Клэнси Том. Все страхи мира

   — «Преемнику»? Что это за чепуха? — Нармонов на мгновение отвернулся и посмотрел на Головко. — Что здесь происходит? Может быть, Фаулер болен? Или сошёл с ума? Что все это значит? Какая подводная лодка? — Когда президент кончил говорить, рот у него остался открытым, как у пойманной на крючок рыбы.
   — К нам поступило сообщение об американском подводном ракетоносце, потерпевшем аварию в восточной части Тихого океана. Мы послали туда нашу подводную лодку, чтобы выяснить ситуацию, однако никакого приказа нападать на американцев ей не давали, — ответил министр обороны.
   — При каких обстоятельствах наши люди могут предпринять нападение?
   — Ни при каких. Без приказа из Москвы они могут действовать лишь в пределах самообороны. — Министр отвернулся не в силах выдержать пристальный взгляд президента. Ему не хотелось продолжать, однако выбора не было. — По моему мнению, положение вышло из-под контроля.

* * *

   — Господин президент, — армейский офицер открыл свой портфель — «футбольный мяч» — и достал из него толстую папку с листами, скреплёнными металлическими кольцами. Первый раздел был обведён красной каймой. Фаулер открыл его. На странице значилось:
   Е И О П ГЛАВНЫЕ ВАРИАНТЫ НАПАДЕНИЯ «НЕБЕСНЫЙ ГРОМ»
   — Так что же это за ОТСЧЁТ, черт побери? — спросил Гудли.
   — Это наивысший уровень боевой готовности, Бен. Это значит, что курок пистолета взведён и направлен в цель и ты ощущаешь давление на спусковой крючок.
   — Каким образом мы…
   — Перестань, Бен! Не имеет значения, каким образом мы оказались в таком положении. Главное, что мы уже достигли его. — Райан встал и начал расхаживать по кабинету.
   — Теперь нам всем нужно думать как можно быстрее, парни.
   — Надо убедить Фаулера… — начал старший дежурный офицер.
   — Его нельзя убедить, — вмешался Гудли. — Нельзя убедить человека, который отказывается слушать.
   — Госсекретарь и министр обороны помочь не смогут — они оба мертвы, — напомнил Райан.
   — Вице-президент — он в ЛКП.
   — Хорошая мысль, Бен… у нас есть канал связи с ним?.. Да, вот. — Райан нажал кнопку.
   — Летающий командный пункт.
   — Центральное разведывательное управление, говорит заместитель директора Райан. Мне нужен вице-президент.
   — Одну минуту, сэр. — «Минута» оказалась очень короткой.
   — Роджер Дарлинг. Здравствуйте, Райан.
   — Здравствуйте, господин вице-президент. У нас возникли трудности, — сообщил Джек.
   — Что произошло? Мы получаем все сообщения по «горячей линии». Они казались напряжёнными, но ещё двадцать минут назад всё шло хорошо. Что внезапно изменилось?
   — Сэр, президент убеждён, что в Советском Союзе произошёл государственный переворот.
   — Что? Кто виноват в этом?
   — Я, сэр, — признался Райан. — Именно я и есть тот идиот, который передал ему эту информацию. Но прошу не обращать на это внимания. Президент отказывается выслушать меня.
   К изумлению Джека, послышался короткий горький смех.
   — В этом нет ничего странного. Боб и меня отказывается слушать.
   — Сэр, мы должны убедить его выслушать наши доводы. В нашем распоряжении имеется теперь информация, свидетельствующая о том, что это мог быть террористический акт.
   — Что за информация?
   Джек коротко рассказал.
   — Вообще-то не слишком убедительно, — заметил Дарлинг.
   — Может быть, это действительно не слишком убедительно, но это все, что у нас есть, и такая информация куда лучше, чем всё остальное.
   — Хорошо, не торопитесь. Сейчас мне нужна ваша оценка ситуации.
   — Сэр, я убеждён, что президент ошибается. Переговоры с ним ведёт Андрей Ильич Нармонов. В Москве сейчас приближается рассвет. Президент Нармонов не спал всю ночь, он испуган не меньше нашего и, судя по полученному им последнему сообщению, не может понять, что случилось с президентом Фаулером — может быть, он сошёл с ума? Это опасная ситуация. Мы получаем шифровки об отдельных столкновениях между советскими и американскими войсками. Один Бог знает, что происходит на самом деле, но обе стороны истолковывают происходящее как акты агрессии. Фактически воцарился настоящий хаос — выдвинутые вперёд войска сталкиваются друг с другом, но перестрелки, которые они ведут, вызваны высокой степенью боевой готовности с обеих сторон. Это как снежный ком, катящийся с горы.
   — Верно, Райан, я согласен. Продолжайте.
   — Одна из двух сторон должна отступить, и как можно быстрее. Сэр, поговорите с президентом. Он отказывается говорить со мной по телефону. Талбот и Банкер погибли, и не осталось никого, кто мог бы его убедить.
   — Вы пробовали говорить с Арни ван Даммом?
   — Черт побери! — проворчал Райан. Как он мог забыть про Арни? — А где он сейчас?
   — Не знаю. Но могу выяснить очень быстро через Секретную службу. А если попробовать Лиз?
   — Именно ей и пришла в голову блестящая мысль, что с президентом обменивается телеграммами не Нармонов.
   — Глупая сука, — заметил Дарлинг. Он подумал о том, сколько усилий и политического капитала потратил на то, чтобы место советника по национальной безопасности занял Чарли Олден. — Хорошо, я попытаюсь убедить его. Подождите.
   — Обязательно.

* * *

   — Звонит вице-президент, сэр. Шестая линия.
   Фаулер нажал на кнопку.
   — Говори, только побыстрее, Роджер.
   — Боб, необходимо взять ситуацию под контроль.
   — Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?
   Дарлинг сидел в глубоком кожаном кресле. Он закрыл глаза. Тон ответа все расставил по местам.
   — Боб, ты только ухудшил положение, вместо того чтобы улучшить его. Сделай короткий перерыв. Встань, пройдись по комнате, глубоко вздохни — и подумай! У нас нет оснований полагать, что это дело рук русских. Я только что говорил с ЦРУ, и мне сказали…
   — Кто сказал? Райан?
   — Да, он все мне объяснил и…
   — Райан обманывал меня.
   — Чепуха, Боб. — Дарлинг старался говорить спокойно и размеренно, надеясь, что его голос звучит убедительно. Он называл этот тон «голосом сельского врача». — Он слишком хороший профессионал для этого.
   — Роджер, я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но сейчас у меня нет времени для психоанализа. Не исключено, что на нас вот-вот будет совершено ядерное нападение. Есть и хорошая новость: по-видимому, ты уцелеешь. Желаю счастья, Роджер. Подожди — по «горячей линии» поступает сообщение.
   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   С ВАМИ ГОВОРИТ АНДРЕЙ ИЛЬИЧ НАРМОНОВ. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ ПРЕДПРИНИМАЛ НИКАКИХ АГРЕССИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ. НИКАКИХ. МЫ НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В НАНЕСЕНИИ УЩЕРБА ВАШЕЙ СТРАНЕ. МЫ ХОТИМ ОДНОГО — ЧТОБЫ НАС НИКТО НЕ ТРОГАЛ И ЧТОБЫ МЫ ЖИЛИ В МИРЕ.
   Я НЕ ДАВАЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОВЕДЕНИЕ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК ИЛИ АМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН, А ВЫ УГРОЖАЕТЕ НАМ. ЕСЛИ ВЫ НАПАДЁТЕ НА НАС, МЫ БУДЕМ ВЫНУЖДЕНЫ НАНЕСТИ ОТВЕТНЫЙ УДАР И ПОГИБНУТ МИЛЛИОНЫ ЛЮДЕЙ. НЕУЖЕЛИ ВСЕ ЭТО БУДЕТ НЕСЧАСТНЫМ СЛУЧАЕМ? ВЫ СТОИТЕ ПЕРЕД ВЫБОРОМ. Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ ВАС ОТ НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЙ. Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ВЫ ВОЗЬМЁТЕ СЕБЯ В РУКИ. СЛИШКОМ МНОГО ЖИЗНЕЙ ЗАВИСЯТ ОТ НАШЕГО ЗДРАВОГО СМЫСЛА.
   — По крайней мере из Москвы все ещё поступают такие телеграммы, — заметил Гудли.
   — Да уж, теперь жди неприятностей. Такое сообщение совсем свалит нашего президента с катушек, — произнёс Райан. — Вне всякого сомнения. Нельзя говорить неуравновешенному человеку, что он теряет рассудок…
   — Райан, говорит Дарлинг.
   Райан прямо-таки бросился к кнопке связи.
   — Слушаю, господин вице-президент.
   — Он не стал слушать меня, а затем поступила эта новая телеграмма, и его реакция на неё была очень плохой.
   — Сэр, вы можете установить связь — открытый канал — со штабом стратегический авиации?
   — Боюсь, что нет, Райан. Они соединены селекторной связью с НОРАД и Кэмп-Дэвидом. Джек, президент чувствует свою уязвимость в Кэмп-Дэвиде и боится… понимаете…
   — Ну и что? Мы все испуганы, верно?
   Наступила короткая пауза, и Райану пришло в голову, что Дарлинг чувствует себя виноватым из-за того, что он сам находится в относительной безопасности.

* * *

   В Рокки-Флэтс образцы радиоактивных осадков поместили внутрь гамма-спектрометра. Для подготовки к анализу потребовалось больше времени, чем предполагали, — в оборудовании были замечены кое-какие неполадки. Операторы работали под прикрытием экранирующего щита, пользуясь перчатками на свинцовой подкладке и длинными щипцами, чтобы извлекать образцы из свинцового ведра. Они ждали, пока техник включит спектрометр.
   — Отлично, это хороший образец с очень высокой радиоактивностью.
   У спектрометра было два дисплея. Первый показывал результаты измерений энергии фотоэлектронов, возникающих в результате гамма-облучения внутри спектрометра. Результаты дублировались принтером. Точное энергетическое состояние фотоэлектронов позволяло опознать как сам элемент, так и изотоп источника. На второй экран поступала графическая информация в виде линии или резких всплесков. Относительная интенсивность различных энергетических уровней, характеризующихся высотой пиков, и определяла соотношение между ними. Для более точных измерений понадобилось бы поместить образец в небольшой реактор для реактивации, но пока необходимости в этом не было.
   Техник переключил аппарат на канал облучения бета-частицами.
   — Эй, вы только посмотрите на линию трития! Какова, по-вашему, мощность этого устройства?
   — Меньше пятнадцати.
   — Да, сюда поместили огромное количество трития, док, а взгляните сюда!
   Техник сделал пометку в своём блокноте и снова переключил спектрометр на гамма-облучение.
   — Всё ясно… плутоний, часть 239, есть и 240; нептуний, америций, гадолиний, кюрий, прометий, уран — оба изотопа, 235 и 238… Я… это было весьма совершенное устройство, ребята.
   — Шипучка, — заметил один из членов группы по чрезвычайным ядерным ситуациям, глядя на цифры. — Перед нами остатки шипучки. Это была не атомная бомба. Столько трития… Боже, это наверняка должно было быть двухступенчатым устройством — для форсированной атомной бомбы слишком сложно, — ну конечно, это термоядерное устройство!
   Техник отрегулировал приборы для тонкой наводки.
   — Посмотрите, как смешаны 239— и 240-й…
   — Ну-ка, дай книгу!
   Напротив спектрометра на полке лежала папка с металлическими кольцами в обложке из красного винила.
   — Это — Саванна-ривер, — заметил техник. — У них всегда были трудности с гадолинием… в Хэнфорде — другое дело… там вырабатывают слишком много прометия.
   — Ты что, свихнулся?
   — Положитесь на меня, — сказал техник. — Моя диссертация освещает проблемы заражения на заводах, производящих плутоний. Вот цифры!
   И он начал называть их одну за другой.
   Член группы нашёл индекс, затем снова вернулся к странице.
   — Действительно, очень близко! Очень! Ну-ка, что там говорится о гадолинии?
   — Ноль, запятая, ноль пять на восемь на десять в минус седьмой плюс-минус ноль, запятая, ноль ноль два.
   — Боже милосердный! — Он повернул книгу к себе.
   — Саванна-ривер… Но это невозможно!
   — Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Удачный год. Это наш проклятый плутоний.
   Старший сотрудник группы поборол недоверие, отступив перед очевидными фактами.
   — Соедините меня с Вашингтоном.
   — Не могу, — сказал техник, уточняя результаты измерений. — Междугородная связь отключена.
   — Где Ларри?
   — В Пресвитерианской больнице на бульваре Авроры, работает с парнями из ФБР. Я записал номер его телефона на клочке бумаги в углу. По-моему, он связывается с Вашингтоном через ФБР.

* * *

   — Мюррей слушает.
   — Это Хоскинс. Я только что получил результаты анализа из Рокки-Флэтс, Дэн, это кажется каким-то сумасшествием, но сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям утверждает, что в бомбе использовался американский плутоний. Я попросил его провести ещё одну проверку, повторный анализ. Он сделал это и сказал, что результаты те же самые. Плутоний произведён на заводе в Саванна-ривер в феврале 1968 года, на реакторе типа К. У них самые точные сведения, он утверждает, что они могут даже сказать, в какой части реактора произведён плутоний: для меня все это тёмный лес, но он — официальный эксперт.
   — Черт побери, но как я сумею убедить в этом кого-нибудь, Уолт?
   — Дэн, я передаю тебе его слова.
   — Мне нужно поговорить с ним.
   — Телефонные линии отключены, неужели забыл? Но я могу подвезти его сюда, в отделение ФБР, через несколько минут.
   — Давай — и побыстрее.

* * *

   — Слушаю, Дэн.
   — Джек, сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям только что говорил со мной из нашего отделения в Денвере. Расщепляемый материал в бомбе был американского производства.
   — Что?!
   — Послушай, Джек, первая реакция на эту новость у нас у всех была такой же. Сотрудники группы побывали на месте взрыва, собрали образцы выпавших осадков, подвергли их анализу и утверждают, что уран — нет, плутоний был произведён на заводе в Саванна-ривер в 1968 году. Сейчас в наше отделение в Денвере приедет руководитель группы. Междугородные линии отключены, но я соединю тебя с ним через наши каналы, и ты сможешь сам поговорить с ним.
   Райан посмотрел на начальника научно-технического отдела.
   — Что ты об этом думаешь?
   — На заводе в Саванна-ривер было немало проблем — например, тысяча фунтов МИП.
   — МИП?
   — МИП. Это сокращение, означает: материал, исчезнувший в процессе производства. Пропавший плутоний.
   — Террористы, — без колебаний произнёс Райан.
   — Начинает походить на правду, — согласился учёный.
   — Боже, и даже теперь он не желает меня выслушать!
   Ну что ж, оставалось опять обратиться к Дарлингу.
   — В это трудно поверить, — заметил вице-президент.
   — Сэр, это достоверные данные, проверенные группой по чрезвычайным ситуациям в Рокки-Флэтс. Надёжные научные данные. Они могут показаться безумными, но это объективный факт. — Я надеюсь на это, о Боже, как я надеюсь, мысленно воскликнул Райан. Дарлинг разделял его чувства. — Сэр, это не русское оружие, совершенно определённо — а это главное. Мы уверены, это не советская бомба. Сообщите об этом президенту не медля!
   — Сейчас. — Дарлинг дал знак сержанту ВВС, отвечающему за связь.

* * *

   — Слушаю, Роджер, — послышался голос президента.
   — Сэр, мы только что получили очень важные сведения.
   — Что за сведения? — Голос президента выдавал смертельную усталость.
   — Мы получили их из ЦРУ, но источником является ФБР. Группа по чрезвычайным ситуациям сделала анализ и установила, что материал, из которого изготовлена бомба, нерусского происхождения. По их мнению, плутоний произведён в Америке.
   — Это какой-то бред! — воскликнул Борштейн. — У нас не пропадало ядерное оружие. Мы чертовски внимательно следим за этим!
   — Роджер, это Райан передал тебе информацию?
   — Да, Боб.
   Дарлинг услышал тяжёлый вздох.
   — Спасибо.
   Когда вице-президент поднял другую телефонную трубку, рука его дрожала.
   — Он не поверил.
   — Но он должен поверить, потому что это правда!
   — Я не знаю, как его убедить. Ты был прав, Джек, он теперь никого не слушает.
   — Поступает сообщение по «горячей линии», сэр.

* * *

   Райан прочитал:
   ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
   ВЫ ОБВИНЯЕТЕ МЕНЯ В НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЯХ. У НАС ПОГИБЛО ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК, НАШИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПОДВЕРГЛИСЬ НАПАДЕНИЮ В БЕРЛИНЕ, НАШИ КОРАБЛИ И В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ, И В ТИХОМ ОКЕАНЕ ТАКЖЕ…
   — Он на грани того, чтобы нажать кнопку. Черт побери! В нашем распоряжении информация, которая ему нужна, чтобы предотвратить катастрофу…
   — У меня нет больше никаких идей, — послышался голос Дарлинга из динамика. — Эти идиотские телеграммы, поступающие по «горячей линии», вместо того, чтобы улучшать, только усугубляют положение…
   — Похоже, это ключевая проблема, верно? — Райан поднял голову. — Бен, ты хорошо водишь машину по снегу?
   — Да, но…
   — Пошли! — Райан выбежал из кабинета. Они спустились в лифте на первый этаж, и Джек распахнул дверь караульного помещения.
   — Ключи от машины!
   — Вот сэр! — Перепуганный молодой охранник бросил ему ключи. Служба безопасности ЦРУ всегда держала наготове свои автомобили рядом с местом стоянки для машин особо важных лиц. Дверцы голубого «вездехода» фирмы «Дженерал моторе» не были заперты.
   — Куда едем? — спросил Гудли, опускаясь на водительское сиденье.
   — Пентагон, к входу со стороны Потомака — и побыстрее.

* * *

   — В чём дело?
   Торпеда нацелилась куда-то, описала несколько кругов, но не взорвалась, и тут у неё кончилось топливо.
   — Масса цели оказалась недостаточной, чтобы привести в действие магнитный детонатор, и слишком маленькой для прямого попадания… По-видимому, ложная цель, — сказал Дубинин. — Где перехваченная нами первая радиограмма? — Матрос передал ему текст. — «При столкновении повреждён винт». Черт побери! Мы всё время преследовали подлодку с неисправным двигателем, а не с повреждённым винтом! — Капитан с силой ударил по прокладочному столику кулаком.
   — Курс на север, включить активный гидролокатор!

* * *

   — Черт побери, мостик, говорит акустик, нас подвергают активной гидролокации на низких частотах, пеленг один-девять-ноль.
   — Приготовить торпеды!
   — Сэр, если мы выдвинем вспомогательный двигатель за пределы корпуса, то сумеем прибавить два или три узла, — заметил Клаггетт.
   — Он слишком шумный! — резко бросил Рикс.
   — Сэр, мы находимся в зоне поверхностных шумов. Высокочастотный шум вспомогательного двигателя не будет здесь особенно слышен. У русских гидролокатор работает в активном режиме, на низких частотах, и они обнаружат нас в любом случае, будет шуметь вспомогательный двигатель или нет. Нам нужно сейчас оторваться подальше, сэр. Если русские подойдут к нам слишком близко, «Орион» не сможет оказать нам никакой поддержки.
   — Мы должны потопить их.
   — Это неудачный ход, сэр. Сейчас мы находимся в самой высокой степени боевой готовности, в режиме «ОТСЧЁТА». Произведя залп, мы примем на себя большую ответственность. Задействовав же вспомогательный двигатель, мы сможем осмотреться. Капитан, нам нужно оторваться от активного гидролокатора! Не стоит рисковать.
   — Нет! Командир торпедной части, приготовиться к залпу!
   — Слушаюсь, сэр.
   — Центр связи, передайте «Ориону», чтобы обеспечил прикрытие.

* * *

   — Это последняя, товарищ полковник.
   — Быстро у вас получается, — заметил командир полка.
   — Ребята приобретают сноровку, — отозвался майор. В Алейске с ракеты СС-18 снимали десятую и последнюю самонаводящуюся боеголовку.
   — Осторожнее, сержант.
   Виной происшедшего оказался лёд. Несколькими минутами раньше над шахтой пронёсся снежный вихрь. Сапоги техников, что суетились вокруг боеголовки, размесили выпавший снег, превратив его в мокрую жижу, которую прихватило морозом. Сержант, спускаясь по ступенькам помоста, поскользнулся, и гаечный ключ выпал из его руки. Сержант попытался схватить его, но ключ ударился о металлическую ограду и стремительно полетел в шахту.
   — Бежим! — крикнул полковник. Сержант не нуждался в приказе. Старшина, сидевший в кабине подъёмного крана, отвёл в сторону боеголовку и спрыгнул с сиденья. Все побежали в наветренную сторону от шахты запуска — учения не пропали даром, они знали, куда бежать.
   Гаечный ключ пролетел почти до самого дна, не коснувшись корпуса ракеты, но затем ударился о внутреннюю часть арматуры, отскочил от неё и в двух местах пробил обшивку первой ступени. Обшивка одновременно служила корпусом как топливного бака, так и бака для окислителя, и в результате на свободу выбросило оба компонента. Оба химических вещества образовали крошечные облачка — вырвалось всего по несколько граммов топлива и окислителя, — но вещества эти были самовоспламеняющимися. Соединившись, они взорвались. Это произошло через две минуты после того, как гаечный ключ исчез в жерле шахты.
   Взрыв оказался исключительно мощным. Ударная волна сбила с ног полковника, который успел отбежать метров на двести от шахты. Инстинктивно он откатился за толстый сосновый ствол, укрывшись от сокрушительной взрывной волны, промчавшейся над ним. Через мгновение он выглянул из-за дерева и увидел, как над шахтой поднялся столб пламени. Все его подчинённые успели спастись, что само по себе было чудом, подумал он. Затем у него в голове мелькнула забавная мысль — так нередко бывает после спасения от неминуемой гибели: вот и американцам теперь беспокойства на одну ракету меньше.

* * *

   Спутник Министерства обороны США уже нацелил свои датчики на русскую ракетную базу. Он однозначно зарегистрировал выброс энергии. Сигнал был послан в Элис-Спрингс в Австралии, затем передан на спутник связи ВВС США, который ретранслировал его в Северную Америку. На всё это потребовалось чуть больше половины секунды.
   — Вероятный запуск — вероятный запуск в Алейске! В это мгновение всё изменилось для генерал-майора Джо Борштейна. Его взгляд не отрывался от дисплея, работающего в режиме реального времени, и его первой мыслью было — вот оно, началось, несмотря на все, на все перемены, на весь прогресс в отношениях, на все договоры, каким-то образом это произошло, и он следил за происходящим и будет следить до того самого момента, пока баллистическая ракета СС-18 не врежется в гору Шайенн. Это тебе не сбрасывать бомбы на мост Пауля Доумера или вести воздушные бои над Германией. Это — конец света. Голос Борштейна хрипел как наждачная бумага.
   — Я вижу лишь один… где «птица»?
   — «Птицы» нет, «птицы» нет, «птицы» нет, — сообщала женщина-капитан. — Вспышка слишком велика, больше походит на взрыв. «Птицы» нет, «птицы» нет. Это не запуск ракеты, повторяю — не запуск.
   Борштейн почувствовал, как дрожат его руки. Такого с ним не случалось с того времени, как его сбили, или с момента аварии при посадке на базе Эдварде, или с тех пор, как он летал на самолётах в погоду, с которой не сравнить даже бурю с градом. Он повернул голову, посмотрел на своих подчинённых и увидел на их лицах тот же страх, который испытывал сам. Это походило на ужасный, пугающий кинофильм — доходило до этого самого момента, но теперь это был не фильм… Он поднял трубку телефона, соединяющего его со штабом стратегической авиации, и отключил канал «золотого телефона» убежища в Кэмп-Дэвиде.
   — Пит, ты видел это?
   — Конечно, Джо.
   — Знаешь, Пит, нам лучше… лучше принять какие-то меры. Президент теряет контроль над ситуацией.
   Командующий стратегической авиацией помолчал, прежде чем ответить.
   — Я тоже едва не утратил контроль над собой, но тут же взял себя в руки.
   — Понимаю тебя, Пит.
   — Так что у них произошло, черт побери?
   Борштейн снова включил канал связи с Кэмп-Дэвидом.
   — Господин президент, по нашему мнению, на ракетном полигоне в Алейске произошёл взрыв. Мы, э-э… на мгновение изрядно перепугались, но запуска не произошло — повторяю, господин президент, сейчас в воздухе «птицы» нет. Это, без сомнения, была ложная тревога.
   — Что это значит?
   — Сэр, мне трудно сказать. Может быть, они проводили регламентные работы и произошёл несчастный случай. Такое бывало и раньше — у нас случалось подобное с «Титаном-II».
   — Генерал Борштейн прав, — послышался спокойный и трезвый голос командующего стратегической авиацией. — Именно поэтому мы и сняли «Титан-II» с вооружения… Господин президент?
   — Да, генерал?
   — Сэр, я бы посоветовал спокойнее относиться к происходящему.
   — Это каким же образом? — поинтересовался Фаулер. — А если этот взрыв имеет отношение к их повышенной боеготовности?

* * *

   Поездка по шоссе Джорджа Вашингтона прошла спокойно. Несмотря на то что шоссе было покрыто снегом, Гудли ехал с постоянной скоростью сорок миль в час. Включив передний и задний приводы и ни разу не потеряв управления, он объезжал брошенные на шоссе автомобили, словно гонщик в Дейтоне. Наконец он остановился возле ворот Пентагона со стороны реки. Рядом с гражданским охранником сейчас стоял солдат, причём М-16 явно был заряжён.
   — ЦРУ! — произнёс Гудли.
   — Погоди. — Райан передал свой пропуск. — Опусти его в прорезь. Думаю, он сработает и здесь.
   Гудли послушно выполнил указание Райана. Действительно, на пропуске заместителя директора ЦРУ оказался специальный электронный код, который подействовал на автоматическое устройство. Ворота скользнули вверх, а предохранительный барьер опустился, открыв проезд. Солдат кивнул. Раз у сидящих в автомашине нужный пропуск, то и всё остальное в порядке.
   — Подъезжай к первому подъезду.
   — Где поставить машину?
   — Брось её у входа! Пойдёшь со мной.
   Служба безопасности внутри здания тоже была усилена. Джек попытался пройти через металлодетектор, но его остановили монеты, лежавшие в кармане. Он в ярости сгрёб их и швырнул на пол.
   — Где Национальный командный центр?
   — Следуйте за мной, сэр.
   Вход в НВКЦ закрывала стена из пуленепробиваемого стекла, за ней стояла чернокожая женщина-сержант с револьвером на поясе.
   — ЦРУ — мне нужно пройти.