Клэнси Том. Все страхи мира

* * *

   Всё это произошло на глазах у Джексона. Вполне возможно, что он установил рекорд всех времён — четыре самолёта уничтожены одним ракетным залпом. Но для этого не потребовалось никакого мастерства. Как и в Ираке, эти МИГи даже не подозревали о его присутствии. Любой молокосос, в первый раз севший за штурвал истребителя, добился бы того же. Это было убийство, а не война. Какая война? — спросил он себя, — разве идёт война? — и не мог понять даже почему.
   — Сбил четыре МИГа, — передал он по радио. — Стик, говорит Спейд, сбил четырех. Возвращаюсь на позицию. Нуждаюсь в топливе.
   — Понятно, Спейд, танкеры на подлёте. Записываем, ты сбил четырех.
   — Послушай, Спейд, объясни мне, что здесь происходит? — спросил лейтенант Уолтере.
   — Если бы я сам знал, Шреддер.
   Неужели я только что сделал первый выстрел в новой войне? Какой войне?

* * *

   Несмотря на все недовольные восклицания Кейтеля, гвардейский танковый полк оказался отличной воинской частью. Его боевые танки Т-80 немного походили на игрушки со своими отражательными бронепанелями, укреплёнными на башне и корпусе, но это были низкосидящие угрожающе выглядевшие боевые машины, а поразительно длинные стволы 125-миллиметровых пушек не оставляли никаких сомнений в их предназначении. Мнимая инспекционная группа двигалась в расположении полка группами по три человека. Перед Кейтелем стояла самая опасная задача, поскольку он сопровождал командира полка. Кейтель, он же «полковник Иваненко», посмотрел на часы, следуя за настоящим русским полковником.
   Всего в двух сотнях метров Гунтер Бок и два других бывших офицера Штази подошли к экипажу одного из танков. Танкисты готовились занять места внутри своей машины, когда к ним подошли офицеры.
   — Стоп! — скомандовал один из полковников.
   — Слушаюсь, — ответил младший сержант — командир танка.
   — Спуститесь вниз. Мы хотим осмотреть ваш танк.
   Командир боевой машины, стрелок и водитель выстроились перед своим танком, а в это время остальные экипажи занимали свои места внутри боевых машин. Бок подождал несколько секунд, пока не захлопнулись люки соседних танков, и застрелил всех троих танкистов из своего пистолета с глушителем. Трупы быстро затащили под танк. Бок взобрался внутрь, сел в кресло стрелка и осмотрел ручки управления, как его учили. Меньше чем в тысяче двухстах метрах перед ним, боком к нему, выстроилось не меньше пятидесяти американских танков M1A1, экипажи которых тоже занимали свои места.
   — Подаётся энергия, — сообщил по внутренней связи водитель. Дизельный двигатель танка заработал одновременно с двигателями остальных.
   Бок переключил рычаг заряжения на указатель «бронебойный подкалиберный снаряд со стабилизаторами» и нажал на кнопку. Автоматически открылся замок танковой пушки. Сначала снаряд и вслед за ним метательный заряд были помещены внутрь зарядника, и затвор закрылся. Пока все идёт хорошо, подумал Бок. Далее он посмотрел в прицел и выбрал американский танк, ярко освещённый прожекторами, — это делалось для того, чтобы всякий посторонний, оказавшийся в расположении бригады, был тут же обнаружен. Луч лазера выдал информацию, о расстоянии до цели, и Бок поднял ствол орудия до требуемой высоты. Скорость ветра он оценил как равную нулю — ночь была тихой. Затем Бок посмотрел на часы, подождал, когда секундная стрелка коснётся двенадцати, и нажал на спуск. Бока качнуло назад. Через две трети секунды снаряд врезался в башню американского танка. Результат был впечатляющим. Он попал в боеприпасы, находящиеся в задней части башни. Сорок снарядов мгновенно взорвались. Вентиляционные панели выпустили значительную часть раскалённых газов вверх, однако защитные противопожарные люки внутри танка были уже выбиты при взрыве снаряда, и экипаж превратился в пепел прямо в своих сиденьях, когда их танк, стоивший два миллиона долларов, стал пятнистым зелено-коричневым вулканом, извергнувшим столб огня вместе с двумя другими танками, расположенными рядом.
   В сотне метров от Т-80, в котором сидел Бок, командир полка остановился на середине фразы и повернулся в сторону взрыва, не веря своим глазам.
   — Что происходит? — успел произнести он, прежде чем Кейтель выстрелил ему в затылок.
   Тем временем Бок уже попал вторым снарядом в двигательное отделение ещё одного американского танка и заряжал в пушку третий. Прежде чем первый американский стрелок успел приготовиться к стрельбе, пылали уже семь М1А1. Огромная башня танка повернулась в сторону советских машин; командиры отдавали команды своим стрелкам и водителям. Бок заметил вращающуюся башню и прицелился в неё. Посланный им снаряд пролетел далеко с левой стороны, но попал в другой американский «Эйбрамс», находившийся позади первого. Американский стрелок промахнулся, потому что у него дрожали руки. Тут же в зарядник его орудия скользнул второй снаряд, и через два танка от Бока Т-80 превратился в груду обломков. Гюнтер решил не связываться с этим американцем.
   — На нас напали! Открыть огонь! Открыть огонь! — кричали «советские» командиры танков в свои микрофоны. Кейтель подбежал к машине управления огнём.
   — Я — полковник Иваненко. Ваш командир убит — переходите в атаку! Кончайте с этими сумасшедшими мерзавцами, пока у нас ещё остался полк!
   Начальник штаба заколебался, совершенно не понимая, что происходит. Но он слышал звуки артиллерийской стрельбы, да и приказывал ему полковник. Он поднял радиопередатчик, включился в цепь командира батальона и дал команду.
   Как и следовало ожидать, наступило короткое замешательство. Уже горело десять американских танков, но четыре вели ответный огонь. Затем вся линия советских танков открыла стрельбу, и три из этих четырех американских танков взорвались. Те, что были закрыты первым рядом, открыли огонь сквозь облако дыма и начали маневрировать, главным образом задним ходом. В этот момент советские танки двинулись вперёд. Кейтель с восхищением смотрел на продвигающиеся вперёд стальные громады. Семь танков Т-80 остались на месте, из них четыре горели. В тому моменту, когда советские танки пересекли линию, где ещё совсем недавно стояла стена, разделяющая Берлин на две части, взорвались ещё два.
   Ради этого стоило потрудиться, только ради этого момента. Каким бы ни был план Гюнтера, было так отрадно наблюдать, как русские и американцы убивают друг друга.

* * *

   Адмирал Джошуа Пейнтер прибыл в штаб СИНКЛАНТ как раз в тот момент, когда с «Теодора Рузвельта» поступила срочная депеша.
   — Кто командует эскадрой?
   — Сэр, командующий боевой группой вылетел в Неаполь. Его заменяет старший по званию — капитан первого ранга Ричардс, — доложил начальник разведывательного отдела Атлантического флота. — По его сообщению, к нему приближались четыре МИГа, несущих вооружение, а поскольку мы в состоянии боевой готовности номер два, он пришёл к выводу, что русские самолёты представляют потенциальную угрозу боевой группе, и сбил их.
   — Чьи это МИГи?
   — Возможно, с «Кузнецова», сэр.
   — Одну минуту — вы сказали «боевая готовность номер два»?
   — «Теодор Рузвельт» находится сейчас к востоку от Мальты, сэр, и действуют правила ЕИОП, — напомнил командующему Атлантическим флотом начальник оперативного управления.
   — Кому-нибудь известно, что происходит?
   — Я лично сэр, ни хрена не понимаю, — честно признался начальник разведотдела флота.
   — Соедините меня с Ричардсом по прямой линии. Я хочу поговорить с ним. — Пейнтер задумался. — Каково состояние флота? — спросил он.
   — Всем отдан приказ готовиться к выходу в море, сэр. При боевой готовности номер три это делается автоматически.
   — Но почему объявлена боевая готовность номер три?
   — Сэр, об этом нам не сообщили.
   — Невероятно. — Пейнтер натянул свитер через голову и крикнул, чтобы принесли кофе.
   — «Рузвельт» на второй линии, сэр, — донеслось из интеркома. Пейнтер нажал на кнопку и перевёл телефон на динамик.
   — Говорит СИНКЛАНТ.
   — Капитан первого ранга Ричардс, сэр.
   — Что у вас происходит?
   — Сэр, пятнадцать минут назад мы получили сообщение о повышении боевой готовности номер два. К нам направлялось звено МИГов, и я приказал сбить их.
   — Почему?
   — Похоже, они несли под крыльями бомбы, а мы услышали по радио передачу относительно взрыва.
   Пейнтер почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота.
   — О каком взрыве идёт речь?
   — Сэр, английская служба Би-би-си сообщила о ядерном взрыве в Денвере. Местная телевизионная станция, откуда поступили первоначальные сведения, прекратила работу. Получив такую информацию, я решил действовать. В настоящее время я старший офицер в боевой группе. Она подчиняется мне. Сэр, у вас есть ещё вопросы? У нас напряжённая ситуация.
   Пейнтер понял, что не должен мешать Ричардсу исполнять обязанности.
   — Хорошо, Эрни, только тщательно все обдумай. Пошевели мозгами.
   — Слушаюсь, сэр. Конец связи.
   — Ядерный взрыв? — спросил начальник разведотдела флота. В распоряжении Пейнтера находилась «горячая линия», соединяющая его с Национальным военным командным центром, и он воспользовался ею.
   — Говорит СИНКЛАНТ.
   — Капитан первого ранга Росселли, сэр.
   — У нас произошёл ядерный взрыв?
   — Совершенно верно, сэр. В Денвере, по оценке НОРАД мощность взрыва одна-две сотни килотонн. Очень много пострадавших. Это все, что нам известно. Мы ещё никому не успели сообщить о случившемся.
   — Тогда вам будет полезно знать вот ещё что: «Теодор Рузвельт» только что перехватил и сбил четыре МИГ-29, направляющихся в его сторону. Держите меня в курсе событий. Если не поступит других указаний, я вывожу все корабли в море.

* * *

   Боб Фаулер пил уже третью чашку кофе. Он проклинал себя за то, что выпил четыре бутылки крепкого немецкого пива, словно был Арчи Байкером или кем-то ещё, и боялся, окружающие заметят, что от него пахнет алкоголем. Здравый смысл подсказывал ему, что выпитый алкоголь не может не повлиять на его мышление, но он пил пиво на протяжении нескольких часов, и естественные процессы окисления плюс кофе уже очистили или скоро очистят его систему от воздействия алкоголя.
   Впервые он был благодарен судьбе за смерть своей жены Марианы. Он сидел у её кровати, следил, как умирает его любимая жена. Он знал, что такое страдания и смерть, и какой бы ужасной ни была гибель всех этих людей в Денвере, сказал себе Фаулер, ему нужно отступить, выбросить это из головы и обратить всё внимание на то, чтобы не допустить смерти остальных.
   Пока, напомнил себе Фаулер, события развивались неплохо. Он сразу принял меры, чтобы не распространялось сообщение о взрыве. Ему вовсе не улыбалась мысль о панике, охватившей всю страну. Вооружённые силы переведены на повышенную боевую готовность. Это позволит предотвратить или сдержать на какое-то время возможное нападение.
   — Итак, — президент говорил по селекторной связи с НОРАД и командующим стратегической авиацией, — подведём итоги того, что произошло до настоящего момента.
   — Сэр, произошёл одиночный ядерный взрыв мощностью порядка ста или несколько более килотонн. Пока не поступило никаких сообщений с места происшествия. Вооружённые силы приведены в боевую готовность. Космическая связь перестала функционировать…
   — Почему? — спросила Элизабет Эллиот более резко, чем Фаулер. — Чем это может быть вызвано?
   — Мы не знаем. Ядерный взрыв в космическом пространстве может повлиять на деятельность спутников связи путём электромагнитного излучения. При ядерном взрыве в космосе основная часть энергии выделяется в виде электромагнитного излучения. Русские знают больше нас относительно практических результатов подобных взрывов, они собрали больше эмпирических данных ещё в шестидесятые годы благодаря ядерным испытаниям на Новой Земле. Но у нас нет никаких доказательств, что произведён именно такой взрыв. В любом случае мы заметили бы его. Отсюда следует, что атомная атака на спутники связи крайне маловероятна. Однако вероятен мощный выброс электромагнитной энергии из наземного источника. Тут следует принять во внимание, что русские потратили огромное количество средств на исследования в области микроволнового оружия. В восточной части Тихого океана у них находится корабль с массой антенн — это «Юрий Гагарин». Этот корабль именуется судном слежения за космическими полётами, и у него четыре огромных усиливающих антенны. В настоящее время он в трех сотнях миль от берега Перу, в поле видимости спутников связи, вышедших из строя. Предполагается, что «Юрий Гагарин» обеспечивает деятельность космической станции «Мир». Если не считать упомянутого выше, у нас нет других версий. Один из моих офицеров сейчас разговаривает с «Хьюз Аэроспейс», чтобы выяснить их точку зрения. Кроме того, мы все ещё пытаемся получить магнитные ленты воздушных диспетчеров из Стейплтона, чтобы убедиться, не явился ли средством доставки самолёт, а также ждём сообщений от спасательных и других команд, посланных на место взрыва. У меня все.
   — У нас два авиакрыла постоянно находятся в воздухе и ещё несколько в данный момент готовятся к вылету, — сообщил командующий стратегической авиацией. — Все ракетные дивизионы приведены в состояние боевой готовности. Мой заместитель на борту самолёта «Зеркало — западное», а ещё один ЛКП готовится к взлёту, чтобы принять вас на борт, сэр.
   — Что происходит в Советском Союзе?
   — Их войска ПВО повысили уровень боевой готовности, — ответил генерал Борштейн. — Продолжаем прослушивать другие радиопереговоры, но пока ничего определённого. Ничто не указывает на то, что готовится нападение на Соединённые Штаты.
   — О'кей. — Президент вздохнул. Ситуация была не из лучших, но пока контролировалась. Сейчас ему нужно, чтобы положение стабилизировалось, и тогда он сможет продолжить свои усилия. — Я собираюсь открыть прямую связь с Москвой.
   — Очень хорошо, сэр, — отозвался НОРАД. На некотором расстоянии от Фаулера сидел морской старшина. Терминал компьютера перед ним уже светился.
   — Вам придётся сесть ближе ко мне, господин президент, — сказал старшина. — Я не могу перевести изображение с моего дисплея на ваш экран.
   Фаулер приподнялся и передвинул своё кресло на восемь футов ближе к старшине.
   — Сэр, этот аппарат действует следующим образом. Я печатаю все, что вы мне говорите, и запись передаётся непосредственно через компьютеры Национального командного центра в Пентагоне — там всего лишь осуществляется кодирование, — но когда поступает ответ от русских, он передаётся по «горячей линии» в помещение связи на русском языке, там переводится и затем посылается к нам из Пентагона. В Форт-Ричи существует запасной канал — на случай если что-то случится с Вашингтоном. Связь с Москвой осуществляется по наземному кабелю и через два независимых друг от друга канала спутниковой связи. Сэр, я могу печатать с такой скоростью, с какой вы говорите.
   Имя на груди старшины гласило «Оронтия», и Фаулер не мог решить, каково происхождение связиста. Он имел не меньше двадцати фунтов лишнего веса, но вёл себя уверенно и со знанием дела. Фаулера это устраивало. Рядом с клавиатурой лежала пачка сигарет. Президент вытащил одну, не обращая внимания на знаки «Курить запрещается» на каждой стене. Старшина Оронтия поднёс к его сигарете зажигалку «Зиппо».
   — Я готов, сэр.
   Старшина Пабло Оронтия искоса взглянул на своего главнокомандующего. По этому взгляду невозможно было понять, что он родился в Пуэбло, штат Колорадо, и его семья все ещё живёт там. Президент исправит положение, это его работа. А работа старшины, рассуждал Оронтия, заключается в том, чтобы оказать ему всяческую помощь. Оронтия служил своей стране во время двух войн и множества кризисов главным образом в качестве адмиральского писаря на авианосцах, а теперь он отключил свои чувства, как его учили, и приготовился.
   — Уважаемый президент Нармонов…

* * *

   Капитан первого ранга Росселли следил за первой с момента его прибытия в Вашингтон настоящей передачей по «горячей линии».
   Текст поступал на IBM-PC/AT, шифровался, затем оператор компьютера нажимал на кнопку возврата для передачи. Вообще-то ему нужно находиться за своим столом, подумал Джим, но то, что происходит здесь, может иметь решающее значение для его деятельности.
   КАК ВАМ УЖЕ, ВЕРОЯТНО, СООБЩИЛИ, В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ МОЕЙ СТРАНЫ ПРОИЗОШЁЛ МОЩНЫЙ ВЗРЫВ. МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО ЭТО БЫЛ ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ И ЧТО ПОГИБЛО МНОГО ЛЮДЕЙ.
   Президент Нармонов вместе со стоящими рядом советниками читал текст.
   — Примерно этого мы и ожидали, — сказал он. — Посылайте наш ответ.

* * *

   — Господи, как быстро! — заметил дежурный, армейский полковник, и приступил к переводу.
   Сержант морской пехоты печатал на пишущей машинке английский вариант, который автоматически передавался в Кэмп-Дэвид, Форт-Ричи и Госдепартамент. Компьютеры печатали документальную копию, почти с такой же быстротой поступавшую по принтерам телефакса в штаб стратегической авиации, НОРАД и спецслужбы.
   УДОСТОВЕРЯЮЩИЙ ПОДЛИННОСТЬ: ТАЙМТЕЙБЛ ТАЙМТЕЙБЛ ТАЙМТЕЙБЛ ОТВЕТ ИЗ МОСКВЫ ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   МЫ ЗАМЕТИЛИ ПРОИСШЕДШЕЕ. ПРИМИТЕ НАШИ САМЫЕ ГЛУБОКИЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ И СОБОЛЕЗНОВАНИЯ СОВЕТСКОГО НАРОДА. КАК МОГ ПРОИЗОЙТИ ТАКОЙ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ?
   — Несчастный случай? — переспросил Фаулер.
   — Ответ поступил удивительно быстро, Роберт, — тут же заметила Эллиот. — Чертовски быстро. Его английский не слишком хорош. Твоё сообщение нужно было перевести, да и при чтении таких вещей требуется время. Их ответ был, должно быть, подготовлен заранее и записан. Что это значит? — спросила Лиз, словно разговаривая с собой, пока Фаулер готовил следующее сообщение. Что здесь происходит? — подумала она. Кто делает это и почему?..
   ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
   С СОЖАЛЕНИЕМ ИНФОРМИРУЮ ВАС, ЧТО ЭТО НЕ БЫЛ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. НА РАССТОЯНИИ СОТНИ МИЛЬ ОТ ДЕНВЕРА НЕТ АМЕРИКАНСКОГО ЯДЕРНОГО УСТРОЙСТВА, И ПЕРЕВОЗКА АМЕРИКАНСКОГО ОРУЖИЯ ЧЕРЕЗ ЭТОТ РАЙОН НЕ ОСУЩЕСТВЛЯЛАСЬ. ЭТО БЫЛО НАМЕРЕННОЕ НАПАДЕНИЕ, СОВЕРШЕННОЕ НЕИЗВЕСТНЫМИ СИЛАМИ.
   — Ну что ж, ничего удивительного, — заметил Нармонов. Он поздравил себя с тем, что правильно предсказал содержание первого сообщения из Америки.
   — Передавайте следующий ответ, — обратился он к связисту, а затем повернулся к своим советникам:
   — Фаулер — самонадеянный человек, и его слабость заключается в высокомерии, но он не дурак. К этому происшествию Фаулер отнесётся в высшей степени эмоционально. Наша задача состоит в том, чтобы успокоить его, помочь обрести равновесие. Если он возьмёт себя в руки, его интеллект и здравый смысл одержат верх в этой ситуации.
   — Товарищ президент, — произнёс Головко, только что вошедший в командный центр. — Мне кажется, вы допускаете ошибку.
   — Что вы хотите этим сказать? — удивился Нармонов.
   — Ошибка заключается в том, что вы стараетесь подогнать свои слова под то, как вы представляете себе этого человека, его характер, его психическое состояние. Люди меняются в состоянии стресса. Человек, находящийся на другом конце канала связи, может оказаться совсем не тем человеком, с которым вы встречались в Риме.
   Советский президент отмахнулся от подобной мысли.
   — Чепуха. Такие люди никогда не меняются. У нас их тоже достаточно. Я имел дело с людьми вроде Фаулера всю жизнь.
   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   ЕСЛИ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗАРАНЕЕ ОБДУМАННЫЙ ПОСТУПОК, ТО ОН ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, НЕ ИМЕЮЩИМ ПРЕЦЕДЕНТА В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. КАКОЙ БЕЗУМЕЦ РЕШИТСЯ НА ТАКОЙ ШАГ, ДА И С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ? ТАКОЙ ПОСТУПОК МОЖЕТ ЛЕГКО ПРИВЕСТИ К ГЛОБАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ПОВЕРИТЬ В ТО, ЧТО СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К ЭТОМУ ПОЗОРНОМУ АКТУ.
   — Слишком быстро, Роберт, — повторила Эллиот. — «Вы должны поверить»? Что он пытается сказать нам этим?
   — Элизабет, ты вкладываешь в эти слова слишком большой смысл, — ответил Фаулер.
   — Но его ответы подготовлены и записаны заранее, Роберт! Заранее! Он отвечает на твои запросы слишком быстро. Он заранее приготовил свои ответы. Это что-то значит.
   — Что именно?
   — То, что мы должны были присутствовать на матче, Роберт! Мне кажется, что эти ответы приготовлены для кого-то другого — вроде Дарлинга. Что, если при взрыве должен был погибнуть и ты вместе с Брентом и Деннисом?
   — Я уже сказал тебе, что не имею права думать об этом! — раздражённо произнёс Фаулер. Он сделал паузу и глубоко вздохнул, Нужно держать себя в руках, оставаться спокойным. — Послушай, Элизабет…
   — Ты должен думать об этом, считаться с такой возможностью: ведь если это было запланировано заранее, мы сумеем понять, что происходит.
   — Доктор Эллиот права, — послышалось из динамика НОРАД, соединённого с открытым каналом связи. — Господин президент, вы стараетесь не поддаваться эмоциям, но необходимо рассмотреть все возможные аспекты оперативного плана, который может осуществляться здесь.
   — Я вынужден согласиться с этим, — сказал командующий стратегической авиацией.
   — Как же мне поступить? — спросил Фаулер.
   — Сэр, — голос принадлежал НОРАД, — мне тоже не нравится фраза «вы должны поверить». Может быть, следует сообщить ему, что мы готовы защищаться.
   — Действительно, — согласился генерал Фремонт. — В любом случае это ему известно, если его помощники должным образом исполняли свои обязанности.
   — А если он воспримет нашу повышенную боевую готовность как угрозу?
   — Нет, это не будет истолковано таким образом, — заверил Фаулера НОРАД. — В подобной ситуации все предприняли бы такой шаг. Их военное руководство состоит из настоящих профессионалов.
   Фаулер заметил, как дёрнулась при этих словах доктор Эллиот.
   — Хорошо, я сообщу ему, что мы привели свои вооружённые силы в состояние боевой готовности, но это не значит, что у нас есть зловещие намерения.
   ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
   У НАС НЕТ ОСНОВАНИЙ ПОДОЗРЕВАТЬ, ЧТО СОВЕТСКИЙ СОЮЗ КАК-ТО СВЯЗАН С ЭТИМ ИНЦИДЕНТОМ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МЫ ДОЛЖНЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. МЫ ПОДВЕРГЛИСЬ ЖЕСТОКОМУ НАПАДЕНИЮ И ВЫНУЖДЕНЫ БЫТЬ НАГОТОВЕ, ЧТОБЫ ОТРАЗИТЬ ПОСЛЕДУЮЩЕЕ. В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ Я ОТДАЛ ПРИКАЗ ПРИВЕСТИ ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ В СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ КАК МЕРУ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. ЭТО НЕОБХОДИМО ТАКЖЕ ДЛЯ ПОДДЕРЖАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА И ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ ПРИ СПАСЕНИИ ПОСТРАДАВШИХ. ПРИМИТЕ МОИ ЛИЧНЫЕ ЗАВЕРЕНИЯ, ЧТО МЫ НЕ ПРЕДПРИМЕМ НИКАКИХ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ БЕЗ ВЕСОМЫХ ОСНОВАНИЙ.
   — Весьма успокоительное заявление, — сухо заметил Нармонов. — Какое благородство информировать о приведении своих войск в состояние боевой готовности.
   — Мы знаем об этом, — сказал Головко, — и это ему известно.
   — Однако он не подозревает, что нам известны масштабы боевой готовности американских войск, — вступил в разговор министр обороны. — Он не знает, что мы читаем их шифровки. Уровень боевой готовности американских войск превосходит меры предосторожности, нужные для данной ситуации. Американские стратегические силы не приводились в такое состояние с 1962 года.
   — Это действительно так? — спросил Нармонов.
   — Товарищ генерал, технически это не так, — поспешно возразил Головко, стараясь говорить как можно убедительнее. — Готовность американских стратегических сил очень высока, даже когда официально она соответствует самому низкому, пятому, уровню. Изменение, на которое вы ссылаетесь, совсем не так значительно.
   — Каково истинное положение дел? — Нармонов взглянул на министра обороны.
   Министр пожал плечами.
   — Всё зависит от того, как на это посмотреть. Их ракеты наземного базирования всегда находятся в более высоком состоянии боевой готовности, чем наши, потому что их легче поддерживать в таком состоянии. То же самое относится к американским подводным лодкам, которые проводят в море больше времени, чем наши. С технической точки зрения разница невелика, однако с психологической она гораздо больше. Повышение боевой готовности американских войск означает для них, что произошло нечто ужасное. Мне это кажется существенным.
   — А мне — нет, — резко бросил Головко. Хуже не придумаешь, подумал Нармонов, два главных советника расходятся в мнениях по столь важному вопросу…
   — Нужно ответить президенту США, — напомнил министр иностранных дел.
   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   МЫ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ НА ПОВЫШЕНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ ВАШИХ ВОЙСК. ПОСКОЛЬКУ ПОЧТИ ВСЕ ВАШИ ВООРУЖЕНИЯ НАЦЕЛЕНЫ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, МЫ ТОЖЕ ВЫНУЖДЕНЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ НИ ОДНА ИЗ НАШИХ СТРАН НЕ ПРЕДПРИНИМАЛА ШАГОВ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПОКАЗАТЬСЯ ПРОВОКАЦИОННЫМИ.