Лещенко Владимир. Торнан-варвар и жезл Тиамат

   Торнан, лекарь и Лиэнн.
   Честно говоря, лучше всего бы Лиэнн. Во-первых, она самая бесполезная из всех, во-вторых — у нее перед ними самый большой долг.
   Говорят, нет лучше способа отблагодарить того, кто спас твою голову, чем отдать за него жизнь.
   Правда, эта старая гвойская поговорка говорит о добровольном самопожертвовании, когда своим телом закрывают спасителя в бою, к примеру... А то получается вроде как на Тармийских рудниках. Бывает, что бегущие оттуда каторжники, из опытных и прожженных головорезов, берут с собой какого-нибудь воришку, чтобы, если припрет голод и нужда, сожрать его, тем самым обманув смерть.
   Да, если так, судьба пошутила над ней веселую шутку.
   Есть еще, правда, и такая возможность — дать выцедить кровь из себя... В старых легендах собой обычно жертвовал вождь.
   — Торнан, — дернул его за рукав Чикко, — я понимаю, но... Ты это — не тяни. Я не ослабел пока, но чем быстрее, тем лучше. Не тяни, как у вас говорят, это... быка за рога.
   — Ладно, не буду, — произнес Торнан, поднимаясь.
   — Это так? — только и спросила амазонка, обращаясь к шаману, когда капитан закончил говорить.
   — Да так, Рисса... — произнес тот и добавил: — Если б я мог, я бы сам умер за вас, но вот — никак не получится.
   — Торн, я буду тянуть жребий вместе со всеми, — отчеканила Марисса. — Это дело Великой Матери, за которое я клялась умереть, если придется. Моя жизнь в ее руке, и если она ей нужна — я ее отдам!
   И, не говоря больше ни слова, принялась кинжалом раскалывать подобранную тут деревяшку на щепочки, одна из которых будет короче другой.
   Торнан глядел на нее, пытаясь проглотить ком в горле. Что будет, если жребий вынет Марисса?! Предложить себя вместо нее? Так ведь она ни за что не согласится!
   Он думал ровно столько, сколько потребовалось амазонке, чтобы выстругать жребии. И принял решение. Жестокое, но правильное — как удар ножа в сердце в муках умирающего пленника норглингов, с которым те сотворили любимого ими «багрового орла» или «синюю змею».
   Кто бы ни вытянул жребий — Дорбодан или Марисса... Один удар воительнице в лоб, чтобы вырубить враз и надолго. Второй — в висок герцогине: чтобы по крайности отошла без мучений. А потом — ятаганом по яремной вене, и крови будет с избытком. Вот так — и пусть потом госпожа младший посол проклянет его самым страшным проклятьем! Пусть его презирают, а старик Дий не пустит в свой удел. Но такова участь командира: делать то, что должно. Если кому-то суждено умереть, пусть умрет самый ненужный миру.
   Будь на месте капитана другой человек, тот бы задал себе вопрос: а дано ли ему право определять, кто этому миру нужнее? Но даже тень этой мысли не пришла в голову анту. Он просто молился, чтобы жребий вытянула та, кому все равно умирать, избавив его от греха.
   — Жребии готовы, — сообщила Марисса, протягивая щепки. — Торн, давай — кому первая!
   — Постойте! — вдруг порывисто вскочила Лиэнн. — Чикко, — дрожащим голосом сказала она. — А кровь... кровь обязательно должна быть из... из одного человека?

ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

   Книга Айгана. Часть 111. Столбец 17. Считается утраченной более восьмисот лет назад
   Разрушитель придет в ночи, и поступь его будет шагами Великого Ужаса, глазами его будут смотреть Древние, которых изгнали в Вечность Благие Боги, и пробудит он тех, кто ныне спит и кому во времена забытые приносили жертвы. И откроются врата, и Мрак хлынет, и демоны Бездны явятся, спящие под руинами мест, где им поклонялись.
   Сам Четырехрогий склонится перед ним, и разрубит он Рикейские горы мечом огненным, смешает Запад с Востоком.
   И будут люди друг друга губить — сначала за золото и сокровища, потом за кусок хлеба, а потом — чтобы глад свой насытить.
   И не останется ни колоса на полях, ни агнца в хлеву. Ни города, ни дома. Ни стран, ни королей.
   Но Разрушитель — лишь предтеча Хозяина Своего, перед которым он ничто, и даже Древние — лишь жалкие черви. И придет он на Землю, и немыслим будет облик его и невероятны дела.
   И прекратится время людей. И лишь один из тысячи переживет время своего рода. И будут люди редкими и пугливыми, как ныне гнорры и болгины, и иные неведомые и страшные хозяева будут у мира. И мрак опустится, и не будет света, но будут живые рады сумраку, как счастью великому. И будет мир сей принадлежать Злу и Тьме — но даже эти Зло и Тьма будут нелюдскими.
   Так будет, говорю я вам, и ничто, кроме судьбы, отвратить это не может. Ибо все, что родилось, и умереть должно. И боги не сумеют остановить Зло Неизреченное и тоже умрут. Лишь если переменится судьба мира, то этого избегнет он.
   Так говорю я, Айган, что говорил с демонами и богами, и видел прошлое и будущее.

* * *

   — Не забыли? Когда я закончу вертеться, кровь уже должна быть готова, — сообщил Чикко. — Так что приступайте прямо сейчас, — и шагнул в круг, в центре которого светились рдеющим пламенем угольки.
   На нем не было ничего, кроме нескольких амулетов.
   Запрокинув голову, Чикко начал петь, медленно переступая на месте, потом двинулся вдоль неровно обведенного круга. Песня его была непонятной и жутковатой — без слов, даже без привычных мурлыканий.
   Дребезжащие металлические звуки шли прямо из горла.
   Пожалуй, окажись кто у развалин сейчас, решил бы, что это какой-нибудь приблудный демон славит своих неведомых темных богов.
   — Все готово? — зачем-то спросил капитан, не оборачиваясь.
   — Да, — хриплым дрожащим голосом ответила Марисса — она явно была не в себе.
   Торнан присел на корточки возле Лиэнн, обреченно вытянувшей над сосудом руку. Сосуд был еще тот — найденный в лабиринтах темных комнат человеческий череп из обожженной глины, раза в два больше прототипа. Видать, священный сосуд, употреблявшийся для каких-то древних ритуалов (может, даже для той самой жидкости, что сейчас в него прольется).
   В последний момент герцогиня дернулась было, но Дорбодан мягко удержал ее.
   Быстрое движение клинка — и черная в полумраке жидкость потекла на дно жуткой чаши. Потом кожаный ремешок живо перетянул девичью руку выше локтя, а лоскут, оторванный от рубахи амазонки, закрыл разрез.
   — Отлично сделано! — Было видно, что Дорбодан вполне оценил ловкость, с какой Марисса забинтовала рану.
   А через миг он сам уже стоял на коленях, торопливо заворачивая рукава сутаны.
   Когда и с космографом было покончено, настал очередь Мариссы.
   — Режь по шраму, — скомандовала она, протянув левую руку. — Мне новые отметины вроде как ни к чему.
   Торнан коротко полоснул по хорошо видному даже сейчас широкому рубцу на запястье — тому самому. Ни единая жилка не дрогнула в лице амазонки. Когда сосуд наполнился уже на три четверти, Торнан отодвинул ее. Пришла его очередь.
   Верный клинок почти без сопротивления отворил жилы на предплечье. Почему-то в этот раз сосуд наполнялся очень медленно — или это ему лишь казалось? Но вот череп оказался почти полным. Пережав кровоток чуть ниже локтя. Торнан обернулся на воющего и гудящего шамана, пока Лиэнн и Дорбодан неловко бинтовали руку.
   Чикко продолжал свой жутковатый бег размеренно и целеустремленно, как цирковая лошадь. Было что-то нелюдское и потустороннее в его фигуре со свисающими мертво вдоль тела руками, с запрокинутой под немыслимым углом вверх головой, и щуплое безволосое тело отливало оттенком брюха снулой рыбы.
   Из всех четверых разве что Марисса смутно догадывалась, что за силы сейчас призывает этот мелкий неказистый человечишка, и догадки эти заставляли шевелиться непонятный липкий страх на дне души. Но даже знай она достоверно, что не ошибается и что тут и в самом деле не обошлось без Додревних Хозяев, то и тогда выбора у нее не было. И не потому даже, что речь идет о ее жизни — ведь она не имеет права умереть, не выполнив повеление Тиамат...
   Вдруг Чикко начал сужать круги. Вот он уже в центре кольца, вот падает на колени...
   Пора.
   — Марисса, давай! И не вздумай уронить — этой штуке цены нет!
   Как объяснил перед обрядом Чикко, в Круг Преисполнения с Чашей Мощи может войти лишь женщина.
   «Именно женщина», — с нажимом уточнил он, смерив взглядом сунувшуюся было в разговор Лиэнн.
   Взяв обеими руками глиняный череп и зажав в зубах обвивавший его ремешок — дополнительную страховку, амазонка сделала несколько шагов, пересекла круг и поставила сосуд перед шаманом, чье лицо могло бы напугать менее стойкого человека.
   Она еле успела выскочить из круга, как фомор подхватил сосуд, вскакивая, и, высоко подняв над головой, опрокинул на себя.
   Завизжала Лиэнн, и без того бледная от страха.
   Воздух в подземелье словно сгустился, а потом засиял синеватыми огоньками. Чикко стоял, покрытый свежей кровью, окруженный голубоватым маревом, от которого тьма шарахнулась по углам этого зала странной неправильной формы с коряво скошенными стенами и старательно сбитыми барельефами.
   И был крик — воистину нечеловеческий, который никак не могла издать впалая узкая грудь шамана.
   И плита, которую не сдвинул бы и десяток коней, вдруг приподнялась и поползла в сторону.
   А потом свалился Чикко, словно из тела его вытащили разом все кости.
   — Быстро наверх, что ждете?! — приказал капитан, первым пришедший в себя. Все дружно бросились выполнять команду, словно боялись, что плита вот-вот вновь вернется на место.
   Последним выскочили Торнан и Дорбодан, подхватив безвольно обмякшего Чикко под руки. Они уложили его на траву, и Марисса принялась бестолково хлопотать вокруг их спасителя, стирая кровь с его тела. К ней присоединилась и Лиэнн, по своей инициативе оторвавшая для этого подол.
   — Чикко, Чикко, ты как?! — все спрашивала Марисса. — Чикко, родной, ты меня слышишь?!
   — Слышу, красавица, — разлепил губы фомор. — Слышу хорошо.
   Что-то в его тоне очень не понравилось капитану.
   — Чикко, — Марисса тоже что-то почуяла, — Чикко, тебе плохо?!
   — Нет, друзья, мне не плохо, — тихо ответил фомор. — Просто я умираю.
   — Чикко, ты чего — рехнулся? — ляпнул Торнан первое, что пришло в голову.
   — Надорвался я все-таки, хотя и оба Ключа поставил, и Нить Ярости повязал... — словно размышлял вслух маг. — Этот обряд — он... сложный... Вот так вот. Похороните меня тут — прямо в том склепе. Место хорошее, старое...
   — Чикко, да что с тобой? — Голос Мариссы дрожал болью и страхом. — Скажи — тебе больно?!
   — Да нет, не больно, моя маленькая, — фомор вдруг улыбнулся. — Это и плохо, что не больно...
   — Чикко, погоди, — Торнан растерянно оглянулся. — Ты говорил, тут где-то жила земляная — скажи, куда тебя нести?!
   — Не надо никуда нести, — голос шамана был тих и спокоен. — Я сейчас как бурдюк рваный. Вроде все цело, а швы лопнули. В меня сейчас хоть озеро этой силы влей — все уйдет.
   С нарастающим отчаянием Торнан видел, что его старый друг не ошибается насчет себя. Лицо его отчетливо приобретало то выражение, что видел он не раз и не два на лицах смертельно раненных товарищей — и в Страже Севера, и раньше.
   — Надо же, — печально улыбнулся Чикко. — А я уже почти поверил... Ты знаешь, друг Медведь, мне совсем не страшно...
   — Никто тут умирать не будет, — вдруг решительно шагнул к шаману молчавший дотоле Дорбодан. Опустившись на колени, он взял безвольную руку Чикко, к чему-то прислушался.
   — Брось, не стоит, — попробовал слабо возразить тот. — Тут разве что бог справится. Все астральное тело в клочья, считай, порвало.
   — Насчет бога не знаю, а я попробую, — деловито ответил космограф.
   Перевернув Чикко на спину, он принялся деловито постукивать по липкой от крови спине колдуна, нажимая на какие-то одному ему ведомые точки. При этом он что-то ворчал себе под нос, как водится у мастеров за работой:
   — Так, эту веточку мы перекроем, а эту, наоборот... Так, с этой вообще все в порядке... Ух ты, это ж надо так... Скверно, но поправимо... Не хочешь? Так мы тебя узлом завяжем. И вот этот каналец...
   — Разожгите костер, — скомандовал он, не оборачиваясь, и перевернул закрывшего глаза Чикко вновь на живот.
   — Зачем? — пробормотала Марисса. Торнан пихнул ее кулаком в бок.
   — Человек знает, что делает, — и достал огниво. Через пару минут крошечный костерчик уже весело пылал среди развалин, пожирая сухую траву и обе льняных нижних юбки бывшей герцогини Тамисской. Марисса сбегала вниз и принесла пригоршню щепочек, оставшихся от непонадобившихся жребиев.
   — Отлично, — скосив глаза, бросил Дорбодан, ни на секунду не прекращая танец пальцев. — Зажги их и сразу погаси — но не до конца.
   Амазонка сунула щепки в огонь и тут же вынула, сильным взмахом руки сбивая пламя. И лекарь принялся тыкать рдеющими кончиками лучин в тело Чикко. В грудь, шею, ноги — и даже пару раз ниже пояса. Потом начал вонзать щепки в разные места, иногда оставляя их воткнутыми в плоть.
   Все как завороженные наблюдали за его манипуляциями. И Торнан, потрясенный до глубины души, заметил, что маска смерти исчезла с лица его старого друга, а почти исчезнувшее дыхание стало глубоким и ровным. Сомнений не было — спасенный ими из камеры пыток человек только что вернул шамана из Страны Мертвых.
   И вот этого чудодея ублюдки в сутанах хотели сжечь живьем!
   — Ну вот, вроде все. — Дорбодан отбросил последнюю лучинку и встал.
   Чикко открыл глаза, обвел взглядом обступивших его спутников, явно не понимая, почему он еще на этом свете? Затем порывисто поднялся, схватил Дорбодана за руку и прильнул к ней бескровными губами.
   — У меня нет ничего, — прошептал он. — Но в Кильдаре я должен буду получить пять тысяч каймов золотом. Если хочешь — отправляйся с нами, они будут твоими... И еще — я хочу научиться этому.
   — Ну, не надо, друг, не в золоте дело, — почему-то смутился Дорбодан. — Митра велит делать добро. А учить тебя я не могу — я сам учился шесть лет, и наставники были не мне чета.
   — Да, боги несправедливы — того, кого одарить должен, не можешь, — пробормотал Чикко. — А тому, чему хочешь научиться — не научишься... Торнан, — произнес он почти обычным тоном. — Отсюда чуть левее, пройдешь лигу, там в лесу наши кони. Подозвать их не могу, уж извини.
   — Я с тобой, друг, — бросил Дорбодан.
   — Как бы то ни было, отныне я твой должник, — бросил Торнан, когда они оба отошли от развалин.
   — У нас говорят — долг спасителю возвращаешь, когда спасаешь его дважды, — улыбнулся лекарь. — А я ведь еще должен тебе за то, что ты вытащил меня из Серого Замка.
   — Если ты укажешь нам самую короткую дорогу к Урочищу Мертвой Змеи, то считай, что долг твой выплачен.
   — Я не могу принять этого условия, друг.
   — Это почему?
   — Потому что мы только что там были.
   Резко остановившись, Торнан схватил Дорбодана за плечи, разворачивая к себе.
   — Повтори, что ты сказал!
   — Ну, руины храма Трех Богов и есть то самое урочище, — слегка растерянно пояснил андиец.
   — Но нам нужен старый храм Тиамат!
   — Так это он и есть! Уступлен конгрегацией пять веков назад набравшему тогда большую культу Трех Светлых за... — Дорбодан наморщил лоб. — Кажется, за тридцать тысяч серебром.
   Торнан помотал головой, не веря своему счастью.
   — Этого не может быть, ты ошибаешься! На карте это урочище указано в пяти днях конного пути к северу от Хемлина, под Оргеем! Когда мы вернемся, я покажу тебе...
   — Не знаю, кто чертил эту карту и когда, так что отвечать за него не могу. Но Мертвая Змея всегда была именно тут. Лет сто назад его переименовали в Синие Луга, и храм тогда уже был давно заброшен. Но поверь мне, два года просидевшему в Хемлинском скриптории среди древних летописей: это именно так.
   — Ну если так, то считай, что твой долг выплачен сполна, — хлопнул его по плечу Торнан. — Быстрее, пошли!
   Их кони и в самом деле оказались там, где указал Чикко. Они стояли, мирно пощипывая травку. То ведь были спокойные крестьянские обозные кони. Покорно дали они отвести себя к развалинам, где капитана и андийца уже ждали собравшие скудный скарб и готовые в дорогу товарищи.
   — Вот что, Марисса, — заявил он. — Похоже, наш путь завершился. Ни в какое урочище нам ехать не надо.
   И изложил ей то, что полчаса назад услышал от лекаря.
   ...Ту самую колоннаду нашли довольно быстро, и еще быстрее отсчитали нужное число колонн. Но тринадцатая колонна, одна из тех, что подпирали разбитый архитрав, оказалась такой же, как все прочие — выточенной из цельной глыбы здоровенной шероховатой тумбой.
   Мариссу это никоим образом не смутило. Став на плечи Торнану — он только закряхтел про себя, после всего силы были уже не те, — она рукоятью ятагана разбила казавшийся сплошным камень, а на самом деле тонкую плитку, закрывавшую тайник.
   От радостного визга Торнан чуть не потерял равновесие и не сбросил девчонку. Он и без того еле успел поймать ее, в порыве дикой радости спрыгнувшую вниз.
   Вырвавшись, Марисса принялась исполнять перед всеми какой-то воинственный танец, потрясая ятаганом:
   — Братья, друзья, смотрите — мы его нашли! НАШЛИ!
   Она протянула замершим спутникам ничем не примечательный цилиндрик — когда-то белый, а ныне в свете факела отливающий серой желтизной. Торнан ничего не почуял, хотя понимал — ошибки быть не может, они действительно отыскали века назад спрятанное последнее звено Жезла Тиамат, выточенное из кости когда-то живших в мире исполинских драконов, ныне ставшей камнем.
   Марисса вытащила из-под куртки Жезл и установила звено на место, повернув его в гнезде.
   Невольно Торнан подался назад, но ничего не произошло.
   Благоговейно и трепетно Марисса спрятала святыню своей веры обратно.
   — Нам нужно как можно скорее доставить его в Кильдар, — не терпящим возражения тоном сообщила она.
   Чтобы вздеть на лошадок нехитрую сбрую и усесться самим, потребовалось немного времени. Взгромоздив все еще слабого фомора верхом, уселась Марисса. Лиэнн устроилась за спиной Дорбодана. И лишь Торнан по обыкновению оказался в одиночестве, как самый тяжелый.
   Они тронулись в путь, по лугу, предрассветному лесу, оставив позади развалины, едва не ставшие местом их последнего успокоения, но ставшие местом их триумфа.
   Торнан не опасался ни разбойников, ни хищников, ни нечисти. Да и что может еще случиться с ними теперь?
   Уже поднималось солнце, когда на перекрестке двух лесных трактов Дорбодан вдруг попросил остановить.
   — Я пойду своей дорогой, — сообщил он недоумевающим путникам.
   — Ты чего, брат? — только и сумел спросить ант.
   — Видите ли, друзья, у меня еще остались дела... Я ведь не только за ересь к пытошникам угодил, — улыбнулся тот.
   Прежде чем Торнан что-то смог ответить, Дорбодан исчез в сгущающейся тьме. Марисса молча отсалютовала ему сжатым кулаком. Торнан последовал ее примеру. Подняв голову, она посмотрела на бегущие по сине-розовому небу облака. Зловещий крик козодоя отозвался низким лесным эхо.
   А потом, крепче обхватив ногами бока коня, амазонка потрепала его гриву. Тот ответил ржанием на ее ласку.
   — Ну-ну, хороший мой! Сейчас поедем... Стой спокойно!

* * *

   Несколько дней подряд они почти без остановок гнали коней, дольше всего задержавшись лишь в первом попавшемся селе, где раскошелились на старые седла. Потом выехали из западных земель Андии и двинулись прямо на юг по главному королевскому тракту, обгоняя движущийся по нему народ — крестьян, спасавшихся от надвигавшейся войны, торговцев, бросивших товар и двинувших куда глаза глядят, ремесленников, тащивших на себе инструмент... Несколько раз они замирали на краю тракта, пропуская отряды наемников. Сначала бело-голубые плащи жителей западных земель, второй раз — зеленые косынки южных горцев, а третий — стройные колонны гвойцев с длинными пиками.
   Видели путники и толпы фанатиков, внимающих взбесившимся пророкам, видели и кострища, где на столбах висели обугленные скелеты.
   Торнан смотрел на все это и видел другое, совсем другое — то, что подсказывало ему чутье опытного воина. Залитые кровью мостовые и багряная, налитая той самой кровью Луна над коченеющими трупами... Вопли раненых, добиваемых озверевшими победителями, оборванные женщины, которых насиловали прямо на поле битвы. Пожары, отражающиеся в сотнях и тысячах мертвых остекленевших глаз... Блеск драгоценностей в руках мародеров, ржание умирающих лошадей, звон набата и вопли девушек, зарытых заживо в землю.
   Виселицы, на которых болтались облепленные мухами трупы, вороны, клюющие обглоданные бродячими собаками человеческие кости, пустые лица инквизиторов, над чьими головами ветер взвивал пепел сожженных людей, и жестокий вопль триумфа над преданными огню селениями...
   И смех Черного Властелина, которого тут так часто поминали к месту и не к месту, летящий над мертвой выжженной землей.
   И даже то, что они добыли этот самый жезл, не могло отвлечь его от этих дум.

Глава 29
ВОЗВРАЩЕНИЕ И НАГРАДА

 
Сколько волка ни корми — ему все мало...
 

Антская поговорка

 
   — Мы все-таки сглупили, друзья, — сообщил Чикко, сидевший на руле и взиравший на Мариссу с герцогиней, вычерпывающих воду из гнилой посудины. — Золото он положит в карман, а про лодку так вообще скажет хозяину, что ее смыло в шторм.
   Торнан проводил взглядом удаляющийся парусник.
   — Зато завтра уже мы будем в Корге, — бросил он, в душе, однако, соглашаясь с Чикко насчет судьбы их денег. — А так — еще три дня до Сиракса и пять дней по суше обратно! — И в очередной раз рывком опустил весла ялика в воду.
   Собственно говоря, они так и планировали еще вчера, но корабль прижало ветром к берегу, и Марисса узнала знакомые места — в этой бухте южнее устья Ранны она как-то бывала. Капитан Зхо, конечно, отказался причаливать в незнакомом месте, но ничего не имел против, если нетерпеливые пассажиры купят у него шлюпку.
   — Ты ж не свое золото тратишь! — поддакнула взмокшая Марисса. — Да и вообще, — добавила она смягчаясь, — и золото было так себе: рийты какие-то.
   Торнан повернулся к медленно приближающимся береговым скалам и продолжил грести с удвоенной силой.
   Солнце уже клонилось к закату, когда они добрались до суши на шлюпке, любезно проданной им шкипером «Громового ветра».
   — Торнан, там кто-то едет, — встревоженно сообщил Чикко. — На конях и при оружии. Может, повернем?
   Марисса, отложив черпак, встала и посмотрела на темнеющий берег, приложив ладонь к глазам.
   — Это вроде бы солдаты, но точно не скажу.
   Несколько секунд Торнан колебался. Но мысль проболтаться в море в этой дырявой скорлупке еще неизвестно сколько времени, да еще с учетом того, что ночной бриз может унести их невесть куда, перевесила возможные последствия.
   Достигнув полосы прибоя, они выскочили из шлюпки, бросив посудину на произвол судьбы, и направились навстречу четверым поджидавшим их всадникам.
   Зелено-серые форменные плащи береговой охраны, обветренные лица, потертая чиненная упряжь... Это хороший знак. Разбойников отличает хорошее снаряжение, это в войсках экономят по мелочам...
   «Пожалуй, правильно мы не повернули», — подумал Торнан, глядя на взведенные арбалеты, притороченные к седлам. Могли бы и стрельнуть, не разобравшись...
   — Капитан Торнан, Стража Севера, — представился он, указывая на серебряный семиугольник на груди. — Сопровождаю младшего посла Коргианского соборного храма Тиамат, Мариссу а'Сайна а'Кебал, направленную с поручением, касающимся дел Богини и ее слуг.
   — Вот оно как? — передернул плечами старший, седой как лунь сержант. — А, осмелюсь спросить, когда это вы отправились с поручением-то?
   — В месяце кринне прошлого года...
   — А, вот оно как... — закивал сержант. — Давненько же! Ну, тогда понятно...
   Торнану, признаться, было непонятно — какое это имеет значение? Но тут он увидел белые траурные темляки на мечах вояк.
   — Что-то случилось, братцы? — осведомился он. — Какое-то несчастье?
   Один из всадников, самый молодой, ехидно осклабился.
   — Да много чего случилось, — сказал сержант. — А главное — король наш, славный Астарим, седьмой монарх этого имени, ушел к предкам.
   Машинально Торнан склонил голову, то же сделали и его спутники.
   — Когда?
   — Да уж месяца с два будет. А вы, стало быть, не знали?
   — В море мы были, — решив не вдаваться в подробности, сообщила Марисса.
   — А, вот оно как! — в третий раз заявил сержант.
   — Ведь еще не старый был, — вступил в разговор Чикко. — Как же такое стряслось?
   — Да, вот оно как! — согласился седой. — И не думаешь, не гадаешь — глядь, и уже перед Богиней отчет даешь!
   — И кто же теперь наш король? — осведомился Торнан. — Чье имя надлежит славить?
   Насколько он помнил, у Астарима VII имелось два сына и штуки три племянников, так что будущему династии вроде ничего не угрожало.
   — Да нет у нас короля! Вот оно как! — сообщил тот самый молодой зубоскал.
   — У нас королева теперь, — с нарочитой почтительностью пояснил сержант, недовольно покосившись в его сторону.
   Торнан почти не удивился. Покойник имел то ли пять, то ли шесть дочерей, а в Кильдаре, в отличие от многих других стран, «кудель» наследовала наравне с «мечом». Правда, вроде бы лишь в случае отсутствия равных по правам претендентов на престол. Марисса нахмурилась.
   — Значит, эта... значит, жена прежнего короля теперь правит?
   — Верно, — кивнул стражник, — говорю же: теперь у нас вдовствующая королева-мать Сабина. Благочестивая Сабина соблаговолила... э-э, взять бразды правления в свои руки. По согласию с августейшей семьей и лучшими людьми королевства правит до полного совершеннолетия принцев. А как догадалась, уважаемая?