Демилль Нельсон. Игра Льва

   На это Халил тогда ответил: "Следующий век принадлежит исламу".
   Борис рассмеялся. "Вы говорите об этом уже тысячу лет. Я скажу тебе, от кого вам ждать поражения, – от ваших женщин. Они не будут больше мириться с той чепухой, которую вы несете. Рабы восстанут против своих хозяев. Я знаю, как это случилось в моей стране. В один прекрасный день женщины устанут носить паранджу, получать побои, быть жертвами проклятых мужчин, сидеть дома и жить безрадостной жизнью. И когда этот день настанет, таким людям, как ты, и вашим гребаным муллам нужно быть готовым к переговорам с женщинами".
   "Будь ты мусульманином, я бы посчитал твои слова богохульством и убил на месте".
   "Да пошел ты", – бросил Борис, резко ударил кулаком Халила в солнечное сплетение, повернулся и ушел, оставив согнувшегося Халила жадно глотать воздух.
   Халил знал, что Борис уже не жилец, да и сам Борис понимал это, поэтому инцидент остался без каких-либо последствий. Поступок Бориса был сродни плевку осужденного в глаза своему палачу.
   Но надо отдать должное, русский, несмотря на его богохульство, пьянство и высокомерие, был прекрасным инструктором. Он знал Америку и американцев. Свои знания он приобрел не только за время пребывания в Америке: Борис в свое время работал в секретном тренировочном лагере КГБ, где обучали русских шпионов для нелегальной работы в Америке.
   Борис как-то упомянул об этой тайне. Спьяну, разумеется, и сказал, что это одна из последних строго охраняемых тайн бывшего КГБ. Во время пребывания в лагере Борис пришел к пониманию души и психологии американцев, а не только изучил их образ жизни. Он рассказывал: "Бывали моменты, когда я считал себя американцем. Помню, пошел как-то на бейсбольный матч в Балтиморе, и когда зазвучал государственный гимн Соединенных Штатов, я встал и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Но разумеется, я испытываю такие же чувства, когда слышу "Интернационал", – с улыбкой добавил Борис. – Наверное, у меня раздвоение личности".
   Халил вспомнил, как сказал тогда Борису: "Ничего, пока у тебя не начнется раздвоение преданности, ты будешь жив и здоров".
   Треск из динамика внутренней связи оборвал воспоминания Халила. Раздался голос капитана Фиске:
   – Мистер Перлеман, прошу прощения за болтанку, но это типичное явление над горами.
   Халила удивило, почему капитан извиняется за то, что не в его власти, а во власти Аллаха.
   Капитан Фиске продолжил:
   – Минут через двадцать болтанка исчезнет. Согласно полетному плану мы пересечем штат Колорадо в юго-западном направлении и пролетим над местом, которое известно как "Четыре угла" – здесь сходятся границы четырех штатов: Колорадо, Нью-Мексико, Аризоны и Юты. Затем продолжим движение на юго-запад через северную часть Аризоны. Вы сможете увидеть пустыню и высокогорные плато.
   За свою жизнь Халил столько раз видел пустыню, сколько не видели оба пилота вместе. Он снял трубку и сказал:
   – Прошу вас, предупредите меня, когда мы будем пролетать над Большим каньоном.
   – Хорошо, сэр. Каньон будет справа, но, боюсь, вы мало что увидите с такой высоты.
   Халила совершенно не интересовал Большой каньон. Просто требовалось, чтобы его разбудили, если он уснет.
   – Спасибо. И не стесняйтесь, будите меня, когда будем подлетать к каньону.
   – Хорошо, сэр.
   Халил откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он снова подумал о полковнике Каллуме и похвалил себя за то, что принял верное решение, позволив ангелу смерти разобраться с этим убийцей. Теперь предстоял визит к лейтенанту Уиггинзу. Тот, как ему говорили в Триполи, был сумасбродным человеком, не имел устоявшихся привычек, не отличался пунктуальностью. Именно по этой причине, а также потому, что Уиггинз завершал список, в Калифорнии Халила ожидала помощь. Помощь ему, конечно, не требовалась, но последняя часть миссии была самой опасной, а также, как вскоре узнает весь мир, самой важной.
   Халил погрузился в сон, и ему снова приснился преследующий его человек. Это был странный сон, они оба летели над пустыней, Халил впереди, а преследователь сзади. А над ними летел ангел смерти, и Халил чувствовал, что ангел размышляет, до какого из мужчин дотронуться и сбросить на землю.
   Снова затрещал динамик внутренней связи, и Халил моментально проснулся, чувствуя, как по лицу струится пот.
   – Подлетаем к Большому каньону, мистер Перлеман, – сообщил пилот.
   Халил глубоко вздохнул, откашлялся и ответил:
   – Спасибо.
   Он поднялся с кресла, прошел в туалет, вымыл лицо и руки холодной водой. Вернувшись в кресло, он посмотрел в иллюминатор, но практически ничего не увидел. Тогда Халил снял трубку радиотелефона и набрал номер. Ему ответил мужской голос:
   – Алло.
   – Говорит Перлеман. Простите, что разбудил вас.
   – Это Танненбаум. Ничего страшного, я сплю один.
   – Очень хорошо. Я звоню, чтобы узнать, как наши дела.
   – Здесь хорошая деловая обстановка.
   – А что наши конкуренты?
   – Их пока не видно.
   Обмен условными фразами завершился, и Халил предложил:
   – Нам нужно встретиться.
   – Встретимся, как запланировано.
   Закончив разговор, он вздохнул и снял трубку телефона внутренней связи.
   – Алло.
   – Слушаю вас, мистер Перлеман, – ответил капитан.
   – Я позвонил партнеру, и у меня снова меняются планы.
   – Понял, сэр.
   Борис учил Халила: "Мистер Перлеман не должен чересчур извиняться за то, что во время полета у него меняются планы. Мистер Перлеман еврей, он платит хорошие деньги и желает получать услуги за свои деньги. Бизнес на первом месте, а все остальные неудобства его не касаются".
   Поэтому Халил спокойно сказал пилоту:
   – Теперь мне надо в Санта-Монику. Думаю, это не проблема.
   – Конечно, сэр, – согласился пилот. – Полетное время чуть больше.
   Халил это знал.
   – Отлично.
   – И с диспетчерской службой в такой ранний час проблем не будет, – добавил капитан Фиске.
   – А сколько нам лететь до Санта-Моники?
   – Сейчас я введу координаты, сэр... так, время полета около сорока минут, значит, в городском аэропорту мы можем быть около шести утра. Но нам придется немного снизить скорость, чтобы прилететь туда уже после шести, поскольку раньше этого времени в курортном городе полеты запрещены из-за шума.
   – Я понял.
   Через сорок минут "лир" начал снижаться, и Халил увидел впереди горный хребет, освещенный лучами поднимающегося солнца.
   Капитан Фиске снова вышел на связь.
   – Мы начали снижаться, сэр, поэтому пристегните, пожалуйста, ремни безопасности. Впереди горы Сан-Бернардино, а внизу вы можете видеть огни восточной окраины Лос-Анджелеса. Аэропорт Санта-Моники будет слева, вблизи побережья океана. Мы приземлимся через десять минут.
   Халил ничего не сказал и посмотрел на часы, они показывали без пяти шесть по калифорнийскому времени.
   Этот полет был тщательно спланирован в Триполи. Сообщение пилотам об изменении планов во время пролета над Большим каньоном означало, что самолет должен приземлиться в Санта-Монике не позднее – а может, и на несколько минут раньше того времени, если бы он садился в Сан-Диего, – и не раньше шести утра, когда разрешались полеты. Если его ждали в Сан-Диего, но обнаружили, что он летит в Санта-Монику, то у них оставалось менее сорока минут, чтобы устроить ловушку здесь. Если бы для этого потребовалось больше времени, то пилот придумал бы какую-нибудь задержку. Тогда Халил снова изменил бы место назначения, но на этот раз уже приставил бы пистолеты к головам пилотов. Он заставил бы их посадить самолет на маленьком заброшенном аэродроме в горах Сан-Бернардино: до него было лету всего несколько минут от того места, где они сейчас находились. Там его ожидала машина с ключами, приклеенными липкой лентой под рулевой колонкой.
   "Лир" пролетел над океаном и развернулся, продолжая снижаться. Халил ожидал какой-либо задержки с приземлением, но вскоре услышал, как самолет выпустил шасси. Он понимал, что изменения маршрутов полета не гарантировали ему безопасности на земле. Но поскольку имелась возможность менять маршруты прямо в полете, было решено воспользоваться этим, главным образом для того, чтобы затруднить жизнь тем, кто пытался поймать его.
   Малик демонстрировал ему два интересных фильма. В первом в замедленной съемке было показано, как лев преследует газель. Газель вильнула влево, и Малик сказал: "Обрати внимание, лев не бросается резко влево, чтобы перехватить свою жертву. Он знает, что газель может быстро свернуть вправо, и тогда лев промахнется и упустит ее. Лев всего лишь повторяет движения добычи и следует прямо за ней. Он не поддается на уловки газели и знает, что его скорость позволит ему нагнать жертвы, поэтому все его внимание сосредоточено только на задних ногах газели". Фильм закончился тем, что лев в прыжке настиг газель, которая рухнула под тяжестью преследователя и затихла, ожидая своей смерти.
   В следующем фильме показывалось, как лев бежит по травянистой равнине, а его преследует "лендровер", в котором сидят двое мужчин и две женщины. По словам диктора, люди, сидевшие в машине, старались приблизиться ко льву, чтобы выпустить в него ампулу со снотворным и потом использовать животное для научных экспериментов.
   Этот фильм также демонстрировался в замедленной съемке. Халил обратил внимание на то, что поначалу лев пытался воспользоваться своей скоростью, чтобы оторваться от преследовавшего его автомобиля. Затем, почувствовав усталость, лев свернул вправо. Автомобиль тоже свернул вправо, но более круто, намереваясь перехватить льва. Однако тот инстинктивно понял намерения сидевших в автомобиле людей и резко свернул влево, в результате чего автомобиль оказался далеко справа от убегающего льва. На этом фильм закончился, и Халил так и не узнал, удалось ли льву убежать.
   Малик сказал: "Когда лев охотник, он постоянно сосредоточен на добыче. Но когда лев сам является жертвой, он полагается на свой опыт и инстинкты охотника, чтобы обмануть своих преследователей. Бывают моменты, когда необходимо изменить направление движения, чтобы убежать от преследователей. Но бывают такие моменты, когда легкое отклонение от курса позволяет твоей жертве ускользнуть от тебя. Самое худшее изменение направления движения то, которое приводит тебя прямо в ловушку. Знай, когда нужно скорректировать курс, когда увеличить скорость, а когда и замедлить шаг, если чуешь впереди опасность. А еще знай, когда необходимо остановиться и спрятаться в кустах. Газель, убежавшая от льва, очень быстро забывает обо всем и снова начинает беспечно пощипывать травку. Она счастлива от того, что набивает свой желудок, но льву по-прежнему хочется отведать ее мяса и он не откажется от своих намерений".
   "Лир" прошел над началом взлетной полосы, и Халил посмотрел в иллюминатор как раз в тот момент, когда самолет приземлился. Вскоре самолет остановился, а через несколько минут подрулил к пустынной площадке авиации общего назначения.
   Халил еще раз внимательно посмотрел в иллюминатор, поднялся с кресла, взял свой чемодан, подошел к кабине и опустился на колени позади кресел пилотов. Он оглядел площадку через лобовое стекло и заметил мужчину, который светящимся жезлом указывал пилотам место на стоянке прямо перед зданием.
   Зарулив на стоянку, капитан Фиске заглушил двигатели и обратился к пассажиру:
   – Вот мы и прибыли, мистер Перлеман. Вас надо отвезти куда-то?
   – Нет, меня должны встречать.
   "Хотя я и сам не знаю кто", – подумал Халил, продолжая смотреть сквозь лобовое стекло.
   Второй пилот, Санфорд, расстегнул ремни, поднялся с кресла, извинился и протиснулся мимо пассажира. Он открыл дверцу, и в самолет проник мягкий бриз. Санфорд спустился по трапу на землю, а Халил последовал за ним, готовый либо попрощаться, либо выстрелить второму пилоту в голову, в зависимости от того, что могло произойти в течение следующих нескольких секунд.
   Капитан Фиске тоже выбрался из самолета, и трое мужчин остановились возле трапа.
   – Я должен встретиться со своим коллегой в кафе, – сказал Халил.
   – Понятно, сэр. Когда я был здесь последний раз, кафе находилось вон в том двухэтажном здании. Оно уже должно быть открыто.
   Халил оглядел ангары и другие здания, еще погруженные в ранние утренние сумерки.
   – Вон там, сэр, здание с окнами, – подсказал капитан.
   – Да, я вижу. – Халил посмотрел на часы. – Мы поедем на машине в Бербанк, сколько это займет времени? – спросил он.
   Оба пилота задумались, затем Терри Санфорд ответил:
   – Аэропорт Бербанка всего в двенадцати милях на север отсюда, так что поездка на машине в такой ранний час займет минут двадцать, может, полчаса.
   – Наверное, надо было лететь прямо туда, – сказал Халил, продолжая путать следы.
   – Но там полеты разрешены только с семи утра.
   – А-а, так вот почему мой коллега предложил мне приземлиться здесь.
   – Да, сэр, наверное, поэтому.
   На самом деле Халил все это знал.
   – Что ж, тогда спасибо за все и до свидания, – попрощался он с пилотами.
   Пилоты ответили, что всегда будут рады видеть его на борту. Халил сомневался в их искренности, однако вручил каждому по сто долларов наличными со словами:
   – В следующий раз я обращусь только к вам.
   Пилоты поблагодарили мистера Перлемана и направились к открытому ангару.
   Халил остался один на открытой площадке, он ждал, что вот-вот тишину разорвут крики и топот бегущих людей. Однако ничего такого не произошло, и это не удивило Халила. Он не чувствовал сейчас опасности, а вот присутствие Аллаха в лучах восходящего солнца чувствовал очень хорошо.
   Халил неторопливо направился к стеклянному зданию, вошел внутрь, отыскал кафе и увидел за столиком мужчину. На нем были джинсы и синяя футболка с надписью "Лос-Анджелес таймс". Как и у Халила, у мужчины были семитские черты лица, да и возраста они были примерно одного. Асад Халил подошел к мужчине и спросил:
   – Мистер Танненбаум?
   Мужчина поднялся.
   – Да. А вы мистер Перлеман?
   Они пожали друг другу руки, и мужчина, назвавшийся Танненбаумом, спросил:
   – Может, хотите кофе?
   – Думаю, нам надо ехать, – ответил Халил и вышел из кафе.
   Мужчина расплатился за кофе и догнал мистера Перлемана. Они вышли из здания и направились к стоянке. Мужчина, продолжавший говорить по-английски, спросил:
   – Хорошо долетели?
   – Если бы плохо, то разве я сейчас был бы здесь?
   Мужчина замолчал. Он чувствовал, что шагавший рядом с ним человек не расположен к дружеской беседе.
   – Вы уверены, что за вами не следили? – спросил Халил.
   – Да, уверен. Я не замешан ни в чем, что могло бы вызывать у властей интерес ко мне.
   Халил перешел на арабский.
   – Вы и сейчас ни в чем не замешаны, мой друг.
   – Да, конечно, извините, – ответил мужчина тоже по-арабски.
   Они подошли к синему фургону в надписью на борту: "Служба доставки – гарантированная доставка по всему штату в день заказа или на следующий день".
   Мужчина открыл дверцу и уселся за руль. Халил забрался на пассажирское сиденье и бросил взгляд назад в салон, где на полу лежало с десяток пакетов. Мужчина завел двигатель и сказал:
   – Пожалуйста, пристегните ремень, иначе нас может остановить полиция.
   Халил пристегнул ремень, положил на колени чемодан и приказал:
   – Шоссе четыреста пять, на север.
   Мужчина включил передачу, и машина выехала со стоянки. Через несколько минут они уже мчались по широкому шоссе, направляясь на север.
   – У меня в салоне имеются посылки, адресованные мистеру Перлеману, – сообщил водитель. Халил ничего не ответил, и водитель добавил: – Разумеется, я не знаю, что в них, но думаю, вы найдете там все, что вам необходимо.
   И снова Халил ничего не сказал.
   Водитель тоже замолчал, и Халил заметил, что парень начинает нервничать, поэтому он обратился к нему, назвав настоящим именем:
   – Значит, Азим, ты из Бенгази?
   – Да.
   – Скучаешь по своей стране?
   – Конечно.
   – А по семье тоже скучаешь? По-моему, твой отец живет в Ливии.
   Азим слегка замялся, затем ответил:
   – Да.
   – Скоро ты сможешь купить себе билет домой и привезти подарки для семьи.
   – Да.
   Некоторое время они ехали молча, оба поглядывали в боковые зеркала. Впереди показалась развилка, дорога на восток вела в Бербанк, на запад – в Вентуру.
   – Мне сказали, что вы сами назовете адрес, – промолвил Азим.
   – А мне сказали, что ты знаешь адрес.
   Азим дернулся, едва не отправив фургон на обочину.
   – Нет... нет... я ничего не знаю... мне сказали...
   Халил рассмеялся и положил ладонь на плечо Азима.
   – Ох, я и забыл. Я знаю адрес. Поворачивай на Вентуру.
   Азим вымученно улыбнулся, перестроился в правый ряд и свернул в направлении Вентуры.
   Асад Халил бросил взгляд на широкую долину, заполненную домами и коммерческими зданиями, затем посмотрел на видневшиеся вдали горы. Заметил он и пальмы, напомнившие ему о родной стране.
   Халил отогнал мысли о доме, сейчас надо было думать о другом. Отыскать Элвуда У иггинза оказалось непросто, сначала он жил в Бербанке, затем неожиданно переехал дальше на север, на побережье, в местечко под названием Вентура. На самом деле этот переезд оказался судьбоносным, он приблизил Уиггинза к тому месту, где Асад Халил намеревался завершить свой визит в Америку. Халил не сомневался, что это Аллах расставил по местам последних игроков в этой игре.
   Если лейтенант Уиггинз окажется дома, то он, Асад Халил, сегодня же покончит с ним и займется другим незавершенным делом.
   Но если лейтенанта Элвуда Уиггинза нет дома, то когда он вернется, он обнаружит голодного льва, жаждущего вцепиться ему в глотку.
   Халил тихо рассмеялся. Азим с улыбкой посмотрел на него, однако улыбка моментально исчезла, когда он увидел, какое выражение лица сопровождает этот смех. Азим почувствовал, что волосы у него на затылке встали дыбом, поскольку пассажир на его глазах превратился в зверя.

Глава 46

   Я набрал вашингтонский номер, и мне ответил мужской голос:
   – Отдел по расследованию убийств. Детектив Келлум.
   – Это Джон Кори, Департамент полиции Нью-Йорка, отдел по расследованию убийств. Мне нужен детектив Кэлвин Чилдерс.
   – На прошлую ночь у него железное алиби.
   Все детективы любят пошутить. Я поддержал игру.
   – Он вооружен, опасен, и он мой.
   Келлум рассмеялся.
   – Подождите.
   Через минуту трубку взял Кэлвин Чилдерс.
   – Привет, Джон. Как там у вас дела в "Большом яблоке"?
   – Замечательно, Кэл. Обычная рутина. Но я сейчас работаю по делу рейса "Транс-континенталь".
   – Да-а. Как это тебя угораздило?
   – Долгая история. Честно говоря, я теперь работаю на ФБР.
   – Я всегда знал, что ты плохо кончишь.
   Мы оба рассмеялись. С Кэлвином Чилдерсом я познакомился на семинаре, который проводили несколько лет назад в штаб-квартире ФБР, и мы сразу понравились друг другу.
   – А с чего вдруг ты решил поработать на этих напыщенных индюков? – поинтересовался Кэл.
   – У меня краткосрочный контракт и еще более короткий поводок.
   – Понятно. Чем могу быть полезен?
   – Так... ты хочешь, чтобы я говорил откровенно или чтобы нес чепуху типа "чем меньше ты будешь знать, тем лучше"?
   – Нас слушают?
   – Вполне возможно.
   – У тебя есть сотовый телефон?
   – Конечно.
   – Перезвони мне. – Кэл продиктовал мне прямой номер. Я положил трубку и обратился к Кейт: – Могу я воспользоваться твоим сотовым?
   Кейт, копавшаяся в компьютере, без слова или даже взгляда сунула руку в карман пиджака, вытащила телефон и протянула его.
   – Спасибо. – Я набрал номер Кэла, а когда он ответил, я спросил: – Ты занимаешься делом генерала Уэйклиффа?
   – Нет. Но я знаю тех парней, кто занимается.
   – Отлично. У них есть какие-нибудь зацепки?
   – Нет. А у тебя?
   – Я знаю имя убийцы.
   – Правда? Он уже за решеткой?
   – Нет пока. Поэтому мне и нужна твоя помощь.
   – Понял. Так кто убийца?
   – Сначала помоги мне.
   Кэл рассмеялся.
   – Ладно, что тебе нужно?
   – Мне нужны имена офицеров, которые вместе с покойным Уэйклиффом участвовали в бомбардировке. Скажу прямо, эти имена держатся в строгом секрете. ВВС и Министерство обороны молчат как немые, а может, даже и сами не знают.
   – Так каким образом я могу узнать?
   – Ты можешь поспрашивать у родственников, можешь поискать в доме покойного. Поройся в его записной книжке, может, найдешь какие-нибудь фотографии. Мне казалось, что ты работаешь детективом.
   – Да, я детектив, но не умею угадывать мысли. Давай поподробнее.
   – Хорошо. Они бомбили одно местечко в Ливии, оно называется... – я взглянул на статью, лежавшую на моем столе, – Эль-Азизия. В Ливии, в окрестностях Триполи.
   – А почему сразу не сказал? Теперь все ясно.
   – Я уверен, что генерала Уэйклиффа убил этот парень, Асад Халил...
   – Тот самый, что отравил целый самолет?
   – Да, тот самый.
   – А какого черта он делает в Вашингтоне?
   – Убивает людей. И у него определенная цель. По-моему, он хочет убить всех, кто участвовал в авианалете на Эль-Азизию.
   – Вот как? А зачем ему это?
   – Хочет отомстить. Я думаю, он жил там и, возможно, потерял близких во время бомбардировки. Понимаешь?
   – Да... и теперь хочет вернуть должок.
   – Верно. Эль-Азизию бомбили пятнадцатого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Четыре штурмовика F-111, экипаж два человека, значит, всего восемь человек. Один из них, полковник Уильям Хамбрехт, был убит топором в январе возле авиабазы Лейкенхит, это в Англии. Затем настал черед генерала Уэйклиффа, а еще один офицер, имени которого я не знаю, погиб во время войны в Персидском заливе. Значит, у нас есть всего два имени – Хамбрехт и Уэйклифф. Может, ты найдешь групповую фотографию или что-то еще в этом роде.
   – Понял. А почему этот Халил так долго ждал, чтобы отомстить?
   – Во время бомбардировки он был юнцом. А теперь повзрослел.
   Я вкратце рассказал Кэлу историю Халила, не стал скрывать и те подробности, которых не было в газетах.
   – Эй, но если с ним работали в Париже, то у вас должны быть его отпечатки пальцев и все прочее.
   – Правильно мыслишь. Попроси экспертов ФБР дать тебе все, что у них есть. А у них есть еще образцы волокон костюма, в котором он мог быть в Вашингтоне, и даже образцы ДНК.
   – А его дерьма у них нет?
   – Наверняка есть.
   Кэл рассмеялся.
   – Осмотр места преступления почти ничего не дал, но если убийство действительно совершил Халил, то по крайней мере эксперты будут знать, что искать, когда ФБР пришлет отпечатки пальцев и образцы волокон.
   – Точно. Жертв убили из сорокового калибра?
   – Нет, из сорок пятого. По словам дочери, у генерала был пистолет сорок пятого калибра, который пропал.
   – А ты же говорил, что не занимаешься этим делом.
   – Непосредственно не занимаюсь, но дело громкое, поэтому я в курсе. Ладно, дай мне несколько часов...
   – Максимум час, Кэл. Надо спасать оставшихся людей, и, возможно, кто-то из них уже мертв.
   – Понял. Я свяжусь с парнями, которые работают по этому делу, затем сам съезжу в дом покойного, а оттуда позвоню тебе. Договорились?
   – Договорились. – Я продиктовал номер сотового телефона Кейт.
   – Но с тебя, Джон, причитается.
   – А я уже расплатился. Асад Халил – это имя убийцы.
   – Ох, как бы мне не вляпаться из-за этого в какую-нибудь историю.
   – Ничего, я тебя прикрою.
   – Ага, ФБР всегда прикрывает копов.
   – Но я остался копом.
   – Надеюсь. – Кэл отключился, а я положил сотовый телефон на стол.
   Кейт оторвалась от компьютера и сказала:
   – Я все слышала.
   – Но официально ты ничего не слышала.
   – Ладно, хотя ты и наболтал лишнего.
   – Больше не буду.
   – Не бойся, в ходе расследования ты можешь пользоваться всеми законными способами.
   – Даже разглашать секретную информацию?
   – Нет. Однако очевидно, что преступник уже владеет этой информацией, поэтому она больше не считается секретной.
   – Ты уверена?
   – Поверь мне, я адвокат.
   Мы улыбнулись друг другу.
   – Если мы заполучим имена – а может, и адреса – от твоего друга раньше, чем их сообщит миссис Хамбрехт, или раньше, чем до них доберутся ВВС и Министерство обороны, то у нас появятся прекрасные шансы распутать это дело.
   – Да, – согласился я. – Терпеть не могу, когда у меня забирают то, что принадлежит мне.
   – Ты очень умный, – похвалила меня Кейт. – Мне и в голову не пришло позвонить в Вашингтон детективам, занимающимся убийством Уэйклиффа.
   – Но я же детектив, а детективы всегда помогают друг другу. Примером тому Габриель, он здорово помог. – Решив польстить Кейт, я добавил: – Но именно ты додумалась запросить личное дело полковника Хамбрехта. Вот видишь? Мы хорошо работаем вместе, ФБР и полиция. И что я не перешел к вам лет десять назад? Когда подумаю, что столько времени напрасно потратил в полиции...
   – Джон, прекрати.
   – Слушаюсь, мадам.