Клэнси Том. Все страхи мира

   Однако он принял на себя обязанности вице-президента, дал клятву исполнять свой долг, и если он не выполнит эти обязанности, как сможет взглянуть другим в глаза?
   Самолёт прокатился по неровной рулежной дорожке мимо ангаров и различных самолётов, включая застывший на площадке Боинг-747 — «Летающий командный пункт для чрезвычайных ситуаций», или «Летком», или чаще — ЛКП, с лёгкой руки средств массовой информации получивший название «Самолёт Судного дня». Где бы ни был президент, этот самолёт находился в пределах двух часов лётного времени от него (что было совсем непросто, когда президент находился с визитом в России или Китае), поскольку для главы администрации самолёт был единственным безопасным местом в случае ядерной войны. Впрочем, сейчас это уже утратило своё значение, верно? Дарлинг заметил, что люди входили в самолёт и выходили из него. Ассигнования не были ещё урезаны — тем более что этот Боинг принадлежал к числу президентских самолётов и был по-прежнему готов к немедленному вылету. Интересно, подумал Дарлинг, когда все это изменится? Перемены шли полным ходом.
   — Мы готовы к взлёту. Пристегнулись, сэр? — обратился к нему сержант, сопровождающий самолёт.
   — Да, конечно. Пора отправляться. — Вице-президент улыбнулся. На президентском «ВВС-1» пассажиры часто демонстрировали свою уверенность в самолёте и экипаже, не пристёгиваясь при взлёте. Ещё одно доказательство, что его самолёт не принадлежал к самым лучшим, но Дарлинг ведь не мог огрызнуться на предупреждение сержанта — тот всего лишь выполнял свой долг и для него Роджер Дарлинг, вице-президент Соединённых Штатов, был важным пассажиром. Он подумал о том, что этот сержант занимал более ответственное место в Военно-воздушных силах, чем большинство политических деятелей в сфере управления государством, но это ведь не было сюрпризом, верно?
   — Слушаюсь, сэр.

* * *

   — Как, снова? — спросил Райан.
   — Да, сэр, — произнёс голос в телефонной трубке.
   — Хорошо, через пару минут.
   — Да, сэр.
   Райан допил кофе и направился к кабинету директора ЦРУ. К его удивлению, там он увидел Гудли. Молодой человек держался подальше от облака сигарного дыма, окутавшего Кабота, и Джеку даже показалось, что Маркус переборщил с имитацией генерала Паттона или кого он там пытался изобразить.
   — В чём дело, Джек?
   — «Камелот», — ответил Джек, не скрывая раздражения. — Эти засранцы из Белого дома снова отказались принимать участие. Теперь требуется моё присутствие вместо них.
   — Ты разве чем-нибудь занят?
   — Сэр, мы говорили об этом четыре месяца назад. Для сотрудников Белого дома важно…
   — Президент и его помощники заняты важными делами, — устало объяснил директор ЦРУ.
   — Сэр, к этому готовятся за несколько недель, и все участники оповещаются заранее. Уже четвёртый раз подряд…
   — Я знаю, Джек.
   Райан не хотел отступать.
   — Директор, кто-то должен объяснить им, насколько это важно.
   — Я уже пытался, черт побери! — огрызнулся Кабот. Джек знал, что директор действительно сделал все что мог.
   — Вы не пробовали действовать через госсекретаря Талбота или Денниса Банкера? — спросил Джек. По крайней мере к их мнению президент все ещё прислушивается, едва не прибавил Джек.
   Впрочем, Кабот понял, что имел в виду Райан.
   — Слушай, Джек, мы не можем отдавать приказы президенту. Наше дело давать советы, на которые он не всегда обращает внимание. А ты отлично справляешься с игрой. Деннису нравится играть с тобой.
   — Понимаю, сэр, но это не моя работа — неужели они никогда не знакомятся с результатами?
   — Чарли Олден знакомился. Думаю, их не пропускает и Лиз Эллиот.
   — Да уж, — заметил Райан ледяным тоном, не обращая внимания на присутствие Гудли. — Они ведут себя безответственно, сэр.
   — Это слишком уж сильно сказано, Джек.
   — Зато слишком верно, директор. — Райан старался сохранить самообладание.
   — Можно спросить — что такое «Камелот»? — поинтересовался Бен Гудли.
   — Игра, — ответил Кабот. — Обычно — управление страной в критической ситуации.
   — А, вроде «Саги» и «Глобал»?
   — Вроде, — бросил Райан. — Президент никогда не принимает в ней участия. Причина состоит в том, что мы не можем рисковать — действия президента в каждой конкретной ситуации должны остаться в тайне. Да, я согласен, это кажется слишком изощрённым, но так было всегда. Вместо президента участие принимает советник по национальной безопасности или другой ответственный сотрудник администрации, а потом президент выслушивает отчёт о результатах игры. Вот только президент Фаулер считает, что его не нужно беспокоить такими мелочами, а теперь и его сотрудники начинают вести себя так же глупо. — Джек был раздражён, а потому употребил слова «президент Фаулер» и «глупо» в одном предложении.
   — Вы считаете, это действительно необходимо? — спросил Гудли. — По моему мнению, это кажется анахронизмом.
   — У вас застрахована машина, Бен? — внезапно спросил Райан.
   — Да, конечно.
   — Случалось попадать в аварию?
   — Не по моей вине, — ответил Гудли.
   — Тогда стоит ли беспокоиться о страховке? — И тут же Джек ответил на свой вопрос:
   — Потому что это страховка, верно? Вы не думаете, что она вам понадобится, но потому, что она может понадобиться, вы тратите деньги — или в моём случае время, — чтобы было на что положиться.
   Стипендиат Белого дома небрежно махнул рукой, словно отметая сравнение.
   — Бросьте, это совсем иное дело.
   — Совершенно точно. В автомобиле вы рискуете только своей жизнью. — Райан замолчал, прекратив проповедь. — Хорошо, директор, меня не будет до конца дня.
   — Я обратил внимание на твои возражения и рекомендации, Джек. Постараюсь при первой же возможности сообщить о них президенту — да, хорошо, что ты не ушёл, я хотел спросить относительно «Ниитаки».
   Райан замер и повернулся к Каботу.
   — Сэр, мистер Гудли не имеет допуска к этому слову, уже не говоря о другой информации.
   — Мы не собираемся обсуждать суть дела. Когда сотрудники на нижних этажах, — Райан с облегчением заметил, что директор ЦРУ не произнёс «Меркурий», — будут готовы к… э… новому методу работы? Мне нужно улучшить метод передачи сведений.
   — Через шесть недель. До этого будем пользоваться другими методами, о которых мы говорили.
   Директор Центрального разведывательного управления кивнул.
   — Хорошо. Белый дом проявляет к этому живой интерес. Всем пойдёт на пользу.
   — Приятно слышать, сэр. До завтра. — Джек вышел из кабинета.
   — Что это значит, «Ниитака»? — спросил Гудли, когда за спиной Райана закрылась дверь.
   — Извините, Гудли. Советую вам как можно быстрее забыть это слово. — Кабот упомянул кодовое название операции лишь для того, чтобы поставить Райана на место, и теперь ещё оставшаяся у него честность восставала против сделанного им шага.
   — Да, сэр. Можно задать вопрос, не относящийся к делу?
   — Конечно.
   — Правда ли, что Райан оправдывает свою репутацию?
   Кабот ткнул огрызок своей сигары в пепельницу и погасил её к облегчению собеседника.
   — У него немало заслуг.
   — Вот как. Я слышал об этом. Понимаете, именно поэтому меня и прислали сюда — изучить личности, которые не похожи на других и выделяются из общей массы. То есть в первую очередь меня интересует, как происходит развитие и выдвижение сотрудников ЦРУ. Райан, например, стремительно поднялся по служебной лестнице. Вот я и хочу узнать, как это ему удалось.
   — Он оказывался прав намного чаще, чем ошибался, попадал в рискованные ситуации и успешно выбирался из них, а также осуществлял полевые операции, которые даже мне кажутся невероятными, — произнёс Кабот после минутного раздумья. — А вы, мистер Гудли, не имеете права ни при каких — подчёркиваю, ни при каких — обстоятельствах разглашать это.
   — Понимаю, сэр. Можно ознакомиться с его личным досье?
   Брови у директора ЦРУ поползли на лоб.
   — Все, что вы видите или слышите здесь, является секретным. В случае если захотите что-нибудь написать…
   — Извините меня, сэр, но я знаю. Все, что я напишу, проходит через цензуру на предмет безопасности. Я дал подписку. Мне очень важно узнать, как сотрудник находит себя в вашей работе, и Райан представляется идеальным случаем для изучения этого процесса. Именно поэтому Белый дом и направил меня сюда, — напомнил Гудли. — Мне поручено докладывать о ходе работы.
   Кабот на мгновение замолчал.
   — Ну что ж, тогда можно.

* * *

   Автомобиль Райана остановился у входа в огромное здание Пентагона, который выходил к Потомаку. Его встретил бригадный генерал ВВС и провёл внутрь, обойдя детектор металлических предметов. Две минуты спустя он оказался в одном из подземных помещений, расположенных под этим самым безобразным из правительственных зданий.
   — Привет, Джек, — окликнул его Деннис Банкер из дальнего конца комнаты.
   — Здравствуйте, мистер Банкер, — отозвался Райан, опускаясь в кресло, предназначенное для советника по национальной безопасности. Игра сразу началась. — Что сейчас происходит?
   — Если не считать того обстоятельства, что Лиз Эллиот решила не удостаивать нас своим присутствием? — усмехнулся министр обороны и тут же снова стал серьёзным. — Совершено нападение на один из наших крейсеров в восточной части Средиземного моря. Информация пока неполная, однако известно, что корабль получил серьёзные повреждения и его, возможно, не удастся удержать на плаву. Судя по всему, немало пострадавших.
   — Что ещё нам известно? — спросил Джек, включаясь в игру. Он пристегнул окрашенный в особый цвет значок с именем, означающий исполняемую им роль. С потолка над его креслом свисала карточка, говорящая то же самое.
   — Не слишком много. — Банкер взглянул на вошедшего в комнату лейтенанта ВМС.
   — Сэр, крейсер «Кидд» докладывает, что «Вэлли Фордж» взорвался и затонул пять минут назад в результате полученных ранее повреждений. Спаслось не более двадцати человек. Ведутся спасательные работы.
   — Какова причина катастрофы? — спросил Райан.
   — Неизвестно, сэр. Во время происшествия «Кидд» находился в тридцати милях от «Вэлли Фордж». Его вертолёт послан к месту гибели крейсера. Командующий Шестым флотом привёл все корабли в состояние боевой готовности. Авианосец «Теодор Рузвельт» направляет самолёты для прочёсывания района.
   — Я знаком с командиром воздушной группы на «Рузвельте», — заметил Райан, не обращаясь ни к кому. Впрочем, это было неважно. На самом деле «Теодор Рузвельт» находился в Норфолке и Робби готовился к предстоящему плаванию. Имена, используемые во время военной игры, носили общий характер, и личное знакомство с исполнителями не имело значения, потому что они не должны были иметь отношение к реальным лицам. Но если бы события оказались действительными, то Робби командовал бы самолётами на борту авианосца «Теодор Рузвельт» и его истребитель первым взлетел бы с корабельной катапульты. Было важно помнить, что хотя сейчас шла игра, цель её являлась исключительно серьёзной.
   — Какова подоплёка ситуации? — спросил Джек. Он не помнил все детали сценария, по которому развёртывались действия.
   — По сообщениям Центрального разведывательного управления в Казахстане произошёл мятеж частей Советской Армии. Кроме того, наблюдаются волнения на двух военно-морских базах, — сообщил ведущий, капитан третьего ранга.
   — Советские корабли в районе гибели «Вэлли Фордж»? — задал вопрос Банкер.
   — Возможно, подводная лодка, — ответил морской офицер.
   — Срочное сообщение, — послышался голос из динамика, укреплённого на стене. — Крейсер «Кидд» передаёт, что уничтожил направленный на него ракетный снаряд системой ближней защиты. Пострадавших нет, корабль получил небольшие повреждения.
   Джек встал и подошёл к автоматической кофеварке, чтобы налить чашку кофе. На его лице была улыбка. Откровенно говоря, эти игры представляли немалый интерес. Ему нравилось здесь. Игры так походили на действительность. Его неожиданно усадили в душную комнату, освободив от обычной работы, предоставили противоречивую и запутанную информацию, и в результате он не имел ни малейшего представления о том, что происходит. Но это и есть действительность. Она точно напоминает старую шутку: почему люди, занимающиеся кризисными ситуациями, напоминают грибы? Ответ: их держат в темноте и снабжают дерьмом.
   — Сэр, поступило сообщение по «горячей линии»…
   Ну хорошо, подумал Райан, сегодня это всего лишь увлекательная игра. Сценарий, должно быть, разработан в Пентагоне. А теперь посмотрим, удастся ли всё-таки взорвать весь мир…

* * *

   Больше бетона? — спросил Куати.
   Гораздо больше, — ответил Фромм. — Каждый из станков весит несколько тонн, и они должны покоиться на совершенно неподвижном основании. Помещение тоже должно быть абсолютно устойчивым и герметически изолированным. Оно должно быть чистым, как операционная в больнице, — впрочем нет, гораздо чище любой больницы, где вам приходилось бывать. — Фромм посмотрел в свой список. Но не чище чем немецкая больница, разумеется, подумал он. — Дальше — электроснабжение. Нам потребуются три больших запасных генератора и по крайней мере два ИНЭСа…
   — Чего? — спросил Куати.
   — Источника непрерывного энергоснабжения, — пояснил Госн.
   — Значит, один из запасных генераторов будет всегда в работе?
   — Совершенно точно, — кивнул Фромм. — Поскольку эта операция весьма примитивна, мы постараемся пользоваться только одной машиной. Самой серьёзной проблемой является надёжная цепь электрического питания. Поэтому ток будет пропускаться через ИНЭС, чтобы исключить скачки напряжения. Компьютерная система фрезерных станков в высшей степени чувствительна. Переходим дальше. Нужны операторы самой высокой квалификации.
   — Вот с этим будут большие трудности, — заметил Госн. Немец улыбнулся, удивив присутствующих.
   — Как раз наоборот. Найти квалифицированных операторов проще, чем вы думаете.
   — Каким образом? — спросил Куати.
   Добрые новости от этого неверного? — недоверчиво подумал он.
   — Нам понадобятся, по-видимому, пять специалистов очень высокой квалификации, однако я уверен, что в этом регионе найти их будет просто.
   — Где? Здесь нет машиностроительного завода, который…
   — Есть, разумеется. Ваши соотечественники носят очки, правда?
   — Но…
   — Ну конечно! — воскликнул Госн, изумлённо закатив глаза.
   — Видите ли, степень точности, — обратился Фромм к Куати, — не отличается от той, которая необходима при обработке линз. Устройство станков очень схожее, наши просто больше размерами. Задача заключается в том, чтобы всего лишь выточить точные, заранее рассчитанные кривые в жёстком материале. Ядерные бомбы производятся с высочайшей точностью, в соответствии со строгими спецификациями. Такие же требования предъявляются к очкам. Наш объект всего лишь больше, однако принцип тот же самый, и при наличии соответствующего оборудования вопрос только в масштабе, а не в характере работы. Итак: вы сумеете отыскать квалифицированных оптиков, обладающих опытом обработки линз?
   — Не вижу, почему нет, — ответил Куати, скрывая раздражение.
   — Учтите, это должны быть мастера высокой квалификации, — повторил Фромм подобно школьному учителю. — Выбирайте самых лучших специалистов, с продолжительным опытом работы, по возможности тех, кто обучался в Англии или Германии.
   — Возникнет проблема безопасности, — тихо заметил Госн.
   — Вот как? Это почему? — спросил Фромм с притворным недоумением, что показалось обоим арабам верхом высокомерия.
   — Да, конечно. Вы правы, — согласился Куати.
   — Далее, нам нужны прочные столы для размещения оборудования.

* * *

   Закончена половина боевого дежурства, подумал капитан-лейтенант Уолтер Клаггетт. Ещё сорок пять дней, и подводная лодка «Мэн» всплывёт в районе пролива Хуан-де-Фука, примет трос с буксира и последует за ним в Бангор. Там ошвартуется у причала и начнётся процесс передачи «синей» команде, которая отправится в следующее патрулирование, имеющее целью сдерживание возможного противника. Поскорее бы, подумал Клаггетт.
   Уолтер Клаггетт — друзья звали его Голландцем, это прозвище появилось ещё в Военно-морской академии, и он уже не помнил причину его возникновения — был чернокожим тридцати шести лет. Перед отплытием на боевое дежурство ему дали понять, что он является кандидатом на досрочное присвоение звания капитана третьего ранга и может стать командиром атакующей подлодки. Клаггетт был очень доволен таким известием. Две попытки обзавестись семьёй окончились для него неудачей, что не было такой уж редкостью среди подводников — к счастью, в обоих случаях детей не было, — и его домом стал Военно-морской флот. Клаггетт с радостью проводил большую часть жизни в море, отдаваясь развлечениям в период не столь и коротких перерывов между дежурствами, проводимым на берегу. Однако смыслом жизни для Уолтера Клаггетта было плавать в море, скользить сквозь чёрные глубины на борту величественного военного корабля. Общество хороших друзей, уважение, которое он заслужил, исполняя исключительно трудные обязанности, приобретённая им способность всякий раз находить правильный выход из любого положения, шутливые беседы в кают-компании, ответственность за судьбу людей — да, Клаггетт наслаждался всеми сторонами своей карьеры.
   Лишь его командир был источником постоянного раздражения.
   Каким образом, черт побери, сумел Гарри Рикс подняться так высоко? — недоумевал Клаггетт вот уже в двадцатый раз за эту неделю. Рикс — блестящий специалист. Ему ничего не стоит спроектировать реактор подводной лодки на обратной стороне конверта или даже просто в уме во время редкого сна наяву. Он знал такие вещи о конструкции подводных лодок, о которых даже не мечтали кораблестроители на верфях компании «Электрик Боутс». Рикс мог обсуждать преимущества и недостатки устройства перископа с главным инженером-оптиком Военно-морского флота и знал о методах космической навигации больше, чем НАСА или кто там ещё, кто занимался этой программой. И уж, несомненно, куда лучше разбирался в системе наведения их ракетных снарядов «Трайдент-II D-5», запускаемых из подводного положения, чем кто-либо, за исключением разве специалистов ракетного отдела фирмы «Локхид». Две недели назад, во время ужина, он прочитал страницу из инструкции по техническому обслуживанию — прочитал наизусть и не ошибся ни в одном слове! Рикс владел техникой, как, по-видимому, ни один офицер американского флота.
   Гарри Рикс был образцовым офицером атомного флота. Без всяких видимых усилий, почти инстинктивно он овладел техническими особенностями своей работы. Клаггетт тоже неплохо разбирался в технических аспектах, связанных с исполнением его обязанностей, но он знал, что никогда не сумеет сравниться с Риксом.
   При всём при том Гарри Рикс слабо разбирается в специальности подводника и в управлении ракетоносцем, мрачно подумал Клаггетт. Может показаться невероятным, хотя это и соответствовало действительности, что Рикс не обладал искусством управления подводной лодкой и не умел обращаться с матросами.
   — Сэр, — произнёс Клаггетт, — это превосходный старшина. Он ещё молод, но отлично знает свои обязанности.
   — Он не умеет разговаривать с подчинёнными.
   — Капитан, я не понимаю, что вы имеете в виду.
   — Его методы обучения не предусмотрены действующими уставами и наставлениями.
   — Это верно, у него несколько необычные приёмы, но в результате ему удалось сократить время, требуемое на перезарядку торпедных аппаратов, на целых шесть секунд. Да и сами торпеды в отличном состоянии, даже та, что во время учебных стрельб выскочила на берег. Торпедный отсек в образцовом состоянии. Что ещё можно с него спрашивать?
   — Я не спрашиваю. Я командую. Отдаю приказы. Требую, чтобы их выполняли так, как я считаю нужным, то есть в соответствии с морским порядком. И я добьюсь, что всё будет именно так, как мне хочется, — произнёс Рикс зловеще тихим голосом.
   Возражать шкиперу по таким вопросам было бессмысленно, особенно когда он формулировал их таким образом, однако обязанности Клаггетта как помощника капитана заключались в том, что ему приходилось стоять между ним и командой, особенно в тех случаях, когда шкипер ошибался.
   — При всём моем уважении, сэр, я вынужден не согласиться с вами. Мне кажется, что наша задача — стремиться к достижению наиболее оптимальных результатов, а в данном случае результаты почти идеальны. Хорошим старшиной является тот, кто использует все возможности своих подчинённых, а этот старшина добился успеха, даже не заставляя матросов работать до изнеможения. Если вы осадите его, это может оказать дурное влияние на него и всю боевую часть.
   — Помощник, от своих офицеров, и в первую очередь от вас, мне нужна поддержка.
   Клаггетт выпрямился в кресле, словно его ударили по лицу. Он заговорил, стараясь держать себя в руках, и голос его звучал спокойно.
   — Капитан, вы всегда можете положиться на мою поддержку и преданность. Я не могу быть роботом, выполняя свои обязанности. В их число входят поиски альтернативных решений. По крайней мере, — добавил он, — так учили меня в академии. — Клаггетт тут же пожалел о последней фразе, но она была уже произнесена. Каюта командира подлодки была небольшой, но сразу после слов помощника сделалась ещё меньше.
   Как это глупо, капитан-лейтенант Уолтер Клаггетт, что вы решили ответить таким образом, подумал Рикс, глядя на своего помощника непроницаемым взглядом.
   — Далее, нужно провести учение по обеспечению безопасности реактора, — произнёс Рикс.
   — Ещё одно? Так скоро? — Боже мой, но ведь последнее учение дало идеальные результаты. Почти идеальные, поправил себя Клаггетт. Ребята могли бы сэкономить десять или пятнадцать секунд — правда, помощник не представлял, откуда возьмутся эти сэкономленные секунды.
   — Сноровка требует ежедневных учений, помощник.
   — Вы совершенно правы, сэр, но уровень их подготовки очень высок. Хочу напомнить, учение по ОБР, проведённое перед самым уходом капитана Росселли, отстало по времени исполнения всего на несколько секунд от рекорда соединения, а при последнем учении мы улучшили и это время!
   — Независимо от того, насколько хороши результаты учений, всегда старайтесь их улучшить, помощник. Вот тогда можно быть уверенным, что не случится ничего непредвиденного. Во время очередного учения по ОБР мне нужен рекорд соединения.
   Ему нужен рекорд соединения, рекорд флота, мировой рекорд, может быть, даже сертификат от Господа Бога. Более того, этот рекорд должен быть упомянут в его характеристике.
   Загудел телефон на переборке. Рикс снял трубку.
   — Капитан слушает… да, сейчас приду. — Он положил трубку. — Пост гидролокации сообщил об акустическом контакте.
   Через секунду Клаггетт выскочил в коридор, капитан последовал за ним.
   — Характер контакта, — потребовал Клаггетт, остановившись за спиной акустика. Являясь помощником капитана, он был ответственным за манёвры сближения при тактических схватках.
   — Понадобилось несколько минут, чтобы опознать его, — доложил старший акустик. — Контакт очень неустойчивый. Мне кажется, что это подлодка класса 688, курс сто девяносто пять градусов. Контакт прямо на нас, сэр.
   — Проиграйте запись ещё раз, — приказал Рикс. Акустик перешёл на другой экран — его собственный был весь в пометках, сделанных жировым карандашом, и он не хотел их стирать и перемотал запись назад на несколько минут.
   — Видите, капитан? Неустойчивый… а вот начал оформляться. В этот момент я вызвал вас.
   Рикс ткнул пальцем в экран.
   — Вы должны были сообщить мне вот в этот момент, старшина. Напрасно потеряно две минуты. В следующий раз будьте повнимательнее.
   — Слушаюсь, сэр. — Что ещё мог сказать шкиперу акустик второго класса, которому только что исполнилось двадцать три года?
   Рикс вышел из гидролокационной рубки. Клаггетт последовал за ним, одобрительно похлопав акустика по плечу.
   — Курс двести семьдесят, скорость пять узлов, глубина пятьсот. Находимся под термоклином, — отрапортовал вахтенный офицер. — Сохраняем контакт со Сьеррой-II на пеленге сто девяносто пять, по левому борту близко к траверзу. Группа слежения и атаки наготове. Заряжены торпедные аппараты номер один, три и четыре. Второй аппарат пуст. Наружные люки закрыты, трубы сухие.
   — Дайте мне сведения относительно Сьерры-II.
   — Установлен прямой контакт. Цель под слоем температурного скачка, расстояние до цели неизвестно.
   — Внешние условия?
   — Полный штиль на поверхности, умеренно спокойный слой на сотне футов. Сейчас мы в хорошей изотермической воде. Акустические условия превосходны.
   — Первая информация о Сьерре-II. Расстояние примерно десять тысяч ярдов, — послышался голос младшего лейтенанта Шоу из группы слежения.
   — Мостик, говорит акустик. Мы опознали Сьерру-II. Это класс 688, американская атакующая подлодка. Оцениваю её скорость в четырнадцать-пятнадцать узлов, сэр.