Файнток Дэвид. Надежда смертника

   Я подошел к кровати:
   – Чего?
   – Сам не знаю. Отца. Он так странно себя ведет. Не должен он был так на стенку лезть. Школа – чушь собачья, но все-таки это хоть какое-то занятие. Я хочу туда вернуться.
   Заметь он, что мне его жаль, ему бы от этого стало еще хуже.
   – Исправься хотя бы на время. Только это ему и нужно. Я дотронулся до его руки – ему нравятся игры с касаниями. Но он меня не слушал.
   – Я им покажу! Им обоим.
   Я двинул ему под ребра, только тогда он поглядел на меня.
   – Слушай, успокойся. Просто какое-то время делай то, что он велит.
   – Убери руки. – Он швырнул в меня подушку. Уже лучше. Больше похож на прежнего Джареда. Я кинул ее обратно.
   – Померяемся силой на руках? – Он всегда меня побеждал, и я знал, что это ему нравится.
   – Тот, кто проиграет, платит два юнибакса, идет?
   – Ни за что. – Я не попадался на эту удочку с семи лет.
   Я лег на живот и поставил руку на локоть. Пятнадцатилетний Джаред был и больше, и тяжелее меня. Я сделал три попытки, старательно изображая, будто считаю, что могу выиграть.
   На третий раз он с силой опустил мою руку вниз и опрокинул меня на спину.
   – Думал, сможешь меня одолеть, Ф.Т.?
   – Может, и не сегодня, но скоро.
   – Точно. – Он двинул меня под ребра. Я завопил, отпихнул его, но он не давал мне встать. Стремление показать превосходство. Джареду постоянно требовалось получать подтверждение, что он сильнее.
   – Пусти!
   – Может, и пушу.
   Он удерживал обе мои руки одной своей, а второй начал щекотать.
   – Хватит! – Я выдернул руку и схватил его за волосы. – Отпусти, а не то…
   Он уселся на меня. Я никак не мог понять, играем мы или деремся. Джаред крепко схватил меня за запястья, завел руки над головой и прижал к постели. Я вертелся, брыкался и почти сумел сбросить его с себя.
   – Ну нет, не уйдешь, – он снова со всей силы прижал мои руки к кровати и головой уперся мне в плечо. – Попался!
   – Джаред, не надо. Пусти…
   Одним движением он лег на меня сверху.
   Я оцепенел.
   – Джаред…
   Он крепко удерживал меня ногами.
   Джаред закрыл глаза и опустил голову мне на плечо. Словно бы случайно, его губы коснулись моей шеи.
   Я заставил мышцы расслабиться и через мгновение заехал ему коленом в пах.
   Джаред заорал, скатился с меня и, скорчившись, с багровым лицом принялся кататься, держась за яички.
   Я кубарем слетел с кровати, отступил к окну и стер с кожи следы его губ.
   Рыдания.
   Глаза мои задержались на мониторе его компа. Я рванул к клавиатуре, вызвал из памяти стирание, набрал команду возврата, метнулся обратно к кровати, где он мучился от боли, и закричал:
   – Ты просто посмешище! Мы смеемся над тобой! Все! Отец, я и даже твой собственный папаша! Вечно ты ничего не можешь сделать как следует, и мы знаем это!
   – Ф.Т.! – вырвался из него хриплый звук, похожий на мольбу.
   Мой голос стал еще резче:
   – Я рад, что тебе больно! В тот раз ты выиграл у меня в шахматы, потому что я поддался! Взгляни на вариации Лопеса, если не будет лень. Последний пароль твоего отца – день твоего рождения в базе двенадцать, но ты такой тупой, что не сумел понять, даже когда я тебе сказал!
   – Пожалуйста!
   Я подбежал к двери.
   – Все знают, что ты бродишь по ночам, а ты думаешь, что это секрет! Между прочим, в школе попросили твоего отца забрать тебя!
   – Подожди! – страдальческий крик.
   – С меня хватит! – Я выбежал во двор и чуть не налетел на Адама Тенера.
   – Ф.Т.? Где ты…Что случилось?
   – Ничего. До свиданья. – Я со всех ног пустился к дому, пулей взлетел по лестнице в свою комнату и захлопнул дверь.
   Здесь я сел в уголок, обхватил себя руками и принялся дергать рубашку и потирать шею. Филип, спокойно! Семьдесят шесть умножить на тысячу триста девяносто четыре… Я снова набирал обороты, но ничего поделать не мог. Пальцы заскребли по одежде.

12. Джаред

   Когда отец звал меня есть, я шел без возражений. Он велел мне прибрать в своей комнате, я это сделал. Теперь, когда Старик отправился в свой монастырь, большую часть времени отец проводил за рабочим столом в большом доме. Я сидел у себя в комнате и выжидал.
   Не понимаю, почему отец злобствует из-за такой ерунды. Ну, прогулялся я по веранде, подумаешь! Каждый вечер, когда он устало тащился по дорожке к нашему бунгало, у меня сжималось все внутри. Я знал, что он меня ненавидит, и решил, что это взаимно.
   Время от времени по лужайке проносился Ф.Т., но я не махал ему из окна. Звонить тоже было невозможно – из-за отца. И потом, не знаю, что такого я сказал этому пацану. Мы всего лишь боролись! Он вдруг пришел в неистовство, чуть не изувечил меня и что-то наговорил, я уж не помню что.
   Я не хотел его видеть. Наблюдал из-за штор, как он бегает по лужайке с футбольным мячом, тощий и гибкий. Он ни разу не поглядел в мою сторону и не улыбнулся, хоть и знал, что мне одиноко.
   Я прохандрил в своей комнате еще три дня, а потом в конце концов перенастроил компьютер.
   Нужно как-то сбежать отсюда. Я потихоньку наладил выход в сети, связался с Рольфом, объяснил, над чем работаю. Это произвело на него большое впечатление, но два бесконечных дня он думал, соглашаться мне помогать или нет.
   Тем временем я просмотрел последние выпуски «Голографического мира». Речь старика Боланда была помещена на первой полосе. Отлично. Значит, их заинтересует мой рассказ о том, как Боланд собирается свести на нет влияние Старика. Но действовать нужно осторожно.
   Подключался я через Интерлодж. Три фальшивых регистрации – и все в порядке. Я записал все, что запомнил из слов Боланда. Через Интерлодж я послал в «Голографический мир» парочку намеков, чтоб подогреть их интерес. Захотят они встретиться или нет? Если мы встретимся где-нибудь поблизости от резиденции Сифорта, кто-нибудь может догадаться об источнике информации. Нет, нужно какое-нибудь общественное место. Я выбрал неботель «Шератон» в Нью-Йорке. Отец однажды возил меня туда, и я сумею сориентироваться.
   За семнадцатилетнего я сойду, но журналисты такие пройдохи. Поверят ли они мне? Я передал людям из «Голографического мира», что не хочу засветиться и со сведениями, которые хочу продать, пришлю посредника. С ним они могу передать ответ.
   Я не знал, сколько они могут заплатить, но это и неважно. Главное – проучить их всех. С папашей сочтусь за то, как он мерзко со мной обращается, а со Стариком – за проклятую набожность. Пусть вернется пораньше из своего дурацкого монастыря после того, как прочтет в статейке, как он шпионил за своими гостями и заносил информацию о них в свой личный компьютер. Я решил, что рассказ выйдет поинтереснее, если на него навесить все это.
   Жаль, у меня ничего нет про Ф.Т., но вряд ли он кому интересен. Стерва Арлина Сифорт твердо решила держать его имя подальше от видеоновостей, хотя иногда, стоило ей немножко ослабить бдительность, журналюги издалека делали снимки.
   Фотографы перестали кружить над территорией резиденции после того, как Арлина ручным лазером пробила хвост вертолета. Никто не осмелился подать в суд. По-моему, другие политики порадовались, что жертва их интриг наконец-то сумела постоять за себя.
   Я долго изнывал в проклятом бунгало, прежде чем получил ответ из «Голографического мира».
   Встреча была назначена на пять часов в среду. Я сбегу во вторник, переночую в «Шератоне», так что перед разговором сумею как следует подготовиться.
   В выходные дни я до того усердно работал под присмотром отца, что он даже похвалил меня. Я едва удержался от смеха. Ночью, когда он спал, я заказал на понедельник место на суборбитальном лайнере, указав счет в «Террексе», который нашел у него в пьютере. Ф.Т. был прав: паролем он выбрал дату моего рождения. Тупица.
   Самое сложное было добыть карточку. Пришлось ждать понедельничного вечера: если б я забрал ее раньше, он мог заметить, хотя пользовался ей, только когда покидал резиденцию.
   В понедельник я выждал до вечера. Когда он пошел мыться в душ, я скакнул к нему в спальню и выудил из кармана карточку.
   Держитесь теперь у меня!
   Во вторник утром отец разбудил меня, как и во все дни после нашей ссоры.
   – Джаред, пора вставать.
   – Ладно. – Я с трудом открыл глаза, потому что проворочался без сна почти всю ночь.
   – Вставай.
   Я вздохнул. Еще несколько часов – и все это кончится. Пусть думает, что его взяла.
   – Да, сэр. – Я сел.
   Он обнял меня за плечи. Я постарался не сжаться.
   – Я тут подумал… – нерешительно заговорил он. – Помнишь нашу поездку в Квебек?
   – С мамой? Давненько это было.
   – Не хочешь съездить туда снова?
   – Зачем?
   – Просто… ради нас с тобой. Я мог бы отпроситься на несколько дней.
   Три или четыре дня быть привязанным к нему, точно малявка? Ну и тошниловка.
   – Здорово, па. Там есть чем заняться. Объятие.
   – Обед в морозильнике. Бургеры и овощная смесь.
   – Хорошо, – Я ждал, когда он отвалит. Он остановился у двери.
   – Веди себя хорошо, и я снова подключу тебя к сети.
   Я поскорее отвернулся, чтобы он не заметил моей улыбки.
   – Спасибо.
   Он ушел.
   Все утро я не находил себе места. Уйти не получалось. Если отец не останется на ленч с Арлиной, то может прийти домой, поэтому лучше никуда не отлучаться. О моем уходе он должен узнать только через несколько часов. Тогда будет слишком поздно.
   Конечно, был и риск. Оставался один шанс из тысячи, что именно сегодня он решит пообедать в городе и попытается оплатить карточкой от «Терекса». Но такая игра и делает жизнь интересней. Правда, я не особенно беспокоился. Карточку всегда можно выбросить и прикинуться шлангом – знать ничего не знаю.
   Мой шаттл вылетал в два.
   Полдень. Мне не повезло. Отец с Арлиной расположились с сэндвичами на веранде и проторчали там целую вечность. Я ходил по комнате взад-вперед. Рюкзак лежал под кроватью. Можно выбраться из окна отцовской комнаты, которое выходит в другую сторону, но что толку? Все равно выходить нужно через ворота, а дорога туда отлично просматривалась с веранды. Если отец меня засечет, то всех на уши поставит.
   Мешала охранная сигнализация – иначе я бы перелез через стену. Придется идти через ворота. Задача охранников – не пропускать на территорию посторонних, а не держать нас взаперти. Им по барабану, выйду я наружу или нет.
   Главное проскользнуть мимо отца, а дальше – ищи ветра в поле. Зевакам вокруг на меня начхать. Их интересует только Старик и его семья.
   Наконец отец взял тарелку с кружкой и потопал внутрь. Арлина потянулась и сделала то же самое. Прекрасно. Потом она отправится вздремнуть во дворике.
   Теперь путь свободен. Я вытащил рюкзак и рванул к выходу. У выхода я замедлил бег и пошел спокойным шагом. Открыл металлические ворота изнутри, кивнул ближайшему охраннику и вышел наружу. Несколько идиотов выпучили глаза. Хотелось послать их подальше, но я удержался. Кретины, толпятся вокруг Старика, словно он святой. Сифорт – осел и дурак набитый, который облажался в политике, как и во всем остальном.
   Мне удалось подчеркнуто неторопливо дойти до угла. После этого я мчался до конца квартала.
   Иногда туристы добирались сюда на такси. Одни глазели в окошки и ехали дальше, зато другие выходили и бродили вокруг. Днем такси постоянно колесили по нашей улице. Ротозеи вскоре уясняли, что ничего не увидят, кроме будки охранников и кустов. Я сошел с тротуара и остановил проезжающее такси.
   – Шаттлпорт «Потомак». И побыстрее.
   Шофер оглядел меня с ног до головы:
   – Монеты у тебя есть, парнишка?
   – Конечно. Я что, похож на трущобника? – Я захлопнул дверцу.
   На такси у меня хватало, но и только. Я рассчитывал найти в порту банкомат «Террекса» и по отцовской карточке получить кой-какую сумму на расходы. Через несколько дней он наверняка спохватится и заблокирует эту карточку, так что лучше запастись деньгами заранее, пока не подоспеют юнибаксы от «Голографического мира».
   Из-за папашиного ленча на веранде я чуть не опоздал на рейс. Пришлось бежать на посадку. Едва я в шаттле уселся, запихнул рюкзак под сиденье и пристегнулся, как трап отъехал.
   Я колебался, какой напиток взять. Фальшивый паспорт у меня был – комар носу не подточит. В школе я уплатил за него черт знает сколько, но попасться в шаттле во время полета – поганое дело. Здесь никуда не сбежишь. Даже за первое нарушение закона могут отправить в Федеральный суд. В любом случае спиртные напитки разрешается пить только с двадцати одного года, а я вряд ли на столько выгляжу, хоть и бреюсь время от времени.
   Я попросил лимонад.
   В Нью-Йорке я подошел к ближайшему банкомату «Террекса» и взял пачку денег. Сделать это в Вашингтоне перед полетом не хватило времени. Эта операция будет зафиксирована в банковском балансе отца. Рано или поздно он поймет, что я был в Нью-Йорке. Жалко, до отъезда я не догадался поменять его финансовые пароли – так можно было бы выиграть побольше времени.
   Ну ничего. Как только «Голографический мир» выплатит мне денежки, я отправлюсь в какое-нибудь крутое местечко.

13. Пуук

   Плохо стало Пууку, когда Карло порезать меня. Хожу угрюмый, ничего не могу поделать. Какой же мид выйдет из мальчика Пуука, если его не учить? И бок болит. Не могу плакать, пока Чанг рядом: жду, когда отвалит.
   Каждый день старик уползает с тележкой, торгует и меняется с племенами. Но сперва присядет у кровати, взъерошит мне волосы, спросит, как я. Нормалёк, говорю. Никуда не суй свой нос, отдыхай и поправляйся. Да, мистр Чанг. Он улыбается.
   Чувствую себя паршиво. Сил нет подниматься по лестнице и лазить. А надо бы глянуть, где чё Чанг прячет. Потом медленно встаю, осматриваю лабаз. Дешевка всякая. Возьму – старик сразу смекнет и выпорет меня. Или просто глянет, а мне станет хуже некуда. Потому короба не трогаю.
   На полках в задней комнате полно книг. Можно взять. У старика их столько – не заметит, только на кой хрен? Кому нужны эти книги, кроме прибабахнутого старого Чанга?
   Через пару дней стало малёхо полегче. Вечером сидели мы с Чангом у пермы. Он на стуле, я на низком табурете. Старик рассказывал истории из книжек про старые времена, когда племя «лыцари» дралось с племенем в укрытии, «замок». Дурацкая сказка. Где это видано, чтоб после победы племя давало уйти восвояси? Я его спрашиваю: чего это лыцари не перерезали их всех, когда захватили замок? А ну племя из замка начнет опосля мстить?
   Чанг говорит, таковы законы, Пуук. Весь свет поступает не так, как племена нижних. Ну и дураки, говорю.
   На кой слушать про дурацкие племена? Небось, такие ж, как сабы. Притрагиваются друг к другу пальцами, говорят, «здорово встретиться». Совсем придурки.
   Старик все вздыхает. Я сижу развесив уши, навроде слушаю рассказы из других книжек.
   Еще через пару дней хочу выйти. Чанг говорит: нет. Я гордо говорю: Пуук ходит, где хочет, никакой старик не остановит. Ладно, говорит, и распахивает дверь. Иди, говорит, и не возвращайся. Во тупица старый! Я должен делать как он желает! Пожалуйста, мистр Чанг, разрешите выйти на улицу. Чуть прогуляться. Он разбурчался, надавал кучу указаний: не бегай, а то упадешь; держись подальше от Карло и все такое. Он думает – я идиот? Наконец он поволокся куда-то с тележкой и разрешил меня выйти.
   Ладно, говорит, иди, только будь здесь, когда вернусь, если хочешь, чтоб остаться на ночь.
   – Ага. – Я пожал плечами, вышел на солнце, зажмурился. Он как следует запер дверь. Пришлось стоять и ждать, когда поправит мне заклейку на ране. – Идите, мистр Чанг, со мной все будет в порядке.
   Он загрохотал тележкой и скрылся за углом. Я огляделся. Пусто, только дохлая собака. Почему-то на улице, а не у кого-то в кастрюле. Теперь-то уж никто не позарится – больно ее раздуло. Я кидаю ногой камушки, пройтись в сторону укрытия. Бок побаливал, но терпимо. Надеяться, может, Старшая Сестра выйдет, но слишком близко не подхожу, чтоб Карло не увидеть.
   Большухи нет. Карло нет тоже, значит, все в порядке. Я бродил кругом, начал скучать. Нужно ждать, когда Чанг вернется. Уже скоро.
   Какой-то шум. Мотор.
   Верт.
   Дети-миды промчались в сторону укрытия, а я не стал икру метать. Днем можно найти много мест, куда спрятаться. На верте обычно прилетали копы, но могли и верхние. Иногда сюда приезжали туристы поглазеть, а у охраны лазеры наготове. Чаще туристы сидели в автобусе с решетками на окнах и останавливались только на 42-й.
   Мотор шумел все громче. Куча пыли. Верт опустился посередке улицы, недалеко от Чангова дома. Мотор заглох.
   Не, не копы. Просто верт с парочкой долбаных верхних.
   Через время миды вышли из укрытия поглазеть на туристов.
   По ночам ни один верхний не посадит верт на улицу. Если посадит, мы его прикончим. Днем даже нижние расхаживают на солнце, но только на своей территории. Верхним тут никто не рад, но они слишком тупые и не догадываются.
   Дверца верта открывается, выходят два лба. Один вправду здоровенный. Осторожно оглядывается и помогает другому спрыгнуть вниз. Второй тощий и оборванный, прям совсем нижний. Только вряд ли. У нижнего никогда не наберется монет на верт.
   Пилот остается в верте. Охранников вроде не видно.
   Здоровенный барабанит по Чанговой двери:
   – Эй, Чанг, открывай!
   Не по нутру мне это. Как Чангу сохранить уважение племен, если к нему начнут шастать верхние?
   – Эй, Чанг!
   Я не выдержал:
   – Вали отсюда, верхний!
   Он будто не слышит, продолжает колошматить:
   – Просыпайся, старик!
   Миды, небось, наблюдают. Я гордо выпрямился, вытащил перо:
   – А ну, давай отсюда! – Я встал перед дверью. – Отстань от него!
   Лоб прищурился, когда углядел нож:
   – Полегче, малыш.
   Он не захотел отступить, тогда я иду ближе, держа перо так, как учит Карло:
   – Отправляйся в своем долбаном верте назад в башню! И ты тоже, костлявый!
   Ноль внимания. Тогда я делаю выпад:
   – Ты думаешь…
   Здоровенный хвать меня за кисть, другой рукой выдернул нож и швырнул на улицу.
   – Отпусти, ты, долбаный…
   Вмазал меня наотмашь по лицу. Звук такой, будто палка треснула. Я кричу.
   Который лоб лыбится. Трясет меня:
   – Иди, малец, играть, пока тебе бо-бо не сделали.
   Я сумел устоять.
   – Иди ты в жопу.
   Он шагнул ближе, я быстро молчу. Наблюдающие миды ржут.
   Не знаю, что делать. Хотел напугать, но он ведет себя не так, как верхние, лихо дерется. Я бегу, хватаю нож. Интересно, достану его или нет? Нужно попробовать, слишком много мидов наблюдают. Я начал кружить рядом с ним.
   – Где Чанг? – спросил лоб.
   – Пошел в жопу! – Теперь у меня есть перо, чтоб защищаться.
   Другой тип, костлявый, пожал плечами.
   – Оставь мальчишку, – говорит. – Он ничего не скажет.
   Я воспользовался моментом, подскочил и мазнул лба ножом по ребрам.
   – Не могу, слишком он проворный, – здоровяк схватил мою руку и вывернул. Нож выпал. Он прижат меня к стенке, стукнул пару раз, слабо так. – Где Чанг? Он живет здесь по-прежнему?
   Я завопил и попытался вывернуться. Не получилось.
   Опять он меня стукнул.
   – Где он, парень? Стукнул.
   – Отвечай мне!
   Стукнул.
   Я плакал, как маленький, ничего не мог поделать, только вцепился в здоровенную руку, которой он бил меня, когда наконец раздался знакомый голос:
   – Хватит, хватит, отцепитесь от моего Пуука. Что стряслось?
   Лоб рявкнул:
   – Спросил его, где ты, всего и делов.
   Он еще раз стукнул меня.
   – Отпусти его, он еще маленький.
   Мистер Чанг подскакивает к здоровяку и хватает за руку, будто не боится.
   – Отпусти, я сказал!
   Здоровенный бросает меня и ждет, пока Чанг одной рукой открывает замок, а второй крепко обнимает меня. Мне стыдно: надо ж, реветь, как маленький. Нечестно. Верхний чересчур большой.
   Чанг шумел:
   – Не наскакивай на моего Пуука. Малыш просто хотел защитить меня.
   Я жду: сейчас старик выхватит из кармана лазер и поджарит этого парня. А он вошел в дом и оставил дверь открытой, чтоб тот тоже входить. Я смотрю, удивляюсь.
   Здоровяк входит, оглядывается:
   – Никаких перемен.
   – Какие еще перемены?
   Старик дает мне чайник и толкает в спину, чтоб я налил туда воду. Рехнутый, не иначе. Я лучше нассу туда, пусть верхний пьет. Я качаю головой: не пойду.
   – Давай, Пуук. Хочу чаю. – Он еще раз чуть толкает меня.
   Вот тупой старик. Подумаешь, этот чертов здоровяк исколошматил Пуука! Иди налей воды. Я тру лицо. Небось, все в синяках.
   Когда вернулся, они сидят в магазинной комнате. Надо же: верхние в гостях у нижнего! Я кинул чайник на огонь и сердито смотрю на них.
   – Пуук, – старик зовет меня, – иди, познакомься с моим другом из далекого прошлого.
   – Не хочу. – Я поворачиваюсь к Чангу спиной.
   Лоб хохочет:
   – Когда я попробовал так сделать, ты схватил меня за ухо и крутил. Кажись, я тогда тех же лет был.
   Откуда он знает, как Чанг хватает за уши? Я перестал сопеть и прислушался.
   – Иди сюда, парнишка, – говорит верзила.
   Я смотрю на занавеску. Хорошо бы там спрятаться, да только этот тип совсем близко и свирепый больно. А Чанг просто сидит и смотрит.
   – Иди сюда. – Опять здоровяк зовет. Я осторожно иду ближе. Он протягивает руку:
   – Прежде я жил у Чанга.
   – У тя совсем крыша съехала, – хмыкнул я. – Ни один верхний не…
   – Я Эдди.
   Я помнил рассказ Чанга. Стало быть, это не полная чушь. Гляжу я на Чанга. Лучше б он так не смеялся, будто я жутко тупой.
   Эдди ерошит мне волосы:
   – Прости, что тя потрепал. Не люблю, когда на меня кидаются с ножом.
   Я огрызнулся:
   – Вроде все целы.
   – Конечно.
   Он продолжает протягивать руку, пока я не беру ее. Он осторожно трясет, стараясь не сильно сжимать. Я с радостью забираю свою руку, как только он отпустил. Говорит:
   – Чанг, мы с Бони прилетели на верте навестить тебя.
   Старик пыхтит:
   – Чанг? Как я научу мальчишку-мида относиться ко мне уважительно, если ты разговариваешь…
   – Ладно, ладно. Я хотел сказать: мистр Чанг, – здоровяк закатывает глаза, – Не хотел ничего такого.
   Чанг бурчит себе под нос, ожидая, пока чай согреется.
   – Сядь, – Эдди хватает меня за ворот, и я поскорее сажусь. – Смотри, не расстраивай мистера Чанга, малыш. Он отличный нейтрал.
   Я пристально гляжу на него:
   – Ты кто есть? Чё наезжаешь на мистра Чанга?
   Эдди снова улыбается старику Чангу:
   – Дух у него боевой.
   Потом серьезно глядит на меня:
   – Я Эдди Босс, а это мой друг Бонн.
   – Племя?
   Он гордо выпрямился:
   – Мэисы. – И опечалился:
   – Был мэйсом много лет назад.
   – Нету никаких мэйсов. Просто сказка мистера Чанга.
   – Когда-то были.
   Он поглядел на чайник, глубоко вздохнул.
   – Вот почему мы прилетели к Чан… мистеру Чангу. Посоветоваться, что делать.
   Чанг налил чай, раздал всем. Теперь я уверился: Эдди-босс взаправду друг Чанга. Его угощают чаем, а не кофе. Я тоже пью, притворяюсь, будто нравится.
   Они разговаривают, будто меня здесь нет. Я не против. У меня есть время поразмыслить.
   – Мистр Чанг, вы должны нам помочь.
   – Как? Что я должен сделать?
   Со мной они разговаривают другими словами, а эти больше похожи на слова верхних, но мне понятно.
   – Я теряю своих мэйсов!
   Бонн пошевелился:
   – Большинство из нас уже умерло.
   – Юны выпихивают истов; исты выпихивают мэйсов. Я приехал навестить и узнал, что Сэма нет в живых, и Армона, и Болли, и Кита… – Эдди поднял глаза. – Они из моего племени.
   Чанг встал, дошаркал до Эдди, легко похлопал по плечу:
   – Уже нет. Не забывай.
   – Были и будут!
   – Нет, – решительно говорит Чанг. – Теперь у тебя племя с Анни.
   – Женщина – не замена племени, – Эдди улыбнулся. – Она теперь моя жена. Как у верхних принято.
   – Знаю. – Чанг ждет.
   – Но я все равно время от времени навещаю мэйсов. Она – нет, не хочет, но меня понимает. Он глотает чай.
   – В этот раз я отправился на площадь ООН, нанял вертолет и приземлился на обычном месте к югу от истов.
   Бонн покачал головой:
   – Он не знал про вытеснение.
   – Моих мэйсов там не было. Все вокруг разворочено хуже, чем всегда.
   – Ты нашел его. – Чанг показывает на Бонн.
   Рот Эдди кривится:
   – Пришлось измочалить кучку истов, чтоб объяснили: мэйсов нужно искать южнее. Мэйсов выпихнули на пять кварталов.
   Он молчит с мрачным видом, потом говорит:
   – Долбаные исты! Всегда их терпеть не мог.
   Мы ждали, когда верзила Эдди подымет глаза.
   – Я отправился южнее, а когда нашел, глазам не поверил. Мистр Чанг, они пьют воду прямо из реки! Неудивительно, что они умирают!
   Бонн беспомощно пожимает плечами:
   – В трубах нет воды. Потому нас и выпихнули. Да и зачем держаться за свою землю, если там нельзя жить?
   Чанг вздохнул.
   Эддибосс заговорил громче:
   – Мистр Чанг, скажите, что делать? Нельзя пить речную воду. Они все заболеют и перемрут. Почему в трубах нет воды? Как быть мэйсам?
   Чанг сжал руку в кулак.
   – Как быть всем нижним? – прошептал он.
   Заживающая рана у меня жутко зудит, так и хочется ее почесать, но я сижу и слушаю.
   – Что, если нам выпихнуть истов? Может, с моей помощью…
   Глаза у Чанга блестели, когда он поглядел на Эдди-босса:
   – Эдди, это не исты выпихивают мэйсов.
   – Ясное дело, исты. Бони, скажи ему. Несколько месяцев тому назад все началось с того…
   – Не исты. Мэйсов выпихивает правительство.
   У меня все жутко зудит, но что-то в голосе старика заставляет слушать.
   – Правительство хочет, чтоб мы отсюда ушли, Эдди Босс. Все племена. Миды, порты, исты, сабы, нейтралы. Нас собираются выпихнуть отсюда.