Гудкайнд Терри. Дух Огня

   Прямо на крышку стола плюхнулся здоровенный ворон.
   Ричард от удивления вздрогнул и достал меч, снова пожалев, что это не Меч Истины с его яростной магией. Кэлен с Дю Шайю вскочили.
   Ворон держал в клюве что-то черное. Из-за возникшей неразберихи порыва ветра, едва не упавшей свечи, подпрыгивающем столе и хлопающим полотнами палатки - Ричард не сразу узнал принесенный вороном предмет.
   Ворон положил его на стол.
   Чернильно-черная птица с промокшими перьями казалась совершенно измотанной. Глядя на лежащую с растопыренными крыльями птицу Ричард подумал, что с ней не все в порядке. Возможно, она ранена.
   Ричард не знал, можно ли по-настоящему ранить тварь, одержимую шимами. Он вспомнил, как текла кровь из курицы-что-не-курица. И увидел капли крови на столе.
   Всякий раз, когда шим-курица оказывался поблизости, Ричард, даже не видя его, всегда ощущал его присутствие, потому что он него волосы на затылке становились дыбом. Однако на этого распростертого на столе ворона что - не - ворон такой реакции не было.
   Ворон, наклонив голову , заглянул Ричарду прямо в глаза. Такого настойчивого взгляда Ричарду видеть не приходилось. Кончиком клюва ворон постучал по середине лежащего на столе предмета.
   Тут подскочил капитан Мейферт и ударил мечом. Ричард, подняв руки, заорал:
   - Нет!
   Ворон, пока меч опускался, спрыгнул на пол и пробежал между ног капитана. Потом сразу взлетел и исчез.
   - Простите, - извинился капитан. - Я подумал... Я подумал, что напал на вас магией, Магистр Рал. Я подумал, что это какое-то творение черное магии пришло напасть на вас.
   Ричард испустил глубокий вздох, жестом показав, что извинения приняты. Капитан лишь пытался защитить его.
   - Он не был злым, - тихо сказала Дю Шайю, когда они с Кэлен приблизились.
   Ричард плюхнулся на стул.
   - Да, не был.
   - Что за знак принес тебе этот посланец духов? - Спросила мудрая женщина.
   - Сомневаюсь, что он из мира духов, - буркнул Ричард.
   Он взял маленький плоский предмет. И в тусклом свете свечи вдруг понял, что именно он держит в руке. Ричард изумленно уставился на вещицу.
   Точно такой же таскала с собой сестра Верна. Ричард много раз видел, как она им пользуется.
   - Это дорожный журнал.
   Ричард раскрыл обложку.
   - Должно быть, это древнед"харианский. - Кэлен разглядела странное письмо.
   - Добрые духи! - Выдохнул Ричард, прочитав лишь первые два слова на первой странице.
   - Что? - Спросила Кэлен. - Что это? Что тут написано?
   - "Феур Берглендурх". Ты права, Это древнед"харианский.
   - Ты знаешь, что это означает?
   - "Гора". - Ричард повернулся к жене и уставился на неё в мерцающем пламени свечи. - Это прозвище Йозефа Андера. Это дорожный журнал Йозефа Андера. Тот, другой, который уничтожили, двойник этого журнала, назывался "Близнец Горы".
   Глава 62
   Далтон улыбался, стоя возле сделанного из редкого черного ореха восьмиугольного стола в реликварии Комитета Культурного Согласия. Здесь на стенах располагались предметы, принадлежавшие бывшим Директорам: одежда, небольшие предметы прочие принадлежности вроде ручек и прекрасно оформленных торговых книг. И записи. Далтон же просматривал более современные записи - доклады, которые он потребовал от Директоров.
   Какие бы двойственные чувства Директоры не испытывали, они держали их при себе. Публично же они теперь вынуждены были всячески поддерживать нового Суверена. Им ясно объяснили, что само их существование зависит не сколько от их чувств, сколько от их энтузиазма в поддержке Суверена.
   Читая обращения, которые должны были сделать Директоры, Далтон с раздражением обратил внимание на отвлекающий шум, доносящийся из выходившего на площадь окна. Похоже на разъяренную толпу. Судя по шумным поощрительным воплям, он предположил, что кто-то произносит очередную диатрибу против Магистра Рала и Матери-Исповедницы.
   Следую за высокочтимыми лицами вроде Директоров, обыватели теперь принялись оглашать вслух ту состряпанную белиберду, что им скормили. Хотя Далтон этого и ожидал, он не переставал находить совершенно поразительным, что достаточно повторить что-то энное количество раз устами энного количества людей, и это становится всеобщей истиной. Источник в процесс теряется, поскольку куча народу в конечном итоге начинает верить, что это их собственная идея. Будто оригинальные мысли постоянно приходят в их безмозглые клейстерные головы.
   Далтон брезгливо фыркнул. Ослы они все и заслуживают уготованной им участи. Теперь они принадлежат Имперскому Ордену. Во всяком случае, скоро будут.
   Выглянув в окно, он увидел двигающуюся по городской площади толпу. Ливший всю ночь проливной дождь превратился в мелкое накрапывание, и народ возвращался обратно. Ночной ливень смыл с булыжной мостовой два пятна сажи, оставшихся на том месте, где сгорело два человека.
   Толпа, естественно, обвинила в этой трагедии Магистра Рала, обрушившего на них свой гнев. Далтон приказал своим людям обвинить д"харианца в этом, отлично зная, что тяжесть обвинения перевесит отсутствие улик, не говоря уж о правде.
   Что же произошло на самом деле, Далтон не знал. Единственное, что ему было известно - этот инцидент далеко не первый. Но что бы это ни было, это было ужасное несчастье, но несчастье, случившееся удивительно вовремя. Оно отлично дополнило речь Директора Прево.
   Далтон размышлял, не связаны ли эти возгорания с тем, что говорила Франка об исчезновении магии. Он не мог понять, как такое может быть, но и сомневался, что она рассказала ему все. Последнее время она вела себя на редкость странно.
   Далтон обернулся на стук в дверь. Роули поклонился.
   - В чем дело?
   - Министр, - сообщил Роули, - эта...женщина здесь. Та, что прислал император Джегань.
   - Где она?
   - Там, дальше по коридору. Пьет чай.
   Далтон поправил ножны. С этой бабой шутки плохи. Говорят, что она гораздо могущественней других подобных ей женщин. Даже могущественней Франки. Однако Джегань заверил его, что в отличие от Франки, она по-прежнему полностью владеет своим даром.
   - Отвези её в поместье. Предоставь одни из лучших апартаментов. Если она тебе... - Далтон вспомнил о способности Франки к подслушиванию. - Если она тебе на что-то пожалуется, позаботься, чтобы все было так, как она захочет. Она - очень важная гостья и обращаться с ней нужно соответственно.
   - Да, Министр, - поклонился Роули.
   Далтон увидел, что Роули улыбнулся уголком губ. Он тоже знал, зачем она здесь. И с нетерпением ждал этого.
   Далтон хотел покончить с этим. Потребуется действовать крайне осторожно. Придется выжидать подходящего момента. Форсировать события нельзя, иначе вся затея может пойти прахом. Но если они все сделают, как надо, это будет грандиозным успехом. Джегань будет весьма признателен.
   - Я ценю вашу щедрость.
   Далтон обернулся на женский голос. Женщина вошла в дверь. Роули отошел, уступая ей дорогу.
   Посетительница казалась средних лет, с темными припорошенными сединой волосами. Простое темно-синее платье облегало её довольно плотную фигуру от шеи до пола.
   Но основным в ней была улыбка, чуть тронувшая губы, но отчетливо видневшаяся в карих глазах. Такой мерзкой ухмылки Далтон отродясь не видывал. Эта улыбка беззастенчиво демонстрировала колоссальное высокомерие. Из-за морщинок в уголках рта и глаз эта самодовольная усмешка казалась навечно приклеенной к её лицу.
   В нижней губе было продето золотое кольцо.
   - И вы будете...? - Спросила Далтон.
   - Сестра Пантея. Прибыла сюда, чтобы поставить мой талант на службу Его Превосходительству, императору Джеганю.
   Тихий поток слов был пронизан арктическим холодом.
   - Министр Культуры Далтон Кэмпбелл, - кивнул Далтон. - Спасибо, что приехали, сестра Пантея. Мы вам весьма признательны за то, что вы любезно согласились оказать нам вашу незаменимую помощь.
   Ее прислали, чтобы она поставила свой талант на службу Далтону Кэмпбеллу, но он не счел нужным указывать ей на это. Далтону не было необходимости напоминать ей, что золотое кольцо в губе у нее. Этот факт был очевиден для обоих.
   Далтон обернулся на донесшиеся из окна крики, подумав, что это родители и родственники погибших прошлой ночью вернулись к месту гибели своих близких. Сюда все утро приходили люди и возлагали цветы и другие подношения на места гибели тех двоих, пока они не стали походить на гротескную садовую свалку. И горестные вопли зачастую оглашали серый день.
   Сестра Пантея вернула его к делам насущным.
   - Мне нужно увидеть тех, кто избран осуществить это деяние.
   - Вон, Роули - указал Далтон, - один из них.
   Не говоря ни слова и без всякого предупреждения она впечатала ладонь в лоб Роули. Ее пальцы скользнули его рыжую шевелюру и она вцепилась ему в голову, будто собиралась почистить её, как спелую грушу. Глаза Роули закатились под лоб. Он начал сотрясаться всем телом.
   Сестра бормотала какие-то слова, совершенно Далтону непонятные. И каждое произнесенное ею слово, казалось, врастало в Роули. При каких-то определенных словах руки юноши взметались.
   На последней фразе, произнесенной с возвышающейся интонацией, она коротко ударила Роули по голове. Тихо вскрикнув, Роули осел, будто его тело лишилось костей.
   Буквально через мгновение он сел и потряс головой. Улыбка сообщила Далтону, что с парнем все в норме. Встав, Роули, как ни в чем ни бывало, отряхнул темно-коричневые брюки. Заметных изменений в нем не было, несмотря на добавленную ему убийственную силу.
   - Остальные? - Спросила колдунья.
   - Роули отведет вас к ним, - отмахнулся Далтон.
   Она чуть поклонилась.
   - Что ж, тогда всего доброго. Я немедленно займусь этим. Император также пожелал, чтобы я передала вам, что он рад оказать содействие. Так или иначе, силой или магией, но участь Матери-Исповедницы теперь решена.
   Развернувшись, она быстро удалилась с Роули по пятам. Далтон сомневался, что очень расстроится, если никогда больше её не увидит.
   Не успел он вернуться к бумагам, как снова услышал радостные вопли. И то, что он увидел, глянув в окно, оказалось для него полной неожиданностью. На площадь кого-то волокли. Уже находившиеся на площади люди расступались, давая дорогу и приветствуя вновь прибывших, некоторые из которых несли поленья, ветки и пучки соломы.
   Далтон подошел к окну и, упершись ладонями в подоконник, выглянул наружу. На площадь пожаловал Серин Раяк во главе своих облаченных в белые балахоны приспешников.
   Увидев же, кого они схватили и приволокли на площадь, и кто кричит, Далтон громко ахнул.
   Сердце его бешено заколотилось от ужаса. Глядя вниз он судорожно соображал, что может предпринять. С ним были гвардейцы, настоящие гвардейцы, а не солдаты андерской армии, но всего две дюжины. Он понял, что это бесполезная затея. Хоть они и вооружены до зубов, у них нет ни малейшего шанса совладать с многотысячной толпой на площади. Далтон не был настолько глуп, чтобы пытаться противостоять разгоряченной толпе. Это лишь верный способ обратить ярость толпы на себя.
   Несмотря на все испытываемые им чувства Далтон не осмеливался в этой ситуации противостоять толпе.
   Среди приспешников Серина Раяка Далтон заметил человека в темной форме. Стейн.
   С леденящим ужасом Далтон понял, почему Стейн здесь и что ему нужно.
   Далтон отшатнулся от окна. Жестокость была ему не чужда, но происходящее внизу было поистине чудовищным.
   Внезапно сорвавшись с места, он вылетел в коридор и понесся вниз по ступенькам и снова по коридору. Он не знал, что делать, но если можно хоть что-то предпринять...
   Далтон добежал до входа в здание, укрытого за тонкими каменными колоннам. Дальше начиналась лестница. Он остановился в тени, не выходя на улицу, чтобы оценить ситуацию.
   Внизу на площадке посреди лестницы несли охрану гвардейцы, удерживая людей от мысли проникнуть в здание Комитета Культурного Согласия. Чисто символическая защита. Такая толпа запросто сметет охрану. Далтон не осмеливался дать столь разгоряченной толпе повод обратить её гнев на него.
   Какая-то женщина, таща за собой мальчонку, протолкалась вперед и встала перед толпой.
   - Я Нора! - заявила она. - А это мой сын, Брюс. Из-за ведьм он - это все что у меня осталось! Мой муж Джулиан утонул из-за черной проклятия ведьмы! Моя чудесная доченька Бетани была сожжена заживо заклинанием ведьмы!
   Мальчик Брюс, всхлипнув, пробормотал, что это правда, и расплакался, оплакивая отца и сестру. Серин Раяк поднял женщине руку.
   - Вот жертва Владетелева колдовства! А вот и другая! - Указал он на стоявшую в первом ряду завывающую женщину. Многие из вас пострадали от проклятий и ворожбы ведьм и колдунов! Ведьмы - орудия Владетеля Мертвых!
   По настроению толпы Далтон понимал, что добром это все не кончится, но решительно не знал, как можно этому помешать.
   В конце концов именно для этого он и выпустил из каталажки Серина Раяка: чтобы раздувал гнев масс против магии. Ему было нужно, чтобы народ настроили против владеющих волшебством, чтобы их считали злом. А кто лучше фанатика может разжечь такую ненависть?
   - А вот и ведьма! - Ткнул Серин Раяк в женщину, чьи руки были скручены за спиной и которую Стейн держал за волосы. - Она - злобное орудие Владетеля! Она творит черные заклинания, чтобы навредить всем вам!
   Толпа взревела, требуя мести.
   - Как нам следует поступить с ведьмой? - Возопил Серин Раяк.
   - На костер! На костер! На костер! - Принялась скандировать толпа.
   Серин Раяк воздел руки к небу.
   - Создатель, мы предаем эту женщину в твои руки! Если она невинна, избавь её от смерти! Если же она виновна в колдовстве - сожги ее!
   Пока несколько мужчин устанавливали столб, Стейн швырнул свою пленницу лицом в землю и поднял ей голову за волосы. Свободной рукой он достал нож.
   Потрясенный до глубины души Далтон, не дыша и не моргая, расширившимися глазами смотрел, как Стейн вспарывает Франке кожу на лбу от уха до уха. Когда Стейн содрал с неё скальп, душераздирающий крик Франки пронзил Далтона до мозга костей.
   Слезы струились по щекам Далтона, как кровь по лицу Франки. Истошно визжащую от боли и безграничного ужаса женщину подняли и привязали к столбу. Сквозь кровавую маску виднелись лишь белки её глаз.
   Франка не кричала о своей невиновности и не молила сохранить ей жизнь. Она просто визжала, парализованная ужасом.
   Вокруг неё укладывали дрова и солому. Толпа напирала, желая оказаться как можно ближе в жертве, чтобы все получше рассмотреть. Некоторые тянули руки и касались бегущей по её лицу крови, желая иметь сувенир в виде крови ведьмы на кончиках пальцев, доказать свою силу, прежде чем они отправят её к Владетелю.
   Ужас схватил Далтона за глотку и заставил спуститься на несколько ступенек.
   Сквозь толпу пробирались мужчины с факелами. Серин Раяк, бешеный от ярости, взобрался на кучу дров и соломы у ног Франки и орал ей в лицо всякие гадости, обзывая по всякому и обвиняя во всевозможных грехах.
   Далтон, беспомощно стоя на ступеньках, знал, что все это ложь. Франка совсем не такой и ничего подобного никогда не делала.
   И тут произошло нечто весьма удивительное. С серого неба спикировал ворон и злобно вцепился когтями Серину Раяку в волосы.
   Серин завопил, что это прислужник ведьмы явился защищать свою хозяйку. Толпа в ответ начала швыряться в птицу чем попало, а Серин Раяк пытался согнать её со своей головы. Ворон хлопал крыльями и каркал, но крепко держался за шевелюру фанатика.
   С пугающей решимостью, заставившей Далтона подумать, что обвинения в том, что птица - прислужник Франки правдивы, огромный черный ворон прицельно клюнул Серина в единственный глаз.
   Раяк, заорав от боли и ярости, рухнул с окружавшего Франку костра. И как только он упал, толпа принялась швырять факелы.
   Когда вокруг несчастной Франки взметнулось пламя, она издала такой вопль, какого Далтон никогда не слышал. Даже со своего места Далтон почувствовал запах горящей плоти.
   И тут Франка, охваченная ужасом, болью, горящая в огне, повернула голову и увидела стоявшего на ступеньках Далтона.
   Она выкрикнула его имя. За ревом толпы он не слышал её голоса, но почем по её губам.
   Она закричала снова, выкрикивая, что любит его.
   Когда Далтон прочел эти слова по её губам, у него оборвалось сердце.
   Пламя лизало её тело, и издаваемые ею жуткие вопли походили на крик потерянных душ в мире смерти.
   Далтон тупо стоял, глядя на происходящее, понимая лишь, что тоже кричит, схватившись за голову.
   Толпа напирала, желая почуять горящую плоть, увидеть, как обугливается кожа ведьмы. Люди приходили в экстаз, глаза их горели сумасшедшим огнем. Когда толпа насела посильней, те, кто стоял впереди оказались так близко к костру, что им опалило брови, но и это тоже привело их в восторг, покуда ведьма вопила, сгорая.
   А на земле ворон жестоко клевал ослепшего, почти всеми позабытого Серина Раяка. Тот слепо размахивал руками, пытаясь прогнать мстительную птицу. Огромный клюв птицы, мелькая между его рук, рвал, выворачивал и тянул куски плоти с лица Раяка.
   Толпа снова начал швыряться в птицу всем, что подвернулось под руку. Ворон, вроде бы начавший слабеть, беспомощно забила крыльями, когда в не полетело все от башмаков до горящих веток.
   Далтон, всхлипывая, обнаружил, что по непонятной ему самому причине, зная наверняка, что ворон тоже вот-вот погибнет, вопреки всему криком подбадривает птицу.
   И когда казалось, что бесстрашному ворону-мстителю уже конец, на площадь влетела лошадь без седока. Блокированная толпой, она бешено лягалась, расшвыривая людей в стороны. Она лягалась и вставала на дыбы, раня людей, дробя кости и пробивая головы. Люди падали на спины, когда золотисто-ореховая лошадь, прижав уши со злобным ржанием рвалась к центру площади. Напуганный народ, пытаясь дать ей дорогу, не мог отойти, подпираемый сзади.
   Лошадь, казалось, взбесилась от ярости и принялась топтать всех, кто попадался ей на пути к центру площади. Далтон сроду не слышал, чтобы лошадь рвалась к огню.
   Когда лошадь добралась до свалки вокруг Раяка, ворон последним отчаянным усилием забил огромными крыльями и взлетел лошади на спину. Когда лошадь развернулась, Далтону на секунду показалось, что на ней сидит ещё одна птица, что там два черных ворона, но потом сообразил, что это всего лишь черное пятно на крупе лошади.
   Когда ворон вцепился ей в гриву чуть выше холки, лошадь в последний раз встала на дыбы и потом понеслась по всю прыть. Те, кто мог убраться с её пути, убрались. Тех же кто не смог разъяренная скотина затоптала.
   Крики Франки наконец смолкли. Далтон, стоя в одиночестве на ступеньках, отсалютовал золотисто-ореховой кобыле и ворону-мстителю, уносящимся на полном галопе прочь от центра города.
   Глава 63
   Беата, прищурившись, поглядела на разгорающийся на горизонте рассвет. Как приятно сознавать, что солнце вот-вот снова засияет над степью. Шедший последние несколько дней дождик изрядно надоел. Теперь же на золотистом восточном небосклоне виднелись лишь несколько темных тучек, похожих на детский рисунок углем. Казалось, что с каменного основания Домини Диртх, можно вечно смотреть на простиравшиеся под огромным небесным сводом бесконечные степи.
   Беата увидела, что Эстелла правильно позвала её наверх. Вдали виднелся приближающийся всадник. Он выскочил на голую полосу и несся прямо на них. Всадник был ещё довольно далеко, но судя по тому, как он гнал лошадь, явно не собирался останавливаться. Беата дождалась, пока он подъедет поближе, затем сложила ладони рупором и закричала:
   - Стоять! Не приближаться!
   Но всадник не послушался. Скорее всего, был ещё слишком далеко и не слышал окрика. Равнина обманчива. Иногда всаднику требовалось больше времени, чтобы добраться до их блокпоста, чем казалось.
   - Что нам делать? - Спросила Эстелла, никогда прежде не видевшая, чтобы кто-то приближался с такой скоростью, да ещё с таким видом, будто не намерен останавливаться вовсе.
   Беата наконец привыкла командовать андерцами и к тому, что они обращаются к ней за инструкциями. Она не только привыкла к власти, но и наслаждалась ею.
   Ирония судьбы. Бертран Шанбор издал законы, позволившие Беате вступить в армию и командовать андерцами, и Бертран же Шанбор вынудил её саму воспользоваться этими законами. Девушка ненавидела его, и в то же время он был её невольным благодетелем. Теперь, когда он стал Сувереном, Беата пыталась, как повелевал ей долг, испытывать к нему лишь любовь, хотя это было чрезвычайно трудно.
   Буквально вчера вечером сюда прибыл капитан Тольберт с несколькими д"харианскими солдатами. Они объезжали все Домини Диртх, чтобы собрать голоса всех дежуривших у оружия отделений. Беата с подчиненными обсуждали это, и хотя они и не видела, кто как проголосовал, знала, что все её отделение проставило крест.
   После встречи и беседы с Магистром Ралом Беата всей душой чувствовала, что он хороший человек. И Мать-Исповедница тоже оказалась куда добрее, чем ожидала Беата. И все же Беата и её солдаты гордились тем, что они - солдаты армии Андерита, лучшей армии мира, как говорил им капитан Тольберт. Армии, не знавшей поражений с незапамятных времен, и непобедимой и сейчас.
   Теперь Беата была облечена ответственностью. Она - солдат и отныне пользуется уважением, как и велит закон Бертрана Шанбора. И она не хотела никаких перемен.
   И хотя это было в пользу Бертрана Шанбора, их нового Суверена, и против Магистра Рала, Беата гордо проставила крест.
   Эммелин держалась за било, а рядом с ней наготове стоял Карл, ожидая приказа Беаты достать его. Но Беата жестом приказала обоим отойти.
   - Это всего лишь одинокий всадник, - сказала она спокойным властным тоном, успокаивая подчиненных.
   Эстелла огорченно вздохнула.
   - Но, сержант...
   - Мы - обученные солдаты. Один человек угрозы не представляет. Мы умеем сражаться. Мы прошли боевую подготовку.
   Карл поправил меч на поясе, горя желанием проявить свою выучку. Беата, щелкнув пальцами, указал на ступеньки.
   - Иди, Карл. Приведи Норриса и Аннетту. И втроем подождите меня внизу. Эммелин, останешься здесь с Эстеллой, но держитесь обе подальше от била. Я не позволю вам звонить в эту штуку из-за одного всадника. Мы и так справимся. Просто оставайтесь на посту и продолжайте нести дежурство.
   Обе девушки откозыряли. Карл, тоже быстро козырнув, понесся вниз, радуясь возможной перспективе реальной битвы. Беата поправила меч и тоже пошла вниз, степенно шагая в более приличествующей её званию манере.
   Беата стояла внизу у огромного каменного колокола на линии, как они это называли. За этой линией начиналась зона поражения Домини Диртх. Заложив руки за спину, она ждала, пока Карл с Норрисом и Аннеттой побегут к ней. Аннетта натягивала на ходу кольчугу.
   Беата наконец разобрала, что кричит приближающийся всадник. Он орал, чтобы они не звонили в Домини Диртх.
   Беата показалось, что этот голос ей знаком.
   Карл взялся за рукоять меча.
   - Сержант?
   Она кивнула и подчиненные достали мечи из ножен. Они это делали впервые в виду потенциальной угрозы. И все торе сияли от осознания этого.
   Беата снова сложила ладони рупором.
   - Стоять!
   На этот раз всадник услышал. Натянув поводья, он резко осадил взмыленного коня, неловко остановившись неподалеку от Беаты.
   У девушки отвисла челюсть.
   - Несан!
   - Беата! - Расплылся он в улыбке. - Это ты?!
   Он спешился и пошел к ней, ведя лошадь в поводу. Животное выглядело совершенно загнанным. Несан, впрочем, выглядел не лучше, но все же умудрялся шагать самодовольной походкой.
   - Иди-ка сюда, Несан! - прорычала Беата.
   Разочарованные, что Беата знает пришельца и судя по всему, никакого сражения на мечах не предвидится, Карл, Норрис и Аннетта вернули мечи в ножны. Однако все дружно пялились на меч, которым был вооружен Несан.
   Перевязь шла через правое плечо, а сам меч висел у левого бедра Несана. Возможно, так было легче нести тяжелое оружие. Кожа перевязи была отличной выделки и казалась старой. Беата разбиралась в коже и никогда не видела такой красивой работы. Ножны были украшены просто бесподобной серебряной и золотой отделкой.
   Да сам меч был совершенно выдающимся. Во всяком случае, та его часть, что была видна. С блестящей крестовидной гардой, рукоять обвита серебряной проволокой с небольшим вкраплением золота, сверкающим под утренним солнцем.
   Несан, гордо выпятив грудь, улыбался девушке.
   - Рад тебя видеть, Беата! Рад, что ты получила то, что хотела. Похоже, в конечном итоге мы оба воплотили наши мечты.
   Беата знала, что воплощение своей мечты она заслужила. И, довольно давно Несана, сильно сомневалась, что и он тоже заслужил.
   - Что ты тут делаешь, Несан, и откуда у тебя этот меч?
   - Он мой! - Вздернул подбородок Несан. - Я же говорил тебе, что однажды стану Искателем, и вот я им стал. А это вот - Меч Истины.
   Беата уставилась на оружие. Несан чуть развернул меч, чтобы разглядела выложенную золотой проволокой надпись на рукояти. Это было то самое слово, которое Несан как-то написал в пыли в поместье Министра Культуры. Девушка его помнила: "ИСТИНА".
   - Волшебники дали тебе вот это? - Недоверчиво спросила Беата. Волшебники назначили тебя Искателем Истины?
   - Ну... - Несан через плечо глянул в степь. - Это долгая история, Беата.
   - Сержант Беата, - поправила она, совершенно не намеренная давать ему спуску.
   Несан пожал плечами.
   - Сержант. Это здорово, Беата. - Он снова оглянулся. - Хм...Можно с тобой поговорить? - И покосился на остальную троицу, внимательно прислушивающуюся к каждому слову. - Наедине?