Страница:
Темнота сменилась полумраком.
Замерцал свет.
– Вырубай свет, скотина! – хрипло выкрикнул кто-то. Свет моментально погас, но я успел разглядеть другой коридор, на несколько метров выше моего. – Хошь, чтоб нас засекли?
– Остынь, Фро!
– Парки прямо над нами. Чако и другие вниз больше не вернутся!
– А ну тихо! – приказал другой голос. Я вскарабкался по стене на уровень станции и, напрягая глаза, старался вглядеться, что там дальше за едва заметными очертаниями фигур, сгрудившихся на месте. В одном конце коридора было заметно светлее.
– Где эти проклятые колеса?
– Будут, когда Халбер решит. Сиди и сторожи станцу.
Каким-то образом я заставил себя двигаться вперед. Что угодно, лишь бы избавиться от жуткого мрака.
На меня налетела невидимая фигура и с проклятием отпихнула в сторону. Я на ощупь пошел в сторону света и обнаружил, что стою у основания лестницы. Наверху огонь отбрасывал танцующие тени на стены лестницы.
– Осторожней, паренек! – Кто-то локтем отпихнул меня в сторону.
Я вцепился в перила. Нужно подняться по этой лестнице, чего бы мне это ни стоило. Ни за что на свете больше не вернусь в темноту туннеля.
Кто-то схватил меня за руку. Я пронзительно взвизгнул. Державший немедленно развернул меня к себе лицом.
Это оказалась женщина из племени сабов в яркой разноцветной одежде.
– Чё ты тут делаешь? Халбер велел, чтоб у лестницы никакой ребятни!
– Да… просто… – Вывернувшись, я бросился вверх по лестнице, прорвался сквозь толпу людей, столпившихся у выхода, и выбежал в ночную прохладу. Почти у самого выхода горел костер. Я ткнулся ногой во что-то мягкое. Человек из племени сабов лежал с горлом, перерезанным от уха до уха.
На другой стороне улицы послышались крики, полные мучительной боли. Я выглянул в ночь, но не сумел ничего разглядеть. Тем не менее нужно было двигаться. Я осторожно пошел по тротуару. У полуразрушенного здания, прислонившись к стене, сидел окровавленный саб. Столько крови мне еще в жизни не доводилось видеть.
– Господи Иисусе! – В хриплом голосе я не сразу узнал свой собственный.
Рука саба лежала на коленях поверх отрубленной головы.
Я попятился, отвернулся, и меня тут же вытошнило.
На другой стороне улицы раздавались вопли, крики и свист.
Я отчаянно боролся с желанием броситься кому-то на помощь, понимая, что нужно как можно скорее бежать отсюда. И рванул в ночь.
Справа от меня виднелись какие-то дома, позади осталась лестница. На другой стороне вдоль всей дороги тянулась стена высотой мне по грудь. Вдали линией тянулся густой кустарник.
– Щё один! Хватай его! – Из темноты появились руки. Я свернул к стене. Два моих преследователя были одеты в лохмотья, один из них угрожающе размахивал ржавым куском металла, заостренным наподобие копья.
Я перемахнул через стену прямо в кустарник. Колючки цеплялись за одежду, но я все-таки выбрался.
Через какое-то время я остановился, чтобы сориентироваться, и посмотрел на стену. Никого.
В этот момент где-то совсем близко послышался жуткий стон, от которого у меня волосы встали дыбом.
Чуть в стороне от меня раздался слабый голос:
– Помогите. Ради Христа…
Я зажал уши руками, чтобы не слышать. С другой стороны слышалось учащенное после бега дыхание.
– Проклятые сабы везде! Напали и на Пятой, и на Колумб-кольце!
Я рухнул на землю и свернулся в клубок, надеясь, что темная одежда не выдаст меня в ночи.
– Тут через улицу мы пришили всех. Парочка сбежала под землю.
– Утром нажремся печенки. Пошли.
Голоса стихли.
– Господи, как больно… – Стон. – Помогите…
Я с трудом встал на ноги и торопливо пошел по траве. Когда голоса стало не слышно, я замедлил шаг и огляделся.
Я оказался на поляне, окруженной кустарником и низкими деревьями. За ними с юга и востока высились башни. Их яркие огни затмевали тусклые звезды. С севера светились редкие огоньки. Я долго неподвижно стоял на месте.
Что же делать?
До Джареда мне не добраться. По крайней мере сейчас. Утром я сумею вернуться в неботель «Шератон» и позвонить маме А пока нужно как-то пережить эту сумасшедшую ночь, а значит, отыскать какое-нибудь пристанище. Стоны, которые я слышал, меня не касаются.
Тем не менее ноги сами сначала медленно, а потом все быстрее повели меня назад к тому месту, откуда раздавались стоны. У стены я остановился и прислушался.
Снова стон. Я направился в ту сторону.
Тела, лежащие в траве. Кровь. Я сморщился и начал вглядываться, не шевелится ли кто Среди лежащих тел я заметил мальчика, немного старше меня. Мертв, конечно. У него не было левой руки. Дальше двое мужчин, упавшие друг на друга. Руки все еще сжимали ножи. Еще один труп, из вспоротого живота вывалились кишки. Зажав рукой рот, я пошел дальше.
Чьи-то пальцы коснулись моей ноги. Я с трудом удержался от крика и теперь старался не грохнуться от ужаса в обморок.
– Паренек, помоги мне, бога ради, – заговорил полумертвый человек.
Я облизал губы, опустился на колени рядом с ним.
– Что мне делать? Вы сильно ранены.
Смешок, перешедший в мучительный стон.
– Это я знаю.
– Есть тут поблизости больница?
– О господи, да ты не саб! – Он заскреб пальцами по траве, словно пытался отползти подальше. – Не добивай меня!
– Что вы. Я пришел вам помочь. Что я могу сделать?
– Чё толку? Все равно Чако помрет. Все-таки пришил кучку парков. Скажи Халберу, они собираются к стене у Сто второй.
– Боюсь, я не понял.
– Господи, ты говоришь как… – Его скрутила боль. Он стиснул мою руку. – Как верхний. Нет смысла что-то объяснять.
– Сэр, я на самом деле верхний. – Я огляделся. – Есть здесь кто-нибудь, кто может оказать вам помощь?
– Больше нету.
Долгое молчание.
– Всех сабов, которых я сюда привел, перебили. Халбер должен прислать подкрепление. О-о-о, как больно… С отчаянной силой он стиснул мне руку. Я едва вытерпел.
– Ты вправду верхний? – Он с трудом отдышался, прежде чем продолжить:
– Чё делал в Парке?
– Сам… не знаю. – Я осторожно подыскивал слова, чтобы объяснить попроще. – Шел увидеться с Халбером.
– И из всех ночей выбрал такую… – Рука разжалась. Я думал, он умер, но через время он еле слышно прошептал:
– Увидишь Халбера, скажи за меня про парков.
Послышался приглушенный звук шагов по траве Я инстинктивно упал на лежащего саба. Когда шаги стихли, я поднялся со следами крови на рубашке.
– Сэр, я не смогу ему сказать. Я…
– Должен! Чако не сможет.
– Сэр… Чако… я не участвую в вашей войне. Может быть, я сумею привести сюда ваших друзей и…
Кашель, закончившийся протяжным стоном:
– О боже-боже-боже…
– Пожалуйста, не умирайте!
Он задышал медленнее. Долгое молчание.
– Лучше поторопись, верхний. Скажи Халберу. Я уже не могу.
– Меня убьют, если… я не могу… что мне ему сказать?
– Скажи… Чако разведал в Парке… как он велел, – голос звучал все слабее. – Больше всего парков… живут вокруг дна старого озера.
Молчание.
– Сэр, это все? Тишина.
– Сэр? Чако?
– Холодно, – то ли вздох, то ли рыдание. – Господи! Значит, ухожу.
Я не нашелся, что сказать.
– Слышь, верхний… Халбер внизу, понял?.. Скажи, когда… Сабы атаковали на Пятьдесят девятой… аааа!
Тяжело дыша, он скорчился в конвульсиях. По лбу покатились крупные капли пота. Голос зазвучал с отчаянной спешкой:
– Мы достали только некоторых. Больше парков сбегли к деревам к северу. Я слыхал, толковали про заварушку у входа на Семьдесят девятой в рань.
– Чако, ваши слова… я не понима…
– Повтори ему мои слова! Запомни и скажи! Халбер поймет. Парки скучились у Стодевятой стены! Стодевятой стены. Сто… О боже, не могу… Сто… Господи Иисусе!
Это был крик мольбы, на который никто не откликнулся во мраке ночи.
Я поднял окровавленную руку Чако и прижал к своей щеке. Сам не знаю почему, я перецеловал ему пальцы, орошая их слезами.
– Я скажу ему.
– Верхний, прежде чем уйдешь…
– Да, Чако? – я старался сдержать дрожь в голосе.
– Не оставляй меня просто так… Парки найдут и вырежут печень прямо на живом.
– У меня не хватит сил тащить тебя…
– Прибей меня, верхний.
Потрясенный, я беззвучно открыл и закрыл рот.
– Прикончи меня.
– Нет!!
– Видел, чё… парки сотворили с другими? Сжалься, ради бога, верхний. Прошу.
– Я перелезу через стену, добегу до лестницы и приведу ваших друзей. Они унесут…
– В заварушку ни один саб не выйдет из укрытия, кроме как драться. Тебе нужно.
– Я не могу. Никак не могу.
– Слышь, паренек… до чего ж больно… Сам я могу только удержаться от крика… Кишки мои вывалились в грязь… Иначе я б сам себя пришил. Помоги мне.
У меня перехватило голос.
– Это грех! Пожалуйста, не…
– Всегда ненавидел проклятых верхних… думаете, владеете миром… ну да… вот чё, парень, со всем этим вышло. Ответ… – он тяжело дышал, – отв… ств… ность. Ты б не бросил собаку подыхать с выпавшими кишками. Закончи муки, Христа ради!
Я с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел прочь. Господи, помоги! Не дай совершить то, о чем он просит.
Я уходил.
– Верхний, не бросай! – В голосе звучал неприкрытый ужас.
Объективно говоря, поразительно, на что ты способен, если частично отключить сознание.
Ты можешь встать и потянуться на душном ночном ветерке, чтобы размять ноющие мышцы спины.
Можешь заставить себя не слушать слабеющие мольбы выпотрошенного саба, пока беспорядочно ищешь камень или палку.
Можешь найти толстый обломанный сук, которым можно совершить непроизносимое вслух, и медленно вернуться назад к окрашенной кровью траве.
Можешь наклониться, поцеловать потный лоб и бесстрастно выслушать последнюю просьбу:
– Запомни мое… лицо… верхний… и отнеси Чако внутрь…
Можешь поднять сук над головой лежащего, со всей силы обрушить на его голову по траектории, которая заканчивается обезумевшими от страха глазами, и стоять, навалившись на сук всем телом, пока кровь из раздробленного черепа стекает под твои кожаные ботинки.
Можешь легкой походкой беззаботно удалиться прочь, пролезть сквозь колючки, перемахнуть через холодную каменную стену, а потом неспешно пройтись по улице, освещенной огнем костра, словно не боишься ничего на свете, и встать у темного входа в подземелье к сабам.
– Мне нужно… – Меня подвел голос; я попытался начать снова:
– Меня зовут Филип Таер Сифорт. У меня есть сообщение для мистера Халбера.
Мой голос эхом отразился от темных домов с осыпающимися кирпичными стенами, стоящих рядом.
Позади меня послышались приглушенные звуки. Я обернулся. Над стеной Парка показалась косматая голова. Я снова повернулся ко входу.
– Слышите меня?
– Давай, парка, попробуй сунься вниз, – донесся раздраженный крик с лестницы.
– Шшш, – тут же зашипел кто-то. – Не отвечай ему!
– Я не парка. Мне нужно увидеть Халбера. – Оглянувшись назад, я заметил, как парка перескочил через стену. – Я спускаюсь вниз.
– Спустишься – пришью.
– Ладно, – мне было все равно. Я только надеялся, что сначала успею передать сообщение. Чако просил меня это сделать.
Позади послышался шум бегущих ног. Я задержался на первой ступеньке. Внизу из мрака выступали лица сабов, слабо освещаемые светом фонариков. Я крепче ухватился за перила и начал спускаться.
В этот момент раздался яростный крик, и позади меня в проходе появился человек и швырнул вниз пику. Она проткнула бы меня насквозь, если бы за секунду до этого меня не отдернули в сторону с такой силой, что я врезался в стену и, никем не замеченный, кубарем скатился по ступенькам вниз на лестничную площадку.
С полдюжины всклокоченных парков, размахивая ножами и дубинками, бросились в проход.
Началась неистовая схватка. Кто-то наступил мне на руку, но рев множества сабов, в неистовой контратаке бегущих вверх по ступенькам, заглушил мой крик.
Завязалось отчаянное сражение. Лестница стала скользкой от крови, главным образом крови нападавших парков.
Вскоре снова наступила тишина. Доносилось только тяжелое дыхание защитников.
Кто-то поднял меня на ноги:
– Чё за племя?
– Меня зовут…
Мне влепили затрещину такой силы, что зуб>1 застучали.
– Племя?
– …Филип. Я верхний, из Вашингтона.
– Пришить его!
Из открывшейся раны кровь стекала мне прямо в глаза. Я не шевельнулся, чтобы вытереть ее или попытаться освободиться. После встречи с Чако я узнал, что смерть – не самое страшное.
– Можете пришить меня, но сначала я должен передать Халберу сообщение от Чако.
– Врет!
– Где он?
– Умер.
– Его парки пришили?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Я.
Кто-то схватил меня за подбородок, запрокинул назад и прижал к себе. Сверкнул нож. Острое лезвие коснулось моей кожи на шее. Я закрыл глаза.
– СТОЙТЕ!
Все застыло. Только мое сердце бешено колотилось в груди.
– Пусть паренек скажет Халберу, чё хотел. Пришьете после.
– Халбер не…
– Скоро будет. Слушайте!
Из-под земли доносился грохот, сопровождаемый визгливым скрежетом. Он становился все сильнее, а потом вдруг сразу прекратился. Раздались громкие голоса. Они звучали все ближе.
– Понял? Халбер привез помощь.
– Ну и взбесится же он, когда узнает, чё ты впустил верхнего.
– Неважно. Все одно я его прикончу.
Через несколько секунд нас окружило множество сабов в одежде крикливых расцветок совершенно диких сочетаний.
Меня схватили за шкирку и поволокли сквозь толпу, потом по темному коридору к другой лестнице.
Свет. Шум мотора.
Я увидел углубленную в землю колею, на которую налетел в темноте. Теперь она была освещена светом от длинного вагона, стоящего с открытой дверью. Трущобники сгрудились вокруг крупного высокого человека. Он, медленно продвигался сквозь толпу, отдавая распоряжения и время от времени указывая на что-то на колее.
Меня за ворот вытащили вперед и швырнули к ногам этого человека:
– Поймали проклятого верхнего.
– Под землей? – не поверил высокий.
– Сам спустился по лестнице, будто хозяин. После хочу получить его шкуру. Он пришил Чако. Из груди вожака вырвался яростный рык.
– Говорит, сначала должен поговорить с тобой.
– Поставьте его.
Кто-то поднял меня с земли.
– Ладно, парень. Чё хошь?
– У меня сообщение для мистера Халбера, – дрожащим голосом проговорил я.
– Я Халбер, главарь сабов.
Я стряхнул с себя руку, шагнул вперед и встал прямо перед высоким человеком – так, как я встаю перед отцом в кабинете, когда докладываю о своих проступках.
– Снаружи, наверху, я встретил одного из ваших людей. Он был ранен и просил помощи.
– А ты его пришил! – взорвался саб, притащивший меня сюда.
– Это потом. Чако заставил меня пообещать передать вам, что парки…
– Почему он не…
Халбер шевельнулся:
– Заткнись, Кролл.
И обратился ко мне:
– Продолжай.
– Я был в парке, когда Чако схватил меня за ногу. Живот у него был… – Я судорожно сглотнул. – Он не мог двигаться. Я с трудом его понимал. Он сказал, чтоб я повторил все так, как он говорил, а вы поймете. Парки, которые живут вокруг озера, во время вашего нападения переместились на север. Они… – я наморщил лоб, – скучились у Сто девятой стены. Он все повторял эти слова.
Халбер нахмурился.
– Последние дни двигались к Колумб-кольцу.
– Да, сэр. Теперь у Сто второй стены. Скучились для большой заварушки у входа под землю на Семьдесят девятой.
Глаза Халбера превратились в два лазера.
– Повтори.
Я повторил.
– А теперь говори, как пришил Чако.
Я облизал губы и заговорил. Слушая себя как бы со стороны, я поражался собственному спокойному голосу, четкой речи и тому, что я не выказывал и не чувствовал угрызений совести.
32. Джаред
33. Пуук
Замерцал свет.
– Вырубай свет, скотина! – хрипло выкрикнул кто-то. Свет моментально погас, но я успел разглядеть другой коридор, на несколько метров выше моего. – Хошь, чтоб нас засекли?
– Остынь, Фро!
– Парки прямо над нами. Чако и другие вниз больше не вернутся!
– А ну тихо! – приказал другой голос. Я вскарабкался по стене на уровень станции и, напрягая глаза, старался вглядеться, что там дальше за едва заметными очертаниями фигур, сгрудившихся на месте. В одном конце коридора было заметно светлее.
– Где эти проклятые колеса?
– Будут, когда Халбер решит. Сиди и сторожи станцу.
Каким-то образом я заставил себя двигаться вперед. Что угодно, лишь бы избавиться от жуткого мрака.
На меня налетела невидимая фигура и с проклятием отпихнула в сторону. Я на ощупь пошел в сторону света и обнаружил, что стою у основания лестницы. Наверху огонь отбрасывал танцующие тени на стены лестницы.
– Осторожней, паренек! – Кто-то локтем отпихнул меня в сторону.
Я вцепился в перила. Нужно подняться по этой лестнице, чего бы мне это ни стоило. Ни за что на свете больше не вернусь в темноту туннеля.
Кто-то схватил меня за руку. Я пронзительно взвизгнул. Державший немедленно развернул меня к себе лицом.
Это оказалась женщина из племени сабов в яркой разноцветной одежде.
– Чё ты тут делаешь? Халбер велел, чтоб у лестницы никакой ребятни!
– Да… просто… – Вывернувшись, я бросился вверх по лестнице, прорвался сквозь толпу людей, столпившихся у выхода, и выбежал в ночную прохладу. Почти у самого выхода горел костер. Я ткнулся ногой во что-то мягкое. Человек из племени сабов лежал с горлом, перерезанным от уха до уха.
На другой стороне улицы послышались крики, полные мучительной боли. Я выглянул в ночь, но не сумел ничего разглядеть. Тем не менее нужно было двигаться. Я осторожно пошел по тротуару. У полуразрушенного здания, прислонившись к стене, сидел окровавленный саб. Столько крови мне еще в жизни не доводилось видеть.
– Господи Иисусе! – В хриплом голосе я не сразу узнал свой собственный.
Рука саба лежала на коленях поверх отрубленной головы.
Я попятился, отвернулся, и меня тут же вытошнило.
На другой стороне улицы раздавались вопли, крики и свист.
Я отчаянно боролся с желанием броситься кому-то на помощь, понимая, что нужно как можно скорее бежать отсюда. И рванул в ночь.
Справа от меня виднелись какие-то дома, позади осталась лестница. На другой стороне вдоль всей дороги тянулась стена высотой мне по грудь. Вдали линией тянулся густой кустарник.
– Щё один! Хватай его! – Из темноты появились руки. Я свернул к стене. Два моих преследователя были одеты в лохмотья, один из них угрожающе размахивал ржавым куском металла, заостренным наподобие копья.
Я перемахнул через стену прямо в кустарник. Колючки цеплялись за одежду, но я все-таки выбрался.
Через какое-то время я остановился, чтобы сориентироваться, и посмотрел на стену. Никого.
В этот момент где-то совсем близко послышался жуткий стон, от которого у меня волосы встали дыбом.
Чуть в стороне от меня раздался слабый голос:
– Помогите. Ради Христа…
Я зажал уши руками, чтобы не слышать. С другой стороны слышалось учащенное после бега дыхание.
– Проклятые сабы везде! Напали и на Пятой, и на Колумб-кольце!
Я рухнул на землю и свернулся в клубок, надеясь, что темная одежда не выдаст меня в ночи.
– Тут через улицу мы пришили всех. Парочка сбежала под землю.
– Утром нажремся печенки. Пошли.
Голоса стихли.
– Господи, как больно… – Стон. – Помогите…
Я с трудом встал на ноги и торопливо пошел по траве. Когда голоса стало не слышно, я замедлил шаг и огляделся.
Я оказался на поляне, окруженной кустарником и низкими деревьями. За ними с юга и востока высились башни. Их яркие огни затмевали тусклые звезды. С севера светились редкие огоньки. Я долго неподвижно стоял на месте.
Что же делать?
До Джареда мне не добраться. По крайней мере сейчас. Утром я сумею вернуться в неботель «Шератон» и позвонить маме А пока нужно как-то пережить эту сумасшедшую ночь, а значит, отыскать какое-нибудь пристанище. Стоны, которые я слышал, меня не касаются.
Тем не менее ноги сами сначала медленно, а потом все быстрее повели меня назад к тому месту, откуда раздавались стоны. У стены я остановился и прислушался.
Снова стон. Я направился в ту сторону.
Тела, лежащие в траве. Кровь. Я сморщился и начал вглядываться, не шевелится ли кто Среди лежащих тел я заметил мальчика, немного старше меня. Мертв, конечно. У него не было левой руки. Дальше двое мужчин, упавшие друг на друга. Руки все еще сжимали ножи. Еще один труп, из вспоротого живота вывалились кишки. Зажав рукой рот, я пошел дальше.
Чьи-то пальцы коснулись моей ноги. Я с трудом удержался от крика и теперь старался не грохнуться от ужаса в обморок.
– Паренек, помоги мне, бога ради, – заговорил полумертвый человек.
Я облизал губы, опустился на колени рядом с ним.
– Что мне делать? Вы сильно ранены.
Смешок, перешедший в мучительный стон.
– Это я знаю.
– Есть тут поблизости больница?
– О господи, да ты не саб! – Он заскреб пальцами по траве, словно пытался отползти подальше. – Не добивай меня!
– Что вы. Я пришел вам помочь. Что я могу сделать?
– Чё толку? Все равно Чако помрет. Все-таки пришил кучку парков. Скажи Халберу, они собираются к стене у Сто второй.
– Боюсь, я не понял.
– Господи, ты говоришь как… – Его скрутила боль. Он стиснул мою руку. – Как верхний. Нет смысла что-то объяснять.
– Сэр, я на самом деле верхний. – Я огляделся. – Есть здесь кто-нибудь, кто может оказать вам помощь?
– Больше нету.
Долгое молчание.
– Всех сабов, которых я сюда привел, перебили. Халбер должен прислать подкрепление. О-о-о, как больно… С отчаянной силой он стиснул мне руку. Я едва вытерпел.
– Ты вправду верхний? – Он с трудом отдышался, прежде чем продолжить:
– Чё делал в Парке?
– Сам… не знаю. – Я осторожно подыскивал слова, чтобы объяснить попроще. – Шел увидеться с Халбером.
– И из всех ночей выбрал такую… – Рука разжалась. Я думал, он умер, но через время он еле слышно прошептал:
– Увидишь Халбера, скажи за меня про парков.
Послышался приглушенный звук шагов по траве Я инстинктивно упал на лежащего саба. Когда шаги стихли, я поднялся со следами крови на рубашке.
– Сэр, я не смогу ему сказать. Я…
– Должен! Чако не сможет.
– Сэр… Чако… я не участвую в вашей войне. Может быть, я сумею привести сюда ваших друзей и…
Кашель, закончившийся протяжным стоном:
– О боже-боже-боже…
– Пожалуйста, не умирайте!
Он задышал медленнее. Долгое молчание.
– Лучше поторопись, верхний. Скажи Халберу. Я уже не могу.
– Меня убьют, если… я не могу… что мне ему сказать?
– Скажи… Чако разведал в Парке… как он велел, – голос звучал все слабее. – Больше всего парков… живут вокруг дна старого озера.
Молчание.
– Сэр, это все? Тишина.
– Сэр? Чако?
– Холодно, – то ли вздох, то ли рыдание. – Господи! Значит, ухожу.
Я не нашелся, что сказать.
– Слышь, верхний… Халбер внизу, понял?.. Скажи, когда… Сабы атаковали на Пятьдесят девятой… аааа!
Тяжело дыша, он скорчился в конвульсиях. По лбу покатились крупные капли пота. Голос зазвучал с отчаянной спешкой:
– Мы достали только некоторых. Больше парков сбегли к деревам к северу. Я слыхал, толковали про заварушку у входа на Семьдесят девятой в рань.
– Чако, ваши слова… я не понима…
– Повтори ему мои слова! Запомни и скажи! Халбер поймет. Парки скучились у Стодевятой стены! Стодевятой стены. Сто… О боже, не могу… Сто… Господи Иисусе!
Это был крик мольбы, на который никто не откликнулся во мраке ночи.
Я поднял окровавленную руку Чако и прижал к своей щеке. Сам не знаю почему, я перецеловал ему пальцы, орошая их слезами.
– Я скажу ему.
– Верхний, прежде чем уйдешь…
– Да, Чако? – я старался сдержать дрожь в голосе.
– Не оставляй меня просто так… Парки найдут и вырежут печень прямо на живом.
– У меня не хватит сил тащить тебя…
– Прибей меня, верхний.
Потрясенный, я беззвучно открыл и закрыл рот.
– Прикончи меня.
– Нет!!
– Видел, чё… парки сотворили с другими? Сжалься, ради бога, верхний. Прошу.
– Я перелезу через стену, добегу до лестницы и приведу ваших друзей. Они унесут…
– В заварушку ни один саб не выйдет из укрытия, кроме как драться. Тебе нужно.
– Я не могу. Никак не могу.
– Слышь, паренек… до чего ж больно… Сам я могу только удержаться от крика… Кишки мои вывалились в грязь… Иначе я б сам себя пришил. Помоги мне.
У меня перехватило голос.
– Это грех! Пожалуйста, не…
– Всегда ненавидел проклятых верхних… думаете, владеете миром… ну да… вот чё, парень, со всем этим вышло. Ответ… – он тяжело дышал, – отв… ств… ность. Ты б не бросил собаку подыхать с выпавшими кишками. Закончи муки, Христа ради!
Я с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел прочь. Господи, помоги! Не дай совершить то, о чем он просит.
Я уходил.
– Верхний, не бросай! – В голосе звучал неприкрытый ужас.
Объективно говоря, поразительно, на что ты способен, если частично отключить сознание.
Ты можешь встать и потянуться на душном ночном ветерке, чтобы размять ноющие мышцы спины.
Можешь заставить себя не слушать слабеющие мольбы выпотрошенного саба, пока беспорядочно ищешь камень или палку.
Можешь найти толстый обломанный сук, которым можно совершить непроизносимое вслух, и медленно вернуться назад к окрашенной кровью траве.
Можешь наклониться, поцеловать потный лоб и бесстрастно выслушать последнюю просьбу:
– Запомни мое… лицо… верхний… и отнеси Чако внутрь…
Можешь поднять сук над головой лежащего, со всей силы обрушить на его голову по траектории, которая заканчивается обезумевшими от страха глазами, и стоять, навалившись на сук всем телом, пока кровь из раздробленного черепа стекает под твои кожаные ботинки.
Можешь легкой походкой беззаботно удалиться прочь, пролезть сквозь колючки, перемахнуть через холодную каменную стену, а потом неспешно пройтись по улице, освещенной огнем костра, словно не боишься ничего на свете, и встать у темного входа в подземелье к сабам.
– Мне нужно… – Меня подвел голос; я попытался начать снова:
– Меня зовут Филип Таер Сифорт. У меня есть сообщение для мистера Халбера.
Мой голос эхом отразился от темных домов с осыпающимися кирпичными стенами, стоящих рядом.
Позади меня послышались приглушенные звуки. Я обернулся. Над стеной Парка показалась косматая голова. Я снова повернулся ко входу.
– Слышите меня?
– Давай, парка, попробуй сунься вниз, – донесся раздраженный крик с лестницы.
– Шшш, – тут же зашипел кто-то. – Не отвечай ему!
– Я не парка. Мне нужно увидеть Халбера. – Оглянувшись назад, я заметил, как парка перескочил через стену. – Я спускаюсь вниз.
– Спустишься – пришью.
– Ладно, – мне было все равно. Я только надеялся, что сначала успею передать сообщение. Чако просил меня это сделать.
Позади послышался шум бегущих ног. Я задержался на первой ступеньке. Внизу из мрака выступали лица сабов, слабо освещаемые светом фонариков. Я крепче ухватился за перила и начал спускаться.
В этот момент раздался яростный крик, и позади меня в проходе появился человек и швырнул вниз пику. Она проткнула бы меня насквозь, если бы за секунду до этого меня не отдернули в сторону с такой силой, что я врезался в стену и, никем не замеченный, кубарем скатился по ступенькам вниз на лестничную площадку.
С полдюжины всклокоченных парков, размахивая ножами и дубинками, бросились в проход.
Началась неистовая схватка. Кто-то наступил мне на руку, но рев множества сабов, в неистовой контратаке бегущих вверх по ступенькам, заглушил мой крик.
Завязалось отчаянное сражение. Лестница стала скользкой от крови, главным образом крови нападавших парков.
Вскоре снова наступила тишина. Доносилось только тяжелое дыхание защитников.
Кто-то поднял меня на ноги:
– Чё за племя?
– Меня зовут…
Мне влепили затрещину такой силы, что зуб>1 застучали.
– Племя?
– …Филип. Я верхний, из Вашингтона.
– Пришить его!
Из открывшейся раны кровь стекала мне прямо в глаза. Я не шевельнулся, чтобы вытереть ее или попытаться освободиться. После встречи с Чако я узнал, что смерть – не самое страшное.
– Можете пришить меня, но сначала я должен передать Халберу сообщение от Чако.
– Врет!
– Где он?
– Умер.
– Его парки пришили?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Я.
Кто-то схватил меня за подбородок, запрокинул назад и прижал к себе. Сверкнул нож. Острое лезвие коснулось моей кожи на шее. Я закрыл глаза.
– СТОЙТЕ!
Все застыло. Только мое сердце бешено колотилось в груди.
– Пусть паренек скажет Халберу, чё хотел. Пришьете после.
– Халбер не…
– Скоро будет. Слушайте!
Из-под земли доносился грохот, сопровождаемый визгливым скрежетом. Он становился все сильнее, а потом вдруг сразу прекратился. Раздались громкие голоса. Они звучали все ближе.
– Понял? Халбер привез помощь.
– Ну и взбесится же он, когда узнает, чё ты впустил верхнего.
– Неважно. Все одно я его прикончу.
Через несколько секунд нас окружило множество сабов в одежде крикливых расцветок совершенно диких сочетаний.
Меня схватили за шкирку и поволокли сквозь толпу, потом по темному коридору к другой лестнице.
Свет. Шум мотора.
Я увидел углубленную в землю колею, на которую налетел в темноте. Теперь она была освещена светом от длинного вагона, стоящего с открытой дверью. Трущобники сгрудились вокруг крупного высокого человека. Он, медленно продвигался сквозь толпу, отдавая распоряжения и время от времени указывая на что-то на колее.
Меня за ворот вытащили вперед и швырнули к ногам этого человека:
– Поймали проклятого верхнего.
– Под землей? – не поверил высокий.
– Сам спустился по лестнице, будто хозяин. После хочу получить его шкуру. Он пришил Чако. Из груди вожака вырвался яростный рык.
– Говорит, сначала должен поговорить с тобой.
– Поставьте его.
Кто-то поднял меня с земли.
– Ладно, парень. Чё хошь?
– У меня сообщение для мистера Халбера, – дрожащим голосом проговорил я.
– Я Халбер, главарь сабов.
Я стряхнул с себя руку, шагнул вперед и встал прямо перед высоким человеком – так, как я встаю перед отцом в кабинете, когда докладываю о своих проступках.
– Снаружи, наверху, я встретил одного из ваших людей. Он был ранен и просил помощи.
– А ты его пришил! – взорвался саб, притащивший меня сюда.
– Это потом. Чако заставил меня пообещать передать вам, что парки…
– Почему он не…
Халбер шевельнулся:
– Заткнись, Кролл.
И обратился ко мне:
– Продолжай.
– Я был в парке, когда Чако схватил меня за ногу. Живот у него был… – Я судорожно сглотнул. – Он не мог двигаться. Я с трудом его понимал. Он сказал, чтоб я повторил все так, как он говорил, а вы поймете. Парки, которые живут вокруг озера, во время вашего нападения переместились на север. Они… – я наморщил лоб, – скучились у Сто девятой стены. Он все повторял эти слова.
Халбер нахмурился.
– Последние дни двигались к Колумб-кольцу.
– Да, сэр. Теперь у Сто второй стены. Скучились для большой заварушки у входа под землю на Семьдесят девятой.
Глаза Халбера превратились в два лазера.
– Повтори.
Я повторил.
– А теперь говори, как пришил Чако.
Я облизал губы и заговорил. Слушая себя как бы со стороны, я поражался собственному спокойному голосу, четкой речи и тому, что я не выказывал и не чувствовал угрызений совести.
32. Джаред
Мальчишка по имени Кранд сидел у стены и подкидывал камешки.
Я шлепнулся на холодную скамью и прижал руку к ноющей щеке. Попытался моргнуть, но после удара Халбера один глаз так раздуло, что он не открывался. Я тихонько заплакал. Элли бросила на меня сочувственный взгляд. Она единственная из всех трущобников сообразила, что я ничего не понял из скороговорки Халбера, и уговорила его повторить помедленнее.
Все меня ненавидят, даже отец. Он почти что отдал меня полицейским, когда установил сигнал тревоги на свой счет в «Террексе». Если б он хоть немного беспокоился обо мне, то разрешил бы пользоваться своим счетом, пока я не встану на ноги.
И так было всегда. В школе учителя не обращали на меня внимания, просто пихали задание, будто больше ничего не имело значения. «Голографический мир» меня надул. Даже в неботеле не оправдали моего доверия. Я был постояльцем, не каким-нибудь там грязным трущобником, а они выпихнули меня на улицу. Старик Сифорт презирает меня, и это обидно, хоть я и знаю, что он всего-навсего надутый пережиток прошлого. Черт возьми, даже Ф.Т. смотрит на меня сверху вниз, хотя я здорово его обогнал со своими компьютерными сетями.
И вот теперь я сижу раздетый глубоко под землей среди трущобников. Величайшее в моей жизни приключение обернулось дерьмом.
Ну а Пуук… я презрительно усмехнулся. Он даже не видел во мне человека. Всего лишь трофей, чью одежду нужно отдавать по частям, чтобы побольше выручить. Пуук звал меня добычей, располосовал мне грудь, кормил собачьими консервами. Правда, в лифте он положил мою голову себе на колени вместо подушки и гладил, успокаивал, когда я так отчаянно в этом нуждался. Я начал привыкать к нему, а он отдал меня Халберу и его жутким сабам. Тем же пришла в голову бредовая идея свалить башни.
За кого меня Халбер принимает? За хакера, что ли? Уже целое столетие с тех пор, как хакеры стерли счета финансового управления ООН, их презирают и преследуют.
Вообще-то мыслят они правильно. Сокрушить все!
Социальный порядок, который поддерживают отец и Старик, хуже некуда. Прямо у Старика в гостях Робби и его драгоценный папочка плели политические козни, готовились принести Старика в жертву, если он встанет у них на пути.
Халбер прав. Пусть ООН погибнет в огне революции, а если при этом погибнут и он сам, и его мерзавцы-трущобники, тем лучше.
Интересно, что я смогу натворить, если возьмусь за дело как следует. Одному много не осилить. Главная хитрость – иметь нужных друзей в сети. А если они способны проделать хоть половину того, чем похваляются…
Если ооновцы меня поймают, то на тюремном корабле отправят на Каллисто или в колонию для заключенных.
Ну и плевать.
В моем распоряжении был всего лишь примитивный домашний комп, а я сумел забраться в отцовский счет в «Террексе». Если трущобники обеспечат мне доступ к сетям, я доберусь до взламывателя паролей Рольфа и имитатора идентификации Фионы. Я встретил их по разным адресам, и они ничего не знали друг о друге.
Работая в тандеме, мы такое сотворим с «Террекс Лимитед»!
Но у трущобников ничего подобного нет и в помине. Наверняка они даже не очень-то знают, что такое компы. И потом они хотят гораздо больше, чем несколько дней неразберихи в «Террексе». Халбер хочет свалить башни.
Да, это было б круто.
Если б я смог взломать защиту и получить доступ к сетям башен…
Арно живет в башне. Его отец – член синдиката, который ими владеет. Он показал мне помещения с компами. В башнях все подключено к компам: подача энергии и воды, запоры, финансовые отчеты…
Интересно, какой нужен перепад напряжения, чтобы взорвались генераторы?
Возможно ли такое?
И хочу ли я этого?
Должно быть, я задремал. Когда проснулся, Элли нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Я вдруг почувствовал себя наполненным энергией, словно в голове у меня щелкнул какой-то переключатель.
– Элли.
– А? – девочка широко зевнула.
– Разыщи Халбера.
Она хихикнула:
– Это Халбер разыщет тебя, когда захочет, верхний.
– Я могу сделать то, что он хочет. Развалить все.
Она с одобрением поглядела на меня:
– Клево. Все одно нужно дождаться, пока не кончится разборка с парками.
Я припомнил слова, которые узнал за последнее время. Пуук упоминал это слово: разборка означает драку. Зачем Халберу затевать сейчас драку и что это за парки такие?
– Ваша разборка не имеет никакого значения, – объяснил я ей, но она не стала меня слушать.
Я постарался сдержать разочарование. Какими бы ни были мотивы Халбера, но он предоставлял мне возможность проявить себя, показать, чего я стою. Если мне это удастся, я прославлюсь на все века.
Я начал расхаживать по станции, почти не ощущая холодный бетон под босыми ногами. Элли всего лишь тупая трущобница, а Кранд наполовину заснул. Может, попробовать ускользнуть от них и самому поискать Халбера?
Нет, без ботинок не выйдет.
Я приблизился к Кранду:
– Слушай, где тут можно помочиться?
Он зевнул во весь рот:
– За углом.
Я послушно пошел за угол. Как я и предполагал, он двинулся за мной следом. Я повозился с брюками, сделал несколько шагов назад, мгновенно развернулся и врезал ему со всей силы. Удар пришелся по горлу. Кранд беззвучно открыл рот и схватился за горло. Лицо у него сначала покраснело, потом стало приобретать синюшный оттенок.
Я толкнул его назад и стукнул головой об стену. Что-то хрустнуло, и он соскользнул на пол.
Проклятые трущобники. Будут знать, как обращаться со мной словно с грязью. Я надел его сандалии. Да, далеко не мои ботинки, но за неимением лучших сойдут.
Ну вот, теперь вперед на поиски Халбера.
Я шлепнулся на холодную скамью и прижал руку к ноющей щеке. Попытался моргнуть, но после удара Халбера один глаз так раздуло, что он не открывался. Я тихонько заплакал. Элли бросила на меня сочувственный взгляд. Она единственная из всех трущобников сообразила, что я ничего не понял из скороговорки Халбера, и уговорила его повторить помедленнее.
Все меня ненавидят, даже отец. Он почти что отдал меня полицейским, когда установил сигнал тревоги на свой счет в «Террексе». Если б он хоть немного беспокоился обо мне, то разрешил бы пользоваться своим счетом, пока я не встану на ноги.
И так было всегда. В школе учителя не обращали на меня внимания, просто пихали задание, будто больше ничего не имело значения. «Голографический мир» меня надул. Даже в неботеле не оправдали моего доверия. Я был постояльцем, не каким-нибудь там грязным трущобником, а они выпихнули меня на улицу. Старик Сифорт презирает меня, и это обидно, хоть я и знаю, что он всего-навсего надутый пережиток прошлого. Черт возьми, даже Ф.Т. смотрит на меня сверху вниз, хотя я здорово его обогнал со своими компьютерными сетями.
И вот теперь я сижу раздетый глубоко под землей среди трущобников. Величайшее в моей жизни приключение обернулось дерьмом.
Ну а Пуук… я презрительно усмехнулся. Он даже не видел во мне человека. Всего лишь трофей, чью одежду нужно отдавать по частям, чтобы побольше выручить. Пуук звал меня добычей, располосовал мне грудь, кормил собачьими консервами. Правда, в лифте он положил мою голову себе на колени вместо подушки и гладил, успокаивал, когда я так отчаянно в этом нуждался. Я начал привыкать к нему, а он отдал меня Халберу и его жутким сабам. Тем же пришла в голову бредовая идея свалить башни.
За кого меня Халбер принимает? За хакера, что ли? Уже целое столетие с тех пор, как хакеры стерли счета финансового управления ООН, их презирают и преследуют.
Вообще-то мыслят они правильно. Сокрушить все!
Социальный порядок, который поддерживают отец и Старик, хуже некуда. Прямо у Старика в гостях Робби и его драгоценный папочка плели политические козни, готовились принести Старика в жертву, если он встанет у них на пути.
Халбер прав. Пусть ООН погибнет в огне революции, а если при этом погибнут и он сам, и его мерзавцы-трущобники, тем лучше.
Интересно, что я смогу натворить, если возьмусь за дело как следует. Одному много не осилить. Главная хитрость – иметь нужных друзей в сети. А если они способны проделать хоть половину того, чем похваляются…
Если ооновцы меня поймают, то на тюремном корабле отправят на Каллисто или в колонию для заключенных.
Ну и плевать.
В моем распоряжении был всего лишь примитивный домашний комп, а я сумел забраться в отцовский счет в «Террексе». Если трущобники обеспечат мне доступ к сетям, я доберусь до взламывателя паролей Рольфа и имитатора идентификации Фионы. Я встретил их по разным адресам, и они ничего не знали друг о друге.
Работая в тандеме, мы такое сотворим с «Террекс Лимитед»!
Но у трущобников ничего подобного нет и в помине. Наверняка они даже не очень-то знают, что такое компы. И потом они хотят гораздо больше, чем несколько дней неразберихи в «Террексе». Халбер хочет свалить башни.
Да, это было б круто.
Если б я смог взломать защиту и получить доступ к сетям башен…
Арно живет в башне. Его отец – член синдиката, который ими владеет. Он показал мне помещения с компами. В башнях все подключено к компам: подача энергии и воды, запоры, финансовые отчеты…
Интересно, какой нужен перепад напряжения, чтобы взорвались генераторы?
Возможно ли такое?
И хочу ли я этого?
Должно быть, я задремал. Когда проснулся, Элли нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Я вдруг почувствовал себя наполненным энергией, словно в голове у меня щелкнул какой-то переключатель.
– Элли.
– А? – девочка широко зевнула.
– Разыщи Халбера.
Она хихикнула:
– Это Халбер разыщет тебя, когда захочет, верхний.
– Я могу сделать то, что он хочет. Развалить все.
Она с одобрением поглядела на меня:
– Клево. Все одно нужно дождаться, пока не кончится разборка с парками.
Я припомнил слова, которые узнал за последнее время. Пуук упоминал это слово: разборка означает драку. Зачем Халберу затевать сейчас драку и что это за парки такие?
– Ваша разборка не имеет никакого значения, – объяснил я ей, но она не стала меня слушать.
Я постарался сдержать разочарование. Какими бы ни были мотивы Халбера, но он предоставлял мне возможность проявить себя, показать, чего я стою. Если мне это удастся, я прославлюсь на все века.
Я начал расхаживать по станции, почти не ощущая холодный бетон под босыми ногами. Элли всего лишь тупая трущобница, а Кранд наполовину заснул. Может, попробовать ускользнуть от них и самому поискать Халбера?
Нет, без ботинок не выйдет.
Я приблизился к Кранду:
– Слушай, где тут можно помочиться?
Он зевнул во весь рот:
– За углом.
Я послушно пошел за угол. Как я и предполагал, он двинулся за мной следом. Я повозился с брюками, сделал несколько шагов назад, мгновенно развернулся и врезал ему со всей силы. Удар пришелся по горлу. Кранд беззвучно открыл рот и схватился за горло. Лицо у него сначала покраснело, потом стало приобретать синюшный оттенок.
Я толкнул его назад и стукнул головой об стену. Что-то хрустнуло, и он соскользнул на пол.
Проклятые трущобники. Будут знать, как обращаться со мной словно с грязью. Я надел его сандалии. Да, далеко не мои ботинки, но за неимением лучших сойдут.
Ну вот, теперь вперед на поиски Халбера.
33. Пуук
Нет моей вины, если сабы решили пришить Фити. В туннеле, когда верхний кинулся бежать со всех ног, я прям-таки застыл на месте, пока крики погони не смолкли вдали. На месте не осталось никого, кроме меня, Сви да саба Раули.
– Давай, Пуук, пошли. Халбер, небось, ждет тебя. – Раули повел меня по длинному туннелю.
В другое время я б разозлился, но мы шли в темноте по территории сабов, да и вообще сегодня все дерганые. Даже когда мы шли к лестнице, миды и броды не спрашивали мзды, будто им на это наплевать. Будто к чему прислушивались. Мне от этого сделалось не по себе.
Потому я шел тихо, даже не сказал, когда Сви придвинулся ко мне поближе. Потом разберемся, а в темноте двум мидам лучше держаться вместе.
Пуук, куда это нас?
Во дубина!
– К Халберу, тупица, – говорю.
А может, в укромный уголок, горло перерезать. Я старался про такое не думать.
Саб привел нас на открытую станцию. Большое место, много света. Я тут же приободрился.
Мы долго ждали. Наверху, должно, наступила ночь, но кто знает, под землей.
После разговоров Чанга я не больно удивился, когда из туннеля донесся такой грохот, точно стены падают. Я решил: должно, это андекары, про которых они все шепчутся. Вагоны, что ли…
У Сви был такой вид – вот-вот сбежит. Ну а я, понятно, наоборот, приосанился и стоял с таким видом, будто глядел, как по колее подъезжает андекар – самое обычное дело.
Вагон, дрогнув, остановился. Из него сыплются сабы. Халбер углядел меня:
– А я гадал, придешь или нет.
Я покраснел.
– Задержка вышла. Теперь все в порядке. Я оглядываюсь:
– А где верхний – Джаред?
– Отвез его в восточную сторону. За ним пара ребятишек присматривает.
Я киваю. Толкуем про дела, как два взрослых мида.
– Стукнул его маленько, пока не согласился помогать.
Я возмутился: Джаред мой, значит, и бить его – мое дело. А еще после того, как помог ему заснуть в лифте, я не хотел его бить так же сильно, как прежде. Но я ничем не выдал свои мысли.
Сви слушать наш разговор с круглыми глазами. Пора ему сообразить, с Пууком шутки плохи. Хотя теперь это ему не поможет, разве сменю гнев на милость.
– Ну?
Я припомнил, что сказал Халбер. Вроде как Джареда надобно уговаривать, чтоб помогал, и приглядывать за ним.
– У Пуука с Джаредом-верхним проблем нет, – говорю я.
Халбер скорчил рожу, точно Чанг, когда хлебнет слишком горячего чая.
– Парнишка говорит, ему нужна сеть. Повторял даже после того, как я ему врезал.
Халбер настороженно глянул на меня:
– Ты говорил, он все может делать с компами.
– Навроде, – подтвердил я, стараясь сам в это поверить.
– Только не говорил про эти сети. Чё такое?
– Специальные компы, – предположил я. – Не заводись, Халбер, ерунда это. Как он сидел у меня в лифте, вечно ныл. Когда хочешь, чтоб начинал?
– Завтра, может послезавтра. Сперва с парками разберемся.
– Дай мне поговорить с ним сегодня, – как бы между прочим говорю я.
– Ладно. Но пока я занят андекарами.
Халбер показал на Сви:
– Кого это ты притаранил?
Хотел было сказать, никого, можешь пришить его, но сообразил: меня посчитают идиотом, если скажу, мол, привел с собой мальчишку-мида, хоть его даже не знаю, и неохотно ответил:
– Друга. Помогал мне с Джаредом-верхним.
На благодарный взгляд Сви я не обратил внимания.
– Раули отведет вас, где ждать. Не встревайте, пока потасовка не кончится.
Он сказал парню, куда нас отвести, и ушел.
Мы долго идти по темному туннелю, только свет фонарика на перме Вальдеса. Через время меня аж затошнило от темноты. Наконец приходим на другую станцию Саб велеть сидеть на скамье, пока андекар не освободится, чтоб отвезти нас И лучше заткнуться, потому как вокруг спят сабы.
– Давай, Пуук, пошли. Халбер, небось, ждет тебя. – Раули повел меня по длинному туннелю.
В другое время я б разозлился, но мы шли в темноте по территории сабов, да и вообще сегодня все дерганые. Даже когда мы шли к лестнице, миды и броды не спрашивали мзды, будто им на это наплевать. Будто к чему прислушивались. Мне от этого сделалось не по себе.
Потому я шел тихо, даже не сказал, когда Сви придвинулся ко мне поближе. Потом разберемся, а в темноте двум мидам лучше держаться вместе.
Пуук, куда это нас?
Во дубина!
– К Халберу, тупица, – говорю.
А может, в укромный уголок, горло перерезать. Я старался про такое не думать.
Саб привел нас на открытую станцию. Большое место, много света. Я тут же приободрился.
Мы долго ждали. Наверху, должно, наступила ночь, но кто знает, под землей.
После разговоров Чанга я не больно удивился, когда из туннеля донесся такой грохот, точно стены падают. Я решил: должно, это андекары, про которых они все шепчутся. Вагоны, что ли…
У Сви был такой вид – вот-вот сбежит. Ну а я, понятно, наоборот, приосанился и стоял с таким видом, будто глядел, как по колее подъезжает андекар – самое обычное дело.
Вагон, дрогнув, остановился. Из него сыплются сабы. Халбер углядел меня:
– А я гадал, придешь или нет.
Я покраснел.
– Задержка вышла. Теперь все в порядке. Я оглядываюсь:
– А где верхний – Джаред?
– Отвез его в восточную сторону. За ним пара ребятишек присматривает.
Я киваю. Толкуем про дела, как два взрослых мида.
– Стукнул его маленько, пока не согласился помогать.
Я возмутился: Джаред мой, значит, и бить его – мое дело. А еще после того, как помог ему заснуть в лифте, я не хотел его бить так же сильно, как прежде. Но я ничем не выдал свои мысли.
Сви слушать наш разговор с круглыми глазами. Пора ему сообразить, с Пууком шутки плохи. Хотя теперь это ему не поможет, разве сменю гнев на милость.
– Ну?
Я припомнил, что сказал Халбер. Вроде как Джареда надобно уговаривать, чтоб помогал, и приглядывать за ним.
– У Пуука с Джаредом-верхним проблем нет, – говорю я.
Халбер скорчил рожу, точно Чанг, когда хлебнет слишком горячего чая.
– Парнишка говорит, ему нужна сеть. Повторял даже после того, как я ему врезал.
Халбер настороженно глянул на меня:
– Ты говорил, он все может делать с компами.
– Навроде, – подтвердил я, стараясь сам в это поверить.
– Только не говорил про эти сети. Чё такое?
– Специальные компы, – предположил я. – Не заводись, Халбер, ерунда это. Как он сидел у меня в лифте, вечно ныл. Когда хочешь, чтоб начинал?
– Завтра, может послезавтра. Сперва с парками разберемся.
– Дай мне поговорить с ним сегодня, – как бы между прочим говорю я.
– Ладно. Но пока я занят андекарами.
Халбер показал на Сви:
– Кого это ты притаранил?
Хотел было сказать, никого, можешь пришить его, но сообразил: меня посчитают идиотом, если скажу, мол, привел с собой мальчишку-мида, хоть его даже не знаю, и неохотно ответил:
– Друга. Помогал мне с Джаредом-верхним.
На благодарный взгляд Сви я не обратил внимания.
– Раули отведет вас, где ждать. Не встревайте, пока потасовка не кончится.
Он сказал парню, куда нас отвести, и ушел.
Мы долго идти по темному туннелю, только свет фонарика на перме Вальдеса. Через время меня аж затошнило от темноты. Наконец приходим на другую станцию Саб велеть сидеть на скамье, пока андекар не освободится, чтоб отвезти нас И лучше заткнуться, потому как вокруг спят сабы.