Страница:
— Ну, это понятно. Культура в таких условиях, естественно, обречена на застой, — сказал Марк, — но ведь самые способные и находчивые из людей всегда стараются найти способ...
Гилмор не дал ему договорить:
— Самые способные и находчивые у нас до смерти запуганы! И это неудивительно. Немало смельчаков революционеров пытаются устроить, скажем, подпольные типографии в амбарах и на заброшенных верфях, но подавляющее большинство этих героев очень быстро попадают в руки малакасийских шпионов, а потом и на плаху, прежде чем их верные последователи успевают принять вызов и продолжить начатое ими дело. В культуре Элдарна насчитывается семь крупных периодов, более двадцати исторических эпох, что составляет тысячи и тысячи двоелуний, но я не могу даже с достаточной уверенностью сказать тебе, какое двоелуние у нас «сейчас на дворе». При таком правлении, Марк, в культуре не просто наблюдается застой. При таком правлении она умирает!
— И что же, надежды нет?
— Теперь она появилась, друг мой.
Поскольку Гилмор опять заговорил намеками, Марк решил больше ничего у него не выпытывать и переменил тему:
— Значит, ты побывал в Геттисберге?
— Побывал, но, к сожалению, очень недолго, а мне так хотелось остаться и посмотреть, чем обернется дело. — Гилмор посмотрел куда-то вверх сквозь низко нависавшие ветви деревьев и задумчиво проговорил, словно размышляя вслух: — Я был там с одним молодым человеком из штата Мэн, его звали Джед Харкнесс. Его дивизия заняла позицию на дальнем конце длинной поросшей лесом гряды, на холме, который назывался... — Он помолчал. — Нет, не могу вспомнить!
— Литтл-раунд-топ, — помог ему Марк. — Харкнесс был, должно быть, из Двадцатой армии. — Марк был просто счастлив, что можно наконец поговорить о чем-то знакомом. — Надо было тебе остаться там хотя бы до конца этого дня, Гилмор. Ты же пропустил один из поворотных моментов в нашей истории! Та дивизия из штата Мэн не только удержала свой фланг, но и — хотя кое-кто со мной, наверное, не согласится — спасла Соединенные Штаты.
— Да, мне очень жаль, что я пропустил столь важный момент, но меня в то утро срочно вызвали в Элдарн, а вскоре после этого во дворце Сандклиф случилась ужасная трагедия. И я больше никогда не бывал в Америке, но часто думал о Харкнессе и о том, как он пережил тот день. — Гилмор помолчал, потом все же спросил: — А почему это называют Гражданской войной? Мне показалось, что она как раз против граждан и направлена, хотя ведут ее военные.
— Это чисто историческое название, Гилмор, — усмехнулся Марк и, чувствуя очередной отупляющий приступ усталости, потер глаза и смахнул пот со лба. — Ох, до чего же я устал! Никогда прежде я не чувствовал себя настолько вымотанным.
— Ничего, скоро доберемся, и тогда можешь хоть весь оставшийся день проспать. — Гилмор, порывшись в седельной сумке, вытащил оттуда небольшой корешок, показавшийся Марку похожим на корень имбиря. Корень был светло-коричневый, довольно странной формы — с множеством корявых отростков. Старик отрезал от него кусочек и протянул Марку. — Вот, пожуй пока. Это придаст тебе сил и немного прояснит мысли. Вам со Стивеном это сейчас особенно необходимо.
Корень никакого особого вкуса не имел, однако Марк послушно жевал его и вскоре действительно почувствовал себя значительно лучше. Голова опять заработала, сил прибавилось, зрение стало острее. Даже боль в спине — и та заметно ослабела!
— Какое замечательное лекарство! — с энтузиазмом воскликнул он. — Как оно называется?
— Это корень фенны, — сказал Гилмор и протянул ему корешок. — Некоторые его сушат, толкут и добавляют в табак.
Марк удивленно поднял бровь:
— Ага, значит, даже и здесь время от времени раскуривают трубку мира!
Он понюхал корень и вернул его Гилмору.
— Ну, об этом я ничего не знаю, — пожал тот плечами. — Мне просто нравится порой жевать этот корень. Отлично бодрит и прибавляет сил.
— Ты мог бы наладить торговлю этими корешками и получать неплохую прибыль.
— Да, наверное, но материальная выгода меня никогда особенно не привлекала, — сказал Гилмор и тут же сменил тему: — Как твоя лошадь?
— Я ей имя придумал, — гордо заявил Марк.
— Вот как? И какое же? — Гилмору это, похоже, действительно было интересно.
— Злыдень.
В дом родителей Гарека они поехали не сразу; Гилмор настоял на том, чтобы они разбили лагерь в самом дальнем конце их земельных владений — на тот случай, если малакасийские шпионы уже засланы сюда и могут мгновенно сообщить о прибытии партизан. На обширных полях, которые Стивен с Марком заметили неподалеку, людей действительно было довольно много. Шла уборка урожая; возница объезжал на тележке поле, а сборщики отламывали початки кукурузы с высоких стеблей и бросали их в тележку. Но издали люди в зарослях кукурузы были почти не видны, и Стивен даже улыбнулся, глядя, как сотни початков как бы сами собой летят в повозку, похожие на выпрыгивающих из воды лососей, когда их косяки идут вверх по течению на нерест.
— Вам обоим прежде всего надо выспаться, — сказал им Гарек, спешиваясь и привязывая Ренну к тощему кусту кизила. — Сегодня мы переночуем здесь, а завтра еще до рассвета продолжим путь.
— Он прав, — согласился Стивен. — Ты ложись первым. А я пока покараулю.
— Почему ты?
— Я-то поспал, пока мы торчали в замке, привязанные к стене, а вот ты бодрствуешь уже почти двое суток.
Он посмотрел вслед Гареку, шедшему через поле к дому. Стебли кукурузы смыкались у него над головой, точно деревья, и вскоре он совсем скрылся из виду.
Бринн поспешно бросилась за ним вдогонку.
— Гарек! — крикнула она куда-то в заросли. — Принеси мне, пожалуйста, какие-нибудь шерстяные чулки или рейтузы. И башмаки у своей сестры попроси!
— Ладно, — донеслось из кукурузы.
— Ложитесь-ка вы оба спать, — сказал Марку и Стивену Гилмор. — Ничего с вами здесь не случится. Спите себе, сколько угодно. А на завтра у нас очень большие планы.
Марк не был уверен, что и с коня-то слезть сумеет, не говоря уж о том, чтобы защитить себя или Стивена, если на них нападут, пока они будут спать. Несмотря на преподанные ему Гилмором уроки верховой езды, сейчас он бы скорее предпочел бежать рядом с конем, держась за стремя, но только не садиться опять в седло. Чувствуя, что зад и поясницу у него буквально сводит от боли, Марк сдался.
— Ну и ладно, — сказал он Стивену, — давай тогда действительно ляжем спать. Если бы нас хотели убить, то давно бы уже убили.
— Пожалуй, — согласился Стивен, легко спрыгивая с коня. — И все же я на всякий случай немного покараулю. Хотелось бы успеть разбудить тебя, если снова этот алмор появится.
Марк без лишних слов расстелил себе одеяло под раскидистым деревом, очень похожим на бук, и через несколько секунд уже крепко спал. Стивен уселся под деревом, прислонившись к стволу, и твердо решил бодрствовать. Он сонно наблюдал за тем, как его спутники бродят по лагерю, готовят пищу, собирают топливо для костра, обихаживают лошадей, и спокойный, умиротворяющий ритм этой работы в сочетании с невероятной усталостью вскоре окончательно его убаюкал. Стивен сполз по стволу на землю и растянулся рядом с Марком под зеленым пологом густых ветвей.
Было уже темно, когда он, внезапно проснувшись, открыл глаза. И тут же обнаружил, что все тело у него болит после спанья на неровной земле да еще и в неудобной позе. Больно было даже пошевелиться, и Стивен, вместо того чтобы встать, лег поудобнее и стал смотреть, чем занимаются его новые друзья. От небольшого костра на темный полог леса ложились огромные темные тени, которые все время двигались, порой вырастая до небес, и некоторое время Стивен просто наблюдал за их фантастической игрой. Бринн аккуратно складывала у костра принесенный хворост; Гарек чинил прореху в своем кожаном заплечном мешке. Эти простые знакомые движения чудесным образом десятикратно увеличивались, проецируясь на темную стену леса; мирная деятельность людей, занятых самыми обычными делами, казалась грозной в исполнении черных, как обсидиан, сорокафутовых призраков.
Страх перед неизвестностью и тревога по поводу того, сумеют ли они когда-нибудь вернуться домой, вновь охватили Стивена; он даже глаза закрыл, чтобы не видеть того сюрреалистического представления, что разворачивалось в пляшущих языках костра на темной лесной опушке. Поерзав и отыскав более удобное положение, он вскоре вновь погрузился в благодатную дремоту.
Проснулся он, потому что Марк настойчиво тряс его за плечо. Протирая заспанные глаза, Стивен поспешно встал и присоединился к Марку. Весь их маленький лагерь гудел от возбуждения; Версен, Гарек и Бринн окружили какого-то, видимо только что прибывшего, человека. Стивену его лицо показалось знакомым — они явно встречались в Речном дворце. Гилмор сидел у костра и преспокойно курил трубку. Саллакса нигде видно не было.
— Что происходит? — тихо спросил Стивен у Марка.
— Это, по всей видимости, Мика, еще один из этих бан... хм... из здешних борцов за свободу. А второй — его зовут Джеронд — тоже должен был сюда явиться, но так до сих пор и не прибыл. — Марк опустился на колени возле своей постели и принялся тщательно скатывать одеяла. — Бринн, похоже, очень встревожена. Да и все они тоже. По-моему, они уверены, что с этим Джерондом случилось что-то совсем уж гнусное.
— А Саллакс где?
— Где-то в лесу — на страже стоит. — Марк помолчал, явно что-то обдумывая. — Странно, что Саллакс даже не потрудился никого предупредить, когда этот Мика шел через лес, так что его появление в лагере оказалось для всех полной неожиданностью.
— Может, он там уснул? — предположил Стивен.
— Не похоже на него. — Марк был явно заинтригован, и Стивен уже начал опасаться, как бы подозрительность друга не создала новых трений в его взаимоотношениях с Саллаксом, и без того натянутых до предела.
Когда же Саллакс наконец появился в лагере, то так радостно обнял Мику, словно испытал огромное облегчение. А узнав, что Джеронд так и не пришел и запаздывает по неизвестной причине, он предложил немедленно собираться и поскорее отправляться на север.
— О господи! Опять придется ехать на этом проклятом животном! — простонал Марк и тут же принялся усердно разминать ноги и спину.
Даже и теперь, устав до полусмерти и не успев как следует отдохнуть, он двигался с экономичностью и четкостью истинного атлета.
— По-моему, у тебя отличный конь, — сказал Стивен. — Чем он тебе так не нравится?
— Тем, что у него на уме одни гадости! — сердито буркнул Марк. — И поступь у него какая-то неровная; такое ощущение, будто одна нога у него дюймов на пятнадцать короче остальных.
Он принялся засовывать в скатку их со Стивеном немногочисленные пожитки.
— Пора, друзья мои, — подходя к ним, сказал Гилмор. — До рассвета уже меньше авена, а нам нужно поскорее убраться отсюда, и как можно дальше.
Марк заметил, что Бринн смотрит на него поверх горящего костра, и, поскольку отвернулась она не сразу, он попытался прочесть, что именно написано у нее на лице. Но для этого, наверное, было еще слишком темно. В одном Марк был совершенно уверен: все это время она наблюдала за ним и видела, как он засовывает свои вещички в скатку из одеяла, пока остальные торопливо собирались и уничтожали следы своей стоянки перед тем, как покинуть ферму Гарека.
Никто не проронил ни слова, пока они пробирались сквозь темную чащу. Измученная спина Марка яростно протестовала против очередного путешествия верхом; она начала ныть с той минуты, как он взобрался на спину Злыдня. Впрочем, в целях конспирации он ругался исключительно себе под нос и даже почти не жаловался. Ехали они гуськом по узкой извилистой тропе. Время от времени Марку казалось, что он слышит неподалеку шум речной воды. Две луны — на этот раз довольно далеко друг от друга — висели в предрассветном светлеющем небе, и оба американца в полном восхищении любовались их красотой. Одна из лун, поменьше, казалась более близкой, а вторая, поистине громадная и, видимо, завершавшая свой торжественный танец в небесах, выглядела более далекой.
Стивен заметил, что Гарек навьючил на свою кобылу здоровенные тюки с одеялами, одеждой, едой, а большая седельная сумка до отказа набита стрелами с разноцветным оперением. Съездив к родителям и предупредив их о грозящей опасности, он прихватил из дома немало таких вещей, которые показались ему необходимыми в длительном путешествии. И, видя тяжело нагруженную Ренну, Стивен понял, что путешествие во дворец Велстар может сильно затянуться.
Как только взошло солнце, Гарек достал стрелу из колчана, висевшего у него за спиной, и вложил ее в лук, который постоянно лежал у него на коленях, чтобы можно было выстрелить в любое мгновение. Стивен, теперь доверявший Гареку почти так же, как Гилмору, даже встревожился: неужели за ними тенью следуют малакасийцы?
И тут Гарек выстрелил. Из кустов прямо на тропу вывалился толстый кролик.
— Отлично, Гарек! Вот нам и завтрак! — воскликнул Гилмор. — Я бы также не возражал и против жареного тетерева или куропатки. А может, тебе и ганзель удастся подстрелить. Такого славненького толстенького самца с мягкой вкусной грудкой.
— Я подумаю, что можно для тебя сделать, — весело откликнулся Гарек, спрыгивая с коня и подбирая убитого зверька. — Кто еще хочет сделать заказ?
— Пяток оладий с беконом и кружку черного кофе, — тут же заявил Марк, но по-английски, ибо оказался не в силах найти в ронском языке эквиваленты слов «оладьи» и «кофе».
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Марк, — усмехнулся Гарек, — но как только увидишь этих зверей, скажи мне, и я их с удовольствием тут же подстрелю.
— Господи, вот было бы здорово! Жаль только, что этих «зверей» ты подстрелить не сможешь. Но все равно спасибо на добром слове. Правда, спасибо! — И Марк, стараясь отвлечься от мыслей о кофе, спросил: — А долго нам до этого дворца Велстар ехать?
Гилмор обернулся и внимательно на него посмотрел.
— Это сложный вопрос, — сказал он чуть погодя. — Собственно, путь туда вряд ли займет больше одного двоелуния, но я понятия не имею, сколько времени нам потребуется, чтобы войти во дворец.
— Но ведь двоелуние — это целых шестьдесят дней! — взорвался Марк. — Ну что ж, надеюсь, начальство у меня в школе согласится выслушать мой увлекательный рассказ об этих приключениях — особенно о том, как на меня напал некий демон, высасывающий жизненные силы. Они, возможно, даже не выгонят меня сразу, а позволят доработать до конца года и с пониманием отнесутся к тому, что я пропустил всю вторую четверть, никого не предупредив хотя бы по телефону и не оставив никакого плана занятий.
— Меня тоже уволят, — сказал Стивен, ни к кому не обращаясь. — Да и Ханне вряд ли эта история покажется достаточно занимательной и смешной. Вот что хуже всего. Мне так ее не хватает!
А Марк тем временем все продолжал терзать вопросами Гилмора.
— Почему ты думаешь, что попасть в этот дворец будет так уж трудно?
Даже Саллакс обернулся, чтобы послушать, что ответит Гилмор на этот вопрос.
— Вся территория Малакасии находится под контролем армии, причем самой большой армии в Элдарне. Каждый день ее прочесывают бесчисленные патрули. Сам же Нерак — в обличье короля Малагона — перед своим народом появляется редко. Он правит страной сам, не нуждаясь в советниках, а своих генералов и адмиралов созывает только в том случае, когда придумает какую-нибудь новую жестокость, которую можно было бы применить к жителям оккупированных территорий.
Мало кто способен оказать ему сопротивление, ибо убивает он без предупреждения и без колебаний. Когда Нераку надоест тело Малагона, он позволит ему умереть, а сам завладеет телом очередного члена семейства Уитвордов — телом Веллан, дочери Малагона. Такое уже не раз случалось за последнюю тысячу двоелуний. Но до сих пор никому еще не удавалось проникнуть даже в окрестности дворца Велстар.
— Почему же ты сам ни разу не попробовал сделать это? — спросил Стивен.
— А потому, друг мой, что я ждал кого-нибудь из вашего мира, чтобы отыскать дальний портал и вернуть ключ Лессека. — Гилмор выколотил трубку о каблук башмака и продолжил: — Если бы ключ Лессека был у нас, нам незачем было бы совершать это путешествие во дворец Велстар. Можно было бы просто отправиться в Горек, в замок Сандклиф, и попытаться задействовать волшебный стол Лессека, которым он с незапамятных времен пользовался для связи между мирами. Это ведь Лессек открыл ту щель во вселенной, то крошечное окошко между мирами. И через него осуществлял управление дальними порталами. И к сожалению, именно через эту щель к нам проникло то зло, которое вскоре завладело душой молодого сенатора с острова Ларион, которого звали Нерак.
Гилмор тяжело вздохнул, помолчал и снова заговорил:
— Я думаю, Нерак сам во всем виноват. Он страстно жаждал власти и получил ее больше, чем смог удержать, и однажды ночью эти мечты о власти полностью поглотили его — поглотили буквально.
— Власти над кем? — спросил Стивен.
— Над чем, — поправил его Гилмор. — Более всего он жаждал власти над магией, мечтая обладать такими познаниями, которые позволят ему управлять и пользоваться всеми формами магии. Упорство, с которым Нерак стремился к этой цели, сделало его безумцем... Впрочем, семена этого безумия, скорее всего, с самого начала прорастали в его душе, однако никто этого тогда не заметил и не оставил каких-либо сведений на сей счет.
Нерак внимательно изучал труды и дневники Лессека, строя грандиозный план пленения той силы, которую некогда высвободил Лессек, открыв путь в ваш мир. Однако Нерак оказался не готов к управлению этой невообразимой силой. Ее истинного могущества даже Лессек не мог себе представить; возможно, это была сама сущность зла. И один из самых незначительных слуг этого зла был отправлен в наш мир, чтобы раз и навсегда решить вопрос с Нераком и его жаждой власти. И этот незначительный слуга зла оказался настолько силен, что никто в Элдарне не сумел одержать над ним победу, хотя с тех пор минуло уже девятьсот восемьдесят двоелуний.
— Слуга сущностизла? — с сомнением переспросил Гарек. — Как такое возможно? Ведь зло — это не существо, не человек, не...
— Ах, Гарек, это и есть самый сложный вопрос! — Старик помолчал, собираясь с мыслями. — По-моему, отчасти можно объяснить это, постоянно помня о любой своей встрече с любым воплощением зла. Например, с теми, кто убил в Речном дворце Намонта вместо того, чтобы просто взять его в плен. Что-товедь заставило их поступить именно так во имя зла! Порой во имя зла действует целая комбинация составляющих, и мы тогда не можем с уверенностью сказать, истинный мы путь избрали или лживый, ибо, добиваясь истины, мы неизбежно соприкасаемся со злом. Не существует универсальной, стабильной и очевидной истины. Существует лишь определенная форма восприятия действительности теми, кто и сам по себе является непредсказуемым сочетанием свойств и качеств, вместилищем самых различных традиций, культурного опыта и так далее. То же самое и с восприятием зла. Зло может проявлять себя в определенном сочетании мыслей, неоправдавшихся надежд, мрачных намерений, забытых привязанностей — в миллионе различных вещей, каждая из которых, соединившись с другими, весьма существенным образом изменяет поведение человека. Мы никогда не видим самого зла; зло в основном проявляется в поведении людей и нашем восприятии этого поведения.
— Когда мы видим солдата, бездумно размахивающего мечом направо и налево, — задумчиво предположил Гарек.
— Да, или когда у нас на глазах родители бьют своего ребенка, вор убивает несчастную старушку и так далее. Все это проявлениязла, хотя сами по себе эти действия еще не есть зло. В том-то и заключается главная для нас проблема: зло как токовое действительно существует; его не раз ловили в ловушку и пытались держать взаперти с тех пор, как существует мир. Однако ему время от времени все же удавалось высвободиться или же дать поручение кому-то из своих слуг или учеников и послать их в наш мир или в мир Марка и Стивена. И эти его слуги очень малы. Точнее, это всего лишь наши представления о зле, однако они способны создать в нашей жизни невероятный хаос. И в истории нет ни одного свидетельства того, что кому-либо удалось поймать в ловушку или изгнать из нашего мира хотя бы одного из этих крошечных слуг зла.
Именно такой слуга зла и управляет Нераком — то есть тем, кто ныне скрывается в обличье Малагона. И естественно, его основная цель — открыть путь злу, которое тогда сможет беспрепятственно покинуть свою темницу в пространственной складке и обрести полную свободу.
— А что такое «пространственная складка»? — спросила Бринн, искоса глянув на Марка и проверяя, заинтересовала ли его история, рассказанная Гилмором, так же сильно, как и ее.
— Это как бы некое свободное пространство между мирами — ведомым и неведомым. Физически эту складку воспринять невозможно, а потому она и воспринимается как нечто нереальное. Там не существует ничего, кроме зла, ибо создателям нашей Вселенной в исходный момент не удалось избежать его возникновения. Сперва это была всего лишь некая недобрая мысль, вспышка гнева или отчаяния, имевшая, казалось бы, не больше значения, чем муравей на склоне горы, однако же она возникла и породила зло. И каждая следующая недобрая мысль, каждый сердитый жест — причем чаще всего эти мысли и жесты создателей Вселенной были направлены как раз против зла — делали зло все более могущественным. Стивен и Марк прошли через эту пространственную складку, случайно войдя в дальний портал и оказавшись в Роне...
Не договорив, Гилмор вдруг умолк и задумался. Потом лицо его прояснилось, и он закончил прерванную мысль:
— Точнее, они прошли не через саму складку, а через некое окнов ней. И это окно в ткани мироздания сумел найти Лессек. Да, он нашел его и научился им пользоваться. Обнаружив этот проход, Лессек и создал свои порталы. Но именно они вскоре послужили Нераку для того, чтобы пропустить в Элдарн слугу зла — точнее, крошечную частичку его сущности, — и этот слуга мгновенно обрел влияние над нашим миром, превратившись во множество человеческих мыслей и идей, которые мы с вами считаем обычно черными, злыми. Все это очень не похожие друг на друга мысли и представления, ибо один считает злом, скажем, убийство человека, а для другого страшное зло уже просто солгать своему другу. Как видите, этот слуга зла может существовать где угодно, внутри любого существа, способного понимать, что значит — быть злым. По какой-то причине этот слуга, это воплощение сущности зла, избрал своей жертвой королевскую семью Малакасии. И я не уверен, что знаю, почему так произошло.
Стивен судорожно сглотнул и решился наконец задать тот вопрос, который все хотели, но боялись задать:
— А что случится, если одному из слуг зла удастся все же выпустить на волю своего хозяина, заключенного пока что в эту пространственную складку? Эту самую сущность зла или идею, возникшую по недосмотру богов, — как эту штуку ни называй... Что, если это зло вырвется на свободу?
— Тогда на свете не останется ничего живого, — спокойно ответил Гилмор. — Возможно, будет уничтожена даже сама материя. И на все это потребуется всего лишь мгновение. Все мы исчезнем, и самые ужасные и невероятные из наших снов и представлений станут реальностью, а потом и они тоже исчезнут столь же быстро и безвозвратно, как и мы сами.
— И сколь же возможна или близка победа этого зла? — спросил Версен.
— То, что ведомо Нераку, ведомо и его хозяину. А он знает, что вся мудрость и все знания, когда-либо принадлежавшие Сенату Лариона, сосредоточены в магическом рисунке на рабочем столе Лессека. Но без ключа Лессека к ним доступа нет — волшебный столик не откроет свою тайну даже для сенатора Лариона, обладающего не меньшей магической силой, чем сам Нерак.
Гилмор умолк. Потом снова набил трубку ароматным фалканским табаком, раскурил ее и лишь после этого заговорил снова:
— Обладая этим ключом, Нерак, возможно, сумеет определить, какова была исходная стратегия Лессека, и расширить складку настолько, чтобы его хозяин обрел полную свободу.
— А я думал, что этот ключ уже и так у Малагона — то есть у Нерака. — Марк смутился, но все же договорил: — А иначе, зачем же нам идти во дворец Велстар? — Он быстро глянул на Бринн, но девушка тут же потупилась и покраснела: он уже дважды за это утро поймал ее на том, что она не сводит с него глаз. Марк не стал ее мучить и снова повернулся к Гилмору. — А если все же этот ключ вот уже девятьсот восемьдесят двоелуний находится у Нерака, то почему же он до сих пор не отправился в замок Сандклиф и не воспользовался тем волшебным столом, чтобы выпустить зло на волю? Он что же, сам не может этого сделать?
Гилмор не дал ему договорить:
— Самые способные и находчивые у нас до смерти запуганы! И это неудивительно. Немало смельчаков революционеров пытаются устроить, скажем, подпольные типографии в амбарах и на заброшенных верфях, но подавляющее большинство этих героев очень быстро попадают в руки малакасийских шпионов, а потом и на плаху, прежде чем их верные последователи успевают принять вызов и продолжить начатое ими дело. В культуре Элдарна насчитывается семь крупных периодов, более двадцати исторических эпох, что составляет тысячи и тысячи двоелуний, но я не могу даже с достаточной уверенностью сказать тебе, какое двоелуние у нас «сейчас на дворе». При таком правлении, Марк, в культуре не просто наблюдается застой. При таком правлении она умирает!
— И что же, надежды нет?
— Теперь она появилась, друг мой.
Поскольку Гилмор опять заговорил намеками, Марк решил больше ничего у него не выпытывать и переменил тему:
— Значит, ты побывал в Геттисберге?
— Побывал, но, к сожалению, очень недолго, а мне так хотелось остаться и посмотреть, чем обернется дело. — Гилмор посмотрел куда-то вверх сквозь низко нависавшие ветви деревьев и задумчиво проговорил, словно размышляя вслух: — Я был там с одним молодым человеком из штата Мэн, его звали Джед Харкнесс. Его дивизия заняла позицию на дальнем конце длинной поросшей лесом гряды, на холме, который назывался... — Он помолчал. — Нет, не могу вспомнить!
— Литтл-раунд-топ, — помог ему Марк. — Харкнесс был, должно быть, из Двадцатой армии. — Марк был просто счастлив, что можно наконец поговорить о чем-то знакомом. — Надо было тебе остаться там хотя бы до конца этого дня, Гилмор. Ты же пропустил один из поворотных моментов в нашей истории! Та дивизия из штата Мэн не только удержала свой фланг, но и — хотя кое-кто со мной, наверное, не согласится — спасла Соединенные Штаты.
— Да, мне очень жаль, что я пропустил столь важный момент, но меня в то утро срочно вызвали в Элдарн, а вскоре после этого во дворце Сандклиф случилась ужасная трагедия. И я больше никогда не бывал в Америке, но часто думал о Харкнессе и о том, как он пережил тот день. — Гилмор помолчал, потом все же спросил: — А почему это называют Гражданской войной? Мне показалось, что она как раз против граждан и направлена, хотя ведут ее военные.
— Это чисто историческое название, Гилмор, — усмехнулся Марк и, чувствуя очередной отупляющий приступ усталости, потер глаза и смахнул пот со лба. — Ох, до чего же я устал! Никогда прежде я не чувствовал себя настолько вымотанным.
— Ничего, скоро доберемся, и тогда можешь хоть весь оставшийся день проспать. — Гилмор, порывшись в седельной сумке, вытащил оттуда небольшой корешок, показавшийся Марку похожим на корень имбиря. Корень был светло-коричневый, довольно странной формы — с множеством корявых отростков. Старик отрезал от него кусочек и протянул Марку. — Вот, пожуй пока. Это придаст тебе сил и немного прояснит мысли. Вам со Стивеном это сейчас особенно необходимо.
Корень никакого особого вкуса не имел, однако Марк послушно жевал его и вскоре действительно почувствовал себя значительно лучше. Голова опять заработала, сил прибавилось, зрение стало острее. Даже боль в спине — и та заметно ослабела!
— Какое замечательное лекарство! — с энтузиазмом воскликнул он. — Как оно называется?
— Это корень фенны, — сказал Гилмор и протянул ему корешок. — Некоторые его сушат, толкут и добавляют в табак.
Марк удивленно поднял бровь:
— Ага, значит, даже и здесь время от времени раскуривают трубку мира!
Он понюхал корень и вернул его Гилмору.
— Ну, об этом я ничего не знаю, — пожал тот плечами. — Мне просто нравится порой жевать этот корень. Отлично бодрит и прибавляет сил.
— Ты мог бы наладить торговлю этими корешками и получать неплохую прибыль.
— Да, наверное, но материальная выгода меня никогда особенно не привлекала, — сказал Гилмор и тут же сменил тему: — Как твоя лошадь?
— Я ей имя придумал, — гордо заявил Марк.
— Вот как? И какое же? — Гилмору это, похоже, действительно было интересно.
— Злыдень.
* * *
В дом родителей Гарека они поехали не сразу; Гилмор настоял на том, чтобы они разбили лагерь в самом дальнем конце их земельных владений — на тот случай, если малакасийские шпионы уже засланы сюда и могут мгновенно сообщить о прибытии партизан. На обширных полях, которые Стивен с Марком заметили неподалеку, людей действительно было довольно много. Шла уборка урожая; возница объезжал на тележке поле, а сборщики отламывали початки кукурузы с высоких стеблей и бросали их в тележку. Но издали люди в зарослях кукурузы были почти не видны, и Стивен даже улыбнулся, глядя, как сотни початков как бы сами собой летят в повозку, похожие на выпрыгивающих из воды лососей, когда их косяки идут вверх по течению на нерест.
— Вам обоим прежде всего надо выспаться, — сказал им Гарек, спешиваясь и привязывая Ренну к тощему кусту кизила. — Сегодня мы переночуем здесь, а завтра еще до рассвета продолжим путь.
— Он прав, — согласился Стивен. — Ты ложись первым. А я пока покараулю.
— Почему ты?
— Я-то поспал, пока мы торчали в замке, привязанные к стене, а вот ты бодрствуешь уже почти двое суток.
Он посмотрел вслед Гареку, шедшему через поле к дому. Стебли кукурузы смыкались у него над головой, точно деревья, и вскоре он совсем скрылся из виду.
Бринн поспешно бросилась за ним вдогонку.
— Гарек! — крикнула она куда-то в заросли. — Принеси мне, пожалуйста, какие-нибудь шерстяные чулки или рейтузы. И башмаки у своей сестры попроси!
— Ладно, — донеслось из кукурузы.
— Ложитесь-ка вы оба спать, — сказал Марку и Стивену Гилмор. — Ничего с вами здесь не случится. Спите себе, сколько угодно. А на завтра у нас очень большие планы.
Марк не был уверен, что и с коня-то слезть сумеет, не говоря уж о том, чтобы защитить себя или Стивена, если на них нападут, пока они будут спать. Несмотря на преподанные ему Гилмором уроки верховой езды, сейчас он бы скорее предпочел бежать рядом с конем, держась за стремя, но только не садиться опять в седло. Чувствуя, что зад и поясницу у него буквально сводит от боли, Марк сдался.
— Ну и ладно, — сказал он Стивену, — давай тогда действительно ляжем спать. Если бы нас хотели убить, то давно бы уже убили.
— Пожалуй, — согласился Стивен, легко спрыгивая с коня. — И все же я на всякий случай немного покараулю. Хотелось бы успеть разбудить тебя, если снова этот алмор появится.
Марк без лишних слов расстелил себе одеяло под раскидистым деревом, очень похожим на бук, и через несколько секунд уже крепко спал. Стивен уселся под деревом, прислонившись к стволу, и твердо решил бодрствовать. Он сонно наблюдал за тем, как его спутники бродят по лагерю, готовят пищу, собирают топливо для костра, обихаживают лошадей, и спокойный, умиротворяющий ритм этой работы в сочетании с невероятной усталостью вскоре окончательно его убаюкал. Стивен сполз по стволу на землю и растянулся рядом с Марком под зеленым пологом густых ветвей.
* * *
Было уже темно, когда он, внезапно проснувшись, открыл глаза. И тут же обнаружил, что все тело у него болит после спанья на неровной земле да еще и в неудобной позе. Больно было даже пошевелиться, и Стивен, вместо того чтобы встать, лег поудобнее и стал смотреть, чем занимаются его новые друзья. От небольшого костра на темный полог леса ложились огромные темные тени, которые все время двигались, порой вырастая до небес, и некоторое время Стивен просто наблюдал за их фантастической игрой. Бринн аккуратно складывала у костра принесенный хворост; Гарек чинил прореху в своем кожаном заплечном мешке. Эти простые знакомые движения чудесным образом десятикратно увеличивались, проецируясь на темную стену леса; мирная деятельность людей, занятых самыми обычными делами, казалась грозной в исполнении черных, как обсидиан, сорокафутовых призраков.
Страх перед неизвестностью и тревога по поводу того, сумеют ли они когда-нибудь вернуться домой, вновь охватили Стивена; он даже глаза закрыл, чтобы не видеть того сюрреалистического представления, что разворачивалось в пляшущих языках костра на темной лесной опушке. Поерзав и отыскав более удобное положение, он вскоре вновь погрузился в благодатную дремоту.
Проснулся он, потому что Марк настойчиво тряс его за плечо. Протирая заспанные глаза, Стивен поспешно встал и присоединился к Марку. Весь их маленький лагерь гудел от возбуждения; Версен, Гарек и Бринн окружили какого-то, видимо только что прибывшего, человека. Стивену его лицо показалось знакомым — они явно встречались в Речном дворце. Гилмор сидел у костра и преспокойно курил трубку. Саллакса нигде видно не было.
— Что происходит? — тихо спросил Стивен у Марка.
— Это, по всей видимости, Мика, еще один из этих бан... хм... из здешних борцов за свободу. А второй — его зовут Джеронд — тоже должен был сюда явиться, но так до сих пор и не прибыл. — Марк опустился на колени возле своей постели и принялся тщательно скатывать одеяла. — Бринн, похоже, очень встревожена. Да и все они тоже. По-моему, они уверены, что с этим Джерондом случилось что-то совсем уж гнусное.
— А Саллакс где?
— Где-то в лесу — на страже стоит. — Марк помолчал, явно что-то обдумывая. — Странно, что Саллакс даже не потрудился никого предупредить, когда этот Мика шел через лес, так что его появление в лагере оказалось для всех полной неожиданностью.
— Может, он там уснул? — предположил Стивен.
— Не похоже на него. — Марк был явно заинтригован, и Стивен уже начал опасаться, как бы подозрительность друга не создала новых трений в его взаимоотношениях с Саллаксом, и без того натянутых до предела.
Когда же Саллакс наконец появился в лагере, то так радостно обнял Мику, словно испытал огромное облегчение. А узнав, что Джеронд так и не пришел и запаздывает по неизвестной причине, он предложил немедленно собираться и поскорее отправляться на север.
— О господи! Опять придется ехать на этом проклятом животном! — простонал Марк и тут же принялся усердно разминать ноги и спину.
Даже и теперь, устав до полусмерти и не успев как следует отдохнуть, он двигался с экономичностью и четкостью истинного атлета.
— По-моему, у тебя отличный конь, — сказал Стивен. — Чем он тебе так не нравится?
— Тем, что у него на уме одни гадости! — сердито буркнул Марк. — И поступь у него какая-то неровная; такое ощущение, будто одна нога у него дюймов на пятнадцать короче остальных.
Он принялся засовывать в скатку их со Стивеном немногочисленные пожитки.
— Пора, друзья мои, — подходя к ним, сказал Гилмор. — До рассвета уже меньше авена, а нам нужно поскорее убраться отсюда, и как можно дальше.
Марк заметил, что Бринн смотрит на него поверх горящего костра, и, поскольку отвернулась она не сразу, он попытался прочесть, что именно написано у нее на лице. Но для этого, наверное, было еще слишком темно. В одном Марк был совершенно уверен: все это время она наблюдала за ним и видела, как он засовывает свои вещички в скатку из одеяла, пока остальные торопливо собирались и уничтожали следы своей стоянки перед тем, как покинуть ферму Гарека.
Никто не проронил ни слова, пока они пробирались сквозь темную чащу. Измученная спина Марка яростно протестовала против очередного путешествия верхом; она начала ныть с той минуты, как он взобрался на спину Злыдня. Впрочем, в целях конспирации он ругался исключительно себе под нос и даже почти не жаловался. Ехали они гуськом по узкой извилистой тропе. Время от времени Марку казалось, что он слышит неподалеку шум речной воды. Две луны — на этот раз довольно далеко друг от друга — висели в предрассветном светлеющем небе, и оба американца в полном восхищении любовались их красотой. Одна из лун, поменьше, казалась более близкой, а вторая, поистине громадная и, видимо, завершавшая свой торжественный танец в небесах, выглядела более далекой.
Стивен заметил, что Гарек навьючил на свою кобылу здоровенные тюки с одеялами, одеждой, едой, а большая седельная сумка до отказа набита стрелами с разноцветным оперением. Съездив к родителям и предупредив их о грозящей опасности, он прихватил из дома немало таких вещей, которые показались ему необходимыми в длительном путешествии. И, видя тяжело нагруженную Ренну, Стивен понял, что путешествие во дворец Велстар может сильно затянуться.
Как только взошло солнце, Гарек достал стрелу из колчана, висевшего у него за спиной, и вложил ее в лук, который постоянно лежал у него на коленях, чтобы можно было выстрелить в любое мгновение. Стивен, теперь доверявший Гареку почти так же, как Гилмору, даже встревожился: неужели за ними тенью следуют малакасийцы?
И тут Гарек выстрелил. Из кустов прямо на тропу вывалился толстый кролик.
— Отлично, Гарек! Вот нам и завтрак! — воскликнул Гилмор. — Я бы также не возражал и против жареного тетерева или куропатки. А может, тебе и ганзель удастся подстрелить. Такого славненького толстенького самца с мягкой вкусной грудкой.
— Я подумаю, что можно для тебя сделать, — весело откликнулся Гарек, спрыгивая с коня и подбирая убитого зверька. — Кто еще хочет сделать заказ?
— Пяток оладий с беконом и кружку черного кофе, — тут же заявил Марк, но по-английски, ибо оказался не в силах найти в ронском языке эквиваленты слов «оладьи» и «кофе».
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Марк, — усмехнулся Гарек, — но как только увидишь этих зверей, скажи мне, и я их с удовольствием тут же подстрелю.
— Господи, вот было бы здорово! Жаль только, что этих «зверей» ты подстрелить не сможешь. Но все равно спасибо на добром слове. Правда, спасибо! — И Марк, стараясь отвлечься от мыслей о кофе, спросил: — А долго нам до этого дворца Велстар ехать?
Гилмор обернулся и внимательно на него посмотрел.
— Это сложный вопрос, — сказал он чуть погодя. — Собственно, путь туда вряд ли займет больше одного двоелуния, но я понятия не имею, сколько времени нам потребуется, чтобы войти во дворец.
— Но ведь двоелуние — это целых шестьдесят дней! — взорвался Марк. — Ну что ж, надеюсь, начальство у меня в школе согласится выслушать мой увлекательный рассказ об этих приключениях — особенно о том, как на меня напал некий демон, высасывающий жизненные силы. Они, возможно, даже не выгонят меня сразу, а позволят доработать до конца года и с пониманием отнесутся к тому, что я пропустил всю вторую четверть, никого не предупредив хотя бы по телефону и не оставив никакого плана занятий.
— Меня тоже уволят, — сказал Стивен, ни к кому не обращаясь. — Да и Ханне вряд ли эта история покажется достаточно занимательной и смешной. Вот что хуже всего. Мне так ее не хватает!
А Марк тем временем все продолжал терзать вопросами Гилмора.
— Почему ты думаешь, что попасть в этот дворец будет так уж трудно?
Даже Саллакс обернулся, чтобы послушать, что ответит Гилмор на этот вопрос.
— Вся территория Малакасии находится под контролем армии, причем самой большой армии в Элдарне. Каждый день ее прочесывают бесчисленные патрули. Сам же Нерак — в обличье короля Малагона — перед своим народом появляется редко. Он правит страной сам, не нуждаясь в советниках, а своих генералов и адмиралов созывает только в том случае, когда придумает какую-нибудь новую жестокость, которую можно было бы применить к жителям оккупированных территорий.
Мало кто способен оказать ему сопротивление, ибо убивает он без предупреждения и без колебаний. Когда Нераку надоест тело Малагона, он позволит ему умереть, а сам завладеет телом очередного члена семейства Уитвордов — телом Веллан, дочери Малагона. Такое уже не раз случалось за последнюю тысячу двоелуний. Но до сих пор никому еще не удавалось проникнуть даже в окрестности дворца Велстар.
— Почему же ты сам ни разу не попробовал сделать это? — спросил Стивен.
— А потому, друг мой, что я ждал кого-нибудь из вашего мира, чтобы отыскать дальний портал и вернуть ключ Лессека. — Гилмор выколотил трубку о каблук башмака и продолжил: — Если бы ключ Лессека был у нас, нам незачем было бы совершать это путешествие во дворец Велстар. Можно было бы просто отправиться в Горек, в замок Сандклиф, и попытаться задействовать волшебный стол Лессека, которым он с незапамятных времен пользовался для связи между мирами. Это ведь Лессек открыл ту щель во вселенной, то крошечное окошко между мирами. И через него осуществлял управление дальними порталами. И к сожалению, именно через эту щель к нам проникло то зло, которое вскоре завладело душой молодого сенатора с острова Ларион, которого звали Нерак.
Гилмор тяжело вздохнул, помолчал и снова заговорил:
— Я думаю, Нерак сам во всем виноват. Он страстно жаждал власти и получил ее больше, чем смог удержать, и однажды ночью эти мечты о власти полностью поглотили его — поглотили буквально.
— Власти над кем? — спросил Стивен.
— Над чем, — поправил его Гилмор. — Более всего он жаждал власти над магией, мечтая обладать такими познаниями, которые позволят ему управлять и пользоваться всеми формами магии. Упорство, с которым Нерак стремился к этой цели, сделало его безумцем... Впрочем, семена этого безумия, скорее всего, с самого начала прорастали в его душе, однако никто этого тогда не заметил и не оставил каких-либо сведений на сей счет.
Нерак внимательно изучал труды и дневники Лессека, строя грандиозный план пленения той силы, которую некогда высвободил Лессек, открыв путь в ваш мир. Однако Нерак оказался не готов к управлению этой невообразимой силой. Ее истинного могущества даже Лессек не мог себе представить; возможно, это была сама сущность зла. И один из самых незначительных слуг этого зла был отправлен в наш мир, чтобы раз и навсегда решить вопрос с Нераком и его жаждой власти. И этот незначительный слуга зла оказался настолько силен, что никто в Элдарне не сумел одержать над ним победу, хотя с тех пор минуло уже девятьсот восемьдесят двоелуний.
— Слуга сущностизла? — с сомнением переспросил Гарек. — Как такое возможно? Ведь зло — это не существо, не человек, не...
— Ах, Гарек, это и есть самый сложный вопрос! — Старик помолчал, собираясь с мыслями. — По-моему, отчасти можно объяснить это, постоянно помня о любой своей встрече с любым воплощением зла. Например, с теми, кто убил в Речном дворце Намонта вместо того, чтобы просто взять его в плен. Что-товедь заставило их поступить именно так во имя зла! Порой во имя зла действует целая комбинация составляющих, и мы тогда не можем с уверенностью сказать, истинный мы путь избрали или лживый, ибо, добиваясь истины, мы неизбежно соприкасаемся со злом. Не существует универсальной, стабильной и очевидной истины. Существует лишь определенная форма восприятия действительности теми, кто и сам по себе является непредсказуемым сочетанием свойств и качеств, вместилищем самых различных традиций, культурного опыта и так далее. То же самое и с восприятием зла. Зло может проявлять себя в определенном сочетании мыслей, неоправдавшихся надежд, мрачных намерений, забытых привязанностей — в миллионе различных вещей, каждая из которых, соединившись с другими, весьма существенным образом изменяет поведение человека. Мы никогда не видим самого зла; зло в основном проявляется в поведении людей и нашем восприятии этого поведения.
— Когда мы видим солдата, бездумно размахивающего мечом направо и налево, — задумчиво предположил Гарек.
— Да, или когда у нас на глазах родители бьют своего ребенка, вор убивает несчастную старушку и так далее. Все это проявлениязла, хотя сами по себе эти действия еще не есть зло. В том-то и заключается главная для нас проблема: зло как токовое действительно существует; его не раз ловили в ловушку и пытались держать взаперти с тех пор, как существует мир. Однако ему время от времени все же удавалось высвободиться или же дать поручение кому-то из своих слуг или учеников и послать их в наш мир или в мир Марка и Стивена. И эти его слуги очень малы. Точнее, это всего лишь наши представления о зле, однако они способны создать в нашей жизни невероятный хаос. И в истории нет ни одного свидетельства того, что кому-либо удалось поймать в ловушку или изгнать из нашего мира хотя бы одного из этих крошечных слуг зла.
Именно такой слуга зла и управляет Нераком — то есть тем, кто ныне скрывается в обличье Малагона. И естественно, его основная цель — открыть путь злу, которое тогда сможет беспрепятственно покинуть свою темницу в пространственной складке и обрести полную свободу.
— А что такое «пространственная складка»? — спросила Бринн, искоса глянув на Марка и проверяя, заинтересовала ли его история, рассказанная Гилмором, так же сильно, как и ее.
— Это как бы некое свободное пространство между мирами — ведомым и неведомым. Физически эту складку воспринять невозможно, а потому она и воспринимается как нечто нереальное. Там не существует ничего, кроме зла, ибо создателям нашей Вселенной в исходный момент не удалось избежать его возникновения. Сперва это была всего лишь некая недобрая мысль, вспышка гнева или отчаяния, имевшая, казалось бы, не больше значения, чем муравей на склоне горы, однако же она возникла и породила зло. И каждая следующая недобрая мысль, каждый сердитый жест — причем чаще всего эти мысли и жесты создателей Вселенной были направлены как раз против зла — делали зло все более могущественным. Стивен и Марк прошли через эту пространственную складку, случайно войдя в дальний портал и оказавшись в Роне...
Не договорив, Гилмор вдруг умолк и задумался. Потом лицо его прояснилось, и он закончил прерванную мысль:
— Точнее, они прошли не через саму складку, а через некое окнов ней. И это окно в ткани мироздания сумел найти Лессек. Да, он нашел его и научился им пользоваться. Обнаружив этот проход, Лессек и создал свои порталы. Но именно они вскоре послужили Нераку для того, чтобы пропустить в Элдарн слугу зла — точнее, крошечную частичку его сущности, — и этот слуга мгновенно обрел влияние над нашим миром, превратившись во множество человеческих мыслей и идей, которые мы с вами считаем обычно черными, злыми. Все это очень не похожие друг на друга мысли и представления, ибо один считает злом, скажем, убийство человека, а для другого страшное зло уже просто солгать своему другу. Как видите, этот слуга зла может существовать где угодно, внутри любого существа, способного понимать, что значит — быть злым. По какой-то причине этот слуга, это воплощение сущности зла, избрал своей жертвой королевскую семью Малакасии. И я не уверен, что знаю, почему так произошло.
Стивен судорожно сглотнул и решился наконец задать тот вопрос, который все хотели, но боялись задать:
— А что случится, если одному из слуг зла удастся все же выпустить на волю своего хозяина, заключенного пока что в эту пространственную складку? Эту самую сущность зла или идею, возникшую по недосмотру богов, — как эту штуку ни называй... Что, если это зло вырвется на свободу?
— Тогда на свете не останется ничего живого, — спокойно ответил Гилмор. — Возможно, будет уничтожена даже сама материя. И на все это потребуется всего лишь мгновение. Все мы исчезнем, и самые ужасные и невероятные из наших снов и представлений станут реальностью, а потом и они тоже исчезнут столь же быстро и безвозвратно, как и мы сами.
— И сколь же возможна или близка победа этого зла? — спросил Версен.
— То, что ведомо Нераку, ведомо и его хозяину. А он знает, что вся мудрость и все знания, когда-либо принадлежавшие Сенату Лариона, сосредоточены в магическом рисунке на рабочем столе Лессека. Но без ключа Лессека к ним доступа нет — волшебный столик не откроет свою тайну даже для сенатора Лариона, обладающего не меньшей магической силой, чем сам Нерак.
Гилмор умолк. Потом снова набил трубку ароматным фалканским табаком, раскурил ее и лишь после этого заговорил снова:
— Обладая этим ключом, Нерак, возможно, сумеет определить, какова была исходная стратегия Лессека, и расширить складку настолько, чтобы его хозяин обрел полную свободу.
— А я думал, что этот ключ уже и так у Малагона — то есть у Нерака. — Марк смутился, но все же договорил: — А иначе, зачем же нам идти во дворец Велстар? — Он быстро глянул на Бринн, но девушка тут же потупилась и покраснела: он уже дважды за это утро поймал ее на том, что она не сводит с него глаз. Марк не стал ее мучить и снова повернулся к Гилмору. — А если все же этот ключ вот уже девятьсот восемьдесят двоелуний находится у Нерака, то почему же он до сих пор не отправился в замок Сандклиф и не воспользовался тем волшебным столом, чтобы выпустить зло на волю? Он что же, сам не может этого сделать?