Гудкайнд Терри. Дух Огня

   К тому времени, когда Далтон вернулся к себе на место, оруженосцы снова пошли по кругу, быстро ставя в центр каждого стола пироги. Гости озадаченно глядели на пироги, корочка которых была надрезана, но не разрезана до конца. Нахмурившись, Тереза внимательно смотрела на пирог, стоявший в центре стола перед министром и его женой.
   - Далтон, - шепнула она, - пирог движется сам по себе!
   Далтон спрятал улыбку.
   - Должно быть, тебе привиделось, Тэсс. Пирог не может двигаться.
   - Но я совершенно уверена...
   В этот момент корочка треснула и приподнялась. Из дырки высунулась головка черепахи и уставилась на министра глазами-бусинками. Затем появилась лапа и черепаха вылезала из пирога. За ней последовала другая. По всему залу удивленные гости смеялись, аплодировали и изумленно переговаривались, глядя на вылезающих из пирогов черепах.
   Конечно, черепах никто заживо не запекал. Пироги пекли, наполнив сухими бобами. Когда корочка запеклась, в нижней корке проделали дырку, через которую высыпали бобы и засунули черепах. Затем верхнюю корочку надрезали, чтобы она легко ломалась и зверюшки могли удрать.
   Как развлечение на пиру черепаховый пирог имел огромный успех. Зрелище понравилось всем без исключения. Иногда это были черепахи, иногда птицы. И тех и других специально выращивали для этих целей, чтобы порадовать и изумить гостей.
   Когда оруженосцы с деревянными бадейками начали обходить столы и собирать расползшихся черепах, госпожа Шанбор подозвала мажордома и велела ему отменить представление перед следующей переменой. Затем она поднялась, и по залу пробежал шепоток, после которого повисла тишина.
   - Добрые люди, уделите мне толику внимания, будьте так любезны. Хильдемара оглядела зал, желая убедиться, что все её слушают. Ее платье, казалось, светится холодным серебристым светом. - Высочайшее призвание и долг нас всех помогать нашим нуждающимся согражданам. Сегодня, наконец, мы надеемся сделать следующий шаг в оказании помощи детям Андерита. Это весьма решительный шаг, требующий мужества. К счастью, у нас есть вождь, обладающий таким мужеством.
   Для меня огромная честь представить вам величайшего человека, с которым я удостоилась быть знакомой, человек честного, неустанно работающего на благо нашего народа, человека, никогда не забывающего о нуждах тех, кто больше всего нуждается в нас, человека, для кого забота об улучшении будущего нашего народа превыше всего - моего мужа, Министра Культуры, Бертрана Шанбора.
   Хильдемара надела на лицо улыбку и, зааплодировав, повернулась к мужу. Зал взорвался аплодисментами и приветственными криками. Бертран, сияя, поднялся и обнял жену за талию. Она восторженно поглядела ему в глаза. Он ответил исполненным любовью взглядом. Гости завопили громче, радуясь, что столь возвышенная супружеская чета смело ведет Андерит вперед.
   Далтон встал и захлопал, высоко подняв руки, вынуждая всех присутствующих тоже встать. Он изобразил широчайшую улыбку, чтобы даже самые далеко сидящие гости увидели её, а затем, продолжая хлопать, повернулся к министру с супругой.
   Далтон работал со многими людьми. Некоторым из них он не доверил бы провозгласить даже тост. Другие отлично следовали начерченным Далтоном планам, но не могли ухватить всю картину в целом до тех пор, пока не видели конечный результат. Никто из них не мог играть в одной лиге с Бертраном Шанбором.
   Министр мгновенно ухватил суть и цель быстро изложенного Далтоном плана. Он вполне мог усовершенствовать его и сделать своим. Далтон никогда не видел человека, столь ушлого, как Бертран Шанбор.
   Улыбаясь, Бертран поднял руку, одновременно отвечая на приветственные вопли и призывая к тишине.
   - Граждане Андерита, братья и сестры, - начал он низким, искренне звучавшим голосом, разносившимся до самых дальних уголков зала. - Сегодня я прошу вас задуматься о будущем.
   Пришло время нам проявить мужество оставить наши прошлые привязанности там, где им и место - в прошлом. Вместо этого мы должны задуматься о будущем наших детей и внуков.
   Он замолчал и, улыбаясь, ждал, пока смолкнет новый взрыв оваций. Затем продолжил, вынуждая публику к тишине.
   - Наше будущее обречено, если мы позволим ретроградам править нашим воображением, вместо того, чтобы дать возможность умственному потенциалу, дарованному нам Создателем, устремиться в свободный полет.
   И снова ему пришлось ждать, пока стихнут рукоплескания. Далтон восхищался соусом, которым Бертран сдобрил в ином случае довольно трудный для глотания кусок.
   - Мы все, присутствующие в этом зале, облечены возложенной на нас ответственностью за весь народ Андерита, а не только за тех, кому повезло в жизни. Пришло время нашей культуре включить в себя всех жителей Андерита, а не только избранных.
   Далтон вскочил и, хлопая в ладоши, засвистал. Все немедленно последовали его примеру и встали, разразившись приветственными криками и свистом. Хильдемара, продолжая сиять восторженной улыбкой любящей и преданной жены, встала и тоже захлопала своему супругу.
   - Когда я был молод, - тихо продолжил Бертран, когда гости утихли, - я познал, что такое голод. Тогда Андерит переживал тяжелые времена. Мой отец был безработным. Я видел, как от голода рыдала перед сном моя сестренка.
   Видел, как тайком плакал отец, потому что ему было стыдно за то, что у него нет работы, потому что ему не хватало квалификации. - Он замолчал и прочистил горло. - Он был гордым человеком, но это едва не сломило его дух.
   Далтон рассеянно подумал, а была ли вообще у Бертрана сестра.
   - Сегодня тоже есть гордые люди, люди, желающие работать, и в то же время полно работы, которую надо делать. Сейчас строится несколько правительственных зданий, а в плане ещё больше. Мы ведем строительство дорог, чтобы улучшить торговлю. Еще нам предстоит построить мосты на горных перевалах. Реки дожидаются строителей, чтобы возвести пилоны для мостов на этих дорогах и перевалах.
   Но никто из этих гордых людей, жаждущих трудиться и нуждающихся в работе не может быть задействован на этих работах и многих других, потому что не имеют квалификации. Как мой отец когда-то.
   Бертран Шанбор оглядел аудиторию, внимательно ждущую его решения.
   - Мы можем обеспечить этих гордых людей работой. Мой долг, как Министра Культуры, позаботиться, чтобы эти люди получили работу и могли прокормить своих детей, детей, которые и есть наше будущее. Я просил наши самые блестящие умы найти решение проблемы, и они не разочаровали ни меня, ни народ Андерита. Мне бы хотелось поставить в заслугу себе этот блестящий новый закон, но, увы, не могу.
   Эти радикально новые предложение были внесены людьми, которые заставили меня гордиться тем, что я занимаю свой пост и таким образом могу помочь им воплотить в жизнь этот новый закон. В прошлом бывали и такие, кто постарался бы использовать все свое влияние, чтобы похоронить этот закон в самых глубоких тайниках. Я не допущу, чтобы всякие эгоистические соображения убили надежду на будущее наших детей.
   Бертран позволил себе гневно сверкнуть глазами, а его гневный взгляд был способен заставить людей побледнеть и дрожать от страха.
   - В прошлом бывали такие, кто заботился лишь о себе подобных и ни за что не позволил бы другим проявить себя.
   Не понять, о ком идет речь, было просто невозможно. Время мало способствовало лечению ран, нанесенных хакенскими владыками - эти раны всегда оставались свежими и кровоточащими. Было весьма полезно оставлять их в таком виде.
   Лица Бертрана снова украсила знакомая улыбка, которая, по контрасту с предыдущим гневным выражением, казалась ещё более обаятельной.
   - И эта новая надежда выражена в Законе Уинтропа о дискриминации при найме. Госпожа Уинтроп, не могли бы вы встать? - жестом предложил он Клодине подняться.
   Вспыхнув, она посмотрела на окружавшие её улыбающиеся лица. Раздались аплодисменты, понуждавшие её встать. Клодина походила на загнанную лань. Нехотя она поднялась со стула.
   - Друзья мои, это муж госпожи Уинтроп, Эдвин Уинтроп - спонсор нового закона, а госпожа Уинтроп, как нам всем известно, является его незаменимым помощником в депутатской деятельности. Я нисколько не сомневаюсь, что госпожа Уинтроп сыграла существенную роль в новом законе своего мужа. Эдвин у нас вечно занят, но мне хотелось бы поздравить госпожу Уинтроп за великолепную работу и надеюсь, что она передаст мои поздравления Эдвину, когда он вернется.
   Весь зал вместе с Бертраном принялся поздравлять её и её отсутствующего мужа. Клодина, красная, как рак, осторожно улыбалась. Далтон приметил, что Директоры, не зная, о чем, собственно, закон, поздравляют её вежливо, но весьма сдержанно. Прошло некоторое время, прежде чем все покончили с поздравлениями и снова расселись по местам, чтобы услышать суть нового закона.
   - Суть Закона Уинтропа о дискриминации при найме выражена в самом его названии, - объяснил наконец Бертран. - Это означает честное и открытое, а не привилегированное и закрытое, предоставление работы. Для осуществления всех нынешних гражданских и общественных строительных проектов нам нужно проделать огромную работу на благо нашему народу.
   Министр окинул аудиторию решительным взглядом.
   - Но одна гильдия придерживается ради своей выгоды древних прерогатив, мешая таким образом прогрессу. Не поймите меня превратно, у этих людей высокие идеалы и они все трудяги, но пришло время отринуть старые порядки, предназначенные для защиты немногих избранных.
   Таким образом, согласно новому закону, работу получит каждый, кто пожелает трудиться на этом поприще, а не только члены закрытого братства Гильдии Каменщиков!
   Аудитория дружно ахнула. Но Бертран продолжал напирать.
   - Более того, из-за этой закрытой гильдии, где лишь немногие соответствуют их таинственным и излишне жестким правилам, народу Андерита приходится платить за общественные строительные работы на порядок больше, чем платили бы, будь дозволено работать другим! - Министр потряс кулаком. Мы все платим слишком дорогую цену!
   Директор Линскотт побагровел от сдерживаемой ярости.
   - Огромные знания каменщиков должны быть использованы, - Бертран ткнул в присутствующих пальцем. - Безусловно, должны, но с появлением этого нового закона неквалифицированные рабочие тоже получат работу и будут трудиться под присмотром каменщиков, и детям не придется голодать, потому что их отцы получат желанную работу.
   Министр продолжил, подчеркивая каждое слово ударом кулака о ладонь.
   - Я призываю Директоров Комитета Культурного Согласия теперь показать нам открытым голосованием что они поддерживают закон, предоставляющий работу голодающим людям, поддерживают правительство, которое наконец-то сможет завершить общественное строительство по приемлемой цене, используя труд тех, кто хочет работать, а не только членов тайного общества каменщиков, которое устанавливает свои собственные чудовищные расценки, которые все мы вынуждены терпеть! Что Директоры поддерживают детей! Поддерживают Закон Уинтропа и дискриминации при найме!
   Директор Линскотт вскочил на ноги.
   - Я протестую против такого голосования! У нас ещё не было времени...
   Он замолчал, увидев, что Суверен поднял руку.
   - Если другие Директоры пожелают продемонстрировать свою поддержку, ясным голосом провозгласил Суверен, - то собравшиеся здесь люди должны узнать об этом, чтобы никто не смог лжесвидетельствовать о том, какого мнения о новом законе каждый из Директоров. Нет ничего плохого в том, что Директоры выразят свое мнение здесь и сейчас. Поднятие рук не есть финальный акт поддержки и не отрицает возможность обсуждения прежде, чем закон будет официально принят.
   Суверен своей нетерпеливостью невольно избавил Бертрана от необходимости настаивать на голосовании. Хотя такое голосование и правда не делало закон окончательным, но в данной ситуации существующие распри между гильдиями и профессиями обеспечат его окончательное утверждение в дальнейшем.
   Далтону не было необходимости ждать, когда Директоры проголосуют. Он нисколько не сомневался в результате. Закон, только что оглашенный министром, был ни чем иным, как смертным приговором одной из гильдий, и Министр только что продемонстрировал Директорам топор палача.
   Хотя они и не понимают причины, Директоры видят, как одного из них вышибли. Хотя лишь четверо из Директоров являлись гильдейскими мастерами, другие тоже были весьма уязвимы. Ростовщиков могли вынудить снизить проценты или вообще запретить их деятельность, торговцев - изменить маршруты и привычные рынки сбыта, а стряпчих и адвокатов работать по расценкам, которые будут по карману даже нищему. Ни одна профессия не застрахована от появления нового закона, если её представители чем-то не угодят министру.
   Если сейчас Директоры не поддержат министра, то топор запросто может обрушиться на их гильдию или профессию. Министр призвал к открытому голосованию лишь для того, чтобы показать им, что топор не обрушится на них, если они сделают все как надо.
   Клодина рухнула на стул. Она тоже поняла, что все это значит. Людям официально запрещалось заниматься строительными работами, если они не являлись членами гильдии. Гильдия устанавливала правила обучения, стандарты, расценки, занималась судебными разбирательствами, ежели таковые возникали, выделяла рабочих на стройки по мере необходимости, заботилась о больных и покалечившихся каменщиках, выплачивала пособия вдовам погибших при несчастных случаях на работе. Если неквалифицированным рабочим будет позволено заниматься строительством, члены гильдии потеряют свои преимущества. И это уничтожит Гильдию Каменщиков.
   Для Линскотт же это означает конец его карьеры. За то, что в бытность его Директором гильдия потеряла свои социальные преимущества, каменщики отзовут Линскотта в мгновение ока. Неквалифицированные рабочие отныне смогут работать. А Линскотт станет парией.
   Естественно, в конечном итоге строительные работы обойдутся дороже. Ведь неквалифицированный труд, он неквалифицированный труд и есть. Человек, отлично знающий свое дело, и получающий за свой труд больше, в конечном счете обходится дешевле, а сделанная им работа безупречна.
   Один из Директоров поднял руку, демонстрируя свою неофициальную, но по многим практическим соображениям, окончательную поддержку нового закона. Остальные наблюдали за его рукой, как за кинжалом, вонзающимся в сердце человека. И этим человеком был Линскотт. Никто не хотел разделить его участь. Один за другим Директоры поднимали руки, пока их не стало одиннадцать.
   Линскотт, прежде чем покинуть зал, одарил Клодину убийственным взглядом. Ставшая пепельно-серой Клодина опустила голову.
   Далтон захлопал в ладоши. Это заставило всех оторваться от драматического зрелища и гости тоже принялись аплодировать Директорам. Стоявшие вокруг Клодины принялись поздравлять её, говоря, какое великое дело они с мужем сделали для детей Андерита. Сплетники начали немедленно возмущаться эгоистическим поведением каменщиков. Скоро из желающих поблагодарить Клодину образовалась целая очередь, и все они также восхваляли Министра Культуры за его бескорыстную смелость.
   Клодина пожимала руки с бледной улыбкой на лице.
   Вряд ли Директор Линскотт отныне соизволит перемолвиться хоть словом с Клодиной Уинтроп.
   Стейн глянул на Далтона с лукавой улыбкой, Хильдемара Далтону самодовольно ухмыльнулась, а её муж хлопнул помощника по спине.
   Когда все вернулись по местам, арфистка приготовилась заиграть снова, но Суверен поднял руку. Глаза присутствующих устремились на него.
   - Мне кажется, нам следует воспользоваться случаем и перед следующей переменой послушать то, что хочет нам сказать прибывший издалека чужеземец.
   Надо полагать, Суверен с трудом боролся со сном и прежде чем уснуть, хотел услышать Стейна. Министр снова поднялся и обратился к гостям.
   - Дамы и господа, как вам всем известно, идет война. И у каждой из воюющих сторон есть свои аргументы, почему мы должны присоединиться к ней, а не к противнику. Андерит же лишь хочет мира. Мы совершенно не испытываем ни малейшего желания видеть, как наши юноши и девушки проливают кровь в чужой битве. Наша страна уникальна, поскольку защищена Домини Диртх, так что нам нет необходимости бояться, что война придет на нашу землю. Но есть и другие соображения, не последнее из которых - внешняя торговля.
   Мы намереваемся выслушать, что нам скажут Магистр Рал, Владыка Д"Хары и Мать-Исповедница. Они намерены пожениться, о чем все вы, безусловно слышали от наших дипломатов, вернувшихся из Эйдиндрила. Таким образом Д"Хара объединится со Срединными Землями, образовав могучую силу. Мы с глубочайшим уважением ждем, что они нам скажут.
   Но сегодня мы имеем возможность услышать, что предлагает нам Имперский Орден. Император Джегань прислал нам из Древнего Мира, что лежит за Долиной Заблудших, которая теперь, впервые за тысячи лет, открыта для прохода, своего представителя. Позвольте мне представить вам императорского посланца, мастера Стейна! - Бертран указал рукой на имперца.
   Раздались вежливые аплодисменты, тут же смолкшие, едва Стейн встал. Имперец представлял собой весьма внушительную, грозную и поразительную фигуру. Он продел большие пальцы под ремень, на котором в данный момент не висело оружия.
   - Мы ведем борьбу за наше будущее, примерно такую же, какую вы только что наблюдали, только более широкомасштабную. - Стейн взял небольшой кусок жесткого хлеба и могучими руками раздавил его. - Нас, человеческую расу - а в неё входят и добрые граждане Андерита - медленно уничтожают. Нас отбрасывают назад. Душат. Нас лишают нашего предназначения, лишают будущего. Самой жизни.
   Точно так же, как ваши сограждане лишены работы из-за эгоистических гильдий, паразитирующих на других, лишая их работы, и, следовательно, возможности прокормить детей, магия паразитирует на всех нас.
   По залу пробежал шепоток. Люди растерялись и несколько заволновались. Некоторые опасались магии, но многие весьма уважали.
   - Магия решает за вас вашу судьбу, - продолжал Стейн. - Обладающие магией правят вами, хотя вы и не давали на это добровольного согласия. У них есть могущество и власть и они держат вас в своих лапах.
   Владеющие магией пользуются заклинаниями, чтобы причинить вред тем, кому завидуют. Владеющие магией причиняют вред и губят тех, кого боятся, кто им не нравится, кому завидуют. Да и просто для того, чтобы держать массы в напряжении. Владеющие магией правят вами, нравится вам это или нет. Не будь магии, разум человека мог бы расцвести.
   Пришло время обычным людям самим определять свою судьбу, без того, чтобы над нами довлела магия, принимала за нас решения и определяла наше будущее. - Стейн развернул свой плащ. - Это скальпы тех, кто обладал волшебством. Каждого я убил своими руками. Я помешал этим ведьмам и колдунам корежить жизнь нормальных людей.
   Люди должны бояться Создателя, а не каких-то там колдуний, чародеев или ведьм. Мы должны боготворить Создателя, и никого другого.
   По залу пробежал одобрительный говорок.
   - Имперский Орден уничтожит магию в этом мире точно так же, как мы уничтожили магию, разделявшую на протяжении тысячелетий народы Нового и Древнего Мира. Орден победит. Человек сам должен определять свою судьбу.
   Даже без нашей помощи на свет рождается все меньше и меньше обладающих волшебством, будто сам Создатель, с его почти безграничным терпением, утомился от их мерзости. Древняя религия магии отмирает. Таким образом сам Создатель подает нам знак, что человеку пришло время отринуть магию.
   Одобрительный шум стал громче.
   - Мы не хотим воевать с народом Андерита. Не хотим мы и принуждать вас против воли брать в руки оружие и присоединяться к нам. Но мы твердо намерены уничтожить силы магии, ведомые этим ублюдочным сыном Д"Хары. Каждый, кто присоединится к нему, падет под нашим мечом, как те, кто владел волшебством - он потряс своим плащом - пали под моим.
   Стейн медленно погрозил присутствующим пальцем, другой рукой придерживая плащ.
   - Так же, как я убил этих ведьм, выступивших против нас, мы убьем всех, кто пойдет против нас.
   У нас, кроме мечей, есть и другие способы покончить с магией. Точно так же, как мы уничтожили магию, разделявшую наши миры, мы покончим со всей магией вообще. Пришло время обычных людей.
   - И чего же, если не силы нашей могучей армии, хочет от нас Орден? Небрежно поднял руку Министр.
   - Император Джегань дает слово, что если вы не присоединитесь к тем, кто воюет за магию, мы не нападем на вас. Все, что нам надо, это торговать с вами, как вы торгует с другими.
   - Ну, - заявил Министр, играя специально для присутствующих роль скептика, - у нас уже есть долгосрочные договоры, согласно которым большая часть наших товаров поставляется в Срединные Земли.
   - Мы даем вдвое выше самой высокой цены, - улыбнулся Стейн.
   Суверен поднял руку, вынуждая смолкнуть даже шепоток.
   - Какой объем продукции Андерита хотели бы вы приобрести?
   Стейн оглядел аудиторию.
   - Все. Мы - огромная сила. Вам не нужно брать в руки меч, воевать мы будем сами. Но если вы продадите нам вашу продукцию, то будете в безопасности, а ваша страна станет настолько богатой, что вы и представить себе не можете.
   Суверен встал, оглядывая аудиторию.
   - Благодарим вас за то, что вы донесли до нас слова императора, мастер Стейн. Ваши слова дали нам - он обвел рукой присутствующих - обширную пищу для размышления. А теперь пусть продолжается пир.
   Глава 23
   Голова Несана трещала просто чудовищно. От слабого предрассветного света болели глаза. Даже кусочек чеснока, который он сосал, не мог избавить юношу от пакостного ощущения во рту. Он догадывался, что жуткая головная боль и мерзкий привкус во рту - последствия слишком большой дозы вина и рома, которыми они с Морли вчера накачались. Но невзирая на эти неприятности Несан пребывал в отличном расположении духа и улыбался, отскребывая жирные горшки.
   Хотя двигался он неторопливо, опасаясь, что от малейшего резкого движения голова просто развалится, мастер Драммонд не орал на него. Здоровенный шеф-повар казался весьма довольным, что пир, наконец, закончился, и можно вернуться к обычной готовке. Мастер Драммонд уже несколько дал Несану всякие поручения, но и разу не назвал "Несуном".
   Несан услышал чьи-то приближающиеся шаги, и подняв голову, увидел шеф-повара.
   - Несан, вытри руки.
   Юноша послушно отряхнул руки от мыльной воды.
   - Слушаю, господин.
   Вспомнив то ни с чем не сравнимое удовольствие, которое испытал вчера вечером, когда его самого назвали господином, он схватил полотенце и вытер руки.
   Мастер Драммонд промокнул лоб своим собственным кипенно-белым полотенцем. Судя по тому, как обильно он потел, шеф-повар. Похоже, вчера тоже изрядно приложился к спиртному и нынче утром пребывал не в лучшем состоянии. Чтобы пир прошел должным образом, на кухне была проделана грандиозная работа и Несан искренне считал, что мастер Драммонд тоже вполне заслужил удовольствие напиться. В конце концов, ему наверняка надоедает все время слушать обращение "господин".
   - Отправляйся в кабинет мастера Кэмпбелла.
   - Господин?
   Мастер Драммонд засунул полотенце за пояс. Стоявшие рядом женщины пристально следили за разговором. Джилли тоже сердито сверкала глазами, наверняка поджидая случая оттаскать Несана за ухо и выговорить за его мерзкое хакенское поведение.
   - Далтон Кэмпбелл только что сообщил, что желает тебя видеть. Надо думать, он имеет в виду немедленно, Несан, так что отправляйся и сделай все, что ему нужно.
   - Да, господин, сию секунду, - поклонился Несан.
   Прежде, чем Джилли успела среагировать, он обошел её по большой дуге и исчез как можно быстрей. Это поручение Несан был счастлив выполнить и не желал, чтобы его тормозила кислолицая молочница.
   Он летел вверх через две ступеньки и режущая головная боль казалась сущей ерундой. К тому времени. Добравшись до третьего этажа, Несан вдруг почувствовал себя просто чудесно. Он пробежал мимо того места, где Беата двинула ему по физиономии дальше по правому коридору, туда, куда лишь неделю назад он поздним вечером относил блюдо с нарезанным мясом. В кабинет Далтона Кэмпбелла.
   Дверь приемной была открыта. Несан перевел дыхание и вошел, самым почтительным образом опустив голову. Он бывал здесь лишь однажды и толком не знал, как следует себя вести в кабинете помощника министра.
   В помещении стояли два стола. На одном в беспорядке валялись бумаги, почтовые суки и сургуч. Второй, темный блестящий стол был почти пуст, не считая пары книг и не зажженной лампы. Утреннее солнце, льющееся в высокие окна, давало более чем достаточно света.
   У противоположной от окна стены на скамейке сидели четверо молодых людей. Они обсуждали дороги в отдаленных городах и селениях. Это были гонцы - желанная работа многих обитателей поместья - поэтому Несан посчитал, что тема беседы вполне логична, хотя прежде всегда полагал, что гонцы обсуждают те великолепные вещи, которые видят на своей работе.
   Все четверо были хорошо одеты абсолютно одинаково в униформу служащих помощника министра - прочные черные сапоги, темно-коричневые штаны, белые рубашки с кружевным воротником и дублеты с рукавами, украшенные вышивкой в виде переплетенных рогов изобилия. Обшлага и подолы дублетов отделаны вышитыми черными и коричневыми колосьями. С точки зрения Несана в таком облачении гонцы выглядели очень благородно, но особенно гонцы помощника министра.