Страница:
— Э, капитан?! Капитан! Торнан!
Торнан оглянулся и заулыбался. В его сторону торопливо направлялся кряжистый человек его лет, со знаками различия унтер-генерала на груди, чье лицо было ему знакомо.
— Приветствую, ваша доблесть, — поздоровался Торнан со старым сослуживцем.
— Без чинов, друг варвар, без чинов! — добродушно обнял его Беркс Сорк — человек, которого он некогда вытащил из лап разъяренных пиратов.
— Ты, я вижу, преуспел по службе? — осведомился Торнан. — О, да ты, никак, теперь командуешь всеми баллистами Кильдара?
— Так и ты на месте не стоишь, — ответил с усмешкой полугенерал. — Из поручиков в капитаны — тоже успех.
Они рассмеялись.
— А насчет должности — не угадал, друг. Я заместитель начальника инженерной службы. Да и зачем мне это начальствование? Одних бумаг сколько писать да на доклады во дворец через день мотаться! А там теперь лишний раз лучше не появляться. Да и вообще, ты же знаешь, я больше с железками возиться люблю.
Торнан это знал. Действительно, Беркс, происходивший из старой дворянской семьи, давшей королевству немало полководцев, избрал довольно странную специальность для благородного отпрыска. Он обожал всякие механизмы и великолепно разбирался в фортификации и механике — науках, которые сам капитан не взялся бы постигнуть даже за те самые пять тысяч каймов вкупе с потомственным дворянством. По натуре он скорее был ученым наподобие Дорбодана, нежели воякой. И как многие книжники, отличался вольномыслием, за что и попал в почетную ссылку на север, ибо не раз позволял себе слишком резкие высказывания об умственных способностях вышестоящих командиров.
— Ты по-прежнему в Страже?
— В ней, как видишь, — подтвердил ант. — Ну, кому-то ж надо и косматых гонять, так ведь? А ты как? Все чего-то изобретаешь?
— Не изобретаю — изобрел, — сообщил генерал. — Новый огнестрел. Вот как раз готовимся испытывать...
Заинтересовавшись, Торнан проследовал за Берксом на задний двор.
Там его глазам предстало водруженное на три колеса занятное сооружение: медный кувшин с доброго поросенка, чья горловина была замысловато выгнута наподобие изготовившейся к прыжку скальной кобры. Сзади к нему были приделаны большие меха с длиннейшими рычагами.
По команде Беркса солдаты запалили трут, прицепленный на далеко выступающий крючок, припаянный к заткнутому деревянным клинышком раструбу, потом дружно навалились на рычаги.
Казалось, кожаный мешок сейчас лопнет, как раздувшаяся от натуги жаба. Но тут что-то хлопнуло, как удар бича, пробка вылетела из горловины, и огненный плевок, пролетев шагов сорок, растекся по стене багровой коптящей кляксой. Горела она довольно долго, не растекаясь, как обычно бывает, когда разбивался горшок с нефтью.
— Что за пакость ты в него залил? — осведомился Торнан.
— Земляное масло, — улыбнулся Беркс.
— Горит оно как-то не так, — выразительно зыркнул на приятеля Торнан.
— Верно. Потому как не простое, а разбавленное. А знаешь чем? Не поверишь! Клеем копытным! Представляешь, липнет теперь к чему угодно. Попал в корабль — считай, все покойники! Ты подумай — ведь через пару лет твою Стражу можно будет распускать! Конец норглингам!
— А ты вот про другое подумай, — пожал плечами Торнан, — что будет, когда у норглингов такие вот штуки на каждом драккаре стоять будут?
— Шутишь, брат? — искренне рассмеялся генерал. — Этим дикарям до такого не додуматься ни за что!
— А ты вспомни — когда морякам дали палубные арбалеты на вертлюгах, что за один раз по десятку болтов выпускали, тоже так говорили. Это ж было в тот год, когда я на службу попал. Ну и что? Вспомню, как Торфин Лысый теми арбалетами нас у Белой Скалы приветил — до сих пор сердце екает.
— Узнаю настоящего вояку! — засмеялся генерал. — Нет хуже, как вам про новшества говорить! Ладно, заходи как-нибудь ко мне домой, побеседуем, старое вспомним...
Распрощавшись со старым приятелем, Торнан добрался до канцелярии Стражи Севера и осведомился у дежурного, пожилого одноглазого фельдфебеля, как ему поговорить с кем-нибудь из начальников. Тот сообщил, что сегодня на службе никого нет, правда, несколько офицеров обретаются в канцелярии: может, досточтимый капитан обратится к ним и все выяснит?
За указанной дверью сидел молодой, лет двадцати, пухлощекий поручик, меньше всего похожий на воина одной из лучших частей армии Кильдара.
— Капитан Торнан, Гормарский полк, второй манипул, — по-уставному сообщил ант. Кому я могу доложить о себе?
— Постойте-ка, постойте, капитан, — развязно ответил офицерик, картинно отставляя мизинец, украшенный сапфировым перстнем. Как, вы говорите, вас зовут? Припоминаю... — Он приблизился к стеллажу, заваленному свитками и разбухшими томами, и принялся шарить среди них. — Вот, извольте, — самодовольно сообщил он, разворачивая потрепанную бумагу. — Список уволенных из Стражи без выходного пособия и почетной пенсии. Так... старший солдат Хнабу, Хроллс, прапорщик... Вот, посмотрите сами, ежели читать умеете, — Торнан, капитан.
Торнан последовал совету поручика, поднес бумагу к глазам. Все точно — уволен как пренебрегающий службой без уважительных причин, с лишением чина и выслуги...
— Это какая-то ошибка, — твердо заявил ант.
— Что значит — ошибка?! — взвился поручик. — Вот, тут и подпись начальника стражи, и печать! Устав забыли?! Отсутствующие шесть месяцев на службе без данного командованием разрешения подлежат увольнению...
— Да я выполнял поручение храма Тиамат! — взвился Торнан. — Об этом должна быть запись — все было утверждено...
— Этими вашими храмовыми делами будете другим головы дурить, — важно бросил сопляк. — Это раньше было не понятно, где кончаются вольности храмов и своеволие подданных и начинается власть короля. Теперь все будет по-другому! Впрочем, ты, конечно, можешь обжаловать приказ...
— А деньги? — зачем-то спросил Торнан и почувствовал себя идиотом.
— Какие еще деньги? Ах, жалованье? Ну, и какое еще жалованье тебе нужно? Скажи спасибо, что под суд не отдали! — вальяжно откинулся в кресле его собеседник.
Махнув рукой, северянин поплелся к выходу.
— Постой-ка! — встрепенулся поручик.
— Ну, что еще?!
— Сдай знак офицера, чужеземец, — презрительно бросил тот. — Ты больше не имеешь права носить его.
Торнан равнодушно снял жетон и аккуратно положил перед юнцом.
— Теперь можешь проваливать, — лениво бросил тот. — И вообще, давно пора вас, зверей, перестать набирать в войско — и без вас справимся.
Торнан вздохнул, тяжело нависнув над столом, в который уперся обеими руками. Поручик тревожно заерзал — а вдруг оскорбленный дикарь хочет его зарезать?
— Ты все же зря со мной так, — пожал плечами Торнан. Имей в виду, мой лучший друг — граф Беркс: слышал, может быть, про такого? Он генерал, а семья его кое-что значит в Корге. Так что смотри... Вот восстановят меня на службе, поеду я обратно на побережье... и тебя с собой прихвачу. А то непорядок — служишь в Страже Севера, а наверняка и норглинга живого ни разу не видел.
И, насладившись испуганным выражением лица молокососа, удалился.
Честно говоря, он не собирался жаловаться на несправедливость, и уж тем более — беспокоить унтер-генерала по этому поводу. Деньги у него есть, а с деньгами в Кильдаре ты сам себе капитан. Хотя обидно, конечно. Пять лет, два ранения, два собственноручно убитых эрла, сотни освобожденных пленников, десятки сел и дворянских усадеб, которые остались целы благодаря ему и его ребятам... И вот — вместо благодарности!
Да, вот кстати — а что ему делать с деньгами, полученными от храма?
Купить корабль и, как встарь, заняться контрабандой? Хотя зачем же контрабандой: и на нормальную торговлю монет хватит. Правда, торговец он никакой... А может, прикупить приличный постоялый двор да стричь доход с путников да купцов? Заодно и на вышибалах можно будет сэкономить.
Тем более денег хватит даже на два заведения.
Или, как говорил Чикко, купить земли да зажить помещиком, собирая оброк с арендаторов и охотясь на оленей и податливых пастушек?
Или просто пропить да прокутить всю добычу, как водится у лихих людей?
Но все-таки — как же с ним обошлись, выкинули как щенка ни за что ни про что!
Вернувшись в храм, он уже приготовился излить душу приятелю, но, увидев торопливо шагавшего ему навстречу по внутреннему двору Чикко, чье лицо отображало радость, решил не портить другу настроение.
— Вот, дружище, — Чикко показал ярко раскрашенный пергамент, — угадай, что это такое?
Торнан угадал, но не стал лишать фомора повода похвастаться.
— Это патент мага, вот, — Чикко радостно притопнул. — Подписан тремя городскими колдунами, да еще старшим жрецом храма Тиамат, удостоверяющим, что я благочестивый и достойный чародей, оказывавший храму услуги и с черной магией не знавшийся. И все задаром. Так что получу свое золото и поеду в Сиракс или в Гомм.
— А почему туда? — удивился Торнан. — Ты ж вроде хотел в Корге дело открыть?
— Да видишь какое дело, — фомор слегка помрачнел. — Бумагу мне, конечно, дали, и деньгами обещали не обидеть, только... Только вот посоветовали подальше от столицы нашей богоспасаемой обосноваться. Вот...
Мысли северянина в эту минуту были довольно неблагочестивы, и будь его воля, он бы высказал много разнообразных слов, характеризующих благодарность сильных мира сего.
— Торнан, — вдруг толкнул его маг, — взгляни-ка: это Марисса, или у меня с глазами стало плохо?
Обернувшись, Торнан увидел, что во дворик и в самом деле вошла Марисса. И понятно было, почему его приятель так удивился. Темно-синее платье до лодыжек, строго повязанный платок, изящные полусапожки с красными шелковыми кистями и серебряным набором. Под платком вились тугие девичьи косы. Вид вполне благочестивый. Под мышкой длинный предмет, завернутый в рогожу.
— Привет! — радушно бросил Торнан, и осекся. Что-то было не так.
— Вот, пришла собрать вещи, — сообщила она.
— Что, тебя опять куда-то посылают? — Он непонимающе поднял брови.
Покачав головой, она вытащила из-за обшлага рукава свиток, развернула его... Губы ее дрогнули, сложились в подобие улыбки.
— Постановить, что старший воин храма Тиамат Неизреченной и Всеблагой, Марисса а'Сайна а'Кебал, не может далее служить в святом воинстве, поскольку совершала многие поступки, противные заветам Великой Матери и несовместимые с истинным благочестием, — бесцветным голосом процитировала она. — Как-то — пьянство, сквернословие, непочтение к служительницам богини, драки в кабаках и посещение мест разврата. Кроме того, она состояла в Братстве Феанны, которое не почитает Тиамат, и состоящие в коем женщины, как говорят достойные доверия слухи, отличаются противоестественными склонностями, о которых неуместно здесь говорить... — Она сделала судорожную паузу. — ...А посему решено означенную Мариссу отрешить от служения богине, без права ношения оружия и нового поступления на службу.
Торнан только удивился — как похожа оказалась их участь.
— Однако поелику означенная Марисса показала себя хорошим воином и отличалась не раз, то выплатить ей жалование за шесть лун вперед...
Она небрежным движением бросила свиток на мостовую.
Почему-то Торнану захотелось вдруг подойти к этой сильной и такой теперь несчастной молодой женщине, погладить по волосам и сказать, что все будет хорошо, и у них будет четверо сыновей и трое дочерей — таких же красивых и хороших, как она...
Но вместо этого он, кашлянув, произнес:
— Рисса, вот что я хочу сказать... В Эредии — это на крайнем западе, двенадцать дней пути морем, — есть община женщин-воинов. Даже не так: это очень старая община женщин, живущих по своим законам, тех, кто не приемлет мужской власти. Есть там и воительницы, и купцы, и те, кто занимается ремеслом. Их никто не тревожит — эредийцам наплевать на все, кроме денег, они еще похлеще картагунийцев в этом смысле. Так вот, одна из Старших Матерей этой общины — ну, проще говоря, правительниц, — кое-чем мне обязана...
— Нет, Торн, — ответила девушка, — спасибо тебе за участие, но это мне уже не надо. Я выхожу замуж.
— Замуж?!
— Да, именно так. Женщина должна рожать и воспитывать детей — именно так предназначила Великая Мать...
— Ты любишь его? — только и спросил Торнан.
— Нет, наверное... Это ведь один из моих женихов. Просто... просто он так никого и не выбрал, и даже отверг купеческую дочку... Он добрый и неплохой человек, и... По крайней мере, ему нужна я, а не мое приданое! — невпопад закончила она. — Да, прости, не могу с тобой долго говорить — больше половины дня я в храме пребывать теперь не могу. Возьми, — она протянула сверток. — Это твой меч, мне он теперь без надобности. Это хорошее оружие, и оно меня выручило. Спасибо тебе за него... и за все.
— До свиданья, Марисса! — произнес капитан.
— Прощай, Торнан. И еще раз — спасибо.
Она порывисто вскочила и вышла.
Подошел Чикко, сел напротив.
— Эх, дружище, прохлопал ты свое счастье, — вздохнул вдруг чародей.
— Ты это про что? — невесело осведомился северянин, хотя и так все было понятно.
— Да уж не про герцогиньку... Пойдем, может, к девочкам?
— Нет, спасибо, приятель, что-то не хочется.
Глава 30
За каким демоном Торнан притащился на улицу Трех Демонов, он точно сказать не мог. Наверное, потому, что здесь все и началось.
Или просто потому, что делать ему было решительно нечего. Золото было получено и обменяно в одном из торговых домов на дюжину векселей. Чикко еще вчера убрался вместе со своей долей из города. Марисса... Ну да что теперь вспоминать?
А сам он, оставшись один, так и не решил — как жить дальше?
Но, так или иначе, он спустился в полуподвал заведения, чью вывеску украшали рога вместе с короной.
Несмотря на белый день, в корчме было довольно многолюдно, пожалуй, сегодня собралось куда больше народу, чем в тот раз, когда Торнан познакомился с Бо. Торнан уселся за угловым столом возле окна, инстинктивно расположившись так, чтобы был виден весь зал. У подошедшего подавальщика он потребовал кружку пива, и тот на удивление быстро выполнил заказ.
С полчаса северянин скучал за столом, не очень понимая — зачем он сюда явился? Как вдруг дверь открылась, и в зал спустилась довольно странная компания. Впереди — упитанный лысоватый крепыш, несмотря на жару, облаченный в скрипучую кожу тонкой выделки. На его украшенном золотым набором поясе болтался короткий меч. За его спиной маячили трое типов. Ничего не выражающие лица, могучие мышцы, грузные тела, бритые наголо черепа. Он остановился у входа, внимательно осмотрел зал кабака.
Шум в зале не то чтобы смолк, но как-то приутих — видать, личность была достаточно известная.
Гость выразительно посмотрел на высунувшегося хозяина, тот кивнул и повел головой в сторону Торнана. Улыбаясь, кожаный человек направился прямо к его столику. Торнан нервно положил ладонь на ятаган — кажется, история грозила повториться.
Мужчина плюхнулся напротив Торнана как ни в чем не бывало, подвигал выразительно бровями. Надо сказать, в облике его не было ничего угрожающего. Наоборот, выглядел новоявленный криминальный элемент вполне доброжелательно. И вообще, был похож скорее на добродушного лавочника, нежели на бандита. Это, впрочем, не добавило анту оптимизма — внешность, как известно, бывает обманчива. И наверняка не один легкомысленный собеседник заплатил жизнью за то, что не принял всерьез этого улыбчивого хмыря.
— Торнан? — нарушил молчание гость.
— Торнан, — подтвердил северянин.
— Капитан Стражи Севера, — утвердительно констатировал собеседник.
— Вроде того. — Не посвящать же этого более чем сомнительного типа в свои служебные неурядицы.
— Отлично! — просиял незнакомец. — Ты, стало быть, Торнан, а я, стало быть, твой должник! Да, извини, себя не назвал — Быкун я. Слышал, может быть, про меня?
— Что-то не припомню, уважаемый, — начал было ант и тут же чуть не хлопнул себя по лбу. Ну конечно — про какого-то Быкуна что-то говорил недоброй памяти Бо Скорняк аккурат перед тем как сдохнуть! Стало быть, его решил навестить конкурент покойника — у Торнана отлегло от сердца.
— Вот видишь, какое дело, — довольно ухмыльнулся Быкун. — Такое дело: я, вишь, тогда совсем думал — конец пришел Быкуну... Сидел в своем схроне в последнем да ждал, пока сдадут меня, да придет Скорняк резать меня как барана. А тут ты его самого — раз, и кончился Бо... — Бандит рассмеялся. — Ну пока все дела, пока я всяким гадам, что меня подставляли да Скорняка облизывали, котелки сносил... Хватился — а где ж спаситель мой?! А тебя нет как нет. Ну, искал, даже на север в твой полк верного человека посылал с весточкой. Как в воду канул. Думал, сбежал — тебя ж «цветные» замели. Всем своим людям даже наказал: где Торнан-Медведь объявится, так чтобы сразу мне знать дали. Ну, а ты сам объявился! — Быкун, помрачнев, вздохнул. — Да, вот как — думал, будет у меня надежный человек, а вот все как вышло... — И очень серьезно продолжил: — Бежать тебе надо, друг Медведь. Бежать, потому как... скверно может все обернуться. Ищут тебя.
— Кто?
Торнан подумал было о друзьях и соратниках покойного Бо Скорняка, но тут же пожал плечами. Эти давно уже, должно быть, дали отчет в своих делах Великому Ныю.
— Кто ищет? — Быкун тяжело вздохнул. — Ульметта...
Торнану понадобилось какое-то время, чтобы переварить эту новость.
— Нет, ты только пойми меня правильно, — забубунил Быкун. — Я бы тебя прикрыл, да не смогу — уж больно сила большая. Пытались против этой Ульметты идти многие — и Беко Кривой из Сиракса, и Спун, и где они? Так что бежать тебе надо, браток, вот как. Ты только не подумай, я в твои дела не лезу и знать, как ты с ней пересекся, не желаю, но зря ты с Ульметтой замутился. В большую силу она входит, быть ей ночной королевой Логрии, похоже... Да, плохо получилось... — Быкун был искренне расстроен. — Вот. кстати, как раз место таможенного офицера освободилось, всего восемь тысяч просили... Думал, будет свой человек, верный да правильный... Вот, — протянул он Торнану под столом набитый мешочек. — Это на все дела...
— Погоди, браток, — остановил его Торнан, вспомнив о друзьях. — А кроме меня, никого не искали?
— Да нет, — пожал плечами Быкун. — Про Торнана люди приходили да расспрашивали, а вот про кого другого...
— Да, хорошо, — у капитана вновь отлегло от сердца. — Спасибо тебе...
— Вот так вот, — добавил с сожалением Быкун, поднимаясь из-за стола.
Торнан остался, медленными глотками допивая пиво. Он уже знал, что будет делать, покинув «Королевские рога». Отсюда он сразу пойдет в ссудную лавку — богатую и надежную, и превратит векселя в золото. Потом — к какому-нибудь ювелиру, и обменяет золото на драгоценные камни, занимающие немного места. А на остаток и на деньги Быкуна купит все, что нужно для путешествия. И завтра же уйдет вместе с первым караваном прочь. Сначала к Серым Горам, а там — к морю. И поплывет туда, откуда прибыл — на восток. А потом... Там видно будет!
Он не ощущал ни страха, ни сожаления. Видать, так было суждено, может быть, до его рождения. Пришло время уйти отсюда. Еще один круг его жизни завершился. И теперь ему предстоит начать все заново, уйдя прочь в очередной раз.
Пришло время прощаться с Коргом — чудесным городом ступенчатых храмов, белокаменных дворцов, буйно зеленеющих садов; городом большим и богатым, городом, где живут его друзья и женщина, которую он когда-то любил, и другая — которую он мог бы, наверное, полюбить.
Подальше от опостылевшей службы, храмовых тайн, жаждущих его крови разбойниц, и вообще — от этого затхлого Запада!
Вперед — туда, где восходит Солнце!
ЭПИЛОГ
СЛОВАРЬ
Торнан оглянулся и заулыбался. В его сторону торопливо направлялся кряжистый человек его лет, со знаками различия унтер-генерала на груди, чье лицо было ему знакомо.
— Приветствую, ваша доблесть, — поздоровался Торнан со старым сослуживцем.
— Без чинов, друг варвар, без чинов! — добродушно обнял его Беркс Сорк — человек, которого он некогда вытащил из лап разъяренных пиратов.
— Ты, я вижу, преуспел по службе? — осведомился Торнан. — О, да ты, никак, теперь командуешь всеми баллистами Кильдара?
— Так и ты на месте не стоишь, — ответил с усмешкой полугенерал. — Из поручиков в капитаны — тоже успех.
Они рассмеялись.
— А насчет должности — не угадал, друг. Я заместитель начальника инженерной службы. Да и зачем мне это начальствование? Одних бумаг сколько писать да на доклады во дворец через день мотаться! А там теперь лишний раз лучше не появляться. Да и вообще, ты же знаешь, я больше с железками возиться люблю.
Торнан это знал. Действительно, Беркс, происходивший из старой дворянской семьи, давшей королевству немало полководцев, избрал довольно странную специальность для благородного отпрыска. Он обожал всякие механизмы и великолепно разбирался в фортификации и механике — науках, которые сам капитан не взялся бы постигнуть даже за те самые пять тысяч каймов вкупе с потомственным дворянством. По натуре он скорее был ученым наподобие Дорбодана, нежели воякой. И как многие книжники, отличался вольномыслием, за что и попал в почетную ссылку на север, ибо не раз позволял себе слишком резкие высказывания об умственных способностях вышестоящих командиров.
— Ты по-прежнему в Страже?
— В ней, как видишь, — подтвердил ант. — Ну, кому-то ж надо и косматых гонять, так ведь? А ты как? Все чего-то изобретаешь?
— Не изобретаю — изобрел, — сообщил генерал. — Новый огнестрел. Вот как раз готовимся испытывать...
Заинтересовавшись, Торнан проследовал за Берксом на задний двор.
Там его глазам предстало водруженное на три колеса занятное сооружение: медный кувшин с доброго поросенка, чья горловина была замысловато выгнута наподобие изготовившейся к прыжку скальной кобры. Сзади к нему были приделаны большие меха с длиннейшими рычагами.
По команде Беркса солдаты запалили трут, прицепленный на далеко выступающий крючок, припаянный к заткнутому деревянным клинышком раструбу, потом дружно навалились на рычаги.
Казалось, кожаный мешок сейчас лопнет, как раздувшаяся от натуги жаба. Но тут что-то хлопнуло, как удар бича, пробка вылетела из горловины, и огненный плевок, пролетев шагов сорок, растекся по стене багровой коптящей кляксой. Горела она довольно долго, не растекаясь, как обычно бывает, когда разбивался горшок с нефтью.
— Что за пакость ты в него залил? — осведомился Торнан.
— Земляное масло, — улыбнулся Беркс.
— Горит оно как-то не так, — выразительно зыркнул на приятеля Торнан.
— Верно. Потому как не простое, а разбавленное. А знаешь чем? Не поверишь! Клеем копытным! Представляешь, липнет теперь к чему угодно. Попал в корабль — считай, все покойники! Ты подумай — ведь через пару лет твою Стражу можно будет распускать! Конец норглингам!
— А ты вот про другое подумай, — пожал плечами Торнан, — что будет, когда у норглингов такие вот штуки на каждом драккаре стоять будут?
— Шутишь, брат? — искренне рассмеялся генерал. — Этим дикарям до такого не додуматься ни за что!
— А ты вспомни — когда морякам дали палубные арбалеты на вертлюгах, что за один раз по десятку болтов выпускали, тоже так говорили. Это ж было в тот год, когда я на службу попал. Ну и что? Вспомню, как Торфин Лысый теми арбалетами нас у Белой Скалы приветил — до сих пор сердце екает.
— Узнаю настоящего вояку! — засмеялся генерал. — Нет хуже, как вам про новшества говорить! Ладно, заходи как-нибудь ко мне домой, побеседуем, старое вспомним...
Распрощавшись со старым приятелем, Торнан добрался до канцелярии Стражи Севера и осведомился у дежурного, пожилого одноглазого фельдфебеля, как ему поговорить с кем-нибудь из начальников. Тот сообщил, что сегодня на службе никого нет, правда, несколько офицеров обретаются в канцелярии: может, досточтимый капитан обратится к ним и все выяснит?
За указанной дверью сидел молодой, лет двадцати, пухлощекий поручик, меньше всего похожий на воина одной из лучших частей армии Кильдара.
— Капитан Торнан, Гормарский полк, второй манипул, — по-уставному сообщил ант. Кому я могу доложить о себе?
— Постойте-ка, постойте, капитан, — развязно ответил офицерик, картинно отставляя мизинец, украшенный сапфировым перстнем. Как, вы говорите, вас зовут? Припоминаю... — Он приблизился к стеллажу, заваленному свитками и разбухшими томами, и принялся шарить среди них. — Вот, извольте, — самодовольно сообщил он, разворачивая потрепанную бумагу. — Список уволенных из Стражи без выходного пособия и почетной пенсии. Так... старший солдат Хнабу, Хроллс, прапорщик... Вот, посмотрите сами, ежели читать умеете, — Торнан, капитан.
Торнан последовал совету поручика, поднес бумагу к глазам. Все точно — уволен как пренебрегающий службой без уважительных причин, с лишением чина и выслуги...
— Это какая-то ошибка, — твердо заявил ант.
— Что значит — ошибка?! — взвился поручик. — Вот, тут и подпись начальника стражи, и печать! Устав забыли?! Отсутствующие шесть месяцев на службе без данного командованием разрешения подлежат увольнению...
— Да я выполнял поручение храма Тиамат! — взвился Торнан. — Об этом должна быть запись — все было утверждено...
— Этими вашими храмовыми делами будете другим головы дурить, — важно бросил сопляк. — Это раньше было не понятно, где кончаются вольности храмов и своеволие подданных и начинается власть короля. Теперь все будет по-другому! Впрочем, ты, конечно, можешь обжаловать приказ...
— А деньги? — зачем-то спросил Торнан и почувствовал себя идиотом.
— Какие еще деньги? Ах, жалованье? Ну, и какое еще жалованье тебе нужно? Скажи спасибо, что под суд не отдали! — вальяжно откинулся в кресле его собеседник.
Махнув рукой, северянин поплелся к выходу.
— Постой-ка! — встрепенулся поручик.
— Ну, что еще?!
— Сдай знак офицера, чужеземец, — презрительно бросил тот. — Ты больше не имеешь права носить его.
Торнан равнодушно снял жетон и аккуратно положил перед юнцом.
— Теперь можешь проваливать, — лениво бросил тот. — И вообще, давно пора вас, зверей, перестать набирать в войско — и без вас справимся.
Торнан вздохнул, тяжело нависнув над столом, в который уперся обеими руками. Поручик тревожно заерзал — а вдруг оскорбленный дикарь хочет его зарезать?
— Ты все же зря со мной так, — пожал плечами Торнан. Имей в виду, мой лучший друг — граф Беркс: слышал, может быть, про такого? Он генерал, а семья его кое-что значит в Корге. Так что смотри... Вот восстановят меня на службе, поеду я обратно на побережье... и тебя с собой прихвачу. А то непорядок — служишь в Страже Севера, а наверняка и норглинга живого ни разу не видел.
И, насладившись испуганным выражением лица молокососа, удалился.
Честно говоря, он не собирался жаловаться на несправедливость, и уж тем более — беспокоить унтер-генерала по этому поводу. Деньги у него есть, а с деньгами в Кильдаре ты сам себе капитан. Хотя обидно, конечно. Пять лет, два ранения, два собственноручно убитых эрла, сотни освобожденных пленников, десятки сел и дворянских усадеб, которые остались целы благодаря ему и его ребятам... И вот — вместо благодарности!
Да, вот кстати — а что ему делать с деньгами, полученными от храма?
Купить корабль и, как встарь, заняться контрабандой? Хотя зачем же контрабандой: и на нормальную торговлю монет хватит. Правда, торговец он никакой... А может, прикупить приличный постоялый двор да стричь доход с путников да купцов? Заодно и на вышибалах можно будет сэкономить.
Тем более денег хватит даже на два заведения.
Или, как говорил Чикко, купить земли да зажить помещиком, собирая оброк с арендаторов и охотясь на оленей и податливых пастушек?
Или просто пропить да прокутить всю добычу, как водится у лихих людей?
Но все-таки — как же с ним обошлись, выкинули как щенка ни за что ни про что!
Вернувшись в храм, он уже приготовился излить душу приятелю, но, увидев торопливо шагавшего ему навстречу по внутреннему двору Чикко, чье лицо отображало радость, решил не портить другу настроение.
— Вот, дружище, — Чикко показал ярко раскрашенный пергамент, — угадай, что это такое?
Торнан угадал, но не стал лишать фомора повода похвастаться.
— Это патент мага, вот, — Чикко радостно притопнул. — Подписан тремя городскими колдунами, да еще старшим жрецом храма Тиамат, удостоверяющим, что я благочестивый и достойный чародей, оказывавший храму услуги и с черной магией не знавшийся. И все задаром. Так что получу свое золото и поеду в Сиракс или в Гомм.
— А почему туда? — удивился Торнан. — Ты ж вроде хотел в Корге дело открыть?
— Да видишь какое дело, — фомор слегка помрачнел. — Бумагу мне, конечно, дали, и деньгами обещали не обидеть, только... Только вот посоветовали подальше от столицы нашей богоспасаемой обосноваться. Вот...
Мысли северянина в эту минуту были довольно неблагочестивы, и будь его воля, он бы высказал много разнообразных слов, характеризующих благодарность сильных мира сего.
— Торнан, — вдруг толкнул его маг, — взгляни-ка: это Марисса, или у меня с глазами стало плохо?
Обернувшись, Торнан увидел, что во дворик и в самом деле вошла Марисса. И понятно было, почему его приятель так удивился. Темно-синее платье до лодыжек, строго повязанный платок, изящные полусапожки с красными шелковыми кистями и серебряным набором. Под платком вились тугие девичьи косы. Вид вполне благочестивый. Под мышкой длинный предмет, завернутый в рогожу.
— Привет! — радушно бросил Торнан, и осекся. Что-то было не так.
— Вот, пришла собрать вещи, — сообщила она.
— Что, тебя опять куда-то посылают? — Он непонимающе поднял брови.
Покачав головой, она вытащила из-за обшлага рукава свиток, развернула его... Губы ее дрогнули, сложились в подобие улыбки.
— Постановить, что старший воин храма Тиамат Неизреченной и Всеблагой, Марисса а'Сайна а'Кебал, не может далее служить в святом воинстве, поскольку совершала многие поступки, противные заветам Великой Матери и несовместимые с истинным благочестием, — бесцветным голосом процитировала она. — Как-то — пьянство, сквернословие, непочтение к служительницам богини, драки в кабаках и посещение мест разврата. Кроме того, она состояла в Братстве Феанны, которое не почитает Тиамат, и состоящие в коем женщины, как говорят достойные доверия слухи, отличаются противоестественными склонностями, о которых неуместно здесь говорить... — Она сделала судорожную паузу. — ...А посему решено означенную Мариссу отрешить от служения богине, без права ношения оружия и нового поступления на службу.
Торнан только удивился — как похожа оказалась их участь.
— Однако поелику означенная Марисса показала себя хорошим воином и отличалась не раз, то выплатить ей жалование за шесть лун вперед...
Она небрежным движением бросила свиток на мостовую.
Почему-то Торнану захотелось вдруг подойти к этой сильной и такой теперь несчастной молодой женщине, погладить по волосам и сказать, что все будет хорошо, и у них будет четверо сыновей и трое дочерей — таких же красивых и хороших, как она...
Но вместо этого он, кашлянув, произнес:
— Рисса, вот что я хочу сказать... В Эредии — это на крайнем западе, двенадцать дней пути морем, — есть община женщин-воинов. Даже не так: это очень старая община женщин, живущих по своим законам, тех, кто не приемлет мужской власти. Есть там и воительницы, и купцы, и те, кто занимается ремеслом. Их никто не тревожит — эредийцам наплевать на все, кроме денег, они еще похлеще картагунийцев в этом смысле. Так вот, одна из Старших Матерей этой общины — ну, проще говоря, правительниц, — кое-чем мне обязана...
— Нет, Торн, — ответила девушка, — спасибо тебе за участие, но это мне уже не надо. Я выхожу замуж.
— Замуж?!
— Да, именно так. Женщина должна рожать и воспитывать детей — именно так предназначила Великая Мать...
— Ты любишь его? — только и спросил Торнан.
— Нет, наверное... Это ведь один из моих женихов. Просто... просто он так никого и не выбрал, и даже отверг купеческую дочку... Он добрый и неплохой человек, и... По крайней мере, ему нужна я, а не мое приданое! — невпопад закончила она. — Да, прости, не могу с тобой долго говорить — больше половины дня я в храме пребывать теперь не могу. Возьми, — она протянула сверток. — Это твой меч, мне он теперь без надобности. Это хорошее оружие, и оно меня выручило. Спасибо тебе за него... и за все.
— До свиданья, Марисса! — произнес капитан.
— Прощай, Торнан. И еще раз — спасибо.
Она порывисто вскочила и вышла.
Подошел Чикко, сел напротив.
— Эх, дружище, прохлопал ты свое счастье, — вздохнул вдруг чародей.
— Ты это про что? — невесело осведомился северянин, хотя и так все было понятно.
— Да уж не про герцогиньку... Пойдем, может, к девочкам?
— Нет, спасибо, приятель, что-то не хочется.
Глава 30
СТАРЫЕ ДОЛГИ
И тогда государыня Лиэнни повелела: отыскать воина Торанка и представить ей, чего бы это ни стоило. И искали его и в Кильдаре, и в иных землях. Но сгинул он, и следов не оставил. И сказали тогда иные — может, не человек то был, но посланец вышний? Ведь не могло же быть, чтобы просто по слепому случаю спас он ее от смерти лютой и муки огненной и в королевство наше привез. Но так было или по-иному, не скажешь уже теперь...
Хроники древних лет. Сборник избранных исторических преданий королевства Кильдар. Издание Килъдарского исторического общества.
За каким демоном Торнан притащился на улицу Трех Демонов, он точно сказать не мог. Наверное, потому, что здесь все и началось.
Или просто потому, что делать ему было решительно нечего. Золото было получено и обменяно в одном из торговых домов на дюжину векселей. Чикко еще вчера убрался вместе со своей долей из города. Марисса... Ну да что теперь вспоминать?
А сам он, оставшись один, так и не решил — как жить дальше?
Но, так или иначе, он спустился в полуподвал заведения, чью вывеску украшали рога вместе с короной.
Несмотря на белый день, в корчме было довольно многолюдно, пожалуй, сегодня собралось куда больше народу, чем в тот раз, когда Торнан познакомился с Бо. Торнан уселся за угловым столом возле окна, инстинктивно расположившись так, чтобы был виден весь зал. У подошедшего подавальщика он потребовал кружку пива, и тот на удивление быстро выполнил заказ.
С полчаса северянин скучал за столом, не очень понимая — зачем он сюда явился? Как вдруг дверь открылась, и в зал спустилась довольно странная компания. Впереди — упитанный лысоватый крепыш, несмотря на жару, облаченный в скрипучую кожу тонкой выделки. На его украшенном золотым набором поясе болтался короткий меч. За его спиной маячили трое типов. Ничего не выражающие лица, могучие мышцы, грузные тела, бритые наголо черепа. Он остановился у входа, внимательно осмотрел зал кабака.
Шум в зале не то чтобы смолк, но как-то приутих — видать, личность была достаточно известная.
Гость выразительно посмотрел на высунувшегося хозяина, тот кивнул и повел головой в сторону Торнана. Улыбаясь, кожаный человек направился прямо к его столику. Торнан нервно положил ладонь на ятаган — кажется, история грозила повториться.
Мужчина плюхнулся напротив Торнана как ни в чем не бывало, подвигал выразительно бровями. Надо сказать, в облике его не было ничего угрожающего. Наоборот, выглядел новоявленный криминальный элемент вполне доброжелательно. И вообще, был похож скорее на добродушного лавочника, нежели на бандита. Это, впрочем, не добавило анту оптимизма — внешность, как известно, бывает обманчива. И наверняка не один легкомысленный собеседник заплатил жизнью за то, что не принял всерьез этого улыбчивого хмыря.
— Торнан? — нарушил молчание гость.
— Торнан, — подтвердил северянин.
— Капитан Стражи Севера, — утвердительно констатировал собеседник.
— Вроде того. — Не посвящать же этого более чем сомнительного типа в свои служебные неурядицы.
— Отлично! — просиял незнакомец. — Ты, стало быть, Торнан, а я, стало быть, твой должник! Да, извини, себя не назвал — Быкун я. Слышал, может быть, про меня?
— Что-то не припомню, уважаемый, — начал было ант и тут же чуть не хлопнул себя по лбу. Ну конечно — про какого-то Быкуна что-то говорил недоброй памяти Бо Скорняк аккурат перед тем как сдохнуть! Стало быть, его решил навестить конкурент покойника — у Торнана отлегло от сердца.
— Вот видишь, какое дело, — довольно ухмыльнулся Быкун. — Такое дело: я, вишь, тогда совсем думал — конец пришел Быкуну... Сидел в своем схроне в последнем да ждал, пока сдадут меня, да придет Скорняк резать меня как барана. А тут ты его самого — раз, и кончился Бо... — Бандит рассмеялся. — Ну пока все дела, пока я всяким гадам, что меня подставляли да Скорняка облизывали, котелки сносил... Хватился — а где ж спаситель мой?! А тебя нет как нет. Ну, искал, даже на север в твой полк верного человека посылал с весточкой. Как в воду канул. Думал, сбежал — тебя ж «цветные» замели. Всем своим людям даже наказал: где Торнан-Медведь объявится, так чтобы сразу мне знать дали. Ну, а ты сам объявился! — Быкун, помрачнев, вздохнул. — Да, вот как — думал, будет у меня надежный человек, а вот все как вышло... — И очень серьезно продолжил: — Бежать тебе надо, друг Медведь. Бежать, потому как... скверно может все обернуться. Ищут тебя.
— Кто?
Торнан подумал было о друзьях и соратниках покойного Бо Скорняка, но тут же пожал плечами. Эти давно уже, должно быть, дали отчет в своих делах Великому Ныю.
— Кто ищет? — Быкун тяжело вздохнул. — Ульметта...
Торнану понадобилось какое-то время, чтобы переварить эту новость.
— Нет, ты только пойми меня правильно, — забубунил Быкун. — Я бы тебя прикрыл, да не смогу — уж больно сила большая. Пытались против этой Ульметты идти многие — и Беко Кривой из Сиракса, и Спун, и где они? Так что бежать тебе надо, браток, вот как. Ты только не подумай, я в твои дела не лезу и знать, как ты с ней пересекся, не желаю, но зря ты с Ульметтой замутился. В большую силу она входит, быть ей ночной королевой Логрии, похоже... Да, плохо получилось... — Быкун был искренне расстроен. — Вот. кстати, как раз место таможенного офицера освободилось, всего восемь тысяч просили... Думал, будет свой человек, верный да правильный... Вот, — протянул он Торнану под столом набитый мешочек. — Это на все дела...
— Погоди, браток, — остановил его Торнан, вспомнив о друзьях. — А кроме меня, никого не искали?
— Да нет, — пожал плечами Быкун. — Про Торнана люди приходили да расспрашивали, а вот про кого другого...
— Да, хорошо, — у капитана вновь отлегло от сердца. — Спасибо тебе...
— Вот так вот, — добавил с сожалением Быкун, поднимаясь из-за стола.
Торнан остался, медленными глотками допивая пиво. Он уже знал, что будет делать, покинув «Королевские рога». Отсюда он сразу пойдет в ссудную лавку — богатую и надежную, и превратит векселя в золото. Потом — к какому-нибудь ювелиру, и обменяет золото на драгоценные камни, занимающие немного места. А на остаток и на деньги Быкуна купит все, что нужно для путешествия. И завтра же уйдет вместе с первым караваном прочь. Сначала к Серым Горам, а там — к морю. И поплывет туда, откуда прибыл — на восток. А потом... Там видно будет!
Он не ощущал ни страха, ни сожаления. Видать, так было суждено, может быть, до его рождения. Пришло время уйти отсюда. Еще один круг его жизни завершился. И теперь ему предстоит начать все заново, уйдя прочь в очередной раз.
Пришло время прощаться с Коргом — чудесным городом ступенчатых храмов, белокаменных дворцов, буйно зеленеющих садов; городом большим и богатым, городом, где живут его друзья и женщина, которую он когда-то любил, и другая — которую он мог бы, наверное, полюбить.
Подальше от опостылевшей службы, храмовых тайн, жаждущих его крови разбойниц, и вообще — от этого затхлого Запада!
Вперед — туда, где восходит Солнце!
ЭПИЛОГ
Три месяца спустя. Бескрайняя Степь, Старское нагорье, сто лиг к востоку от Игиль
В каменистом распадке, раскинув могучие крылья, лежал дракон.
Он умирал. Не от ран, не от голода, не от заразной болезни, не от отравы или старости...
Что-то, что требовалось его телу и чего тут и так было мало, окончательно исчезло. И это не могла дать ему ни плоть четвероногих созданий, ни даже мясо странных двуногих, чем-то отличающихся от прочей бегающей и летающей дичи. И вот теперь он умирал. Его могучее тело разъедали заключенные в нем силы, противоестественные для этого мира. Он просто не мог здесь существовать. Что-то непонятное его полуразумному мозгу, неощутимое и оттого еще более мучительное убивало его.
И это ощущение было настолько тяжким и непереносимым для него, непобедимого царя воздуха и огня, что он из последних сил, набрав в могучие легкие воздух, излил свои муки небесам в диком и страшном крике...
— Ну и глотка! Кто ж это так вопит? — спросил сам себя караванщик — немолодой густобородый тарег.
— Каменная гиена, должно быть, — сообщил другой, помоложе.
— Гиены так не визжат! Может, аламаста нелегкая принесла?
При упоминании местного имени тролля сидевший тут же высокий человек, завернувшийся в плащ, зябко поежился.
— Как думаешь, северянин? — спросил старший караванщик. — Не слыхал, кто так вопит?
— Нет, не доводилось, — полусонно донеслось из-под плаща. — Вообще-то похоже на льва, так ведь нет их тут.
— Верно, нет, — согласились караванщики, однако на всякий случай поудобнее положили копья.
И Торнан вновь задремал. Ему снилась битва: звон железа и быстрый топот конницы, пляшущий свет факелов в подземелье, лица людей, знакомые и незнакомые. Ему снились родные леса и Рихейские горы со сверкающими снежными шапками и зелеными долинами, выжженные поля сражений и города с высокими башнями. Снились тени его прошлого, а может быть, и будущего.
До рассвета оставалось еще часа три.
В каменистом распадке, раскинув могучие крылья, лежал дракон.
Он умирал. Не от ран, не от голода, не от заразной болезни, не от отравы или старости...
Что-то, что требовалось его телу и чего тут и так было мало, окончательно исчезло. И это не могла дать ему ни плоть четвероногих созданий, ни даже мясо странных двуногих, чем-то отличающихся от прочей бегающей и летающей дичи. И вот теперь он умирал. Его могучее тело разъедали заключенные в нем силы, противоестественные для этого мира. Он просто не мог здесь существовать. Что-то непонятное его полуразумному мозгу, неощутимое и оттого еще более мучительное убивало его.
И это ощущение было настолько тяжким и непереносимым для него, непобедимого царя воздуха и огня, что он из последних сил, набрав в могучие легкие воздух, излил свои муки небесам в диком и страшном крике...
* * *
Долетевший из-за скалистых отрогов непонятный вой заставил вздрогнуть сидящих у костра. Тревожно всхрапнули лошади, заволновались верблюды.— Ну и глотка! Кто ж это так вопит? — спросил сам себя караванщик — немолодой густобородый тарег.
— Каменная гиена, должно быть, — сообщил другой, помоложе.
— Гиены так не визжат! Может, аламаста нелегкая принесла?
При упоминании местного имени тролля сидевший тут же высокий человек, завернувшийся в плащ, зябко поежился.
— Как думаешь, северянин? — спросил старший караванщик. — Не слыхал, кто так вопит?
— Нет, не доводилось, — полусонно донеслось из-под плаща. — Вообще-то похоже на льва, так ведь нет их тут.
— Верно, нет, — согласились караванщики, однако на всякий случай поудобнее положили копья.
И Торнан вновь задремал. Ему снилась битва: звон железа и быстрый топот конницы, пляшущий свет факелов в подземелье, лица людей, знакомые и незнакомые. Ему снились родные леса и Рихейские горы со сверкающими снежными шапками и зелеными долинами, выжженные поля сражений и города с высокими башнями. Снились тени его прошлого, а может быть, и будущего.
До рассвета оставалось еще часа три.
СЛОВАРЬ
Акат — парусный 2-3-мачтовый корабль, предназначавшийся для дальних плаваний, водоизмещением 500-600 тонн.
Анты — народ к востоку от Логрии. Занимает весьма большую территорию, но разделен на княжества, впрочем, не слишком враждующие друг с другом. Отделен от Логрии лесами и Вентийским морем, где хозяйничают норглинги, поэтому мало известен в «цивилизованных» странах. Что до характера и прочего, то Торнан — его типичный представитель.
Арекк — пальма, из волокон луба которой делают очень прочные веревки.
Арфасаиб — древний степной владыка, возглавивший нашествие кочевников на Логрию примерно за две тысячи лет до описываемых событий, причинившее неисчислимые страдания множеству людей. Местный вариант Аттиллы или Чингисхана.
Архипелаг, или острова Хаа'кадлин — архипелаг у западных берегов Логрии общей площадью примерно с нынешнюю Британию, насчитывающий несколько сот островов. Населенный фельтами — единственное место в Логрии, где этот древний народ сохранился в чистом виде.
Бессы — мифический волшебный народец, карлики с рожками и копытцами. Мелкие пакостники, хулиганы, не любящие людей.
Борандийцы — племена, живущие к северо-западу от земель антов. Оленеводы, охотники на морского зверя и рыбаки. Некоторые из них, наиболее развитые, создали что-то вроде кавалерии на ездовых оленях и даже нападали на окраины антских княжеств. Внешне — скуластые и невысокие, отращивают длинные, до колен, косы. Их предания говорят о том, что их предки были созданы богами задолго до остальных людей, жили по тысяче лет и безраздельно владели Землей.
Василиск — крупная, до двух человеческих ростов длиной, ящерица, обитающая в Западной Логрии в безлюдных местах. Крайне редка. Легенды приписывают им способность гипнотизировать жертвы взглядом и даже превращать их в камень. Весьма опасен при встрече, ибо из-за на редкость прочной шкуры ее очень трудно убить, но тем не менее на большей части континента истреблен — именно ради идущей на доспехи кожи.
Выверна — родич василиска, меньше размером и с куда менее прочной шкурой.
Восточный Предел — историческая область Логрии, расположенная к востоку от Рихейских гор.
Гоблины — разнообразные мифические племена примитивной нечисти. «Гоблинское отродье» — одно из грубых оскорблений, принятых в Логрии.
Анты — народ к востоку от Логрии. Занимает весьма большую территорию, но разделен на княжества, впрочем, не слишком враждующие друг с другом. Отделен от Логрии лесами и Вентийским морем, где хозяйничают норглинги, поэтому мало известен в «цивилизованных» странах. Что до характера и прочего, то Торнан — его типичный представитель.
Арекк — пальма, из волокон луба которой делают очень прочные веревки.
Арфасаиб — древний степной владыка, возглавивший нашествие кочевников на Логрию примерно за две тысячи лет до описываемых событий, причинившее неисчислимые страдания множеству людей. Местный вариант Аттиллы или Чингисхана.
Архипелаг, или острова Хаа'кадлин — архипелаг у западных берегов Логрии общей площадью примерно с нынешнюю Британию, насчитывающий несколько сот островов. Населенный фельтами — единственное место в Логрии, где этот древний народ сохранился в чистом виде.
Бессы — мифический волшебный народец, карлики с рожками и копытцами. Мелкие пакостники, хулиганы, не любящие людей.
Борандийцы — племена, живущие к северо-западу от земель антов. Оленеводы, охотники на морского зверя и рыбаки. Некоторые из них, наиболее развитые, создали что-то вроде кавалерии на ездовых оленях и даже нападали на окраины антских княжеств. Внешне — скуластые и невысокие, отращивают длинные, до колен, косы. Их предания говорят о том, что их предки были созданы богами задолго до остальных людей, жили по тысяче лет и безраздельно владели Землей.
Василиск — крупная, до двух человеческих ростов длиной, ящерица, обитающая в Западной Логрии в безлюдных местах. Крайне редка. Легенды приписывают им способность гипнотизировать жертвы взглядом и даже превращать их в камень. Весьма опасен при встрече, ибо из-за на редкость прочной шкуры ее очень трудно убить, но тем не менее на большей части континента истреблен — именно ради идущей на доспехи кожи.
Выверна — родич василиска, меньше размером и с куда менее прочной шкурой.
Восточный Предел — историческая область Логрии, расположенная к востоку от Рихейских гор.
Гоблины — разнообразные мифические племена примитивной нечисти. «Гоблинское отродье» — одно из грубых оскорблений, принятых в Логрии.