Лещенко Владимир. Торнан-варвар и жезл Тиамат

   — Милостливый государь, рад бы, так ведь пан экзекутор шкуру спустит — сегодня в гееннице до полуночи будут какого-то еретика важного палить, энто, как его... козлографа какого-то. А я человек простой, этих графов и козлографов не знаю, а мой хозяин — лорд Дринк... А экзекутор сказал — кровь из носу, сказал, дров натаскать, — жалобно запричитал служка невпопад.
   — Поговори тут у меня, рыло кувшинное, — пренебрежительно отмахнулся Торнан. — Давай, давай, шевели копытами, — и небрежно подтолкнул его в камеру.
   — Но ведь нельзя никак, отец мой, — тот, казалось, пустит слезу, — рад бы услужить, так ведь сам экзекутор...
   Пробежавший мимо монах одобрительно взглянул на грозно нависшего над служкой громилу, — мол, правильно, нечего давать спуску всякому мужичью...
   Забрав у мужичонки тачку, капитан небрежно вытряхнул дрова на пол.
   — А тележку позвольте, милостливый господин... — робко попросил тот.
   — Пшел отсюда! — рыкнул Торнан.
   Служка торопливо, пятясь задом, выскользнул из камеры.
   Торнану вдруг стало безотчетно жаль этого жалкого забитого человечишку. Раб в десятках поколений, исконный обитатель этих сирых краев, никогда не знавших даже куцых вольностей, что судьба уделила югу и востоку, для которого извечно любой паршивый лорд был земным богом, а любой, кто с мечом или дубиной — господином...
   Беспрепятственно варвар скатил тачку с «трупом» по дощатому пандусу — видать, трупы тут возили регулярно, — и выехал из главного входа Серого замка, который даже не охраняли. Глазам Торнана предстал широкий двор, заполненный различными строениями: казармы, кордегардии, кузницы, конюшни. В углу располагался старый колодец, чей каменный грибок зарос зеленым мхом. Огромный донжон возвышался над четырьмя толстыми угловыми башнями. На большой виселице ветер покачивал закостеневшие тела пяти повешенных. Мимо пробегали солдаты с копьями и арбалетами в руках, монахи инквизиции, чиновники, рядовые служители Митры, держащиеся, как зайцы, попавшие на волчью свадьбу.
   Толкая перед собой тележку, он приблизился к воротам. Та-ак, а это что за дела? Возле ворот переминался с ноги на ногу Чикко, а подле стояла волокуша, где свернулась калачиком амазонка.
   Не раздумывая, Торнан приблизился.
   — Эй, там! — рявкнул он.
   На крик из караульной будки выскочили солдаты. Вид у них был явно не геройский — старая кожаная броня с роговыми накладками, сохраненная, видать, в сундуках с дедовских времен, кое-как заточенные копья на свежевыструганных древках не самого лучшего дерева и дубовые, обитые плохим железом шлемы.
   Подумав, Торнан решил, что всей этой своры деревенщины его ребятам бы хватило бы минуты на две. Ладно, наглость — второе счастье, как говорят картагунийцы. И смело двинулся к ним. Те поворачивались в его сторону, только что не открывая рты. Громадный, полуголый, играющий стальными мускулами, за кушак которого были заткнуты предметы палаческого ремесла, перепоясанный многохвостым бичом, Торнан, надо полагать, производил неизгладимое впечатление на вчерашних деревенских увальней.
   — Га! Ну чего, ребята, а кому тут отрезать свежей мертвечинки фунт?! — зычно гаркнул он.
   — Пожалел бы, живую ведь закапываешь, — вдруг бросил один из стражей. — Придушил бы уж...
   — Тебя, что ль? — осведомился капитан.
   — Извиняюсь, профос, а сколько тебе конвойных? Больше трех не дам! — подошел сержант.
   — Да к чему конвой? — пожал плечами Торнан, ощутив холодок под сердцем. — Я покойников не боюсь, даже если они живые...
   — Говорю — без конвоя не выпущу, — уперся сержант. — Извиняй, мэтр палач, но так и скажите пану приору — он сам так указал. Ежели живого выводишь, так только с конвоем.
   — Так мы разве выводим — мы прикопать везем, сам подумай! — вступил Чикко.
   — Нет, как хочете, а не могу, — помотал головой стражник.
   — Лады, — вдруг согласился Торнан. И повернулся к Чикко: — Давай, тащи девку обратно. Пошли, монашья рожа, подождем, пока сдохнет. А перед этим еще допросим слегка! Видать, судьба ее такая... — И похабно осклабился.
   В главном коридоре им пришлось уступить дорогу — на большой тележке, которую, обливаясь потом, катили два палачонка лет пятнадцати, было навалено с полдюжины трупов.
   — Ну что, — прошептал Торнан, наклонившись к тележке, где лежал Дорбодан. — Давай рассказывай, как тут пройти к твоей Старой башне?
   — Недалеко, но там ход через кордегардию внутренней стражи...
   — Ну дела, — только и выдохнул Торнан, а Чикко аж побледнел.
   Чувствуя, как истекают последние отведенные им богами минуты, они двинулись по указанному Дорбоданом пути.
   Когда-то это был типичный для востока Логрии замок, одна из резиденций хемлинских господарей. Теперь это был центр инквизиции Братств Митры, куда, бывало, свозили людей из весьма далеких мест... Народу тут было много. И пробегающие по своим делам люди не обращали внимания на палача, занятого исконным палаческим делом — вывозом трупов.
   На третий этаж тележку и волокушу подняли без труда, ибо хитрый человеческий ум придумал в помощь вынужденным частенько таскать туда-сюда покойников инквизиторам занятное усовершенствование. Пролет лестницы главного корпуса был оборудован деревянной клетью, которую поднимали вверх-вниз сидящие в подвале грузчики, вращая огромный скрипучий ворот. Команды им подавали, громко вопя, так что лестничный колодец буквально гудел.
   Добравшись с комфортом на третий этаж и пройдя арочной галереей, Торнан бесцеремонно вломился в кордегардию внутренней стражи. Шесть пар глаз повернулось в его сторону.
   — Тэ-экс, — изрек Торнан, созерцая валяющиеся на столе карты и полупустую бутыль граппы, — это, значит, так мы несем службу?
   — Что угодно господину профосу? — осведомился бородатый фельдфебель.
   — Ключи от Старой Башни, — не допускающим возражений тоном сообщил Торнан.
   Лица солдат вытянулись.
   — Так ведь там... — начал было один, самый молодой, розовощекий парнишка, наверное, всего месяц-другой назад взятый из деревни.
   — Знаю, — бросил северянин. — Лично сам приор велел вот этих туда оттащить и бросить.
   В этот момент за каменными стенами тревожно забил набат. Видать, труп инквизитора нашли раньше времени. Но стража не испугалась и не встревожилась.
   — Митра Светлоликий! — устало бросил фельдфебель. — Опять эти учения... Берите ваши ключи, — в Торнана полетела связка, ловко пойманная в воздухе, — и делайте там свои дела.
   И солдаты, топоча сапогами, оставили их одних.
   — Быстро, за мной, — бросил Дорбодан, вскакивая. И в самом деле, проверять, учебная ли это тревога или совсем наоборот, желания не было ни у кого.
   За дверью в углу кордегардии оказалась заброшенная галерея — длинная, крытая камнем известняковая аркада. Как тут же сообщил Дорбодан, галерея выходила аккурат к заброшенному донжону.
   В темноте почти ничего не было видно, только зияли черные арки и слабо белели простенки.
   — Шэтт! — выругалась Марисса. — Дерьмо какое-то! Торнан тоже отметил, что здесь воняет, а под ногами скользит.
   — Сюда, думаю, ходит срать стража, — прокомментировал Дорбодан.
   — Так сюда ж запрещено ходить, вроде ты говорил...
   — Ходить-то, может, и запрещено, но парашу выносить по три раза в день тоже никому неохота, должно быть, — резюмировал космограф, проявив неожиданное знание армейских порядков.
   Сгорбившись и стараясь не поскользнуться на залитом пованивающей жижей полу, они двинулись по полого уходящему вниз ходу.
   И вот они в Старой Башне. С башнями, крепостной стеной, домами для прислуги, с сетью подземных переходов, с цветными витражами, в которых играли солнечные лучи, с плющом, обвивающим многовековые гранитные стены, каждая из которых могла порассказать немало любопытного...
   И над всем этим вздымалась на высоту в двести с лишним локтей Старая Башня. Сложенная из гранитных блоков в три быка весом, кажущаяся гигантским монолитом, поражающая толщей стен, изредка прореживаемых небольшими оконными проемами.
   С ее верхней площадки открывался бы великолепный вид на окрестности до самого Хемлина. Но только вот уже с век, наверное, никто не поднимался туда. Потому что в последнюю большую войну слишком страшные дела творились в этой башне. Потому что ее переходы и этажи были изъедены временем и огнем. Потому что с теми, кто пытался ее снести, перестроить или поселиться в ней, приключались всякие беды. Потому что последний хозяин Серого Замка, благородный Аркан Сум, умер в двадцать три года, на следующий день после того, как на пиру высказал мысль, что эту проклятую груду камней надо снести до основания. Еще много чего рассказали бы путникам про эту Башню, но Торнан ничего этого не знал, и, возможно поэтому, тени, владевшие этим местом, их не побеспокоили. Лестницы, площадки, старые двери, открываемые решительной рукой Дорбодана, переходы, узкие коридорчики, чей-то череп в углу, потайная дверь, раскрашенная под цвет штукатурки. Извилистые коридоры и винтовые лестницы, замурованные балконы для лучников, ниши с каменными скамьями. Как и всякий дворец властителя, Серый Замок имел немало тайных ходов, дабы правитель смог отправлять посланцев без чужих глаз и спастись бегством в случае заговора или смуты.
   Комната стражи была единственным обитаемым местом Старой Башни. Дальше уже много лет никто не ходит, по дороге пояснял Дорбодан.
   — Кроме некоторых любителей древних тайн. — При свете факела было видно, как он многозначительно улыбнулся.
   Каменная пыль хрустела под ногами на каждом шагу, холод заставлял легко одетую Мариссу ежиться.
   Дорогу впереди преграждала кирпичная стена. В ней едва угадывалась тяжелая резная дверь, наглухо запертая и заколоченная. Торнан сорвал доски, а амазонка дернула засов, но тот не поддался.
   — Погоди-ка! — Подоспевший Дорбодан плечом отодвинул девушку и, высоко подняв державы факела, указал на незаметный стопор.
   Капитан потянул дверь на себя, и та, скрежеща ржавыми петлями, растворилась. Винтовая лестница не располагалась в центре башни, как привык Торнан: ступеньки лепились у внешней стены, широкими витками спускаясь вниз. В середине зиял глубокий, пугающий бездонным мраком колодец.
   Они двинулись по лестнице вниз.
   Глядя в эту темноту, было трудно поверить, что снаружи — белый день.
   Кладка оказалась довольно прочной, хотя и очень древней. Кирпичи потрескались и разбухли от старости. Их неровные бугристые грани вызывали мысль о глубокой дряхлости и пыли веков. На стенах иногда бывали надписи, но не на знакомых Торнану языках, а что-то вроде норглингских рун.
   Вот они наконец спустились на самое дно, что, судя по ощущениям капитана, лежало много ниже уровня земли.
   Торнан, высоко подняв факел, двинулся на середину длинной узкой комнаты со сводчатым потолком из блекло-розовых кирпичей. В стенах, через равные промежутки, были пробиты продолговатые ниши — пустые или заложенные кирпичами. На последних были изображены какие-то странные рисунки с непонятными надписями. Чаще всего среди рисунков встречались грифоны и змеи. В глубине комнаты виднелась низкая узенькая дверь.
   Марисса, оглядев странное убранство подвала, несколько раз сделала знак, отвращающий зло... она на секунду забыла о своих страхах.
   — Странное место! — Хриплый голос капитана гулко отозвался под низкими сводами. — Почему-то это напоминает мне склеп.
   — Так оно и есть, — сказал Добродан. — Мой учитель говорит... Говорил, что здесь было кладбище жрецов древней веры. Очень давно... в те времена, когда край наш был совсем диким.
   — Похоже на тамкайский Город Мертвых, — сообщил Чикко.
   — Может быть! — прервал его Добродан, которому, очевидно, не нравилось это место. — Пойдемте дальше. Больно здесь холодно.
   — Кстати, ты уверен, что у выхода нас не ждут?
   В полутьме было видно, как хемлинец улыбается разбитыми губами.
   — В этом замке полно тайных ходов, о которых даже хозяева не знали. А уж эти... Сейчас летописи никого не интересуют. А там можно прочесть, что из Серого Замка можно попасть в старую часовню Митры в городе, что стоит у Багряных ворот. И это только малая часть подземелий. Да, что за подземелья в Хемлине... — мечтательно произнес Дорбодан. — Многие ходы полузасыпаны, и по ним опасно ходить, но другие сохранились в сносном состоянии со времен фельтов. Однажды я нашел подземный ход, идущий от Львиного дворца прямо к развалинам Проклятой башни. Да в нижние ярусы — там внизу кажется целый подземный город!
   Что такое эта самая башня, Торнан не знал, зато, видимо, знали Чикко и Марисса: уж больно одинаковым стало выражение их измученных лиц.
   — Не поминал бы уж...
   — Между прочим, донжон Серого Замка очень на нее похож, и даже как будто ее ровесник — продолжил узник. — Говорят, камни древних башен пропитаны чарами и заклятиями еще тех, кто жил до фельтов. Так что сам Черный Хозяин не сметет эту башню, — полушепотом сообщил Дорбодан.
   — Да кто такие эти фельты? — буркнул Торнан. Лучше бы он этого не спрашивал. Книжник прочел ему краткую лекцию о народе фельтов, чьи потомки живут на Адаллонских островах к западу от Логрии. Темные люди только и знают, что фельты когда-то жили тут и строили каменные круги и непонятные храмы из громадных каменных плит весом в десятки быков, или спрятанные в исполинских курганах, облицованные базальтовыми блоками подземелья, и обнесенные оградами из небольших скал, поверх которых лежат циклопические плиты. А между тем именно фельты первыми перешли через Рихей и обосновались в Логрии.
   — До того, как из степей сюда нахлынули наши предки, они уже жили на этих берегах, создавали великолепные города. Один из них стоял тут. Наверху от него ничего не осталось, его башни и статуи сокрушили еще пайсенаки, но земля хранит их фундаменты и тоннели. Камень живет дольше человеческой памяти, — резюмировал андиец.
   Они шли, открывая потайные двери, задвигая за собой неприметные плиты в почти невидимых нишах. Когда сгорел третий факел и Торнан засветил огарок второго, путь им преградил каменный тупик, сложенный из неровных валунов, поставленных стоймя. Простые, честные каменные глыбы. Казалось, никакой потайной двери тут быть не может.
   — Ну и?.. — раздраженно повернулся капитан к бывшему узнику.
   Но Дорбодан, не обращая внимания, подошел к стене и, повернув, дернул ржавый железный крюк. Заделанный, казалось, намертво в камень, тот выскочил из щели между глыбами.
   — А теперь — все дружно навалились, — распорядился алхимик и привалился к стене — силы его совершенно оставили.
   Все трое нажали на валун, и он повернулся на невидимой оси, заставив их зажмуриться. Они выбрались наружу в старой заросшей балке, на склоне которой каменная дверь выглядела ушедшим в плотный дерн валуном.
   — Да, умели раньше строить, — высказалась амазонка. Осторожно они выбрались наверх, к лесной дороге.
   — Мили четыре прошли, не меньше, — определил капитан.
   В следующую секунду топот копыт заставил их отпрянуть обратно. Но тревога оказалась ложной. На дорогу выехала запряженная тройкой лошадей тяжело груженная телега. Битюги были вполне пригодными и для упряжки, и для седла.
   Не раздумывая, Торнан вышел на дорогу.
   — Стой, мужик! — вытянул он вперед длань. — Слезай, приехали!
   С неподдельным страхом взирал селянин на двух инквизиторов в компании палача, вооруженного большим топором, да еще сопровождаемых полуголой девкой с мечом.
   — Дальше пойдешь пешком, — сообщил Дорбодан, не открывая лица и размеренно перебирая четки.
   Без возражений возчик начал выпрягать лошадей. Глядя на его трясущиеся губы, Торнан сунул андийцу кольца Гачко и Друка, присовокупив несколько монет из шкатулки Саректы.
   — О нас — молчок! — сделав грозное лицо, изрек ант. — Дело секретное, по воле самого приора. Головой ответишь. Митра тебя не забудет...
   — Да прославится он и дочь его Гилит, — простонал ограбленный торговец.
   Застелив импровизированными попонами из тента воза спины меринов, они двинулись в путь.

Глава 28
ПОСЛЕДНЕЕ КОЛДОВСТВО

   Скачка по вечернему лесу, по плохой разбитой дороге, да еще без седел и стремян — дело такое, за которое, наверное, никто бы по доброй воле не взялся.
   Но выхода не было — сделана только половина дела. И им теперь еще нужно вернуться к тем развалинам, найти жезл, по возможности забрать Лиэнн, если она не сбежала, и уходить как можно дальше.
   Хорошо еще за ближайшим поворотом Торнан остановил лошадей и, вопреки всем кавалерийским правилам и наставлениям, привязал Дорбодана и Чикко к коням — чтоб не слетели с лошадиных спин. В случае падения животного подобные штуки обычно кончаются тяжелыми переломами или даже переселением в иной мир, но выбора и в самом деле не было.
   «Интересно, — подумал Торнан, — что сейчас в Сером Замке?»
   Обнаружили ли инквизиторы смерть своего господина или до сих пор думают, что тот мило развлекается с пойманным варваром? Может, у него в привычках было закатывать долгие оргии — кто знает?
   А если и нашли труп, то что именно делают? Рассылают во все концы летучие отряды охотников, рыщут, подавляя страх, в запретных подземельях, или, наоборот, делят власть после гибели вожака?
   Но в любом случае им надо было оказаться как можно дальше от Серого Замка и вообще от Андии.
   Развалины храма показались, когда закат уже догорал оранжевой лентой над лесом. К великой радости Торнана, людей поблизости не наблюдалось.
   Дав заморенным коням отдых, они подъехали шагом к руинам, миновали осыпавшуюся арку. Вот и место их стоянки. Никого и ничего не было видно в стремительно сгустившемся мраке.
   Истоптанная земля, следы костра, несколько окровавленных тряпок...
   — Торнан! Торнан!
   К ним бежала выскочившая непонятно откуда Лиэнн. Растрепанная, босая, донельзя напуганная, но живая и здоровая.
   — Торнан, я знала, я знала!!! Ты меня спасешь! — подбежав, завопила она, неловко размахивая тесаком. Она принялась покрывать поцелуями его сапог и чуть ли не его лошадь. — Я знала! Знала... — разрыдавшись, бормотала она. А потом начала торопливо, запинаясь и глотая слова, рассказывать, как во время нападения забилась в глубь развалин и спряталась в подземелье, случайно найденном, как прошли в двух шагах от нее прочесывавшие храм инквизиторы, как...
   Но Торнан не обращал внимания на ее эмоции. Ибо за кушаком ее платья торчало не что иное, как Жезл Тиамат.
   Пока они слезали с коней, пока Марисса приводила импровизированную сбрую в порядок, пока Чикко кратко излагал Лиэнн происшедшее и знакомил ее с Дорбоданом, прошло не очень много, хотя и немало времени. И как Торнан ни устал, отдыхать времени не было.
   — Значит, так, — распорядился Торнан. — Собери все барахло, какое тут осталось, — бросил он Лиэнн. — Ничего не осталось? Ну ладно... Тогда давай грузись на кобылу вместе с Риссой, и уходим быстрее.
   — Торн, — встревоженно бросила Марисса. — Тут такие дела — взгляни...
   Капитан всмотрелся в ночную тьму и увидел то, что обрадовать его никак не могло.
   По направлению к развалинам двигалась цепочка факелов. И достаточно быстро, чтобы понять: движутся конные, а не пешие.
   — Быстро же они сообразили, — пробурчал он себе под нос.
   — Так, прячемся! — скомандовал Чикко. Затем взмахнул руками, и кони потрусили в темноту.
   — Ты чего?! — уставилась на него Марисса.
   — На наших толстухах да без седел мы от всадников не уйдем, — поддержал приятеля Торнан. — Прячемся.
   Словно споря с ним, в той стороне, откуда приближался враг, залаяла собака.
   — Не боись! — хлопнул Чикко по заду ойкнувшую Лиэнн. — С песиками я как-нибудь договорюсь. Тем более тут камешки так старой силой и пропитаны. Веди давай в свое подземелье!
   — Да как мы его в темноте найдем?! — зло прошипела амазонка.
   Чикко склонил голову на грудь, что-то пробормотал на непонятном языке, хитро скрестил пальцы. В голове Торнана что-то словно щелкнуло, и окружающий мир стал виден отчетливо и ярко, хотя и в какой-то мутной прозелени и дымке.
   — Надолго не хватит, — предупредил фомор.
   Проход в подземелье они нашли спустя минуты три — неприметный треугольной формы люк среди нагромождения каменных плит и обломков.
   — Давайте вниз, сюда они не полезут, если даже найдут, — хмыкнул Торнан.
   Мир уже начала заволакивать темнота, когда они спустились по истертым, изъеденным временем ступенькам вниз, в полумрак каких-то узких коридоров и каменных щелей. Они отползали все дальше в лабиринт, перебираясь через груды земли и камня, вдыхая старую затхлую пыль. Под ногами что-то брякнуло и с пустым стуком откатилось в темноту — то ли горшок, то ли череп.
   Ойкнула Лиэнн и тут же замолкла — рот ей зажала ладонь Мариссы.
   Потом откуда-то долетел слабый отсвет факелов.
   — Ну что? — Голос прозвучал глухо, как из бочки.
   — Да Охриман его знает, подвал какой-то...
   По голосам Торнан ясно представил двух вояк — не пожилого, но уже в возрасте, бывалого, и молодого, еще не обтеревшегося.
   — Вылазь давай.
   «Ну, велик бог Грома! Сохранил отец Дий!»
   — Эй, — голос на пределе слышимости, — а ты хорошо проверил? Все осмотрел? Может, засели где?
   Начальник. Но не воин — хитрый, себе на уме, и голос не солдатский. Крыса чиновная или монах.
   — Да нет тут вообще никого! — солдат словно оправдывался. — И вообще — тут всадников видели, а где кони?
   — Ты не умничай, а давай слазь-ка еще...
   Шорох щебня, постукивание металла о камень...
   — Назад!!!
   Громовой удар потряс подземелье, вновь взвизгнула Лиэнн, но даже тут ее голос был почти не слышен, прыгающее по углам эхо...
   — Идиот!!! Болван!!! — верещал где-то наверху истеричный голос. — Что ты делаешь?! Да как тебя в священную стражу взяли, придурка такого?! Кто тебя просил дергать камень?! Ты б еще башку туда сунул!
   — Тьфу, пошли отседова, пока твой племянничек, Ксан, всех тут не угробил! Выпить надо — с вами заикой станешь...
   Когда шаги и еле слышное позвякивание оружия окончательно растворились в ночной тишине, Торнан бесшумно двинулся туда, где на камнях стен виднелись слабые лунные блики. Ощупью поднялся по лестнице. Секунды ему хватило, чтобы понять — свороченная неловким парнем плита толщиной в локоть надежно перекрыла выход из подземелья, упав краем аккурат на отверстие люка. Упади она чуть-чуть правее — и осталось бы ровно столько, чтобы выбраться если не ему, то Чикко или Лиэнн. Но она упала именно так, как упала. Не зная, где они, инквизиторы все же достали их.

* * *

   — Торнан, у тебя дети есть?
   — Да нет, Чикко, — откуда? То есть, может, и есть где-то...
   — А у меня двое, — сообщил фомор. И, поймав удивленный взгляд друга, пояснил:
   — На острове. Еще... тем самым способом... Дочки. Уже ведь большие, наверное, я дедом давно стал... Торнан, а дела наши ведь скверные, — продолжил он после паузы. — Я ведь... не смогу. Даже и в лучшие времена бы не смог. Даже мой учитель и то не сумел бы. Может, разве старые шаманы, да и то... Сдохну я просто при такой тяжести. Нет, — словно извинился он, — ты только не подумай: я бы все равно сделал — лучше одному помирать, чем всем. Просто я ведь умру раньше, чем сдвину этот проклятый камень. Тут не все так легко — разогнаться нужно сначала, вроде как таран раскачать. А я ж еще и слегка надорвался, когда Мариссу ловил... Если бы шагов на двести в сторону — там жила земляная проходит, родник... Можно было бы попробовать, а так...
   Торнан не перебивал. Все и так было ясно. Видать, вся удача, отпущенная ему Дием — Отцом, им уже израсходована.
   А может, смерти надоело гоняться за ними, подстраивая каверзы, и она решила прихлопнуть надоедливую добычу, так ловко уходящую из всех ловушек.
   Что дальше — он не хотел думать, но представлял. Дни мучительного угасания от голода и жажды, боль в ссыхающемся желудке и мучительное ощущение загустевающей крови в жилах, попытки слизать со стен росу... И неизбежные мысли о спутниках, как о мясе...
   — Друг, — Чикко понизил голос. — Я ведь к чему это говорю — есть один способ... Я его не пробовал никогда в жизни. Мне его только показывали и рассказывали, что и как. Можно много силы получить, побольше, чем у иного демона. Но вот не знаю, получится ли. И потом...
   Торнан вновь ничего не сказал, ожидая продолжения.
   — Торн, — Чикко решительно поднялся. — Я могу попробовать нас освободить. Но мне нужна для этого кровь. Человеческая, — зачем-то уточнил он.
   Капитан поглядел внимательно в казавшиеся темными в полумраке склепа глаза шамана.
   — Много? — только и спросил он.
   — Не очень, — криво усмехнулся собеседник. — Примерно... чуть больше половины того, что есть в человеке.
   Торнан ничего не ответил. Почесал заросший подбородок, зачем-то погладил рукоять ятагана. И только потом посмотрел на расположившихся на каменном полу спутников.
   Кому-то из них совсем скоро придется умереть.
   — Торнан, лучше ты им скажи... — пробормотал Чикко. — Я ведь ни одной живой души в жизни не убил, а ты... ты воин, тебе легче будет объяснить.
   Торнан вновь ничего не ответил, а переводя взгляд то на одного, то на другого товарища по заточению в склепе, в очередной раз мысленно пересчитал их.
   Марисса, Дорбодан, Лиэнн, Чикко, он. Кто?
   Отпадает по понятным причинам Чикко. Марисса... Шэтт, ладно, тоже отпадает — она посол и вообще. Итак, остаются трое.