Клэнси Том. Все страхи мира

   — Ну хорошо, примите меры по проверке этой информации. Чем быстрее, тем лучше. Можете пользоваться любыми средствами.
   — Будет сделано, господин президент.
   — Как работает у вас Гудли? — поинтересовалась Эллиот.
   — Это умный молодой человек. Неплохо разбирается в странах Восточного блока. Я читал доклад, составленный им в школе Кеннеди, и у меня создалось впечатление, что он лучше обзоров, представленных нашими специалистами в то время.
   — Тогда привлеките его. Свежий ум может пригодиться, — предложила Эллиот.
   Райан отрицательно покачал головой.
   — Эти сведения слишком засекречены для него.
   — Этот Гудли — президентский стипендиат, о котором мы говорили? Он действительно настолько умён? — спросил Фаулер.
   — По моему мнению — да, — кивнула Элизабет.
   — Тогда привлеките его, Райан. Я даю вам разрешение на это, — распорядился президент.
   — Хорошо, сэр.
   — У вас все?
   — Если вы сможете уделить мне ещё пару минут, сэр, я хочу проинформировать вас о том, что мы получили из Японии. — Райан объяснил более подробно.
   — Вот что пришло им в голову… — На лице Фаулера появилась хитрая улыбка. — У вас какое мнение об этом?
   — Мне кажется, им нравится заниматься такими играми, — ответил Райан. — Не завидую людям, которым приходится вести с ними переговоры.
   — Откуда мы знаем, что это правда?
   — Мы получили эти сведения из надёжного источника, который тоже строго охраняем.
   — А ведь было бы неплохо… Как можно выяснить, что сделка заключена?
   — Не знаю, господин президент.
   — Тогда я загнал бы эту сделку ему в глотку. Мне уже надоело заниматься бесплодными переговорами о торговле, и я устал от непрерывной лжи. Попытайтесь найти способ.
   — Сделаем все, что от нас зависит, господин президент.
   — Спасибо, что приехали. — Президент не встал и не протянул руку. Райан повернулся и вышел.
   — Что ты думаешь об этом? — спросил Фаулер, просматривая доклад.
   — В сообщении подтверждается то, что сказал Талбот об уязвимости Нармонова… только ситуация ещё хуже.
   — Да, я согласен. Райан выглядит загнанным.
   — Поделом, не будет жить на два дома.
   — Что? — переспросил президент, не поднимая головы.
   — Я получила предварительный отчёт о расследовании, которое ведёт министерство юстиции. Похоже, что он находит развлечение на стороне, как я и предполагала, и это связано с ребёнком. Женщина — вдова служащего военно-воздушных сил, он погиб во время учений. Несчастный случай. Райан потратил кучу денег, чтобы обеспечить её семью. Между прочим, жена Райана об этом не подозревает.
   — Мне не нужен такой скандал, ещё один бабник вдобавок к Чарли. — Хорошо, что никто не знает о нас, подумал Фаулер, но промолчал. Ведь это совсем иное дело. Олден был женатым мужчиной. У Райана — семья. А Фаулер — вдовец. Так что здесь все по-другому. — Ты уверена в этом? Значит, предварительный отчёт?
   — Да.
   — Проверь всю информацию и сообщи мне результаты.
   Лиз кивнула.
   — Эти сведения о советских военных… это пугает меня.
   — Меня тоже, — согласился Фаулер. — Обсудим все за ленчем.

* * *

   — Итак, мы достигли середины проекта, — сказал Фромм. — Могу я попросить вас об одном одолжении?
   — Что за одолжение? — спросил Госн, надеясь, что немецкий инженер не захочет съездить в Германию навестить жену. Такая просьба могла оказаться трудновыполнимой.
   — Вот уже два месяца я не пил ничего спиртного.
   Ибрагим улыбнулся.
   — Вы знаете, что мне это запрещено.
   — Но распространяется ли этот запрет и на меня? — Инженер улыбнулся. — В конце концов, я неверный.
   Госн от души расхохотался.
   — Действительно, вы правы. Хорошо, я поговорю с Гюнтером.
   — Спасибо. Завтра начинаем работать с плутонием.
   — Неужели на это потребуется столько времени?
   — На плутоний и на изготовление взрывных блоков. Наша работа идёт точно по расписанию.
   — Очень хорошо. Мне важно знать, что график не нарушается. — Начало операции было намечено на 12 января.

* * *

   И так, с кем в КГБ у нас хорошие отношения? — задал себе вопрос Райан, когда вернулся в свой кабинет. Самым трудным в проверке сообщения Спинакера было то, что значительная часть сотрудников Комитета государственной безопасности — может быть, почти все — оставались лояльными по отношению к Нармонову. К числу тех, кто мог занимать противоположную позицию, принадлежали сотрудники Второго главного управления, занимающегося проблемами внутренней безопасности. А вот Первое главное управление — его также называли зарубежным — без сомнения, сохраняло лояльность к своему президенту, особенно теперь, когда во главе ПГУ стоял Головко, первый заместитель председателя КГБ, строго следящий за тем, что происходит внутри этого самого крупного из управлений. Головко был профессионалом и не проявлял интереса к политике. На мгновение в голову Джеку пришла дикая мысль, что прямой телефонный звонок мог бы… нет, придётся организовать встречу… но где?
   Нет, это слишком опасно.
   — Вызывали? — В дверь Райана просунулась голова Гудли. Райан жестом пригласил его войти.
   — Хотите продвинуться по службе?
   — Каким образом?
   — По распоряжению президента Соединённых Штатов вас допустили к работе, к которой вы, по моему мнению, не готовы. — Райан передал ему сообщение Спинакера. — Читайте.
   — Почему я, и почему вы сказали…
   — Я также сообщил президент у, что вы сумели вовремя предсказать распад Варшавского Договора. Между прочим, ваша статья оказалась более точной, чем наши оценки.
   — Вы не обидитесь, если я честно скажу, что вы — самый странный человек, с кем мне приходилось работать?
   — Что вы хотите этим сказать? — спросил Джек.
   — Я вам не нравлюсь, но вы тем не менее хвалите мою работу.
   Райан откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
   — Бен, хотите верьте — хотите нет, я не всегда бываю прав. Мне приходится совершать ошибки Иногда не просто ошибки, а чудовищные промахи, но у меня достаточно ума, чтобы понимать это, а раз я умён, то ищу людей с иными точками зрения, которые по зрелом размышлении встанут на мою сторону. Между прочим, это полезная привычка. Я научился этому от адмирала Грира. Если вы, доктор Гудли, хотите вынести отсюда что-то полезное, овладейте ею. Промахов мы не можем себе здесь позволить. Они все равно происходят, но мы всё-таки не можем себе их позволить. Доклад, написанный вами в школе Кеннеди, оказался лучше моего. Теоретически возможно, что наступит день, когда вы опять окажетесь правы, а я — нет. Справедливо?
   — Да, сэр, — ответил Гудли, удивлённый словами Райана. Разумеется, когда Райан ошибётся, он, Гудли, будет прав. Именно поэтому он здесь — Садитесь и читайте.
   — Не будете возражать, если я закурю?
   Райан посмотрел на молодого учёного.
   — Так вы курите?
   — Два года назад бросил, но после прихода сюда…
   — Кончайте с этой привычкой, но прежде, чем кончите, дайте закурить.
   Они закурили. Затягиваясь табачным дымом, Гудли читал сообщение из Москвы, а Райан следил за его глазами. Президентский стипендиат поднял голову.
   — Господи милостивый!
   — Отличная первая реакция. Итак, что вы думаете?
   — Такое возможно.
   — Я уже сказал это президенту час назад, — покачал головой Райан. — Я не был уверен в надёжности информации, но решил, что лучше поставить его в известность.
   — Что от меня требуется?
   — Мне хотелось бы поработать с этим сообщением. Русский отдел разведывательного управления будет заниматься им пару дней. Давайте и мы с вами проведём независимый анализ, но с иных позиций.
   — Каким образом?
   — А вот таким. Вы считаете, что это возможно, а у меня — сомнения. Поэтому вы будете искать причины, по которым сообщению доверять нельзя, а я постараюсь доказать обратное. — Джек сделал паузу. — Разведывательное управление подойдёт к этому вопросу проторённым путём. Для того чтобы отвлечься и проявить гибкость, у них слишком косный ум. Мне это не подходит.
   — Но вы хотите от меня…
   — Я хочу, чтобы вы напрягли свой мозг. Мне кажется, что вы умный человек, Бен. Докажите мне это. Между прочим, таков мой приказ.
   Гудли задумался. Он не привык получать или давать приказы.
   — Не уверен, что сумею с этим справиться.
   — Почему?
   — Это противоречит моим воззрениям. Я смотрю на вещи по-иному, я считаю…
   — Ваши разногласия со мной и многими сотрудниками ЦРУ основываются на том, что, по вашему мнению, здесь царит корпоративный дух. Отчасти это верно, у нас действительно есть корпоративный ум, и в результате возникает немало недостатков. Однако не менее справедливо и то, что в вашем подходе существует много своих ошибок. Если вам удастся доказать, что вы являетесь пленником своих воззрений не в большей степени, чем я — моих, у вас может быть будущее в Лэнгли. Объективность даётся нелегко, Бен, ей нужна тренировка.
   Мне брошен очень умный вызов, подумал Гудли. И тут он вдруг подумал, а не ошибся ли он в оценке заместителя директора ЦРУ?

* * *

   — По-твоему, Расселл согласится оказать нам помощь?
   — Да, Исмаил, согласится, — ответил Бок, держа в руке банку пива. Он достал ящик хорошего импортного пива для Фромма и оставил несколько банок себе. — У него создалось впечатление, будто мы собираемся взорвать обычную мощную бомбу, чтобы нарушить телетрансляцию матча.
   — Неплохая мысль, однако недостаточно глубокая, — заметил Куати. Ему тоже хотелось пива, но он знал, что не может попросить об этом. К тому же, попытался он убедить себя, пиво может дурно повлиять на его желудок, а у него вот уже три дня как уменьшились боли.
   — Его взгляды ограничены тактическими деталями, это верно. Но здесь он весьма полезен. Во время проведения той фазы операции его помощь будет неоценима.
   — Фромм отлично выполняет свои обязанности.
   — Я так и предполагал. Жаль, что он не доживёт до момента, чтобы убедиться в торжестве своих усилий. С операторами поступим так же?
   — К сожалению, у нас нет иного выхода. — Куати нахмурился. Он привык к виду крови, но не любил убивать без крайней необходимости. И раньше ему приходилось убивать из соображений безопасности, хотя не столько. Похоже, это становится привычкой. Но стоит ли беспокоиться из-за нескольких человек, спросил он себя, когда ты собираешься убить так много?
   — Ты принял меры на случай неудачи или обнаружения? — спросил Бок.
   — Да, конечно. — На лице Куати появилась хитрая улыбка, и он объяснил Боку свой замысел.
   — Весьма остроумное решение. Важно быть наготове, что бы ни случилось.
   — Я так и думал, что тебе понравится.

Глава 21
Соединяемость

   Понадобились две недели, но наконец поступил благоприятный ответ. Офицеру КГБ, работающему по заданиям ЦРУ, удалось разнюхать, что проводится какая-то операция, связанная с ядерным оружием в Германии. Руководство ею ведётся из московского центра. Операцию контролирует сам Головко. Сотрудники берлинского отделения КГБ в полном неведении.
   — Ну? — спросил Райан у Гудли. — Как ваше мнение?
   — Подкрепляет сообщение Спинакера. Если слухи о скрытом реестре тактического ядерного оружия верны, то это несомненно как-то связано с выводом их войск, развёрнутых в Германии. Во время перевозок постоянно теряются вещи. Когда я сам переселялся в Вашингтон, у меня пропали два ящика с книгами.
   — Мне хотелось бы верить, что при перевозке ядерного оружия проявляется больше внимания, чем во время транспортировки книг, — сухо произнёс Райан, подумав, что Гудли надо ещё учиться и учиться. — Что дальше?
   — Я искал информацию для опровержения точки зрения Спинакера. Советы объясняют своё отставание в демонтаже ракет СС-18 тем, что построенный ими завод не справляется с заданием. Наши инспекторы на местах не в состоянии решить, соответствует это действительности или нет, — это техническая проблема. Мне трудно поверить, что русские, которые построили этот завод, — они ведь, черт побери, производили баллистические ракеты СС-18 в течение длительного времени — не сумели спроектировать его так, чтобы завод был в состоянии демонтировать ракеты по графику, с соблюдением правил безопасности. Русские утверждают, что проблема связана с топливом и формулировкой договора. СС-18 используют жидкое топливо, а корпусы ракет находятся под давлением — давлением, необходимым для сохранения жёсткости ракеты. Они могут откачать топливо из баков прямо в шахтах запуска, однако затем ракеты нельзя извлечь оттуда, не повредив корпуса, а договор требует, чтобы ракеты были доставлены на завод для их демонтажа в исправном виде. Но на заводе нет приспособления для откачки и хранения топлива, утверждают они. Что-то связанное с ошибкой при проектировании и вредом, который будет нанесён экологии. По их словам, ракетное топливо опасно в обращении и ядовито, и нужно принимать строгие меры предосторожности, чтобы не причинить вреда людям, а завод находится в трех километрах от города и тому подобное. — Гудли помолчал. — Объяснение звучит правдоподобно, хотя возникают сомнения: неужели можно допускать подобные ошибки.
   — Это — структурная проблема русской экономики, — объяснил Райан. — Им трудно строить заводы далеко от, населённых пунктов, потому что у населения просто очень мало личных автомобилей и доставлять рабочих на заводы там труднее, чем здесь. Именно такие с виду незначительные детали сводят с ума наших аналитиков и мешают понять русских.
   — Но, с другой стороны, они могут указать на такую ошибку — несомненно важную — и пытаться объяснить ею всё остальное.
   — Очень хорошо, Бен, — заметил Райан, — ты начинаешь мыслить, как настоящий разведчик.
   — Здесь могут работать только помешанные.
   — Между прочим, ракетное топливо — это действительно неприятная штука. Едкая, токсичная, вызывающая химические реакции и коррозию материалов. Вы знакомы с проблемами, которые возникали у нас с ракетами Титан-II?
   — Нет, — признался Гудли.
   — Их обслуживание было связано с массой трудностей. Приходилось принимать множество предосторожностей, и, несмотря на них, периодически возникали утечки. В результате начиналась коррозия корпуса, страдали специалисты…
   — Значит, теперь наши позиции изменились? Вы считаете, что русские говорят правду? — с улыбкой произнёс Гудли. Райан улыбнулся и закрыл глаза.
   — Не знаю.
   — Нам нужны более убедительные данные, иначе как мы выясним действительное положение вещей.
   — Да, конечно, я сам когда-то придерживался такой же точки зрения. От нас ожидают, что мы знаем абсолютно все относительно каждой скалы, лужи и любого человека в мире. — Райан открыл глаза. — Это не так. Никогда так не было и никогда не будет. Я разочаровал вас, правда? Всезнающее ЦРУ. Перед нами сейчас более или менее важный вопрос, и в нашем распоряжении всего лишь вероятности, а не надёжные сведения, в которых можно быть уверенным. Каким образом будет президент принимать решения, если мы не можем предоставить ему факты вместо возможно обоснованных догадок? Я говорил это не раз — и даже заявлял наверх в письменном виде. Большей частью мы выдаём официальные догадки. Понимаете, мне неловко посылать что-то вроде этого. — Взгляд Джека опустился на папку с докладом разведывательного управления. Специалисты их русского отдела работали с полученной информацией неделю и пришли к заключению, что сообщение Спинакера, похоже, соответствует действительности, но может представлять собой и неправильное толкование.
   Джек снова закрыл глаза, надеясь, что это ослабит головную боль.
   — Это наша структурная проблема. Мы взвешиваем различные вероятности. Если выразить чёткую точку зрения, можно ошибиться. Это немалый риск. И что дальше? Люди запоминают твои ошибки куда прочнее, чем правильные выводы. Отсюда тенденция включать в доклад все возможности. Эго даже справедливо и честно с интеллектуальной точки зрения. Помогает увернуться от ответственности. Плохо лишь одно — люди не получают того, что, по их мнению, им нужно. Те, кто пользуется нашими материалами, часто не нуждаются в определённых точках зрения, им нужны вероятности, вот только они этого не подозревают. Это сводит с ума, Бен. Чиновники за пределами нашего управления требуют сведений, которые мы не в состоянии представить, а чиновники внутри Лэнгли отказываются брать на себя ответственность подобно всем остальным. Так что добро пожаловать в реальный разведывательный мир.
   — Мне никогда не приходило в голову, что вы — циник.
   — Я не циник, я — реалист. Есть вещи, которые мы знаем. Другие — нам неизвестны. Люди ведь не роботы. Они всего лишь ищут ответы на вопросы и находят вместо них новые загадки. В Лэнгли немало умелых специалистов, способных неординарно мыслить, однако бюрократия гасит мнение тех, кто выражает точку зрения, а ведь факты чаще всего обнаруживаются отдельными личностями, а не комитетами.
   Раздался стук в дверь.
   — Войдите!
   — Доктор Райан, ваша секретарь куда-то вышла…
   — Она опоздала на обеденный перерыв и пошла перекусить.
   — У меня есть для вас документ. — Мужчина вручил ему пакет. Райан расписался в получении, и рассыльный вышел.
   — Добрая старая «Ниппон эрлайнс». — Райан вскрыл конверт. Внутри находилось ещё одно сообщение от Ниитаки. Джек взглянул на письмо и вдруг выпрямился, словно по нему пробежал ток.
   — Господи!
   — Новые проблемы? — спросил Гудли.
   — К этому у вас нет допуска.

* * *

   — Что у вас? — спросил Нармонов. Головко колебался. Он чувствовал себя гонцом, которому предстоит сообщить о крупной победе с неприятными последствиями.
   — Долгое время мы пытались найти ключ к американским системам шифровки. У нас были успехи, особенно в поисках ключа к дипломатическим шифровальным кодам. Вот шифротелеграмма, посланная из Вашингтона в несколько посольств США. Нам удалось расшифровать все её содержание.
   — Ну и что?
   — Кто послал эту шифровку?

* * *

   — Послушай, Джек, — ответил Кабот, — Лиз Эллиот очень серьёзно отнеслась к сообщению Спинакера и запросила мнение департамента.
   — Ну что ж, это просто великолепно. Теперь нам известно, что КГБ сумел расшифровать наш дипломатический код. Ниитака прочитал ту же самую шифровку, что и наш посол. Теперь Нармонов знает, что нас так беспокоит.
   — По мнению Белого дома, это не так уж плохо. Неужели такая катастрофа в том, что он поймёт причину нашего беспокойства? — спросил директор ЦРУ.
   — Если вам требуется короткий ответ — да, это катастрофа. Вы отдаёте себе отчёт, сэр, что я ничего не знал о посланной Эллиот шифровке и теперь она у меня в руках? Я получил её текст от офицера КГБ в Токио. Бог мой, неужели мы послали аналогичный запрос и в Верхнюю Вольту?
   — И это полное содержание шифровки?
   — Хотите проверить качество перевода? — ядовито поинтересовался Джек.
   — Отправляйтесь к Олсону.
   — Выезжаю.
   Через сорок минут Райан и Кларк вошли в приёмную генерал-лейтенанта Роналда Олсона, директора Агентства национальной безопасности. Оно находилось в Форт-Мид, штат Мэриленд, между Вашингтоном и Балтимором, и здесь господствовала тюремная атмосфера Алькатраса — правда, без великолепного вида на залив Сан-Франциско. Основное здание АНБ было окружено двойным забором, причём между первым и вторым ограждением по ночам выпускали сторожевых собак. Такого не было даже у ЦРУ, там считали это излишне театральным. Это подтверждало манию стремления к безопасности. АНБ занималось работой по созданию шифров и поисками ключей к шифрам противника, здесь перехватывали и старались понять малейший электронный писк, издаваемый на планете. Райан оставил своего шофёра в приёмной, где тот взялся за «Ньюсуик», а сам вошёл в кабинет директора этой организации на верхнем этаже огромного здания, по размерам в несколько раз превышающего ЦРУ.
   — Рон, у тебя крупные неприятности.
   — А именно?
   Джек передал генералу сообщение Ниитаки.
   — Я предупреждал об этом.
   — Когда была послана эта шифровка?
   — Семьдесят два часа назад.
   — Из Вашингтона, верно?
   — Совершенно точно. А в Москве её уже читали спустя восемь часов.
   — Это значит, что кто-то в государственном департаменте переправил её русским, а их посольство послало её в Москву по системе спутниковой связи, — заметил Олсон. — Или источником утечки является шифровальщик, а может быть, один из пятидесяти американских дипломатов в Москве…
   — А вдруг им удалось разгадать всю систему кодирования?
   — «Страйп» не поддаётся расшифровке, Джек.
   — Рон, почему вы просто не расширили систему «Тэпданс»?
   — Обеспечь мне финансирование, и я так и сделаю.
   — Этот агент предупреждал нас и раньше, что им удалось подобрать ключ к нашим шифровальным системам. Русские читают нашу почту, а это достаточно убедительное доказательство.
   Генерал отказывался уступить.
   — Такое можно толковать как угодно. Ты не можешь не знать этого.
   — Как бы то ни было, наш агент настаивает, что ему нужно личное заверение нашего директора о том, что мы никогда, ни при каких условиях не будем передавать его материалы по линиям связи. В качестве доказательства убедительности его требования он послал нам — немало рискуя — эту информацию. — Джек сделал паузу. — Сколько человек пользуется этой системой?
   — «Страйп» выделен исключительно для нужд департамента. Аналогичные системы используются Министерством обороны. Примерно те же шифровальные аппараты, слегка видоизменённая система ввода данных. Особенно это пришлось по вкусу военно-морскому флоту. Ею легко пользоваться, — заметил Олсон.
   — Генерал, мы прибегнули к комбинации технологии случайного алгоритма и одноразового блокнота уже три года назад. В своём первом варианте, «Тэпданс», мы пользовались аудиокассетами. Сейчас переходим на лазерные диски. Надёжно и легко в использовании. Через пару недель наши системы будут готовы к работе.
   — И ты хочешь, чтобы мы скопировали это?
   — Мне кажется целесообразным. — Пожал плечами Райан.
   — А ты знаешь, что скажут мои люди, если мы попытаемся заимствовать систему шифрования, взятую у ЦРУ?
   — Черт побери, Рон! Да ведь мы украли эту идею у вас! Неужели ты этого не помнишь?
   — Джек, сейчас мы тоже работаем над чем-то иным, системой кодирования, лёгкой в употреблении и ещё более надёжной. Возникли некоторые проблемы, но мои технические специалисты почти готовы к испытанию.
   Почти готовы, подумал Райан. Это может значить что угодно — от трех месяцев до трех лет.
   — Генерал, я вынужден сделать официальное предостережение. В нашем распоряжении имеется информация, что ваши каналы связи читаются русскими.
   — И что последует дальше?
   — Я сообщу об этом конгрессу, а также президенту.
   — Мне представляется гораздо более вероятным, что утечка информации идёт от кого-то в государственном департаменте. Или вы стали жертвой дезинформации. Что за сведения даёт этот агент? — спросил директор АНБ.
   — Мы получаем от него очень важную информацию — о наших отношениях с Японией.
   — Но в ней не содержится ничего о Советском Союзе? Джек заколебался, прежде чем ответить на вопрос, однако сомневаться в лояльности Олсона не приходилось, как и в его уме.
   — Ты прав, Рон.
   — И всё-таки ты настаиваешь, более того — уверен, — что это не дезинформация? Повторяю — ты уверен?
   — Рон, ты не можешь не знать, что в нашем деле нельзя быть уверенным в чём-то.
   — Прежде чем обратиться с запросом насчёт ассигнования двухсот миллионов долларов, мне понадобится что-то более убедительное. Такое случалось раньше, и мы тоже поступали похожим образом — если у противника такой шифр, что мы не могли подобрать к нему ключ, проводили операцию, чтобы заставить их сменить систему. Сделать вид, что мы читаем их материалы.
   — Пятьдесят лет назад это могло пройти, но не сейчас.
   — Повторяю, Джек, мне нужны более убедительные доказательства, прежде чем я отправлюсь к Тренту. Мы не можем так же быстро создать шифровальную систему, как это сделали вы с «Меркурием». Да одних аппаратов кодирования потребуются тысячи! Обслуживать все это сложно и невероятно дорого. Перед тем как идти с протянутой рукой, я нуждаюсь в надёжной информации.
   — Согласен, генерал, согласен. Я высказал свою точку зрения.
   — Обещаю, что мы займёмся этим, Джек. У меня есть специальная группа экспертов, и они займутся выяснением обстоятельств с завтрашнего утра. Спасибо за то, что приехал. Понимаю твою озабоченность. Мы ведь по-прежнему друзья, правда?
   — Извини, Рон, за несдержанность. Устаю от работы. Её слишком много.
   — Ты выглядишь усталым, Джек. Может быть, нужно отдохнуть?
   — Это мне все советуют.

* * *

   Из АНБ Райан отправился в ФБР.
   — Да, я уже слышал о происшедшем, — заметил Дэн Мюррей. — По-твоему, это серьёзная угроза?
   — Мне так кажется. Рон Олсон придерживается иной точки зрения.
   Джеку не нужно было ничего объяснять. Из числа самых страшных неприятностей — за исключением войны — худшим были нарушенные каналы связи, к которым противник сумел подобрать ключ. Буквально все зависело от надёжных способов передачи информации из одного места в другое. Известны случаи, когда войны проигрывались из-за того, что противнику удавалось расшифровать одно-единственное сообщение. Одно из крупнейших достижений американской дипломатии, Вашингтонский морской договор, был прямым результатом того, что Государственный департамент читал все шифровки, которыми обменивались дипломаты, принимавшие участие в переговорах, со своими правительствами. Правительство, не умеющее хранить секреты, не может функционировать.