Лещенко Владимир. Торнан-варвар и жезл Тиамат

   В другое время Торнан тоже удивился бы странной осведомленности спутницы, но сейчас было не до того. Если даже тут и приключился дворцовый переворот, то им до этого нет дела.
   — Братцы, подскажите, где мы можем купить коней — нам нужно как можно быстрее в Корг, — попросил он.
   — А давайте с нами, — принял решение сержант, — у нас на посту и постоялый двор есть, и коней, наверное, можно добыть.
   Торнан про себя одобрил служаку. Там, на посту, можно будет лишний раз проверить странных визитеров, не навлекая на себя в случае чего гнев храма.
   — Только, — вдруг сказал унтер, — насчет вас, госпожа посол... Вам, стал быть, надо будет переодеться. А то не пустят вас в столицу, а то еще в темницу сволокут, не разобравшись. Потому как теперь у нас королева очень о благочестии заботится. Вот оно как! И девицам в штанах никак невозможно ходить. Энто, вот вспомню... «Воспрещается женщинам, во имя благочестия, обнажаться прилюдно дальше колена и выше локтя, а также надевать штаны, пренебрегая природой своей, и также носить жилетки на голое тело...» Вот оно как! Запомнил, вишь — два дня глашатаи орали на улицах. Ну, двинулись, что ли? Нарог, Арент, бездельники — коней господину капитану и послу храма! Слезайте давайте, — распорядился сержант. — За стремя подержитесь, жир растрясете.

* * *

   На посту береговой охраны, хлебая подогретое вино, пока Марисса показывала сонному коменданту свою грамоту, Торнан наконец позволил себе решить, что задание, данное от имени Тиамат, ими, несмотря ни на что, выполнено. Жезл, который жрецы считают спасительным для мира, у них в руках, вернее — у него в котомке.
   Последний отрезок пути прошел почти без проблем. Покинув Андию, они чуть не до смерти загнали своих коней, зато в две недели добрались до побережья. И тут им повезло: в захолустном гвойском порту они обнаружили прятавшийся от шторма быстроходный и вместительный вардихский акат, идущий из Земта в Геркоссию с грузом соленой рыбы и топленого сала, дубленой кожи и звериных шкур, бараньих кишок, незаменимых при пошиве сапог, что не протекают в воде, и тому подобных даров востока Логрии.
   Капитан оказался приверженцем Тиамат и был настолько любезен, что за жалкий остаток золота уделил им одну из носовых кают. Они оказались в компании сотни с чем-то разнообразных личностей, забивших трюмы и палубы «Громового ветра». Все восемнадцать дней на палубе, в трюмах и каютах шла нескончаемая пьяная гульба. Деньги, оружие и вещи пассажиров в одночасье проигрывались в кости, по десять раз меняли владельцев, разухабистая брань сменялась кровавыми драками. Из десятка проституток, плывших с ними, две нашли свой конец — одна от ножа, другая от перепоя. Еще несколько мужчин разделили их судьбу.
   То и дело в занимаемую путниками каюту ломились, угрожая выкурить огнем, пустить рыбам на корм, развлечься с Мариссой и Лиэнн (и не только с ними) разнообразными способами... По опыту Торнан знал, что лучше всего в таких случаях — сидеть тихо, не отвечая на угрозы и ругань. Но несколько раз он, доведенный до белого каления, открывал дверь с топором на изготовку, твердо намереваясь как можно сильнее уменьшить поголовье человеческих отбросов.
   Блеск секиры андийского палача в его руках, в сочетании с ятаганом амазонки, тесаком Лиэнн и магическим огнем в ладонях фомора имели воистину чародейское влияние. Тут же выяснялось, что громилы ищут вовсе не их, что они совсем не то имели в виду, долго и нудно извинялись, клялись в вечной дружбе. Обычно все завершалось просьбой дать пару монет с клятвенным обещанием вернуть, как отыграются.
   И вот, после почти трех недель плавания, они на земле Кильдара, совсем недалеко от столицы. И только теперь Торнан осознал в полной мере, что они завершили свое путешествие. Завершили успешно и без потерь, счастливо избежав всех бед и опасностей, сколько их ни было. И как ни крути, это был тяжелый и славный путь.
   Ускользнули и от похотливой принцессы, и из чумного города. Дважды угодили в тюрьму — оба раза, что называется, «ходили под топором», и тоже благополучно вышли.
   Чуть не были съедены тварью, вымершей якобы в давние времена — но спаслись. Дрались со стражей, инквизиторами, разбойниками и поклонниками Тьмы — и победили.
   Прошли через почти неприступные горы, и в том месте, где, как считалось, их вообще нельзя перейти. Встретили гномов — ну, почти что гномов.
   Трупов за собой оставили... Да, а ведь и не сочтешь уже теперь! Спасли, по крайней мере, одного хорошего человека от смерти.
   А ведь им еще повезло — они не угодили ни в одну из войн, не влезли ни в один из городских мятежей, столь любимых на востоке материка, и всего единожды напоролись на банду — и то какую-то полудохлую.
   И вот они вернулись — целые, с удачей и без потерь! Только божья помощь тому причиной, и никак иначе. Вот только и не знаешь, кого благодарить — то ли Тиамат, то ли старого Дия?
   Тем временем Марисса, выяснив отношения, оставила вполне довольного прапорщика и присоединилась к Торнану, осушив остаток из чаши одним духом.
   — Вот оно как! — раздраженно бросила она, передразнивая сержанта. — Благочестие, туды вас и растуды! Ни жилеток тебе на голое тело, ни штанов! Добились-таки, стервецы! Ох, допрыгаемся мы до того, что будет, как у андийцев! Ух, профурсетка старая! — Торнан не сразу понял, что речь идет о нынешней государыне. — Одно спасение — хоть бы опять с поручением куда послали.
   — В следующий раз нас пошлют куда-нибудь в Гхаратту.
   — Плевать! Только бы не в Отринутые земли!
   — Не исключено, — хмыкнул Чикко. — В старых книгах сказано, что там когда-то жили люди, искусные в магии и в мудрости. Может, там тоже какая-то реликвия завалялась.
   Торнан подумал, что это не слишком-то приятная перспектива.
   Отринутые земли. Исполинский материк под Полярной звездой. Обындевелые скалы, каменистые промороженные пустыни, исполинские ледники, сползающие в замерзшее море. Редкие оазисы в вулканических долинах, с низкорослыми лесами и странными тварями, вроде бы встречающиеся там. Лишь в одном месте там жили люди — Драконий полуостров, длинным языком спускающийся к югу, к Логрии, и населенный норглингами. Но даже они с их яростью и бешеной отвагой (может, даже самую малость посильнее антов) очень редко совершали походы к северу. Хотя в тамошних горах и встречались, по слухам, золотые россыпи и залежи драгоценных каменьев, они предпочитали добывать богатство с оружием в руках в благодатных южных землях.
   — Торн, дай мне свой плащ, — попросила воительница, доставая кинжал. — И в самом деле надо бы переодеться. Все равно он рваный — стежок на стежке. И безрукавок, значит, на голое тело не носи! — злилась она невпопад. — А у кого денег на нижнюю рубаху нет?
   — А где в Кильдаре женщины носят безрукавки на голое тело? — спросил вдруг Чикко.
   — На Синем берегу, — пояснил Торнан. — Рыбачки так ходят, это удобно, чтоб одежду не мочить лишний раз, и чтоб рыбой не провоняло барахло.
   — Хотелось бы посмотреть.
   — Но уже, видать, не посмотришь, — сообщила Марисса, кромсая одежду.
   За час она порезала старый плащ и скроила из него довольно уродливую юбку до щиколоток. Чикко не преминул ей напомнить, что и голову тоже следует покрывать, и она обмоталась платком, отчего вид приобрела весьма залихватский.

* * *

   В Корг они въехали под вечер.
   Стража не спросила ни пошлины, ни подорожных — видать, как бы то ни было с дворцовым переворотом и властью, но почтение к офицерскому чину по-прежнему сохранялось, даже если спутники офицера никак не похожи на доблестных хранителей границ от норглингской скверны.
   С точки зрения капитана, столица королевства почти не изменилась. Разве только хорошеньких женщин на улицах стало меньше. Может, их просто не так стало заметно под длинными платьями и платками?
   А шлюх в их крикливых нарядах вообще видно не было. Или разогнали, или, что вернее, они теперь не выставляли себя напоказ, уйдя в тень.
   А так — все как обычно. Крикливые разносчики и зазывалы, вполне довольные лица сытой столицы процветающей мирной страны. Ну и нищих не убавилось — да и с чего им убавляться?
   Когда они подъезжали к Последней площади, Торнан подумал, что, может, Марисса теперь никто, потому как новые власти, судя по всему, намерены прижать храмы, и вполне возможно, пресловутые воительницы Тиамат уже давно разогнаны.
   Воительницы, однако, были на прежних местах, правда, были одеты по-иному — в широкие складчатые туники и длинные складчатые же юбки. Марисса задержалась у врат, но то ли стражницы не узнали ее, то ли были новенькими, но не обратили внимания на молодую женщину с мечом и в неуклюжей вытертой юбке.
   И они вступили под полутемные своды святилища.
   Когда они уходили, храм был почти пуст. Теперь тут было множество людей: паломники, жрецы и жрицы, прислужники, иеродулы... По сторонам широкого нефа стояли святилища младших богов и богинь, но главенствовала, конечно, Тиамат. Тут же было большое число ее изображений, включая и самые древние — грубые статуэтки женщины с маленькой головой и худыми руками, с тяжелыми грудями и торчащими бедрами, указывающей рукой на свой живот. У ног идолов лежали миртовые ветви, лепестки роз и зернышки благовоний. А над ними украшенные лепным узором окна ярко вспыхивали закатным солнцем, отражаясь в рубинах и аметистах, которыми были выложены надписи вдоль купола. Лахми, Ашигора, Нера, Ахамат, Мелитта, Ночная Госпожа и просто Великая Мать: таковы были ее имена.
   В полумраке тускло горели светильники, гудели голоса...
   И трое путников стояли у входа, слегка растерявшись, не в силах сообразить, куда им идти...
   И лишь когда Марисса вдруг порывисто рванулась вперед, Торнан разглядел семенящую в их сторону Анизу: видно, кто-то все же сообщил о прибытии вернувшихся посланцев.
   — Тетя...
   — Девочка моя! Хвала Богине, ты жива!
   Они упали друг другу в объятия, и Торнан с непонятным щемящим чувством смотрел на то, как у обеих текут слезы...
   А потом, по-прежнему обнявшись, они удалились в глубь храма.
   Капитан хотел было двинуться следом, напомнить о жезле, спросить наконец — что делать? Но потом понял, что ни Анизе, ни ее племяннице нет сейчас дела ни до каких святынь.
   — Пойдемте, — появился перед ним незнакомый служитель. — Отдохните с дороги.
   Торнан увидел, как точно так же кто-то из иеродулов вежливо указывает путь Чикко, и двинулся за провожатым. Другая служительница уводила смертельно усталую, равнодушную ко всему Лиэнн.
   Он подумал, что если этот пресловутый жезл, что у него в сумке за спиной, может подождать, то пусть ждет.
   Торнану отвели небольшую комнату в дальнем крыле храма. Коридоры и переходы в этой части здания были еще более запутанны, чем в других помещениях. Это была тесная, довольно узкая келья с высоким потолком и стенами из побеленного известняка; неровные плиты пола закрывал потертый ковер. В комнате имелось окно круглой формы. Через его неровное мутное стекло слабый вечерний свет проникал синими и зелеными пятнами. Было душновато и пахло пылью. Единственной мебелью были стол, дубовая скамья и широкое ложе.
   Кто-то постучался, а потом в дверном проеме появилось юное девичье лицо. Торнан перехватил взгляд из-под кокетливо опущенных ресниц. Гостья, поставив на пол маленькую лампадку, закрыла дверь и подошла поближе.
   — Я Дилларма, — представилась она. — Младшая жрица. Можно Дила. Или Ди, — хихикнула девчонка. — Пусть Богиня дарует тебе счастье и долгую жизнь.
   — Хвала ей, — ответил Торнан, как было принято. Если он хоть что-то понимал в женщинах, выражение ее личика говорило ему, что она пришла сюда вовсе не для того, чтобы пожелать ему всего наилучшего.
   Она кокетливо одернула синюю мантию, какая подобала ее рангу низшей жрицы.
   — Меня вот преподобная Аниза прислала, постель тебе застелить, ну и вообще., помочь... — пояснила она. — Вот, — она протянула корзинку, — поешь, кстати...
   — Что-то не хочется.
   Пожав плечами, Торнан решительно подошел к ней, но она опередила его, стащив свой балахон через голову. Под ним оказалась только набедренная повязка из разноцветного шелка.
   — Ну-у, — Ди облизнула розовым язычком губы, словно кошка, — давно хотела узнать, правда ли то, что говорят о варварах?..
   ...Торнан проснулся по весьма прозаической причине — требовалось опорожнить мочевой пузырь.
   За окном серел рассвет, но храм и город еще спали. Вспоминая, где в этом богоугодном заведении места, куда, по слухам, даже боги ходят пешком, и с ностальгией вспоминая шикарный туалет принцессы Когиты, капитан поднялся и тут же забыл о всех низменных надобностях. Он обнаружил, что Ди не спит, а голая сидит на корточках перед его сумками и... И небрежно вертит в руках жезл Тиамат!
   Первым побуждением северянина было вырвать у юной дуры священный предмет, так дорого им доставшийся. Но он тут же опомнился: в конце концов, она служительница этой самой Богини, и кому, как не ей, держать в руках великое сокровище их веры?
   Девчонка между тем вела себя безо всякого благоговения — вертела жезл так и сяк, при этом глупо похихикивая.
   — Это ж надо, какой здоровый смастерили: слонихе впору, — пробормотала она. — О, ты не спишь? — повернулась она и задорно отбросила челку со лба.
   — Ты хоть знаешь, что это такое?! — возмутился северянин.
   — Ой, ну конечно, знаю — жезл Тиамат! — пожала она плечами, поднимаясь.
   — Да ты что?! — Признаться, далекий от всех божественных разборок Торнан был поражен до глубины души. Выходит, то, что он считал высочайшей тайной культа Великой Матери, известно каждой несдержанной на передок храмовой девке?!
   — Ну да, жезл Тиамат. Дружочек, а зачем он тебе? Мужчинам вроде как свой собственный жезл иметь полагается? — она тоненько рассмеялась. — Нет, игрушка, конечно, забавная...
   — Игрушка?!
   Глядя на ничего не понимающего любовника, Ди произнесла:
   — А, ну да, откуда тебе...
   И, прохаживаясь с жезлом в руках, как была голая, начала рассказывать:
   — Этому делу уж лет сто с лишним, если не больше. Тогда тоже, как сейчас, высшие жрецы друг с другом собачились, ну и пошли разговоры — мол, жрицы наши не просто женщины, а любимые дочери Богини, вроде как особо отмеченные, а стало быть, и спрос с них особый. В смысле, с мужчинами им можно не просто так, когда захочется, а по дозволению старших, да еще и не со всеми. Пару раз в месяц — и хватит: даже хоть и с мужем законным. Ну, кто монету старшим жрицам нес за дозволение, кто просто налево бегал, а те, у кого ни монеты, ни наглости, ни мужа, те себе такие вот игрушки делали...
   — Игрушки? — еще раз переспросил ант.
   — Ну да — не понял, что ли? — Дилларма вновь мило рассмеялась. — Я и говорю — игрушки, потому и называли их — жезлы Тиамат. И старались из священных материалов делать, даже говорили: мол, для чего священные материалы, как не для святого места, из которого Богиня, мать наша, всех нас породила? Ну, потом заморочки кончились, стало как и раньше с мужичками, так что теперь про это и не помнит почти никто... Мне вот бабка рассказала...
   Выслушав жричку, вновь юркнувшую под одеяло, Торнан уныло поплелся через все здание — делать свои дела.
   Вернувшись, он уже не застал у себя Ди. Жезл валялся на подушке, брошенный небрежной рукой.

* * *

   Проспал он еще часа четыре — когда к нему явилась Аниза, было уже недалеко до полудня.
   — Давай, одевайся, промой глаза и пошли, — она была доброжелательна и вместе с тем официальна. — Тебя ждет сам Эрдест Гервис, наш новый Смотритель Первого Алтаря. Ему и отдашь жезл Тиамат, — носком расшитой бисером туфли она подбросила забытую ночной знакомой Торнана ленту и многозначительно подмигнула. — Если он будет тебе что-то предлагать, — забормотала она вполголоса, когда они поднимались по лестнице, — соглашайся. Потом разберешься — главное, не отказывайся. И еще — то, что я тебе говорила: насчет места начальника стражи, помнишь?
   Торнан помнил и уже сообразил, что услышит дальше.
   — Так вот, прости, конечно, но не моя вина: отныне все такие должности должны замещаться храмовыми стражницами.
   Капитан лишь пожал плечами.
   — Дворянство мое, само собой, тоже накрылось?
   — Дырявым корытом, — подтвердила Аниза. — Теперь нас, служителей богов, куда как меньше слушают при дворе, чем прежде. Ладно, что горевать об утекшей воде? Будь серьезен, не забывай кланяться, и главное — соглашайся, что бы Эрдест... преподобный Эрдест не предложил. По крайней мере, он обещает только то, что может выполнить, и выполняет все, что обещал.
   Пройдя по узкому коридору, стены которого украшали непонятные фрески, они остановились перед резной деревянной дверью. Тончайшая резьба, инкрустации, редкие породы заморского дерева. Двери этой место было во дворце государя.
   Старый темнокожий слуга распахнул дверь, за которой открылась анфилада комнат.
   — Пусть войдет рекомый Торнан, — послышался глубокий голос.
   И Торнан вошел, держа сверток со святыней под мышкой.
   Окна были занавешены тяжелыми портьерами, но было достаточно светло: вделанные в стены фигурные крючья поддерживали ярко горящие светильники, мягкие ковры покрывали пол. В центре комнаты стоял огромный, покрытый пышными подушками диван, на котором расположился высокий седовласый человек в мантии белого цвета. Такие носили слуги Тиамат наивысшего ранга, насколько ант помнил. Это, видать, и был тот самый Гервис. Его глаза были задумчивы и доброжелательны.
   — Итак, вы принесли?.. — сразу перешел к делу верховный жрец.
   — Да, святейший, — с непонятной робостью ответил Торнан и извлек из сумы сверток. Развязал шнурки, развернул плотное сукно. И так же, не прикасаясь руками, на сукне протянул жезл жрецу.
   Тот, никак не показав своих чувств, взял артефакт в руки.
   И Торнан, и Гервис внимательно разглядывали жезл Тиамат — древнейшую реликвию, когда-то, по слухам, остановившую величайшие бедствия. Красный горный янтарь. Синеватые выцветшие кораллы. Желтизна мамонтового клыка. Белизна драконьей кости. Навершие — черное от времени серебро и льдистое сияние горного хрусталя.
   Жрец небрежно прошелся взад-вперед по комнате, внимательно изучая жезл. Подошел к камину, вглядываясь в пламя. А потом...
   Вот уж этого Торнан не мог ожидать никак! И поэтому понял, что случилось, лишь через несколько мгновений после того, как реликвия сгинула среди ярко пылающих дров.
   — Вот так, друг мой, — так же доброжелательно сообщил Эрдест. — Я надеюсь, вы понимаете, что рассказывать о том, что вы видели, не следует? Хотя... — Он вдруг улыбнулся. — Пожалуй, можете говорить свободно. Пусть они знают, что мы не боимся ни демонов, ни тех, кто им поклоняется. Но вы, кажется, не удивлены? — Жрец внимательно посмотрел Торнану в глаза.
   Он был прав — северянин не был удивлен: он был, что называется, убит на месте.
   — Это не мое дело, — бросил Торнан первое, что пришло на ум. — Я наемник.
   Казалось, Первый Блюститель Алтаря разочарован.
   — Лучше будет, если эта вещь исчезнет из мира, — сказал он. — Она принадлежит прошлому, а прошлое мертво, и оживать ему не нужно. Поверьте, друг мой, — сражаться с мертвецами, воскресшими для новых похорон, удовольствие еще то... А главное — артефакт, которым демоны были обузданы, с той же легкостью может вновь вызвать их из Великой Пустоты за Гранью Мира. Чем меньше подобных штук будет на лице Земли, тем лучше. И древняя магия, и Древняя Кровь должны исчезнуть. Мои предшественники этого, увы, не понимали. Не понимали, что нужно искать что-то новое, а не ходить до бесконечности по старым путям... Не нужно бороться с возрождением Тьмы — нужно просто закрыть ей пути в подлунный мир. Впрочем, мой друг, вам все это не понятно, да и не нужно... Можете идти. Свою награду вы получите послезавтра. Аниза ждала его у дверей.
   — Ну как? — полушепотом спросила она. — Он что-нибудь говорил? А обо мне? А жезл выставят в главном святилище?
   — Не выставят...
   — Значит, спрячут в Священной Сокровищнице, — с толикой уныния кивнула Аниза.
   Торнан не стал ее разочаровывать.
   — А что он еще говорил?
   — Награду получите послезавтра, — буркнул ант, подражая интонациям Эрдеста.
   — А про меня, значит, ничего не говорил?
   Торнан покачал головой.
   — Да, вот и у Мариссы неприятности какие-то по службе... Не слишком-то благочестивая она у меня.
   — Твое-то заведение по случаю благочестия не прикроют? — осведомился капитан.
   Жрица тонко улыбнулась.
   — Девочки, горячие и умелые в постели, будут пользоваться спросом при любом благочестии... Но спасибо за заботу. Спасибо — и еще раз прости, что не могу выполнить обещание.
   — Да чего там, хватит с меня и денег.
   — Кстати, еще спасибо тебе за Лиэнн. Я поговорила с ней — у нее очень неплохие задатки. Жрицы из нее толковой не выйдет, но вот служительница Покоев Любви... Вот увидишь, не пройдет и пары лет, и она будет блистать в королевском дворце!
   — А тебе спасибо за Ди, — проворчал Торнан.
   — Я всегда знала, что эта маленькая стерва далеко пойдет, — вновь улыбнулась Аниза. — Одна из лучших моих учениц, между прочим! И троюродная племянница покойного короля, если на то пошло.
   — Да? Ну ладно, — пожал плечами Торнан. Родство мимолетной подружки не произвело на него ровно никакого впечатления — теперь уже его трудно было бы чем-то удивить. — Так я пошел?
   — Ди развлекать?
   «Ну, ты же меня развлекать не хочешь», — хотел он сказать. Но вместо этого сухо пояснил:
   — Нет, я сейчас пойду доложу в Стражу Севера, что вернулся и готов приступить к службе. А еще получу причитающиеся мне деньги за год. Награда наградой, но и про жалование забывать не надо.
   Одарив его загадочной улыбкой, Аниза упорхнула.
 
   Воинский Двор Корга встретил его деловитой суетой, запахом конюшни и позвякиванием металла — как и положено армейскому лагерю. В этой старой крепости размещалось все воинское начальство королевства, все, у кого в подчинении были вооруженные люди: от обычных линейных войск до Морской Конторы, чьи корабли сопровождали купцов в море за плату, обороняя от пиратов.
   Было тут и отделение Палаты Чинов, где всем желающим продавали воинские звания. Заплати четыре сотни золотых — и ты уже прапорщик, пусть даже и не дворянин, и даже варвар иноземный. И какой-нибудь старый солдат, верный служака, весь в шрамах, будет перед тобой стоять во фрунт. Да, все просто — заплати, и ты уже офицер: и вперед — подставлять башку под секиры северных дикарей. Свой-то чин Торнан купил, правда, не тут, а в Сираксе...
   Тут размещалась и его родная Стража Севера, до которой он в прошлый приезд так и не дошел, решив отложить это дело до следующего дня. Он улыбнулся. Всего лишь на сутки, чтобы отдохнуть и посмотреть на город, который охраняешь как-никак. И вот как все обернулось. А не случись ему свернуть в тот кабачок с дурацким названием, которое, может, уже изменили по случаю пресловутого благочестия?
   Чикко, вполне возможно, так бы и сгнил в Кардирге. Марисса, если бы и пошла куда-то, то скорее всего уже тоже покинула бы сей мир. Умер бы и Дорбодан, всенепременно. Да и Лиэнн... Торнан нервно передернул плечами.
   Выходит, если так посмотреть, то бог изменил его путь.
   чтобы спасти всех этих людей? Или для того просто, чтобы ныне исчезнувший жезл Тиамат был возвращен в руки ее служителей?
   Но какое дело богу его народа до Тиамат и ее святынь, а тем более — до подданных иных богов? Или... есть кто-то еще, кто может повелеть старику Дию направить путь своего верного сына?
   Что-то на размышления пустые его потянуло, ровно какого жреца...
   Или и в самом деле стареть начинает? Тем не менее, размышляя, он не забывал зорко оглядываться. Лица воинов были здоровые, загривки могучие, одежда — потрепанная в меру. Случившийся переворот на войско никак не повлиял. Да и вообще, насколько он понял, все кончилось лишь изгнанием кучки вельмож да еще удалением от двора жрецов.
   Кстати, и его старый соперник в вопросе обладания Анизой, тот самый пузатый настоятель Сираксийского храма, коему та и была обязана жреческой карьерой, тоже лишился места и был услан куда-то в провинцию. Ну да Дий с ними со всеми — это его не касается!
   — Это ж надо, каких бугаев в Стражу Севера набирают! — услышал он вполголоса брошенное за спиной. Два молодых офицера с эмблемами копейщиков, беседуя, прогуливались вдоль старого бастиона. — С такими орлами нам давно бы надо с Драконьих краев дань брать да ихний народ на рабские рынки отправлять, а они все никак с пиратами не покончат.
   Еще год назад Торнан не преминул бы сделать умничающим прапорщикам замечание, как старший по званию, но сейчас пребывал в благодушном настроении. Они ж не виноваты, что у него такой тонкий слух!
   Да и откуда ж им знать то, что знает он, пять лет дравшийся с норглингами?
   Что были времена, когда драккары доходили до Эрелата, а столицу его, Эргурак, грабили невесть сколько раз. А теперь лишь на северном берегу безобразничают да купцов в море ловят, да и то южнее мыса Фара не заходят. Или то, что на Драконьей земле каждый владелец каменистого поля и пары тощих коровенок вынужден почти каждый год отстаивать свое добро с клинком в руке? Ибо нет сильнее мечты у всякого хуторянина — увидеть, как сгорит соседский хутор, освободив лишний клин земли. Что тамошние мужики не чета логрийским: сами без всякой оплаты в свободное от полевых работ и рыбалки время валят лес и тешут доски для снекков и драккаров, а потом еще собирают провизию для уходяших в море. Что нет лучшей доли для уроженца тех диких краев, нежели умереть в бою. Что сколько бы их не погибло в набегах, но уже на следующий год в дружину придут новые — ибо, как поется в их песнях: «Привыкший сражаться не сеет, не пашет».