Понизовский В М. Заговор генералов

ленинцев. Поэтому теперь ему и вера у общественности.
- Арестовать и судить!
- Это не в компетенции Ставки. Комиссары подчиняются непосредственно
Временному правительству.
Главковерх перекатил желваки. Процедил:
- Скорей бы... - Приказал: - Найти факты о малодушии солдат и предать
их гласности. Несколько нижних чинов расстрелять и трупы выставить по
дорогам отступления. - Обернулся к карте: - Какие сообщения от
Клем-бовского?
- Противник прекратил преследование. Более того, несколько дивизий
группы Эйхгорна перебрасываются на Западный фронт.
- Неужели они отказались от наступления на Петроград? - Корнилов
проследил путь от Риги на северо-восток. - Испугались Кронштадта?
- Вряд ли у них и была такая утопическая идея, - Лукомский с
отчуждением посмотрел на главковерха. - Мы, ваше высокопревосходительство,
русские генералы. А Петроград - столица России.
- Военная хитрость заключается в том, чтобы умело использовать силы
врага, - назидательно ответил Корнилов. - Использовать в своих целях. - Он
вернулся к столу. - Пригласите остальных.
Собрались те же, кто встречался здесь пятнадцатого августа. Корнилов
зачитал приказ о переформировании Кавказской туземной дивизии в Кавказский
туземный корпус. Корпусу он решил придать еще два конных полка - Осетинский
и Дагестанский. Осетинскую пешую бригаду он преобразовывал также в конный
полк. Командующим корпусом назначал князя Багратиона.
- Недостающее оружие получите со складов в Пскове.
Начальник контрразведки, полковник туземной дивизии Гейман и полковник
Сидорин, прибывшие накануне из столицы, доложили, что на местах все
подготовлено. Сто офицеров-фронтовиков направлены в Петроград для
координации действий "патриотических" союзов.
Встал председатель Главкомитета "Союза офицеров":
- Около трех тысяч офицеров вызвано из частей. Это самые надежные и
проверенные. Большинство уже в Могилеве, остальные в пути. Ночью они
получат инструкции, и с утра, группами, начнется переброска их для
выполнения задуманной операции.
Участники совещания по картам и во времени уточняли и согласовывали
планы, когда дежурный адъютант доложил Корнилову, что некий Владимир
Николаевич Львов, посланец Аладъина и Завойко, просит немедленно принять
его по крайне неотложному делу.
- Господа, продолжайте работу. Вернусь - подведем итоги.
Корнилов отворил дверь, вмонтированную в панель стены за письменным
столом.
- Пригласите этого, как его, Львова, - приказал он адъютанту.

3

Владимир Николаевич Львов, или, как называли его, Львов-2, дабы не
путать с князем Георгием Евгеньевичем Львовым, премьер-министром первых
составов Временного правительства, объявился в эти дни на подмостках театра
истории неожиданно. Но именно ему, в нарушение всех замыслов авторов и
режиссеров, предстояло перепутать и нарушить всю последовательность как по
нотам разученного действия.
Это был малоприметный думец, бывший московский универсант,
прослушавший курс Духовной академии, - тот самый, которого вдруг назначили
членом Временного правительства в качестве обер-прокурора святейшего
синода. В правительстве Львов, как говорится, пустое место, продержался
недолго, ни в чьей памяти не оставив следа. Хотя и был, по всеобщему
мнению, человеком весьма энергичным. Так бы и не удалось Владимиру
Николаевичу растратить свою неуемную энергию, если бы по чистой случайности
не оказался он сопричастен огромным замыслам коренного переустройства
России.
Произошло это так. Вскоре после Государственного совещания Львов,
задержавшись в Москве, встретился в гостинице "Националы) со своим давним
знакомым, неким Добринским - статским советником, членом петроградского
"Клуба общественных деятелей". Встретившись, они конечно же запели разговор
о результатах совещания. У Добринского выявилась своя точка зрения:
надобно, мол, по примеру кабинета Рибо во Франции или кабинета
Ллойд-Джорджа в Англии реконструировать и российское правительство, включив
в него представителей всех партий, от правых до социалистов, всех мастей и
оттенков, исключая конечно же большевиков.
- Да вот кто смог бы возглавить такой кабинет?.. Я не знаком лично с
Керенским, но вряд ли он подойдет, - усомнился Добринский.
- Что вы! - вскричал тут Львов. - Александр - мой лучший друг, я знаю
его как самого себя! И я убежден, что Саша вполне соответствует требованию
момента!
- Коль вы с ним в таких друзьях, не могли бы вы высказать ему
кой-какие соображения?
- О чем речь! - воодушевился Львов. - Конечно, могу!
- В таком разе я познакомлю вас кой с кем... - многозначительно
пообещал Добринский. И действительно, познакомил с Аладьиным - "полномочным
представителем союзнических кругов", а сам представился уже и как член
исполнительного комитета "Союза георгиевских кавалеров" (хотя ни о каких
подвигах статского советника на поле брани Львов не слыхивал). Теперь,
вдвоем, Аладь-ин и Добринский ввели бывшего прокурора святейшего синода в
курс дела: Ставка и "общественные деятели" решили добиться коренных реформ
управления страною. Желательно мирным путем. Хотелось бы эти пожелания
приватно довести до сведения Керенского.
По чести говоря, Львов-2 не был ни ближайшим, ни отдаленнейшим другом
"Саши". Более того, именно Керенский, став министром-председателем,
поспешил избавиться от бесполезного члена кабинета, и Львов с большими
основаниями мог бы считать его своим недругом. Но коль назвался груздем...
К тому же Львов по характеру был оптимистом и всегда находился в
приподнятом настроении. Вот и теперь он с жаром воскликнул:
- Немедленно еду к Александру!
Через сутки он уже сидел в кабинете министра-председателя:
- Высокочтимый Александр Федорович! Определенными кругами я
уполномочен спросить, желаете ли мы вступить в переговоры об изменении
состава правительства.
- Кто эти "определенные круги"? - насторожился Керенский.
- Общественные деятели, имеющие достаточно реальную силу.
- Деятели бывают разные, - заметил премьер. - И в чем их сила?
- Не уполномочен сказать всего, отвечу лишь, что это серьезные
деятели, обладающие такой силой, с которой вам надо считаться, - напустил
таинственного туману Львов. - Я же уполномочен спросить: желаете ли вы
вступить в переговоры с ними?
- Пожалуй. Если будут выдвинуты конкретные предложения.
Этот разговор состоялся двадцать второго августа. А вчера, двадцать
третьего, Львов уже снова объявился в Москве, в "Национале":
- Саша отнесся к нашим предложениям с огромным вниманием и готов
принять любые условия, - сообщил он Добринскому в присутствии Аладьина. -
Моя миссия увенчалась полным успехом!
- Конкретней: Керенский готов вести переговоры со Ставкой? - начал
уточнять Аладьин.
- Безусловно. Но только через меня.
- Так и запишем. Далее: он согласен на преобразование кабинета, на
подбор такого состава, который пользовался бы доверием страны и армии?
- Об этом мы и говорили.
- Требования Керенского? Его программа?
- Александр готов выслушать наши требования и принять нашу программу.
- Вы, Владимир Николаевич, действительно блестяще справились со столь
ответственным поручением, - оценил Добринский.
- Все в руках божьих и в его провидении... - скромно наклонил голову
бывший обер-прокурор.
В этот момент в комнату вошел офицер. Сказав, что прибыл из Ставки, он
протянул Аладьину засургученный пакет. Аладьин вскрыл, прочел вложенный
лист. Изменился в лице, молча протянул бумагу Добринскому. Оба
многозначительно переглянулись.
- Милостивые государи, коль я от вашего имени вступил в переговоры с
главою правительства, вы не должны скрывать от меня... - с обидой начал
Львов-2.
Аладьнн протянул бму лист. Это была копия приказа Корнилова атаману
Каледину начать движение казачьих войск на Москву.
- Боже упаси! Это ужасно! - воскликнул Львов. - Зачем поднимать меч на
первопрестольную, когда можно миром?..
- Верховный главнокомандующий лишь трубит сбор, - успокоил Добринский.
- Нет, нет! Заклинаю вас именем всевышнего!.. Я поеду в Ставку и сам
призову Корнилова не возносить меч! Я выезжаю!
- Согласны. Чтобы вас допустили к главковерху без помех, сошлитесь на
господина Завойко и на меня, - поддержал его порыв Аладьин.
За время, проведенное в пути между Питером и Москвой, а затем между
Москвой и Могилевом, представление о собственной значимости в развивающихся
событиях возросло в распаленном воображении Львова непомерно.
Соответственно расширились и его полномочия: теперь он уже и сам не мог
отделить воображенное от действительного и уверовал, что его поступки
направляет всевышний. Поэтому, переступив порог комнаты в губернаторском
дворце и увидев перед собою самого Корнилова, он вместо приветствия
воскликнул:
- Я от Керенского!
В бурых глазах верховного главнокомандующего зажегся мрачный свет.
- Я имею сделать вам предложение! - заторопился самочинный эмиссар. -
Напрасно думают, что Керенский дорожит властью - он готов, положась на
милость божью, уйти в отставку, если вам мешает, но власть должна быть
законно передана из рук в руки без кровопролития. Власть не может ни
валяться, ни быть захваченной. Керенский готов на реорганизацию кабинета.
Мое вам предложение: войдите в соглашение с Александром Федоровичем!
Корнилов озадаченно глядел на посланца. Дело принимало неожиданный
оборот: ненавистный "штафирка" сам готов уступить власть. И если они
договорятся, прикончить Совдепы и армейские комитеты будет легче легкого. А
потом он разделается и с самим "танцором"... В военном же перевороте
имелась доля риска. Луком-ский бубнит: надо учесть и то, и се, и пятое, и
десятое. Так что же ответить?..
- Передайте пославшему вас: по моему глубокому убеждению, единственным
выходом из тяжелого положения является установление военной диктатуры и
немедленное объявление страны на военном положении. Передайте: необходимо,
чтобы Петроград был введен в сферу военных действий и подчинен военным
законам, а все тыловые и фронтовые части подчинены мне. Я не вижу иного
выхода, кроме немедленной передачи власти Временного правительства в руки
верховного главнокомандующего.
- Военной власти - или также гражданской? - позволил себе уточнить
Львов-2.
- И той, и другой, - отчеканил генерал.
- Быть может, лучше совмещение должности верховного главнокомандующего
с должностью председателя совета министров?
- Согласен и на вашу схему, - хмуро кивнул Корнилов.
Одно обстоятельство в ходе этой беседы все же озадачивало Корнилова:
почему Савинков, покинувший Ставку всего лишь несколько часов назад,
оговаривал всякие мелкие частности: какую дивизию послать на Питер, да кого
на нее назначить, да перевести из Могилева офицерский Главкомитет, - а этот
чернобородый лысый человечек вдруг от того же "штафирки" привез на блюдечке
полное отречение?..
- Вы когда в последний раз видели министра-председателя? - с металлом
в голосе спросил он.
- Позавчера вечером. - Львов не уточнил, что это было и последнее, и
первое их свидание за последние три месяца.
Позавчера. Савинков же покинул Питер на сутки раньше. Что могло
произойти в столице такого за двадцать четыре часа, что побудило Керенского
поднять лапки кверху? Может, и вправду испугался выступления большевиков?..
- Я не верю Керенскому, - угрюмо проговорил Корнилов. - И Савинкову не
верю. - Сомкнул губы. Помолчал, сверля взглядом несчастного эмиссара. -
Впрочем, независимо от моих взглядов на их свойства и на их отношение ко
мне я считаю их участие в управлении страной безусловно необходимым.
Заложил руки за спину, отступил от Львова:
- Могу предложить Савинкову портфель военного министра, Керенскому же
- министра юстиции. Однако предупредите и того и другого, что я за их жизнь
нигде не ручаюсь, а поэтому пусть они оба прибудут в Стапку, где я их
возьму под охрану. Замолчал. Бросил:
- Еще вопросы?
- Н-нет... - пробормотал Владимир Николаевич, вдруг почувствовав всю
тяжесть бремени, которую возложил на свои плечи. - С-со-вершенно ясно, да
ниспошлет господь...
Корнилов выразительно щелкнул крышкой часов, давая понять посетителю,
что аудиенция закончена.
- Честь имею.
Он скрылся за дверью, откуда проник, тут же оборвавшись, гул голосов.
Львов понял, что ему нужно поскорей уносить отсюда ноги. Спросил у
вновь появившегося в комнате адъютанта:
- Когда ближайший поезд на Петроград?
- Генерал просит вас задержаться в Могилеве. Завтра должен вернуться в
Ставку советник верховного главнокомандующего господин Завойко, с которым
вам надлежит обсудить детали. Разрешите сопроводить вас в гостиницу.
Владимир Николаевич совсем упал духом. Когда же он доберется теперь до
столицы?.. Не раньше двадцать шестого августа...


Глава вторая
25 августа

Призыв Военной организации при ЦК РСДРП (б).
Товарищи солдаты! В связи с неудачами на фронте могут быть предприняты
всевозможные провокационные выходки. Военная организация при ЦК и ПК
призывает товарищей не поддаваться на провокацию и не предпринимать никаких
уличных выступлений.
Военная организация при ЦК и ПК РСДРП (б)

Зловещие слухи
По городу идет-гудет "погромный гул". Зловещие слухи. Обещают "Большой
заговор" на 27 августа. "Продовольственный бунт", "политический погром",
"простой погром"... Свободному гражданину предоставлен свободный выбор
соуса, под которым он желает быть зажаренным - сиречъ ограбленным и убитым.
"Биржевые ведомости"

1

За полночь дошли и до их вагона. Трое офицеров. Старший в звании -
полковник с наголо выбритой головой, отражавшей на макушке свет лампы.
Освещение было тусклым, но блик от движения скользил по лысине:
- Я - председатель Главкомитета, генерального штаба полковник
Новосильцов. Прошу ваши командировочные предписания. - Собрал, приблизив к
лампе, просмотрел. Одно отложил. Антону показалось - его предписание. Он
насторожился. - Господа офицеры! Вы вызваны отнюдь не для испытания
бомбометов. В Петрограде большевиками готовится вооруженное восстание под
лозунгами: "Долой войну! Армию налево кругом, марш по домам! Резать
офицеров и интеллигенцию! Всю власть - в руки большевистских вождей!" и так
далее. На стороне большевиков все пролетарии Петрограда, почти весь
гарнизон, все Совдепы и даже некоторые члены Временного правительства. Все
это, конечно, организовано не без участия немецких марок.
Он снова сделал паузу.
- Однако "Союз офицеров", совместно с другими патриотическими
обществами, опираясь на поддержку верных войск, под водительством нашего
вождя генерала Корнилова принял все меры, чтобы разгромить это восстание.
Войска уже на подходе к Петрограду. На вас же, господа офицеры, возложена
почетная миссия выступить в самой столице, в тылу мятежников. Нанести
согласованный удар по пунктам, которые будут указаны вам на месте, а также
выполнить иные задачи, как-то: охрану мостов через Неву, охрану заводов,
работающих на оборону, правительственных учреждений и так далее. На месте
под начало каждого из вас будут даны пять - десять надежных нижних чинов.
Полковник поднял голову. Блик соскользнул со лба на кончик его носа.
- Участие - добровольное. На размышление даю пять минут.
- Откуда сведения о восстании? - спросил кто-то из артиллеристов.
- В Петрограде есть наши агенты, они внимательно следят за
обстановкой, - ответил Новосильцов. - Кроме того, об этом же сообщил в
Ставку сам Керенский. Он изъявил согласие передать власть генералу
Корнилову на правах военного диктатора. Будет сформирован новый кабинет. От
имени Керенского с таким предложением приезжали в Ставку управляющий
военным министерством Савинков и Львов. Генерал Корнилов дал свое согласие.
Полковник посмотрел на часы, словно бы удостоверяясь, не истекли ли
пять минут.
Антону были видны в окно тесно обступившие вагон солдаты-конвойные в
косматых бараньих шапках.
Никто не отказался.
- Главкомитет высоко оценивает ваш патриотический порыв, -
торжественно проговорил полковник. - Довожу до вашего сведения, что по
ходатайству Главкомитета каждому из вас по выполнении задания будет
досрочно присвоено очередное воинское звание. - Обернулся к своим
сопровождающим: - Капитан Роженко, объясните последующее.
Под лампу вступил сухощавый, стриженный под ежик мужчина:
- Утром каждый из вас взамен этого предписания получит новое, а также
суточными сто пятьдесят рублей. Выедете немедленно, специальным эшелоном.
По прибытии в Петроград явитесь не в штаб округа и не к комен~ данту, а по
следующим адресам - прошу, господа офицеры, не записывать, а запомнить:
Сергиевская, 46, - генерал Федоров; Фурштадтская, 28, - полковник Сидорин
или хорунжий Кравченко; Фонтанка, 22, - полковник Дюсиметьер. Повторяю...
Антон напряг все внимание.
- К первому являются те, у кого фамилии от "а" до "з", ко второму - от
"и" до "п", к третьему остальные, до конца алфавита.
- Безусловно, все, о чем здесь говорилось, держать в абсолютной тайне,
- заключил Новосильцов. - Мы долж~ ны ошарашить большевиков неожиданным
ударом. Желаю хорошего отдыха до утра, господа!
Поднес к глазам листок, который отложил ранее:
- Поручик Путко!
- Здесь! - отозвался, весь напрягаясь, Антон.
- Вас прошу следовать за мной.
Антон посмотрел в окно. Ему показалось, что шеренга конвоиров стала
еще плотней. Капитан Роженко сопроводил его до штабной машины, а
Новосильцов и третий офицер завершили обход вагонов.
"Дать ему под дых и скрыться?.. Смысл?.. Сообщить нашим адреса и новые
сведения нужно во что бы то ни стало. Но добраться на попутных поездах
раньше "испытателей" не успею... Да и вокруг города, и на всех дорогах -
заслоны..." Он решил открыто рисковать только в самом крайнем случае.
У автомобиля их поджидали еще двое офицеров. Настроение у всех
благодушное. "Нет, не раскрыли... Тут что-то иное..." Вскоре вернулись
полковник со своим сопровождающим и с ними еще двое. Через несколько минут
машина остановилась перед губернаторским дворцом.
Новосильцов плотно притворил дверь своего кабинета.
- На вас, господа, как на наиболее проверенных и надежных, возложена
особая миссия... Соответственно вы будете и особо отмечены: и чином и
наградой.
Кабинет был освещен ярко, разноцветные блики щедро рассыпались по
выпуклостям головы полковника. Но выражение глаз, глубоко утонувших под
надбровными дугами, Антон уловить все равно не смог.
- По прибытии в Петроград вам надлежит, переодевшись в солдатское или
рабочее обмундирование, побудить чернь на заводах и в казармах столичного
гарнизона к уличным выступлениям и организовать беспорядки. Непременно с
кровью. - В слове "кровь" звук "р" прозвучал раскатисто. - Явитесь вы не по
указанным адресам, а в гостиницу "Астория". Второй этаж, все номера левого
крыла: от девятнадцатого по тридцать пятый. Выезжаете сегодня рейсовым
курьерским.
- Почему именно нам оказана такая честь? - не удержался Антон.
- На каждого из вас мы располагаем рекомендациями от особо доверенных
лиц, - ответил полковник.
"Вот как далеко простираются ваши заботы, милый Павел Николаевич!.. -
усмехнулся про себя Путко. - Ну что ж, профессор, вы и вправду обхаживали
меня не зря..."
До отхода курьерского у него еще оставалось немного времени. Надо было
во что бы то ни стало повидать Петра. Антон поспешил в казармы
Георгиевского полка.
На плацу солдаты упражнялись в метании деревянных болванок-гранат. В
большинстве это были бородачи среднего, за сорок, возраста - умелые и
степенные, без новобранческой резвости. Приветствовали с достоинством,
выставляя грудь в медалях и крестах. Наконец Путко увидел своего
фейерверкера. Кастрюлин был в поту.
- Ну, скажу, удружили - отдали под барабан! - он тяжело перевел дух. -
Тут служи - не тужи!
- Иди прямо, гляди браво! - рассмеялся Антон. - Ничего, выдюжишь, это
еще семечки! - Но шутить было некогда, да и настроение не то. Отвлек Петра
в сторону, пересказал все, что узнал за минувшие ночь и утро. - Вот такая
каша заваривается, товарищ Петр, успевай расхлебывать. Я предупрежу наших в
Питере. А у тебя задача посложней. На пополнение георгиевских кавалеров
затребовали не зря - хотят наверняка использовать как ударную силу. Отвести
удар - вот твоя партийная задача.
Он положил руку на плечо Петра, посмотрел ему в лицо:
- Ты ни за что не должен допустить, чтобы полк выступил против
революции. Как ты это сделаешь - не знаю. Но должен сделать.
Почувствовал, как затвердели под его пальцами мускулы на плече
товарища.
- Как сделать? - повторил Антон. - Прикинь, на кого сможешь опереться,
- не все тут служаки. Продумай, что должен будешь сказать, когда придет
час, - в голосе его была тревога, и он не скрывал ее. - Теперь учить мне
тебя нечего. Ты настоящий большевик. Ну, давай руку!.. Солдатам положено
умирать в поле, а не в яме.
Через час поезд уже вез его на север, в столицу. Офицерам-провокаторам
были предоставлены места в разных вагонах в первом классе. Попутчиком
Антона оказался чернобородый, с обритой головой мужчина средних лет. Он то
молча, нахохлившись, забивался в угол, то вскакивал, всплескивая руками и
бормоча: "О господи, господи, грехи наши тяжкие!..", то вдруг начинал
напевать, притоптывая штиблетами.
Попутчик показался Антону весьма странным. К тому же у Путко хватало
своих дум, поэтому в общение с чернобородым незнакомцем он не вступал.

2

Завойко заехал в гостиницу "Днепр", где остановился Львов, уже через
час после возвращения из Новочеркасска в Могилев. Корнилов сразу же передал
ему суть вчерашней беседы с визитером Керенского. Теперь ординарец
пригласил Владимира Николаевича вместе отобедать. Был он оживлен,
розовощек, возбужден до крайности.
В ресторане за столом положил перед собой лист:
- Давайте прикинем состав будущего правительства. Львов оторопел.
Завойко же с такой легкостью, как будто подбирать министров для него было
так же привычно, как блюда меню, начал выписывать на листе в столбик:
- Лавр Георгиевич, безусловно, во главе. Керенского можно пока
оставить товарищем премьер-министра... Портфели военного и морского?.. На
выбор имеются четверо претендентов: Савинков, Лукомский, Алексеев и адмирал
Колчак... Внутренние дела отдадим Филоненко... Торговлю и промышленность
отдадим Москве, скажем Третьякову. Что дадим Милюкову?.. Может быть,
земледелие? А финансы? Лучше, чем Родзянко, не найти. Да откажется он,
шельма: любит быть в сторонке... Боюсь, придется мне...
В списке появился и министр по делам вероисповеданий. Но Завойко
вписал неожиданно для Владимира Николаевича не его фамилию, а некоего
Карташева. Львов обиженно заметил:
- Многие лица совершенно неизвестны. Перед составлением кабинета
следовало бы пригласить в Ставку видных общественных деятелей и
посоветоваться с ними.
- Так вот вам перо и бумага, - тут же предложил ординарец. - От имени
верховного главнокомандующего можете написать кому угодно.
Львов тут же и написал. Своему брату Николаю Николаевичу, председателю
"Всероссийского союза земельных собственников", жившему в Москве: "Генерал
Корнилов просит приехать в Ставку выдающихся лидеров партий и общественных
деятелей, в особенности Родзянко, немедленно. Предмет обсуждения:
составление кабинета. Чрезвычайно важно поспешить откликнуться на его
призыв. Телеграфируй число приезжающих и время приезда..."
Завойко следил за его пером. Досказал:
- "По адресу Ставки, князю Голицыну". Подпишите. Ординарец главковерха
оказался настолько любезен, что даже проводил гостя к курьерскому. По
дороге Львов отважился спросить:
- Для чего вы оставляете Керенского в кабинете, когда все тут так его
ненавидят? Да еще даете пост товарища премьера...
- Керенский - как громоотвод для левых. Надо для успокоения солдат.
Дней на десять.
- А потом?
- Лишь бы он приехал сюда, - отозвался ординарец, и Владимир
Николаевич уловил в его голосе нечто двусмысленное.
- Главковерх обещал: если Александр приедет, его жизнь будет в
безопасности.
- А как он сможет это сделать?
- Но Корнилов так мне и сказал!
- Мало ли что сказал? Разве Лавр Георгиевич может поручиться за всякий
шаг Керенского? Выйдет он, скажем, из дому, а тут его и...
- Вы хотите сказать!.. Кто же осмелится?
- Да хоть тот же самый Савинков, почем я знаю?
- Ах, боже мой! - перекрестился "ближайший друг Александра". - Но ведь
это же ужасно! Господь нам завещал...
- Ничего ужасного, - успокоил Завойко. - Его смерть, пожалуй, была бы
даже необходима - как вытяжка возбужденному чувству офицерства.
- Так для чего же Корнилов вызывает его в Ставку? - воскликнул
нечаянный эмиссар.
- Может быть, Лавр Георгиевич и захочет его спасти, да не сможет, -
спокойно разъяснил ординарец. И перед тем как помочь гостю забраться на
ступеньки вагона, повторил: - Итак, не забудьте, что от Керенского
требуется следующее: объявление Петрограда на военном положении; передача
всей военной и гражданской власти в руки верховного главнокомандующего
генерала Корнилова; отставка всех министров, а также чтобы он сам и