна просто обычная честность...
Люди... так стремятся к новым результатам в рекламных целях (чтобы
получить больше денег), что готовы обесценить сами эксперименты,
составляющие единственный смысл их деятельности (Р. Фейнман, Успехи физ.
наук, 1986, т. 148, с. 509).
В историческом плане этот аспект кризиса науки связан, по-видимому, с
изменением ее статуса во время Второй мировой войны, причем особую роль
здесь сыграли американский и советский атомные проекты.
Перед войной, особенно в период депрессии, доступ в науку был сильно
затруднен. К тем, кто хотел заниматься научной работой, предъявлялись очень
высокие требования. Во время войны произошли два существенных изменения.
Во-первых, обнаружился недостаток в людях, способных осуществить все
необходимые для войны научные проекты. Во-вторых, поскольку их все равно
нужно было осуществлять, пришлось перестроить всю систему так, чтобы иметь
возможность использовать людей с минимальной подготовкой, минимальными
способностями и минимальной добросовестностью... Почти во все предыдущие
эпохи в науку шли только те, кого не пугала суровость труда и скудость
результатов... Честолюбивые люди, относящиеся к обществу недостаточно
лояльно, или, выражаясь более изящно, не склонные терзаться из-за того, что
тратятся чужие деньги, когда-то боялись научной карьеры как чумы. А со
времен войны такого рода авантюристы, становившиеся раньше биржевыми
маклерами или светочами страхового бизнеса, буквально наводнили науку. Нам
пришлось отказываться от многих старых представлений. Мы все знали, что у
ученых есть свои недостатки. Среди нас были педанты, любители спиртного,
честолюбцы, но при нормальном положении вещей мы не ожидали встретить в
своей среде лжецов и интриганов (Н. Винер, Я - математик, с. 260).
Можно себе представить (и, к сожалению, подкрепить эти представления
реальными историческими примерами), во что превратилась бы религия, если бы
стремление к житейскому преуспеянию стало бы основной мотивацией
священнослужителей! Таким образом, основной постулат современной науки о
возможности жесткого разделения субъекта и объекта познания подвергается
серьезному испытанию не только в связи с проблемами интерпретации квантовой
механики, проанализированными ниже в главе 10. Само будущее науки сейчас в
значительной степени определяется не ее внутренними трудностями,
противоречиями и т.п., а тем тривиальным, на первый взгляд, обстоятельством,
что науку делают люди, отягощенные всеми предрассудками и моральными
болезнями своей эпохи и своего общества. В "массовой" науке, где все
поставлено на поток, постепенно теряются ее личностные основы.
Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее
значение для данного поколения и всего хода истории, чем ее чисто
интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в
значительно большей степени, чем это обычно принято считать (А.Эйнштейн,
Собр. научн. трудов, т.4, с.193).
Родина физика - не электроны или позитроны. Они могут только довести
его до отчаяния. Родина физика - это Эйнштейн, Ньютон, Ган, Планк,
Резерфорд, Бор и подобные им имена. Физик погиб бы без этих имен... Лишь
тот, чья родина находится в области имен, способен овладеть миром с помощью
чисел (О. Розеншток-Хюсси, Бог заставляет нас говорить, с. 17).
В связи с дороговизной серьезных экспериментальных установок и широким
распространением компьютеров становится все труднее проверять результаты,
полученные другими исследователями, и все меньше желающих этим заниматься.
Если говорить о теоретической физике (идейной основе современного
естествознания), можно еще отметить неоднозначное влияние прогресса
математического аппарата на качество научной продукции: становится все легче
публиковать работы, "очень похожие на настоящие", но по существу
бессодержательные (ситуация, аналогичная вырождению религии в сторону
формальной "каббалистической" магии). Все это неизбежно приводит к росту
доли неправильных и бесполезных работ в общем числе публикаций и, в
тенденции, может обессмыслить научную работу как таковую.
Кризис наук состоит не в границах их умения, а в сознании их смысла. С
распадом целого перед неизмеримостью знания встал вопрос, стоит ли оно
знания. Там, где знание, лишенное целостного мировоззрения, лишь правильно,
оно ценится по причине технической пригодности. Оно погружается в
бездонность того, что, собственно говоря, никого не интересует... Между тем
там, где наука основана на определенном смысле, развиваются основные идеи и
отношение к жизни, которые овладевают этой бесконечностью. Объем доступного
знанию всегда был таков, что никто не мог им полностью овладеть. Однако