Клэнси Том. Все страхи мира

   Капитан первого ранга Росселли и остальные офицеры Национального военного командного центра занимались в это время обычными войсками, перед которыми не стояли стратегические задачи. Заранее подготовленные приказы поступили непосредственно в каждую воинскую часть. Это означало в армии уровень дивизии, в ВВС — авиакрыло, а в ВМС — соединение. Обычные войска переводились на боевую готовность номер три. Капитан первого ранга Росселли и подполковник Барнс передавали поступившие приказы устно на более высокие командные уровни. Даже когда им приходилось говорить с генералами, у которых на погонах красовалось по три звезды, а за спиной было более двадцати пяти лет службы, они были вынуждены повторять каждому из них: «Нет, сэр, это не учебная, повторяю, не учебная тревога».
   Все американские воинские части в разных частях земного шара были немедленно приведены в боевую готовность. Как и следовало ожидать, те подразделения, которые и в обычной ситуации поддерживали высокий уровень готовности, отреагировали быстрее всех. Одним из таких подразделений была Берлинская бригада.

Глава 37
Воздействие на людей

   — Капитан, поступило срочное сообщение на ИНЧ.
   — Что? — спросил Рикс, поворачиваясь от прокладочного стола.
   — Срочное сообщение, капитан. — Связист протянул командиру листок с небольшой группой кодированных цифр.
   — Не нашли лучшего времени для учебной тревоги, — покачал головой Рикс и скомандовал:
   — Боевая тревога! Всем занять места по расписанию!
   Старшина тут же включил бортовую трансляцию.
   — Боевая тревога! Боевая тревога! — разнеслось по кораблю. — Занять места согласно боевому расписанию! — И тут же загремели колокола громкого боя, способные прервать самый крепкий сон.
   — Мистер Питни, — произнёс Рикс, пытаясь перекричать шум. — Всплыть на глубину действия антенны.
   — Слушаюсь, капитан. Всплыть на глубину шесть ноль футов!
   — Всплыть на глубину шесть ноль футов. Рулевой, горизонтальные рули поднять на десять градусов.
   — Десять градусов вверх на горизонтальных рулях. — Молодой матрос — управление рулями поручается, как правило, самым молодым матросам — потянул на себя руль, похожий на самолётный. — Сэр, плоскости рулей подняты вверх на десять градусов.
   — Хорошо.
   Не успел закончиться этот манёвр, как рубка управления заполнилась людьми. Боцман — самый старший среди рядового и старшинского состава ракетоносца «Мэн» — занял пост у панели управления рулями. Он был старшим рулевым управления глубиной. Капитан третьего ранга Клаггетт вошёл в рубку, чтобы подменить — в случае необходимости — командира. Корабельный штурман Питни уже занял свой пост. Матросы и старшины расположились у консолей различных видов оружия. В кормовой части подлодки офицеры и матросы заняли свои места, как в центре управления запуском ракет — ЦУР, — который занимался двадцатью четырьмя ракетами «Трайдент», находящимися на борту ракетоносца «Мэн», так и во вспомогательном машинном отделении, главной заботой которого был резервный дизельный двигатель.
   В рубке управления старшина, ответственный за бортовую связь, получил сообщения о готовности из всех отсеков и боевых частей — личный состав находился на местах и был готов действовать.
   — Что случилось? — спросил Клаггетт. Капитан молча передал ему краткий текст экстренного сообщения.
   — Учение?
   — По-видимому. Почему бы и нет? — спросил Рикс. — Ведь сегодня воскресенье, правда?
   — На поверхности по-прежнему штормит?
   Словно отвечая на этот вопрос, «Мэн» начал раскачиваться. Указатель глубины показывал двести девяносто футов, и массивная подлодка внезапно накренилась на десять градусов вправо. Члены команды покачали головами и принялись ворчать. Вряд ли на борту ракетоносца был хотя бы один человек, которого никогда бы не тошнило. Условия для морской болезни были идеальными. При отсутствии всяких наружных ориентировок — а подводные лодки отличаются тем, что у них нет окон и иллюминаторов, — глаза не замечали никакого движения, тогда как внутреннее ухо сообщало, что изменялось равновесие. Аналогичное явление, влиявшее почти на всех астронавтов «Аполло», начало оказывать воздействие и на этих моряков. Бессознательно они встряхивали головами, словно пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Все до единого надеялись, что после осуществления этого непонятного манёвра — никто, кроме Рикса, пока не догадывался, в чём он заключался, — подводная лодка скоро вернётся в родную стихию, на глубину в четыреста футов, где качка практически отсутствует.
   — Корабль выровнялся на глубине шесть ноль футов, сэр.
   — Хорошо, — ответил Рикс.
   — Мостик, говорит акустик. Контакт с Сьеррой-16 утерян. Поверхностный шум лишил нас возможности прослушивать.
   — Какими были последние координаты цели? — спросил капитан.
   — Перед утратой контакта пеленг был двести семьдесят градусов, дистанция сорок девять тысяч ярдов, — ответил младший лейтенант Шоу.
   — О'кей. Поднять перископ на антенну УВЧ, — скомандовал Рикс мичману, находящемуся на вахте. Сильная бортовая качка бросала «Мэн» то на один борт, то на другой, и крен достигал двадцати градусов, поэтому Риксу хотелось скорее узнать, почему ему пришлось подняться на поверхность. Мичман начал вращать бело-красное колесо управления, сверкающий смазкой цилиндр пополз вверх, выталкиваемый гидравликой.
   — Вот это да! — пробормотал капитан, держась руками за рукоятки управления перископом. Он чувствовал, с какой силой били волны по кончику перископа, едва поднявшегося над поверхностью.
   — Принимаем сигнал по УВЧ, сэр, — доложил офицер связи.
   — Приятно слышать, — заметил Рикс. — Мне кажется, что волны достигают тридцати футов, главным образом зыбь, но с некоторых ветер срывает пену. Ничего страшного, если понадобится, мы и в такую погоду можем осуществить запуск, — добавил он словно в шутку. В конце концов, это всего лишь учение.
   — Как небо? — спросил Клаггетт.
   — Затянуто облаками — звёзд не видно. — Рикс сделал шаг назад и сложил рукоятки вверх, прижав их к корпусу перископа. — Опустить перископ. — Он повернулся к Клаггетту. — Помощник, мы должны снова взяться за слежение, как только представится возможность.
   — Слушаюсь, капитан.
   Рикс протянул руку к телефону. Он собирался передать в центр управления запуском ракет, что нужно как можно быстрее заканчивать учение, но связист вошёл в рубку ещё до того, как Рикс успел нажать на кнопку.
   — Капитан, это не учение..
   — Что вы хотите этим сказать? — Рикс заметил, как побледнело лицо лейтенанта.
   — Боевая готовность номер два, сэр. — И лейтенант протянул Риксу текст шифровки.
   — Что? — Капитан быстро прочитал текст, написанный коротко и с предельно холодной ясностью. — Что происходит, черт побери?
   Он протянул шифровку Клаггетту.
   — Боевая готовность номер два? Я никогда не слышал, чтобы объявлялась такая высокая степень боевой готовности с того самого момента, как… Помню, один раз объявили боевую готовность три, но в то время я был ещё курсантом…
   Находящиеся в рубке обменялись взглядами. В американских вооружённых силах существует пять уровней боевой готовности, от пятого до первого. Боевая готовность номер пять означала обычные операции, проводимые в мирное время. При четвёртой уровень готовности был несколько выше, на некоторых постах постоянно находились команды, большая часть личного состава — в первую очередь лётчики, армейские солдаты и офицеры — не уходила далеко от своих самолётов и танков. А вот боевая готовность номер три была намного серьёзнее. Все воинские части были полностью укомплектованы и готовы к оперативному развёртыванию. При боевой готовности номер два части начинали развёртывание, и такая боевая готовность объявлялась только при непосредственной угрозе войны. Наконец, боевая готовность номер один ещё никогда не объявлялась в американских вооружённых силах. Это означало, что война становилась чем-то более серьёзным, чем просто угрозой. Все боевые системы были заряжены и нацелены в направлении противника, ожидая команды открыть огонь.
   Однако вся система боевой готовности была более беспорядочной, чем могло показаться. На подводных лодках уровень боевой готовности всегда был выше, чем в других родах войск. Ракетоносцы, постоянно готовые к запуску своих баллистических ракет через несколько минут после получения команды, фактически находились на уровне боевой готовности номер два непрерывно. Полученная шифровка только официально подтвердила это, придав ситуации намного более зловещую окраску.
   — Что-нибудь ещё? — спросил Рикс офицера связи.
   — Нет, сэр.
   — Не поступало никаких новостей, никаких предупреждений?
   — Сэр, вчера мы приняли обычную сводку новостей. Я готовился получить следующую примерно через пять часов — понимаете, чтобы узнать, с каким счётом закончился матч на Суперкубок. — Лейтенант сделал короткую паузу. — Сэр, в новостях не было ничего, совершенно ничего официального относительно какого-либо кризиса.
   — Тогда что это за чертовщина? — задал риторический вопрос капитан. — Впрочем, какое это имеет значение?
   — Капитан, — произнёс Клаггетт, — для начала нам следует оторваться от нашего «друга» на пеленге двести семьдесят.
   — Да. Сделайте поворот на северо-восток, помощник. В ближайшее время он не должен совершать поворот, и мы сумеем оторваться от него очень быстро, затем ещё больше увеличим дистанцию.
   Клаггетт взглянул на карту, больше в силу привычки, чтобы убедиться, что в этом районе достаточная глубина. Глубина была более чем достаточной. По сути дела «Мэн» находился на линии дуги большого круга, протянувшейся от Сиэттла до Японии. Клаггетт дал команду, и подводный ракетоносец «Мэн» повернул налево. Вполне можно было повернуть и направо, однако левый поворот позволял немедленно удалиться от «Акулы», которую они преследовали несколько дней. В следующую минуту подводная лодка повернулась бортом к гигантским тридцатифутовым волнам, бушующим всего в нескольких футах над головой, и выступающая над корпусом рубка, именуемая на американском флоте «парусом», превратилась именно в парус, игрушку сил природы. Подлодка накренилась на сорок градусов. Весь экипаж немедленно схватился кто за что смог, стараясь удержаться на ногах.
   — Может быть, опустимся поглубже, капитан? — спросил Клаггетт.
   — Подождём несколько минут. Может быть, по системе космической связи услышим что-нибудь ещё.
   Три бревна, которые когда-то представляли собой одно из самых великолепных вечнозелёных деревьев в Орегоне, плавали в северной части Тихого океана уже несколько недель. В тот момент, когда их смыло волной с палубы лесовоза «Джордж Макриди», они были ещё зелёными и тяжёлыми. Превратившись в плавающий в океане мусор, бревна пропитались водой, и стальная цепь, соединяющая их, лишила бревна остатков положительной плавучести, придав им нейтральную. Они не могли всплыть на морскую поверхность — во всяком случае не в такую погоду. Бушующие волны лишали бревна возможности подняться вверх, под лучи солнца, которого сейчас все равно не было, и потому они плыли на некоторой глубине подобно дирижаблям, медленно поворачиваясь, в то время как море пыталось разорвать скрепляющую их стальную цепь.
   Младший акустик на борту «Мэна» услышал что-то на пеленге ноль сорок один, почти прямо по курсу. Это был странный звук, подумал матрос, металлический, похожий на звон, но более низкий. Это не корабль, решил он, но и не какое-то живое существо. Шум почти терялся в грохоте волн и никак не останавливался на определённом пеленге…
   — Черт побери! — Матрос включил стоящий перед ним микрофон. — Мостик, докладывает акустик — звуковой контакт рядом по борту!
   — Что? — Рикс бросился в гидроакустический отсек.
   — Не могу понять, что это, но совсем близко, сэр!
   — Где?
   — Не знаю, трудно определить, будто по обеим сторонам носовой части — это не корабль, не знаю, что это за чертовщина, сэр! — Матрос взглянул на точку, появившуюся на экране, напрягая слух, пытаясь опознать звук. — Это не точечный источник шума — он совсем близко, сэр!
   — Но… — Рикс замолчал, повернулся и скомандовал, руководствуясь рефлекторным чувством опасности:
   — Немедленное погружение!
   Он знал, что уже слишком поздно.
   Весь корпус подводного ракетоносца «Мэн» загудел, как гигантский барабан, когда одно из брёвен ударило по фиберглассовому корпусу, закрывающему носовые датчики гидролокационной системы.
   Это были три бревна, три части одного дерева. Первое ударило вдоль своей оси по краю купола, почти не причинив ущерба, потому что субмарина двигалась с очень небольшой скоростью — всего несколько узлов, а все на подводной лодке строилось с максимальной прочностью. Однако грохот от удара был оглушительным. Первое бревно отскочило в сторону, однако оставались ещё два, и центральное бревно ударило по корпусу как раз в том месте, где находился центр управления.
   Рулевой мгновенно отреагировал на команду капитана, до отказа оттолкнув от себя рычаг управления горизонтальными рулями. В результате корма субмарины резко поднялась вверх, прямо к тому пути, по которому двигались бревна. Рули на корме «Мэна» располагались крестообразно. Рули направления находились над винтом и под ним, а слева и справа были плоскости рулей глубины, действующие подобно стабилизаторам самолёта. На наружной поверхности каждого находилась ещё одна вертикальная плоскость, похожая внешне на вспомогательный руль, но являющаяся на самом деле арматурой акустических датчиков. Цепь, соединяющая два бревна, зацепилась за неё. Таким образом, одно бревно оказалось по правому борту, а два — по левому. То, что было на правом борту, вытянулось вдоль корпуса и коснулось вращающегося винта. Раздавшийся грохот ещё никому из команды не приходилось слышать. Винт «Мэна» с его семью лопастями был изготовлен из марганцевой бронзы и обрабатывался, доводясь почти до совершенства, в течение семи месяцев. Он был исключительно прочен, но любая прочность имеет предел. Его лопасти в форме сабли начали бить по бревну одна за другой подобно циркульной, медленно работающей пиле. От каждого удара изгибались наружные края винта. Механик в кормовом отсеке ещё до поступления команды принял решение остановить вращение вала. За пределами корпуса подводной лодки, меньше чем в сотне футов от того места, где находился офицер, слышался визг разрываемого металла, когда арматура акустических датчиков была сорвана с плоскости горизонтального руля правого борта вместе с дополнительной арматурой, удерживающей буксируемые пассивные датчики. В этот момент бревна, одно из которых почти совсем расщепилось, остались позади субмарины, попав в её кормовую струю, и шум резко уменьшился.
   — Что произошло, черт побери? — почти вскрикнул Рикс.
   — Мы потеряли хвост, сэр. Оторвались буксируемые датчики, — ответил акустик. — Группа датчиков правого борта повреждена, сэр.
   Рикс уже выбежал из рубки, так что старшина разговаривал сам с собой.
   — Мостик, говорит центр управления, — донеслось из динамика. — Что-то повредило наш винт. Веду проверку вала.
   — Кормовые плоскости горизонтальных рулей повреждены, сэр. С трудом поддаются управлению, — произнёс, рулевой.
   Боцман вытолкнул молодого матроса из высокого кресла и занял его место. Медленно и осторожно опытный моряк повернул руль управления.
   — По-видимому, вышла из строя гидравлика. Триммеры, — они управлялись электромоторами, — вроде в порядке. — Затем боцман повернул руль влево и вправо. — Вертикальные рули в порядке, сэр.
   — Закрепить кормовые плоскости в нейтральном положении. Десять градусов вверх на триммеры. — Это был голос помощника.
   — Слушаюсь, сэр.

* * *

   — Так что это? — спросил Дубинин.
   — Металлический звук — оглушительный грохот металлического происхождения на пеленге ноль пятьдесят один. — Офицер постучал пальцем по яркой точке на экране. — Вы сами видите, низкая частота, похоже на грохот барабана… а вот этот шум — вот здесь — гораздо выше по частоте. Я слышал его в наушниках, вроде пулемётной стрельбы. Одну минуту… — Старший лейтенант Рыков на мгновение задумался. — Частота — я имею в виду интервалы между импульсами — соответствует скорости вращения винта корабля… это единственное объяснение…
   — А сейчас? — спросил капитан.
   — Все полностью стихло.
   — Вызвать всех акустиков на гидроакустический пост. — Капитан первого ранга Дубинин вернулся в рубку управления. — Начать поворот, ложиться на курс ноль сорок. Скорость — десять узлов.

* * *

   Достать советский грузовик оказалось очень просто. Они взяли и угнали его вместе с военным автомобилем. В Берлине только что наступила полночь, а, поскольку было воскресенье, улицы выглядели пустынными. Вообще-то Берлин — город весёлый и полный жизни, как и другие города мира, но завтра — рабочий день, а немцы относятся к работе очень серьёзно. Редкие автомобили, что попадались, принадлежали тем, кто спешил покинуть местные рестораны, или немногим рабочим, чьи предприятия функционировали круглые сутки. Короче говоря, поток транспорта был редким, и они сумели прибыть к месту назначения точно вовремя.
   Раньше здесь стояла стена, подумал Гюнтер Бок. С одной стороны находилась американская воинская часть, с другой — советская, причём у каждой из них рядом с казармами был небольшой, но постоянно используемый учебный плац. Теперь стена исчезла, и между двумя механизированными подразделениями пролегала только полоса травы. Военный автомобиль остановился у ворот советской части. Здесь дежурил небрежно одетый старший сержант двадцати лет отроду с прыщавым лицом. Когда он увидел три звезды на погонах Кейтеля, у него округлились глаза.
   — Смирно! — скомандовал Кейтель на прекрасном русском языке. — Я прибыл сюда из штаба армии для проверки боевой готовности. Приказываю никому не сообщать о нашем приезде. Ясно?
   — Так точно, товарищ полковник!
   — Продолжайте выполнять обязанности… и приведите форму в порядок до моего возвращения, иначе окажетесь на китайской границе! Вперёд! — приказал Кейтель Боку, сидевшему за рулём.
   — Zu Befehl, Herr Oberst^[33], — ответил Бок, когда машина двинулась дальше. Ситуация была достаточно комичной, по правде говоря. Кое-что в ней действительно было забавным, подумал Бок. Кое-что. Правда, чтобы оценить это, требовалось особое чувство юмора.
   Полковой штаб находился в старом здании, где размещался ещё вермахт Гитлера, с той лишь разницей, что русские пользовались помещением, не заботясь о его ремонте. И всё-таки перед ним был разбит обычный садик, и летом на клумбе в виде эмблемы полка высаживались цветы. Здесь был расквартирован гвардейский танковый полк, хотя, судя по часовому у ворот, служащие в нём солдаты вряд ли думали о его героической истории. Бок остановился у самого входа, Кейтель и остальные вышли из машин и направились к входу подобно богам, спустившимся с Олимпа в плохом настроении.
   — Где дежурный офицер этого бардака? — крикнул Кейтель. Капрал молча указал рукой: капралы не вступают в пререкания со старшими офицерами. Дежурным офицером оказался майор лет тридцати.
   — В чём дело? — спросил молодой офицер.
   — Я — полковник Иваненко из армейской инспекции. Нам поручено провести внеплановую проверку боевой готовности вашего полка. Объявить боевую тревогу!
   Майор сделал пару шагов и нажал кнопку. По всему расположению полка заревели сирены.
   — А сейчас позвоните своему командиру полка, и пусть он немедленно тащит свой пьяный зад сюда! На каком уровне, майор, готовность вашей части? — спросил Кейтель, не дав дежурному офицеру перевести дыхание. Майор, протянувший было руку к телефону, замер, не зная, какой приказ выполнять раньше. — Ну?
   — Боевая готовность нашего полка находится на должном уровне, товарищ полковник.
   — У вас будет возможность продемонстрировать это. — Кейтель повернулся к одному из сопровождающих его офицеров. — Запишите фамилию этого мальчишки!
 
   Меньше чем в двух тысячах метров от них, в расположении американской базы вспыхивали огни. Раньше эта часть города называлась Западным Берлином.
   — У них тоже проводится учение, — заметил Кейтель-Иваненко. — Отлично. Покажем, что наша подготовка лучше и мы умеем действовать быстрее, — добавил он.
 
   — Что здесь происходит? — В помещение вошёл командир полка, тоже полковник, в кителе с расстёгнутыми пуговицами.
   — Какое позорное зрелище! — проревел Кейтель. — Мы проводим внеплановую проверку боевой готовности вашего полка. Надеюсь, вы знаете, как нужно командовать своей воинской частью, полковник? Так что лучше займитесь делом, не задавая глупых вопросов!
   — Но…
   — Что значит «но»? — потребовал Кейтель. — Вы что, не понимаете значения внеплановой проверки?
   Именно так и нужно обращаться с русскими, подумал Кейтель. Они высокомерны, властны и ненавидят немцев — хотя утверждают противоположное. С другой стороны, стоит, их запугать, и все дальнейшие поступки русских легко предсказуемы. Хотя на погонах Кейтеля тоже красовались три звезды, как и у командира полка, у Кейтеля голос был громче, а больше ничего не требовалось.
   — Сейчас я покажу вам, на что способны мои парни!
   — Отлично, а мы понаблюдаем, как вы это делаете, — уверил его Кейтель.

* * *

   — Доктор Райан, вам нужно срочно подойти сюда. — Линия отключилась.
   — Хорошо. — Джек взял со стола сигареты и пошёл в комнату 7-Ф-27, оперативный центр ЦРУ.
   Расположенный в северном крыле, оперативный центр мало чем отличался от аналогичных центров во многих других правительственных агентствах. Набрав соответствующий код на электронном замке, вы оказывались в помещении размером двадцать футов на тридцать, в центре которого стоял большой круглый стол, на нём — вращающийся книжный шкаф со множеством отделений, а вокруг шесть кресел. Над каждым креслом была табличка, обозначающая его назначение: «Старший дежурный офицер», «Пресса», «Африка — Латинская Америка», «Европа — СССР», «Ближний Восток — Терроризм» и «Южная Азия — Восточная Азия — район Тихого океана». Настенные часы показывали время в Москве, Пекине, Бейруте и, разумеется, время по Гринвичу. Рядом с этим помещением находилась соседняя комната — небольшой конференц-зал, окна которого выходили во внутренний двор ЦРУ.
   — Что-нибудь случилось? — спросил Джек, входя в комнату вместе с Гудли.
   — По сообщению из НОРАД, в Денвере только что произошёл ядерный взрыв.
   — Надеюсь, это чья-то идиотская шутка? — спросил Райан почти рефлекторно. Прежде чем старший дежурный успел ответить, Райан почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота. Так никто не шутит.
   — Сожалею, но это именно так, — ответил старший дежурный офицер.
   — Что нам известно о случившемся?
   — Очень мало.
   — Ну хоть что-нибудь? Информация об угрожающей опасности? — спросил Джек, опять рефлекторно. Если бы поступили какие-нибудь сведения, ему сразу сообщили бы об этом. — Ну хорошо. Где сейчас Маркус?
   — Возвращается домой на С-141. Самолёт сейчас где-то между Японией и Алеутскими островами. Так что обязанности директора исполняете вы, сэр, — напомнил Райану дежурный офицер, мысленно поблагодарив судьбу, что не ему выпала эта обязанность. — Президент — в Кэмп-Дэвиде. Министр обороны и государственный секретарь…
   — Погибли? — спросил Райан.
   — По-видимому, да, сэр.
   — Святой Боже. — Райан на мгновение закрыл глаза. — Где вице-президент?
   — У себя в резиденции. Мы занимаемся этим всего три минуты. Дежурный офицер по Национальному военному командному центру — капитан первого ранга Росселли. Туда едет генерал Уилкс. Разведывательное управление министерства обороны — в контакте с нами. Они… я хочу сказать, президент отдал приказ относительно объявления боевой готовности номер два для сил стратегического назначения.